Скоро тридцать

Обычно после одного-двух выходных, вместо того чтобы чувствовать себя бодрой и отдохнувшей, я лишь в очередной раз вспоминаю, как сильно ненавижу свою работу и как не хочу туда возвращаться. Но сегодня все было по-другому. В глубине души я до сих пор отказывалась верить в то, что произошло вчера вечером. Осуществилась заветная мечта: предмет моей тайной страсти неожиданно заявляется в мой дом, признается, что испытывает ко мне тоже, что и я к нему, и мы сливаемся в поцелуе. Тем не менее я была абсолютно довольна и прямо-таки светилась от восхитительного ощущения, когда ты знаешь, что кто-то считает тебя прекрасной и обворожительной, и от этого действительно становишься такой – обворожительной и прекрасной.

Придя в офис и удивив большинство сослуживцев как сияющей улыбкой, так и ранним прибытием, я с новым энтузиазмом принялась проверять свой электронный почтовый ящик. Все было замечательно, превосходно, чудесно. А вечером я встречалась с подругами. По крайней мере с Хармони – я вдруг вспомнила, что Нина проигнорировала все сообщения, которые я оставила ей на автоответчике. Мысль об этом стала ложкой дегтя в сегодняшней бочке меда. Мы с Ниной общались почти каждый день, и в обязательном порядке – по воскресеньям, когда либо мыли по суду, прижимая к уху телефонную трубку, либо вместе обе дали и ходили по магазинам. Нина то ли забыла про меня, то ли, что еще хуже, весь день просидела в четырех стенах со своим Джосайей – типом с дурацким именем и сросшимися бровями, – не отвечая на мои звонки.

Готовая все простить и забыть, а также слегка встревоженная (а вдруг она не позвонила, потому что ее Джосайя – один из тех мерзких извращенцев, которые запирают своих подружек в подвале и там подвергают садистским пыткам?), сразу после ленча я набрала номер Нины. Она тут же сняла трубку.

– Где ты вчера пропадала? Я оставила тебе кучу сообщений, – сказала я.

– О, мы с Джосайей ходили гулять в парк, устроили небольшой пикник, а потом просто нежились на солнышке, держась за руки, – мечтательно проговорила Нина.

Я чуть не выронила трубку. Устроили пикник? Держались за руки? И это я слышу от женщины, которая однажды слезла со своего любовника, не дожидаясь, пока он кончит (свой оргазм Нина уже получила и не хотела опаздывать на встречу со мной и Хармони)?

– Понятно, – неуверенно протянула я. – Мы с Хармони вечером будем в «Озио», пропустим по бокалу вина. Ты с нами?

– Сегодня? Нет, я не смогу. Мы с Джосайей ужинаем.

– Мы договорились встретиться попозже. Мне придется задержаться на работе, так что ты успеешь.

– Ну, может быть, – неубедительно пообещала Нина. – Просто Джосайя очень любит, когда я провожу вечер дома наедине с ним.

Джосайя, похоже, становился настоящим геморроем, а Нина начала вести себя так, будто ее накачали наркотика ми. Раньше она никогда не отказывалась провести вечер с подругами, даже если у нее было назначено свидание. Обычно Нина шутила, что им с приятелем пришлось пропустить обед и перейти сразу к десерту и что она присоединится к нам, как только выпроводит его из квартиры. Я еще раз обдумала слова Хармони. Возможно, такое поведение Нины и вправду к лучшему – это означает, что она повзрослела и остепенилась. Меня лишь удивляло, что ее характер изменился так внезапно, практически в одночасье. И почему только ей приспичило влюбиться именно сейчас, когда мне так надо поделиться с ней радостными новостями и проанализировать все нюансы!

Чуть погодя, вновь разомлев от воспоминаний о Теде, его руках и губах, чуть дразнящей улыбке, я простила Нину. Я как никто понимала, что значит втрескаться не на шутку.

Я просидела в конторе до позднего вечера, все это время пытаясь выбросить Теда из головы и сосредоточиться на работе, чтобы поскорее покончить с ней и повеселиться с подругами. Весь день я корпела над безумно скучными свидетельскими показаниями, перечитывала страницу за страницей и подчеркивала нужные куски, отчаянно стараясь не заснуть. Ближе к восьми часам я решила, что пора закругляться, и сладко потянулась, так что у меня затрещали кости, лишний раз указывая на то, что я слишком долго крючилась за столом. Мне не терпелось добраться до дома, сменить деловой костюм на более удобную одежду, вывести Салли и немного выпить в компании близких подруг. Я глубоко вздохнула, встала, закинула в сумочку ключи, солнцезащитные очки и уже собралась уходить, и тут что-то меня остановило.

В «Штабе» горел свет. «Штабом» назывался свободный кабинет, где стояло несколько столов и стульев – мы приспособили его для планирования и координации действий в работе с групповым иском. Час назад я забрала оттуда необходимые документы и погасила свет; я отлично это за помнила, потому что, дотронувшись до выключателя, получила слабый удар током. Кто мог зажечь свет? Я знала, что это не уборщики – они пришли и ушли. Все остальные сотрудники, занятые процессом по иску – Даффи и несколько юристов среднего звена, – давно отправились по домам. Я приблизилась к кабинету, открыла дверь и увидела… Кэтрин: стоя на коленках, она склонилась над одной из коробок с материалами дела и рылась в бумагах.

– Кэтрин? – удивилась я. У нее не было никаких причин, чтобы здесь находиться; все документы, хранившиеся в «Штабе», относились исключительно к групповому иску.

– Ох, – выдохнула она, схватившись за сердце. – Элли, как ты меня напугала. – Кэтрин засмеялась и откинула со лба прядь волос.

– Что ты ищешь? – спросила я.

Она опять засмеялась, переходя из образа роковой женщины к роли закадычной подружки.

– Я знаю, как много ты работаешь, и просто хотела помочь тебе разобрать некоторые материалы. Говард одобряет мое участие в деле, – сладко проговорила она.

– А… понятно. Нет, серьезно, я отлично справляюсь сама, – замялась я, не находя слов и чувствуя легкое беспокойство. Мы уже разговаривали на эту тему; я уже сообщила Кэтрин, что не нуждаюсь в помощи. Ее амбициозность не была для меня секретом, но даже Кэтрин не имела права пробивать себе дорогу, влезая в дело, вести которое ей не поручали. – В общем-то Ширер не имеет отношения к процессу. Я работаю в основном с Даффи. – У меня чуть не вырвалось «Ширер Дерьмовый», но я прикусила язык, вспомнив о его интрижке с Кэтрин, и по морщилась, представив, как она упоминает мое имя в расслабленном посткоитальном разговоре, смакуя шампанское с клубникой.

– Думаю, он собирается расширить свое участие в деле, – невинно проговорила Кэтрин.

– Мне ничего об этом неизвестно, – пожала плеча ми я.

– Он так и сказал, – не унималась она.

Я поняла, что Кэтрин лжет. Еще на прошлой неделе я слышала, как в разговоре с Даффи Ширер радовался, что работой по групповому иску руководит Даффи, а не он, потому что ему, Ширеру, в следующем месяце предстоят судебные слушания в Балтиморе. Более того, Кэтрин прекрасно знала про это; вне всяких сомнений, она была в подробностях осведомлена о его деловом расписании.

– Ладно, если хочешь, завтра утром я спрошу Даффи. Вероятно, Ширер говорил ему, что собирается участвовать в процессе и привлечь к работе тебя, и они просто забыли сообщить об этом мне.

На щеках Кэтрин вспыхнули красные пятна, а губы сжались в тонкую ниточку.

– Нет, не стоит напоминать про это Даффи, – торопливо сказала Кэтрин. Она засунула папку, которую прижимала к груди, обратно в коробку, и медленно поднялась на ноги.

Интуиция меня не подвела: никто не поручал Кэтрин заниматься иском, и если я сообщу Даффи, что она рылась в документах, он рассердится и, может быть, даже вкатит ей за это. С другой стороны, вряд ли ей грозят серьезные не приятности: используя свое виртуозное мастерство, Кэтрин просто убедит всех в конторе, что желание трудиться не покладая рук сделало ее Суперадвокатом. И все же мысль о том, что я поймала Кэтрин на лжи и она запаниковала, была чрезвычайно приятной. Я не сдержала легкой улыбки, радуясь, что впервые за все время мне удалось переплюнуть Кэтрин.

К несчастью, она заметила мою улыбку и не пришла в восторг. Ее лицо превратилось в холодную, каменную маску, напомнившую мне Шэрон Стоун в роли психопатки из «Основного инстинкта», – это было воплощенное зло, лишенное всяких эмоций.

– Не советую шутить со мной, Элли, – угрожающе проговорила Кэтрин, выгибая брови дугой, с таким видом, будто я была тараканом, пробравшимся в комнату. – Одно слово малышу Говарду, и от тебя останется пшик. Он сделает все, что я пожелаю.

Я вытаращила глаза, потрясенная враждебностью Кэтрин. Только что она сама призналась, что спит с шефом, да еще пригрозила использовать свою связь, чтобы навредить мне. Мне страшно хотелось бросить ей в лицо какую-нибудь жесткую и язвительную реплику, но я лишь стояла и смотрела на нее, онемев от изумления.

Кэтрин проплыла мимо меня, высокомерно задрав подбородок, и вышла из «Штаба». Пройдя несколько шагов по коридору, она остановилась и бросила на меня взгляд через плечо. И как я только могла считать ее красавицей? В эту минуту, когда глаза ее сузились от злобы, а рот растянулся в хищной улыбке, она показалась мне чудовищем.

– Не становись у меня на пути, – прошипела Кэтрин, – не то пожалеешь!

И она ушла, оставляя за собой тошнотворно-мускусный шлейф духов «Обсешн». Я ошеломленно смотрела ей вслед. От ее угрозы у меня по рукам побежали мурашки. Мы с Кэтрин всегда недолюбливали друг друга, однако это была обычная скрытая неприязнь. Судя по всему, теперь она ре шила, что я ее заклятый враг.

Я прибежала в «Озио» чуть раньше назначенного времени, чтобы занять столик и успеть глотнуть джина с тоником. Когда тепло напитка растеклось по моим внутренностям, напряжение, сковавшее мне шею и плечи после столкновения с Кэтрин, постепенно начало ослабевать. Я заказала вторую порцию и обвела взглядом толпу посетителей, надеясь увидеть Хармони. Краем глаза я поймала знакомый огонек рыжих волос возле стойки бара. По залу разнесся серебристый женский смех, который я уже где-то слышала. Я вытянула шею, стараясь разглядеть, кто это. Я понимала, что наверняка увижу бывшую коллегу или однокурсницу, но в подобных случаях я просто сама не своя, пока не выясню все точно. Мужчина азиатской внешности в темном деловом костюме отошел в сторону, освобождая обзор, и я опять увидела рыжеволосую девушку, точнее, ее спину. Девушка была стройна и хорошо одета – в дорогой джемпер и широкие брюки. Она сидела, повернув голову к симпатичному парню, не много похожему на Тома Круза и определенно мне не знакомому. Он держал ее за талию, и они чему-то смеялись. Любовники, подумала я. Или просто двое, которые познакомились в баре ради одной ночи. Девушка обернулась в мою сторону, и у меня отпала челюсть.

Кейт. То есть жена моего брата Марка. То есть моя невестка. Что она здесь делала? И что за мужчина рядом с ней? Я сидела разинув рот, а Кейт посмотрела прямо на меня. Она побледнела и, ахнув, прикрыла рот рукой. Даже если бы я застала ее со спущенными трусиками, у нее и то не был бы такой виноватый вид. Кейт словно собралась что-то сказать мне, наспех придумать отговорку – почему она оказалась так далеко от дома в компании с посторонним мужчиной, а вовсе не с моим придурковатым братцем. Вместо этого Кейт отвернулась и пулей вылетела из бара. «Том Круз» понесся вслед за ней. Я встала, прикидывая, не побежать ли и мне вдогонку, но тут подошла Хармони.

– Ты заказала мне выпивку? – спросила она, плюхнувшись на стул. Я отрицательно покачала головой, и Хармони подозвала официанта.

Я снова села, наморщив лоб в раздумьях. Вопрос был не в том, изменяет ли Кейт Марку, – если она еще этого и не сделала, то явно намеревалась. Меня мучило другое: почему? Они с Марком всегда были идеальной парой и даже внешне подходили друг другу: он, привлекательный блондин со здоровым румянцем, и она, вся такая стильная и ухоженная. Если Кейт, уехав черт знает куда, позволяет какому-то красавчику обнимать себя за талию, чем же тогда занимается Марк?

В памяти у меня всплыла фраза Теда, сказанная им вчера вечером: «Мы оба должны сознавать, что у нас неизбежно будут возникать проблемы». Тогда я отмахнулась от его слов. С проблемами сталкиваются все, верно? Разница в возрасте всего лишь делала наши отношения немножко не обычными, однако сильно ли мы отличались от других пар, в которых мужчина и женщина имели разное вероисповедание, но каким-то образом преодолевали все трудности? Или взять, к примеру, Самину – мою приятельницу по работе: она выросла в Индии, в пятнадцать лет переехала в Штаты, вышла замуж за Брайана, белого ирландского католика из Бостона, и счастливо живет с ним. Теперь же, когда Кейт чуть ли не у меня на глазах совершила адюльтер, в словах Теда я уловила дурное предзнаменование. Если дело не ладится даже у Марка и Кейт – лучшей пары в мире, двух половинок одного целого, – какие шансы у меня с Тедом?

– Так что все-таки случилось? – осведомилась Хармони, уткнув нос в «Космополитен» в яркой розовой обложке.

– Не поверишь, кого я сейчас видела, – медленно проговорила я, еще не совсем оправившись от шока.

– И кого?

Я уже было раскрыла рот, чтобы ответить, но сдержалась и помотала головой:

– Не важно.

Поскольку я не знала точно, что происходит между Кейт и Марком, сплетничать об этом, даже с Хармони, было бы подло. Пока я не выясню, что кроется за непонятным поведением Кейт, надо выбросить это из головы. Хармони озадаченно посмотрела на меня, но приставать не стала.

– Ты все еще переживаешь из-за Теда и Чарли? – спросила она.

Я довольно улыбнулась и посвятила подругу во все по дробности неожиданного визита – как Тед сознался, что приревновал меня к Чарли, как мы целовались и как он сказал, что хочет продолжать встречаться со мной. Хармони была превосходной слушательницей – она ахала, переспрашивала одно и то же и по-девичьи вздыхала в нужных местах.

– Что скажешь? – поинтересовалась я, потягивая джин с тоником и сияя от радости.

– Потрясающе, – оценила она.

– Точно, – подтвердила я.

– Только… – начала Хармони и запнулась. – Нет, ерунда. Нина придет? – небрежно спросила она, как будто такая резкая и неуклюжая смена темы могла сбить меня с толку.

– Нет, не придет. Что ты хотела сказать?

– Я понимаю, ты сейчас очень рада, но… меня интересует один вопрос: ты действительно думаешь, что роман с Тедом – стоящая затея? – осторожно спросила Хармони.

– Ну… конечно, он намного старше меня, и все же… не знаю, как это объяснить… я просто чувствую, что он создан для меня. Он не такой, как другие, но это – мой мужчина.

– Не хочу показаться занудой, тем более что ты по-настоящему счастлива, только я беспокоюсь за тебя. Ты не такая, как Нина – по крайней мере не такая, какой она была в прошлом, – ты не способна спать с мужиками без любви. Все эти безумные черные кружева и рандеву в моте лях – не для тебя, – сказала Хармони.

– Почему обязательно рандеву в мотелях? – возмутилась я. – Тед не женат, я тоже свободна. С чего ты решила, будто нам придется прятаться?

– Потому что ваша разница в возрасте его явно смущает. Ты и вправду думаешь, что он станет показываться с тобой на людях и относиться к тебе как к спутнице жизни?

Хармони говорила разумные вещи – она всегда мыслит здраво; клянусь, она с успехом могла бы вести в газете колонку под названием «Дорогая подружка», но сейчас я не без гордости сообщила ей о коктейле, на который Тед пригласил меня в пятницу.

– Отлично, – мило улыбнулась Хармони, – надеюсь, я ошиблась.

Я знала, что она просто старается не огорчать меня. Хармони не относится к числу зеленоглазых ведьм, которые втайне желают подругам неудач. Она потянулась через стол и похлопала меня по руке:

– Будь осторожна, вот и все. Так что там у нас с Ниной?

Глава 15

К вечеру вторника, придя домой с работы, я уже всерьез нервничала насчет предстоящего свидания с Тедом. Днем он позвонил мне и сказал, что после передачи немного задержится в студии, чтобы записать интервью, а потом предложил поужинать у него дома. Сердце чуть не выскочило у меня из груди, но я словно во сне услышала, как спокойно соглашаюсь и обещаю принести еды из китайского ресторана. Теперь, когда мы договорились устроить восхитительный романтический ужин (блюда китайской кухни всегда привносят романтику, сама не знаю почему) в интимной домашней обстановке, это могло означать только одно: сегодня нас ждет Ночь Любви.

С-Е-К-С.

По мере приближения момента истины, я все больше дергалась и волновалась, как девственница перед первой брачной ночью. Еда не лезла мне в горло, и я металась по квартире, готовясь к свиданию: этот трудоемкий процесс включал бритье ног, выщипывание бровей, нанесение питательной маски на лицо, завивку волос щипцами и макияж, причем косметики я использовала, наверное, даже больше, чем девочки из варьете в Лас-Вегасе. Силы мои поддерживало лишь нервное возбуждение и ожидание встречи. Прежде я была убеждена, что у меня с Тедом все выйдет замечательно, дайте только шанс, но теперь одновременно и сохранялась уверенность, и тряслись поджилки. Я знала, что взаимоотношения с мужчиной – штука непростая, но сейчас уже начала сомневаться в своем чутье. Если уж пре красную Кейт не устраивает мой брат Марк, образец добродетелей, какую вообще связь можно считать прочной? Вдобавок Хармони, единственный человек среди моего окружения, чьему здравому смыслу можно доверять, тоже выразила сомнение, стоит ли мне всерьез увлекаться Тедом. Кто я такая, чтобы не соглашаться с ней? Я постоянно делаю глупости. Больше всего в жизни я ненавижу конфликты, но тем не менее совершила ужасную ошибку и обрекла себя на муки, выбрав профессию адвоката. Имею ли я право отвергать добрые советы, закрывать глаза на препятствия, неминуемо ожидающие нас с Тедом, и очертя голову бросаться в пучину страсти, которая, по мнению всех остальных, в том числе и самого Теда, приведет к катастрофе?

Впрочем, сейчас времени на размышления у меня не оставалось – пора было выходить. Я сделала телефонный заказ в «Дин хао» (цыпленок с кунжутом, цыпленок кун-пао, говядина в апельсиновом соусе, овощи ло-мейн, жареный рис и клецки с крабовым мясом – еды хватило бы на целую армию, но я не знала, что любит Тед, поэтому взяла всего понемножку) и напоследок посмотрелась в зеркало. Даже я, свой самый суровый критик, вынуждена была признать, что выгляжу отлично. Поскольку мы ужинали дома, наряжаться в вечернее платье нужды не было, но и выглядеть простушкой мне тоже не хотелось, ведь Тед всегда был такой подтянутый и отутюженный. Я остановила выбор на черных шелковых струящихся брюках, присборенных у пояса, выгодно подчеркивающих фигуру, и своем лучшем черном джемпере из кашемира. Как и у большинства женщин, как минимум половина моего гардероба – черного цвета, что значительно облегчает комбинирование, хотя из-за того, что Салли постоянно линяет, ко всем моим вещам пристает ее серебристая шерсть. Дорогой кашемир, однако, я старалась держать подальше от нее, поэтому на сей раз была избавлена от необходимости счищать клочки шерсти. К наряду неплохо подошли бы открытые босоножки на низком каблучке, но я предпочла «балетки» на плоской подошве – они придали моему виду некоторую элегантную небрежность. Даже мои волосы, которые обычно имеют склонность завиваться в тугие кудряшки, сегодня вели себя вполне при лично и лежали как следует.

С бельем дело оказалось сложнее. Конечно, хотелось выглядеть эротично, но не чересчур – к примеру, в ярко-красном бюстгальтере с поддерживающими чашками и поясе с подвязками, которые на прошлое Рождество по дарила мне Нина, я скорее сошла бы за дешевую проститутку, чем за утонченную сексуальную штучку. Белые трусики из хлопка показались слишком невинными и… девчачьими. Мои любимые повседневные стринги, удобные тем, что от них не проступают полоски на обтягивающих брюках, были далеко не новыми. Интересно, сталкиваются ли с подобной проблемой мужчины? У них, в сущности, есть лишь два варианта: плавки или боксерские трусы на резинке (по правде говоря, если парень предпочитает узенькую черную полоску, едва прикрывающую пах, для меня его кандидатура однозначно отпадает). Может, мужчины утруждают себя проверкой трусов на отсутствие дырок или дурно пахнущих пятен, но я сильно сомневаюсь, что последние полчаса перед свиданием они проводят, сидя на полу с кучей белья и прикидывая, какие трусы больше соответствуют текущей фазе любовных отношений. В конце концов я решила надеть прелестный черный гарнитур – шелковый лифчик и свободные «шортики». Он отлично смотрелся и вдобавок имел дополнительное преимущество: отсутствие бретелек на бюстгальтере облегчало задачу Теда.

Я застегнула на Салли ошейник с поводком – ее тоже пригласили в гости. Она подумала, что я, как обычно, вы вожу ее на прогулку, и недовольно зарычала.

– Погоди-ка, вот узнаешь, куда мы идем, тогда поворчишь, – предупредила ее я, зная, что перспектива провести вечер в компании любвеобильного Оскара не очень ее прельстит. С другой стороны, Салли получала возможность отобрать у Оскара все игрушки и покусать его за бока, если он попробует набиться к ней в товарищи по игре, так что, вполне вероятно, она тоже неплохо проведет время. Во всяком случае, когда мы остановились у «Дин хао», чтобы забрать заказ, Салли навострила уши – китайские блинчики с овощами она очень даже уважала.

Тед жил недалеко от меня – на Коннектикут-авеню, всего в нескольких минутах ходьбы, но, приблизившись к высотному зданию из красного кирпича, у дверей которого стоял швейцар в униформе, я оробела. По сравнению с убогим, хоть и уютным домом, где жила я, это был совершенно другой мир. В холле царила роскошь первоклассного отеля: пол был выложен мраморной плиткой, а с потолка свисала огромная хрустальная люстра. Я подошла к деревянной конторке, за которой стоял круглолицый мужчина в очках и с вопросительно поднятыми бровями.

– Добрый вечер. Меня зовут Элли Уинтерс. Я пришла к Теду Лэнгстону, – едва слышно прошептала я. Салли у моих ног шлепнулась на спину и умилительно задрала в воздух все четыре лапы. Я легонько пнула ее носком туфли, но она не сдвинулась с места.

Портье снял трубку с черного телефонного аппарата и сдержанно произнес с четким британским акцентом:

– Элли Уинтерс, сэр. Очень хорошо. – Он положил трубку и растянул губы в улыбке, не обнажая зубов. – Мистер Лэнгстон ожидает вас.

Я кивнула, поблагодарила его и потащила Салли к лифту. Мы поднялись на двадцатый этаж. По обе стороны длиннющего коридора располагались лишь четыре двери – это означало, что каждая квартира по размерам не уступает дворцу. Я постучала в дверь Теда с номером 2002. С той стороны послышалось приглушенное «Минутку!». Я лихорадочно оглядела себя, проверяя, все ли в порядке с моим нарядом, и, убедившись, что это так, очень обрадовалась, потому что даже если бы я и заметила что-то ужасное (например, черную туфлю на одной ноге и синюю – на другой, как уже было однажды, когда я приехала на работу, до конца не проснувшись), то все равно уже ничего не могла бы поправить. Дверь распахнулась; на пороге стоял Тед – он великолепно выглядел и улыбался той самой чуть ироничной улыбкой. Он был в серых брюках из шерстяной костюмной ткани, без пиджака и галстука, в отглаженной синей сорочке с расстегнутыми верхними пуговицами и скромными серебряными запонками. Тед был чисто выбрит, подстрижен, и, несмотря на небрежную улыбку, в его глазах светилось волнение и ожидание.

– Привет. Я принесла еды, – сказала я, протягивая белый бумажный пакет.

– Салли, как вижу, тоже здесь, – ответил Тед и посторонился, пропуская нас в квартиру. Он закрыл за нами дверь, взял у меня пакет и свободной рукой помог снять плащ. Аккуратно повесив его во встроенный шкаф в прихожей, Тед проводил меня в наимоднейшую кухню с полами из светлого соснового паркета и блестящими хромированными стойками, затем достал два бокала. Все это выглядело как-то формально, особенно если вспомнить, что не далее как два дня назад язык Теда исследовал мой рот.

– Какое вино предпочитаешь – красное или белое? – спросил Тед.

– А ты что будешь?

– Красное, но я открыл обе бутылки.

– Красное подойдет, – сказала я и тут же пожалела о своем легкомыслии, заметив что, кроме кухни, полы по крыты мягким белым ковролином. Я – невероятная растя па, и это усиливается, когда нервничаю или пью, поэтому я жутко боялась пролить вино, понимая, что даже одна-единственная капля темно-бордового напитка будет выделяться на белоснежном полу, словно пятно крови.

Оскар выбежал, чтобы поздороваться с Салли, и повел себя с тем же воодушевлением, как и в прошлые два раза. От счастья пес закружился волчком, хотя как только пес ткнулся своим острым носиком Салли в тыл, та сердито огрызнулась. Оскалив зубы и вздыбив шерсть, она свирепо взирала на Оскара, пока он в страхе не попятился назад. Удовлетворившись преподанным уроком этикета, Салли неторопливо подошла к миске Оскара и преспокойно доела остатки сухого корма, после чего попила воды из его плошки, в то время как сам Оскар влюбленными глазами смотрел на нее с безопасного расстояния из противоположного угла кухни.

– Салли, перестань лопать еду Оскара, – отругала ее я, тщетно пытаясь отогнать ее от красных пластиковых мисок.

– Ничего страшного, Оскар уже наелся. Пойдем присядем, – смеясь, сказал Тед и провел меня в свою роскошную гостиную.

Гостиная в квартире Теда словно сошла со страниц журнала по интерьеру: ты восхищаешься фотографиями, но думаешь, что в такой шикарной обстановке никто не живет. Во-первых, комната была огромная – наверное, в три раза больше всей моей квартиры. С трех сторон, от застеленного белым ковровым покрытием пола до высоченного «графского» потолка, поднимались окна, из которых открывался изумительный вид на город. За тысячами огоньков, освещавших столицу, я даже разглядела Потомак. Диван и мягкие кресла с невысокой спинкой были обиты черной кожей, столы и стеллажи были из благородного красного дерева. В камине, выложенном из белого камня, пылал огонь, и я заметила, что Тед повсюду расставил свечи. Гостиная была очень современной, но совсем не холодной и чопорной. Наоборот, здесь хотелось провести зимний день, укрывшись в тепле от резкого ледяного ветра, уютно свернуться калачиком в кресле и смотреть старые черно-белые фильмы на большущем плоском экране телевизора.

– Ух ты! – потрясенно выдохнула я, оглядываясь по сторонам. Теперь я еще сильнее стеснялась, что Тед видел мою убогую квартирку, которая по сравнению с этим дворцом казалась мышиной норой. – Никогда не видела подобной красоты. От вида из окна просто захватывает дух.

Я скорее почувствовала, чем услышала, как Тед подошел сзади – так близко, что я ощутила его теплое дыхание у себя над ухом.

– Я рад, что тебе нравится, – прошептал он, повернул меня к себе и поцеловал в губы.

На какой-то миг я опять испугалась, что сейчас пролью вино, а потом ответила на его поцелуй, чувствуя, как во мне нарастает та же восхитительная жаркая волна, что и в воскресенье. Губы Теда, теплые и нежные, задержались на моих устах.

– Я мечтал об этом весь день, – с улыбкой сказал Тед. Он взял меня за руку, подвел к дивану, и мы сели друг напротив друга, слегка соприкасаясь коленями. Он откинулся на спинку дивана и расслабился; от беспокойства, которое, как мне показалось, поначалу было в глазах Теда, не осталось и следа. Я же, в свою очередь, нервничала все больше. Еще никогда присутствие другого человека так меня не волновало. Даже легкое касание его колена было невероятно чувственным.

– Как прошел день? – спросил Тед. Как приятно, когда тебя об этом спрашивают! За все время, что я встречалась с Эриком, он ни разу не спросил о том, как я провела день.

Я пожала плечами, не желая портить чудесные мгновения нытьем о ненавистной работе, но ничего даже отдаленно интересного придумать не смогла.

– Скучно, – просто сказала я, стараясь, чтобы это прозвучало шутливо. – Впрочем, что тут странного. А как прошел твой день?

– Ничего особенного. Сегодня на программе был лидер партии «Шин фейн» – разговор шел о последних беспорядках в Лондоне, – сообщил Тед без малейшей иронии.

От удивления у меня округлились глаза.

– Ого! «Ничего особенного, обычный день», – поддразнила его я.

В гостиную гордо вошла Салли, волоча за собой розового плюшевого динозавра. Раньше эта игрушка не попадалась мне на глаза, но, судя по тревожному взгляду Оскара, нетрудно было догадаться, у кого она ее стащила. Салли разлеглась на полу, вытянув задние лапы и зажав динозавра в передних. Сейчас она походила на маленькую девочку, которая, лежа на животе, рассматривает яркую книжку. Салли ухватила динозавра за голову и принялась ее обсасывать. Оскар уселся достаточно далеко, чтобы Салли до него не дотянулась, но в то же время довольно близко, чтобы наблюдать за издевательствами над динозавром.

– Бедняга! – рассмеялся Тед. – Видать, он здорово втюрился в Салли. Это его любимая игрушка, Оскар никого к ней и близко не подпускает.

Я поставила бокал на журнальный столик с восхитительной инкрустацией и начала подниматься со словами:

– Салли, в самом деле, оставь бедного Оскара в покое!

Но прежде чем я успела встать, сильные руки обхватили меня за талию и потянули назад. Тед привлек меня к себе, чуть грубовато, и наши губы опять встретились, только на этот раз более настойчиво. Дыхание наше участилось, языки изгибались и танцевали, пытливо изучая друг друга. А потом пришел черед наших рук – они двигались, плавно исследуя каждый изгиб желанного тела. Сквозь бешеную пульсацию гормонов и дымку наслаждения проступала четкая последовательность и определенность движений, словно мы оба знали, чего захочется другому в следующий миг. Мы начали избавляться от одежды, предмет за предметом. Тед через голову снял с меня джемпер и застонал, увидев прозрачный шелк лифчика. Он осторожно провел пальца ми по черной тесьме и опустил ладони немного ниже, забирая в них мои груди под тонким слоем ткани. Дрожащими руками я расстегнула матово-белые роговые пуговицы на его рубашке и вытащила ее из брюк.

К моему восторгу, телосложение Теда нисколько не напоминало округлые формы Кзри Гранта. Напротив, Тед обладал широкой и мускулистой грудью с мягкой порос лью волос, дорожкой спускающихся вниз по животу.