Оглянись на бегу

Одного она не сделала: не призналась, что та ночь совершенно выпала у нее из памяти. Лора тогда напилась – в этом она была более чем уверена; но что же дальше? Лора понимала, что могла это сделать: более того, не могла не сделать… Впрочем, теперь-то какая разница? Пропавшие документы восстановлены, все готово к презентации, жизнь прекрасна и удивительна, если забыть о том, что Дейни Кортленд хозяйничает в агентстве, словно у себя на кухне. Лора повернулась к Руди и облокотилась на стол.
      – Руди, мы с тобой огонь и воду прошли вместе. А теперь явилась эта нахалка и начала командовать… Руди, она хочет тебя оттереть. Все к этому идет. Тебе надо от нее избавиться.
      Лора говорила быстро и горячо, вцепившись в край стола, словно утопающий – в протянутую руку спасителя. Перед ней стыли гамбургер и цыплячьи ножки, вянул салат, с шипением выходил газ из кока-колы. Руди слушал и кусал губы, чтобы не взорваться.
      Она говорила уже почти час. Началось все с невинного замечания в машине: Лора не хочет, чтобы Дейни присутствовала на презентации. В конце концов, не она нашла этих сапожников, не она установила контакт и провела всю подготовительную работу. В этом еще был смысл. Но Руди остановил машину возле придорожной закусочной, нашел свободное место, заказал обед – и все это время, не замолкая ни на минуту, Лора ругала Дейни. Руди не знал, как ее остановить. Почему Лора не может быть такой, как прочие женщины? – тоскливо думал он. Разумной, сдержанной и деловой, как Дейни; доброй, нежной и красивой, как Сирина…
      Руди плеснул на тарелку кетчуп, поднес вилку ко рту и начал жевать, старательно глядя Лоре в глаза. Она еще нужна ему… да нет, не в этом дело. Просто Руди, как бы ему этого ни хотелось, не может взять да и бросить женщину. У него свой кодекс чести… Но Руди изменился. Изменилось агентство. Почему же не хочет меняться Лора?
      – Послушай, радость моя, Дейни не думает, что ты что-то сделала с бумагами. Она просто спросила, не знаешь ли ты, куда они делись. А уволить ее я не могу. Тебе не кажется, что за день до презентации странно увольнять творческого директора? Она знает, как ты важна для агентства и для меня, и вовсе не старается взять над тобой верх. – «Это верно. Ей и стараться не надо». – Ты просто ее неправильно поняла. Она сказала, что проводила презентации раньше…
      – В этом-то все и дело, Руди! Какое нам дело до того, что она там проводила раньше? Это наш контракт и наша презентация! – Лора почти кричала. – Мы их нашли. Мы проделали всю подготовительную работу…
      – …И они не хотели иметь с нами дела, потому что мы не внушали им доверия. Если мы получим контракт, то только благодаря Дейни. Подумай, Лора, – увещевал Руди, – радоваться надо, что все так обернулось. Если бы не она, мы бы разорились. Неужели тебе не приятно гордиться своим агентством?
      – Я им и раньше гордилась, – фыркнула Лора, хотя понимала, что это не так.
      Руди поморщился, вытирая пальцы салфеткой. На руке у него теперь сверкало только одно плоское золотое кольцо. Дейни не пожалела времени и сил, убеждая Руди, что множество дорогих украшений на мужчине выглядит вульгарно и не свидетельствует о хорошем вкусе, а что для владельца рекламного агентства важней хорошего вкуса? Однако Руди не смог совсем отказаться от мишуры: без колец, цепочек и браслетов он чувствовал себя голым.
      – Ну, так что же ты собираешься делать? – бесцеремонно прервала его задумчивость Лора.
      – С Дейни?
      – Да, с Дейни.
      – Ничего, – удивленно ответил Руди – ему-то казалось, что неприятный разговор окончен. – Почему я должен что-то с ней делать?
      – Потому что она нам не подходит!
      Руди втянул голову в плечи. Боже правый, о чем это она? Совсем свихнулась!
      – Она не подходит для агентства, – уточнила Лора, и Руди облегченно вздохнул.
      – А по-моему, подходит. Лора, я не собираюсь обсуждать ни Дейни Кортленд, ни что-либо еще, пока не подписан контракт. Если дело выгорит, держу пари на последний доллар, что ты изменишь свое мнение о Дейни.
      – А я держу пари, что нет, – отрезала Лора. – По-моему, от нее один вред. Но, в конце концов, мне-то что? Я буду молчать и делать то, что считаю нужным. Жаловаться на жизнь не собираюсь. Еще не хватало, чтобы она надо мной потешалась!
      – Лора, она никогда не…
      Но Лора его не слышала. Высоко подняв голову, она провозгласила:
      – Мы получим контракт, Руди, и это будет моя заслуга!
      И гордо направилась к выходу. Руди поплелся за ней. «Господи, – думал он, – пожалуйста, сделай так, чтобы ей поскорей надоело наше агентство… и я».
 
      – Дейни!
      В дверях показалось робкое личико Сирины. Дейни подняла голову. На губах у нее застыла улыбка, но в глазах плескался страх.
      – Да, Сирина?
      – Мне кажется, вам лучше пойти туда… – Сирина кивнула в сторону столовой. – Что случилось? – вскочила Дейни. Она знала, что Сирина не стала бы беспокоить начальство по пустякам.
      – Руди и Лора вернулись, – ответила Сирина, подвинувшись к стене, чтобы Дейни могла пройти. – И, мне кажется, Лора плохо себя чувствует.
      Дейни бросилась в столовую… и, облегченно вздохнув, остановилась на пороге. Сирина зря подняла тревогу: впрочем, это можно извинить ее житейской неопытностью. Лицо Дейни впервые в новом году озарилось искренней улыбкой. Стоя в дверях, она наблюдала за коллегами. «Это мои друзья, – думала она, – моя новая семья. С ними я должна обращаться лучше, чем с прежней любовью».
      – Я смотрю, вы обмыли презентацию в пивной?
      – А если и так, то что? – проворчала Лора, как всегда обороняясь. Руди сидел рядом; он казался не столько пьяным, сколько расстроенным.
      – Просто спросила. Могли бы, между прочим, и меня пригласить.
      – Зря надеешься, – фыркнула Лора.
      – Лора! – предостерегающе прошипел Руди, затем обратился к Дейни: – Скорей уж напились с горя. Боже, Дейни, ты можешь объяснить, что это значит? Хоть бы слово сказали! «Спасибо, до свидания» – и все. Не знаю. Это совсем… совсем не то, чего я ожидал. У нас же хорошо получилось! В самом деле хорошо!
      – Разумеется, хорошо, и я ни на миг не верю, что мы проиграли. Да, Зелости не прыгали от восторга. Но не забывай, что они смотрели уже третье представление. Они просто устали.
      – Черта с два! – пробормотала Лора.
      – Может быть… – ответил Руди, но надежды у него в голосе было мало.
      – Конечно… – начала Дейни, но тут в дверях вновь показалась Сирина. К груди она прижимала телефон. Дейни кивнула. – Руди, выпей чашечку кофе и успокойся. Ты просто не привык…
      Она обогнула стол и взяла трубку. Сирина шептала ей на ухо:
      – Спрашивают Руди. Это мистер Зелости. Мне кажется, ему лучше поговорить с вами, а то… – Она кивнула в сторону Руди и выразительно подняла брови. Дейни едва не рассмеялась. Впервые за много дней она снова была в своей тарелке.
      – Я поговорю из кабинета.
      Сирина кивнула и соединила мистера Зелости с кабинетом. Разговор продолжался не больше минуты. Положив трубку, Дейни несколько секунд сидела неподвижно, переживая услышанное, затем, прихватив по дороге Сэма, отправилась в столовую. Она понимала, что такую новость надо сообщить всем сразу и не откладывая.
      – Руди! Лора! Звонил мистер Зелости. Они приняли решение.
      Сэм прислонился к стене рядом с Сириной. Все смотрели на Дейни: Руди – с надеждой и страхом, Лора – мрачно, от души надеясь, что презентация провалилась. Сирина забилась в угол, прижав сложенные руки к груди, словно молилась: глаза ее были устремлены не на Дейни, а на Руди.
      – Они решили заключить долгосрочный контракт на рекламу «Обуви «Апач»… – Дейни выдержала паузу, – с агентством Грина!! Зелости сказал, у них нет слов, чтобы выразить, как точно мы уловили дух фирмы…
      Дейни хотела пересказать весь разговор, но голос ее потонул в шуме восторженных восклицаний. Сэм прыгал от радости. Руди схватил Дейни на руки, поднял в воздух, затем отпустил, бросился к Сирине и расцеловал в обе щеки, мимолетно удивившись, как сладко держать ее в объятиях. Дейни обнималась с Сэмом, потом снова с Руди, а Сэм – с Сириной. Все что-то кричали, смеялись, хлопали друг друга по плечам. Вот хлопнула пробка, и в стаканы потекло шампанское…
      Лора ускользнула незамеченной. Она вернулась к себе в кабинет и села за стол, тупо уставившись в стену. Похоже, Дейни Кортленд останется здесь навсегда.
      Дверь распахнулась, и Руди просунул голову в кабинет. Из-за плеча его выглядывала счастливая Сирина. Лицо Лоры просветлело: милый Руди, он пришел за ней!
      – Пойдем, Лора, – позвал Руди; лицо его смягчилось, едва он заметил, какой несчастный у нее вид. – Выпьем шампанского. Нам всем надо отдохнуть. Особенно тебе.
      – Спасибо, Руди, – прошептала Лора; она снова любила и верила. – Сейчас приду.
      – Поторопись. Через пятнадцать минут мы все едем праздновать победу. Еда и напитки за счет агентства. Верно, партнер?
      Рот Лоры растянулся до ушей, а сердце едва не разорвалось от счастья. Она – его партнер! Наконец-то! Сколько она ждала, прежде чем Руди понял… Партнер! Слишком хорошо, чтобы быть правдой!
      Секундой позже Лора поняла, что это и не правда. Руди смотрел куда-то в сторону. Последовав за его взглядом, Лора увидела Дейни Кортленд: рука ее по-хозяйски лежала у Руди на плече.
      – Совершенно верно, – ответила она. – Только не забудь: у тебя пятьдесят один процент акций, значит, оплачиваешь пятьдесят один процент счета. Партнерство так партнерство во всем!
      Все трое расхохотались. Дейни исчезла за дверью – только сверкнули серебристые волосы. Руди от полноты души чмокнул Сирину в макушку, затем обернулся к Лоре.
      – Поторопись, Лора. За тебя мы выпьем особо. Мы помним о твоих трудах.
      И он исчез. Лора, открыв рот, уставилась в пустой дверной проем. В голове у нее крутились бессвязные мысли. Партнеры. Не Руди и Лора. Руди и Дейни. «Я убью ее, – думала Лора. – Клянусь Богом, убью. Она мне за все заплатит. Она пожалеет, что пришла в это агентство».
 
      – Конечно, скучаю, Полли. На каникулах мы с тобой почти и не побыли вдвоем. Увы, такова жизнь сенатора. Скоро выборы, Полли, и я на тебя рассчитываю. Ты должна быть моими глазами и ушами в Северной Калифорнии. С Южной Калифорнией я управлюсь сам. Уладив все свои дела здесь, отправлюсь с тобой в Вашингтон. Угу. Да. Подожди-ка, Полли, кто-то звонит в дверь.
      Александер положил трубку на стол, запахнул халат и пошел открывать. За дверью, к большому его удовольствию, стояла Корал – посвежевшая, похорошевшая, с прекрасным бронзовым загаром.
      – Здравствуйте, сенатор, – промурлыкала она. Александер приложил палец к губам. Корал тихо закрыла за собой дверь.
      – Ничего особенного, милая. Почтальон. – Корал тем временем расстегнула блузку, обнажив бронзовую грудь. Александер едва не рассмеялся. – Такой тощенький мальчуган. Удивительно, как у него хватает сил наклеивать марки.
      Бросив сумочку на кресло, Корал открыла бар и налила себе выпить. Оглядела комнату и вернулась к Александеру, явно тяготившемуся разговором. Запустила руку ему под халат и начала обследовать его тело с отнюдь не теоретическим интересом к анатомии. Александер перехватил ее руку и нежно попрощался с женой.
      Окончив разговор, Александер сжал Корал в объятиях и лег рядом с ней, зарывшись лицом в водопад бархатистых волос.
      – Как тебе Сан-Томас? – спросил он.
      – Прекрасно, – хрипловато ответила она. – Я вижу, твоя жена вернулась на сцену?
      – Мы – идеальная пара, – проворчал Александер.
      – Поздравляю.
      – Естественно, для нас с тобой многое изменилось.
      – Разумеется. – Корал сжала плечи Александера так крепко, что он не смог бы сказать, что ощущает – восторг или боль. – Нам придется проводить больше времени за закрытыми дверьми.
      – Корал, боюсь, это будет не так легко.
      – Не беспокойтесь, сенатор. Я все улажу.
 
      …Еще нет и шести, а за окном – непроглядная тьма. Туман навалился на город, и новость о победе никому не известного агентства Грина тяжким грузом легла на сердце Блейка.
      Дейни вместе со своим другом Руди Грином, должно быть, сейчас празднует победу. Поправка. Со своим партнером Руди Грином. Удивительно, сколько можно понять с первого взгляда. Альянс между Дейни и этой мелкой сошкой не удивил Блейка. Он знал, что Дейни была в отчаянном положении. Не знал только, что она настолько безрассудна. Господи, но почему? – думал он. Пусть бы любой другой контракт, другое агентство, только не… Словно нарочно старалась побольней ударить. Он любил ее столько лет; он прощал все ее мелкие и крупные пакости – честно верил, что она не может с собой справиться. Слишком глубоко въелся в нее обожаемый папочка и его философия успеха любой ценой. Но что Дейни когда-нибудь цинично использует его– такое Блейку и в страшном сне не снилось. Однако этот день настал. Она использовала его любовь, доверие, а заодно и подсмотренные и подслушанные сведения.
      – Блейк!
      Он поднял голову, вглядываясь в темноту. Регина работала у Блейка уже два года, но он по-прежнему пугался ее вида. В сумерках она, со своим странным макияжем, наполовину выбритой головой и кольцами в ушах и в носу, напоминала вудуитского демона. Сообразив, что это чудище – всего лишь его секретарша, Блейк едва не рассмеялся.
      – Регина! Уже поздно, я думал, ты ушла.
      Регина пожала плечами и подкатилась к нему на своих кривых ножках.
      – Ухожу. Я только хотела сказать… Блейк, мне очень жаль, что так получилось с «Обувью «Апач». Я знаю, сколько для вас значила эта работа.
      – Спасибо, – ответил он. – По крайней мере, ты понимаешь.
      – Да ладно, – протянула она, и Блейку вдруг почудилось, что Регина понимает больше, чем он думает. – Я, собственно, уже вышла на улицу и купила газету, и вдруг увидела… Я не знаю, лучше вам от этого будет или хуже, но решила, все-таки стоит, чтобы вы увидели, верно?
      С таким красноречивым вступлением Регина положила Блейку на стол газету и развернула на середине.
      – Спасибо, Регина. Посмотрю.
      – Ага. – Регина двинулась к выходу, расставив руки, словно все еще держала развернутую газету. – Просто подумала, что вам надо увидеть. Посмотреть – и все. А я пошла. Мне правда очень жаль.
      Еще несколько секунд Блейк видел, как белеет в полумраке ее густо напудренный профиль. Затем Регина исчезла. Блейк невесело рассмеялся. Даже это удивительное создание его жалеет! Что ж, спасибо. Хотя читать газету ему не нужно. Он и так догадывается, что там написано. Блейк почувствовал, как растет в душе ярость. Нет, онабольше не выведет его из себя! Блейк свернул газеты в трубку и потянулся к мусорной корзине, но любопытство взяло над ним верх. Он хотел было читать сначала, но руки сами развернули газету на странице, указанной Региной. Презирая себя за слабость, Блейк просматривал полосу объявлений, пока глаза его не споткнулись на одном. Коротенькое объявление, из тех, что видны всем, а понятны лишь друзьям и близким. Одна строчка, вмещающая в себя целые тома о любви, предательстве и раскаянии.
      «Блейк, прости меня. Дейни».
      Кто из их маленького мирка, из повязанной одной веревочкой семьи рекламщиков, не слышал, что Блейк работает на «Дейли», а Дейни – на агентство Грина? Кто не сможет к двум прибавить два и сообразить, что Дейни Кортленд снова причинила боль Блейку Синклеру?
      – Довольно, Дейни. С меня достаточно. Я забыл тебя.
      Газета полетела в мусорную корзину. Блейк вышел на улицу. Он был спокоен: Дейни для него стала чужой. Только глупое сердце почему-то билось так, словно хотело разорваться.

Глава 18

      – Поверить не могу! – выдохнула Дейни.
      Руди сиял, словно новая монета. Дейни Кортленд потеряла дар речи, ее хорошенький ротик приоткрылся от изумления. Он сделал нечто такое, что ее потрясло. Теперь-то она его зауважает!
      – Придется поверить. Дэниел Суини станет официальным представителем Александера. Он подписал все бумаги и уже летит в Лос-Анджелес. Будет сниматься в рекламных роликах и озвучивать тексты по радио. Может быть, даже произнесет пару-тройку речей перед избирателями.
      – И?.. – поторопила его Дейни.
      – И что? – И из каких средств сенатор ему заплатит?
      – Об этом не беспокойся. Суини согласился работать с Грантом бесплатно. – Руди пожал плечами, глаза его на мгновение скользнули в сторону. – Даже у звезд телевидения есть свои политические пристрастия.
      Дейни расхохоталась.
      – Руди, ты потрясающий человек! Не понимаю, как тебе это удалось? Сам-то Александер понимает, что ты для него сделал?
      – Наверно, понимает. – Руди тоже рассмеялся, но смех у него вышел какой-то невеселый.
      – Отлично. Когда начнем?
      – На следующей неделе. Будем снимать Александера с женой.
      – У них все гладко? – обеспокоенно спросила Дейни. В последнее время она уже почти раскаивалась в своем совете. Дейни чувствовала себя неуверенно во всем, что касалось личных отношений.
      – Вроде да. А если и нет, мы вряд ли об этом узнаем. Знаешь, Александер не из тех, у кого все на лице написано.
      – Это верно. Что ж, похоже, у него есть шанс выиграть. Руди, ты сделал невозможное! Дэниел Суини! Не могу поверить!
      У Руди словно камень с души свалился. Слава Богу, Дейни ничего не заподозрила.
      – Ну что ж, с Грантом мы разобрались, перейдем к остальным делам.
      – Ага, – без особого энтузиазма отозвался Руди. Он терпеть не мог работать вечером – особенно когда его ждала Сирина. – Только давай поскорей, ладно, Дейни? Я спешу.
      – Сирина ждет? – лукаво улыбнулась Дейни. Приятно знать, что хоть кто-то в этом мире счастлив. – Удачи тебе, Руди.
      – Спасибо. Знаешь, она совершенно особенная… Кстати, раз уж зашла речь о Сирине – по-моему, она засиделась в приемной. Пора поручить ей более серьезное дело. Например, пусть помогает Сэму. Как ты думаешь? По-моему, она справится.
      Дейни пожала плечами.
      – Конечно, пусть попробует. Мне с самого начала казалось, что мы ее недооцениваем. Я уверена, она способна на многое.
      – Еще бы! – просиял Руди. Однако радость его была недолговечна: Дейни перешла к следующему пункту повестки дня.
      – Хорошо… – Она вздохнула, поворошила бумаги на столе и, помявшись минуту или две, наконец начала: – Руди, хватит ходить вокруг да около. Нам надо поговорить о Лоре.
      – Дейни, я не хочу…
      – Послушай меня, – настаивала Дейни. – Агентство Грина не то, что было раньше, и допускать такие ошибки, какие совершает она, невозможно. Нам пришлось перепечатывать брошюру «Рэдисон Кемикал», потому что она не проверила макет. На переговорах с журналами она запросила втрое больше места, чем нам нужно. Руди, Лора…
      – Лора у тебя за спиной, так что думай, что говоришь.
      В столовую ввалилась Лора. Волосы у нее растрепались и лезли в глаза, блузка выбилась из-за пояса. Она была пьяна – обычное ее состояние после пяти вечера – и в весьма дурном настроении.
      – Эй, у меня в кабинете припрятана бутылочка. Не хотите?
      Руди покачал головой, глядя в сторону. Дейни молча разглядывала Лору, пока та не отвела мутные злые глаза.
      – Нет, Лора, спасибо, – спокойно ответила Дейни.
      – Почему нет? – громко, словно с трибуны, вопросила Лора. – Вы же каждый Божий день что-то празднуете. Контракт за контрактом, шампанское рекой… Я-то думала, вы привыкли. Ну пойдем выпьем. Я угощаю.
      – Спасибо, Лора, не надо, – тихо ответил Руди. – Послушай, мы кончаем работу и надеемся не позже чем через час уйти отсюда. У тебя был трудный день, так почему бы тебе не поехать домой? Прими горячую ванну, поешь – и тебе станет лучше.
      Руди говорил и удивлялся собственным словам. Каких-нибудь несколько месяцев назад он бы не отказался от приглашения. Они бы вдвоем уговорили бутылочку, а потом, звеня золотыми цепями, занялись бы любовью прямо на письменном столе… Жалость подкатилась к его сердцу, горькая жалость к Лоре и к своему прошлому.
      – Я все знаю, – пробормотала Лора, плюхнувшись в кресло. – Вы тут меня обсуждаете. Думаете, что со мной делать. Ладно, не буду вам мешать. Просто послушаю. Оч-чень интересно знать, чем же я вас не устраиваю.
      Дейни и Руди обменялись встревоженными взглядами. Руди стало не по себе от Лориной прямоты; Дейни опасалась, что пьяная Лора устроит скандал.
      – Хорошо, Лора, если ты хочешь знать…
      – Дейни! – начал Руди, но она ответила ему твердым взглядом, словно говоря: «Это необходимо, но я постараюсь смягчить удар».
      – Лора, ни для кого не секрет, что тебе трудно привыкнуть к переменам, происшедшим в агентстве. В этом нет твоей вины. Мы тебя понимаем. Жизнь каждого из нас за последние несколько месяцев сказочно изменилась. Я никогда не думала, что перееду в Лос-Анджелес. Руди едва ли даже мечтал управлять агентством с многомиллионным доходом. Но, Лора, мы смирились с переменами. Мы работаем по-новому, и работаем с удовольствием. Все, кроме тебя. Я думаю, пришло время и тебе измениться.
      Дейни набрала воздуху в легкие и заговорила негромко и отчетливо, чтобы до Лоры доходило каждое слово.
      – Игры кончены, Лора. Я знаю, ты недовольна моим появлением и тем, что я, как ты считаешь, лезу в чужие дела. Но изо дня в день напиваться на рабочем месте и проваливать любое дело, какое тебе ни поручат, – не лучший способ выражать недовольство. Ты тянешь агентство назад. Так мы далеко не уйдем. Я хочу, чтобы наши поставщики и клиенты видели в нас серьезных людей, с которыми стоит иметь дело. И ради этого я готова на все. Так вот, Лора, – голос Дейни окреп, в нем зазвучала удивившая ее саму стальная жесткость, – мы с Руди не собираемся больше расплачиваться за твое дурное настроение. Мы не собираемся с тобой нянчиться. Пойми наконец, что мы все в одной команде. Согласна играть по нашим правилам – добро пожаловать. Не согласна…
      Дейни выразительно пожала плечами. Только сейчас она поняла, как много значит для нее агентство Грина. Ради него она пожертвовала Блейком. Когда-то, пытаясь взять верх над мужем, она разрушила свой брак; теперь все из того же соперничества растоптала их дружбу. Быть может, когда-нибудь Дейни вернется к Блейку, и он простит ее. Но пока этот день не настал, дело для нее – и муж, и друг, и смысл жизни. И она готова смести с лица земли все, что угрожает ее делу. Даже Лору Принс.
      – Руди? Руди! И ты тоже так думаешь?
      Лора с трудом подняла голову. Глаза у нее слипались, лицо побагровело – трудно сказать, от гнева или от обильных возлияний.
      – Лора, я… – беспомощно начал Руди.
      – И ты тоже! – завизжала вдруг Лора. Ее внезапный крик испугал обоих партнеров: Дейни привстала со стула, Руди потянулся к Лоре, но та заерзала на стуле, уворачиваясь от него. Глаза ее широко открылись: казалось, она на миг протрезвела от ярости. – И ты тоже? После всех этих лет, проведенных вместе? Боже, Руди, это же твое агентство, а я – твой старый друг. Или это для тебя ничего не значит?
      Лора закашлялась, чтобы скрыть рыдания, и затрясла головой, прогоняя пелену перед глазами. Подбородок у нее задрожал, и Лора прикусила губу. Если ей суждено уйти, она должна уйти по-королевски.
      – Нам было весело вместе – помнишь, Руди? Мы с тобой кому угодно заговаривали зубы. Убеждали этих идиотов в чем хотели. А теперь ты стал мальчиком-паинькой? Руди, скажи ей, пусть убирается к черту. Все было так хорошо, пока не пришла она. Руди, ты же здесь хозяин. Скажи ей, и пусть все будет как раньше. Тогда и я снова буду хорошая. Только ты и я, Руди. Ну скажи ей!
      Лора навалилась на стол, глядя Руди прямо в глаза. Дейни не отводила от нее взгляда, словно загипнотизированная. Ей, живущей завтрашним днем, такое страстное желание вернуться в прошлое казалось диким и немыслимым. Руди почувствовал, что его трясет. Он ласково взял Лору за руки, но она, брезгливо содрогнувшись, выдернула их и продолжала смотреть ему в лицо безумными, налитыми кровью глазами. Наконец она заговорила, глядя на Руди, но обращаясь к Дейни, и в голосе ее звучала такая ненависть, что Дейни невольно отшатнулась.
      – Рано радуешься, сука!
      Не сказав больше ни слова, она встала и вышла, почти не шатаясь. Как только за ней захлопнулась дверь, Руди прошептал быстрым яростным шепотом:
      – Дейни, никогда больше так не делай! Я – старший партнер. Это мое агентство. Лора не раз выручала меня в трудную минуту. Не смей ее унижать!
      И выскочил из комнаты.
      Дейни осталась одна посреди пустой столовой. Она слышала, как одеваются в передней Руди и Сирина. Наконец они ушли. Что-то бормоча, вывалилась на лестницу Лора. А Дейни все стояла посреди комнаты. В приемной зазвонил телефон, и Дейни едва не подпрыгнула от неожиданности. Поздний звонок ее напугал: но сейчас она рада была поговорить хоть с кем-нибудь.
      – Агентство Грина, – ответила Дейни.
      – Дейни!
      – Дженни?
      – Ага, я.
      – О, Дженни! То, что мне сейчас нужно. Голос друга.
      – Я слышала о твоей истории с «Апач»…
      – Дженни, я не хочу об этом говорить.
      – И не надо. Мне тоже есть что рассказать. Во-первых, Сид меня уволил.
      – Боже мой! Под Новый год… Ублюдок! – выдохнула Дейни. Казалось, вся тяжесть мира опустилась ей на плечи.
      – Я знала, что так и будет, – весело продолжала Дженни, – и, прежде чем топор упал на мою бедную шею, подыскала себе другую работу.
      – Хорошую? – с надеждой в голосе спросила Дейни.
      – Отличную! Работу, которую можно делать с пользой для себя. И для тебя. Слушай, не хочешь слетать в Сан-Франциско? Мне нужно с тобой поговорить. И не только о Сиде.
      – Прилечу через несколько часов. Поужинаем вместе.
      – Отлично.
      – Дженни! – окликнула подругу Дейни, прежде чем та повесила трубку. – Ты сама не представляешь, как вовремя ты позвонила. Спасибо.
 
      Особняк Бассета в Вашингтоне был огромным и, должно быть, невероятно дорогим. У дверей Александера встретила маленькая безликая женщина: поздоровалась, не глядя в глаза, секунду подержала его руку в своей маленькой ладошке и скрылась на кухне. Бассет приказал принести вино и закуску наверх, в кабинет, где он принимал важных посетителей и вел серьезные разговоры.
      Александер огляделся вокруг. Кабинет был просторный и в полуденные часы, должно быть, светлый. Стены отделаны под орех, окна закрыты тяжелыми шторами. Кресла, обитые кожей цвета бычьей крови. Громадный письменный стол в углу. От пола до потолка – книжные полки. Так и должен выглядеть кабинет крупного политика. Бассет не курил, но в комнате витал крепкий аромат табачного дыма. Как ни странно, Александеру это понравилось. Темно-красная кожа, старинные книги, запах табака – все вместе создавало неуловимое ощущение власти – той власти, к которой так стремился Александер.
      Он сел на необъятный диван, попросил скотча и тут же получил его в старинном граненом бокале. Он молчал и ждал, когда Бассет начнет беседу. Прийти по приглашению – еще куда ни шло, но спрашивать: «Зачем изволили звать?» – это не для Александера.
      Бассет знал, почему молчит Александер. Он понял с самого начала: этот калифорнийский сенатор не так прост, как кажется. Что ж, пусть молчит на здоровье. Умный человек тем и отличается от глупого, что умеет уступать в мелочах. Бассет устроился в огромном кресле, закинул ногу на оттоманку и, улыбнувшись Александеру, заговорил:
      – Итак, мой юный друг, как вам понравился сенат? Похожи ли мы на тех, о ком вам рассказывала мама?
      – Моя мать не часто рассказывала о своих коллегах, – вежливо, но не без задней мысли ответил Александер. – Что же касается моих личных ожиданий, они оправдались с лихвой.
      Льюис удовлетворенно кивнул. Он задал прямой вопрос и получил прямой ответ. Теперь можно расслабиться.
      – Не правда ли, мы производим впечатление? – продолжил он, по-техасски растягивая слова. – По крайней мере, стараемся. Да, Александер, очень стараемся. И еще, мой мальчик, мы стараемся всегда поступать правильно – понимаешь, о чем я?
      Александер поднял бровь. Бассет не понял, что означает этот жест, и не стал об этом задумываться. Неважно. Главное, что свое место парень знает.
      – Естественно, когда вы вдруг высказали свое мнение – помните, там, на слушаниях, – я был удивлен. Даже забеспокоился. Несколько месяцев вы сидели в подкомитете, задавали кучу вопросов, но никто никогда не слышал вашего мнения о проблеме в целом. Мы вообще стараемся избегать импровизаций на заседаниях, когда работают телекамеры. Что думает тот или иной политик о той или иной проблеме, можно выяснить и в кулуарах. Ведь у всех нас одна и та же цель. Особенно у товарищей по партии – надеюсь, вы понимаете, о чем я.
      – Думаю, да.
      – Поэтому для нас чрезвычайно важно избегать всяческих… э-э… недоразумений. Так вот, я и подумал: может быть, нам с вами стоит встретиться и поболтать в домашней обстановке. У вас, должно быть, есть вопросы, которые вы не решались задавать в сенате. Так вот, здесь можете спрашивать о чем угодно.
      Льюис наклонил голову и замолчал. Он выложил свои карты на стол, настала очередь Александера. Если он будет молчать и дальше – что ж, придется начать жесткую игру.
      – Вы очень добры, сенатор Бассет.
      – Зовите меня Льюис, – великодушно отозвался старик.
      – Льюис, – медленно произнес Александер, словно проверял, хорошо ли звучит имя. – Очень добры, – повторил он, не поднимая глаз на коллегу – он еще не принял решения. – Боюсь, я не готов соблюдать протокол. У меня есть помощник, он приносит мне большую пользу, но это, конечно, несравнимо с уроками патриарха большой политики.
      Льюис просиял. Умный, чертенок! – думал он почти с восхищением. Да, сынок Маргарет умеет и говорить и думать. Он знает, с какой стороны у бутерброда масло.
      – Надеюсь, Александер, вы не намекаете на мой возраст, – засмеялся он.
      – Что вы! Я лишь восхищаюсь тем, сколько лет вы бессменно пребываете у кормила власти. Вы знаете, что надо делать, и, главное, когда и как. Не у многих людей здесь, в Вашингтоне, можно получить такой урок.
      – Отлично сказано, – отозвался Льюис. Он вдруг посерьезнел. Шутки в сторону: настало время действовать. Льюис не откажется поделиться с Александером кое-какими секретами своего ремесла.