Сцены любви

      – С удовольствием. – Дежурный, сопровождая Миранду, вышел на крыльцо. Он рукой указал направление, добросовестно перечислив все нужные улицы. Повторяя за ним, Миранда повела его вниз по ступеням лестницы. Пока они стояли спиной к двери, Шрив с трудом одолел холл и вышел через веранду на пыльную темную улицу.
      – Пожалуй, теперь мне понятно, – наконец сказала Миранда. – Спасибо.
      Минуту спустя она нашла Шрива прислонившимся к стене здания. Он тяжело дышал, прижимая руку к груди.
      – Может быть, ты приведешь лошадей. Я сяду здесь.
      – Мы никуда не едем.
      – Но...
      – Это было сказано для тех, кто нас слышал. Убедительно, правда? Я абсолютно уверена, что Джордж и Ада в городе, в одной из гостиниц.
      – Уверена?
      – Джордж не дурак. Когда он увидел, что я не одна, он наверняка последовал за мной, чтобы помочь осуществить мой новый план. Они нас спрячут. Когда придет поезд, мы сядем в него веселой четверкой, возвращающейся в Сент-Луис после гастролей по романтическому Западу.
      – У нас ничего не получится, – тоскливо заметил он. – Ты можешь надеть платье, и лейтенант исчезнет, Но мое лицо... – Он дотронулся до него. – Любому будет понятно, что меня били.
      – Ада сделает все что нужно, – заверила его она.
      – Нет. Это слишком сложно. Теперь, когда я на свободе, я мог бы спрятаться...
      – Шрив. – Она прижала палец к его губам. – Я люблю тебя. Я знаю, что ты привык всем руководить сам. Но сейчас и драматург и режиссер – я. Будем придерживаться моего сценария. Оставайся здесь, пока я проверю все гостиницы на этой улице.
      Шрив весь покрылся потом, пока она почти втаскивала его на себе на крыльцо второй гостиницы, в которую она предварительно зашла – «Юнион Пасифик». Сонный дежурный нисколько не удивился, когда она поинтересовалась мистером и миссис Уиндом. Он опять задремал к тому времени, когда она привела Шрива в вестибюль и оставила стоять у стены.
      – Ничего не выйдет, – пробормотал он. – Мы не сможем войти.
      – Следи за мной, – бросила она в ответ. – Еще одно небольшое представление. – Она отклеила накладные волосы и сбросила мундир лейтенанта. На этот раз она надвинула на глаза шапку посыльного.
      – Ну как?
      – Детская игра.
      Она состроила гримасу.
      – Не пропусти свой выход.
      Он слабо кивнул и, кривясь от боли, улыбнулся.
      Расправив плечи, она вернулась к двери и, приблизившись к столу дежурного, разбудила его.
      – Послание для мистера Уиндома.
 
      Ада Кокс, в наглухо застегнутой ночной рубашке и халате, склонилась над поникшим телом Шрива.
      – Боже мой, Шриви, мой мальчик. Что они с тобой сделали?
      Не открывая глаз, он едва заметно улыбнулся.
      – Им не понравилась моя игра.
      Она прижала руку к губам, а другую положила ему на лоб.
      – У него жар, – заявила она. – И неудивительно. Стоит только взглянуть на его лицо.
      – Вы бы видели его ребра.
      – Могу себе представить, – сдержанно заметил Джордж.
      – Но нос у меня не сломан, – прошептал Шрив.
      – Единственное утешение.
      – Тише, мой мальчик. – У Ады по щекам текли слезы.
      Миранда наклонилась и дотронулась до шеи Шрива. Его кожа была сухой и горячей, пульс хорошо прослушивался, но был слишком частым.
      – Ты права. У него действительно жар. Температура подскочила внезапно. Могу поручиться, что все было в порядке, когда я забирала его из гостиницы.
      – Я подозреваю, что началось какое-то воспаление, – сказала Ада. – И его организм с ним борется.
      Миранда грустно посмотрела на разбитое лицо Шрива. На ее собственном отразилось глубокое сочувствие.
      – Позаботьтесь о нем. Мне надо вернуться в конюшню и выкрасть пару лошадей.
      Глаза Шрива внезапно открылись, и он чуть слышно произнес:
      – Нет!
      – Нет, мисс Миранда. Позвольте это сделать мне.
      – О нет, дорогая, только не это. Миранда посмотрела на встревоженные лица своих друзей.
      – Это единственный способ. Они должны решить, что мы уехали из города. Если мы не заставим их так думать, послезавтра нам не удастся беспрепятственно сесть в поезд.
      Все смотрели на Миранду. Джордж покачал головой.
      – Это слишком опасно. Вы ведь уже освободили его. Давайте ограничимся этим.
      – Я нашла вас со второй попытки. Как вы думаете, сколько времени потребуется отряду солдат, чтобы найти нас, если только они не получат неопровержимых доказательств, что сначала надо прочесать окрестности? Нет, мой следующий шаг предопределен предыдущим актом. В присутствии охранника я сказала, что мы уезжаем.
      – Остановите ее. – Шрив приподнялся на кровати и попытался схватить Миранду за руку.
      Она отстранилась.
      – Не шуми. Ты и не заметишь, как я уже вернусь.
      – Миранда! – позвал он. – Ради всего святого!
      Джордж проводил ее до двери.
      – Мисс Миранда, по крайней мере возьмите меня с собой.
      Она похлопала его по плечу.
      – Джордж, вы самый милый и преданный человек на свете, но вы не умеете управляться с лошадьми.
      – Я буду прикрывать вас.
      – Миранда, – нетерпеливо позвал Шрив. – Ада, останови ее. – Он попытался встать, но новый приступ боли заставил его со стоном опуститься на подушку.
      – Я быстро, – пообещала она и выскользнула за дверь.
 
      В конюшне была кромешная темнота. Если бы не запах лошадей и сена, она подумала бы, что оказалась под землей, в пещере. С того времени, как началось это безумное приключение, поднялся сильный ветер. И только огромные тучи, налетевшие с запада, закрыли луну, предвещая грозу. Молнии, сопровождаемые зловещими раскатами грома, разрывали мрак ночи.
      Миранда поежилась. Поездка с двумя лошадьми за город, с целью выпустить их там на свободу, из-за дождя обещала быть весьма неприятной.
      Она рассчитывала взять свою лошадь и лошадь сержанта Траска, но в темноте потеряла ориентацию. Она не могла вспомнить, в каком именно стойле находилась ее лошадь. Лучше взять двух первых попавшихся и скорее уходить.
      Она на ощупь нашла первое стойло, и ее рука наткнулась на голову лошади, которая тут же начала переступать с ноги на ногу. Миранда быстро зажала ей нос. Другая в соседнем стойле тоже начала беспокоиться.
      – Ты сейчас переполошишь всю конюшню, дорогуша.
      Знакомый голос заставил ее оглянуться. Чиркнула спичка и вспыхнул огонь. Послышался скрежет металла о стекло, и свет фонаря, с которого сняли заслонку, озарил конюшню.
      С дьявольской усмешкой сержант Траск вышел из-за лестницы, ведущей на сеновал. Он не спеша повесил фонарь на крюк и расправил плечи.
      – Я думал, ты пройдешь чуть-чуть подальше. Тогда бы ты попала прямо мне в руки.
      Миранда в ответ не произнесла ни слова и даже не попыталась бежать. Оцепенев от звука его голоса, она только моргала глазами от яркого света, а ее мозг судорожно рисовал и тут же отбрасывал всевозможные планы побега. Снаружи начался дождь, настоящий ливень с молнией и раскатами грома.
      Где-то в подсознании она отметила соответствующие замыслу световые и звуковые эффекты. В конце концов вся эта сцена, как ей и полагалось, явилась кульминацией драмы. Она сделала глубокий вдох.
      – Теперь я думаю, что мы с самого начала шли по ложному следу. – Траск шагнул к ней. Его кольт был нацелен прямо ей в живот. – Если ты сумела одурачить меня, находясь рядом, вполне возможно, что ты одурачила всех, кто был на празднике Дня независимости. Ведь это ты пристрелила генерала, верно?
      – Это была самооборона, – почти шепотом сказала она. – Он первый навел на меня пистолет.
      Щели в стенах не скрыли новой вспышки молнии, а через пару секунд раздался удар грома.
      Траск не обратил на это никакого внимания.
      – В армии на это смотрят иначе. – Он усмехнулся. – Они, конечно, не дальновидны и вообще не слишком дружелюбны. И уж наверняка им не по душе люди, которые убивают генералов.
      – Он был убийцей. И планировал новые убийства. – Миранда не ожидала, что ее слова подействуют на него убедительно, но этим она рассчитывала выиграть время и сделать сержанта – если возможно – менее уверенным в себе.
      – В самом деле? – На лице Траска появилась гримаса наигранного удивления. – Ну, это меня нисколько не удивляет. Эти генералы все негодяи.
      – Он убил моего отца.
      Град застучал по крыше конюшни. Все лошади уже проснулись и заволновались.
      – Ага. Могу себе представить. Застрелил его или повесил? – Он не стал дожидаться ответа. – Ну, если бы ты была ласкова со мной – по-настоящему ласкова – может быть, я и смог бы забыть то, что видел.
      Миранда сразу насторожилась. Возможно ли, что он не сообщил охранникам, кто она? Может быть, он испугался, что его собственный промах может стоить ему карьеры? И кто сказал, что жизнь не похожа на театр?
      Она робко улыбнулась:
      – О, так вы могли бы? Могли бы? Вы могли бы сказать, что не видели лейтенанта. Могли бы свалить вину на охранника, который заснул на посту. Он ведь действительно заснул. Я была бы так благодарна вам.
      Ее игра была безупречной. Траск расслабился и довольно усмехнулся. Дуло пистолета перестало быть нацеленным на нее; он поднял его, чтобы в раздумье почесать висок.
      – Это было бы замечательно. Теперь мне нужно только выяснить, какова же будет твоя благодарность. Конечно, остается еще твой напарник. Что мы будем делать с ним?
      Миранда внимательно следила за оружием. Пистолет вновь был нацелен на нее. И он был заряжен. В этот момент она отчетливо поняла, что у Траска нет намерения отпустить ее, несмотря на все формы благодарности, которые она могла бы ему предложить. Она подняла подбородок и взялась за верхнюю пуговицу на своей рубашке. Медленно расстегнула ее. Потом следующую.
      – Зачем он вам? – томным голосом произнесла она. – У вас есть я.
      От неожиданности Траск открыл рот и опустил пистолет.
      – Это верно. Чертовски верно.
      – Как вы говорили, сержант, у мужчины здесь очень мало возможностей, а потому он довольствуется тем, что имеет. Такая возможность, как сегодня, выпадает не часто.
      – Ты права. – Он приблизился на шаг. Дуло пистолета со взведенным курком теперь уже смотрело в пол.
      Она расстегнула еще одну пуговицу и изогнула шею. Кровь стучала у нее в висках, а кожа на шее покраснела.
      – А ты красивая.
      Этот человек своими побоями превратил лицо Шрива в жуткое месиво. И он опять предлагал свои услуги, когда она сказала, что хочет задать пленнику несколько вопросов. Он вломился к ней в комнату с целью изнасиловать ее. Он был опасен как взбесившийся медведь. Никогда еще Миранда не испытывала такого страха.
      Траск распахнул на ней рубашку и схватил ее за грудь. Она чувствовала отвратительный запах его немытого тела и его гнилое дыхание.
      Вспышка молнии вновь прорезала темноту, осветив конюшню, а затем раздался мощный раскат грома. В воздухе запахло озоном.
      Внезапно Траск осознал, что он все еще держит пистолет. Он попытался сунуть его за пояс, но промахнулся и тогда вновь поднял его.
      – Ну, красавица, поцелуй-ка меня.
      Она выпрямилась, прижав одну руку к его груди, а другой сжала запястье его правой руки, чуть подняв ее вверх.
      Он ничего не заметил. Ее белая гладкая кожа заворожила его. Его губы были совсем близко. Наклонившись вперед, он издал неприличный чмокающий звук.
      – Ну, красавица, давай.
      Прижав кольт к ее груди, Траск наклонился почти над самым дулом. Его губы были почти готовы проглотить ее. Левая рука Миранды поползла вверх по запястью сержанта и легла на пистолет.
      – Эй, давай...
      Ее палец дотронулся до лежащего на курке пальца сержанта.
      – Ты что...
      Она нажала изо всех сил. Пуля попала ему в нижнюю челюсть, и кровь фонтаном хлынула у него изо рта и из носа. Он рухнул навзничь, увлекая Миранду за собой. Его руки со сжатыми в агонии пальцами упали на солому.
      Во всех стойлах лошади уже громко ржали, а в ближайшем раздался оглушительный треск и полетели щепки, когда одно испуганное животное попыталось вышибить дверь, чтобы убежать.
      Оглушенная выстрелом, Миранда с большим трудом отползла от тела Траска и поднялась на колени. Дрожа от волнения, она ждала, что сейчас здесь соберется взбудораженная толпа. Выстрел, должно быть, разбудил весь Шайенн.
      За вспышкой молнии последовал раскат грома. Никого не было. Гроза. Значит, выстрел приняли за раскат грома. Тонкая струйка воды потекла с крыши ей на шею.
      Миранда подняла глаза вверх.
      – Благодарю тебя, Господи.
      Опять вспыхнула молния и ударил гром.
      Глубоко вздохнув, Миранда с трудом поднялась на ноги, и ее рука оставила кровавый след на перекладине лестницы.
      Из каждого стойла доносился беспокойный стук копыт и лошадиное ржание. Какой-нибудь добросовестный конюх может зайти в конюшню, чтобы проверить, в порядке ли лошади.
      Она должна торопиться, забрать, как планировала, двух лошадей и уходить. Благодаря фонарю Траска она могла теперь найти гнедую лошадь, на которой приехала сюда, а в соседнем стойле должен был находиться конь Траска.
      Действуя с лихорадочной быстротой, она схватила тело Траска за ноги и поволокла в пустое стойло, где он до этого прятался. Перевалив его через порог, она подтащила его к стене и прикрыла соломой. Если повезет, его могут найти только через несколько часов, а может быть, и дней. В другом стойле она схватила большую охапку соломы и, вернувшись, бросила сверху. Потом еще и еще раз. Теперь тело было полностью скрыто под грудой соломы.
      Раскат грома заставил ее вздрогнуть. Она обняла себя за плечи. Она убила еще одного человека. Неважно, что он был омерзительным, жестоким варваром. То, что лежало там, в темноте, все равно было человеком, и она лишила его жизни. Она поежилась, и у нее застучали зубы.
      Как во всех великих трагедиях Шекспира любой заговор заканчивался морем крови. Ее губы прошептали:
      – «Ты, жалкий, суетливый шут, прощай!» Тихий истерический смех сорвался с ее губ. Драматичная острота ситуации удерживала ее от того, чтобы окончательно не потерять присутствия духа. Но как рассердился бы Шрив, если бы только мог увидеть ее сейчас, стоящую здесь, в конюшне, с руками, обагренными кровью, и цитирующую «Гамлета».
      Она огляделась; цепким взглядом руководителя постановки она отметила все детали сцены, и внезапно ей вспомнились слова Макбета: «Кровь смывают кровью».
      Кровь сержанта впиталась в земляной пол. Она оставила много следов. К счастью, возле стойла Миранда увидела ведро с водой. Она выплеснула воду на пятно, проследила, как та, смыв его, уходит в землю, а потом набросала сверху грязи и соломы.
      Когда никаких следов на полу не осталось, она поднесла дрожащую руку к лицу. Она была в крови Траска. Со сдавленным криком она бросилась к стекающей с крыши струе воды и начала судорожно смывать темные пятна. Когда тошнота уже готова была поглотить ее, она подняла лицо и подставила его под струю. Она поднесла дрожащие руки к щекам, но так и не смогла заставить себя прикоснуться к ним. «Неужели эти руки никогда не станут чистыми?»
      С трудом сдерживая дрожь во всем теле, она подошла к стойлу и сняла седло с крюка.
 
      Одна миля позади! Две! Миранда пересекла Вороний ручей и пришпорила гнедого. Дождь хлестал ей прямо в лицо, а холод пробирал до костей. Она уже преодолела много миль, но по-прежнему скакала так, будто за ней гналась вся американская конница. Лошади тяжело дышали, когда она наконец решила, что отъехала от Шайенна на достаточное расстояние, чтобы отпустить их на свободу.
      Пустив гнедого шагом, она проехала еще с полмили. В стороне от дороги она позволила усталому коню остановиться. Соскользнув с седла, она некоторое время держалась за его бок, пока ее ноги не перестали дрожать.
      Ночь была темной. Миранда замерзла и устала, но теперь Шрив был в безопасности. Даже если она не вернется вовремя, ее друзья смогут скрыться. Ее месть не станет причиной гибели невинного человека.
      Она сняла сбрую с лошадей и набросила на них попоны. Сейчас они были слишком утомлены, чтобы двигаться, но к утру их усталость как рукой снимет. На прощание она потрепала по загривку гнедого и отправилась в долгий обратный путь пешком.
      Горизонт начал слабо розоветь. Близился рассвет. Она взглянула на еще темное небо. Облака рассеялись. Теперь солнце высушит ее мокрую одежду, а пока ей надо идти очень быстро, чтобы не замерзнуть. Сунув руки в карманы, она съежившись зашагала по дороге.
      К полудню солнце уже палило нещадно. У Миранды ужасно разболелась голова. Чувства голода она не испытывала, но за глоток воды готова была отдать что угодно. На самом горизонте от июльской жары мерцала дымка, похожая на далекий мираж.
      Не имея сил идти дальше, Миранда, опустившись на землю, спряталась в тени груды камней. Ветра не было, а испарения после ночного ливня создавали впечатление турецкой бани. Сняв с головы шляпу, она прислонилась к камням и закрыла глаза.
 
      Должно быть, она заснула или впала в беспамятство. Во всяком случае она потеряла счет времени. Постепенно в ее дремоту вторгся глухой топот копыт. Лошадей явно было много. Миранда с трудом попыталась разлепить тяжелые веки. Голова по-прежнему раскалывалась от боли, а во рту было сухо как в пустыне. Лошади. Всадники. Может быть, кто-нибудь подвезет ее.
      С надеждой она открыла глаза. Жаркое марево искажало очертания гор, а по равнине, словно по дну прозрачного озера, двигались цепочкой индейцы – сиу, шайены или шошоны, она не могла точно определить. Их тела были обнажены до пояса, а в волосах торчали орлиные перья. Такие же перья украшали сбруи их низкорослых лошадей. Двигаясь друг за другом, они не оставляли за собой пыльного облака и вообще ничто не выдавало их движения.
      Сжимая пики в руках, крепко обхватив ногами бока своих лошадей, они ехали на охоту или... на войну. Их лица были суровы, а взгляд настороженных глаз устремлен вдаль.
      Миранда, поджав ноги, спряталась за камни. Если они заметят ее...
      С юго-востока из-за холма показались кавалеристы в голубых мундирах, цепочкой направлявшихся навстречу индейскому отряду. Миранда слышала, как поскрипывала сбруя и стучали железные подковы.
      Смертельные враги встретились в центре равнины. Мужчины не обменялись приветствиями, даже как бы не заметили друг друга. Не последовало ни возгласов, ни криков. Никто не поднял руку, чтобы выразить намерение вступить в переговоры. Капитан кавалеристов натянул поводья, выравнивая строй. Предводитель индейцев, развернув свой отряд, сделал то же самое. Серый конь под ним рванулся было вперед, но потом перешел на шаг.
      Колонной по двое, заклятые враги бок о бок двинулись на запад и скрылись за перевалом.
      Миранда опустилась на землю. Вероятно, все это ей померещилось. От головной боли, жажды, усталости и жары она, кажется, начала бредить. Ей нужно найти воду. Надев шляпу, она выбралась из укрытия и направилась в сторону Шайенна.
      Отдых, очевидно, прибавил ей сил, потому что она ускорила шаг, а может быть, ее подгонял страх. Она прошла милю, потом другую и вдруг стала думать о всадниках. Были ли они в реальности? Или эти их души блуждают по долине, как ей часто казалось в детстве? Может быть, насилие, которое она совершила, на мгновение разрушило барьеры между жизнью и смертью и позволило ей увидеть их вместе?
      На склоне холма она остановилась. Прямо перед собой всего полумиле она увидела город Шайенн. Когда солнце достигло вершины горы, ее тень упала на дорогу. Миранда медленно повернулась, оглядываясь назад. Дорога была пустынна. Должно быть, все это ей только показалось. Это был плод ее воспаленного воображения. Все же она не могла равнодушно покинуть это место.
      «И в небе и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости, Горацио». Она подняла руку в молчаливом салюте, потом повернула к городу.
 
      Множество крошечных волдырей выступило у нее на носу и на щеках. Губы потрескались. Когда Ада сняла с нее сапоги, на пятках у нее были кровавые мозоли.
      – Пресвятая Дева, она, должно быть, прошла пешком миль десять.
      Шрив сел на край кровати. Чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы, он недовольным тоном произнес:
      – Она, вероятно, заехала дальше, чем было нужно. Никогда ни в чем не знает меры. Всегда переигрывает в каждом спектакле.
      – Что тебе нужно, чтобы ей помочь? – спросил Джордж, подходя к Аде.
      Ада пожала плечами.
      – Было бы неплохо положить ей лед на лицо и шею, но подойдет и холодная вода.
      – Не надо мази и повязок?
      – Только холодный компресс. Она перегрелась. Надо дать ей остыть.
      Губы Миранды зашевелились.
      – Шайенн...
      – Что она говорит? Ада наклонилась к ней.
      – О какой-то Энн.
      – Сиу, – прошептала Миранда.
      – Она говорит о каких-то женщинах?
      – Мне кажется, она говорит об индейцах, – предположил Джордж.
      – Об индейцах! – всплеснула руками Ада. – О Боже! Только бы выбраться из этой забытой Богом земли, сохранив наши скальпы.
      Лицо Миранды исказилось. Она сделала вдох. Ее губы опять зашевелились, но слов было не разобрать.
      Шрив положил руку на плечо Миранды и тихонько потряс.
      – Тебе что-то снится, любимая.
      Она открыла глаза. Обожженная солнцем кожа делала ее глаза ярче обычного. Она растерянно огляделась.
      – Как ты себя чувствуешь?
      – Я... – Миранда откашлялась, поражаясь, что уже может говорить. – Я проголодалась. – Она села на кровати. – Боже, как же я проголодалась!
      Все трое облегченно переглянулись. Шрив, довольно улыбаясь, произнес:
      – Вот это наша Миранда, которую мы знаем и любим. Не может съесть ни кусочка перед спектаклем, а после умирает от голода.
 
      – Ты выглядишь ужасно, – сказала она Шриву позднее, продолжая жевать.
      – Ты тоже, – ответил он ей в тон. – К счастью, мы чувствуем себя намного лучше, чем выглядим.
      Ада грустно покачала головой.
      – Не представляю, как мне удастся загримировать ваши синяки и ожоги, чтобы мы могли нормально сесть в поезд.
      – Может быть, нас никто не будет искать. Или они...
      – Они нашли тело Траска, – сказал Шрив.
      – Рано утром это стойло было кому-то сдано, – продолжил за него Джордж. – Лошадь не хотела входить, вела себя странно. Послали за конюхом, чтобы убрать в стойле, и он нашел тело. Ужасное зрелище, говорят.
      Они многозначительно посмотрели на Миранду.
      – Я убила Траска его же собственным оружием. – Она положила вилку на тарелку и прижала руку ко лбу. Внезапно головная боль вернулась к ней с новой силой.
      Шрив тронул ее за плечо.
      – Он заслужил свою смерть. Не жалей о том, что ты сделала. К тому же ты спасла многих молодых солдат от его посягательств.
      Миранда откинулась на подушку, лицо ее превратилось в трагическую маску.
      – Кажется, в эти дни я только и делаю, что всех спасаю. Сначала индейцев, потом поселенцев, а теперь еще и солдат. Но для этого мне приходится убивать людей.
      – Подлые негодяи заслуживают смерти.
      – Шрив, я не хотела никого убивать. – Слезы полились у нее из глаз. – Я только... я только...
      Ада взяла поднос. Джордж открыл ей дверь.
      – Постарайтесь заснуть, вы оба, – сказала она на прощание. – Делай ей холодные компрессы, Шриви. К утру ей станет лучше.
      Он кивнул, осторожно опуская на лоб Миранды компресс.
      Слезы все лились и лились у нее из глаз, он сидел рядом с ней и ждал, когда она выплачется. Наконец она взяла себя в руки. Шрив подал ей стакан воды. Напившись, она взглянула на него со слабой улыбкой.
      – Знаешь? Я подумываю, уж не обратиться ли мне с просьбой причислить меня к лику святых.
      Он кивнул с наигранной серьезностью.
      – Твоим символом будет коробка с гримом и фальшивая борода.
      – А разве хоть что-то фальшивое может подойти в качестве символа святой?
      – Что здесь такого? Все зависит от обстоятельств.
      Со вздохом она поудобнее устроилась на кровати и протянула к нему руки.
      С большой осторожностью, потому что движения еще причиняли ему боль, он опустился рядом с ней и положил свою голову ей на грудь. Несколько минут они лежали тихо, тесно прижавшись, наслаждаясь близостью друг друга.
      – Я не мог поверить своим глазам, когда прошлой ночью ты вошла в ту комнату. Я очень боялся, что охранник может проснуться.
      – Давай больше не будем об этом вспоминать. – Она дотронулась до его плеча. – Поцелуй меня.
      Приподнимаясь на локте, он не смог сдержать стон.
      Миранда подняла голову и поцеловала его. Ее язык раздвинул его разбитые губы и проник внутрь. Поцелуй длился и длился. Тело Шрива напряглось, дыхание стало прерывистым. Наконец в нем проснулась страсть.
      Он повернулся на бок.
      – Это должно иметь продолжение.
      – Ну, если тебе не трудно...
      – Я справлюсь. – Его руки обняли ее талию, тонкую, как тростинка, потом спустились ниже, на бедра. Миранда застонала и подалась ему навстречу.
      Он отстранился, лукаво усмехнувшись.
      – Но с другой стороны... Она закусила губу.
      – Прошу тебя.
      – Ты устала, – продолжал он с наигранным беспокойством. – Ты долго шла пешком и скакала верхом. Ты не спала двадцать четыре часа.
      – Скорее сорок восемь, – поправила она его. – Прошу тебя. Я хочу тебя, хочу до боли. – Она закинула ногу ему на бедро, открыв его взору соблазнительные секреты своего тела. – Прошу тебя.
      Он провел рукой по внутренней стороне ее бедер. Ее мышцы совершенно определенно стали более крепкими.
      – Ты стала еще прекраснее, чем раньше. Ее лицо сохраняло напряженное выражение.
      – Я не чувствую себя женщиной. Не чувствую себя прежней. Все произошло не так, как хотелось. Я никогда... – Ее голос дрогнул. – Я никогда не думала...
      – Тсс. – Когда его пальцы проникли во влажную, жаркую глубину и начали ласкать ее пульсирующий бугорок наслаждения, она задохнулась от восторга. Голова откинулась назад, сквозь стиснутые зубы вырвался стон, по телу пробежала дрожь.
      Шрив засмеялся.
      – Ты уже готова?
      Слезы удовольствия выступили у нее на глазах.
      – Я... я не хотела...
      – Не извиняйся. – Он поцеловал ее. – Я просто хотел тебя немного разогреть.
      – Но... – Она вытерла слезы.
      Он уже не чувствовал боли в своем теле. Страстно желая обладать ею, он все же не спешил войти в нее, желая продлить эти мгновения любовной игры. Но она импульсивно подалась вперед, и он, не сумев сдержаться, сжал ее ягодицы и рывком приблизил к себе.
      Она вскрикнула и крепко обвила ногами его талию.
      Одержимый первобытным желанием, какого не ведал прежде, он начал движение. Один толчок, другой...
      – Да! – воскликнула она. – О да! Да! – Она опять задрожала, и крик наслаждения слетел с ее губ.
      Он прижался теснее, проникая в нее все глубже и глубже, и его крик восторга слился с ее новой волной наслаждения.
 
      Он нежно погладил по белокурой голове, лежавшей у него на плече.
      – Ты спасла всех, кого собиралась спасти? Она сделала вид, что размышляет над ответом.
      – Пожалуй. Кажется, в этой местности других больше не осталось.
      – Тогда я предлагаю покинуть эту пыльную, дикую местность и вернуться туда, где нас ценят.
      – Ты читаешь мои мысли. – Зевнув, она потянулась, а потом поцеловала Шрива в плечо. – Хотя моя игра была абсолютно убедительной, ты должен признать...
      – Школьный любительский театр, – пробормотал он.
      – ...численность публики была ограничена...
      – С ограниченным интеллектом.
      – ...и продолжалась короткое время...
      – На мой вкус слишком долго.
      – ...поэтому у нас здесь действительно нет перспектив. Мне нужно покорять новые миры. Я готова принять новые предложения.
      – В Сент-Луис мы уже опоздали.
      – А что у нас будет следующим?
      – Новый Орлеан.
      – Прекрасно. – Она опять поцеловала его в плечо. – Я всегда любила Новый Орлеан.

АКТ ВТОРОЙ
Новый Орлеан и Мехико-Сити, 1883

Сцена первая

      Весь мир – театр.
      В нем женщины, мужчины – все актеры.
      У них свои есть выходы, уходы...

      – «Подойди, мой мальчик».
      Орсино, герцог Иллирии, в роскошно вышитом камзоле протянул руку. Огромный изумруд в его кольце сверкнул в лучах рампы.
      Виола, переодетая пажом Цезарио, в бледно-аквамариновых лосинах и бирюзовой короткой мужской куртке, бросившись через сцену, опустилась у его ног. Подняв голову, она с обожанием посмотрела на Орсино.
      Рука герцога легла на ее плечо. Он заглянул ей в глаза и, нахмурившись, грустно вздохнул.
      – «Когда узнаешь сладкий яд любви, ты вспомяни меня, мой милый мальчик».
      Публика напряженно слушала. Каждая женщина желала бы, чтобы Шрив Катервуд, Романтическая звезда трех континентов, опустил руку ей на плечо. Каждый мужчина, который восхищался стройной фигурой Великолепной Миранды, хотел бы видеть ее у своих ног.
      – «Хотя ты очень молод, но, клянусь, что чей-то взор, благоволенья полный, – продолжал Орсино, – нарушил твой покой».
      Виола тут же вскочила и отошла в глубь сцены. Ее ноги, стройные, длинные, красивой формы, заставили мужчин в первых рядах податься вперед. Она помедлила и грустно посмотрела куда-то вдаль. Ее голубые глаза наполнились слезами, засверкавшими в свете рампы.
      – «Вы правы, государь».
      Орсино встал и направился через сцену к пажу. Его мускулистые ноги в облегающем трико приковали к себе внимание всех женщин. От зрелища обтянутых черной тканью стройных ног и выделявшегося признака мужского достоинства некоторые дамы крепко сжали руками подлокотники кресел.
      – «А кто она?»
      – «Во всем – подобье ваше». – Пристально вглядываясь в его лицо, она подалась ему навстречу, будто он притягивал ее словно магнит.
      Женщины в зале повторили ее движение.
      Герцог заглянул в бездонную голубизну ее глаз, потом тряхнул головой и, нервно засмеявшись, отошел.
      – «Ты плохо выбрал. Сколько же ей лет?» Действие пьесы продолжалось. Герои говорили о любви в остроумном шекспировском диалоге, замешанном на их собственном притяжении друг к другу. Растерянность Орсино оттого, что его влекло к мальчику, была очевидной. Он положил руку на плечо Виолы, задержав ее там чуть дольше, чем было нужно, потом резко отдернул руку и отвернулся.