Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дар Седовласа

ModernLib.Net / Гаврилов Дмитрий / Дар Седовласа - Чтение (стр. 25)
Автор: Гаврилов Дмитрий
Жанр:

 

 


      Так сказывают старые люди, но правда ли это иль небыль - никому не ведомо, кроме того Седобородого, что у нас на Руси зовут Велесом.
      1992-1994, 1999 гг.
      ДОПОЛНЕНИЕ.
      РУГИ и РУСЬ (ругии, раны, роги, руяны) - славянское племя, владевшее островом Рюген и сопредельными территориями на материке, одно из ряда других племен руси. Впервые упоминается историком Тацитом в 98 г. как германское: "44. За лугиями живут готоны, которыми правят цари, и уже несколько жестче, чем у других народов Германии, однако еще не вполне самовластно. Далее, у самого Океана, - ругии и лемовии..." ("О происхождении германцев"). Главный город руян Аркона - последний оплот язычества пал под ударами данов в 1168 году. Раны упомянуты у различных германских хронистов в начале второго тысячелетия. Гельмольд, "Славянская хроника": "Ране, у других называемые руанами - это жестокие племена, обитающие в сердце моря и сверх меры преданные идолопоклонничеству. Они первенствуют среди всех славянских народов, имеют короля и знаменитое святилище. Поэтому, благодаря особому почитанию этого святилища, они пользуются наибольшим уважением и, на многих налагая иго, сами ничьего ига не испытывают, будучи недоступны, ибо в места их трудно добраться. Племена, которые они оружием себе подчиняют, они заставляют платить дань своему святилищу, жреца у них почитают больше, чем короля. Войско они направляют, куда покажет гадание, а, одержав победу, золото и серебро относят в сокровищницу своего бога, остальное же делят между собой." Адам Бременский, "Деяния священников Гамбургской церкви": "Один из (этих) островов зовется Фембре. Он лежит против области вагров, так что его можно видеть из Альдинбурга (Старогорода)... Другой остров (Руян) расположен напротив вильцев (Волин, лютичи). Им владеют ране, храбрейшее славянское племя. Без их решения не положено ничего предпринимать в общественных делах: так их боятся из-за их близких отношений с богами или скорее демонами, которым они поклоняются с большим почтением, чем прочие" (Magistri Adam Bremensis gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum. Ed. B. Schmeidler, 3. Aufl., Hannover, 1917, S. 257-260.) Если ругии и были когда-то германоязычными, то на рубеже 1-2 тысячелетий - говорили на словенском языке (т.е. том же, что и новгородцы). Герард Меркатор, "Космография": "На острове том живали люди-идолопоклонники, люты, жестоки к бою, таковы вельможны, сильны, храбрые воины бывали... Язык у них был словенский..."
      Под именем руси (русы, рось, росы) - они же роги или ругии, в романе подразумевается "сословие" профессиональных лучших воинов в славяно-германских племенах 1 тыс. до н.э.- 1 тыс н.э. либо сами эти племена. Русь как племя участвовала в призвании "варягов". Т.е. русь Приильменья решила призвать русь варяжскую: "862 (6370). Положивше совет, поидоша за море к варягом русь, сице бо тии звахуся ВАРЯЗИ РУСЬ, яко се друзии зовутся свие, друзие же урмани, ингляне, друзии гути, тако сии. Реша РУСЬ, ЧУДЬ, и СЛОВЯНЕ, И КРИВИЧИ, и вси: "Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да поидите у нас княжити и владети." Сопоставить ругов и русь нам позволяют такие свидетельства: Княгиню Ольгу германские хроники называют "регина ругорум", но ни разу не называют ее "регина русорум". Однако, Ольга - княгиня русичей. Таким образом руги и русы - это одно и то же имя, но разная транскрипция. В "Житие..." Оттона Бамбергского сказано, что "руги еще имеют имя русинов (или рутенов) (С-TH) и страна их называлась "Русиния" (Рутения)" или Русь. Оттон Бамбергский помещает своих рутенов как раз на том месте, где поморские славяне, которых он крестил. Иордан, ("Романа", 344.) называет знаменитого вождя Одоакра "genere Rogus". Рутены это общее название всех славян Южной Балтии.
      ОТ АВТОРА
      "Так пусть же книга говорит с тобой
      Пускай она, безмолвный мой ходатай,
      Идет к тебе с признаньем и мольбой
      И справедливой требует расплаты.
      Прочтешь ли ты слова любви немой?
      Услышишь ли глазами голос мой?"
      (Уильям Шекспир, Сонет №23)
      Европейцы пронесли сквозь века блестящие образцы культуры языческого прошлого, например, такие как Эдда, Красная и Белая Книги, пряди и саги, баллады и скальдические песни. Если бы мы решили вдруг окунуться в загадочный мир Старшего Народа, то посчитали бы разумным обратиться именно к этим первоисточникам. Славянам повезло меньше. Из-за своего вечного разгильдяйства они не уберегли Традицию от наносного. Но и под чужеродным слоем мы, конечно же, найдем свидетельства былого величия исконной культуры. Роман "Дар Седовласа" - это попытка вернуться в славянскую Традицию, опираясь на известные мотивы древнегерманской и древнеиранской, а иногда и гре+ческой мифологии. Особенностью романа является обилие традиционных имен, хотя многие из них удивительны для слуха того, кто свыкся с мнением о всеобщей православности России. То, что мы называем ныне Традицией или язычеством, было для наших далеких предков такой же действительной жизнью, как для нынешнего верующего стало делом разумеющимся явление святых и ангелов. Имена богов, духов, героев служили магическими ключами для перехода от мифа к мифу, от истории к истории, от века к веку. Имя бога или руны, стоящие за ними легенды и сказки, связывали воедино личное пространство каждого язычника и культурное пространство семьи, рода, племени. Как для физика или математика множитель перед формулой, особый коэффициент, функция есть не более чем средство управления объективной реальностью, так и для язычника мифы были особой формой мышления, руководством к действию.
      Стилистическая особенность романа в том, что боги и один из главных героев, волхв Ругивлад, говорят здесь вполне современным языком, тогда как остальные персонажи, как предполагается, в плане языка соотносятся со своим временем. Я намеренно использовал этот прием, чтобы еще больше подчеркнуть одиночество героя и несоответствие эпохе. Богам и волхвам положено быть непонятыми, так происходит со всяким, кто опережает время. Роман выстроен таким образом, что каждый более или менее значимый персонаж имеет своего антипода. Молодые герои и героини противопоставлены персонажам зрелым, и в свете философии романа тем более страшно неизбежное превращение юности в старость, а чувства в рассудок: Хрупкая, таинственная Ольга совершенно не походит на Медведиху, дородную, простую, хозяйственную бабу, чья тайна уже давно разгадана. Честный и благородный Свенельд противостоит образу беспринципного и коварного Краснобая. Фредлав - Владимировой челяди, бесшабашный рыжий Перун и самоуверенный белый Радигош не имеют ничего общего с черным циничным Седовласом... Я постарался также устранить некоторый налет слащавости, характерный для описаний богатырского удела, равно как уйти от однозначной оценки образа главного героя - кому-то он покажется злодеем, кому-то страдальцем. Ругивлад сопоставляется с каждым из персонажей, это проявляется как во внешнем, так и во внутреннем мире. Совершенная пародия на словена - его спутник, кот Баюн. Чувственная юная дочь Владуха - не чета углубленному в себя, холодному, излишне рассудительному герою. Достигший вершин бога Седовлас - это будущее Ругивлада, если бы он нашел Силу пройти по своему пути до конца.
      "Дар Седовласа" - это любовный роман. Изначально я предполагал эпиграф:
      "- Если человек хочет следовать богам, то его любовь должна быть такой же свободной, как у них, - а вовсе не как неодолимая сила, давящая и раздирающая нас. Но странно, чем сильнее она завладевает своими жертвами, чем слабее они перед нею, в полном рабстве своих чувств, тем выше превозносятся поэтами эти жалкие люди, готовые на любые унижения и низкие поступки, ложь, убийство, воровство, клятвопреступление..."
      Отчасти согласившись с Иваном Ефремовым и его героиней - Таис Афинской, не хотел бы навязывать это мнение читателю и не стал предпосылать вывод своим размышлениям. Достигнув последней главы, каждый сделает его по своему разумению. Вопреки действительности, на то он миф, я постарался привести героев к возможно более счастливому исходу. Миром движет мечта, мир храним надеждой!
      С первых страниц я описываю Ругивлада как прямую противоположность князя Владимиру. Первый - бледнолицый, русоволосый аскет, путник, ищущий знания, волхв, скованный своими идеями и верой в богов, он тот, кто служит идеям; второй - смуглый, черноволосый, страстный, не верящий в бога, облеченный властью совсем иного рода, он из тех, кому служат "аки псы". Ругивлад на пути мести совершает преступления, ужасаясь этому, вся его жизнь на страницах романа - это сопротивление Черному дару. Ругивлад - одиночка и олицетворение свободы личности, хотя именно в этой свободе и кроется его недуг. Владимир, воспитанник своего дяди, перешагивает через трупы отца, братьев, верных слуг, живя в свое удовольствие. Красно Солнышко - признанный лидер и воплощение государства, которое он строит, не считаясь с людскими жизнями. Этот подход никак не согласуется с тем радужным, но далеким от исторических реалий, описанием святого Владимира Крестителя, то тут, то там появляющимся в отечественной литературе.
      Порою мной используются традиционные триады, это, например, сестры пряхи, три волхва-учителя, посвящающие в сан. При более пристальном взгляде читатель обнаружит тройственность пути: ученика, стремящегося стать волхвом или воином зрелого воина и умудренного волхва (или бога), утратившего пылкость юных. Судите сами, насколько интересны эти логические цепи. Поэтому, лишь намекнув о них в предисловии, я оставляю это поле деятельности критикам. Я скромно надеюсь, что несмотря на реки крови, текущие по страницам моей истории, роман послужит не только развлечению, как это часто происходит.
      В заключение хотелось бы поблагодарить моего друга и зачастую соавтора Владимира Егорова, который подсказал образ Радигоша и Индрик-зверя, особая благодарность Ренату Мухамеджанову - первому редактору и читателю романа, а также Антону Платову (Иггволоду), Алексею Наговицыну(Велемудру), Александру Жилко(Велемиру) и Сергею Пивоварову(Святичу) за полезные обсуждения на тему Традиции.
      С уважением. Дмитрий Гаврилов (Иггельд)
      gavrilovd@mail.ru, д.095-235-9101, 425-9679, р 2907058
      Авторская аннотация:
      Если "Волкодава" Марии Семеновой окрестили русским Конаном, то автора романа "Дар Седовласа" на электронных конференциях Интернета за глаза прозвали "русским Муркоком".
      Действие романа разворачивается во времена былинной Киевской Руси. Главный герой, новгородец Ругивлад, двадцать лет обучался волшебным искусствам у волхвов далекой Арконы на острове Рюген (Буян). Всем вышел парень, и статен, и смекалист, но таинственный и ужасный дар Чернобога-Велеса не дает герою покоя. Неожиданное известие о смерти родичей заставляет его вернуться на землю отцов. Тщетно ищет Ругивлад справедливости в Киеве, и потому вступает на страшный путь кровной мести. Сумеет ли герой очиститься от проклятого Дара? Устоит ли он пред искушениями? Читателя ждут встречи с могучими былинными богатырями, князем Владимиром, котом Баюном, древними богами - Велесом, Перуном, Радегастом, пряхами-Ягишнами. То, что мы называем ныне язычеством, было для наших далеких предков такой же действительной жизнью, как для нынешнего верующего стало делом разумеющимся явление святых и ангелов. Многие традиционные для сказок персонажи в этом романе названы своими истинными именами, автор постарался удалить налет былинной слащавости, и в его книге даже Илья с Добрынею - люди не без недостатков.
      "Мне роман понравился. Он сильный, добротный, цельный, и чувствуется, что писался не наспех", - вот мнение о романе "Дар Седовласа" известного писателя-фантаста Юрия Александровича Никитина.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25