Семья Стерлинг - Тот первый поцелуй

Через полчаса Элизабет уже шла по дороге к дому, прижимая к груди драгоценный сверток в коричневой бумаге.

Она обнаружила Моргана прогуливающимся по пляжу, и ее сердце сделало радостный скачок. Он был босиком, без рубашки, штаны закатаны до колен; ветер растрепал его волосы.

— Тебя трудно узнать, ты выглядел совсем по-другому в день нашей встречи, — поддразнила она, оглядывая его наряд; он стоял ступенькой ниже ее, и все равно ей приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть ему в лицо. — Знаешь, тебя можно принять за пирата, особенно если вспомнить, что ты был моряком.

— Пирата? — повторил он за ней, и Элизабет почувствовала неладное. — Ты меня оскорбляешь. Как ты можешь подозревать меня в таком преступлении?

— Если хорошенько подумать, то, пожалуй, ты вылитый пират! Я всякий раз тряслась от страха, когда ты со мной разговаривал!

Морган улыбнулся или ей это только показалось?

— У меня не возникало сомнения относительно того, кто ты такая.

Элизабет быстро взглянула на него. Что прозвучало в этих словах? Печаль? Сожаление? Она не знала ответа.

— И кто же я такая? — подчеркнуто шутливо спросила она.

— Ты леди. — Его руки легли ей на талию. — Ты моя леди.

Его хрипловатый низкий голос волновал ее, стоило ему бросить на нее взгляд, и у Элизабет слабели колени и начинала кружиться голова.

Морган заметил сверток, который Элизабет все еще прижимала к груди:

— Что ты купила?

— Это секрет, — быстро ответила она.

— Перестань. Мне хотелось бы знать, сходятся ли наши вкусы.

— Я очень надеюсь, что да! — Ее глаза лукаво заблестели. — Как только я увидела эту вещь, сразу подумала о тебе и тут же решила во что бы то ни стало ее купить.

— Звучит очень таинственно. — Выражение его лица смягчилось. — Почему бы тебе ее не надеть, и мы вместе посмотрим?

Элизабет хитро прищурилась.

— Это подарок не для меня, а для тебя.

— Для меня? — удивился он. — Кто бы мог подумать!

Она улыбнулась его неподдельному изумлению.

— Разве ты никогда не получал подарков? Легкая тень омрачила его лицо и тут же исчезла.

— Тогда скажи мне, что это такое, — попросил он.

— Посмотри сам, так будет лучше.

Она села на верхнюю ступеньку веранды и показала на место рядом, а когда он присоединился к ней, вручила ему пакет.

Морган колебался… Ей даже показалось, что он так и не решится открыть подарок. Наконец он принялся медленно, как бы неохотно развертывать бумагу.

И вот картина оказалась в его руках, и он молча, не двигаясь, без улыбки одобрения смотрел на нее. Элизабет меньше всего ожидала подобной реакции. Время, казалось, тянулось вечно.

Ей стало больно. Моргану не понравилась картина, а она так надеялась на обратное! Элизабет с трудом подавила обиду и сдержала глупые ненужные слезы. Морган не должен был ничего заметить.

— Боже мой, прости меня, Морган, а я-то вообразила, что могу тебе угодить. — Она растянула губы в улыбке. — Я отнесу ее обратно. А еще лучше, сделай это сам, тогда ты сможешь выбрать себе что-нибудь по вкусу.

Она начала было подниматься, чтобы уйти и спастись от дальнейшего позора, но сильная рука мужа ухватила ее за талию и вернула обратно на ступеньку.

— Нет, Элизабет, останься! Мне очень нравится картина, клянусь тебе!

Элизабет старалась побороть жгучую обиду.

— Нет, она тебе не нравится, — настаивала она. — Но не обращай внимания…

— Да нет же! Нравится, клянусь тебе именем покойной матери. Как мне еще тебя убедить?

Элизабет вглядывалась в его лицо: он вел себя странно, непривычно.

— Пожалуйста, Морган, скажи мне правду, прошу тебя.

Он не мог заставить себя заговорить. Элизабет заметила, как он несколько раз судорожно сглотнул, и потом, это его непонятное смущение… Неужели ее догадка правильна? Нет, не может того быть.

— Не знаю, как тебе это сказать, Элизабет. — Он смотрел мимо нее, слова давались ему с трудом. — Дело в том, что мне… Мне до сих пор никто ничего не дарил…

Элизабет не сразу осознала всю глубину его признания. Ее сердце дрогнуло от жалости, как только она поняла значение его слов. Ее детство было наполнено любвью и радостью, его не оставило ничего, кроме горечи и пустоты. Она смотрела на Моргана и видела нищего маленького мальчика, чье детство прошло в жалкой пивной. Но она также видела Моргана и в его новом обличье: человека, преодолевшего трудный путь из низов до самой вершины, своими силами добившегося всего в жизни и заработавшего большое состояние.

Она прижалась щекой к его щеке.

— Что ж, теперь ты наконец получил подарок, — сказала она с любовью. — И я рада, что оказалась первой.

Их взгляды встретились, и незримая нить, та, что дороже всех богатств на свете, соединила их души.

Морган отложил в сторону картину, обнял Элизабет и прижал ее голову к своей груди.

— Я тоже безмерно рад, а все-таки признайся мне, — сказал он с намеком, — уж не пустила ли ты меня по миру своими тратами?

— Так вот, знай, что она не стоила мне ни единого пенни, — гордо объявила она. — Художник предложил мне обмен: я позирую для него, а он за это отдает мне картину. — Элизабет звонко рассмеялась, и ветер разнес эхо. — Хотя не могу представить, зачем ему понадобилось меня рисовать.

Морган мог себе представить. Элизабет была неописуемо прелестна. Но помимо хорошенького личика, в ней крылось нечто большее, что делало ее по-настоящему прекрасной. Она излучала обаяние и благожелательность, согревавшие всех вокруг.

Честно говоря, Морган был мало знаком с проявлением подобных чувств. Множество людей, с которыми он сталкивался, были равнодушны к своим собратьям и прежде всего думали о себе. Но Элизабет была очень похожа на его отзывчивую и добрую мать. Ну а что он сам? К великому стыду, Морган должен был признаться, что в последние годы растерял остатки прежних теплых чувств, как если бы их никогда и не было.

Он позабыл, что такое смех.

Но Элизабет вернула ему способность смеяться.

Он позабыл, что значит жить.

Элизабет научила его вновь радоваться жизни.

У Моргана защекотало в горле. Дни, проведенные с ней, и это была ее заслуга, были самыми беззаботными и счастливыми в его жизни.

А что, если он ее лишится? Страх сдавил ему грудь. Это не должно случиться ни за что на свете. И никогда.

Прошло еще несколько дней, и они с неохотой вернулись в Бостон, даже не представляя себе, что их там ожидает.

Прихожая наполнилась радостным смехом, как только они вошли в дом. Морган подхватил Элизабет и кружил ее до тех пор, пока она, задыхаясь, не попросила пощады. Постепенно вокруг собралась вся прислуга, которая, не веря глазам, наблюдала, как веселятся хозяин и его молодая жена.

— Довольно, Морган! — умоляла Элизабет. — Я могу упасть, у меня все мелькает перед глазами!

Морган сделал еще один тур и остановился.

— Значит, мне придется взять тебя на руки!

И с этими словами он поднял ее высоко вверх. Элизабет сияла от счастья, с довольным вздохом она уронила голову ему на плечо.

Один за другим с одобрительной улыбкой слуги покинули комнату.

Но Морган и Элизабет были не одни.

— Настоящее представление, — раздался низкий мужской голос. — Прямо-таки спектакль.

Морган обернулся, не выпуская из рук своей драгоценной ноши.

Натаниель стоял в дверях библиотеки. Он приветствовал их, подняв бокал, полный янтарной жидкости.

— У меня еще не было возможности поднять бокал за здоровье новобрачных.

Морган медленно поставил Элизабет на пол; его руки одеревенели.

Улыбка Натаниеля была откровенно язвительной; он высоко поднял бокал.

— Надеюсь, Морган, что тебе больше повезет в этом браке. — Он перевел взгляд на Элизабет. — Дорогая Элизабет, что еще я могу добавить к сказанному? Могу только пожелать, чтобы вы были удачливей вашей предшественницы Амелии.

У Элизабет потемнело в глазах, кровь отлила от лица, ее охватила непонятная слабость. Она устремила на мужа широко открытые глаза.

— Амелия? — переспросила она упавшим голосом. — Кто это Амелия?

В комнате воцарилась тишина.

— Не кто она, а кем она была, — поправил Натаниель и перевел дерзкий взгляд на брата. — Я считаю, Морган, ты должен дать объяснения. Удивляюсь, почему ты до сих пор этого не сделал.

Какой же он умница, хитрый, коварный Натаниель. Морган смотрел на него сквозь пелену гнева, застилавшую ему глаза. Брат знал все и не сомневался, что он, Морган, умолчит об Амелии!

Чувство полной безысходности овладело Морганом. Более всего на свете он жаждал открыть Элизабет правду, но где-то в глубинах сознания ему всегда слышался умоляющий голос матери.

« О, Морган, твой брат совсем маленький… Ему нужен кто-нибудь, кто-то такой, как ты. Воспитывать его. Защищать «.

Яростное негодование вспыхнуло в душе Моргана. Почти все, что он делал в жизни, он делал ради Натаниеля. Сколько раз он твердил себе слова матери, когда испытывал искушение сбросить оковы и забыть о служении брату. Всегда и все только для Натаниеля.

Мрак обступил его со всех сторон. Что ж, возможно, он эгоист, наверное, так оно и есть. Правда, мать заботилась о них обоих, но она возложила на него одного заботу о брате, в то время как отцу никогда не приходило в голову подумать о сыновьях. Со дня смерти матери никто на свете не проявил к Моргану ни капли внимания. Ни к его чувствам. Ни к его жизни. Ни к его будущему.

Никто, кроме Элизабет.

И вот теперь он может ее потерять, лишиться самого для него дорогого. Как жестока и несправедлива к нему судьба! Его руки невольно сжались в кулаки, и он направил на брата испепеляющий взгляд.

— Ты, выродок, — его голос был полон презрения, — немедленно убирайся отсюда.

Никогда еще в коротких словах не звучало столько гнева.

Натаниель лишь усмехнулся в ответ:

— Ладно, Морган, не надо преувеличивать… Морган сделал всего один шаг вперед.

— Убирайся отсюда, — повторил он сквозь сжатые зубы, — или, клянусь Богом, я тебя вышвырну.

Не успев толком подумать, Элизабет очутилась между братьями.

— Морган! Ради Бога…

— Я все объясню тебе, Элизабет, как только мы останемся наедине.

Он не спускал с Натаниеля горящего взгляда; тот же прикинулся оскорбленным.

— Что делать, если ты не можешь успокоиться, — сказал Натаниель, поправляя манжеты. — Поговорим, когда ты придешь в себя.

Морган заскрипел зубами.

— Не вздумай являться без приглашения, — напомнил он.

Если Натаниель и обиделся, но никак этого не показал; насвистывая веселую мелодию, он покинул комнату.

Теперь, наедине, они страшились разговора. Только ее потемневшие от обиды, растерянные зеленые глаза смотрели прямо в его серые, как грозовые облака.

Он молча показал ей на дверь библиотеки, и Элизабет невольно отстранилась, когда он взял ее за локоть. В библиотеке она немедленно высвободила руку и отошла подальше. Морган нахмурился, но сдержался.

Элизабет с трудом сохраняла спокойствие, в ней боролись самые противоречивые чувства. Конечно, ее разозлило поведение Натаниеля, напавшего на Моргана. Она, как и Морган, видела его насквозь. Но Морган ее особенно рассердил.

Она была в растерянности. Какие слова Натаниель сказал Моргану?» Надеюсь, Морган, тебе больше повезет в этом браке «.

Наконец до нее дошел их смысл, и она чуть не вскрикнула от горя. Но пусть он сам объяснит ей все по порядку. Она спрятала руки в складки юбки, чтобы он не заметил их дрожи.

— Так кто же она, Морган? Кем была Амелия? Нечто подобное сожалению промелькнуло на его

Лице. Терпению Элизабет пришел конец.

— Отвечай мне, черт возьми! Кто она была? Твоя жена?

Морган опустил голову.

— Да.

У Элизабет подогнулись колени, она еле удержалась на ногах. Ясно, что никто не принуждал Моргана жениться на Амелии. Значит, он женился на ней по любви…

К счастью, боль открытия длилась одно мгновение и сменилась яростью.

— И где же теперь эта Амелия?

— Она умерла.

Его тон был совершенно безразличным, как если бы все это его не касалось. Господи, что это за человек, если он говорит о смерти с таким равнодушием?

— Ты овдовел?

Опять та же отчужденность.

— Да.

Элизабет смолкла. Будто кто-то безжалостной рукой сдавил ей горло. Она чувствовала себя преданной и отвергнутой, хотя сердцем понимала, что это глупо, если несчастная женщина уже давно покинула здешний мир.

У Моргана нервно дернулись губы.

— Только не надо мне повторять, что тебе следовало выбрать Натаниеля. Ты ведь жалеешь, что не вышла за него замуж? Верно я говорю?

— Как бы я хотела вообще никогда не видеть ни тебя, ни его!

— Разве ты не понимаешь, что он нас поссорил? Он только этого и добивался. Он хотел, чтобы мы вцепились друг другу в горло!

Глаза Элизабет вновь вспыхнули гневом.

— Только не сваливай все на Натаниеля. Это не его проступок. Скажи мне только одно, Морган: ты когда-нибудь собирался рассказать мне об Амелии? Скажи честно.

Элизабет прочла вину в его глазах.

— Не знаю, — начал он устало. — Я об этом не думал.

Он помолчал, затем протянул к ней руку.

— Элизабет, прошу тебя, ты должна понять… Она оттолкнула руку, отвергая его тихую мольбу.

— Не смей ко мне прикасаться! Не смей утверждать, что сделал это ради меня. И не говори, что мне лучше было не знать. Помню, как-то в начале нашего знакомства ты мне сказал, что некоторые назвали бы Натаниеля лгуном и плутом. А чем ты лучше Натаниеля?

Элизабет не стала ждать его оправданий, а резко повернулась и направилась к двери. На пороге она остановилась.

— Ты любил ее?

Он молчал, но она и не ждала другого.

— Отвечай же! — почти закричала она.

— Да.

— А она тоже тебя любила?

Его улыбка была словно приклеена к губам.

— Я верил, что любила. Но Амелия любила только себя.

Боль в груди показалась ей невыносимой, слезы выступили на глазах. При виде ее слез Морган невольно вскрикнул и бросился к жене.

Элизабет изо всех сил затрясла головой.

— Нет. Не трогай меня. Пожалуйста… — Ее голос задрожал. — Оставь меня в покое.

У нее вырвалось рыдание, и, подхватив юбки, она бросилась прочь из библиотеки.

В ту ночь в доме царила могильная тишина.

Глава 18

Ушли в прошлое покой и близость, которыми они наслаждались в доме на берегу.

Постепенно боль и гнев улеглись, но не зажила рана в душе Элизабет. Она стыдилась своей вспышки, но, с другой стороны, Морган давным-давно должен был признаться ей, что был женат.

Мысль о Моргане, связанном с другой женщиной, причиняла страдание. Он любил другую женщину, хотя Элизабет напоминала себе, что Морган никогда не объяснялся в любви ей самой. В конце концов она убедила себя, что нельзя быть такой эгоистичной и мелочной. Морган провел детство и юность в нищете и тяжелом труде. Какая разница, что он был женат или даже любил свою жену? Она умерла. Как может Элизабет ставить ему в упрек, что он был счастлив с Амелией?

Но множество вопросов не давали ей покоя. Как она умерла? Может, она болела или с ней случилось несчастье?

Последний вопрос Элизабет задала Моргану за завтраком на следующий день после ссоры, и он сразу бросил салфетку и встал из-за стола.

— Мне некогда это обсуждать, — отрывисто сказал он. — У меня назначена встреча.

С этими словами Морган вышел из комнаты, оставив Элизабет в расстройстве и растерянности.

Позже она проверила календарь у него в кабинете: в то утро у него не было никаких встреч.

Медленно прошли утренние часы, и к вечеру Элизабет надоело сидеть дома. Она решила, что прогулка успокоит ее нервы, и скоро оказалась у дома Стивена. Не успев как следует подумать, Элизабет поднялась по ступенькам и позвонила в колокольчик.

Приземистая полная седовласая экономка отворила дверь и спросила, чем она может ей помочь.

— Доктор Маркс дома? — с улыбкой обратилась к ней Элизабет.

— Он у себя в кабинете. Вы записаны на прием?

— Боюсь, что нет.

— Ничего, это не имеет значения, — любезно сказала женщина и пригласила Элизабет войти. — У него сейчас никого нет; я уверена, он вас примет.

По пути в кабинет Элизабет почувствовала угрызения совести, ведь она действовала тайком от Моргана, но у нее не было другого выхода. Она обязана разузнать все об Амелии.

Стивен встретил ее широкой улыбкой.

— Рад вас видеть, — сказал он, закрывая дверь. — Догадываюсь, что вас привело ко мне, Элизабет. Вас немного подташнивает по утрам? Верно?

— Ничего подобного. — Она недоуменно нахмурилась. — Почему вы так решили?

— Я подумал, — начал он в некоторой растерянности, — что вы, может быть, ждете прибавления семейства.

Элизабет все еще непонимающе смотрела на него. Стивен заулыбался еще приветливей.

— Женщина, которой предстоят роды, обычно обращается за помощью к врачу.

Он устремил взгляд на тонкую талию Элизабет, и она, наконец, поняла.

— Вы считаете, что я жду ребенка? — изумилась она.

— Обычным завершением родов является появление на свет младенца. — Стивен рассмеялся. — Я искренне надеюсь, что вы, будучи замужней женщиной, уже знаете, что им предшествует.

— Конечно, знаю! — вырвалось у Элизабет, и она покраснела до корней волос от своего невольного признания.

Хотя теперь Элизабет точно знала, что приводит к появлению младенца, она никогда не думала о такой перспективе для себя.

Стивен закинул назад голову и громко захохотал.

— Отлично. Мне не хотелось бы объяснять вам подробности.

В ответ Элизабет шутливо изобразила оскорбленное достоинство.

— Будь на вашем месте, Стивен Маркс, кто-то другой, — объявила она, — он бы заработал пощечину только за то, что посмел заикнуться о таких вещах.

Стивен похлопал ее по плечу.

— Жаль, что я ошибся, — выразил он притворное сожаление. — Но будем надеяться на лучшее. Раньше или позже это все равно случится. И, наверное, скорее раньше, чем позже.

Элизабет снова залилась краской.

— Стивен, вы просто невыносимы!

— Многие так утверждают, Элизабет. Не вы одна. — Стивен присел на край стола. — А теперь скажите мне, что вас привело сюда, если не мой талант врача.

Как Элизабет ни старалась, она не могла больше скрывать свою тревогу под притворной веселостью. Она опустила глаза и начала перебирать складки платья.

— Боюсь, я уже догадался, — вздохнул Стивен. — Это все Морган. Что он теперь натворил? Чем довел вас до такого положения?

— Я бы не называла это» положением «, — попыталась отшутиться Элизабет, хотя ей было не до этого. — И дело не в том, что он натворил, а скорее в том, чего не сделал.

— И чего же он не сделал? — осторожно спросил Стивен.

Прошло некоторое время, прежде чем Элизабет смогла заговорить.

— Я узнала об Амелии.

Этого было достаточно, чтобы Стивен сразу стал серьезным.

— Морган сам сказал вам о ней? Элизабет кивнула: ч

— Но только потому, что Натаниель упомянул ее имя. Разумеется, я спросила, кто она такая… Тогда Морган сказал, что она была его женой и что она умерла, вот и все.

— Понятно, — мрачно отозвался Стивен.

— Тогда я вспомнила, что вы самый близкий друг Моргана… И к тому же еще врач, и я подумала… Может быть, она была больна?

Стивен не скрывал своего нежелания говорить.

— Я не уверен, Элизабет, что вы должны спрашивать об этом меня. Если я вам все расскажу, мы вместе можем вызвать неудовольствие Моргана.

— Я знаю, Стивен, и искренне не хочу причинить вам вред… Дело в том, что Морган не станет на меня сердиться, потому что ему на меня наплевать, — решительно докончила она.

— Да я ни за что на свете этому не поверю, Элизабет.

— Придется поверить, Стивен. — Она больше не скрывала своей горечи. — Некоторое время я думала, что дорога ему… Мы провели вместе неделю в его доме на побережье. Он был там совсем другим. А сейчас…

Элизабет потрясла головой, словно отгоняя дурные мысли.

— Как, он брал вас с собой туда? — встрепенулся Стивен.

— Да, — еле слышно подтвердила Элизабет.

— Тогда, мне кажется, вы его недооцениваете, да и себя тоже. Дом на берегу — это убежище, где он прячется от треволнений мира. Насколько мне известно, там прежде никто, кроме него, не бывал. Я точно знаю, что Амелия там и не появлялась. Помню, как она много дней дулась оттого, что он отказался взять ее с собой. Даже я и то там никогда не был.

— Значит, вы все-таки знали Амелию?

— Да.

— Тогда расскажите мне о ней, Стивен. — Она умоляла его глазами. — Расскажите, прошу вас.

Стивен вздохнул.

— Амелия была привлекательной женщиной, — начал он, усаживаясь за стол. — Очень умной и яркой, живой и энергичной. Она была душой светского общества и не мыслила для себя иной жизни. Я был уверен, что ни один человек на земле не смог бы устоять перед ее очарованием.

— Они с Морганом были счастливы? Преодолевая боль, Элизабет заставила себя произнести эти слова: она должна была знать.

— Сначала да. Но потом… — Стивен колебался. — Морган никогда не говорил об этом, но я сделал свои выводы.

— Как давно она умерла?

— Около пяти лет назад.

— Как это случилось? Она болела? Вы мне ничего не сказали, — напомнила Элизабет.

Стивен явно сомневался.

— Элизабет, — произнес он неуверенно.

— Стивен, — умоляла она, — пожалуйста, я должна знать!

— Хорошо, — согласился он наконец с глубоким вздохом. — Она погибла.

— Погибла? Каким образом? Это был несчастный случай?

Наступило мучительное молчание.

— Амелия умерла насильственной смертью. Ее убили.

Элизабет широко раскрыла глаза, на мгновение ей показалось, что она ослышалась.

— Убили? — повторила она в недоумении. — Как убили?

— Амелию задушили. Ее тело нашли в спальне. Элизабет застыла в оцепенении.

— Боже мой, — еле выговорила она. — Кто мог решиться…

— Есть еще одно обстоятельство, Элизабет.

Что-то в его тоне заставило ее насторожиться и затрепетать.

— Какое?

Когда Стивен заговорил, его голос был очень спокоен.

— Моргана тогда арестовали и обвинили в убийстве.

Глава 19

« Моргана арестовали и обвинили в убийстве «.

Слова огненными буквами впечатались в ее мозг, великая слабость овладела всем ее телом, неясное воспоминание вселило тревогу. День их свадьбы и небольшая толпа, собравшаяся у церковных дверей. И человек, который отделился от толпы и, подняв кулак, громко крикнул:» Поберегись, леди, а то кончишь жизнь, как та, другая!»

Та, другая…

В тот день слова были лишены смысла, но сейчас догадка молнией озарила Элизабет.

Та, другая — Амелия.

Элизабет затряслась с головы до ног, на ее лице отразился ужас; сама того не замечая, она умоляюще протянула к Стивену руки.

— Боже мой, я спросила Моргана, любил ли он ее, а она его, и он ответил, что Амелия любила только себя. Мне кажется, я его сильно рассердила.

Стивен сжал ее руки.

— Послушайте, Элизабет, Морган не совершал преступления. Он не убивал Амелию. Он просто на это не способен.

— Почему вы так уверены? — воскликнула Элизабет. — Откуда вы знаете?

— Поверьте мне, Элизабет, я знаю. Случилось так, что я увидел его почти сразу после того, как он нашел тело. Амелия была мертва, но он изо всех сил старался вернуть ее к жизни. И я был с ним, когда его брали под стражу. Я видел страх в его глазах, страх, что его ложно обвинят, но он не промолвил ни слова в свою защиту. Я знаю, что для него это был удар. Он собирался расстаться с Амелией, в тот самый вечер мы обсуждали, как лучше сказать ей об этом… Потом он отправился домой и нашел ее мертвой, и его обвинили в преступлении! Но клянусь Богом, я твердо знаю, что Морган не убивал Амелию.

Элизабет смотрела ему в глаза, и в ней росла уверенность, что Стивен говорит правду: никто другой так хорошо не знал Моргана. Постепенно напряжение покинуло ее тело, и Стивен выпустил ее руки из своих.

— А что было дальше? — прошептала она.

— Был назначен суд, но еще до него прокурор отказался от обвинения. Он признал, что против Моргана недостаточно улик. Короче говоря, преступление Моргана состояло лишь в том, что он нашел тело Амелии. Представляете, что мы пережили за это время.

Элизабет содрогнулась. Страшно даже подумать, как Морган перенес подобное унижение!

— Многие из тех, с кем он годами вел дела, отвернулись от него. К счастью, служащие верфей остались ему верны. Морган сохранил состояние и мужественно выдержал бурю. Немало жителей Бостона лишились бы заработка, если бы не его верфи. В конце концов деловые люди поняли, что не в их интересах игнорировать О'Коннора.

Лицо Элизабет омрачилось, она вспомнила, как в тот день, когда Морган предложил ей руку, он сказал, что не желает быть предметом скандала.

Что ж, теперь все стало понятнее.

Дома Симмонс встретил ее у дверей.

— Как хорошо, что вы вернулись, мэм! — Он кивнул в сторону библиотеки. — Хозяин ждет вас там, он уже давно вас спрашивает и очень волнуется!

Элизабет отдала Симмонсу зонтик.

— Спасибо, Симмонс! — поблагодарила она и, собрав все свое мужество, гордо подняв голову, направилась в библиотеку.

Она бы не сказала, что Морган волнуется, скорее, он был вне себя от бешенства. Он вскочил из-за стола и бросился к ней; его глаза метали молнии.

— Где, черт побери, ты была все это время? — выкрикнул он.

— Не надо сердиться, — спокойно объявила Элизабет. — Я просто была на прогулке.

— Ты отсутствовала почти три часа!

У него стала дергаться щека. Элизабет почувствовала, как под его гневным взглядом тает ее самообладание.

— И еще я навестила Стивена.

Морган сощурился, и его черные брови сошлись у переносицы. Он вернулся на свое место за письменным столом.

— Зачем? Ты заболела?

Наступил самый трудный момент, и она призвала на помощь всю свою отвагу.

— Он рассказал мне, как умерла Амелия. Морган стиснул челюсти. Элизабет видела, что ее муж с трудом сдерживает ярость; он потемнел, как грозовая туча, готовая вот-вот разразиться бурей. С его губ сорвалось проклятие:

— Я так и знал, что он…

— Если ты хочешь сердиться, так сердись на меня, а не на Стивена, — поспешила она защитить своего друга, который в равной мере был также другом Моргана.

Кулак Моргана обрушился на крышку стола, бешенство выплеснулось наружу.

Как вы, черт побери, посмели устраивать свидание у меня за спиной?

Элизабет побледнела, но не отступила, наоборот, храбро пошла в атаку, прежде чем Морган успел произнести хотя бы слово.

— Мы не прятались от тебя. Я, например, не понимаю, почему ты утаил от меня, как она умерла. Ты вообще отказался говорить на эту тему. И не потому, что не мог, — бросила она ему вызов, — а потому, что не хотел!

— Это не имеет значения. Ты не должна была обращаться к Стивену.

— Ты дал мне повод. Я не могла поступить иначе! — вспыхнула Элизабет.

— Что же все-таки он тебе рассказал? — вдруг спросил Морган.

— Все, — отрезала Элизабет, с напускным бесстрашием встречая его взгляд. — Он рассказал мне о выдвинутом обвинении и о том, как тебя освободили. И еще он сто раз повторил, что ты не убивал Амелию.

— Неужели? — Его тон был полон сарказма. — Уж не станешь ли ты утверждать, что не поверила самым ужасным обвинениям?

— Конечно, не поверила! — возмутилась Элизабет.

— А сейчас? Ты все еще веришь, что я не убивал Амелию?

Внезапно он очутился перед ней, его глаза блестели, игра солнечного света подчеркивала резкость черт его лица. Под его жестким взглядом она приросла к полу, как кролик под взглядом удава.

Его мускулистые руки обвили ее хрупкие плечи и привлекли к себе так близко, что у нее пересохло во рту от ощущения подавляющей мужской силы. Еще мгновение, и он сдавит ей шею…

— Так что же, Элизабет? — Его горячий, злой шепот обжигал ее ухо. — Ты все еще считаешь меня невиновным?

Пальцем он провел по ее тонким ключицам с такой нежной лаской, что у нее заныло внутри. Невольно на память пришла та ночь в доме на берегу, когда он сделал ее настоящей женщиной…

Своей настоящей женой.

Его руки, такие сильные и одновременно нежные, не способны совершить преступление. Ничто на свете не могло поколебать веру Элизабет в невиновность Моргана.

Он угрожал не ее жизни, а ее сердцу.

Она его любила. Как бы и что бы там ни было, она все равно его любила.

Элизабет запустила пальцы в его темные густые волосы и пригнула его голову к себе, так что их губы встретились.

— Да, — ответила она ему одним вздохом и снова повторила:

— Да.

Он чуть не раздавил ее в своих объятиях. Его поцелуй был мучительно горьким, и Элизабет ощутила в нем привкус отчаяния. Морган жаждал свидетельств ее любви, и Элизабет устремилась ему навстречу. Страсть вспыхнула мгновенно и, отметая преграды и кружа голову, бросила обоих в бездну желания.

Она чувствовала, как давит его твердая плоть на загадочный островок сладострастия в кудрявой долине меж ее бедер. В порыве бесстыдного вдохновения она обхватила его коленями и сделала несколько движений, от которых у них обоих перехватило дыхание. Он в спешке стягивал с нее платье, она, путаясь, расстегивала его одежду.

Скоро она была совершенно обнаженной. Морган сбросил с себя рубашку, за ней последовали брюки, выпустив на свободу упругую плоть. Элизабет в нетерпении впилась ногтями в его бедра.

Она не помнила, как, раскинув руки, очутилась на ковре. Он обжигающими поцелуями проложил путь через ее груди и гладкий живот прямо к ложбине среди золотистых волос. Плечами он широко раздвинул ее ноги.

У Элизабет замерло сердце. Нет, это было невозможно. Он не посмеет…

Она ощутила его горячее дыхание и влажное прикосновение теплого языка, который щекотал, ласкал, кружился водоворотом. Пальцами она вцепилась в ковер, отдаваясь нараставшему с каждой секундой безумному удовольствию.