Тоскана для начинающих

– Да, – говорит Мэри.

Франко наклоняется вперед, изучая ее глазами. В это время он облизывает сигарету по всей длине кончиком языка. У Мэри пересыхает во рту, в желудке образуется тяжесть, она отводит глаза.

– Синьора Смит, – говорит она медленно.

– Она как дикий поросенок, – смеется он, изображая ее храп. – Ну, знаешь, cinghiale 87.

– А, да, дикий кабан, – соглашается Мэри, заходясь в тихом, беззвучном возбужденном смехе. Она дотрагивается до его предплечья и вдыхает острый, сладкий запах его кожи.

– Но, знаешь, она симпатичный человек. – Он прикуривает свою самокрутку и глубоко вдыхает облачко дыма, а потом выдыхает его одной стороной рта. – Хочешь? – спрашивает он, протягивая ей свою влажную, облизанную, обсосанную сигарету.

– Мм-м, спасибо, – говорит Мэри, берясь за влажный кончик и вставляя его между губ. Она затягивается, полуприкрыв глаза. Влажная бумага обжигает кожу. Щеки покрываются румянцем, глаза блестят, дыхание учащается. Она кашляет только один раз – когда затяжка бьет в легкие, и выдыхает тонкую ленточку дыма между раскрытых губ.

Франко пристально смотрит на нее. Взгляд его темных глаз медленно перемещается вниз по ее лицу. Его притягивает ее рот. Ее веки опущены. Он не отрывает глаз от ее губ. Он делает шаг ближе. Его руки медленно двигаются к ее бедрам. Мэри не шевелится. Она просто не может. Стоит с сигаретой в одной руке, а вторая безвольно висит вдоль тела. Она ждет. Подбородок ее вздернут, губы раскрыты.

– Ты куришь? – раздается возглас с шезлонга. – Мэри!

Франко и Мэри отпрыгивают друг от друга. Она бросает сигарету на землю. Он наступает на нее, поворачивается и улыбается.

– Buon giorno, синьора Смит, – говорит он, легкой походкой направляясь к ней и расставив руки в стороны, как будто собираясь обнять давным-давно пропавшего двоюродного брата. – Хорошо поспали?

– Франко, Франко, – щебечет Белинда, поправляя свою майку, – я что, проснулась и застала ваш перерыв?

– Всего лишь решили немножко отдохнуть, – говорит он. Его большой и указательный пальцы близко сходятся, чтобы показать минимальный промежуток. – Совсем немножко отдохнуть.

– Хорошо, – говорит Белинда резко, ее маленькая ножка ступает на траву. – Потому что ты знаешь, как сильно я ненавижу лодырей.

– Да-да, – смеется Франко, как будто понимает, что она хотела сказать.

– Итак, Мария, – говорит Белинда, все еще улыбаясь Франко, – надеюсь, я не видела тебя с сигаретой?

– Нет.

– Хорошо, отлично. Насколько вы продвинулись с камнями?

– Мы вон там, – говорит Мэри. – Примерно на половине пути, я думаю.

– Супер, – говорит Белинда. – Давай продолжай, дорогая, а я заберу Франко в сад. У меня там есть небольшая проблема с моим фиговым деревом, и мне нужна его помощь. Пойдем со мной, Франко, – говорит она, делая знак розовым пальчиком.

– О'кей, синьора, – отвечает он, широко улыбаясь. – Все, что пожелаете.

– Все, что пожелаю? – Белинда кокетливо улыбается и встряхивает каштановыми волосами. – Ты пожалеешь о том, что сказал это, Франко, правда пожалеешь.

Франко и Белинда уходят вниз по склону холма, оставляя Мэри при ее «каменных» обязанностях. Но она не против. Она ходит туда-сюда, с новыми силами таская тяжелые глыбы. На лице ее – улыбка, в походке – твердость. В конце концов, камни не слишком тяжелые. Может ли быть, что Франко собирался ее поцеловать? Она ему нравится? Мужчина, который может получить любую женщину в долине, обратил на нее внимание ? Она не может этому поверить. Как давно никто так не смотрел на нее. На самом деле никто никогда раньше так на нее не смотрел. Последним мужчиной, имевшим на нее какие-то виды, был Джереми, специалист по работе с клиентами. Это было на рождественской вечеринке больше полугода назад. И даже тогда он всего лишь лапал ее на заднем сиденье такси после того, как выпил шесть коктейлей «Сноуболл». Какое-то время терся своим гнутым, не до конца вставшим пенисом по ее ляжке, а потом заснул с открытым ртом – вот и все, а потом она высадила его на вокзале «Виктория», к последнему поезду домой. Но Франко не такой, как английские парни. Прежде всего он настоящий мужчина. Он тип охотника-собирателя, который умеет сделать что угодно своими руками. Он умеет делать вещи, умеет чинить их. Он сильный. Он обходительный. Он такой, какими были все мужчины, пока не открыли компьютер и духи «Клиник». Мэри все равно, сколько тяжелых камней она должна перетаскать. По правде сказать, она могла бы заниматься этим целый день – и ничего не почувствовать.

Она заканчивает вскоре после пяти. Франко уже ушел. Он подмигнул ей, когда проходил вверх по склону холма. Белинда, кажется, более чем удовлетворена диагнозом, который он поставил ее фиговому дереву: все, что ему нужно, – это немного больше заботы и внимания, и тогда оно будет плодоносить, как все остальные в долине. Белинда, кажется, взбодрилась не меньше дочери. Появления Франко в «Casa Mia» оказалось достаточно, чтобы привести обеих женщин в отличное настроение. Белинда решает отпраздновать воцарившуюся в душе легкость, поставив Рассела Уотсона на CD-проигрыватель и включив на полную громкость «Nessun dorma!»; при этом она дирижирует оркестром, держа руку на подлокотнике любимого кресла своего бывшего мужа.

Мэри решает принять длительную горячую ванну, обычно она не позволяет себе такого удовольствия, поскольку потом ванну придется чистить, дабы оставить ее готовой для любых гостей.

В половине восьмого Мэри и Белинда сидят на террасе. На кухне размораживается chilli con came 88, в руке у каждой из них – стакан с выпивкой. Они наблюдают, как огромное красное солнце намеревается скатиться за холм.

– Во сколько приезжает майор? – спрашивает Мэри.

– Кто знает? – говорит Белинда, глядя на часы. – Но если его здесь не будет в ближайшие десять минут, полагаю, мы можем начать заниматься ужином. Я не стану его ждать.

– Ты думаешь?

– Ну, у меня не отель, – говорит Белинда. – Это престижный пансионат, и гости здесь ведут себя так, чтобы было удобно мне, а не им.

– Я знаю, но…

– Когда я говорю, что время заезда – не позднее семи пятнадцати, я не шучу. Это все есть в новых проспектах.

– Ты еще не разослала их. – Мэри делает глоток вина.

– Да, – фыркает Белинда, – но номинально это все есть в новых проспектах. А что толку создавать правила, если я в конечном счете сама их нарушаю? Это выглядит несколько глупо, тебе не кажется ?

К счастью для майора, он приезжает в ближайшие десять минут и избавляет Белинду от неудобной необходимости нарушать правила, а самого себя – от аналогичной неудобной необходимости вести машину всю дорогу до Поджибонси: туда Белинда отправляет любого, кто доставляет ей неудовольствие или не вписывается в ее режим.

Находясь в кухне, смешивая себе третий джин с тоником, Белинда слышит, как хлопает дверца машины.

– Они здесь! – объявляет она Мэри, кивая на дверь. – Можешь пойти встретить и поприветствовать их. Для тех, кто приезжает повторно, мы не устраиваем официальной вечеринки в честь прибытия, зато они получают десятипроцентную скидку.

К тому времени как Мэри, выйдя из дома через парадную дверь, проходит подъездную дорожку, майор уже успевает стащить чемоданы с багажника на крыше.

– Добрый вечер, Мэри, моя дорогая, – говорит он, бросая чемодан и идя ей навстречу, чтобы поздороваться. На нем шорты цвета хаки, бежевые гольфы до колен, сандалии и кремовая рубашка «Аэртэкс»: кажется, будто он только что вернулся с военных действий в Заливе. Если бы не излишки веса в области талии, не короткие, толстые, белые ноги и не ямочки по обеим сторонам колен, майор мог бы сойти за представителя регулярной армии.

Вокруг головы у него полоска светло-русых волос, он стоит прямо и держится с бычьей решительностью коротышки.

Его жена, миссис Пэтриша Честер, по крайней мере на четыре дюйма выше мужа, она стройна и изящна. У нее стального цвета кудряшки (химическая завивка украшает любую женщину ее возраста) и очень толстые очки, делающие лицо похожим на мордочку опоссума. На ней бледно-фисташковая блузка в цветочек и подходящие брюки, смятые наподобие веера между ногами; она выглядит немного усталой от переезда.

– Хорошо доехали? – спрашивает Мэри, направляясь к одному из чемоданов майора, что поменьше. Она нагибается, следя за тем, чтобы ее ягодицы находились подальше от шаловливых пальчиков майора. Этот человек по-прежнему не может побороть искушения по старинке ущипнуть за задницу, как в прошлом году, например.

– После туннеля под Монбланом все было чудесно и превосходно, – говорит майор, облизывая свои довольно толстые, мокрые губы.

– А, хорошо, – отзывается Мэри, быстро выпрямляясь.

– Хорошо, – поддакивает майор. – Пошли, Пэт, давай займем свое жилище, пока еще не стемнело.

– Майор! Дорогой мой! Миссис Честер! – Белинда выходит из дома, выждав подходящий промежуток времени, с приятной, приветливой улыбкой на лице, адресованной гостям. – Как чудесно видеть вас! Как мило с вашей стороны вернуться в «Casa Mia»! Мне хочется расцеловать вас! И так я и сделаю! – Белинда тепло целует своих гостей в обе щеки, при этом от нее пахнет джином. – Добро пожаловать! Добро пожаловать! Добро пожаловать, дорогие гости!

– Спасибо, Белинда. Приятно возвращаться сюда. – Пэтриша моргает за толстыми стеклами очков.

– Как приятно, что вы оба снова здесь, Пэтриша. Вы – практически семья, – с воодушевлением заявляет Белинда.

– Ну, мы с Пэт, конечно, же, хорошо ориентируемся здесь, – кудахчет майор, подбирая чемоданы ловким движением человека, привыкшего таскать вещевые мешки. – У нас прежняя комната, Белинда?

– Конечно, ваша обычная комната, майор, дорогой, – улыбается Белинда, руки ее сложены в молитвенном жесте. – Вниз по лестнице и… гм…

– Налево, – подсказывает майор.

– Правильно, налево, – говорит Белинда. – Совсем как в прошлом году.

– Вам помочь с сумкой, миссис Честер ? – спрашивает Мэри.

– О нет, дорогуша, – отвечает Пэт, взгляд ее похож на совиный. – Это для вас и для вашей мамы. Кое-какие скромные подарки с родины. Ну, знаете, всякие мелочи, без которых вы просто не сможете жить дальше.

– Подарки? – оживляется Белинда с щедрой улыбкой принимающего дары. – Как мило! Но правда, не нужно было.

– Ну что вы, – говорит Пэт. – Как вы уже сказали, мы – практически семья, а я и мысли допустить не могу, что поеду навестить кого-нибудь из родственников и не привезу им при этом какой-нибудь безделицы.

– Право, не стоило, – говорит Белинда, грозя пальцем одной руки и хватая сумку другой. Она быстро отходит в сторону, как собака, получившая кость. Относит сумку в кухню и, перевернув ее на бок, высыпает содержимое: оттуда вываливаются коробка английского чая для завтрака, помадка, банка сухого молока, овальтин 89, упаковка десерта «Ангельское наслаждение», какие-то печенья, способствующие пищеварению, баттенбургский пирог, баночка приправы «Мармит», маринад «Брэнстон пикл», кусок мягкого чеддера и несколько упаковок молочного шоколада «Кэдбери».

– Боже, – бормочет Белинда, отламывая кусок шоколада и целиком запихивая его в рот. – Какая куча английского мусора! – Она ест с такой скоростью, что на глаза наворачиваются слезы. – Честно говоря, – хрустит она, подхватывая баттенбургскии пирог и нюхая его через обертку, – я уже даже не помню, какой у всего этого вкус. – Она отрезает себе большой кусок пирога вместе с пакетом, отламывает покрытый розовым марципаном квадратик и отправляет его в рот. – Мм-м, мм-м… – Она отламывает еще два белых квадратика. – Мм-м, мм-м…

– Все радости дома, да? – говорит чей-то голос, так громко и так близко от Белинды, что она в шоке подскакивает, поперхнувшись.

– Пэт! – говорит она, открыв рот и демонстрируя его содержимое. – Я вас не заметила! – Она глотает. И делает движение головой и плечами, чтобы протолкнуть непережеванный ноздреватый ком в горло. – Вы застали меня врасплох!

– Я окликнула вас, но, полагаю, вы были так поглощены рассматриванием всех этих сувениров из дома, что не слышали меня, – объясняет Пэт, сопровождая свои слова помаргиванием.

– Да-да, это очень мило с вашей стороны… Вы нашли свою комнату в порядке? – осведомляется Белинда, поправляя юбку и медленно пытаясь вытеснить эту женщину из своей кухни.

– Она в том же месте, что и в прошлом году, – подтверждает майор, проходя через балкон с окном на Белиндину террасу, и встает, руки за спиной, любуясь видом.

– А, вот и вы, майор. – Белинда улыбается сквозь окно кухни, стряхивая с губ крошки тыльной стороной ладони. – Все в порядке?

– Для меня этот дом имеет форму корабля, – говорит майор, оборачиваясь. – Скажите, что это за новое заведение строится на другой стороне долины? Не помню его в прошлом году.

– А, это, – говорит Белинда. – Оно принадлежит одной американке.

– Как ужасно! – говорит майор. – Какая вы бедняжка!

– Я знаю, – кивает Белинда. – Я беспокоюсь, как бы она не нарушила атмосферу в нашей долине. Ведь она уже разрушает фрески в своей часовне.

– Правда? – говорит майор. – Кошмарные люди эти американцы. Я знаю, они были нашими союзниками в войне, но я действительно считаю, им не следует путешествовать. Они не умеют ценить культуру. – Он качает головой, будто хочет избавиться от неприятных мыслей. – Так вам понравился провиант?

– Провиант? А, да, конечно, еда, – говорит Белинда. – Очень мило.

– Армия марширует при помощи желудка, – настаивает майор, баюкая свое брюхо. – И честно говоря, в последнее время я с трудом передвигаюсь без микроволновки, без «Брэнстона» и тем более без маленькой баночки «Ангельского наслаждения».

– «Ангельское наслаждение»? – говорит Мэри. – Гм… как интересно заглядывать на кухню.

– Только вот не думаю, что какой-нибудь местный Джонни Форенджер может как следует приготовить мусс, – заявляет майор.

– Ну, я могу приготовить его для вас сегодня вечером, – говорит Мэри. – Я и подумать не могла, что кто-нибудь еще захочет… что есть для кого готовить.

***

Через час все четверо сидят внизу, на террасе, под сладко пахнущим жасмином и жимолостью, ужинают chilli con came и клубничным «Ангельским наслаждением». Майор все время разговаривает. Белинда делает вид, что слушает, а он тем временем потчует ее и Мэри всеми своими семейными новостями за год: начиная с новой блестящей теплицы и нового конька на крыше у ближайшего соседа до погибших анемонов и вероятности его выдвижения на окружные выборы. Майор кошмарно увязает в деталях. Прямой, как палка, он сидит в кресле, запястья едва касаются стола, кисти рук напряженно висят в воздухе, – время от времени он делает паузу, чтобы набрать воздуху и молча поздравить себя с тем, как хорошо он развлекает дам. Его жена сидит молча, моргая за толстыми очками.

– Итак, – говорит майор, осушая стакан довольно крепкого красного вина, которое Белинда купила во время специальной акции в супермаркете, – что вы намерены предпринять по поводу американки?

– Я не знаю. Что вы имеете в виду, майор? – спрашивает Белинда, опираясь подбородком на ладонь.

– Ну, что вы намерены предпринять в связи с тем, что она разрушает роспись на стенах? – интересуется он, проводя ложкой по краю вазочки, зачерпывая последние остатки «Ангельского наслаждения».

– Ах да. Ну, я начала писать жалобу.

– Отлично, – отвечает он, делая выпад вперед ложкой. – Сколько подписей?

– Ну, я только что начала, – повторяет Белинда.

– Хорошо, – настаивает майор, – сколько уже набрали?

– Гм… Ни одной. Ну, одну, если включить Мэри, которая подпишет, не так ли, дорогая?

– Что? Да, конечно, – говорит Мэри; мысленно она снова у бассейна: перетаскивает каменные глыбы с красавцем Франко. – Как скажешь, – говорит она, проводя рукой вниз по разгоряченной шее и вдоль плеча. – Я не возражаю.

– Значит, одну, – говорит Белинда с оптимизмом. – Две, включая меня саму. Может быть, вы двое тоже подпишете?

– Миссис Смит! – говорит майор, он выглядит помпезным и потрепанным. – Это будет честью и удовольствием. На самом деле я считаю своим долгом подписать! И моя жена тоже.

– О да, – соглашается Пэт.

– Ну вот, майор, – говорит Белинда, – уже четыре.

– Боюсь, однако, с этим мы войны не выиграем.

– Ну, полагаю, что нет, – многозначительно посмеивается Белинда. – Но это – начало.

– Так это действительно война? – спрашивает майор.

– Ой, – говорит Белинда.

– Я так и думал. – Майор заговорщически дотрагивается до своего красного носа. – Когда человек видел столько сражений и побывал на стольких фронтах, как я, у него появляется особое чутье на конфликты. Он может чувствовать напряжение в воздухе. И я узнал обо всем этом, как только упомянул о новом доме. Напряжение было.

– Ну, она открывает конкурирующий пансионат, а когда ставятся под угрозу ваши скромные доходы… – пытается объяснить Белинда.

– И поскольку мы ваши постоянные клиенты, наш долг – помочь вам в этом сражении, – подхватывает майор. – Мне следует обучить вас тактике. Нам нужно выяснить, каковы их слабые места, и разработать наилучший план атаки. Узнать про них все и побить их в их собственной игре. Вам знаком этот дом? Были ли вы в тылу врага?

– Не вполне, – признается Белинда.

– Ну, это нехорошо, – говорит майор, качая головой. – Это совсем нехорошо. Нельзя действовать без надлежащей рекогносцировки.

– Но у нее завтра вечеринка, – объявляет Белинда.

– Превосходно, – говорит он. Потом откидывается в своем кресле и ухитряется крепко ущипнуть Мэри, наклонившуюся, чтобы убрать его вазочку. – Пэтриша, дорогая моя! Кажется, мы прибыли как нельзя более вовремя.

Его жена улыбается и моргает.

Giovedi: четверг

Clima:fabrutto90 (Heочень жарко)

О Боже, какая досада! Я проснулась сегодня утром, ожидая обычного яркого, блестящего солнца и пронзительно-синего неба, в котором ныряют ласточки, но, увы, кажется, на горизонте собираются облака. Я говорю «увы», потому что хотя долина и нуждается в дожде (уже несколько недель с неба не падало ничего существенного), но у моей соседки американки сегодня вечером прием и, кажется, погода может все испортить. Не слишком ли ужасно это будет для нее? Она распахивает двери своего скромного домика и приглашает всю долину. Как будет досадно, если ливень разгонит столь пестрое собрание! Если бы список приглашенных был меньше, если бы собирался более тесный круг, возможно, не предвиделось бы такого потопа. Но кажется, ее великодушие (или, как могут сказать некоторые жестокие люди, ее наглость) подвергает весь вечер опасности.

Звучит глупо, я знаю, но если бы она поговорила со мной, попросила бы моего совета в такого рода деле, то я, как человек, проживший в долине некоторое время и довольно давно содержащий здесь заведение, посоветовала бы ей вести себя скромнее. Все небольшое обычно удачно. По крайней мере это относится ко многим вечеринкам. Но я была так ужасно занята своими гостями, что была бы не способна уделить должное внимание ее проказам с новосельем.

Наши постоянные клиенты замечательно разместились. Я поселила их в туже комнату, что была у них в прошлом году. Полагаю, они это оценили. Именно такие маленькие детали делают престижный пансионат вроде моего особенно успешным. Я также подала кое-какие любимые блюда майора, и оба они, он и миссис Честер, наградили шеф-повара (т.е. меня) своими комплиментами.

Есть еще кое-что, чем мне следует заняться, когда будет время. Я должна пригласить Лорен к себе в дом и показать ей все тайны мастерства, научить ее парочке тонкостей касательно сферы услуг, чтобы она смогла стать настоящей italiana хозяйкой. Так, в конце концов, и поступают соседи, не правда ли? Помогают друг другу в трудных ситуациях. Да, и конечно, приглашают друг друга на вечеринки. Честно говоря, я не испытываю большого воодушевления по поводу того, что она организует сегодня вечером. Люди всегда называют меня душой компании, но, как ни странно, я чувствую некоторое смущение. Соглашусь, мне надо ей многое сказать, но я нахожу, что гораздо полезнее говорить это в более тесном кругу. Не в моей натуре демонстрировать себя большой толпе. Возможно, это во мне говорит художник. На самом деле я чувствую себя гораздо более комфортно с кисточкой в руке, когда передо мной открывается прекрасный вид и, возможно, когда рядом – приятная компания. Сказать, что я с нетерпением ожидаю нашей сегодняшней акварельной сессии с майором, – значит ничего не сказать. Видите ли, мы, люди искусства, должны любой ценой держаться друг друга!

***

Tacchino 91 «Casa Mia»

Когда проведете в Тоскане столько же времени, сколько я, вы начнете обращать внимание на детали, из которых и складывается все самое главное. Они выделяют вас из группы туристов или путешественников, которые у нас всего лишь проездом, и выдают в вас человека, который намерен жить здесь долго. Такого даже можно принять за итальянца. И передать вам не могу, как часто это со мной случается. Особенно на серранском рынке, где я покупаю еду.

Ну что ж, вот кое-какие детали, которые произведут впечатление на ваших друзей. Итальянцы едят очень много индейки, и преимущественно грудки. Так вот, готовя в тосканском стиле, помните: грудка – это самое лучшее. Как в этом блюде, которое я часто готовлю, когда на ужин ко мне приходит кто-нибудь из моих очень-очень многочисленных друзей.

8 индюшачьих грудок (ну, или по количеству друзей, которых вы принимаете) чеснок

репчатый лук

вино

петрушка

Возьмите грудки и обжарьте их на сковородке. В середине процесса приготовления добавьте чеснок, лук и вино – и можете расслабиться, пусть жарится дальше до готовности. Выложите грудки на тарелки и посыпьте сверху большим количеством петрушки, только что собственноручно собранной на огороде. Я стараюсь не использовать сухую английскую петрушку, когда можно достать ее более живую средиземноморскую кузину. Но, если жить там, где вы, вероятно, живете, как это ни грустно, выбора нет.

Подавайте с согревающим картофельным пюре, в широком дружеском кругу. Это общественное блюдо – оно нуждается в компании.

Глава 6

– Думаете, позже будет дождь? – спрашивает Белинда, стоя на террасе в своем голубом халате художника. Ее каштановые волосы повязаны сзади красным платком в горошек. Ответа нет, поэтому она поворачивает за угол и подходит к своим постояльцам, поедающим завтрак. С открытым ртом, прищурив глаз, она продолжает искоса смотреть в долину, выставив руку вперед и отмеряя высоту деревьев кисточкой. – Как вы думаете, майор ? – спрашивает она снова, смерив взглядом его жену, сидящую по другую сторону стола. – Будет дождь?

– Ну… – говорит майор, откладывая роман Энди Мак-Наба и кусок тоста с повидлом. Он смотрит вниз, в долину. Два острых пучка волос, смоченных соплями, торчат у него из носа, как наконечники стрел. Он пытается сочинить прогноз погоды. – Мм-м… – размышляет он. – Ну, я не чувствую запаха дождя.

А как пахнет дождь, дорогой? – спрашивает его жена. Мускулы на ее челюстях при этом туго натягиваются; это она пытается протолкнуть в горло несколько несвежий рогалик, который держит во рту уже минуту.

– Металлом, – решительно отвечает майор. – Он пахнет мокрым металлом.

– А-а, – моргает жена, делая глоток молочного «Английского завтрака». – Никогда этого не знала.

– Это все входило в мою армейскую подготовку, – заявляет майор, подбирая свой тост и откусывая огромный кусок. – Погода и ориентирование на местности совершенно необходимы для офицера на поле боя.

– Я знала, что вы знаете, майор, я знала, – говорит Белинда, пододвигая стул. – Значит, этим утром с нашими занятиями акварелью все будет в порядке. Но позже польет дождь, не так ли?

Майор отрывает ягодицы от стула и принимается сканировать горизонт взглядом.

– Вполне возможно.

– Вполне возможно, – повторяет Белинда с улыбкой. Она отодвигает тарелку Пэт и нагибается через стол, выставляя вперед локти. – Вы так много знаете, майор, – с воодушевлением говорит она, – неужели все это можно отнести на счет военной службы?

– Большую часть, – отвечает Пэт, вставая и поправляя бирюзовые шорты на заднице. – А я было подумала, что раз погода сегодня не особо хорошая, то мы поедем в Серрано – по магазинам. Ведь мы уже обсуждали это раньше, дорогой.

– По магазинам? – переспрашивает Белинда, и в голосе ее звучит некоторое удивление.

– Да, – кивает Пэт. – По магазинам.

– Да, мы действительно это обсуждали как раз перед завтраком, Белинда, – соглашается майор.

– А-а, – говорит Белинда. – Но я не вижу препятствий заняться и тем и другим. Если для Пэт так важно пройтись по магазинам, Мэри могла бы отвезти ее в город. Я в любом случае собиралась послать ее туда. Тогда мы с вами можем заняться акварелью, пока погода еще держится. Вот так, – она пожимает плечами, – и все счастливы. Мэри! – кричит она, прежде чем кто-либо успевает ответить, перебить ее или выразить какое-нибудь иное мнение.

– Да? – доносится голос с кухни.

– Отвезешь миссис Честер в город сегодня утром, когда отправишься за покупками для меня?

– А? Да, хорошо, конечно. Если ты хочешь, чтобы я отправилась за покупками, то, конечно, миссис Честер может поехать со мной, если хочет, – отвечает Мэри, выходя на террасу и вытирая руки кухонным полотенцем.

– Конечно, хочет, – говорит Белинда, вставая и передавая Мэри тарелку Пэт. – Ты нужна ей, чтобы сделать выгодные покупки. Она ужасно хочет избавиться от всей этой скучной английской одежды, не так ли, Пэт? А я тем временем позабочусь, чтобы за ее мужем было кому присмотреть и чтобы было кому развлечь его, да, майор?

– Ну, если вы настаиваете, – кудахчет майор.

– Да, настаиваю. – Белинда круто поворачивается в своих шлепанцах. – Как удачно, что я оказалась поблизости и помогла вам решить все эти вопросы.

Белинда редко не получает того, чего хочет, а уж акварельное утро с майором было задумано ею еще в тот момент, когда этот коротышка и его жена с глазами опоссума забронировали комнату три с половиной месяца назад. Белинда распланировала все в подробностях – вплоть до шарфа, который наденет на голову, и до разговора, который она намерена вести. Как ни печально, ни Пэт, ни майор ничего не могут с этим поделать. Вовсе ничего не могут. И пока Мэри прибирается, тщательно следя за тем, чтобы находиться подальше от притаившихся пальцев майора, Пэт смиряется с тем, что в это утро ей придется ходить по магазинам без мужа.

Белинда едва сдерживает дрожь торжества в голосе.

– Пойдемте, майор, – говорит она. – Если мы вообще хотим поймать хоть какой-нибудь свет, надо выступать сейчас же.

– Я буду настолько скор, насколько смогу, Белинда, – отвечает он и семенит к спальне. – Позвольте только свершить омовение, и я буду с вами через десять минут.

В те несколько секунд, пока Пэт закрывает входную дверь, а Мэри разворачивает машину на подъездной дорожке, Белинда на террасе майора с грохотом захлопывает ставни.

– Вы уже готовы, майор? – спрашивает она, разглядывая огромные белые подштанники, которые сушатся на спинке шезлонга.

– Уже иду, так быстро, как только могу, – говорит он, появляясь в окне балкона. Пряди его русых волос намокли, лицо розовое, как у новорожденного. Его сопровождает запах канализации и зубной пасты. – Дайте только собрать снаряжение.

– Собирайтесь, майор, собирайтесь, – улыбается Белинда, махнув рукой. – Я просто не хочу, чтобы вы что-нибудь пропустили – теперь, когда у нас есть столь короткая возможность предаться Искусству.

– Совершенно верно, Белинда, – говорит майор, осторожно упаковывая свою черную коробочку с акварелями в коричневый кожаный ранец. – Идемте!

– Куда бы ни забросила нас муза! – говорит Белинда, круто поворачиваясь, и ведет майора вниз, в долину, мимо бассейна, в маленькую рощицу, которую она некоторое время назад присмотрела.

После спокойного спуска по склону холма (Белинда не любит идти слишком быстро, когда занимается Искусством) она показывает ему группу смятых ветром, кривоватых кипарисовых деревьев на фоне превосходного вида на задворки дома Бьянки: поля только-только расцветающего подсолнечника, участки ярко-зеленого табака плюс какие-то полуразрушенные постройки, которые синьор Бьянки не использует и потому не собирается подновлять. Там же пасется парочка длинноногих овец и скачут козочки.

Майор, который большую часть жизни красил фасады сувенирных магазинов в Чиппинг-Кэмдене, кажется, в восторге. Он вытаскивает из своего кожаного рюкзака нечто похожее на маленький холстяной стульчик для рыбалки. Стоит и смотрит в пространство вдоль вытянутой правой руки, намечая рамку воображаемой картины кончиком кисточки, пока наконец не выбирает нужный ракурс. Подтянув гольфы до колен, он медленно опускается на свое сомнительное сиденье. Белинда плюхается весьма упитанным задом на камень рядом.

– Правда, можно влюбиться в то, как солнце освещает постройки, прорываясь сквозь облака? – задумчиво замечает Белинда, склонив голову набок. – Потрясающая фактура.

– Мм-м, – говорит майор, уткнувшись носом в рюкзак. – Я сначала хотел попытаться хорошенько вывести небо.

– О, конечно, конечно, – соглашается Белинда, доставая коробку с красками из лоскутного мешочка. – Я только обращаю ваше внимание на красоту вида.

– Вам так повезло, что вы тут живете, – произносит майор, – в окружении такой красоты.