Злодеи поневоле

— Мы уже привели и навьючили ваших лошадей и ждали только, когда ты проснешься. — Кайлана достала из ниши в стене деревянный щит и забросила его за спину. — Вставай. Пора уходить.

Она взяла прислоненный к стене посох и вышла. Арси засеменил за ней, и Сэм, с трудом поднявшись, поплелся следом.

Выйдя наружу, Кайлана защебетала по-птичьи и несколько раз прищелкнула языком. Неслышно как тень из пещеры выскочила рысь и мгновенно исчезла в лесу. За ней вылетела стайка птиц, а чуть поотстав, появилась молодая ласка и семейство сонь. Кайлана закрыла вход кустом терновника, потом прикоснулась посохом к его корням, сосредоточенно закрыла глаза и чуть слышно забормотала что-то, используя древнее волшебство для того, чтобы убедить, ускорить, ободрить…

Несколько секунд ничего не менялось. А потом неожиданно мертвый куст ожил: ветви изгибались, удлиняясь прямо на глазах, а корни с такой скоростью углублялись в землю, что почва буквально кипела. Через пару минут вся огромная скала покрылась трехфутовым слоем острых колючек и листьев. Узловатый ствол и корявые корни запечатали вход в жилище Кайланы лучше любой решетки с замками.

Покачав головой, Сэм повернулся, чтобы потрепать по холке свою лошадь, и только сейчас заметил, что рядом с лошадьми стоит огромный олень с еще бархатистыми рогами. На глазах у изумленного Сэма Кайлана подошла к оленю, ласково провела ладонью по его шее, а потом легким движением вскочила ему на спину. Олень продолжал послушно стоять на месте.

На нем не было ни седла, ни уздечки, но Кайлана, судя по всему, знала, как с ним обращаться.

Удивляясь странному повороту судьбы, пославшей его спасать мир вместе с коротышкой-вором и странной друид-кой, разъезжающей верхом на олене, Сэм тяжело забрался в седло. Лошадь встряхнула головой, но он натянул поводья и стал наблюдать за потешными попытками Арси усесться на своего пони.

Как правило, бариганцы не доверяют никаким животным, крупнее крошечных, чрезвычайно лохматых пони, которых полным-полно в тех холодных скалистых краях, а соловый конек был тройско-оденской породы и едва ли заслуживал того, чтобы его называли «пони». По мнению Сэма, Арси гораздо лучше смотрелся бы верхом на большой овце или, если уж на то пошло, на колу, но бариганец, с присущим ему упорством, зажал поводья в зубах и ухватился за низкое стремя. С удивительной для человека его роста и сложения ловкостью он начал карабкаться по стремени, словно по канату, а забравшись повыше, уперся ногами в бок пони и вскоре сумел усесться в седло. Конек, опустив голову и прижав уши, покорно сносил такое с ним обращение. Арси не случайно выбрал именно его: он не раз видел, как на нем катаются ребятишки, и понимал, что после их выкрутасов пони уже ничто не удивит. Забравшись в седло, Арси несколько минут старался отдышаться, а Сэм, беззвучно похлопав в ладоши, произнес ласково, но ядовито:

— Кстати, старина, я, знаешь ли, хотел бы получить обратно свои вещи.

— Вещи? — невинно переспросил Арси.

— Кончай комедию, подлый вор! В твоем обществе любой, заснув, проснется облегченным фунтов на десять. Мы с тобой оба знаем, что после обыска у меня не осталось и гроша. Но мы с тобой знаем и то, что я не могу нормально работать без нескольких ножей и кинжалов — семи, если говорить точно. А еще мне нужны моя духовая трубка и иглы к ней, числом сорок штук, два мотка проволоки, девять пузырьков с химикалиями, мой короткий меч, мои отмычки, кошки, ножи для метания и складной абордажный крюк с шелковой веревкой. Давай их сюда, Арси. Тебе так легко от контракта не отвертеться!

Тяжело вздохнув, бариганец послушно принялся доставать перечисленное из своих многочисленных карманов. Сэм и Кайлана с возрастающим интересом наблюдали, как эти предметы, казалось бы, слишком крупные, чтобы прятать их под одеждой, один за другим появляются на свет. Сэм брал их у Арси, отправлял в соответствующие чехлы, и с каждой новой вещью его уверенность в себе возрастала. Конечно, он знал восемьдесят четыре способа убить человека голыми руками, но всегда приятно снова экипироваться как следует. Глядя, как Арси с угрюмым видом прячет за ремень образовавшиеся складки, он засмеялся:

— Ради погибших богов, Арси… сколько в твоем брюшке бариганца, а сколько — награбленного?

Смерив его взглядом, Арси ядовито ответил:

— Не твое собачье дело, блондинчик. Несколько мгновений Сэм смотрел на него в упор, а потом улыбнулся и, покачав головой, сказал:

— Верно. Мое дело — отнимать у человека самое ценное, а твое — подбирать остальное.

Арси ухмыльнулся, и в этот момент олень Кайланы двинулся вперед, осторожно выбирая дорогу. Убийца и вор поехали следом, а птицы опустились на ветки терновника, но тут же взлетели: над поляной пронесся большой черный ворон и, мощно взмахивая антрацитовыми крыльями, устремился за путниками.

В хрустальной башне Миззамир задумчиво барабанил пальцами по краю чаши. На серебристой поверхности воды были видны три крошечные фигурки: одна на лошади, другая — на большом олене и третья — на пони. Всадники выехали из размытого зеленого пятна — леса — и направились через пустошь. На юго-восток. Особым движением Миззамир коснулся серебряных рун, идущих по краю мраморной чаши, и изображение стало крупнее: мужчина в черном плаще, оборванный коротышка и молодая рыжеволосая женщина. Магическим зрением Миззамир различил белесовато-зеленые всполохи энергии природы, слабым мерцанием окружавшие женщину, и посох, который она держала в руке. В легком удивлении Миззамир приподнял бровь, когда изображение стало быстро терять четкость и меркнуть: магия природы нейтрализовала его заклинание.

— Друидка! Гм… Это может слегка осложнить ситуацию. Он вздохнул и, щелкнув пальцами, рассеял изображение.

— Это та рыжая? — спросил Фенвик, который смотрел волшебнику через плечо. Принц Фенвик был остроскулым молодым человеком, искушенным в охоте и преданным долгу Героя. У него были красивые черты лица и смелые глаза. Титул он унаследовал от прапрадедушки: Лесной Лорд Фен-Аларан, один из легендарных Героев, вплоть до своей мирной кончины был правителем Трои, самой южной провинции Шестиземья. Сам Фенвик прославился подвигами в борьбе с легионами троллей в Халфасте и участием в уничтожении натуан. Миззамир благосклонно улыбнулся молодому защитнику Добра.

«Вылитый пращур!» — подумал волшебник, а вслух сказал:

— Да, именно она. Есть повод для беспокойства. Я был уверен, что друидов с их дурацкими идеями уже не осталось, — но, как мы только что убедились, по крайней мере одна существует.

Он в задумчивости начал расхаживать по хрустальному полу, и его ослепительно белый балахон сверкал под лучами солнца. Эта комната была специально предназначена для того, чтобы творить волшебство. Солнечный свет врывался сквозь цветные стекла витражей и разноцветными искрами играл на полированных гранях кристаллов, из которых была построена башня.

— Она очень красивая, — заметил Фенвик, задумчиво поглаживая свою небольшую аккуратную бородку. — Я даже не думал, что среди друидов могли быть такие прекрасные девушки.

— Осторожнее, юноша. Она старше, чем выглядит, насколько я могу судить, — мягко сказал Миззамир; взгляд его был встревоженным. — Да, задачка… Я не хотел кровопролития, но она не сдастся так просто — друиды упорные существа. Теперь нам придется действовать с оглядкой. Ее магия защищает этих мошенников, и я не смогу подслушать их мысли, понять побуждения или узнать планы.

— А разве нельзя просто появиться там, где они в данный момент находятся, и обрушить на них вашу могущественную магию? — спросил Фенвик.

— Вообще-то можно… — задумчиво отозвался волшебник. — Но мне любопытно, куда именно ведет их друидка: я хочу знать, что она задумала. Возможно, они располагают сведениями, угрожающими миру и благополучию, ради которых нам пришлось столько потрудиться. А может быть, направляются на встречу со своими сообщниками или ищут некий утерянный талисман, который даст им силу соперничать с нами…

Он посмотрел на Фенвика, и тому показалось, что волшебник чего-то ждет от него.

— И конечно же, если мы его перехватим, в этом будет больше пользы, чем в поимке парочки негодяев и друидки! Великолепно, сэр! — восхищенно подхватил Фенвик.

Миззамир усмехнулся и посмотрел в окно.

— Силы зла разрознены, Фенвик. Они беспомощно дрейфуют, затерянные в океане света, и гибнут, сбитые с толку. Но подобное притягивает к себе подобное, Фенвик. Эти трое станут для нас магнитом, вытягивающим из песка железные опилки. Нам надо лишь проявить терпение — и рано или поздно они приведут нас к своим сообщникам, чтобы мы спасли и их тоже — или, если это не удастся, устранили опасность, от них исходящую.

— А их планы? — спросил Фенвик.

— Да, это тоже важно. — Волшебник тяжело вздохнул. — И, хотя мне это неприятно, существует единственный мирный способ, и я вынужден к нему прибегнуть. Нам понадобится лазутчик, Фенвик.

— Я готов, сэр. — Фенвик гордо шагнул вперед. С виноватой улыбкой Миззамир покачал головой:

— Не сомневаюсь, сэр Фенвик. Но, боюсь, для этого вы слишком известная личность. Нам нужен кто-то не такой чистый, чтобы свет его не был очевиден злодеям, — но, конечно, не приспешник тьмы, иначе как бы мы могли ему доверять? Вы можете найти мне такого человека, Фенвик? Фенвик приосанился:

— Я сделаю все, что в моих силах. Миззамир улыбнулся, довольный:

— Хорошо, юноша. Очень хорошо.

Трое скакали через холмы. Туда, куда они направлялись, вела дорога — но они не осмеливались ехать по ней. Арси начал подумывать, что, возможно, Миззамир был прав. Жизнь у злодея нелегкая, все время приходится убегать… Но он не согласился бы променять ее на любую другую. Лучше быть голодным, но свободным ястребом, чем упитанным индюком, сидящим в клетке. Правда, при этом нужно все время соблюдать осторожность. Чуть заметным жестом Арси велел Сэму приотстать и, когда они поравнялись, начал переговариваться с ним на беззвучном языке тех, кто бродит ночами по темным переулкам. Такому языку обучались члены обеих гильдий, и жесты были в основном одинаковы. Посторонний наблюдатель уловил бы только едва заметные движения пальцев, легкие изменения мимики, и даже не расслышал бы тихих односложных слов.

— Эта баба ненормальная, — намекнул Арси.

Сэм бросил быстрый взгляд на Кайлану, ехавшую впереди.

— Да, но понимает. Я пока доверяю, — дал он понять вору.

— Ты доверяешь юбке? Слышал же, что она говорит. Будто видела старину.

— И что? Захотела бы нас прикончить, убила бы, пока я спал. Натравила бы кошку, и все дела. Но не стала, — напомнил убийца.

— А нам почему помогает?

— Верит в то, о чем говорит, — пожал плечами Сэм.

— Поторопитесь! Нам еще далеко ехать! — окликнула их Кайлана. Злодеи пришпорили лошадей и начали ее догонять. Черный ворон на вершине дерева моргнул блестящим глазом и полетел следом.

День был теплый и яркий. Сквозь не по-осеннему густую траву повсюду проглядывали лютики, ромашки и еще уйма красных, синих и лиловых цветов, названий которых Сэм не знал. Похоже, эффект, о котором говорила Кайлана, действительно имел место. Сэм плохо разбирался в том, что и когда должно цвести и расти, но догадывался, что сейчас не самое подходящее для этого время. В городе это было не так заметно: там непривычно мягкие зимы и теплая осень означали только возможность сэкономить на отоплении.

В полдень они сделали привал и, наскоро перекусив хлебом и овощами, оставшимися от вчерашнего ужина, снова тронулись в путь. Заметив многочисленные канавы, заросшие травой и кустарником, Сэм поинтересовался у Арси, откуда они взялись, и для чего предназначены. Арси сказал, что не знает, но согласился, что выглядят они странно. Услышав их разговор, Кайлана сказала, что эти холмы были ареной великих сражений задолго до Победы и канавы — это следы колес гигантских военных машин. Арси заинтересовался ее словами.

— Проеду немного вперед, проверю, как там дорога! — кинул он через плечо, подгоняя своего пони. Сэм покачал головой и посмотрел на Кайлану.

— Он хотел сказать, что хочет проверить, не осталось ли там чего-нибудь такого, чем можно было бы поживиться. Волшебных кинжалов, например, или чего-нибудь в этом духе.

Кайлана не поверила своим ушам:

— Но ведь это же было очень давно! Если там что-то и есть, то глубоко под землей.

— Это его не остановит, — вздохнул Сэм.

В пышных кронах деревьев вовсю щебетали птицы. В тени прятались фиалки, на пригреве покачивались колокольчики. Под кустом Сэм заметил белые шарики на высоких пятнистых стеблях и приветливо помахал им рукой, как хорошему знакомому. Добрый старый шарнлок, иначе — мудромор. Яд четвертого класса, действует через желудок. Тщательно размять и отжать сок. Для повышения эффективности можно перегнать на аппарате Маверта.

Из-под копыт лошади вспорхнуло целое облачко ярко-желтых бабочек и закружилось среди листвы, словно последние листья осины в преддверии зимы. Где-то вдали издала мелодичную трель какая-то птица — и вновь замолчала. Сэм повернул голову и увидел, что Кайлана наблюдает за ним.

— Я думала, что убийцы получают удовольствие только от тьмы и смерти и не знают, что такое красота, — сказала она, и глаза ее весело блеснули.

Сэм отвернулся.

— Красота есть во многих вещах. В балансировке хорошего клинка, в удачно осуществленном замысле… И не надо быть отбеленным или друидом, чтобы восхищаться таким местом, как это. Здесь много цвета и красивых линий, радующих глаз. Здесь есть музыка, которая связывает тьму и свет. Иногда красота причиняет нам боль, но понять ее может любой из нас.

Сэм взглянул на свою спутницу и сразу же отвел глаза. Он хотел было добавить что-то еще, но тут с вершины соседнего холма их окликнул Арси:

— Эй, давайте сюда! Отсюда уже виден город!

Они поднялись на вершину, откуда и впрямь можно было различить темные пятна зданий по берегам реки. Солнце опустилось за горы, и в долине стало темно. В сумерках замигали окна домов, а на окраинах города, у самых стен, начали один за другим вспыхивать оранжево-красные огоньки костров. Кайлана указала на них посохом.

— Цыгане, — сказала она. — Нам понадобятся… как вы называете это?.. Деньги.

Пока они разглядывали долину, ворон, который сидел на дереве прямо за ними, удовлетворенно каркнул и, взлетев, пронесся над их головами вниз, к городу.

Кайлана соскользнула с оленя и, благодарно потрепав его по шее, махнула рукой. Сильное животное огромными прыжками умчалось в лес. Сэм несколько секунд боролся с собой, а потом спешился и жестом предложил Кайлане своего коня, которого он, после некоторого размышления, назвал Дамаском, в честь шадрезарианской стали с узорами, из которой получались превосходные кинжалы.

— Мне нет необходимости ехать верхом, — спокойно сказала Кайлана. — Ты ранен, и тебе это нужнее.

Сэм раздраженно оттолкнул Дамаска, который, воспользовавшись возможностью, ткнулся мордой ему в плечо, едва не сбив с ног, и с отвращением утер щеку.

— Ты, конечно, права, но я не хочу, чтобы все видели, как я восседаю верхом, а дама бредет по грязи. Первый признак дурного человека — отсутствие рыцарственности. Чекушка не в счет: пешком ему за нами нипочем не угнаться. — Арси ухмыльнулся и приподнял шляпу, услышав одно из немногих своих прозвищ, которые его не раздражали. — Так что садись, иначе я разозлюсь и начну грубить, чем так славится мой характер.

Во взгляде Кайланы появилась суровость.

— Я не желаю, чтобы со мной обращались как с изнеженной аристократкой! Я — Кайлана, и, клянусь Дубом, Ясенем и Терном, не позволю юнцу вроде тебя…

— Я видел уже тридцать с лишним зим, сударыня, — коротко бросил Сэм.

Кайлана высокомерно выпрямилась и стукнула посохом о землю. Арси нетерпеливо забарабанил пальцами по луке седла, а Дамаск, из-за которого вспыхнула ссора, шумно вздохнул.

— А я видела времена, которые ты никогда…

Она не закончила: Сэм стремительным движением подхватил ее, вместе с дорожной сумкой и посохом, и водрузил в седло. От бешенства Кайлана не могла вымолвить ни слова и только яростно сверлила его взглядом. Сэм устало посмотрел на нее:

— Ладно. Тогда считай, что делаешь мне одолжение. В этом городе меня и без того ждет уйма неприятностей, чтобы нарываться на лишние. Я устал стоять на холме и спорить.

Он начал спускаться по склону. Арси поехал за ним, и Кайлана, покипев еще примерно с минуту, сделала то же самое. Когда они подъехали к городским воротам, Арси нарушил молчание:

— Ты сказала, что нам понадобятся деньги? Сколько — и для чего?

— Для цыган, — немного обиженно, как показалось Арси, ответила Кайлана. — Они кочуют по всему миру, и от них мы сможем узнать, как далеко простирается власть Света и где его слабые места. Не исключено, что в случае удачи нам удастся повернуть ход событий вспять, в сторону равновесия. Но цыгане не делятся сведениями задаром… Я думаю, придется заплатить им стоимость трех лошадей — но лошади нужны нам самим. Так что надо каким-то образом добыть денег.

— Лошади… — вслух размышлял Арси. — Они сейчас в среднем по сорок золотых, а нас трое… Значит, с каждого по сорок теллинов. — Он ухмыльнулся: — Все просто!

Сэм поразмыслил. Конечно, бариганцу добыть такую сумму — пара пустяков, и вполне вероятно, что при нем уже есть по крайней мере в десять раз больше. Осененный внезапной догадкой, он сунул руку в карман, куда положил аванс от Арси, — естественно, тот исчез. Впрочем, они были почти у самых городских ворот, и Сэм решил пока этот вопрос не поднимать. Но потом… Он сполна получит свой гонорар, когда вручит Арси окровавленную голову Миззамира. Сейчас у Сэма не было ни гроша, но он тоже знал пару-другую уловок.

— Сделаю.

Мошенники выжидательно посмотрели на друидку. Кайлана ответила высокомерным взглядом:

— Хорошо.

— Вот и ладненько! — сказал бариганец, радостно потирая руки. Они как раз проезжали ворота (которые не охранялись, что было в порядке вещей в эти спокойные времена). — Стало быть, разбегаемся, а встретимся на том постоялом дворе. — Он показал на раскачивающуюся на ветру вывеску. — Вышло так, что у меня есть при себе немного деньжат… Я поставлю лошадей в конюшню.

— Мы проводим тебя, дружище, — а то как бы ты не увел их в другой город, или не продал, или еще чего, — ласково сказал Сэм.

— Эй, да ведь это мои лошади! Я украл их, своими руками, честно и… — начал громко возмущаться Арси, а в следующее мгновение Сэм зажал ему рот рукой. Несколько горожан, проходивших мимо, с любопытством посмотрели на них и рассмеялись. Найдя конюшню для Дамаска и пони, которому Арси дал имя Пудик, все трое разошлись в разные стороны.

* * *

Арси жизнерадостно шагал по улицам и вскоре оказался в той части города, где прежде, видимо, были трущобы. Сейчас здесь все стремительно менялось, но его опытный взгляд с легкостью различал воровские пометы, уже поблекшие от времени, а кое-где и закрашенные. Следуя им, он пришел к зданию, где должна была быть местная гильдия. Почти в каждом более или менее крупном городе имелась своя гильдия, хотя в небольших городках действовали обычные шайки. Гильдии наемных убийц встречались гораздо реже. Гильдия Сэма была единственной, о которой знал Арси. Здания гильдий в каждом городе, разумеется, были замаскированы — та, в которой главенствовал Арси, для непосвященных была модной лавкой, а здесь, в Мертензии, прикрытием ей служила пекарня под многообещающим названием «Вставай, поднимайся!». Арси открыл дверь. Дверной колокольчик прозвенел, сообщая о появлении нового покупателя, — и аромат теплого хлеба ударил ему в нос.

Кайлане было не по себе. Перед своими спутниками она старалась этого не показать, но, по правде говоря, ненавидела города. Мостовые вместо мягкой земли, духота и вонь приводили ее в ужас. На нее глазели все кому не лень, и под любопытными взглядами она испытывала неловкость и страх. Ее колотила дрожь. Зайдя в небольшой парк, Кайлана села на траву и постаралась взять себя в руки.

Давно ли она в последний раз была в таком же большом городе, как этот? Много, много зим сменилось с тех пор… Тогда она сидела на мостовой и горящими глазами смотрела, как толпа радостным ревом приветствует своих Героев. Кайлана мало что знала о них, как и о том, что они совершили — только о результатах, — и в тот день впервые увидела их самих: волшебника, целителя, следопыта, лесовика и рыцаря в серебряных доспехах. Известие о Победе разнеслось по всему миру, и где бы ни появлялись Герои, люди смеялись и плакали от радости. Но время шло — и другие герои, местного значения, начали пользоваться уважением земляков. А самые первые Герои и их соратники, не достигшие столь громкой славы, остепенились и принялись приводить в порядок истерзанную войнами землю. Их дети, как правило, тоже вставали на дорогу доблести, но, думала про себя Кайлана, ласточки уже много месяцев не приносили известий о новых героях. Возможно, для героев больше не осталось подвигов.

Кайлане не нравилась сложившаяся ситуация. Ей не нравилось, что приходится доверять коротышке и его нахальному долговязому другу, и особенно то, что приходится посещать города. Но у нее не было выбора. Насколько они сами ей доверяют, судить было трудно. Правда, они согласились ее сопровождать — но, возможно, случится именно то, о чем ее предупреждали: они не будут трудиться, начнут спорить по мелочам вместо того, чтобы заняться тем, что необходимо сделать… А что необходимо сделать? «Уходи, малышка, — сказали ей соплеменники в день Победы — последние, кто остался в живых. — Здесь ты уже ничем не поможешь».

Духи прошлого, танцующие среди деревьев… Она вернулась в свои леса, дав клятву сделать хоть что-то. Со смертью других друидов ее силы стали понемногу увеличиваться: умирая, они передавали свое могущество ей, чтобы она могла выжить. Ее тело преобразилось, с того дня она практически перестала стареть… Но Кайлана давно поняла, что предпочла бы умереть вместе с ними. Она с горькой скорбью смотрела, как мир скользит к гибели во вспышке ослепительного света, — и ничего не могла сделать. Повинуясь инстинктам, она училась управлять своим необычным даром — и ждала, делая то немногое, на что была способна, пока не появились эти двое. Встретив их, она не удивилась, услышав, что они принадлежат тьме. И вот она ведет их туда, куда подсказывает ей чутье, куда ее саму звали странные сны о прошлом и будущем. Но хотя голос ее был так же крепок, как воля, а мудрость была мудростью тысяч давно погибших друидов, сердце ее порой сжималось от страха, словно у маленькой девочки, которая видит, как все, что ей дорого, тонет в крови, пока сама она испуганно прячется в дупле старого дуба.

* * *

Сумерки сгущались. Сэму показалось, что в толпе мелькнула Кайлана, но он не стал догонять ее или окликать. Справедливость есть справедливость — каждый должен добыть СВОИ деньги.

«А что я вообще тут делаю? — мысленно спросил он себя. — Я не герой. Пусть мир взрывается. Сам во всем виноват».

Но в то же время он знал. В другое время он, не говоря уж об Арси, предпочел бы спрятаться и переждать, но, когда опасность грозит всему миру, где можно спрятаться? Он верил Кайлане — в нем говорило чутье, которое не раз спасало ему жизнь. Кроме того, она хотела подпортить мир и была права — миру это не помешает. Черт подери, он поможет ей всем назло — вполне подходящая причина для скверного и подлого убийцы. Скорчив злобную рожу, Сэм скользнул в тень. Эффект, правда, был несколько подпорчен его золотистыми волосами, которые то и дело радостно вспыхивали в свете факелов.

На противоположной стороне города Арси нервничал все сильнее.

— Послушай, ты можешь выпечь мне булку с надфилем? — спросил он, многозначительно глядя на тучного мужчину, стоящего за прилавком.

— С надфилем, сударь? — озадаченно переспросил булочник.

Арси сделал вторую попытку.

— Тут все такое аппетитное — так руки и чешутся что-нибудь стащить! — сказал он, не отрывая глаз от продавца, чтобы не упустить ни малейшего свидетельства того, что булочник на самом деле такой же вор, как и он сам.

— У нас самые низкие цены во всем городе, сударь…

Арси осмотрелся и, убедившись, что единственный покупатель собирается уйти, снова посмотрел на булочника и негромко сказал:

— Послушай, я… управляю магазином «Модные шляпки» в Бисторте.

Как правило, члены воровских гильдий знали о существовании других, так же, как и о прикрытиях, которыми они пользуются. Для того, чтобы воровать на чужой территории, требовалась лицензия, и за соблюдением этого правила бдительно следили.

— Рад за вас, сударь. Так вы будете покупать что-нибудь или нет? Моя лавка скоро закроется. Арси потрясенно уставился на него.

— Так это действительно пекарня? — прошептал он. Мужчина кивнул, несомненно, решив, что приезжий не в своем уме. Арси вздохнул:

— Ну, тогда ладно. Дюжину булочек с джемом, пожалуйста.

Арси вышел на улицу, оставляя за собой дорожку из сахарной пудры. Услышав приближающееся пьяное пение, он пожал плечами и, нырнув в темный проулок, стал дожидаться.

Трое нетрезвых юнцов — судя по всему, сыновья торговцев, — пошатываясь, прошли мимо, передавая друг другу бурдюк с вином. Арси бесшумно пристроился к ним: сначала тенью мелькнул с одной стороны, потом легким дуновением прошел с другой и, растворившись в тени здания, исчез, словно утренний сон, оставив после себя только тонкую полоску крошек и сахара.

Молодые люди вышли из проулка и остановились, пораженные. Веселая песня оборвалась на полуслове. Исчез не только бурдюк — что, собственно, и заставило их насторожиться, — но также пояса, кошельки, кольца, дорогие цепочки, нарядные шпаги и квартанские кинжалы для левой руки. Старший лишился шляпы с пером, а младший — серебряных шпор. Они бросились обратно в проулок, но там уже было пусто.

В другом месте города Кайлана со вздохом приняла решение. Конечно, она не умела воровать, продавать ей было нечего, услужить кому-то она ничем не могла, так что ей надо было просто попросить сорок теллинов. Хорошо еще, что бариганец назвал точную сумму и сказал, как называются деньги: когда она видела их в последний раз, это были неровные бронзовые кругляшки, на которых было вычеканено лицо древнего правителя. Так что она знала, о чем просить. Фокус был в том, чтобы попросить определенным образом.

Она выбрала господина, по виду которого можно было предположить, что при нем имеется сумма, превышающая стоимость одной лошади — и настолько, что он не слишком быстро хватится денег. Вероятно, это был какой-то купец — деловитый, упитанный, одетый в бархат и шелк, он спешил домой после плотного обеда в кругу друзей, размягченный отличным вином. Бедно одетая девушка схватила его за рукав. Он повернулся, чтобы задать ей хорошую взбучку… И встретился взглядом с ее зелеными глазами, ярко блестевшими в свете уличного фонаря.

Вряд ли он успел разглядеть что-то еще, кроме глаз, — их взгляд проник в его мозг, как корень растения проникает в мягкую землю. Это было даже проще, чем успокоить дикое животное; ничего интересного, кроме неестественно упрощенной структуры сознания, явно свидетельствующей о магическом вмешательстве. Вероятно, этот парень был далеко не честным торговцем, пока не попал в руки волшебника, владеющего светомыслием. Воля друидки легко обволокла волю купца — не заставляя, а просто предлагая образ действия: настолько разумный, что с ним невозможно было не согласиться. При этом она спокойно проговорила:

— Сударь, вы хотите дать мне сорок теллинов в виде благотворительного пожертвования. — Ее зеленые глаза были чисты как весна.

Торговец тупо кивнул и сунул руку в кошель: пальцы его отсчитывали деньги, но взгляд был по-прежнему прикован к глазам Кайланы. В ладонь ей упали сорок тонких золотых монет, размером с осиновый лист. На них был герб Шестиземья, объединенного шестью Героями. Зажав в кулаке монеты, Кайлана сделала шаг назад и только после этого позволила торговцу отвести взгляд. Он потряс головой, осмотрелся — но увидел неподалеку только бедно одетую женщину. Такие люди его не интересовали. Он не мог вспомнить, почему остановился и что сделал, — но не сомневался в том, что это было нечто разумное и правильное. Он одернул жилет и, не обращая внимания на простолюдинку, зашагал прочь. Его ждали важные дела. Даже не взглянув ему вслед, Кайлана спрятала монеты в складки одежды и пошла к месту встречи. Она не любила касаться человеческого разума: во-первых, это было рискованно и непросто, а во-вторых, эти мысли… Она покачала головой. Вопиющее невежество!

В своей жизни Сэм повидал немало притонов — но здесь не был ни разу. Яркое освещение, у дальней стены — огромный очаг, в котором пылает жаркий огонь. Несколько человек готовили там чай и грели вино. Звенели тарелки, не утихала веселая болтовня. Сэм не спеша прошел туда, где играли в дартс, и принялся наблюдать за игрой с выражением робкого интереса на лице. В конце концов на него обратили внимание.

— Привет, парень! Нравится дартс, да?

Глаза мужчины обнадеживающе поблескивали. Сэм в который раз удивился, почему все считают его таким молодым. Впрочем, это всегда было полезно — и сейчас тоже поможет ему: игроки будут считать его совсем неопытным. Мужчина, у которого была пышная вьющаяся борода, покровительственно улыбался, и Сэм почувствовал омерзение оттого, насколько легко все получается; а от самодовольной физиономии бородача его едва не стошнило. И все же он тоже заставил себя улыбнуться — невинно и добродушно.

— Ну, я время от времени играю… — сказал он. Мужчина подмигнул своим приятелям. Они рассмеялись и дружно закивали. Бородач снова повернулся к Сэму.

— Ну что ж, мой друг в черном облачении, добро пожаловать в нашу компанию. Но мы делаем ставки, знаешь ли, — добавил он, изображая шутливую озабоченность. Сэм сделал вид, что расстроен.

— Боюсь, что вставок у меня нет. И вкладок нет, и закладок, и подставок, но… — он дождался, пока утихнет смех, вызванный старой доброй шуткой, — я могу предложить вот это.