Оглянись на бегу

      – Случилось чудо, – ответил он.
 
      – Сколько можно повторять! По-моему, вы оба сошли с ума! – Сирина сердито скрестила руки на груди. Сейчас Дейни готова была ей поверить. Сирина выглядела хорошенькой – не больше. Но Дейни уже знала, что это – обман зрения. И собиралась доказать это Сирине. Если только удастся ее уговорить. – На этом снимке я на себя не похожа. Тут, наверно, какой-то фокус со светом. Я же не модель! И уж, конечно, я не «Женщина Эшли». Вам нужна какая-нибудь знаменитость. Которая знает, что и как надо делать… Руди, ну скажи им!
      – Нет, – быстро ответил Блейк. – Руди не скажет мне ничего такого, чего я не знал бы сам. Свет тут ни при чем. Этот снимок показал нам, на что ты способна. На пленке ты превращаешься в другого человека. Сирина, это талант, а талант нельзя зарывать в землю! Корпорация «Эшли» будет счастлива с тобой работать. Они знают, что такое красота, а ты, Сирина, – олицетворение красоты.
      Сирина открыла рот, собираясь возразить, – но что она могла сказать? Она не умела спорить – стеснялась и боялась обидеть собеседника. Расстроенная, она повернулась к Дейни.
      Та пожала плечами.
      – Не станешь же ты отрицать, что на этом снимке ты прекрасна. Прекрасна! И совершенно естественна.
      – Это фотография прекрасна, а не я. Я же работала, а не позировала. А если вы поставите меня перед камерой и начнете говорить, как мне надо выглядеть, – да я просто умру от страха! А все эти люди, которые работают с моделями – стилисты, парикмахеры, гримеры… Я буду их стесняться. И мои фотографии будут расклеены везде – на улице, в универмагах… Нет, я не смогу.
      – Разумеется, сможешь! Ведь работать с тобой будем мы – я и Блейк… – По дороге Дейни придумала немало доводов, чтобы рассеять опасения застенчивой девушки, но все они пропали впустую. Дейни поняла, что Сирина ее не слушает. Она смотрит на Руди.
      С тех пор, как они стали любовниками – Сирине казалось, что с той ночи прошла целая вечность, – девушка ждала, когда же Руди заговорит с ней о будущем. Когда скажет, что они должны пожениться, нарожать много детей и жить долго и счастливо. Однако Руди молчал. Сирина не сомневалась, что он ее любит, но сейчас ей пришло в голову: ведь Руди выше всего ценит успех. Может быть, он не хочет жениться на «просто Сирине», ничего еще не сделавшей, ничего не добившейся в жизни? А если она станет «Женщиной Эшли», может быть, тогда он сочтет ее достойной себя?
      Забыв о Блейке и Дейни, строящих за нее планы на будущее, Сирина подошла к Руди, прижалась к нему, обняла и положила его руки себе на плечи.
      – Что же мне делать? – тихо спросила она, подняв на него большие доверчивые глаза. – Как ты думаешь?
      Руди нежно поцеловал ее.
      – По-моему, у тебя все получится, – ответил он.
      – Ты думаешь, я должна согласиться?
      Руди со вздохом пожал плечами. Он не знал. Прежний Руди не раздумывая сказал бы, что нельзя упускать свой шанс – но то был прежний. Новый Руди боялся за нее и не хотел выставлять ее красоту напоказ.
      – Я думаю, что у тебя получится. А хочешь ты этого или нет – тебе решать. Это твоя жизнь. Я не могу решать за тебя.
      – А если я попрошу, чтобы ты решил за меня? – настаивала Сирина.
      Руди грустно улыбнулся и обвил руками ее стройную фигурку, словно защищая от всех будущих невзгод. Сирина положила голову ему на грудь и слушала, как бьется сердце. Она сделает то, что он захочет. Если скажет: «Попробуй» – она будет стараться, как только может; если скажет: «Откажись» – с радостью откажется. Фотография – это только фотография. Любовь – это все.
      – Не знаю, детка, – вздохнул Руди. – Ты заработаешь кучу денег… Конечно, это лучше, чем таскать кабель… Не знаю. – Он зарылся губами в ее волосы. Они были мягкими, как шелк, и пахли апельсином. – Я хочу только, чтобы ты была счастлива.
      – Я или мы? – уточнила Сирина, поднимая голову и глядя ему в глаза.
      – Чтобы мы были счастливы, – без колебаний ответил Руди. Казалось, целую вечность они смотрели друг на друга. Глаза Руди затуманились, словно он видел прекрасный сон. Он поднял руки и нежно погладил Сирину по щекам. – Ты так красива, Сирина. Так прекрасна. Что бы ты ни решила, ты будешь права. Где бы ты ни была, я останусь с тобой.
      – А ты…
      – Нет, ты. Я свой выбор сделал. Когда Дейни ворвалась ко мне в кабинет, помнишь? Я мог бы ее выгнать. Но не выгнал. Она выполнила свое обещание, и я получил все, о чем мечтал. Перед тобой теперь такой же выбор. Наверно, такое хоть раз в жизни случается с каждым. Каждому дается возможность изменить свою жизнь – или оставить такой, как есть.
      Сирина подняла голову и вгляделась в его лицо. Он не дал прямого ответа, но Сирина столько знала о нем, что, как ей показалось, угадала его желание. Привстав на цыпочки, она поцеловала его в щеку.
      – Я согласна, – не отрывая от него глаз, тихо сказала она. – Что мне надо делать?
      Блейк и Дейни закричали «ура», и Сирина просияла, счастливая оттого, что доставила им такую радость. Но обернувшись к Руди, она вдруг усомнилась в своем выборе. Он выглядел таким… таким одиноким. Но, поймав ее встревоженный взгляд, он улыбнулся и прильнул к ее губам, и Сирина поняла, что поступила правильно.
      – Я люблю тебя, солнышко, – прошептал он. Сирина положила голову ему на грудь. Она сделала правильный выбор. Скоро она станет такой, какой хочет ее видеть любимый.
 
      – Ну, Александер, прости меня. Я ведь уже сотню раз извинилась. Я просто хочу… ну, хочу, чтобы меня было больше заметно.
      Они возвращались со съемок. Александер вел машину, искоса поглядывая на жену. Впервые со дня их примирения он жалел, что послушался совета Дейни. До сегодняшнего дня Полли вела себя идеально – делала все, что ей говорят. Но сегодня она показала себя во всей красе. Снова начались эти ее штучки, от которых Александера тошнило все двадцать лет. Стоило ему где-нибудь в гостях обратить внимание на красоту или ум другой женщины, как Полли устраивала сцену. Нет, она не вопила и не хлестала его по щекам – просто суетилась вокруг него с застывшей на лице улыбкой и несла какую-нибудь чушь. Действует безотказно. И, главное, ни за что не признает, что делала это нарочно. Может быть, и сама не осознает… Но то, что она устроила сегодня на съемках, переполнило чашу его терпения.
      – Полли, я понимаю твои чувства. Но ты ведь не разбираешься в том, как снимаются ролики. Так что, я думаю, нам с тобой лучше просто выполнять указания профессионалов.
      – Но, Александер, я не хочу быть просто фоном! Не понимаю, почему мне нельзя внести в фильм что-то свое. Я же знаю, что мне к лицу! И этот их костюм мне совершенно не идет.
      – Полли, ради Бога! Ты в этом костюме хорошо выглядишь. И он как нельзя лучше подходит для ролика. Это даже я понял.
      Машина остановилась у ворот. Александер хотел выйти, но Полли ухватила его за рукав и заставила обернуться.
      – Ты говоришь правду?
      Ее большие глаза блестели, но блестели не надеждой, а чем-то иным… Но Александера сейчас не тянуло разбираться в ее настроении. В этом вся Полли, подумал он. Цепляется к какому-нибудь слову и начинает… Александер пожал плечами.
      – Да, Полли, – медленно ответил он. – Ты очень хороша в этом костюме. И ты здорово мне помогаешь. Ты станешь изюминкой моей кампании, и, если я выиграю, то во многом благодаря тебе. Ну, ты довольна?
      – Д-да, – неуверенно протянула Полли. Боже правый, она снова обиделась! Сколько ж можно? Может, послать к чертям всю эту политику?
      Полли заговорила снова – и Александеру потребовалось поистине титаническое усилие, чтобы не закричать и не наброситься на нее с кулаками.
      – Я только спросила, нравится ли тебе этот костюм. Александер, я не понимаю, почему ты на меня сердишься. Нам же так хорошо вместе, разве нет?
      – Полли, я не сержусь, – покорно ответил Александер. – Я просто устал. У меня был трудный день, а всего через неделю – предварительные выборы. Я очень надеюсь, что деньги, потраченные на съемки, не пропадут зря. Ведь если я проиграю, все эти ролики будут бесполезны. Кем я стану тогда? Снова адвокатом, каких тысячи?
      – Что ты, милый! Для меня ты всегда был и всегда останешься одним-единственным. Только о тебе я могу сказать: «Я его обожаю».
      Полли замолкла и устремила взгляд на Александера, ожидая ответа. Александер заскрипел зубами. До чего же она надоедлива! От каждого ее слова внутри у него словно все туже и туже затягивался какой-то узел. Боже, чего бы он сейчас не отдал, чтобы увидеть Корал! Ведь она совсем рядом…
      – Я тебе верю, Полли, – вздохнул он.
      – Это хорошо, милый. Знаешь, я готова быть с тобой и в горе и в радости…
      Александер кивнул и вышел наконец из машины. Позади хлопнула вторая дверь, и по мощеной дорожке застучали каблучки Полли.
      – Я сварю кофе, – объявила она, едва войдя в дом, и направилась на кухню. Александер поднялся в спальню.
      Полли сняла жакет и поставила кофеварку на огонь. Затем заглянула в кладовку, мысленно похвалив себя за то, что в доме есть и сахар, и молоко.
      Нервно постукивая ногой по полу, Полли следила за кофеваркой. Она не могла понять, отчего ей так не по себе. Все же прекрасно! Вот только вода никак не закипит, но стоит ли из-за этого сходить с ума? Почему же она места себе не находит, словно вот-вот случится что-то ужасное?
      Полли подошла к телефону и сняла трубку. Она решила позвонить Монике. Это лучше, чем в панике метаться по кухне.
      Однако ей не пришлось поговорить с дочерью. Полли поднесла трубку к уху – и окаменела. Сердце ее не билось, легкие забыли, что надо дышать, и сама она, казалось, куда-то испарилась, оставив на кухне лишь жалкую измятую оболочку. И эта оболочка слышала в трубке голос Александера. И голос его собеседницы.
      – …Никак не могу, – говорил Александер.
      – Что, жена не пускает? – поддразнивала женщина.
      – Слишком много сложностей…
      В ушах у Полли зашумело, перед глазами поплыли разноцветные круги. Больше она ничего не слышала и лишь, когда в трубке раздались гудки, машинально повесила ее на рычаг.
      Когда Александер вышел на кухню, Полли разливала молоко по дымящимся чашкам с кофе. В ушах у нее больше не шумело: она почти овладела собой. Она подняла голову и раздвинула губы в улыбке, приветствуя мужа. Александер нерешительно остановился в дверях, словно мальчишка, решивший сбежать с ненавистного урока.
      – Я сварила кофе, – Полли протянула ему чашку. «Ну-ка, что ты скажешь на этот раз?» – думала она.
      – Прости, Полли. Совсем нет времени. Мне надо встретиться с Эриком, уладить кое-какие дела.
      Он все делает первоклассно. Даже врет. Полли может гордиться своим мужем.
      – Понятно. – Она поставила чашку и опустила глаза. – Какая жалость! Я-то думала, мы поужинаем пиццей. Может быть, даже в постели…
      Последнее слово она попыталась промурлыкать так же, как та женщина по телефону, но голос ее дрогнул и сломался. Не хватает практики.
      – Я перекушу в городе.
      – Хорошо, Александер. – Как спокойно и уверенно она произнесла эти два слова. Даже не думала, что так получится. – Еще не поздно. Я, пожалуй, съезжу к Монике.
      – Отличная мысль. Я не хочу, чтобы ты сидела тут и скучала в одиночестве. Тебе ведь никогда не нравился этот дом.
      – Да нет. Я редко скучаю. Подожди, я возьму сумочку, и мы выйдем вместе.
      – Конечно. К десяти ты вернешься? Я тебе позвоню.
      – Ты задержишься до десяти? – вежливо поинтересовалась Полли.
      – Все может быть, – беззаботно ответил Александер, об руку с женой выходя из дома. Он чувствовал себя уже почти свободным. – Поезжай на машине моей матери. У тебя есть ключи?
      – Да, я сняла их с доски.
      – Отлично. Хорошо, что я еще не продал машину. Но, наверно, скоро продам.
      – Правильно. Зачем нам в Лос-Анджелесе две машины?
      – Конечно, незачем, Полли, – рассеянно ответил Александер.
      Он сел в машину, быстро захлопнул дверь и слишком быстро нажал на газ. Полли аккуратно вставила ключи, зажгла фары и пристегнула ремень безопасности. Вытянув шею и задрав подбородок, она наблюдала за мужем в зеркало заднего вида. Как он спешит. Как хочет, чтобы она поскорее скрылась с его глаз. Исчезла из его жизни. А это ведь легко устроить – достаточно нажать на газ. Если он умрет, то никогда больше ее не увидит, верно? Полли поставила ногу на педаль. Интересно, что она почувствует, когда груда металла сомнет Александера в лепешку? Наверно, в миг перед смертью она испытает величайшее счастье… Нет, нет. Она любит Александера. Она никогда не причинит ему боли.
      Полли плавно выдавила акселератор, выехала из гаража и поехала бок о бок с мужем. На перекрестке, где их пути должны были разойтись, она взглянула ему в глаза.
      – Я люблю тебя, Александер. Береги себя.
      – Хорошо, Полли. Передай привет Монике.
      Полли сделала круг, остановилась у обочины и, выключив фары и приглушив мотор, ждала, когда из-за угла покажется машина Александера. Дождавшись, она последовала за ним на приличном расстоянии.
      Александер припарковал машину у многоквартирного дома. Через ярко освещенное окно холла Полли видела, как он вошел и нажал кнопку звонка. Через несколько минут открылись двери лифта. Оттуда вышла женщина – рыжеволосая, стройная, молодая. Крупная дрожь охватила Полли, когда она увидела, как женщина поцеловала Александера и, взяв за руку, ввела в лифт. Он на ходу расстегивал пальто. Они скрылись, а Полли все глядела им вслед, открыв рот и выпучив глаза, словно череп ее разрывался на части.
      Итак, у Александера есть другая женщина. Нехорошо. Стыдно. Тем более для сенатора.
      Полли откинулась назад и закрыла глаза, пытаясь привести в порядок мысли. Ей вспомнилась спиралька в вашингтонской квартире Александера. Это ничего не значит. Спиралька могла остаться от прежних жильцов. Но то, что видела Полли несколько минут назад, – другое дело. Этому есть только одно объяснение.
      Полли глубоко вздохнула и, обеими руками вцепившись в руль, впилась взглядом в освещенное окно пустого холла.
      – Я прощу тебя на этот раз, – громко сказала она. – Но только на этот раз. Слышишь, Александер? Если я поймаю тебя снова, ты мне дорого заплатишь…
      Всю дорогу домой она разговаривала сама с собой. Стоя под горячими струями душа, она вспоминала все преступления Александера и грозила ему жестокой карой. Сидя на кровати и вглядываясь во тьму, она все говорила и говорила – и только когда внизу отворилась дверь и на лестнице послышались шаги мужа, Полли замолчала, легла и закрыла глаза. Александер вошел в спальню и лег рядом с ней. Она придвинулась к нему и обняла его. Он сразу заснул; Полли не смыкала глаз всю ночь.
      От мужа пахло рыжеволосой женщиной.

Глава 23

      – Ну выходи же, Сирина! Посмотрим, что у нас получится! Блейк, засунув руки в карманы, нетерпеливо мерил шагами студию. Взгляд его то и дело обращался к дверям гримерной, где готовилась к своей первой съемке новая модель.
      – Зря ты их торопишь, – заметил Руди. – Дейни не выпустит Сирину, пока не сочтет, что лучше выглядеть просто невозможно.
      Блейк удивленно повернул голову, словно только что заметил Руди. Он не понимал, как может этот человек спокойно валяться на кушетке, зная, что через несколько минут его любимая перевернет вверх дном весь рекламный мир?
      – Руди, как тебя угораздило появиться на свет без нервов? – проворчал он, поправляя отражатель.
      – Такой уж я счастливчик. – Руди поднял с пола клочок бумаги, скатал в трубочку и запустил через всю комнату в мусорную корзину – и, конечно, промахнулся. – Нет смысла беспокоиться о том, чего не можешь изменить. Мне никогда не удавалось сладить с женщинами. Так что, когда дело касается прекрасного пола, я становлюсь невозмутим, как покойник.
      – А кому и когда удавалось? – рассмеялся Блейк. Он вспомнил свою возлюбленную, ее маниакальное стремление к успеху и свои тщетные попытки вернуть ее на землю. Только теперь, познав власть вдохновения, он начал понимать Дейни. И к нему пришло наваждение, которому нет названия, захватило всю его душу и властно подчинило себе. Слава Богу, он трезвый человек и не собирается терять голову. Он сможет удержать себя в руках. Сладостная дрожь охватила Блейка: он представил, во что сумеет превратить Сирину. Она станет богиней, Венерой, рождающейся из морской пены. Она будет…
      – Дейни! Сирина! – Блейк бросился к дверям уборной. Ему казалось, еще минута – и тело его обессилет от волнения, а душу покинет вдохновение. В бешенстве он заколотил в дверь.
      Дверь приоткрылась, в щелке показалась недовольная физиономия стилистки.
      – Что вы там с ней делаете? – завопил Блейк, протягивая к ней руки, словно надеялся, что Сирина появится в воздухе и опустится к нему на ладони. – Она еще сорок минут назад выглядела нормально!
      – Мне платят не за «нормально», – фыркнула женщина, нимало не смущенная его гневом. – Мне платят за совершенство, а совершенство требует времени.
      – Хорошо, даю вам еще две секунды…
      – Мистер Синклер, мне не нужно ни одной. Сирина готова.
      Женщина торжественно распахнула дверь. Позади Блейка Руди сел на кушетке и вытянул шею, желая первым увидеть свою преображенную возлюбленную. На лице его отражалось несколько чувств сразу: надежда, волнение, но прежде всего – страх.
      Руди знал, что может случиться с женщиной, познавшей чары успеха. Околдованная сиянием нового мира, так непохожего на старый, без сожалений, без раздумий она ринется вперед – и едва ли вспомнит о тех, кто любил ее в прежней жизни. Сердце Руди отчаянно сжалось. Он еще не видел Сирину, но уже верил, что прочтет в ее глазах презрительное равнодушие. Что она покинет его.
      Первой вышла Дейни. В облегающих джинсах и рубашке с закатанными рукавами она была красива, как никогда. Но следом из гримерной выплыла Сирина. Она шла робко, опустив глаза, словно боялась, что пол разверзнется под ногами и поглотит ее. Остановившись на пороге, она подняла глаза – и все, кто смотрел на нее, затаили дыхание. Сирина была не просто прекрасна – нет, это была сама Красота. В огромных глазах ее, устремленных на Руди, были надежда и страх – и Руди понял: до сегодняшнего дня он не знал, что такое любовь.
      В фантастическом платье цвета морской волны, с высоко подобранной с правой стороны юбкой и обнаженным левым плечом, Сирина медленно шла, словно плыла, к нему. Умело наложенная косметика – «Краски моря» фирмы «Эшли» – придала ее лицу ослепительную, почти пугающую красоту. Губы ее стали полными и манящими, глаза – огромными и глубокими, обнаженное плечо сверкало, словно посыпанное жемчужной пылью. Искусно завитые кудри окружали голову сияющим ореолом и пушистыми волнами падали на плечи. Не замечая никого вокруг, Сирина подошла к Руди и взяла его за руку. Несколько секунд они стояли молча, не отрывая глаз друг от друга.
      – Руди, я так глупо себя чувствую! – прошептала наконец Сирина. – Эмбер приколола мне на затылок какую-то картонку…
      Руди знал этот прием: с помощью полоски картона парикмахер приподнимает волосы модели, чтобы они казались более пышными.
      – … и так затянула лифчик, что грудь стоит торчком. Руди, по-моему, все это напрасно.
      – Не бойся, – прошептал Руди. Он не осмелился ее поцеловать – лишь прикоснулся пальцами к манящим губам. – Ты прекрасна – все остальное неважно. Сирина, ты – само совершенство.
      В его глазах, сияющих обожанием, Сирина увидела свое лицо. Лицо было недовольное, даже немного обиженное. Сирине все это не нравилось. Лучше бы она помогала Блейку со светом или Дейни с бумагами. Но, раз Руди хочет, чтобы она была моделью, – она согласна. Что значит минутное неудобство по сравнению с тем счастьем, что он подарил ей!
      – Что ж, – прошептала она, – если тебе нравится…
      Но Блейк не мог больше ждать. Он взял Сирину за руку и провел на ярко освещенный помост. Сирина знала, что все смотрят на нее, и робко косилась на Блейка в поисках поддержки.
      Блейк сжал ее руки и почувствовал, что они холодны как лед.
      – Сирина, у нас все получится, – прошептал он. – Только слушай, что я буду говорить. Начнем мы медленно, чтобы ты вошла в ритм. Я буду говорить, что ты должна делать. Если захочешь сделать что-нибудь сама – делай, не стесняйся. Все поняла?
      Сирина неуверенно кивнула. Сердце ее оглушительно билось, и она не понимала, почему же Блейк его не слышит. Девушка обвела взглядом студию, ожидая от своих друзей поддержки и одобрения. Но все молчали, никто даже не улыбнулся ей. Стилистка придирчиво осматривала ее с головы до ног, довольная своей работой. Дейни задумчиво прислонилась к стене. Руди стоял за спиной у Блейка; глаза его казались совсем черными и непроницаемыми. Улыбался только Блейк, но его восторг не радовал Сирину. Девушка устремила взгляд в объектив. Нельзя отвлекаться. Надо думать только о работе. Однако она не могла забыть о своих друзьях. Что, если она их разочарует?
      – Сирина, смотри на меня! – скомандовал Блейк.
      Девушка торопливо подняла глаза.
      – Расслабься, – приказал Блейк. – Расслабься и слушай меня. Просто расслабься… расслабься…
      Сирина кивнула. Ей было жарко, хотелось пить, а от шпилек страшно болела голова. Но она не станет жаловаться – ведь ее друзья на нее надеются. Блейк поднял лампу, освещая ее лицо. Дейни встала рядом, готовая помочь.
      – Теперь играй, Сирина. Представь, что ты плывешь. Плывешь по морю.
      Щелчок. Первый снимок.
      – Ты не делаешь усилий – просто держишься на воде. Твои руки легкие, совсем невесомые. Голова тоже. Ты нежишься в воде под горячим солнцем…
      Щелчок. Стрекот камеры.
      – Ты поднимаешь руки… гладишь себя по щекам…
      Щелчок. Стрекот.
      – Ты так прекрасна… так прекрасна…
      Сирина словно парила в воздухе. Казалось, еще секунда – и она оторвется от земли. Позади Блейка восхищенно замерли Дейни и Руди. Блейк молчал. Он забыл о камере – он только смотрел на Сирину. Смотрел и думал, какие снимки он с ней сделает. Он войдет в историю рекламы… нет, в историю фотографии… А дальше? И вдруг непонятная ярость охватила Блейка – ярость при одной мысли о том, что Сирину будет снимать кто-то другой. Он готов был убить неведомого соперника. Сирина должна принадлежать только ему одному.
 
      – Задержались на работе, сенатор?
      Льюис Бассет помахал Александеру рукой. Его спутники – безликая свита влиятельного человека – согласно обернулись и, узнав в Александере союзника их патрона, мгновенно исчезли, оставив сенаторов наедине.
      – Последний день в Вашингтоне, сенатор, – отозвался Александер. Бассет подкатился к нему на коротеньких ножках и сердечно пожал руку. Со дня голосования он испытывал к юному Гранту самые теплые чувства.
      – Завтра еду домой, – продолжал Александер. – Я собирался кое-что обсудить с одним влиятельным избирателем, но после нашего с вами соглашения думаю, что это, может быть, и не нужно.
      – Да ты, сынок, похоже, ешь из двух кормушек? – хохотнул Бассет.
      – Возможно, сенатор, – сухо ответил Александер. Он думал о Калифорнии и о гневе Льюеллена. – И надеюсь, что второй мой покровитель как можно дольше об этом не узнает.
      – Да ты, Александер, прирожденный политик, – улыбнулся Бассет. – Первый признак хорошего политика – никто не знает, что он думает на самом деле. Молодец. Быстро учишься.
      – У меня хороший учитель, – ответил Александер. Ему эта дежурная лесть ничего не стоила, но старик просиял от удовольствия. – Кстати, я хотел поблагодарить вас за звонок в Калифорнию. Очень любезно с вашей стороны было подбодрить меня и пожелать успеха на предварительных выборах. Судя по всему, ваше пожелание исполнится.
      – Разумеется, Александер. Ведь я на твоей стороне. Все мы на твоей стороне. В конце концов, ты с нами уже почти год. Какая нам радость с новичка, которого придется заново вводить в курс дела! – Бассет снова рассмеялся коротким, сухим смешком. – Не забудь: в конце недели окончательное голосование по химическому закону. В четверг, в десять.
      – Помню. Надеюсь, успею вовремя.
      – И не волнуйся, сынок. Ты победишь. Только не забудь надеть свой лучший костюм и приготовить улыбку. И еще не забывай о друзьях, которые помогли тебе выиграть.
      – Не забуду, – ответил Александер – но Бассета уже не было рядом. Он вернулся в свою компанию – в кружок людей, которых он почти не знал, которые пресмыкались перед ним и втайне желали ему зла. Но этот круг Бассет не променял бы ни на какой другой.
      – Скоро все изменится, – прошептал Александер ему вслед. – Диктовать условия буду я. И я заставлю тебя побегать.
      Александер вышел из здания сената довольный, почти счастливый. Он ведет свою игру, и ничто его не остановит. Ничто и никто.

Глава 24

      – Дейни, вы не видели Руди?
      Полин поймала Дейни у дверей конференц-зала.
      – Он вышел за мороженым. Взмок за работой и решил освежиться. Через несколько минут вернется. Мы составляем план работ по кампании «Эшли». Кстати, Полин, Лора тебе говорила? Корпорации «Эшли» так понравились наши снимки, что им не терпится поскорей увидеть законченную работу…
      – Да, говорила, – рассеянно ответила Полин, поморщившись при упоминании Лоры.
      В последние несколько месяцев Лора изменилась до неузнаваемости. Она больше не меняла ни костюмов, ни причесок; не приставала к Руди; не пила на работе и тем более не угощала других. Она безукоризненно выполняла все, что ей поручали, и ровно в пять уходила домой. Но, как ни странно, все соглашались, что с прежней Лорой, буйной и непредсказуемой, приятней было иметь дело. Новая была непонятна, от нее не знали, чего ждать. То ли она и вправду смирилась, то ли затаилась и что-то замышляет… Дейни сердито тряхнула головой. Других дел у нее, что ли, нет, кроме как беспокоиться о Лоре?
      – Тогда ты знаешь, что на этой неделе мы вылетаем на съемки в залив Сан-Лукас. Вернемся недели через две, еще неделя уйдет на озвучивание ролика – и кампания готова.
      Дейни хотела идти дальше, но Полин ее остановила. В руках девушка держала стопку бумаг.
      – Подождите, Дейни, у меня важное дело. Я знаю, вы хотите, чтобы я занималась только «Эшли», но у нас серьезные неприятности со счетами сенатора Гранта. Не знаю уж, Лора опять что-то напутала или что… одним словом, взгляните. В счетах за рекламу на телевидении проставлено какое-то невероятное время. В десять раз больше, чем мы могли заказать. И цена соответствующая.
      Дейни остановилась и, взяв у Полин бело-зеленые бланки, начала их рассматривать. Действительно, и время и цена на всех счетах стояли просто фантастические.
      – Этого не может быть. Ведь Грант не в состоянии оплатить такие счета…
      – О каких счетах речь?
      В приемную легкой походкой вошел Руди: в одной руке подтаявшее мороженое, в другой – лотерейный билет.
      – О счетах Гранта. Руди, похоже, Лора совсем потеряла голову. Я даже не понимаю, как у нее такое могло получиться? Утроила все заказы! Полин такого сделать не могла. Кроме Лоры, некому. Боже, Руди, мы ведь можем крупно влипнуть! Этот счет подписал наш сотрудник, значит, мы связаны обязательством…
      Дейни побледнела. Их агентство только делало первые шаги, и одна подобная случайность могла свести на нет все прежние достижения.
      Руди вырвал из рук у Дейни счета. На миг на лице его появилось странное выражение. Страх? Да нет, с чего бы? Должно быть, просто досада.
      – Я разберусь с этим.
      – Может быть, мне с ней поговорить? – предложила Дейни.
      – Я сказал, сам разберусь! – рявкнул Руди. Женщины отшатнулись. Дейни покраснела от гнева, и Руди понял, что допустил ошибку. – Я разберусь, – уже спокойно повторил он. – Я, кажется, понимаю, что произошло. Лора тут ни при чем. Это не ее вина. Через пятнадцать минут я все улажу. Идите в зал и начинайте работу с планом. Я присоединюсь к вам, как только смогу.
      Руди почти вбежал в кабинет и захлопнул за собой дверь. Бросив мороженое на стол, он кинулся к телефону.
      – Говорит Руди Грин по поводу заказа, сделанного несколько месяцев назад. Я, кажется, ясно дал вам понять, что вся корреспонденция, касающаяся оплаты, должна идти лично мне и никому другому! И сегодня я обнаруживаю ваш счет в руках у своих подчиненных! Я думал, что могу вам доверять. Если это не так, не вижу смысла в нашем с вами сотрудничестве. Вам все ясно?
      Эту речь Руди повторил пять раз. Все пятеро собеседников извинялись и клялись, что больше такое не повторится. Еще бы: ведь агентство Грина обеспечивало им едва ли не половину дохода!
      Руди поставил телефон на место и с улыбкой вошел в конференц-зал.
      – Все в порядке. Компьютер ошибся.
      – Только в этих счетах? – спросила Дейни. – Или еще где-нибудь?
      – Все в порядке, – повторил Руди. – Я во всем разобрался. – Он сам удивился тому, как легко и непринужденно звучал ответ. Однако в следующую секунду нервы его подвели: он хотел отодвинуть стул, а вместо этого опрокинул его спинкой на пол. – Ну что ж, начнем! – излишне громко и суетливо объявил он. – Просто не представляю, как мы выдержим следующие три недели. Нам придется быть в сотне мест сразу.
      – Это верно, – вздохнула Дейни. Увлеченная предстоящей работой, она уже забыла о странном происшествии со счетами Гранта. – По-моему, нам надо подготовить победную речь Александера Гранта и сразу приниматься за съемки для «Эшли». А ты как думаешь?
      Руди покачал головой.
      – Звучит заманчиво, но, по-моему, ты слишком торопишься. Пусть Сирина еще недельку потренируется с тобой и с Блейком.
      – У нее прекрасно получается, – рассеянно отозвалась Дейни, перебирая бумаги.
      – Да… Что ж, может, ты и права, – задумчиво ответил Руди. – Дейни, мы близки к финишу. Через неделю Александер победит на предварительных выборах, через месяц выйдет реклама «Эшли» – и мы окажемся в первой десятке агентств.
      – Чертовски рискованные были скачки, верно, Руди? Я так рада, что все позади. Теперь мы можем просто заняться делом.
      – Конечно, – согласился Руди, а про себя подумал: «Дай-то Бог». Теперь, когда дело приближалось к концу, его вдруг охватила тревога. Казалось, близится что-то страшное – Руди даже догадывался, что именно… Но усилием воли он подавил глупый страх. Чему быть – того не миновать, и хватит об этом. Рядом с ним сидела фея с платиновыми волосами, исполнившая все его мечты. И Руди улыбался ей и строил вместе с ней планы на будущее – и не знал, не желал знать, что готовит ему судьба.