Семья Стерлинг - Спасенный любовью

Расти потер подбородок.

— Это будет нелегко, — отважился возразить он. — Я спрашивал многих, пока ты сидел в тюрьме, но так ничего и не добился. Мне кажется, единственный способ для тебя восстановить свое доброе имя — это выяснить, кто действительно убил Лорелею.

— Это как раз то, что я собираюсь сделать, — сказал Кейн.

Расти окинул Кейна долгим внимательным взглядом.

— Послушай, а почему бы тебе не поехать ко мне домой? У нас с Мэри Бет нет лишней кровати, но если ты не против соседства нескольких цыплят, то можешь спать в сарае.

Кейн удивленно поднял брови.

— Мэри Бет? — спросил он.

— Моя жена, — гордо сказал Расти, улыбаясь во весь рот. — Вот уже год, как мы женаты. Купили клочок земли, как раз к западу от города. — Он снова широко улыбнулся. — Теперь ты видишь перед собой фермера, а в будущем году мы надеемся приобрести несколько голов рогатого скота.

Итак, у Оуэнса теперь есть жена. Кейн нисколько этому не удивился. Расти — дружелюбный, приятный парень. Но для Кейна угроза быть снова схваченным пока не миновала. Он может сильно навредить и Расти, и его жене.

— Не знаю, что тебе ответить, — медленно проговорил Кейн. — С твоей стороны очень великодушно проявить ко мне гостеприимство, но я не хочу навлекать на вас обоих опасность.

Расти снова улыбнулся Кейну.

— Я готов рискнуть. Кроме того, находясь у меня, ты сможешь добраться до сути дела, не беспокоясь о том, что еще кто-нибудь узнает тебя, прежде чем ты будешь готов к этому.

Кейн снял шляпу и взъерошил волосы.

— Идет, — не очень охотно согласился он. — Но только на сегодняшний вечер.

Спустя час он уже сидел в кухне у Расти, очищая тарелку от аппетитной тушеной говядины. Проглотив последний кусок, Кейн поднял голову и с благодарностью взглянул на жену Расти, маленькую темноволосую женщину.

Положив вилку, он улыбнулся ей через стол.

— Это была лучшая еда, которую я испробовал за многие годы, мэм.

Мэри Бет зарделась от похвалы. Она была полной и розовощекой, и не оставалось сомнений, что скоро семью ожидает прибавление.

Расти отодвинул свой стул, собрал пустые тарелки и отнес их в раковину.

— Я сам позабочусь о них попозже, — сказал он жене. — Тебе сейчас полагается как можно больше отдыхать, но мне хорошо известно, что ты всегда на ногах с восходом солнца.

Мэри Бет вздохнула.

— Иногда, — нежно пожурила она его, — ты знаешь меня еще не слишком хорошо.

Кейн снова налил себе в чашку кофе.

— Когда ждете прибавление? — спросил он.

Расти опять уселся рядом с Мэри Бет. Он протянул руку и хозяйским жестом дотронулся до ее круглого живота.

— Этот маленький петушок может вылупиться в любой день, — ответил он, хихикая.

Мэри Бет оттолкнула его руку.

— Петушок? Кто сказал, что это будет не курочка?

Расти нежно обнял Мэри за плечи и ласково притянул к себе.

— Ты же знаешь, мне все равно, кто появится на свет, при условии, что вы оба будете в порядке.

Кейн отвел глаза. Он почувствовал, как у него сжалось сердце. Расти и Мэри, видно, очень любят друг друга и гордятся этим. Он вдруг с болезненной остротой почувствовал, что именно такой жизни хочет для себя и Эбби. Дома, полного любви и тепла. И, подобно Расти и Мэри Бет, иметь ребенка…

Внезапно его мысли остановились на этом. Ребенок.

Ладони Кейна стали влажными. Этого-то он как раз и не учел, а Эбби по своей неопытности — тем более. Боже правый, возможно, уже сейчас она носит его ребенка…

Господи! Наверное, он поступил опрометчиво, что уехал. Но он обязан вернуть себе доброе имя и право на жизнь, чтобы не оглядываться постоянно назад и прямо смотреть людям в глаза.

Извинившись, Кейн вышел из кухни. Стоя на веранде, он вдохнул холодный ночной воздух, стараясь привести в порядок свои спутанные мысли. Неужели его намерения — все же пустая затея? Единственный способ вернуть себе доброе имя — это найти убийцу Лорелеи. А как, черт возьми, он собирается это сделать? Он даже не имеет понятия, откуда надо начинать распутывать клубок. У Лорелеи, насколько Кейн знал, не было врагов. Мысль о краже он тоже давно отбросил: из дома ничего не пропало.

Спустя несколько минут Расти, выйдя на веранду, присоединился к нему. Кейн взглянул на темное ночное небо.

— Что произошло после того, как я бежал? — тихо спросил он.

— Прошло так много времени, что трудно вспомнить, — со вздохом признался Оуэне. — Несколько дней вокруг убийства и твоего побега стоял большой шум.

— Кто-нибудь руководил всем этим?

— Насколько я помню, нет, — начал было Расти, но тут же остановился. — Нет, — медленно произнес он. — Нет, это неверно. Кто-то очень громко требовал, чтобы шериф Кинси выслал на поиски отряд полицейских.

Кейн состроил презрительную гримасу.

— Ну, шериф никогда меня не жаловал. Ему чертовски не терпелось увидеть, как я буду вздернут на виселице.

— О, Кинси был дурак и подлец, каких не часто встретишь, — согласился Расти. Помолчав, он внезапно щелкнул пальцами. — Аллан Мейсон, вот кто это был. Именно он настаивал на том, чтобы шериф выслал отряд полицейских, — даже шел напролом, требуя этого, насколько я помню.

Аллан Мейсон… Глубоко в мозгу Кейна промелькнуло смутное воспоминание. Аллан Мейсон был адвокатом Лорелеи.

— По дороге в город я проезжал мимо ранчо. Похоже, что его содержат в полном порядке? — спросил Кейн. — Что с ним стало после того, как я скрылся?

— Оно было выставлено на аукцион и продано тому, кто предложил наивысшую цену. — Лицо Расти помрачнело. — Попытайся отгадать, кто это был? — Он выжидательно посмотрел на Кейна.

Разрозненные кусочки начали соединяться в единое целое… И вдруг все приобрело совершенно определенный смысл…

— Господи! Неужели Аллан Мейсон?!

Расти кивнул.

— Никогда раньше я не задумывался об этом, но такое чертовское совпадение…

Кейн выругал себя за то, что был таким дураком.

Боже правый, ему-то следовало бы знать. Но в то время единственное, что имело для него значение, было найти способ остаться в живых…

— Больше чем совпадение, я бы сказал, — расхохотался Кейн. — Хорошо помню, что Лорелея ездила в город повидаться с Мейсоном как раз за несколько дней до того, как ее убили. Она сказала, что собирается включить мое имя в документ о праве собственности на ранчо. Черт возьми, и это потом использовали как улику против меня!

Расти потер подбородок.

— Знаешь, что я думаю? Возможно, Мейсон решил избавиться от Лорелеи, с тем чтобы купить ее ранчо, и к тому же очень дешево, как я слышал, а вину свалить на тебя.

— Возможно, ты прав. Но как мне это доказать?

Никто не поверил мне, когда все это случилось, — — они считали, что я всего лишь жалкий бродяга, которому повезло с женитьбой на хозяйке, а затем удалось от нее избавиться, чтобы получить ее ранчо. — Кейн спустился по ступенькам и стал ходить, взад и вперед вдоль веранды.

— Этот проклятый Аллан Мейсон считается просто святым в городе. Кто, черт возьми, поверит мне, если я попытаюсь выступить против него? — Кейн топнул ногой об землю. — У меня нет никаких доказательств его вины. Мои обвинения обернулись бы только против меня, в пользу Мейсона.

— Но если бы сам шериф услышал это от тебя лично…

— Шериф! Стоит мне только появиться у него на крыльце, он вздернет меня на ближайшем же дереве!

— Я так не думаю, — покачав головой, тихо сказал Расти. — Нет, я совсем так не думаю.

Кейн бросил на него сердитый взгляд.

— Ты спятил, приятель! Ты прекрасно понимаешь, что шериф именно так и поступит!

Слабое подобие улыбки тронуло губы Расти.

— Нет, — спокойно повторил он. — Видишь ли, Кинси умер. И случилось так, что шериф, занявший его место, мой шурин…

Субботними вечерами на ранчо было тихо, как в склепе. — Большинство работников уезжало в город, чтобы потратить заработанные тяжелым трудом деньги на выпивку, игру в покер и на проституток. Только с наступлением утра они вернутся в дурно пахнущие бараки, все еще полупьяные, многие без единого гроша, но счастливые, как пчелы на клеверном поле.

Адвокат Аллан Мейсон намеревался поехать в город и присоединиться там к своим парням, но он не торопился. Он давно научился легко воспринимать жизнь, используя для себя любую возможность, когда она подворачивалась. С бокалом отличного бренди в руке Мейсон прошел в свой кабинет. На его губах появилась самодовольная улыбка, когда он опустился в кресло у широкого письменного стола из красного дерева. Он огляделся вокруг, любуясь обшитыми сосновыми панелями стенами и дорогой мебелью из темного дерева.

Мейсон откинулся назад и сплел пальцы на уже изрядно округлившемся животе. Позади него сквозь тонкие занавески на окне проникал в комнату прохладный вечерний ветерок. Аллан неожиданно для себя радостно рассмеялся. У него есть сейчас больше, чем он когда-либо мечтал иметь… а стоило это ему так мало! Что из того, что богатое ранчо, в сущности, было им украдено…

— Не хотите ли вы поделиться причиной вашего веселья со мной? — лениво растягивая слова, произнес чей-то голос позади Мейсона.

Мейсон застыл, как от удара стальным клинком в спину.

— Какого черта? — с трудом ловя ртом воздух, прошептал он.

Незваный гость медленно обошел вокруг стола и встал так, что на него теперь падал свет лампы. Мейсон был изумлен: он видел перед собой лицо, которое надеялся никогда больше не увидеть.

— С вашей стороны весьма великодушно, Мейсон, что вы содержали ранчо в должном порядке, пока меня не было. Похоже, вы действительно, хорошо с этим справлялись.

Мейсон наконец обрел дар речи:

— Вы совершили большую ошибку, вернувшись сюда, Кейн. В городе все еще есть петля, которая только того и ждет, чтобы затянуться вокруг вашей шеи!

Кейн только улыбнулся, но эта улыбка была леденящей.

— Право же, вас пока разыскивают за одно убийство, Кейн. Неужели вы хотите совершить второе?

— Но ведь мы оба знаем, что я не убивал Лорелею. Не так ли, Мейсон?

Тот молчал. Кейн поднял ствол своего кольта на один уровень с сердцем Мейсона. Его глаза сверкали, как осколки оникса.

— Я спрашиваю в последний раз, Мейсон. Мы оба знаем, что я не убивал Лорелею, не правда ли?

Казалось, что время тянется бесконечно, а воздух пропитан напряженным ожиданием. На какое-то мгновение Кейн испугался, что проделал путь сюда напрасно, что Мейсон откажется признаться. Но когда Кейн уже почти потерял надежду, Мейсон произнес:

— Хорошо, я… я скажу вам. Я знаю, что вы не убивали Лорелею.

Глаза Кейна сузились.

— Это сделали вы, не так ли? Вы убили ее — или заставили кого-то другого сделать это для вас?

— Это сделал я, — признался Мейсон, его голос прозвучал едва слышно.

Больше всего на свете Кейну хотелось обойти стол и сжать пальцами шею Мейсона. Он с трудом сдерживал свою ярость.

— Говорите громко и отчетливо, Мейсон. Я вас не слышу.

— Это сделал я.

— Громче.

— Я только что сказал вам, что это сделал я. Я убил ее — я застрелил Лорелею! Только… только уберите револьвер!

Пальцы Кейна, сжимавшие револьвер, разжались.

Ему пришлось заставить себя опустить оружие в кобуру.

— Для того чтобы до конца все понять, мне хотелось бы знать, почему вы это сделали.

Теперь, когда непосредственная угроза для его жизни миновала, глаза Мейсона засверкали от бешенства.

— Почему? Да потому что она была безмозглой, вот почему! Она могла бы выбрать меня, но она предпочла тебя — грязного никчемного ковбоя, — будто я был недостаточно хорош для нее!

Кейн смутно вспомнил, как Лорелея рассказывала ему, что после смерти Эммета она какое-то время встречалась с Мейсоном и тот даже делал ей предложение. Она сказала, что не приняла это всерьез, и разговор быстро выскочил у него из головы.

На лице Кейна отразилась охватившая его ярость.

— Она приходила к вам для того, чтобы вы внесли мое имя в документ, удостоверяющий, что я совладелец ранчо. А ее завещание… Она сказала мне, что изменила также и свое завещание, назвав меня своим наследником.

Именно тогда вы решили убить Лорелею, не так ли?

Губы Мейсона раздвинулись в злобной ухмылке.

— Это ранчо стоит целое состояние! Почему ты должен был им владеть, черт возьми, почему она, которая доказала, что она всего лишь потаскушка, пустив тебя в свою постель?! Мне она никогда не разрешала даже дотронуться до нее! О, во всяком случае, я показал ей, чего она заслуживает, — издевался Мейсон над Кейном. — Если я не смог заполучить эту женщину, то решил обязательно прибрать к рукам ее ранчо. А к тому же еще и ты — такой здоровенный детина, а бежал как жалкий трус. — Его взгляд скользнул по засунутому обратно в кобуру револьверу. — Да к тому же ты слишком труслив, чтобы застрелить меня сейчас!

— О, несомненно, мне очень хотелось бы это сделать, — напряженно улыбнулся Кейн. — Но я считаю, что вашей дальнейшей судьбой лучше распорядится шериф.

— Шериф, — насмешливо протянул Мейсон. — Он ни на йоту тебе не поверит. Он поверит мне, как и прежде.

— А вот тут вы не правы, — прозвучал другой голос. — В самом деле, ведь Кейна судили за преступление, которое он не совершал. И я сказал бы, что сейчас услышал достаточно, чтобы вы попали в тюрьму, и лично прослежу за тем, чтобы вас судили за преднамеренное убийство.

Мейсон выпучил глаза. Он не заметил, как чья-то неясная фигура проскользнула за его спиной в комнату сквозь открытое окно. Он вскочил на ноги и молча уставился на шерифа, будто мгновенно онемев.

Шериф, худой, костлявый мужчина с проницательными голубыми глазами, вытащил пару наручников.

— Да, действительно, похоже на то, что мне нужно не медля телеграфировать судье и проследить за тем, чтобы возможно скорее был назначен день суда.

Невыразимое облегчение охватило Кейна. Он понял, что все его страдания кончились. Теперь он сможет жить по-человечески. Он свободен. Свободен, чтобы вернуться в Вайоминг…

Вернуться к Эбби.

Глава 20

Сначала Эбби казалось, что она не сможет вынести такую обиду. Она отказывалась верить во внезапность отъезда Кейна. Кейн просто упаковал свои вещи и уехал без всяких объяснений, даже не попрощавшись…

Она отчетливо помнила тот миг, когда стояла в конюшне, уставившись на пустое стойло Полночи.

Как будто это случилось вчера. Ей хотелось громко кричать от охвативших душу боли и горя. Но единственное, что она могла себе позволить, это безмолвно плакать горючими слезами.

Спустя шесть недель слез больше не было. На смену страданию пришло горькое чувство обиды и негодования.

Эбби испытывала щемящее чувство стыда всякий раз, когда думала о том, как всю себя отдала ему, ничего не получив взамен. Эбби не питала никаких иллюзий. Несмотря на ту последнюю незабываемую ночь, которую они провели вместе, она знала, что Кейн не вернется. В конце концов он не давал ей никаких обещаний, и нет никаких оснований надеяться, что он испытывает к ней такие же сильные, как она, чувства.

Безусловно, он не был настолько глуп, чтобы признаваться ей в вечной любви.

На смену июлю пришел август, на смену августу — сентябрь. Не прошло и недели после отъезда Кейна, как к Эбби стал захаживать Бак Расселл. В первый раз он пришел выразить Эбби соболезнование по поводу смерти ее отца. Во второй раз явился, чтобы сопровождать Эбби в город на богослужение. Скорее из вежливости, чем по какой-либо другой причине, она пригласила его остаться к обеду. Диллон был недоволен, когда узнал, что визиты Бака стали чуть ли не ежедневными. «

— Что это означает, сестричка? Почему он вертится вокруг твоих юбок? После стольких-то лет соседства?!

— Ты невзлюбил Бака с тех пор, как он расквасил тебе нос из-за дочери Хокинсов, когда вам обоим было по пятнадцать лет, — сердито ответила Эбби.

— Бак — не бог весть кто, — сердито вскинул подбородок Диллон. — Он уже тогда был бабником.

Таким и остался. Он — завсегдатай в» Серебряной шпоре «. Поверь мне, я знаю. Ба! Папа никогда не позволил бы ему появляться где-нибудь рядом с тобой!

— Какие бы недостатки ни были у Бака Расселла, он рачительный хозяин, — с вызовом заявила Эбби. — Он знает эту землю и рогатый скот как свои пять пальцев и фермер неплохой. Даже папа так считал.

— Он совсем неподходящий для тебя человек, Эбби. И ты это знаешь так же хорошо, как и я. Черт побери, мы оба знаем, что он просто хочет прибрать к рукам Даймондбэк!

Эбби надула губы. Она не собирается больше оказаться обманутой, как это произошло в случае с Кей» ном. Она подозревает, что довольно скоро Бак сделает ей предложение. Возможно, он не подарок, но зато сумеет управлять таким хозяйством, как Даймондбэк.

Последние два месяца убедили Эбби, что с их ранчо она не сможет справиться самостоятельно. Ей нужен кто-то, на чью помощь она может рассчитывать изо дня в день, не такой, как Диллон, который протягивает руку помощи, лишь когда у него есть немного свободного времени, и делает это скорее из чувства долга, а не потому, что ему искренне хочется.

— Ты не хуже меня знаешь, что Даймондбэк значил для папы все, — сурово проговорила Эбби. — Я просто думаю о будущем.

— Будущее! — сердито фыркнул Диллон. — Мне кажется, что тебе хочется гораздо большего, чем использовать Бака в качестве кавалера на веселых вечеринках с танцами субботними вечерами!

— Ну и что, если это и так? Мне уже двадцать один год. Давно пора выходить замуж!

— Но не за такого типа, как Бак Расселл!

Хоть убей, Эбби не помнила, видела ли она Диллона когда-нибудь прежде более разъяренным, чем сейчас.

Однако бесполезно тосковать по тому, чему не суждено свершиться, — если она и не узнала ничего другого за эти последние недели, то по крайней мере поняла это.

Диллон нервно ходил по гостиной взад и вперед.

Наконец он остановился перед сестрой.

— Ну так как, Эбби? Что скажешь о том, чего ты хочешь? Площадка для выгула, полная быков, акры и акры лугов и пастбищ не будут согревать тебя ночью. Все это не составит тебе компанию, когда ты станешь старой и седой!

Эбби коротко рассмеялась.

— Вот те на! Несомненно, в тебе произошла перемена. Когда это ты начал задумываться об уюте домашнего очага?

Диллон насмешливо посмотрел на нее.

— Мы говорили здесь не обо мне, сестричка, а о тебе. Что напоминает мне… А как же Кейн?

Эбби глубоко вздохнула. Кейн — это единственное, что она не хочет обсуждать ни с Диллоном, ни с кем-нибудь другим. Она изо всех сил старалась успокоиться, но ей это пока не удавалось.

— Кейн не имеет ко всему этому никакого отношения, — резко бросила она.

Глаза Диллона сузились.

— Не прикидывайся такой наивной передо мной, Эбби. Я сразу почувствовал, что между вами что-то происходит, судя по тому, как ты буквально развалилась на части, когда Кейна ранило. Потом, когда он находился здесь, на ранчо, ты с трудом оставляла его одного на одну-две минуты! И дураку было ясно, что ты в него влюблена.

Эбби мучительно покраснела. Она не сознавала, что вела себя слишком откровенно, и слова Диллона привели ее в замешательство. Она была убеждена, что от одной лишь мысли, что его сестра близка с таким человеком, как Кейн, брат придет в бешенство.

— Возможно, это и к лучшему, что Кейн уехал, — проговорила Эбби тихо и, посчитав возможным, рассказала Диллону о жене Кейна и о том, как его ложно обвинили в убийстве. — Даже если Кейн и не убил свою жену, он какое-то время находился в банде Сэма-Удавки.

— И лучшие из людей совершают ошибки, Эбби.

Иногда только инстинкт подсказывает, что за человек перед тобой. — Диллон отрывисто рассмеялся. — Поверь мне, уж я-то знаю. И если бы я подозревал, что Кейн — хладнокровный убийца, и ноги его не было бы на ранчо. И уж точно, что он не остался бы в этом доме наедине с тобой. Я бы этого не допустил.

И что-то или кто-то во мне задается вопросом — не стал бы Кейн для тебя намного лучшим мужем, чем Бак Расселл?

— Боюсь, что я не могу с тобой согласиться, — спокойно возразила она. — Кроме того, Кейн уехал.

И все обстоит именно так, как я тебе сказала, — мне нужен прежде всего помощник, чтобы присматривать за нашим ранчо.

— Следовательно, мы вернулись к тому, с чего начали, не так ли? — проговорил Диллон насмешливо.

От его снисходительного тона Эбби пришла в ярость.

— Давай будем честными друг с другом, Диллон.

Почему тебе просто не признаться в том, что это ранчо для тебя ни черта не значит и никогда не значило?

Диллон пристально посмотрел на сестру. Но мысленно он вернулся в прошлое… Однажды, рассеянно думал Диллон, однажды он мог бы здесь поселиться, как и хотел папа… Острая как нож боль пронзила ему сердце. И все могло бы быть по-другому, если бы только Роуз была жива! Рядом с ней он мог бы быть здесь счастлив. Заветная мечта папы сделать Даймондбэк семейным очагом могла бы быть также и его осуществленной мечтой. Но Роуз умерла. И папа тоже. И его жизнь изменилась навсегда…

Он с усилием заставил себя вернуться к настоящему.

— Что ты хочешь от меня услышать, Эбби? — Его голос сел из-за еле сдерживаемого душевного волнения. — Неужели ты считаешь, что я не думал, долго и упорно, прежде чем записаться добровольцем в армию и стать разведчиком? Ты тогда была совсем ребенком, поэтому не помнишь, да и не знаешь этого.

Я понимал, как сильно папа хотел, чтобы я остался здесь и работал на ранчо вместе с ним. Но я просто не был рожден для того, чтобы заниматься фермерским хозяйством, вести соответственный образ жизни. — После паузы Диллон продолжал:

— А ты как папа. Эта земля, это ранчо, это хозяйство — все для тебя.

— Папа умер не из-за ранчо. Он умер из-за тебя, Диллон.

Именно эти слова он ни за что не хотел бы услышать и сильно обиделся на свою сестру за столь жестокое напоминание.

— Послушай, Эбби, — проговорил он тихо. — Я делал и делаю для всех нас что в моих силах.

— И я тоже, Диллон. Я тоже. Повторяю, мне нужен кто-то, чтобы помогать управлять этим великолепным ранчо. Кто-нибудь, на кого я могу положиться. Кто-нибудь, кому я могу доверять.

Его взгляд стал суровым.

— Ты пытаешься заставить меня испытывать чувство вины? — спросил он. — Я просто не мог заниматься тем, чем занимался папа. У меня собственные интересы, собственная жизнь, и я буду тебе признателен, если ты не станешь в нее вмешиваться.

— И я буду тебе признательна, если ты не будешь вмешиваться в мою, — дерзко бросила Эбби.

Диллон выругался.

— Черт побери, Эбби, ты просто дура, если продаешь свою душу и тело за проклятый клочок земли!

— Не забудь, что я уже достаточно взрослая, чтобы сделать собственный выбор.

— Мне кажется, ты его уже сделала, — уничтожающе взглянув на Эбби, Диллон схватил шляпу и направился к двери.

Это произошло в полдень. Эбби была все еще сильно расстроена, когда вечером зашел Бак. Казалось, что, когда бы она ни встретилась с Диллоном, в последнее время единственное, что они делают, это ссорятся и воюют друг с другом. Однако она не собиралась ничего говорить Баку о сегодняшнем разговоре.

Они сидели на качелях, которые были подвешены к балкам на потолке веранды. Темнота окутала все вокруг. Эбби была более тихой, чем всегда, но Бак не обратил на это внимания. Он был занят тем, что рассказывал о поголовье скота, которое собирался купить через несколько недель в Денвере.

Вдруг Эбби почувствовала, как его пальцы заскользили по тонкому ситцу блузки на ее плече.

— Ты когда-нибудь бывала в Денвере, Эбби?

— Давно, с папой, еще совсем ребенком. — Эбби сопротивлялась желанию увернуться от прикосновений Бака и внезапно подумала о том, что никогда не чувствовала себя так стесненно с Кейном. Она постаралась прогнать эту мысль, напомнила себе, что Бак — красивый мужчина. Большинство женщин гордились бы, заходи он к ним так часто, как в последнее время заходит к Эбби.

— О, иногда он бывает безумным, этот город.

Там всегда что-то происходит. Думаю, тебе там понравилось бы. — Он остановился. — Возможно, тебе представится возможность увидеть его скорее, чем ты предполагаешь.

Его голос прозвучал тихо и доверительно. Эбби почувствовала досаду от дерзкого и жадного взгляда.

— Возможно, — тихо проговорила она, и с трудом улыбнувшись, добавила:

— Бак, я не хочу показаться невежливой, но я собираюсь завтра рано встать, и я уверена, что ты тоже.

— Думаю, да. — Взяв Эбби под локоть, Бак помог ей подняться. Его рука оставалась там, пока они шли по веранде и остановились посреди нее. Его пальцы слегка сжали ее локоть.

— Как насчет маленького прощального поцелуя? — спросил он.

Высокий темноволосый Бак был почти на фут выше Эбби и действительно был красивым мужчиной, как-то отрешенно отметила она. Из-под густых каштановых волос светится острый взгляд голубых глаз. Черты лица тонкие, но мужественные. Стоит лишь взглянуть на него, чтобы понять, что он основательный, недюжинный человек. Но эта его несколько нагловатая самоуверенность временами очень ее раздражает.

— Ну, Эбби. Как насчет поцелуя? — Его слова прозвучали нежно и вкрадчиво. Крепко обняв ее, Бак решительно притянул Эбби к себе.

Она заколебалась. Ее мысли снова устремились к Кейну. В следующий момент она уже неистово ругала себя за невежливость и за холодность. Но пусть Бак считает ее сдержанной и не очень опытной…

— Хорошо, — прошептала Эбби, закрыв глаза и подставляя Баку губы.

Поцелуй Бака не был невинным легким поцелуем, которого она ожидала. Его влажные полные губы плотно прижались к ее губам. Эбби попыталась отпрянуть. Тогда большим и указательным пальцами Бак сжал ее подбородок.

— Не так быстро, — вкрадчиво прошептал он. — Я долго этого ждал. Почему не сделать это как следует?

Его губы вновь захватили ее губы в ловушку. Эбби не могла шевельнуться в его объятиях. Его поцелуй был жадным и сладострастным, одновременно убедительным и обольстительным; Эбби подумала, что он, безусловно, умеет обращаться с женщинами. Однако хотя она и не чувствовала отвращения, но не испытывала также никакого удовольствия. В самом деле, она чувствовала себя странно оцепеневшей, будто наблюдала за всем происходящим со стороны. Губы Бака еще крепче прижались к ее губам. Его руки заскользили вниз по ее спине и легли на ягодицы. На какую-то. долю секунды, прежде чем отпустить Эбби, Бак притянул ее к нижней половине своего тела.

Он провел пальцем по ее щеке, глядя на Эбби темными блестящими глазами.

— Почему бы нам не устроить пикник у реки завтра днем после церковной службы, только для нас двоих? — Бак не дал Эбби возможности ни согласиться, ни отказаться. — Я заеду в два часа.

Он исчез в ночи. Звук от цокота копыт наполнил воздух. Эбби была слегка ошеломлена. Она чувствовала себя несколько виноватой оттого, что поцелуй Бака оставил ее совсем равнодушной — а он даже и не заметил!

— Почему, черт возьми, ты позволяла этому типу так тебя лапать? Кто он такой?

Эбби застыла. Она напрягла зрение, внимательно всматриваясь в ночной мрак, окружающий дом. Как раз в тот миг, когда она убеждала себя, что послышавшаяся ей подчеркнуто медлительная речь просто иллюзия, фантом, порожденные ее собственным воображением, говоривший вышел из темноты на свет, проникавший сквозь окно гостиной.

Кейн.

Сердце Эбби беспорядочно забилось, ее ноги были мягче свежеприготовленного Дороти джема. Лицо Кейна выглядело измученным, он похудел, одежда была запыленной и испачканной, видно, от долгого путешествия. И хотя для Эбби он был всегда одинаково желанен, она не могла не подумать, что это так похоже на Кейна — начать рычать вместо вежливого приветствия.

— Джентльмен предупредил бы о своем присутствии, вместо того чтобы подобным образом шпионить за нами! — сурово заявила она.

Кейн покачал головой и улыбнулся отнюдь не доброй улыбкой.

— Сколько раз я должен повторять тебе, дорогая, что я совсем не джентльмен.

Господи, как он умеет приводить ее в бешенство!

— Я не твоя дорогая и буду тебе благодарна, если ты раз и навсегда перестанешь меня так называть!

Кейн кивнул в ту сторону, куда уехал другой мужчина.

— Мне любопытно, дорогая, это был Бак Расселл?

Произнося это, он поднимался по ступенькам веранды. Эбби почуяла в его поведении что-то жестокое и опасное, что-то, что вызвало у нее желание повернуться и бежать без оглядки. Но тем не менее она осталась на месте, тревожно и опасливо поглядывая на Кейна.

— Что ты хочешь знать о Баке Расселле? Откуда тебе известно, кто он?

— Мой конь сбросил подкову как раз на окраине города. Кузнец просто разрывался на части, когда узнал, что я направляюсь на ранчо, и горел желанием выложить мне некоторые весьма интересные слухи.

Эбби исподволь рассматривала Кейна. Его подчеркнуто спокойный тон резко контрастировал с выражением его глаз.

— Кузнец сказал, что ты и Бак Расселл очень сблизились за последнее время. Ходят даже слухи о возможности скорой свадьбы.

Эбби с трудом удержалась от негодующего восклицания. Неужели Бак сам распространяет эти слухи? Да, похоже, это его рук дело, самонадеянный болван!

— Ну? — спросил Кейн. — Он уже сделал тебе официальное предложение и назначил день свадьбы?

Эбби закипела от гнева. Что Кейн о себе воображает, чтобы после внезапного исчезновения вдруг неожиданно вновь появиться в ее жизни — задавать вопросы, требовать ответы, будто имеет полное право на это!

— Я не понимаю, какое тебе до всего этого дело? — с явным недовольством спросила Эбби.

— Я сделаю это своим делом, — процедил Кейн сквозь зубы.

— Пожалуйста, не надо! — Эбби круто повернулась и вошла в дом.

Кейн последовал за ней. Услышав его шаги позади , себя, Эбби круто развернулась и окинула Кейна достаточно красноречивым, уничтожающим взглядом.

Кейн поморщился. Он и без того уже чувствовал себя оскорбленным. Они остановились в гостиной.

Кейну потребовалась вся его сила воли, чтобы удержаться и не коснуться Эбби. На щеке у него дрогнул мускул.

— Черт возьми, Эбби, да скажи мне наконец! Он просил тебя выйти за него замуж?