Семья Стерлинг - Спасенный любовью

— Привет, Тод! — Конюшня принадлежала дяде Тода Дженкинса, и Тод у него работал. Тод был немного туповат, но он умел обращаться с животными и любил их. — Вчера вот этот мой друг оставил свою лошадь в вашей конюшне. Она требуется нам сейчас, если ты не против.

У Тода загорелись глаза.

— Я знаю эту лошадь. Большая, черная, с блестящей шкурой, по кличке Полночь.

— Это именно она, сынок. — Кейн протянул руку и одобрительно потрепал парня по плечу. — Поскольку я уезжаю по требованию этой леди, полагаю, что она должна позаботиться и об оплате счета. А я просто пройду в конюшню и оседлаю Полночь.

— Конечно, мистер. Она находится в последнем стойле справа.

Эбби провожала глазами Кейна, который нетвердыми шагами направился к конюшне. Безусловно, этот человек не джентльмен и, по-видимому, всегда не прочь приложиться к бутылке. Если это так, то при ней ему придется отказаться от этой привычки.

Эбби не потребовалось много времени, чтобы оплатить расходы. Она беспокойно ходила взад и вперед, так как ей не терпелось поскорее отправиться в путь.

Вместе с тем Эбби не была уверена, смогут ли они путешествовать ночью. Но все же она собиралась ехать верхом как можно дольше. Спустя пять минут Эбби уже нервничала и кипела от злости. Черт возьми, что так долго копается в конюшне Кейн?

Тод, почувствовав нетерпение Эбби, бросил на нее беспокойный взгляд.

— Пойду погляжу, не нужна ли ему помощь, — тихо проговорил он.

Эбби последовала за ним. Неужели Кейн удрал от нее? В конюшне был только один вход, поэтому Эбби твердо знала, что его конь все еще здесь. Но что, если в задней стене конюшни есть окно и Кейн незаметно выскользнул через него?

Эбби, с трудом скрывая ярость, шла следом за Тодом. Он открыл дверцы последнего стойла и хотел войти внутрь. Вдруг он так внезапно остановился, что Эбби с неподобающим для леди возгласом врезалась в его спину, но быстро пришла в себя и выглянула из-за спины конюха.

Конь, который за минуту до этого жевал овес, тихо заржал, подняв свою длинную грациозную шею, и с настороженным любопытством оглядел вошедших.

Конь был холеный и сильный, с блестящей черной шкурой, с умными и проницательными глазами, и Эбби по достоинству оценила его.

Но жеребец ненадолго завладел ее вниманием…

Она увидела ошеломленный взгляд Тода.

Кейн, мертвецки пьяный, спокойно спал на сене, лежа лицом вниз.

Кейн видел сон. Ему пригрезилось, что теплые и нежные женские руки успокаивающе ласкают его плечи и грудь, от длинных черных как смоль мягких волос веет ароматом роз. Тихий мелодичный голос льется над ним, подобно меду, полные и дрожащие от нетерпения груди с затвердевшими сосками прижались к нему. Чувствуя себя весьма уютно в объятиях пригрезившейся ему любовницы, Кейн глубоко вздохнул, горя желанием еще раз оказаться в такой приятной преисподней.

Но что-то твердое и колючее он ощутил на своей щеке. Острый запах соломы и чего-то еще, чего-то гораздо менее приятного, ударил ему в ноздри. Мало того, чья-то рука, словно клешня, грубо схватила его за плечо. Кейн раздраженно отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи. Он подсознательно был возмущен таким грубым обращением, Внезапное движение рукой было ошибкой. Кейн мгновенно обнаружил, что все его тело болит так, будто его бросали из одного конца загона для скота в другой. В голове у него стучало, как молотом по наковальне, и это ощущение никак не проходило. Кейн попытался сглотнуть, но его язык словно распух, и он не мог им ворочать, будто в рот ему засунули ватный тампон. Он запоздало вспомнил источник своих мучений и со стоном перевернулся. Пожалуй, он не был так пьян с той самой ночи, когда, придя домой, нашел Лорелею…

Лорелея. Его женщина. Его жена. Единственное, что во всей его несчастной жизни имело для него какое-то значение. Единственный человек на земле, которого он когда-то по-настоящему любил… и кто любил его. Когда Кейн встретил ее, он подумал, что наконец-то сможет изменить свое существование.

Впервые за все время он был действительно доволен жизнью, даже счастлив. Но потом она умерла…

Она не просто умерла, беспощадно прозвучал внутренний голос. Ее убили. И именно тогда все это началось…

Боль, которую он испытывал сейчас, была мучительной и жгучей, как кислота: она сжигала его душу.

— Кейн, — как выстрел прозвучал голос, не имевший ничего общего с нежным голосом, пригрезившимся ему во сне. — Если ты не желаешь себе вреда, то немедленно поднимешься!

Кейн вздрогнул.

— Будь хорошей девочкой, дорогая, — пробормотал Кейн. — И не мешай мне, ладно?

— Я не твоя дорогая и никогда ею не буду! И прекрати меня так называть!

Кейн с усилием приподнял веки, сначала одно, потом другое. Над ним склонилась женщина, похожая на разъяренную мегеру. В ее тонкой руке покачивался фонарь. «О Боже! — недоуменно подумал Кейн. — Что, черт побери, дернуло меня привести эту женщину в вонючую конюшню, когда в гостинице есть превосходная кровать?»

На него падал свет от фонаря. Кейн рывком поднял руку и прикрыл глаза от ослепительно яркого света. Позади женщины в окне виднелось чернильно-темное небо.

— Мне надо вставать? — хрипло пробурчал Кейн. В горле у него мучительно саднило. — Вот те на! Для чего, черт побери? Ведь еще даже не рассвело!

— Рассветет к тому времени, когда мы отправимся в путь.

Эбби находилась далеко не в лучшем расположении духа. Она только что пережила, пожалуй, самую длинную и тяжкую ночь в своей жизни. Почти целый час она пыталась разбудить Кейна, но он продолжал спать мертвецким сном. Вдобавок ко всему Эбби пришлось дать Тоду еще одну золотую монету в пять долларов, прежде чем он согласился позволить им провести здесь ночь. Эбби была расстроена и рассержена.

Но больше всего ее мучило отвращение ко всему этому. Кейн выглядел изрядно помятым. Взор его был тусклым. От него разило как из пивной бочки, и ему не мешало бы побриться. Одному Богу известно, что Эбби и не ожидала встретить в лице Кейна ни героя, ни джентльмена. Но она также мало ожидала встретить горького пьяницу.

— Будет гораздо лучше, если мы сразу отправимся в путь, — резко сказала Эбби. — Из-за тебя Сэм-Удавка опередил нас уже на добрых двенадцать часов, и Диллон тоже!

Ответом на слова Эбби была мертвая тишина.

Кейн приподнялся на локте и внимательно посмотрел на девушку. Другой рукой он рассеянно дотронулся до заросшего щетиной подбородка. Сквозь черные спутанные волосы, упавшие ему на лоб, видны были нахмуренные брови: Кейн сосредоточенно думал о чем-то… или он пребывал в замешательстве?

Эбби с силой хлопнула себя по бедру перчаткой для верховой езды. Она не знала, смеяться ей или плакать.

— Боже мой! — ошеломленно сказала Эбби. — Не может быть, чтобы ты ничего не помнил!

Это был отнюдь не вопрос, а обвинение. В голове Кейна появились какие-то отрывочные воспоминания.

Он вспомнил, как Эбби наставила на него его револьвер. «Это, — мрачно подумал Кейн, — нельзя забыть». Однако самое главное, что кружилось в его сознании, была она — он до сих пор ощущал всем своим телом ее пышные формы. Он также помнил вкус ее губ. Они были подобны раздавленным фруктам — , влажные и как бы покрытые росой.

Но Сэм-Удавка… Неожиданно это имя вызвало в нем неприятное ощущение. Кейн резко втянул в себя воздух. Он мгновенно вспомнил — Эбби хочет, чтобы он отвез ее в убежище Сэма.

Кейн неуклюже поднялся на ноги. Держался он на них не очень твердо.

— Леди, — неторопливо произнес он, — кто сказал, что я куда-то с тобой поеду?

Эбби заскрежетала зубами.

— Меня зовут Эбигейл — Эбигейл Маккензи.

И мы заключили с тобой сделку, Кейн. Поэтому не вздумай отказываться.

— Сделку? — Его резкий смех ударил по ее нервам. — Это не так, насколько я помню.

— Постарайся думать, что это именно так. — Эбби охватило такое отчаяние, что она уже не отдавала себе отчета в собственных словах. — Ты спасешь жизнь человека — возможно, это немного успокоит твою совесть.

Его совесть! От яростного гнева у Кейна перед глазами поплыла пелена. «Кто, черт побери, она такая, чтобы судить меня? — в бешенстве думал Кейн. — Да ведь она всего лишь дерзкая маленькая девчонка, которая, по-видимому, никогда в жизни ни в чем не нуждалась! Ей ни черта обо мне неизвестно — ни кто я на самом деле… ни каковы причины, определившие те или иные мои поступки… О, я хорошо знаю таких людей, как она. Эти люди ходят задрав нос, убедив себя, что они намного лучше своих собратьев. Они думают, что могут оттеснить в сторону всех остальных и нет никого умнее их. Черт побери людей, подобных этой девчонке! — в ярости подумал Кейн. — Черт ее побери!»

Он холодно посмотрел на Эбби.

— Ты просто дура, если думаешь, что я повезу тебя к Сэму, — решительно заявил Кейн. — Боже правый! Женщина, мне кажется, ты не представляешь себе, что за человек Сэм-Удавка!

— О нет, я отлично представляю! Я рассказывала тебе о нем вчера вечером, Кейн. Он приезжал на наше ранчо Даймондбэк, разыскивая Диллона, но вместо него убил моего отца. — На мгновение Эбби почувствовала острую боль в груди, словно кто-то разбередил в ней зияющую рану. Слезы жгли ей глаза, но она незаметно их смахнула. Ей не хотелось, чтобы Кейн видел, как она плачет.

Но Кейн и не видел. «Снова Диллон, — плотно сжав губы, со злостью подумал он. — Вчера вечером Эбби говорила о ком-то по имени Диллон и о какой-то мести».

Он заговорил, кривя губы, ровным, отчетливым голосом:

— Слушай, Эбигейл, и слушай хорошенько!

Женщине с твоей внешностью не пришлось бы ходить далеко, чтобы найти другого мужчину, пьяного и готового согреть твою прелестную маленькую задницу.

Я не расположен рисковать своей шкурой, чтобы спасти его только из-за того, что ты не любишь спать в одиночестве.

Эбби в изумлении смотрела на Кейна. Что он такое несет? Как! Об этом даже невозможно подумать! Но неожиданно она выпрямилась. «Как это похоже на такого, как этот, мужчину, — с яростью подумала Эбби, — как это похоже на него! Думать… думать именно этой частью тела».

— Нет, Кейн, — горячо заговорила она. — Послушай меня. Я не знаю, из какой ты вылез берлоги, меня это не интересует! Но я буду очень тебе признательна, если свои глупые и грубые домыслы ты оставишь при себе. Я сделаю все, что потребуется, чтобы спасти Диллона, тебе это понятно? Более того, любая другая женщина на моем месте поступила бы точно так же, если бы Сэм-Удавка гнался за ее…

Эбби толком не знала, что заставило ее замолчать.

Возможно, это имело какое-то, а может, и прямое отношение к тому, что у Кейна (Эбби это было известно), к сожалению, сложилось не правильное представление о ней и Диллоне.

— За кем? — Кейн подозрительно прищурил глаза. — Все же кто в сущности для тебя этот Диллон? — Он резким движением схватил Эбби за руку и прижал к себе.

Эбби закусила губу. Вчера вечером она ведь сказала Кейну, что Диллон — ее брат, не так ли? Не так ли? Возможно, и нет, иначе он не стал бы делать такие возмутительные намеки.

Кейн пугает ее, ошеломленно подумала Эбби. О, совсем не потому, что он бандит. Просто потому, что в нем так безгранично сильно мужское начало! Находясь сейчас рядом с ним, ощущая жар его тела, Эбби живо представила себе, как Кейн смотрел на нее прошлой ночью. Вспомнила его пылающий взгляд, то, как его язык нежно касался ее языка, как она была потрясена, почувствовав худые пальцы Кейна на своей груди.

Эбби судорожно сглотнула, не в состоянии оторвать взгляд от этого смуглого лица, приблизившегося к ней. Жесткая щетина покрывала впадины его щек и подбородок. Губы выглядели тонкими и жесткими.

Сама Эбби была достаточно высокой для женщины, ее тело тоже было крепким, здоровым и совсем не слабым. Но Кейн заставлял ее чувствовать себя именно слабой. И внезапно в голове Эбби промелькнула безумная мысль… Если Кейн согласится помочь ей найти Диллона, им придется целыми днями оставаться наедине… Каким-то образом она должна себя обезопасить.

— Ну? — Голос Кейна прозвучал резко и требовательно. Его губы скривились в ухмылке. — Признаю, меня сейчас разбирает любопытство. Что, черт побери, есть такого особенного в твоем драгоценном Диллоне? Чем он отличается от любого другого мужчины?

Сердце Эбби билось глухими тяжелыми ударами.

Она почувствовала, как зашевелились ее губы, хотя могла бы поклясться, что не произнесла ни слова.

— Он мой муж, — выпалила она.

Глава 4

Ее муж. Кейн уставился на Эбби. Он был ошеломлен, ошарашен и к тому же страшно зол не только на себя, но и на нее. Оскорбительное ругательство резануло ей слух и заставило вздрогнуть. Эбби попыталась высвободиться из объятий Кейна. Он отпустил ее, но в последний момент схватил за левую руку.

— Где твое кольцо?

Эбби изо всех сил старалась, чтобы Кейн не почувствовал, как она дрожит. Еще в детстве Эбби обнаружила, что она ужасная лгунья. Когда ее отец и Диллон посмеялись над шляпкой, подаренной ей Эмили Доусон, она немедленно бросила подарок в кормушку для лошадей. Когда отец нашел ее там, Эбби солгала ему, сказав, что не знает, как шляпка попала туда. Отец не стал ее наказывать и даже не отругал, хотя, конечно, понимал, что она сказала не правду. Эбби чувствовала себя настолько виноватой, что никогда больше ему не лгала.

Но Кейн не был ее отцом. Если угрожающее выражение исчезнет с его лица, то, вполне вероятно, можно ожидать от него и рукоприкладства.

— Я… я так или иначе должна была вытащить тебя из «Серебряной шпоры». Я думала, ты не пойдешь со мной наверх, если узнаешь, что я замужем. Я сняла кольцо вчера вечером, чтобы ты его не увидел! — исступленно воскликнула Эбби, пытаясь выдернуть свою руку из сжимавшей ее руки Кейна.

Кейн столь внезапно отпустил руку Эбби, что она споткнулась и упала на колени.

— Ты коварная и лживая сучка, — произнес он сквозь стиснутые зубы. Выходит, застенчивое, нерешительное поведение вчера вечером — все это было притворством! Кейн кипел от бешенства. Каким же он был дураком, поверив выдумке, что ее отец умер и она одна на всем свете, что ей не к кому обратиться, некуда пойти. Он ей верил и сочувствовал, этой будто бы непорочной девственнице, с которой так сурово обошлась жизнь.

Размашистым шагом Кейн прошел мимо Эбби в стойло. Он не удостоил ее ни единым взглядом, пока надевал седло на спину своей лошади.

Эбби, пошатываясь, поднялась на ноги.

— Кейн! Что ты собираешься делать?

— Это должно быть тебе вполне понятно, Эбигейл. Я уезжаю. Это мне следовало сделать еще вчера.

Кейн говорил с презрительной холодностью, чеканный профиль его застывшего лица и расправившиеся широкие плечи усиливали впечатление от его слов.

— Вот тут ты ошибаешься, Кейн. — Эбби подняла револьвер, моля Бога, чтобы Кейн не подверг ее новым испытаниям. Пусть он бандит, пусть подонок, но она не сможет хладнокровно его убить.

Кейн слегка обернулся. По выражению его лица Эбби поняла, что Кейн заметил револьвер, но его лицо с высокомерной улыбкой даже не дрогнуло.

— Действуй, дорогая. Если тебе так дьявольски не терпится показать мне, насколько хорошо ты стреляешь, у тебя есть шанс.

Схватив вожжи своей лошади, Кейн нахлобучил шляпу на голову и, не глядя на Эбби, нагло прошел мимо нее.

Прошло какое-то мгновение, прежде чем слегка растерявшаяся, но быстро пришедшая в себя Эбби поспешила за Кейном на улицу. Первые лучи восходящего солнца предвещали наступление нового чудесного дня. Кейн уже сидел на лошади. Громкий звук выстрела сотряс утренний воздух. Пуля со свистом пронеслась над его левым плечом, но он не обратил на это никакого внимания и двинулся вперед.

Следующий выстрел сорвал шляпу с его головы.

На этот раз Кейну пришлось остановиться. Он перекинул ногу через луку седла и спрыгнул на землю. Его длинные ноги быстро сократили расстояние между ним и Эбби. Положив руки на бедра, Кейн остановился всего лишь в нескольких дюймах от револьвера, направленного ему в грудь. Свирепый взгляд исказил его лицо.

— Неужели ты действительно думаешь, что твои штучки заставят меня изменить свое решение? — бросил Кейн.

Задрожав, Эбби пристально всматривалась в резкие черты его смуглого лица. В этот миг она забыла о своей гордости и достоинстве. Позже, возможно, придется об этом сожалеть, но сейчас не время думать.

Эбби с трудом перевела дух. Страх и отчаяние сжимали ей горло. Когда она заговорила, ее голос напоминал писк.

— Я… я нуждаюсь в тебе, Кейн. Ты единственный человек, кто может мне помочь найти Диллона, понимаешь, единственный человек. — Ствол револьвера задрожал. — Я отдам тебе все, что угодно, Кейн, все, что ты захочешь. Пожалуйста, помоги мне, — прошептала Эбби, — пожалуйста.

Это единственное слово его погубило. Кейн замер, он не сводил взгляда с блестевших в глазах Эбби слез, которые она безуспешно пыталась скрыть. Ее глаза были огромными, нежный рот дрожал. От беспомощного вида Эбби у Кейна сжалось сердце, он почувствовал боль, которая упрямо отказывалась его отпускать.

Кейн негромко выругался. Он испытывал отвращение к ним обоим. Кейн уже давно был уверен, что потерял способность к сочувствию и любви, настолько ожесточила и озлобила его жизнь.

Но он ошибался.

Мучительная боль внезапно пронзила его при виде слез Эбби. Неожиданно Кейн вспомнил слова, которые она бросила ему в лицо еще раньше. «Ты спасешь жизнь человеку. Может быть, это немного облегчит тебе угрызения совести».

Кейн давно убедил себя в том, что его совесть умерла вместе с Лорелеей. Однако разве в первую очередь не из-за своей окаянной совести он приехал сюда? Не из-за нее ли он решил оставить преступное прошлое и начать новую жизнь?

«Черт возьми! — с отвращением подумал Кейн. — С моей стороны глупо даже размышлять о подобных вещах… Если у меня остались хоть какие-то мозги, я сейчас повернусь, покину город и забуду, что когда-либо видел эту полоумную красотку».

Но оказывается, Кейн был не в состоянии это сделать. Черт побери ее проклятое ангельское лицо и наивные женские ухищрения, но он не может так поступить!

Легким движением руки Кейн вышиб револьвер из рук Эбби и крепко прижал ее к себе.

— Ты полна дьявольской решимости застрелить меня, — строго сказал он. — Но скажи мне вот что, Эбигейл. Кто, черт возьми, отвезет тебя к Сэму-Удавке, если ты это сделаешь?

Сначала Эбби не уразумела смысла его слов, но спустя мгновение поняла… она победила.

Эбби еще раз пристально вгляделась в это грубое худое лицо. Рот Кейна, его тонкие губы выглядели неприятно, подбородок был и темным, и колючим, с отросшей за день щетиной. Но в этот миг ей показалось, что никто и никогда не выглядел прекраснее него.

— Значит, ты… ты поможешь мне?

Кейн внимательно оглядел Эбби с головы до пят.

— Это путешествие не для женщины, — заявил он. — Тебе лучше остаться здесь и позволить мне поехать одному, чтобы найти твоего драгоценного Диллона.

— И воспользоваться случаем, чтобы умчаться и никогда больше не вернуться? Нет! Я не согласна, — тут же запальчиво проговорила Эбби.

Голос Кейна был таким же суровым, как и выражение его лица:

— У меня нет времени для того, чтобы нянчиться с избалованным ребенком, который не терпит и мысли о том, что не может настоять на своем. Повторяю, тебе лучше остаться здесь.

Эбби пропустила мимо ушей его обидные слова.

Ее охватила безудержная паника. Кейн выглядел и говорил совершенно непреклонно.

— Ты даже никогда не видел Диллона! Как ты сможешь его найти? — возразила Эбби.

— Я смогу с этим справиться, не беспокойся. Если ты опишешь мне, как он выглядит, я его найду. Кроме того, ты сказала, что Сэм опередил нас на целый день.

Если ты будешь со мной, мне придется ехать медленней.

Эбби очень разозлило властное и высокомерное поведение Кейна. Это было так типично для мужчины: думать, что благодаря своей принадлежности к сильному полу он в умственном и физическом отношении превосходит женщину. Эбби росла с братом, который тоже относился к ней так, будто она хрупкая фарфоровая кукла, И конечно же, ей не нужно, чтобы и Кейн держал себя так же. Он похож на Диллона властностью и самонадеянностью.

— Я хочу, чтобы ты знал, — столь же решительно продолжала Эбби, выпрямившись, будто аршин проглотила. — Я езжу верхом с трехлетнего возраста.

Я умею заарканить лошадь и ставить клеймо и найти заблудившегося теленка так же хорошо, как любой работник на ранчо. А стреляю я лучше, чем большинство из них, это может сейчас оказаться кстати. Я считаю, что не буду тебе помехой.

Помехой? Кейн громко и снисходительно рассмеялся. То, кем он ее считает, вызывает боль в…

Эбби посмотрела Кейну в лицо с деланной храбростью.

— Итак, я не позволю тебе отправиться на поиски Диллона без меня. Нравится тебе это или нет, но теперь мы связаны друг с другом.

— Мне это не нравится, совсем не нравится, — в крайнем раздражении и со свирепым видом сказал Кейн. — Поэтому давай сразу же с этим покончим — я не собираюсь быть для тебя нянькой. Чем скорее мы найдем твоего драгоценного мужа, тем скорее я смогу от тебя избавиться. И поверь мне, дорогая, это случится не скоро.

Кейн направился к тому месту, где на земле в пыли лежала его шляпа. Он поднял ее и нахлобучил себе на голову, затем подошел к своей лошади. Но прежде он наклонился, чтобы поднять свой револьвер, лежавший возле кучи сухой травы.

Эбби собиралась резко возразить, но слова замерли у нее на губах. На восьмидюймовом стволе револьвера блеснули лучи солнца, когда Кейн повернулся, чтобы взглянуть Эбби в лицо. Забыв про свой гнев, она наблюдала, как он прятал оружие в кобуру, висевшую у него на бедре. Прямой вызов горел в глазах Кейна, когда их взгляды встретились, словно он ожидал, что Эбби будет возражать.

Однако она не собиралась возражать ни словом, ни делом и не заблуждалась относительно этого вызова…

Однажды ей удалось выхватить револьвер прямо у него из-под носа.

Больше ей так не повезет.

Не говоря ни слова, Эбби повернулась и направилась в конюшню. Она знала, что Кейн наблюдает за тем, как она седлает Сынка. Эбби упорно пыталась не думать о том, что собирается ехать с человеком, который может оказаться не менее отвратительным и опасным, чем Сэм-Удавка…

Но Кейн пообещал ей помочь, и у Эбби не было иного выбора, чем верить ему — верить, моля Бога, чтобы Кейн не выстрелил в нее в ту же секунду, когда она повернется к нему спиной…

— Куда мы едем? — Эбби задала этот вопрос спустя несколько часов после того, как они отправились в путь. Но она не дождалась ответа. Кейн лишь хмуро и раздраженно взглянул на нее. — Поскольку я тебе плачу, вероятно, я имею право это знать?

Кейн раздраженно поджал губы, и Эбби почувствовала, что она для него сейчас подобно мухе, попавшей к нему в суп. Это еще больше возмутило ее.

— На север, — наконец еле слышно процедил Кейн.

— Это мне хорошо известно, — ответила она с притворной любезностью. — Но я хотела бы уточнить — как далеко на север?

— Около пары сотен миль, — резко ответил Кейн.

Эбби открыла рот от изумления.

— Это значит, что нужно пересечь всю территорию! Но такая дорога займет… добрую неделю!

— Если нам повезет, — отрывисто бросил Кейн. — И это все, что я могу тебе сказать. Поверь мне, сестричка, чем меньше ты будешь знать об убежище Сэма, тем лучше для тебя. Я думаю, мне не нужно объяснять тебе, что Руди Рой был убит только за то, что ему это было известно.

От этих слов Эбби почувствовала себя крайне неуютно. Неудивительно, что у нее пропало всякое желание продолжать разговор.

Пока они двигались на запад, вдоль склона Ларамийских гор, суровые остроконечные вершины которых, покрытые альпийской елью и сосной, устремлялись ввысь на востоке, Эбби и Кейн изо всех сил старались не замечать друг друга и смотреть куда угодно, но только не на своего спутника.

Хотя Эбби и привыкла проводить по многу часов в седле, все случившееся за прошлый день и бессонную ночь сказалось на ее состоянии. Постепенно ей стало казаться, что сегодняшний день никогда не кончится.

Вскоре у Эбби стали слипаться глаза. Должно быть, она задремала. Она поняла это, внезапно испуганно очнувшись. Несколько виновато Эбби взглянула на Кейна и увидела устремленный на нее понимающий взгляд. На губах Кейна играла насмешливая улыбка, если так можно было назвать его скривившиеся губы.

Кейн осадил свою лошадь и огляделся вокруг.

Местность отлого переходила в пустынную долину, раскинувшуюся в сотне ярдов от них. Предзакатный свет уходящего дня отражался в водах маленького озера, окруженного высокими трехгранными тополями. За озером простирались опаленные солнцем бескрайние прерии. Кейн кивнул:

— Мы остановимся там на ночь.

— Но еще совсем светло, — возразила Эбби. — Мы можем провести в пути лишний час.

— Ты не выдержишь этого часа, да и я тоже, и, черт побери, мы оба это хорошо понимаем.

Эбби показалось, что ей дали пощечину. Раньше она думала, — что Диллон — мастер на всякого рода грубости, но теперь у нее было такое чувство, что Кейн мог бы преподать ему в этом отношении пару уроков.

У Эбби чесался язык напомнить Кейну, что в отличие от него, беспробудно заснувшего от неумеренного потребления алкоголя, она прошлой ночью совсем не спала. Но что-то удержало ее.

— Я просто немного устала, — спокойно ответила она.

— Я тоже, дорогая. Поэтому, как я и сказал, мы устроим там привал на ночь. — Кейн тронул поводья и пустил лошадь рысью. Он ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, успевает ли следовать за ним Эбби.

Она не знала, возмущаться ли ей из-за этого или радоваться.

Кейн подъехал к небольшой поляне возле озера.

Около воды росли густая зеленая трава и кустарник.

Вдоль берега высились величественные деревья. Эбби осадила лошадь, когда Кейн спрыгнул на землю. Он размашистым шагом направился к Эбби, но она быстро спешилась, отказавшись тем самым от его помощи до того, как он успел ее предложить. Кейн резко остановился и взглянул на седельные вьюки Эбби.

— У тебя там есть какая-нибудь еда?

Эбби кивнула. Вчера вечером, перед тем как покинуть ранчо, она велела Дороти упаковать ей немного съестных припасов.

— У меня есть галеты, бобы и вяленое мясо. Этого хватит примерно дня на три, — ответила она. — Ну, а потом придется или охотиться, или где-нибудь останавливаться, чтобы купить еду!

Кейн взял на себя заботу расседлать лошадей и устроить их на ночь. Эбби занялась сбором веток для костра, но ее взгляд то и дело возвращался к Кейну.

Она наблюдала, как он снимает седло со спины Сынка.

Эбби подумала, что пребывание рядом с Кейном в этом пустынном месте, несомненно, опасно. «А чего ты, собственно, ожидала? — пронеслось у нее в голове. — Он же бандит, вероотступник». Тем не менее, как ни странно, Эбби не испытывала особенного страха, но все же чувствовала себя не в своей тарелке.

Эбби стала вынимать продукты из седельных вьюков, чувствуя, что Кейн стоит сзади. Она ощутила, когда именно он перестал заниматься лошадьми и приблизился к ней. Это было похоже на укол иголки.

Затем она тоже скорее почувствовала, чем увидела, как Кейн бесшумно прошел мимо нее. Сделав над собой усилие, Эбби подняла и повернула голову. Кейн устроился недалеко от разведенного им костра, прислонившись спиной к величественной сосне. Его глаза были закрыты, голова откинута назад.

Эбби медленно перевела взгляд на его лицо, будто искала… что? Возможно, какой-то изъян? Какой-нибудь намек на уродство или несовершенство? Но, несмотря на густую щетину, покрывавшую его щеки и подбородок, резкие черты его лица отнюдь нельзя было назвать неприятными. Будь Кейн чисто выбрит, он выглядел бы даже красивым… Прямой, тонкий нос, несколько надменный квадратный волевой подбородок. Линия рта уже не казалась слишком безжалостной… У Кейна был очень усталый вид, и это почему-то помогло улечься ее тревоге.

Вскоре в единственной кастрюле, которую она захватила с собой, закипели бобы. Эбби бросила туда горсть вяленого мяса и помешала варево, не обращая больше внимания на присутствие вблизи нее мужчины.

Аромат крепкого кофе заставил Кейна пробудиться. Эбби положила на тарелку бобы и мясо и посмотрела через плечо на Кейна. Его глаза были уже открыты и устремлены на нее. Она молча подала ему тарелку, затем повернулась, чтобы наполнить другую для себя. Эбби уселась неподалеку от Кейна, использовав вместо сиденья небольшой валун.»

Пока они ели, цвет неба постоянно менялся, принимая множество оттенков — от багряного до золотистого. Позади них, вдали, громоздились остроконечные, похожие на полотно пилы гребни гор. Невдалеке сверкало озеро, отражая гаснущие лучи заходящего солнца. На землю опускалась вечерняя тишина.

Эбби первой покончила с едой. Кейн положил себе на тарелку еще бобов. Эбби поднялась, чтобы налить в две жестяные кружки кофе из кофейника. Она протянула одну кружку Кейну. Он поморщился.

— Нет ли у тебя чего-нибудь покрепче?

Эбби выпрямилась, возмущенно взглянув на Кейна. Его рука потянулась к ее бедру, но Эбби не пришлось произнести ни единого слова — ее молчаливое неодобрение было достаточно красноречивым.

— Знаешь ли ты, что это такое, когда весь день в голове такое ощущение, будто кузнец бьет молотом по наковальне, — проворчал Кейн. — А от того, что я скакал как сам дьявол, мне легче не стало.

Эбби подняла красиво изогнутую бровь.

— И чья же это вина? — мягко возразила она. — Насколько мне помнится, это не я вливала в тебя виски. — Эбби повернулась и, шурша юбкой для верховой езды, снова села на валун и теперь уже зло посмотрела на Кейна.

« Господи! — с отвращением подумал тот. — Она, несомненно, мнит себя благодетельницей рода человеческого, готовой произносить слащавые речи о том, какой это страшный грех — много выпивать «. Внезапно Кейном овладело сильное желание сбить с Эбби спесь.

— Ну, — сказал он, пожав плечами. — Может, ты и права. Может, мне и не нужен теперь хороший глоток виски, скорее сейчас, мне кажется, только здоровая опытная женщина могла бы отвлечь меня от всех моих недугов. — Кейн уперся локтями в колени и кивнул на пустую кастрюлю, где варились бобы. — Должен признать, дорогая, что эта еда была очень вкусной. У тебя нет еще каких-нибудь скрытых талантов?