Золотой плен (№2) - Покоренная викингом

— Король дает мне то, что, как он опасается, я могу взять сам, — сказал Эрик.

Монах собрался с силами и с достоинством ответил:

— Альфред — великий король. Он человек слова и ничего не боится, в том числе и сражения с вами. — Хорошо сказано, — пробормотал Эрик.

— И это правда, — добавил спокойно Мергвин.

Монах уставился на спину друида с некоторым почтением. Эрик подошел и облокотился о каминную полку. Припарка Мергвина оказывала благотворное воздействие, и он чувствовал, что его ноги наливаются новой силой и энергией. Он задумчиво почесал бороду и уставился на монаха.

— И чего же хочет король?

— Он хочет… э… дело в том, что король хочет встретиться с вами здесь. Он ожидает вас за рощей и хотел бы сначала заручиться чем-нибудь, так как предполагает, что вы в гневе.

— Не могу дать никакого ручательства, — начал Эрик, но Мергвин, худой и похожий на ворона, перебил его.

— Да, мой принц, я буду заложником. Я пойду, потому что этого просит английский король.

Эрик нахмурился. Друид зачастую говорил ему неприятные вещи, но был ему дороже любого кровного родственника, и Эрик не хотел рисковать этим человеком.

— Нет, только не ты.

— Почему бы нет?

— Ты слишком стар для таких игр.

— Когда я буду слишком стар, я умру, — Мергвин с почтением низко поклонился Эрику, а потом улыбнулся изумленному монаху:

— Пойдем?

Монах уставился на Эрика. Ролло рассмеялся:

— Это не злой колдун, отец. Просто отшельник и подданный моего хозяина. Мергвин не станет обращать вас в черного дрозда. — Он помолчал немного, а потом взглянул на Мергвина:

— Не так ли?

— Во всяком случае, не сейчас, — пожал плечами Мергвин.

— Я не знаю, подойдет ли этот умалишенный… Эрик оборвал его:

— Скажи своему королю, что у него в руках мой Учитель, человек, который является частью меня самого. Скажи ему, что у него в руках сокровище, и, если мы вновь столкнемся с каким-нибудь вероломством, вся Англия поплатится за это. А потом можешь сказать ему, что я жду его, когда он пожелает. Мы поговорим здесь, в этом красивом зале.

Когда они уходили, монах волновался еще больше, чем когда он пришел сюда, а Мергвин был спокоен. Ролло подождал их ухода и удалился, посмеиваясь. После этого Эрик закончил свой обед и начал одеваться. Ролло ночью внес его сундук в комнату, и, собираясь встречаться с королем, он хотел одеться, как подобает сыну и внуку королей. Он выбрал ирландский наряд, теплые шерстяные штаны, мягкую голубую блузу, отороченную мехом, и пояс с пряжкой в виде прекрасно выполненного кельтского креста. На плечи он накинул пурпурную мантию, украшенную гербом отцовского дома — волком и короной.

Одевшись, он оглядел комнату. Это была лучшая комната в доме, комната хозяйки. С любопытством он наклонился к сундуку у подножия кровати и открыл его. Сундук был полон женской одежды: длинные платья из красивой материи, отороченные мехом и украшенные драгоценными камнями.

Итак, здесь хозяйка леди Рианон. Это ее комната. Он выгнал ее из дома, из ее владений. Напряжение охватило Эрика. Именно здесь крылось предательство, и, конечно, Рианон была причиной всему этому. Это были ее земли, так сказала служанка, и она приказала начать сражение и видела его кровавый конец.

Она встретила его градом стрел. Она ранила его. Она всем сердцем желала его смерти.

— Ведьма! — прошептал он. Да, да, настоящая ведьма со своими голубыми глазами, огненными волосами и испепеляющей ненавистью. Он взял богато украшенный кинжал, вспоминая, что произошло. Может быть, следовало вонзить этот кинжал прямо ей в сердце. Если предательство — ее рук дело, за него придется дорого заплатить. И если выпадет случай, подумал Эрик, он с удовлетворением лишит ее жизни. Она, как никто другой, близка к гибели. Однако она не была робкой девушкой. Она боролась, как лисица, и ранила его, она умела обращаться с оружием.

— Ну, моя гордячка, — пробормотал он вслух, вертя в руках ее кинжал, — ты будешь расплачиваться за свои деяния по частям: сначала ты отдашь земли, эти одежды и все, что я завоевал. Ты никогда ничего не получишь обратно, я клянусь. Может, тогда ты научишься смирению. Если только мне представится случай, леди, я постараюсь сделать тебя покорной, как овечка.

В нем снова стала закипать ярость, но одновременно вспомнилась и ее женская прелесть. Даже охваченные страстной ненавистью, ее глаза были прекрасны, обволакивающие серо-голубые глаза в обрамлении густых ресниц. Она не вызывала в нем нежности, но будила желание. Он улыбнулся. Ее беда, что она родилась женщиной. Для нее будет невыносимо оказаться отданной в наложницы викингу.

Он бросил кинжал в сундук и закрыл его. Ни одну женщину, сколь бы прекрасна она ни была, не ценил он так высоко, как земли. И пылая жаждой мести, он все же сильнее желал владеть этими землями, чем их хозяйкой. Если бы не король, Эрик потребовал бы эту землю в качестве выкупа. Но как христианин он не мог требовать леди себе в наложницы.

Он спустился вниз, где некоторые из его воинов сидели вокруг очага. В большом зале теперь были и собаки, и рабы, казалось, они снова принялись за свою работу. Завидная участь быть рабом, подумал Эрик с кривой усмешкой. Раб никогда не сможет изменить своего положения в жизни — не важно, за кем осталась победа.

Адрайк, Ролло и Майкл из Армага сидели вокруг огня, и пили эль. Адрайк был сыном одного из придворных отца и ирландской девушки. Ролло был викингом с головы до ног, а Майкл — ирландцем, как королева Эрин. Глядя на них, Эрик подумал, что союз его отца с дедом был неплох. Они научились дружить и помогать один другому. Эти трое были ему ближе всех остальных. Они вместе сражались, заботились о нем, а он о них, были чрезвычайно преданы ему и друг другу.

И, как и он, они… стремились к завоеваниям. Ролло посмотрел на Эрика, когда он спустился по лестнице.

— Мы приказали приготовить все для пира, который дадим королю Уэссекса. Он послал нам молодого дворянина из Западной Англии как заложника, а мы отправили эскорт, чтобы встретить его вместе с его свитой. Я думаю, нам нужно поехать и приветствовать короля Уэссекса у ворот.

— Прекрасно, поехали. — Эрик подошел к огню погреть руки. Он строго посмотрел на Адрайка. — У нас есть пленники после вчерашней ночи?

— Нет, Эрик. Мы захватили людей во время сражения — и мужчин и женщин, но они не из крепости. Это простые крестьяне, рабы и ремесленники. Они все поклялись служить тебе.

Эрик кивнул головой.

— Мы будем вести здесь переговоры с английским королем, но это место мы не оставим.

И все же ему хотелось, чтобы девушку поймали. Он бы взял ее лук и стрелы и сломал бы их об ее задницу.

А может быть, он представил бы ей возможность посидеть несколько дней и ночей в одиночестве на хлебе и воде…

Он отошел от камина и посмотрел на своих троих друзей.

— Поехали?

Майкл, Адрайк и Ролло согласно кивнули головами. Эрик прошел через двор. Уже наступил новый день. Свиньи, цыплята сновали вокруг, чуть подальше мальчик погонял волов. Его люди были везде. Некоторые из них расположились у амбара и конюшни и приводили в порядок свое оружие. Некоторые несли сторожевую службу, зорко осматриваясь вокруг.

Денис из Корка приблизился к Эрику, ведя в поводу крупного белого жеребца. Он улыбался во весь рот.

— Не правда ли, он — красавец, милорд? Хорошо выезжен, хорошо сложен, быстрый и сильный. Я обрадовался, когда увидел его здесь, я знал, что он подойдет только вам.

— Да, прекрасная лошадь, — согласился Эрик.

Он ласково провел рукой по мягкой морде животного. Лошадь храпела и гарцевала, и Эрик почувствовал ее силу. Он улыбнулся Денису.

— Да, Денис, ты мне услужил.

Он вскочил в седло и поднял руку, подзывая своих людей. Они ответили приветственными криками, и в сопровождении свиты он выехал за ворота.

С высокого холма, откуда был виден весь город, Альфред разглядывал кавалькаду принца, которого пригласил на свою землю. Без сомнения, это был Эрик Дублинский, его внешность превосходила все слухи. Он красовался на статной лошади с развевающейся гривой, поражая зрителей своим ростом. Копыта его коня стучали по земле, свежей и благоухающей после бури.

Король оценивающе оглядел ирландского принца, выискивая в нем какой-нибудь недостаток, но не преуспел в этом. Взгляд голубых глаз Эрика, немигающий, тяжелый и даже безжалостный, встретился с требовательным, несколько утомленным и честным взглядом Альфреда.

— Альфред Уэссекский? — спросил громадный воин.

Король кивнул.

— Эрик Дублинский?

Эрик кивнул в свою очередь. Несколько минут в воздухе висели напряжение и подозрительность. Альфреда сопровождали несколько всадников, судя по платью — дворян. Но сначала ни король, ни принц не замечали ничего вокруг. Исход встречи зависел от впечатления, которое они произведут друг на друга.

Альфред пришпорил коня и подал Эрику руку в перчатке. Эрик немного помедлил, прежде чем ответить рукопожатием. Этот человек имел смелость встретиться с ним или потому, что верил в благородство Эрика, или потому, что ненависть к датчанам заставила его пойти на риск. Эрик оценил короля с первого взгляда. Альфред был человеком среднего роста с острыми карими глазами и каштановыми волосами и бородой. Он казался мудрым и несколько усталым. Глаза его светились умом.

И Мергвин поверил ему, вспомнил Эрик, почувствовав твердую руку Альфреда в своей руке.

— Давайте вернемся назад в крепость, — предложил Эрик. — Женщины суетятся у очага, делая приготовления к пиру в честь короля Альфреда Уэссекского.

Король кивнул, внимательно наблюдая за Эриком, и Эрик понял, что Альфред догадывается о его намерении предъявить права на город, и не намерен спорить с ним. Он отметил, что король прекрасный наездник, и осознал, что оба они сражаются с датчанами едва ли не с рождения, хотя, по-видимому, Альфред был на пять или больше лет старше его.

Они вернулись, проехав через ворота, Эрик и король Альфред, каждый со своей свитой. Казалось, их спутники не хотят оставлять своих вождей наедине, доверие друг к другу воины почувствовали несколько позже. Но, войдя в большой зал, король приказал своим людям подождать снаружи, а Эрик кивнул Ролло и остальным. И они остались одни в просторном зале. Эрик приказал принести меда, а затем они стали изучать друг друга снова.

Эрик ждал, когда заговорит король, потому что это ему нужно было давать объяснения. Он молча наблюдал за Альфредом. Король наклонился через стол.

— Мне не стоит рассказывать о нашей жизни. Я полагаю, что вы прекрасно знаете, что датчане разоряли и ирландские берега.

— Мой отец сражался с датчанами, и мой дед сражался с ними, и я.

— Я тоже.

Эрик отхлебнул меда, откинувшись на спинку стула. Он взглянул на короля, подняв чашу.

— Тогда скажи мне, Альфред Уэссекский, почему мои корабли были атакованы, когда я приплыл, откликнувшись на твою просьбу о помощи.

Альфред покачал головой и тоже откинулся на спинку стула. Эрик заподозрил его в неискренности.

— Нас предали, и я не знаю, клянусь, чьих рук это дело, но я не успокоюсь, пока все не будет раскрыто. Многие считают, что среди людей, убитых вами, был предатель, который предпочел сражаться с вами, чем встретить вас с миром.

— А девушка?

— Какая девушка?

— Леди Рианон. Это ведь были ее земли. Это она предала вас?

— Нет, нет, — торопливо убеждал его Альфред.

— Почему вы так уверены в этом?

— Она моя крестница. И родственница. Эрик не мог согласиться с тем, что все подозрения так легко были сняты с нее, но в данный момент не мог и спорить.

— Я беру этот дом и эти земли, — сказал он Альфреду.

— Вы уже это сделали, — принял Альфред его претензии с жестким или, скорее, горьким юмором.

— Здесь случилось много зла по ее воле, — сказал Эрик.

— Да, — признался Альфред. Он снова наклонился вперед, ближе к Эрику, и глаза его заблестели. — Но ведь вы пришли сражаться с датчанами. Конечно, это не ваша родная земля, чтобы ее защищать, но я обещаю, что награда будет большой.

Эрик поднялся, допил свой мед и подошел к камину. Облокотясь на каминную доску, он оглянулся на короля.

— Какова же она?

Альфред помолчал. Он тоже встал и пошел к камину. Их объединяло пламя — пламя ненависти к общему врагу.

— Что ты хочешь? — спросил король.

— Еще земли, — прямо ответил Эрик. — Я хочу бухту и немного прибрежных земель к северу отсюда, которые граничат с морем. Берег там окружен высокими скалами. Никто не захватит этих земель, если они будут под моей защитой. Долины здесь плодородные. Они дают богатый урожай. Это естественная гавань, я видел это с моря.

Альфред заколебался.

Эрик холодно поднял бровь, и король увидел, что его глаза мгновенно превратились в лед.

— Разве я прошу слишком много за кровь, пролитую по вашей вине.

— Нет, это не так. Я бы, не колеблясь, отдал эти земли, если бы они были моими.

— Ну тогда скажите своему подданному, что ему дадут другие земли. Мы их освободим от датчан.

— Они принадлежат не дворянину, — пробормотал Альфред.

Эрик нахмурился.

— Они тоже принадлежат моей крестнице, леди Рианон.

Эрик наклонил голову, как будто он знал это.

— Ну, она должна желать отдать их как вклад в ваше дело.

— Она уже внесла свой вклад, — сказал король с усмешкой. — Этот город принадлежит ей, он завоеван ее отцом.

Видение рыжеволосой красавицы пронеслось перед его мысленным взором, и Эрик улыбнулся.

— И их я тоже должен отнять у леди Рианон?

— Да, — тихо сказал король. Он вернулся к столу. — Рианон — хозяйка этого побережья, всего. Ее отец Гарт был прекрасным воином. Он долго сражался и преданно, люди помнят его имя. Обесчестить его дочь! Мне придется бороться со своим народом!

— Я не отдам этой земли, — заявил Эрик.

И он не отдаст. Кровь его людей на ней. Он не вернет леди Рианон и пригоршни грязи.

Альфред нахмурился. Он был зол на несговорчивого принца, но еще сильнее он рассердился на Рианон. Эрик Дублинский не переменит своего решения, король видел это по его ледяным глазам и упрямому подбородку. И Альфред понял, что тает его мечта о мире в Уэссексе. Он может, и будет бороться, и хотя это трудно, но не уступит. Он великий король.

Но он не может вести сражение без людей. Ему нужны воины. Англичане просят его помощи. За него погибали плохо обученные воины. А теперь пришла расплата. Он хотел, чтобы эти воинственные ирландские викинги с их бесстрашием и смелостью, гордостью и силой, сражались на его стороне. Ему нужны были силы, чтобы победить.

— Если я лишу Рианон всего, что она имеет, будет жестокая битва между моими людьми и вашими, — сказал Альфред.

— Тогда хотел бы я знать, можем ли мы вообще договориться, потому что я чувствую, что и мне придется кое-что решить с этой леди, — мягко ответил Эрик.

— С Рианон?

— Это она приказала атаковать мои корабли, — сказал Эрик, удивляясь в душе, почему он не рассказывает Альфреду об их более близком знакомстве.

Альфред облизнул губы.

— Хорошо. Я отдам леди Рианон вам в жены, и тогда все ее земли, гораздо больше того, что вы просите, будут вашими.

— Что? — удивленно спросил ирландский принц.

— Я отдам вам леди Рианон в жены, и вы станете хозяином этих земель. Люди примут свадьбу по христианскому обычаю и увидят, что мы связаны родственными узами. И когда я отдам вам свою крестницу, ваши люди поймут, что я не повинен в предательстве.

Альфред был удивлен, когда на суровом красивом лице ирландского принца появилась лукавая ухмылка.

— Но, сир, — запротестовал Эрик, — мне не нужна жена.

Альфред облокотился на спинку стула, в обиде. Множество благородных дворян его двора и из других королевств оспаривали друг у друга руку Рианон. Бог не создавал еще ангела более прекрасного, женщины более грациозной и обладающей такими землями.

— Эрик из Дублина, — сказал он резко и забарабанил костяшками пальцев по столу. — Речь идет о моей родной крови, о женщине из королевского дома Уэссекса и наследнице двух королевских домов Уэллса. И мы даруем вам земли гораздо более обширные, чем вы можете ожидать, мечтая о завоеваниях.

Эрик ухмыльнулся. Он хотел мести, но ему не нужна жена. Он узнал однажды, что такое любовь, и он ее потерял. Он бы никогда не смог назвать Эминию своей женой, но он не хотел другой. Его сердце ожесточилось. Получить удовольствие в компании с хорошенькой наложницей — это одно, а жениться — совсем другое дело. Самая мысль об этом претила ему.

Но Альфред говорил не просто о жене. Он хочет женить Эрика на девушке с огненными волосами и пылающим ненавистью сердцем.

Эрик едва не рассмеялся. Это действительно будет свадьба в аду!

— Альфред, я не желал тебя обидеть. Прежде всего, я хочу напомнить тебе, что я тоже сын короля, внук, с одной стороны, короля ирландского, а с другой — могущественного норвежского ярла.

— Я уважаю ваше происхождение. Я предлагаю вам свою кровную родственницу.

— Я сомневаюсь, что леди придет в восторг от этого известия.

— Она сделает, как ей скажут. Я — ее покровитель и ее король.

Эрик пожал плечами, сдерживая улыбку. Жизнь играет с ними интересную шутку. Он предупреждал ее, чтобы она молилась, чтобы они не встретились снова. Ее молитвы, по-видимому, не были услышаны. А король был настроен решительно.

Внезапно Эрик почувствовал движение воздуха. Он обернулся и увидел, что дверь широко открыта. Люди короля и его собственные стояли и смотрели на них в ожидании. Они все надеялись на этот союз, на то, что предательство, сражение и кровь можно будет не принимать во внимание.

Но он не хочет жениться на ней! Он презирал ее невежество, которое заставило ее ненавидеть все скандинавское без понимания сути вещей. Она была испорченная, своевольная и надменная, и он хотел обрушить на нее свою месть. Он не хотел оказывать ей честь, сделав своей женой.

— Черт возьми, нет женщины красивее, чем она. Я отрываю кусок от своего сердца, отдавая ее тебе, — поклялся король.

Эрик, подняв бровь, наблюдал за королем:

— Альфред, леди не даст своего согласия на этот брак.

— Даст, — сказал Альфред.

Он — король, и его слово — закон.

Он стиснул зубы. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы предложить ее руку другому мужчине, зная, что она влюблена в Рауена и уверена, что он благословит их брак. Но теперь он не мог не вспомнить, что она любит Рауена, а он влюблен в нее. Но борьба с датчанами гораздо важнее, чем Рианон или Рауен, и их любовь.

— Это единственный выход, — поспешно сказал Альфред.

Единственный выход, — подумал Эрик. Альфреду он нужен здесь и тот хочет загладить свою вину. Но Альфред не может отдать ему земли без сражения, если он, конечно, не возьмет эту девушку в жены.

Но почему нет? Эрик сам удивился собственному спокойствию. Свадьба — это просто сделка, и он заключит ее, ничего больше. Она будет ему повиноваться, пока смерть не разлучит их, и возможно, это будет лучшая плата, какую она когда-либо могла бы заплатить.

Наконец-то он обретет собственное место под солнцем! Собственные земли, хорошие земли, благодатные и плодородные, с прекрасной гаванью. Они не достались ему по наследству, он их завоевал.

У него должны быть земли. Его охватило волнение. Он жаждал этого, он стремился стать хозяином этого побережья. Он ее приручит. Любым путем, но приручит. И если она не смирится с тем, что ей придется жить в своем бывшем доме, тем лучше. Он отправит ее в Ирландию и освободит себя от нее.

Женитьба — это дело удобства. Это будет договор о земле и мире.

На короткий миг он почувствовал ее тело, когда он повалился на нее. Он вспомнил ее тело, ярость и страсть в ее глазах, и их небесно-голубой цвет. Он припомнил прилив желания, которое охватило его в те секунды, когда он чуть не овладел ею, как викинг, как язычник, — так она его назвала.

Это были ее земли! Это она послала в него стрелу.

И здесь где-то таилось предательство…

Если она вела нечестную игру против него, против короля Уэссекса, и если вся эта кровь — ирландцев, скандинавов и англичан, так бесславно пролилась по ее вине, она заплатит за это, она будет расплачиваться каждый день их будущей совместной жизни. Если сам король не видит этого, увидит Эрик.

И у него будет возможность обнаружить истину. Он женится на ней, как предлагает король.

Но ни одну из его мыслей, ни одно из его чувств нельзя было прочитать на его лице. Альфред понимал, что ирландский принц обдумывает предложение, но его мысли были для него загадкой, спрятанной в глубине его ледяных глаз.

Эрик подошел к столу. Он налил еще меду в два прекрасных кубка.

— За долгую дружбу между нами, — сказал он, протягивая кубок королю.

— Смерть датчанам! — сказал тост король.

— За их погибель!

Король выпил свой кубок, не сводя глаз с Эрика. Наблюдая за ним, он на некоторое время успокоился.

Любая девушка захотела бы выйти замуж за этого мужчину, — убеждал он себя. Когда Рианон его увидит, она не будет разочарована. В нем течет королевская кровь. Он благороден и по происхождению и по воспитанию. Он ловкий и сильный, как хороший боевой конь, и черты его лица привлекательные, в них сквозит сила и красота, его взгляд завораживает…

А временами становится холодным, как лед.

Нет, девушка захочет выйти за него. Он воспитанный и образованный. Он говорит на многих языках и настолько же умен, насколько искусен в бою.

Любая девушка…

Кроме Рианон.

Он выбросил эти мысли из головы. Он был король, и сам умен и искусен в бою. И подобно светловолосому воину, стоящему перед ним, он научился быть жестоким, без этого не обойтись.

Альфред снова поднял свой кубок.

— За вашу женитьбу, Эрик Дублинский. Давайте позовем наших писцов и приложим печати к этому договору, и да будет так, как мы сказали.

ГЛАВА 4

Хотя король уехал из Варенхема, окрестности были полны его людьми, которые готовились к войне. Целый день раздавались крики, команды и лязг металла.

Рианон не думала, что когда-нибудь она сможет спокойно слушать эти звуки, не вспоминая без ужаса произошедшего на побережье, не видя перед собой крови и смерти. При каждом стуке и лязге она вздрагивала.

Она все время проводила в королевском доме с детьми. Альфред преклонялся перед учеными. Она знала, что он жалеет о том, что ему пришлось прервать собственное обучение, которое он мечтал возобновить, и поэтому твердо решил: его дети получат образование. Альфред нанял учителей своим детям, чтобы те обучали их латыни, математике и другим наукам. Рианон говорила по-уэльски, на языке, который Альфред считал необходимым для своих отпрысков, поскольку он либо заключал союз с уэльсцами в борьбе против датчан, либо вел с ними междоусобную войну.

Три дня спустя после сражения, Рианон сидела в доме короля с младшими детьми и говорила с ними на языке своего отца. Но ее мысли блуждали далеко: она слышала бесконечный лязг стали, и это не давало ей сосредоточиться на уроке. Она решила пойти с детьми на луг за домом, который находился внутри оборонительного вала. Их обязанностью было кормить гусей, потому что все в доме короля должны были работать.

Эдмунд, старший из детей, побежал вперед с полными пригоршнями ячменя, а другие дети весело бежали за ним. Рианон дала им удрать вперед, а сама села на траву, в которой росли весенние бледно-желтые нарциссы.

Она не могла поверить, что король обратился за помощью к чужестранцам, чтобы они сражались с ним против датчан. Викинги против викингов — это казалось невероятным! И теперь, когда она находилась в безопасности в королевской семье, было невозможно поверить, что захватчики опустошили ее дом, место, где она родилась, где жили ее родители.

Альфред скоро прогонит их, уверяла она себя. Но какое-то предчувствие наполняло ее сердце, и она дрожала против своей воли. Она никогда прежде не видела короля в такой ярости, как тогда, когда он узнал о сражении. Несомненно, он ей поверил, что она ничего не знала о приглашении. Господи! Ее люди полегли там, они лежали в лужах крови и отдали за нее свои жизни. И у них не было никаких шансов на победу, потому что большинство ее тренированных воинов и наемников были здесь по распоряжению короля.

Она себя убеждала, что он не позволит викингам оставаться в ее доме. Он не может допустить этого. Он был ее кузеном и защитником. Его честь не позволит свершиться несправедливости.

Конечно, ему трудно было признать себя виноватым. Он сказал, что позвал на помощь ирландского принца, но она видела только толпу кровожадных дикарей-скандинавов. И она поспешно начала молиться, чтобы король не пожалел в будущем о своем вероломном союзе. Неожиданно слезы потекли у нее из глаз. Вся Англия любила и уважала Альфреда. Он снова теснил врагов, и люди доверяли ему. Он поедет в Рочестер и освободит осажденный город, она была уверена.

И все же ее сердце дрогнуло снова. Она думала раньше, что ее отец никогда не умрет. Он был красивым и смелым воином, но… умер как обычный человек…

Дети смеялись. Пришла весна, и они чувствовали радость обновления жизни. Она следила, как они бегали по высокой траве, буря в ее душе постепенно улеглась, и она даже позволила себе улыбнуться. Она любила маленького Эдмунда. У него были серьезные глаза отца и темные, коротко подстриженные волосы, но было что-то и от матери в этом красивом ребенке.

Она подумала, на кого будут похожи ее дети, на нее или на Рауена? У Рауена были красивые каштановые волосы и выразительные глаза с поволокой. Он был выше ростом, чем король, стройный, но сильный, и, как решила Рианон, — само совершенство.

Некоторое время она лежала на спине в траве, закрыв глаза, и молилась о его скором возвращении. Как только он обнимет ее, все устроится. Она забудет ночные кошмары и перестанет бояться чужестранца с ледяными глазами.

А когда король разделается с датчанами при Рочестере, она выйдет замуж за Рауена. Альфред был слишком занят войной, поэтому еще не дал своего согласия на их брак, но, когда он вернется из похода, она попросит, чтобы совершили оглашение в церкви. Альфреду нравился Рауен, она знала. Он не будет против. Он всегда благосклонно подшучивал над их любовными делами.

Это был сон наяву. Король вручит ее жениху, а Альсвита придет предупредить ее о предстоящей ночи. Но она любила его и не боялась брачной постели. Ей нравились долгие страстные поцелуи, и она хотела познать сладость остального. Она любила воображать себя с ним ночью, рядом.

Она вздрогнула, и ее мечты улетучились, потому что услышала стук копыт о землю. Эдмунд возбужденно кричал и тащил своих сестер по траве. Рианон поднялась на ноги и увидела, что ворота открываются. Король возвращался.

Рианон увидела Альсвиту, выходящую из дома. Она не бросилась навстречу мужу, а стояла и ждала. Альфред отдавал приказания людям, затем спешился, и когда грум взял у него лошадь, подошел поздороваться с женой. Рианон смотрела на них некоторое время, радуясь их любви, а потом стала вглядываться в толпу возвращающихся всадников, пока не увидела Рауена. Ее сердце устремилось к нему, потому что он выглядел усталым и очень несчастным. Как и Альфред и его вельможи — Аллен, Эдвард из Сассекса, Вильям из Нотумбрии и Ион из Винчестера, — Рауен направлялся к усадьбе следом за королем. Рианон подумала, что там будет что-то вроде собрания феодального совета. Но может быть ей удастся улучить минуту, чтобы обменяться приветствием с Рауеном, прежде чем он войдет в зал.

— Дети, пойдемте, — позвала она. — Ваш отец возвращается домой!

Она бы могла и не говорить этого, потому что они бежали изо всех сил к усадьбе. Она сначала побежала вместе с ними, а потом пошла медленнее, соответственно своему положению. Но когда она подошла к дому, то ринулась в дверь так же быстро, как и дети.

Слуги уже были заняты, обнося элем короля и его людей. Альсвита сердечно приветствовала всех. Дети подбежали к отцу, требуя его внимания. Альфред взглянул на Рианон и отвел глаза, что изумило ее, потому что король всегда смотрел всем, будь то женщина или мужчина, прямо в глаза. Эдмунд подбежал к нему. Он крепко обнял своего сына и повернулся к Рианон спиной. Итак, он продолжал на нее сердиться. Но это была не ее вина.

Мне все равно, — подумала она. Но это было не так. Она любила его не потому, что он был королем, а потому, что ценила его человеческие качества. Ей нравился его быстрый ум, интуиция, она любила слушать, как он рассказывает о своих планах. Альфред мечтал об Англии, где снова расцветут науки и культура.

Рианон наклонила голову, кивая Аллену, Эдварду, Вильяму и Иону. Она симпатизировала Иону и Эдварду, они оба были почти ее ровесники, веселые говоруны, всегда готовые ее защитить. Аллена она находила слишком суровым, а Вильям иногда наводил на нее страх. Он часто следил за ней, крутя свой красный ус, и тогда ей казалось, что он что-то замышляет. При нем она чувствовала себя неловко, но кивнула и ему, тем не менее. А они все смотрели на нее, и каждый был, казалось, очень печален, суров и серьезен. Она не могла этого понять: ведь они вернулись без потерь, было очевидно, что они вели переговоры с ирландским принцем.

Король все еще обнимал Эдмунда, поэтому Рианон решила, что может пройти мимо и попытаться найти Рауена. Она ускорила шаг, подошла к нему и раскрыла объятия.

— Рианон! — прошептал он с болью.

Что-то было не так. Она поняла это инстинктивно. Она посмотрела в глаза Рауена и увидела, что в них блестят слезы. Он даже не обнял ее. Он взял ее руки и отстранил от себя.

— Рауен, в чем дело?

— Я больше не имею права обнимать тебя, — мягко сказал он, и только тогда она поняла, что все в комнате смотрят на нее: король жестко и холодно, Альсвита смущенно, а другие мужчины печально и с замешательством.

Они все что-то знали, чего не знала она.

— Что произошло? — спросила она.

Что бы ни случилось, это должно было быть ужасно. Она снова посмотрела на Рауена. Его лицо напряглось от боли, он держал ее крепко, но далеко от себя. По ней пробежал холодок.