Семья Стерлинг - Спасенный любовью

Эбби никогда не принимала мер предосторожности, чтобы защититься от солнца. Она лишь надевала ковбойскую шляпу, когда отправлялась на далекую верховую прогулку. Единственную дамскую шляпку, которую Эбби когда-либо имела, ей подарила в день ее двенадцатилетия школьная подруга Эмили Доусон. Она была белого цвета, отделана рюшами и украшена розовыми атласными лентами. Эбби помнила, как гордо она выступала тогда перед отцом и Диллоном. Отец очень старался не расхохотаться, но Диллон открыто разразился оглушительным смехом. Это было в первый и в последний раз, когда Эбби надевала дамскую шляпку.

Именно мать Эмили убедила Дункана в том, что Эбби очень не хватает качеств, необходимых настоящей леди, и в ее образовании также имеются весьма серьезные пробелы. Когда Эбби исполнилось семнадцать лет, ее отец решил, что, возможно, миссис Доусон права и его дочери пора научиться быть настоящей леди. Эбби спорила, плакала, умоляла. Но, несмотря на все ее протесты, Дункан отослал Эбби в модную школу для девочек в Чикаго. Миссис Рутерфорд, директриса школы, была крайне шокирована, увидев, что кожа Эбби золотистого цвета, а то, как Эбби свободно двигалась, привело ее в полное смятение.

— Это… это существо, — презрительно фыркнула миссис Рутерфорд, когда отец Эбби всего лишь месяц спустя приехал, чтобы забрать ее домой, — никогда не будет леди. Она не умеет петь. Она не умеет танцевать, но я не удивляюсь этому, поскольку она и ходит, как корова!

Тогда Эбби вышла из себя.

— Вы только посмотрите, кто это говорит, — смело парировала она. — Вы когда-нибудь слышали, как вы смеетесь, леди? Вы громко ржете, как лошадь, которая задела задом заборный столб!

Отец Эбби был недоволен тем, что миссис Рутерфорд отчислила его дочь из школы. Только позже, когда они сели в поезд и отправились в Вайоминг, Дункан признался, что разделяет мнение Эбби насчет миссис Рутерфорд — несомненно, у нее куриные мозги.

Только сейчас Эбби заметила, что ее руки сжаты в кулаки так, что ногти впились в ладони. Но эта боль была ничто по сравнению с той болью, которая заполняла ее сердце. Ибо сколько она себя помнила, она всегда полагалась на отца. Эбби было всего семь лет, когда ее мать умерла от пневмонии. Диллону исполнилось семнадцать, он был уже мужчина. Но Эбби была еще ребенком — она по-детски нуждалась в нежной защите и покровительстве. И Дункан Маккензи взвалил на себя обязанности, какие способен выполнить не каждый мужчина. Пока Диллон служил в армии, Эбби и ее отец держались вместе и вместе переживали свое горе. Дункан сам учил Эбби, играл с ней и баловал ее. Эбби выросла сильной и гордой. А когда ей требовалась чья-то поддержка, ее отец тоже всегда был рядом. Иногда Эбби дразнила его, говоря, что, возможно, она никогда не выйдет замуж.

— Я не вынесла бы жизни в каком-то другом месте, кроме Даймондбэка, — говорила, бывало, Эбби со смехом. — Да и вам с Диллоном вряд ли бы это понравилось.

Теперь щемящая тоска разрывала ей сердце. У Эбби было такое ощущение, что у нее горит душа. Вот и не стало отца. И единственный, кто у нее остался, это Диллон.

Эбби не могла подавить чувство горечи. Диллона никогда не было рядом. В голове измученной девушки стучало: «Черт тебя побери, Диллон! Где ты? Где?»

Это так на него похоже — действовать без оглядки на других, думать, что он непобедим и во всем удачлив.

Сэм-Удавка уже доказал ему, что это не так.

Тем не менее Эбби не удивлялась, почему Диллон отправился на поиски Сэма. Ведь лишь однажды Диллон задумал жениться и остепениться, но Сэм-Удавка разрушил его намерения. И теперь Диллоном руководило не чувство служебного долга, а чувство мести…

Эбби дала отцу обещание, не надеясь, однако, что ей удастся сдержать его. Ее охватило изнуряющее чувство безнадежности. Как же ей удастся найти Диллона? Единственный человек, знавший, где находится бандитское логово Сэма, был убит.

— Диллон, — прошептала Эбби. — О, Диллон, почему ты такой… такой холодный и безрассудный?

И почему ты не можешь любить эту землю, как любил ее папа и как люблю ее я? — Жгучая боль сжала ей горло. Эбби с трудом сдерживала непреодолимое желание вновь расплакаться.

Позади нее кто-то тихо кашлянул. Резко обернувшись, Эбби увидела входившего в гостиную Лукаса.

Прошло какое-то время, прежде чем Эбби смогла говорить.

— Доктор Фоули уехал? — Она видела, как его кабриолет подъехал как раз после того, как Лукас ввел ее в дом.

Лукас снял шляпу, кивнул и хрипло произнес:

— Он попросил меня передать вам свои соболезнования, мисс Эбби.

Эбби отвернулась, не в состоянии вынести боль в глазах Лукаса.

— Лукас, — сказала она со слезами в голосе. — О, Лукас, что мне делать? Я обещала папе, что найду Диллона и предупрежу его о том, что Сэм-Удавка охотится за ним. Но как мне это сделать? — Она беспомощно расплакалась. — Я не знаю, где находится это… это проклятое бандитское гнездо! Никто не знает — теперь никто!

— Не волнуйтесь так, мисс Эбби, — неуклюже похлопал ее по плечу Лукас, мгновенно оказавшийся рядом с ней. — Я знаю, что это звучит дико, но, может быть, нам все же удастся найти Диллона и предупредить его.

Эбби взглянула на Лукаса, открыв рот от изумления, уверенная, что тот лишь старается ее утешить и немного подбодрить. Но его взволнованное лицо было чрезвычайно серьезным.

— Что ты имеешь в виду? — Дыхание Эбби стало прерывистым. — Лукас, скажи мне!

Лукас обернулся и кивнул кому-то, кто находился в холле, как раз напротив двери. В гостиную вошел, сжимая в руках шляпу, рыжеволосый парень. Это был Грэди, тот самый человек, которого Лукас посылал в город за доктором Фоули.

Подойдя к Эбби, он склонил голову:

— Я очень сожалею о вашем отце, мисс.

Эбби прошептала слова благодарности.

— Грэди, повтори мисс Эбби то, что ты рассказал мне, — обратился к нему Лукас. Молодой человек переступил с ноги на ногу.

— Ну, — начал он, — доктора не было в кабинете, когда я приехал в город. Я зашел в «Серебряную шпору», чтобы подождать, пока он не вернется. Прошло немного времени, и вдруг этот парень спускается по лестнице.

В голосе Грэди звучало волнение. Эбби внимательно слушала.

— Тут наступила полная тишина. Одного взгляда на этого парня было достаточно, чтобы определить, что он страшный, как гремучая змея. Он был одет во все черное. На бедрах болтались два кольта. А глаза…

Клянусь, у него самые удивительные глаза, которые я когда-либо видел, — какие-то серебристые, как зеркало, проникающие насквозь.

Эбби слегка приподняла брови.

— Кто он, Грэди?

— Кажется, его зовут Кейн, это все, что о нем точно известно. Роджер Симмс сидел со мной рядом и рассказал, что в городе ходят слухи о том, что какое-то время Кейн был связан с бандой Сэма-Удавки.

— Но если он бандит и все знают об этом, почему он не в тюрьме?

Грэди обменялся взглядом с Лукасом. Тот спокойно промолвил:

— Эбби, почти каждый человек выше всего ценит свою жизнь. Мне не хочется так говорить, но после того, что вчера вечером случилось с Энди Хорнером и Нейтом Гилмором, Сэм-Удавка или любой тип из его банды мог бы пройти по всему городу, и ни один человек не поднял бы на него руку.

— Если он только не круглый дурак, — присоединился к разговору Грэди. По его губам скользнула легкая улыбка.

Это была мимолетная улыбка. Но испепеляющий взгляд Эбби прогнал у него всякое желание улыбаться. Внутри у нее все кипело. Неужели только из-за страха Сэма-Удавку так ни разу и не схватили? Неужели люди настолько сильно его боятся, что предпочитают не обращать внимания на его ужасные поступки, чем увидеть бандита навсегда посаженным за решетку?

Значит, в самом деле страх — мощное оружие.

Такой вывод с горечью сделала для себя Эбби.

—  — Возможно, человек по имени Кейн также принимал участие в этом преступлении — помогал Сэму-Удавке убить Роя и двух помощников Диллона? — спросила Эбби.

К ее удивлению, Грэди повел себя как-то странно.

Он переступал с ноги на ногу, уставившись на ковер под ногами.

— Простите, госпожа, — пробормотал он, слегка запинаясь. — Но, кажется, одна… одна леди может поручиться за то, что она провела с Кейном большую часть ночи. И потом кто-то сказал Роджеру, что Кейн ищет работу.

Эбби широко раскрыла глаза. У нее не было никаких сомнений насчет того, что за «леди» имел в виду Грэди. Его щеки стали пунцово-красными, и такого же цвета были щеки Эбби. Она едва расслышала последние слова Грэди, но в ее душе затеплилась какая-то надежда.

Эбби притронулась к руке Лукаса.

— Лукас, — медленно произнесла она. — Если этот человек — Кейн — на самом деле был членом банды Сэма-Удавки, ты не думаешь, что он действительно знает, где находится это проклятое убежище? — Затаив дыхание, Эбби ждала ответа.

— Да, я тоже так думаю, — сказал Лукас решительно. — Вот почему я и привел к вам Грэди.

— Тогда остается сделать только одно. Грэди, пожалуйста, пойди в конюшню и оседлай для меня Сынка.

Тот нахлобучил на голову шляпу.

— Слушаюсь, мэм..

Решительными шагами Эбби вышла из комнаты.

Она уже почти поднялась по лестнице, когда голос Лукаса остановил ее:

— Мисс Эбби, куда вы… что вы думаете делать?

Эбби остановилась и, обернувшись, взглянула на Лукаса, едва заметно улыбаясь.

— Я думаю, ты это знаешь, Лукас.

Его лицо потемнело, как грозовая туча.

— Мисс Эбби, вы не можете так поступить, совершить такое безумие! Этот человек бандит. Несомненно, он убийца, как и Сэм-Удавка… — Пробормотав ругательство, он замолчал. Лукас слишком давно знал мисс Эбби, чтобы не понимать, что означает упрямая линия ее решительного маленького подбородка.

Наблюдая за Лукасом, видя глубокую печаль на его морщинистом лице, Эбби почувствовала, что у нее разрывается сердце. Прошло всего лишь несколько часов, с тех пор как ушел отец, а ей казалось, что прошла целая вечность. Но сейчас у нее не было времени позаботиться о приличных похоронах отца — ей придется предоставить это Дороти и Лукасу. Не было времени оплакать его… сказать последнее прощай. Не было времени даже просто поплакать.

Лукас продолжал пристально смотреть на Эбби.

— Мисс Эбби, — наконец повторил он, — вы не должны этого делать. Позвольте мне поехать вместо вас.

Жгучая боль переполнила сердце девушки.

— Нет, Лукас, — еле выдавила Эбби. — Ты нужен мне здесь, на ранчо. Кроме того, я дала обещание папе и должна его выполнить. Я знаю, что это опасно, но, пожалуй, это единственный способ спасти Диллона. Возможно, Кейн — единственный человек, который может спасти жизнь моего брата. — Эбби глубоко, прерывисто вздохнула, в глазах ее застыло отчаяние. — Я должна найти его, Лукас. Должна.

Глава 2

— Пойдем наверх, — услышал Кейн женский шепот.

Этот человек сидел в праздной позе, облокотившись о стойку бара, скрывавшую его высокий рост. Худощавый, с черными как смоль волосами, он имел повадки хищника. Но он не мог знать, от кого унаследовал цвет волос, потому что никогда не знал ни матери, ни отца.

Отец был вообще неведомо где, а пьяница-мать бросила ребенка, когда тот был совсем крошкой.

— Кейн? — Над его ухом снова раздался тот же голос, в котором звучало страстное приглашение.

Нежные руки обняли его за талию. Дейзи прильнула к его спине, возбуждаясь от прикосновения к нему. Она помнила, как обнимала его прошлой ночью, упиваясь тем, как он возбуждается и изгибается от каждого волнообразного движения ее бедер.

Воспоминание об испытанном удовольствии вызвало плотоядную улыбку на ее полных накрашенных губах. Такой мужчина, вспомнила она. Настоящий мужчина, не похожий на других.

Ее пальцы играли густыми темными прядями волос, спускавшимися на шею. Вчера ночью он разговаривал неохотно, взгляд его сверкающих серебристых глаз был ледяным и неприветливым. И все же с ним не мог сравниться ни один мужчина. Пожалуй, даже грех брать с него деньги!

Но не мысль о деньгах воспламеняла все существо Дейзи. Ее руки быстро и суетливо скользили по груди Кейна. Она повела бедрами и снова хрипло прошептала его имя, надеясь, что он наконец отзовется на ее призыв.

Кейн издал протяжный, едва сдерживаемый вздох разочарования и безысходности. Он повернулся, пытаясь освободиться от надоедливых объятий этой женщины. Господи, ее руки похожи на щупальца спрута!

Когда он захотел отстраниться, она подняла голову и поцеловала его. Ее пальцы погрузились в его волосы и касались кожи головы. «Ее губы присасываются как пиявка, — с отвращением подумал Кейн. — И, о Боже, как отвратительно пахнет от нее кислым виски».

Наконец Кейну удалось оторвать свой рот от ее губ. Он пристально посмотрел на Дейзи. Его взгляд затуманился. Он видел лишь медно-рыжие волосы и смутные очертания фигуры. В его голове ее имя не задержалось. Господи, неужели он так пьян? Или это просто оттого, что в его жизни было столько женщин — в самых разных городах — и все они стали для него выглядеть одинаково?

Долли! Так оно и есть. Ее зовут Долли.

— Долли, — начал он.

Морщины на лбу женщины обозначились резче.

— Дейзи, — поправила она, надув губки, что когда-то, возможно, было привлекательным. Сейчас это выглядело жалко. — Неужели ты не помнишь, Кейн? Я Дейзи.

Хотя он ничего не ответил, а только продолжал пристально смотреть на нее, что немного беспокоило Дейзи, она отстранилась от него.

— Кейн? — Впервые она произнесла его имя с оттенком неуверенности. — Я сделала… что-нибудь не так, не правильно?

Не правильно. Это слово вызвало горечь в его душе.

Кейн крепко, до боли, стиснул зубы. Вот сейчас он здесь, среди самой разношерстной публики. Но он не уверен, что является одним из этих людей, не уверен, что достоин их. Следовательно, может ли он, черт возьми, судить о том, что правильно и что не правильно?

Дейзи слегка попятилась. Это движение напомнило Кейну о присутствии женщины. Когда их взгляды встретились, лицо Кейна несколько смягчилось. Женщина выглядела такой растерянной, что его невольно охватило раскаяние. До сознания Кейна наконец дошло, что вчера ночью он использовал ее, ища в ее объятиях и теле забвения.

— Ты не сделала ничего не правильного, — тихо сказал Кейн. — Но ты слишком хороша для такого скверного парня, как я, Дейзи. — Он вложил ей в руку монету и запечатлел на ее губах легкий поцелуй. — Найди себе на этот вечер лучшего мужчину, чем я, дорогая.

Кейн взял свой стакан со стойки бара, повернулся и пошел к столику, стоявшему в углу… один.

Подбоченившись, Дейзи наблюдала, как он исчез в толпе. Господи, что за странный человек! Дейзи пожала плечами, резким движением поправила юбку и повернулась к мужчине, сидевшему слева от нее.

Сидя за столиком, Кейн задавался вопросом: какого черта он здесь находится? Правда, женщины всегда испытывали к нему непреодолимое влечение.

Но ему надоели их жеманные улыбки и хихиканье. У Кейна болела голова, а воздух был пропитан табачным дымом и запахом дешевого виски. Казалось, больше никто этого не замечает. Все кругом шумели, галдели и веселились.

Однако и желания очутиться в своей комнате наверху у Кейна тоже не было. Комната была слишком маленькой, а кровать слишком одинокой… как и он сам.

Кейн пристально разглядывал стакан, который держал в руке, ощущая, как все его тело изнемогает от ноющей боли. Рассмотрев на свет темно-золотистую, слегка мутноватую жидкость, Кейн одним махом опрокинул в себя содержимое стакана с неровными отбитыми краями и едва заметно улыбнулся. — И тут же на его глаза навернулись слезы. Впервые Кейн понял, почему это пойло называется низшим сортом виски. В свое время он пробовал крепкий ликер, но этот напиток был настолько крепким, что обжигал желудок человека.

Возможно, однако, что вовсе не виски, а чувство вины жгло его душу.

Но в данный момент Кейну было все безразлично.

В эти дни и вообще уже давно ему было на все наплевать. Щелкнув пальцами и вздернув подбородок, Кейн высоко поднял стакан и сделал знак бармену.

В глубине души Кейн задавал себе вопрос, не попадет ли он в ад за содеянное…

Дерьмо. Может быть, сейчас он уже там.

Уж второй раз в этот день обеспокоенный Грэди мял в руках свою шляпу.

— Мисс Эбби, — наконец отважился он, — вы уверены, что хотите это сделать?

— Со мной все будет в порядке, Грэди. — В знак благодарности она молча сжала его руку. — Скажи Лукасу и Дороти, чтобы заботились о ранчо. Я постараюсь вернуться как можно скорее.

С явной неохотой Грэди попрощался с ней. Эбби видела, как он завернул за угол, где были привязаны их лошади. Только когда Грэди пустил свою лошадь рысью, она издала долгий сдавленный вздох, поражаясь, как ей удалось вести себя столь спокойно.

Звуки рояля, смех и крики создавали такой шум, что Эбби хотелось бы заткнуть уши и убежать. Однако ей удалось скрыть свое состояние от Грэди. Но то, что Эбби увидела сквозь распахнутые двери, явилось для нее настоящим потрясением. Девушка ожидала, что клиентами «Серебряной шпоры» будут только мужчины, в конце концов это был кабак. Но к своему изумлению, она обнаружила там странных полуодетых женщин.

Эбби снова украдкой взглянула внутрь помещения. На этот раз она заметила, что рядом с дверью тоже сидела женщина. Ковбой, устроившийся напротив нее, сиял масленой улыбкой. Эбби поняла причину этого. Платье женщины — если его можно было назвать платьем — было сшито из ярко-красного кружева и едва прикрывало ее колени. Лиф платья был совершенно прозрачным. Под ним не было никакого белья! А когда она наклонялась вперед, ковбой мог беспрепятственно разглядывать крупную, ничем не стесненную грудь.

Эбби подавила в себе возглас изумления. Но, о Господи! Теперь ковбой лез женщине прямо под подол!

Не долго раздумывая, Эбби бросилась прочь. Оказавшись за углом здания, она без сил прислонилась к стене, тихо застонав от горя. В своей одежде она не может войти в «Серебряную шпору». Ведь взгляды всех посетителей бара разом устремятся на нее!

Двери бара распахнулись. Шурша шелком и стуча каблуками, кто-то тоже завернул за угол.

Несомненно, эта девушка только что покинула «Серебряную шпору». Эбби старалась не смотреть на нее, но ее душил нервный смех. Эту девицу миссис Рутерфорд тоже не назвала бы леди. Красное атласное платье на ней не было таким откровенным, как у женщины, сидевшей в баре у двери. Но все же оно было достаточно смелым…

Это как раз то, что надо Эбби! Ей надо раздобыть наряд, не слишком отличающийся от посетительниц бара. Но если кто-нибудь из посетителей все же ее узнает? Ну да ладно! Эбби гордо выпрямилась. Это был шанс, который она просто не могла упустить.

В ту же минуту она догнала девицу. Эбби слегка дотронулась до ее плеча.

— Извините меня, — сказала она.

— Да? — Девушка раздраженно поджала губы.

Эбби была потрясена, когда увидела, что незнакомка на несколько лет моложе ее. Она неловко-поклонилась.

— Я знаю, что мое предложение может показаться вам довольно странным, — начала Эбби. Она наклонилась вперед и начала что-то шептать девушке на ухо.

Когда Эбби кончила говорить, та захихикала.

— Голубушка, вы предлагаете мне больше, чем я зарабатываю за неделю, поэтому объяснений с меня достаточно. Да и не нужно возвращать эту чертову тряпку! — Девушка взяла Эбби под руку. — Идемте, дорогая. Здесь недалеко.

Через каких-нибудь пятнадцать минут Эбби высунула голову из двери небольшого пансиона и торопливо оглядела улицу. Щеки ее пылали от смущения из-за непривычного наряда. Широкая юбка только наполовину закрывала ее лодыжки, черные шелковые чулки на ногах заставляли Эбби чувствовать себя распутницей. Лиф платья был настолько тесным, что при каждом вздохе Эбби чувствовала, что ее груди вот-вот выпрыгнут наружу. В общем, она ощущала себя такой же голой, как зад младенца.

К счастью, улицы сейчас были безлюдными. Молясь о том, чтобы ей сопутствовала удача, Эбби торопливо запихнула свою одежду в привязанный к седлу вьюк и повела Сынка в узкую аллею позади «Серебряной шпоры». Оттуда она вернулась к парадному входу в бар.

Эбби была возбуждена, взволнована и чувствовала, как постепенно ее покидает решительность. Сможет ли она выполнить задуманное? Твердые правила, которых Эбби придерживалась всю жизнь, могли помешать ей. Папа ужаснулся бы, увидев ее одетой подобно… падшей голубке, да еще входящей в публичный дом! А Диллон, тот просто метал бы громы и молнии, встретив ее здесь… Да, Диллон. Одна лишь мысль об опасности, грозившей ее брату со стороны Сэма-Удавки, заставила Эбби съежиться от страха и отбросить сомнения. У нее нет выбора, совершенно никакого выбора. Она выпрямилась, одернула лиф платья, собрала все свое мужество и вошла в распахнутые двери.

Не успела Эбби войти в помещение, как почувствовала, будто ее обстреливают взглядами со всех сторон.

Стоял оглушительный шум. Казалось, что звуки фортепьянной музыки и неистового смеха отскакивают прямо от стен и потолка. В нос резко ударяли отвратительные запахи крепкого мужского пота, виски и дыма.

С трудом подавив отвращение, Эбби огляделась по сторонам и обнаружила, что стоит возле стойки бара из орехового дерева с медными подножками. На стене для всеобщего обозрения висела огромная картина, изображающая улыбающуюся совершенно обнаженную женщину, развалившуюся на софе. Эбби закусила губу — вот там действительно была женщина, голая, как зад младенца.

Какой-то мужчина с плотоядной ухмылкой схватил Эбби за руку, пожирая ее глазами.

— Послушай, крошка, — обратился он к Эбби, дыша ей прямо в лицо омерзительным винным перегаром. — Как насчет того, чтобы нам с тобой потанцевать?

Эбби отшатнулась, чтобы увернуться от его липких рук. Она уже открыла было рот для резкого и язвительного отказа, но вовремя опомнилась.

Ее выручил бармен, поманив к себе Эбби пальцем.

— Эй, ты там, — рявкнул он, швырнув поднос на стойку бара и поставив на него большую бутылку и маленький стакан, — отнеси это вон тому парню, что сидит в углу.

Бармен сунул поднос ей в руки. Эбби не смогла отказаться. К тому же у нее и в мыслях не было отказываться…

Этот мужчина в углу… это же он, Кейн, вихрем пронеслось в голове Эбби.

Ноги сами несли ее вперед. Когда Эбби наконец остановилась у столика, ее сердце колотилось так сильно, что она чувствовала, как кровь стучит в висках.

Мужчина поднял глаза.

Эбби показалось, что прошла целая вечность. Она стояла в оцепенении, не смея взглянуть ему прямо в лицо.

Все именно так, как говорил Грэди, мелькнуло в голове Эбби. Глаза были поразительно светлыми на мужественном, с резкими чертами лице. Казалось, что он смотрит не на Эбби, а сквозь нее, опаляя и сжигая все ее существо.

Ощущая на себе пристальный взгляд Кейна, Эбби почувствовала себя весьма неловко. Спазм перехватил ей горло. Она призвала на помощь всю свою волю, чтобы подавить в себе возникшее желание повернуться и убежать — как можно быстрее и как можно дальше.

Чувствуя себя очень неуверенно, Эбби осторожно поставила поднос на столик.

— Вот ваша бутылка, — тихо сказала она.

Если Кейн и услышал ее слова, то не подал виду.

Эта девушка… он не видел ее здесь вчера вечером. А она хорошенькая, внезапно подумал он. Кейн выпил гораздо больше, чем следовало, но недостаточно для того, чтобы не заметить, как она красива, как хороши ее волосы. Кейн не сводил с них глаз. Густые, они были схвачены на макушке яркой бархатной лентой.

На темно-каштановых прядях сияли золотые блики.

Когда Эбби наклонилась, локоны рассыпались по ее плечам. Не в состоянии удержаться, Кейн протянул руку и стал перебирать их пальцами. Один шаловливый каштановый завиток туго обвился вокруг его пальца. Кейн пропускал пряди между пальцами, восхищаясь их шелковистостью. Он боролся с желанием схватить прядь волос девушки и поднести ее к лицу, будучи уверен, что аромат будет подобен нежному дуновению ветерка в теплый весенний день. Эбби же испытывала ощущение, что она запуталась, как муха в паутине.

Она едва дышала, не зная, чего ей ожидать от Кейна в следующее мгновение…

А она прехорошенькая, вновь подумал Кейн. В самом деле, у нее лицо ангела… Несмотря на то что она работает в этом ужасном притоне, она выглядит так, будто никогда в жизни не сталкивалась ни с чем дурным и низким.

Это вызвало у Кейна чувство горечи и боли. Он повидал столько страшного и столько натворил, что все это могло привести обычного человека на грань сумасшествия. Мучительная боль терзала душу Кейна, когда он вспоминал все те ужасы, свидетелем и участником которых был… «Проклятие! — думал он с отчаянием. — Эта девушка не должна, не имеет права иметь такой ангельский вид! Она раздражает меня».

Он быстро разжал кулак и разом выпустил прядь ее волос, будто обжегся о них. Кейн откинулся на спинку стула, смело встретил взгляд Эбби и кивком головы показал ей на бутылку.

— Налей. — Это было все, что он сказал. У него бесстрастный низкий и слегка хриплый голос, наверное, от пьянства, подумала Эбби… Странно, но ей это не было неприятно. Она все еще продолжала ощущать на себе его пронзительный взгляд, лишавший ее спокойствия. Эбби старалась достойно выдержать этот взгляд и, хотя была очень возбуждена, твердо решила не показывать это. Она взяла бутылку с подноса и поставила ее на столик, затем налила стакан виски, почти до краев. Облизнула пересохшие от волнения губы и выпрямилась.

Кейн с хмурым видом по-прежнему смотрел на Эбби, и когда ему показалось, что девушка собирается уйти, он поднял руку и крепко сжал ее запястье.

— Сядь, — хриплым голосом прошептал он.

Эбби не шевельнулась. В голове у нее проносились бессвязные мысли, и к ним примешивалось паническое чувство страха. Ей казалось, что она не может больше контролировать себя, так же как не может оторвать глаз от того места, где пальцы Кейна сжали ее нежное запястье. Он очень крепко и упорно держал его, однако это не причиняло ей боль. Пальцы Кейна были худыми и смуглыми, но совсем не толстыми или грязными. Эбби как завороженная пристально смотрела на них. Итак, это руки бандита… руки убийцы. Почему же она не испытывает к нему отвращения, с недоумением подумала Эбби. От одного лишь его прикосновения у нее мурашки должны были бы побежать по телу. А вместо этого она чувствовала, как все внутри нее трепещет. Кейн провел большим пальцем по ее ладони. Это выглядело почти как ласка… Ошеломленная и встревоженная своими странными ощущениями, Эбби не отрываясь смотрела ему в лицо.

— Ч-что вы от меня хотите? — Она не узнавала свой собственный голос.

Какое-то мгновение Кейн сидел молча. Он догадывался, что испугал Эбби. Но почему? Несомненно, она привыкла к такому обращению. Но девушка неуверенно смотрела на Кейна широко раскрытыми глазами. Они были ярко-голубые, и крошечные огоньки в них сверкали, как драгоценные камешки. Кейн не мог припомнить, когда в последний раз обращал внимание на цвет чьих-либо глаз…

Внезапно на его губах появилась усмешка. Неужели эта девушка знает, кто он? Да. Несомненно. И тут Кейн вдруг понял, почему у Эбби такое странное выражение лица. Она боится его и упорно пытается этого не показывать.

Глаза Кейна ярко блестели, когда он откинулся на спинку стула. Заложив оба больших пальца за пояс, он сквозь полузакрытые веки пристально разглядывал Эбби.

— Я не люблю, когда меня дразнят, дорогая, — протянул он, слегка растягивая слова и натянуто улыбаясь. — Постарайся это запомнить.

Скорее его тон, чем сами слова, вывел Эбби из оцепенения. Как! Уж кто-кто может позволить себе быть высокомерным, но только не этот бандит…

…Гнев и возмущение все больше охватывали Эбби, а Кейн продолжал разглядывать ее. Его глаза позволяли себе такие вольности, на которые раньше по отношению к ней не отваживался ни один мужчина. С бесстыдным интересом он задерживал взгляд на соблазнительных выпуклостях ее груди и бедер.

Ну, полусердито-полуотчаянно думала Эбби, по крайней мере она привлекает к себе внимание этого человека, что как раз в первую очередь и было ей нужно. Но у нее сильно чесались руки сбить с его губ наглую самодовольную улыбку.

— Ты сядешь наконец или нет? — раздраженно спросил Кейн.

Эбби изо всех сил стиснула зубы и опустилась на стул. Губы ее улыбались, но глаза смотрели сурово, когда она вскинула подбородок и поймала наглый взгляд Кейна.

Эбби не возразила, когда он обернулся и знаком потребовал у бармена еще один стакан. Она сидела опустив голову и отвела взгляд, когда спустя мгновение бармен подошел к их столику. Эбби молилась про себя, чтобы бармен не заметил, что она не из числа здешних девиц. Когда тот шаркающей походкой прошел мимо нее, Эбби уловила предательский запах спиртного и испытала некоторое облегчение: очевидно, не только посетители предавались здесь обильным возлияниям. Несомненно, только поэтому бармен не вышвырнул ее из бара.

Кейн наклонился и опустил горлышко бутылки в чистый стакан. Он наполнил его почти до половины, затем отставил в сторону, глядя Эбби прямо в глаза.

— Меня зовут Кейн.

— Я… Эбигейл. — Эбби ненавидела свой неверный задыхающийся голос, но ничего не могла с ним поделать.

Последовавший за этим смех Кейна еще больше ее разозлил.

— Эбигейл? Неужто? Это имя как-то не подходит тебе. Звучит слишком чопорно и прилично. Может, мне следует называть тебя Сузанна, или Полли, или как-нибудь еще в этом роде? — Его по-прежнему наглый взгляд заставил возмутиться все существо Эбби.

Она с трудом подавила бушевавшую в ней ярость, напомнив себе, что не стоит раздражать Кейна.

Эбби заставила себя улыбнуться, надеясь, что ее улыбка выглядит достаточно натурально.

— Я, право, все же предпочитаю Эбигейл, — тихо сказала она.

Кейн ничего не ответил. Им все больше овладевало ощущение, что здесь что-то не так. Эбигейл — Господи, ему трудно ее так называть! Она не похожа ни на одну шлюху, которую он когда-либо встречал. Ее кожа выглядит свежей и естественной, без следов рисовой пудры.

Да и губы не накрашены, как, скажем, у Дейзи. От нее не пахнет дешевыми духами. А эти не правдоподобно голубые глаза широко открыты, и взгляд их — сама невинность. Аура чистоты, исходящая от нее, прямо-таки сбивает с толку. Кейну пришлось напомнить себе, что незнакомка все же, очевидно, далеко не невинная девушка, иначе она не находилась бы здесь.