Лорд (№2) - Запретный поцелуй

Эмили сидела как каменная, глядя прямо перед собой. Поставив корзину, Джордан без сил опустился на сиденье рядом с ней и приказал Уоткинзу трогать.

Когда они с грохотом покидали двор гостиницы, граф изо всех сил старался успокоиться. Ему хотелось придушить девушку, и он опасался, что если хоть раз взглянет на нее, то непременно сделает это. Но в глубине души он не мог винить ее. В конце концов, он действительно похитил ее, даже если для ее же блага.

– Я говорила правду, – с горечью сказала она, – но они поверили не мне. Вам пришлось всего лишь наплести несколько правдоподобных басен, и они с радостью позволили увезти меня.

В голосе ее звучала такая боль, что он невольно испытал чувство вины. Это привело его в ярость.

– Ты и впрямь ожидала, что они станут рисковать своим благосостоянием ради тебя? Несмотря на всех этих стихотворцев, разглагольствующих о жестокости аристократов, низшие классы ничем не отличаются от нас с тобой. Выживание – их первейшая задача. Идеалы, подобные благородству и великодушию, отодвигаются далеко на второе место.

– Какой вы циник!

Она произнесла это без всякой злобы, просто как наблюдение, но это ранило его до глубины души. Он был вовсе не циником, а лишь реалистом. Циник ко всему относится с предубеждением, тогда как реалист смотрит на мир здраво и разумно. Неужели она этого не понимает?

– Скажи мне что-нибудь, Эмили, – сказал он, не в силах молчать. – Почему ты так настроена против нашей женитьбы, что готова объявить меня похитителем, лишь бы избежать ее? Неужели идея стать моей женой для тебя настолько отвратительна?

Она искоса взглянула на него, затем вздохнула.

– Конечно же, я вовсе не нахожу отвратительной идею выйти за вас замуж. При других обстоятельствах…

– При каких?

Девушка опустила взгляд на свои руки.

– При тех, при которых большинство людей вступают в брак. Кажется, вы забыли, что я из числа наивных девственниц. – Она умолкла, как бы опасаясь сказать больше. – Я… я хочу любви, Джордан. Я знаю, вы считаете любовь глупостью, но я все равно этого хочу.

Ее слова не удивили его, но он не находил в себе сил дать ей тот ответ, которого она ждала. Его ужасала мысль сказать ей, что он ее любит. Ведь это не могло быть правдой. Кроме того, она ни слова не сказала о том, что любит его.

Осознание этого факта обеспокоило его больше, чем ему хотелось бы.

Прошло некоторое время, прежде чем он вообще смог заговорить.

– И тебе безразлично, что отказ выйти за меня замуж погубит твою репутацию?

– Нелепо жениться лишь ради того, чтобы спасти чью-то честь. Вам хорошо известно, что это приводит к несчастью. Ваши родители…

– Мои родители? Что ты знаешь о моих родителях? Она неопределенно пожала плечами.

– Лорд Сен-Клер сказал мне, что они женились по необходимости. Он говорил, они были ужасно несчастливы вместе. И я не хочу, чтобы вы думали, будто я завлекла вас в ловушку, чтобы женить на себе, как ваша мать поступила с вашим отцом. Я бы не вынесла, если бы вы стали винить меня за то, что я разрушила вашу жизнь.

– Я ни в чем тебя не виню, – вымолвил он.

– Ясное дело. Женщина обманом вынудила его жениться, а он не хотел…

– Нет. Его ошибка состояла не в том, что он позволил хитростью вовлечь себя в женитьбу, а в том, что он так сильно влюбился, что полностью потерял чувство реальности.

Джордан продолжал настойчиво смотреть на девушку.

– Его затуманенный любовью разум принял ограниченность за наивность, а легкомыслие за свойственный молодости энтузиазм. Он не замечал ее недостатков по той простой причине, что позволил слепым эмоциям руководить своим поведением. Он думал не головой, а местом, расположенном гораздо ниже.

Железным усилием воли Джордан отбросил воспоминания.

– Женитьба стала причиной его бесконечных мучений. Он очень любил жену, но в то же время она приводила его в ужас, так что он сбежал от семьи, чтобы не сойти с ума. А мать, лишившись своего раболепного поклонника, начала искать утешения в вине. – С горечью в голосе граф продолжал: – Вот что твоя дурацкая «любовь» сделала с двумя совершенно не подходившими друг другу людьми. В конце концов, забавы отца с Купидоном привели к большому несчастью. Можешь ли ты винить меня за то, что я считаю чувства опасными?

– Но, Джордан, это только один пример. Твой отец женился во второй раз, не так ли? Разве он тогда не был влюблен?

– О, он был влюблен, правда. Отец никогда не извлекал уроков из своих ошибок.

– Значит, она тоже оказалась неважной женой? – прошептала Эмили.

Лицо Джордана смягчилось при воспоминании о Мод.

– Она была настоящим ангелом. – Он слегка улыбнулся Эмили. – Иногда ты напоминаешь мне ее.

Девушка покраснела, но не отвела взгляда.

– Значит, вы понимаете? Любовь не всегда приводит к несчастью.

– Ты не понимаешь. Они провели вместе несколько чудесных лет. Потом она тяжело заболела, и отец совсем потерял себя. Она так много для него значила, что ему невыносима была даже мысль о возможной потере. – Голос Джордана зазвучал еще более мрачно. – В конце концов он всецело посвятил себя уходу за ней и превратился в жалкий призрак человека, буквально сгорая от отчаяния, что ничего не может сделать для ее спасения. Он умер вскоре после ее кончины, потому что не смог без нее жить. По моему мнению, так это именно Купидон выпустил в него стрелу, от которой он умер, оставив сына и падчерицу круглыми сиротами, без всякой поддержки.

Некоторое время они оба сидели, погрузившись в молчание, тишину нарушало только шлепанье копыт по грязной дороге. Затем Эмили тяжело вздохнула.

– Мне так жаль, – прошептала она.

На лице ее отразилось сожаление, и это привело графа в бешенство.

– Я рассказал это тебе вовсе не для того, чтобы опечалить тебя или вызвать к себе жалость. Я просто подумал, что тебе следует знать правду. Даже если бы я захотел полюбить тебя, я бы не смог. – Увидев, как она побледнела, он добавил: – Но это не означает, что мы не сможем жить в спокойном, вполне разумном браке. Правда, если не омрачать его эмоциями, он может оказаться гораздо лучше многих других.

– Вы и в самом деле так думаете? – Эмили гордо вздернула подбородок, в глазах ее светилось сожаление и боль… и какое-то еще, более глубокое чувство. – А что, если я по-настоящему полюбила вас?

К его неудовольствию, первой его реакцией на это простодушное заявление была неуемная радость. Эмили, его Эмили любит его?!

Затем практичная сторона его натуры снова взяла верх, и он заставил себя произнести:

– Это не так. Ты путаешь желание с чем-то еще, что вполне понятно при данных обстоятельствах.

– Не надо относиться ко мне свысока, Джордан, – огрызнулась Эмили. – Может, я и наивна, и молода, и все такое прочее, но я далеко не глупа. Я отлично знаю, что чувствую.

Стараясь тщательнее выбирать слова, он сказал:

– Если это и правда, я не вижу причин, почему это мешает нашему браку. При условии, что ты поймешь, что я не… не способен любить.

– А твой отец понял, что твоя мать не способна любить? – ответила Эмили. – Разве это сделало их брак успешным?

Она не могла бы ударить больнее. Он напрягся.

– Это совсем другое дело. Мои родители не подходили друг другу. Мы подходим.

Она горько рассмеялась.

– О конечно! Вы граф, а я дочь священника.

– Это не имеет для меня никакого значения, – горячо возразил он.

– Сейчас – может быть. Но впоследствии будет иметь. Однажды утром вы проснетесь и почувствуете, что стыдитесь меня. – Эмили посмотрела в окно на густой лес, который они теперь проезжали. – Если бы вы любили меня, вы, возможно, не обратили бы внимания на отсутствие у меня утонченности и знания светских правил, но поскольку этого нет, все эти мелочи станут постоянно смущать вас, ставить в затруднительное положение.

– Ты забываешь о своих других замечательных способностях – о своем даре исцелять, о своей сообразительности, о своем мягком характере…

– А зачем графу все эти качества? Чтобы вылечиться, вы можете пригласить любого врача, которого можно нанять за деньги. Для советов к вашим услугам лучшие умы среди ваших друзей. И я сомневаюсь, что вам вообще нужна женщина с мягким характером.

В этом она ошибалась. Ее характер в первую очередь привлекал его в ней. Но она бы ни за что этому не поверила, при своем упорном стремлении держаться в тени.

Однако было кое-что, чему она не могла не поверить.

– Ты забываешь об одной, очень существенной своей способности. – Он взял ее за подбородок и приподнял его, пока она не взглянула ему в лицо неуверенными, почти настороженными глазами. – О способности удовлетворять меня в постели.

Он провел рукой по ее наспех причесанной голове и вытащил несколько шпилек, из-за чего ее волосы золотым водопадом рассыпались по плечам. Голос его прозвучал хрипло, когда он погладил ее по раскрасневшейся щеке, из-за тряски кареты движения его были порывисты.

– Я никогда не испытывал такого наслаждения, как прошлой ночью. Из-за одного этого я хочу дать тебе свое имя.

Он склонился к ее лицу. Если словами не удается убедить ее выйти за него замуж, он воспользуется другими средствами. Но он должен убедить ее. Может, он и не влюблен, но он пришел к выводу, что очень удобно иметь жену. Особенно если эта жена – Эмили.

Лицо ее вспыхнуло желанием, но она постаралась скрыть это.

– А что будет, когда вам надоест заниматься со мной любовью?

Явная нелепость подобного заявления вызвала у него улыбку.

– Мне это никогда не надоест.

И прежде чем она успела выдвинуть новые возражения, он прильнул к ее губам.

Глава 18

Но что такое ложь?

Простой ответ:

– Не более как правда в полумаске.

Лорд Байрон «Дон Жуан», песнь 11, строфа 37[5]

Чуть позже Эмили сидела в сорочке, натягивая чулки, а Джордан в одних брюках склонился над корзинкой, которой их снабдили в гостинице, и исследовал ее содержимое. Прилив нежности охватил девушку, когда она заметила на его спине веснушки, темные скопления их разбегались по рельефным очертаниям его плеч.

Он принадлежал ей. На короткое время, возможно, всего на несколько часов, но он снова принадлежал ей.

Холодный ужас сжал ее сердце. Она должна вернуться в Лондон во что бы то ни стало, даже если для этого потребуется убегать из каждого местечка, где они остановятся. С каждым часом они все дальше продвигаются к северу, и одному Богу известно, как поступит лорд Несфилд, узнав, что она исчезла. Может быть, леди Данди удастся сдержать его ненадолго, возможно даже на день или два, но в конце концов, когда она не появится…

Значит, она должна найти способ сбежать от Джордана.

– Боюсь, колбаса остыла, – сказал Джордан, вытаскивая сальный бумажный сверток. – Но, думаю, здесь найдутся гренки с джемом. О, а вот и фруктовый пирог. Хочешь попробовать?

Он протянул ей пирог и встретился с ней взглядом.

– Что-то не так? У тебя такой вид, будто ты увидела привидение.

Правильнее было бы сказать «вампира» – это точнее передало бы представление о лорде Несфилде, сложившееся у нее в мозгу. Она с усилием выдавила на губах улыбку.

– Я… я просто устала, вот и все. И очень хочу есть.

Он передал ей пирог, затем откинулся на спинку сиденья и развернул сверток с колбасой.

– Здесь полно еды. А когда поешь, сможешь отлично выспаться.

Эмили откусила пирог, но даже не почувствовала вкуса.

– Мы что, вообще не будем останавливаться?

Он сделал вид, что внезапно всецело занялся колбасой.

– Нет, будем, конечно. Мы остановимся пообедать.

– Я думала, что ночь мы проведем в Лестере. На этот раз он помедлил с ответом.

– Возможно.

Получив временную передышку – в конце концов, не могла же она сбежать прямо из кареты, – Эмили решила воспользоваться случаем и побольше узнать о нем. Они разговаривали, как всегда поступают влюбленные, каждому хотелось выведать секреты другого.

А то, с каким жаром он говорил о реформах, показало ей, что он вовсе не так уж отличается от нее, как ей казалось. По крайней мере он пытался понять заботы и тревоги простых людей.

Что ей было неприятно услышать, так это о его тесной дружбе с Йеном. Эмили беспокоило, что он возненавидит ее после того, как лорд Сен-Клер будет уличен и лорд Несфилд начнет действовать. Если только…

Нет, она не может так рисковать. Для лорда Сен-Клера его разоблачение будет означать всего лишь временные затруднения, если он намерен жениться на Софи. Тогда как ей разоблачение может стоить жизни.

Позже, уже днем, она узнала, что имел в виду Джордан, говоря, что они «остановятся пообедать». Ей было запрещено покидать карету. Очевидно, Джордан решил обезопасить себя от случайностей. Он оставался с ней в карете, пока Уоткинз ходил в гостиницу и оплачивал за обед, который и принес им.

Это встревожило Эмили, но она утешала себя тем, что долго так не сможет продолжаться. Поездка в Шотландию требовала добрых две недели, а Уоткинзу тоже нужно было когда-нибудь спать.

Сама она отлично выспалась днем, убаюканная покачиванием кареты. Ее разбудили нежные поцелуи Джордана, и они снова занимались любовью, размеренно, неторопливо, словно все время Вселенной принадлежало им.

После этого он уснул, склонив голову на стенку кареты. Эмили смотрела на него и думала, как восхитительно он выглядит спящим, с его непокорными волосами и смягчившимися чертами обычно строгого лица. Он заявил, что не способен любить, но она больше этому не верила. Добиться любви такого мужчины, конечно, сложно, но тем слаще была бы победа, если бы это случилось.

Мучительная тревога сжала ей грудь. Боже милостивый, она должна сделать так, чтобы они поскорее остановились! Ей больше не вынести этого заточения. Нестерпимо находиться с ним рядом, в этом узком пространстве, где он вроде бы принадлежит ей, и в то же время знать, что это не так.

Вскоре после захода солнца желание Эмили исполнилось. Они остановились в гостинице, и Джордан заказал для них отдельную комнату.

Когда они уже доедали жареную баранину и тушеного лосося в уютной комнате, просторнее и богаче обставленной, чем прежняя, в «Африканском кабане», Эмили взглянула на сонного, поминутно зевающего кучера и склонилась к Джордану.

– Мы не останемся ночевать здесь?

– Мы еще не в Лестере, – спокойно ответил он.

– Но твой кучер выглядит усталым.

– Да, я знаю.

Больше он ничего не сказал. Но когда они снова тронулись в путь, у Уоткинза уже был помощник, какой-то парень, которого Джордан нанял в гостинице. Эмили показалось странным, что Джордан, который так настойчиво стремился в Лестер, нанял этого человека всего ради нескольких часов, но она решила, что это его право. Он мог себе это позволить.

В карете она снова уснула в уверенности, что когда они остановятся в Лестере, она проснется и сообразит, как быть. Так что она была неприятно поражена, когда, снова открыв глаза, обнаружила, что следующий день уже в полном разгаре.

Она села и возмущенно посмотрела на Джордана, который сидел напротив нее с хитрым видом и чистил перочинным ножом апельсин.

– Почему мы не остановились? Наверняка мы уже проехали Лестер.

– Да.

Он небрежно положил ноги рядом с ней на сиденье, скрестив их в лодыжках.

«Скорее всего мы уже давно миновали его, – подумала Эмили. – Должно быть, совсем рядом Уиллоу-Кроссинг».

Тревожный набат зазвучал у нее в голове. Уиллоу-Кроссинг лежал в стороне от главной дороги в Шотландию. Девушка выглянула в окно, и ей показалось, что она узнает знакомые рощицы. Внезапно леденящий ужас охватил ее.

– Это не дорога в Шотландию, – сказала она.

– Да, – ответил он, сосредоточенно очищая апельсин. – Мы не поедем в Шотландию.

– Что ты имеешь в виду? Ты говорил…

– Я говорил, что мы обязательно поженимся. Ты спросила, куда мы направляемся, я сказал: «на север». Мы и едем на север.

Внезапная догадка осенила ее.

– Ты везешь меня домой! Он посмотрел ей в глаза.

– Да. Я намерен все сделать правильно, а значит, попросить твоей руки у твоего отца.

Силы небесные! Эмили не могла даже представить, что подумает отец, когда они заявятся и Джордан объявит, что хочет на ней жениться! Как она сможет объяснить это? Даже если она выдумает какую-нибудь историю в оправдание своего внезапного появления вместе с Джорданом, вряд ли граф будет хранить молчание о ее маскараде. О нет… Неужели он привез ее сюда именно по этой причине?!

И наконец, ей придется сказать отцу, что мама сама наложила на себя руки. Нет! Только не это!

– Ничего не получится, – возразила она. – Если ты отвезешь меня к отцу, я скажу, что не хочу выходить за тебя замуж. Тогда тебе придется оставить свои планы.

– Если ты откажешься выходить за меня, Эмили, я расскажу ему, чем ты занималась последний месяц. Убежден, что его это очень заинтересует.

– Он и так все знает, – солгала она. – Это ничего не изменит.

– Он ничего не знает. Мой человек выведал это у слуг леди Данди, которые терялись в догадках, почему это отец мисс Фэрчайлд упорно посылает ей письма на их адрес.

У Эмили сжалось сердце, и она отбросила показное безразличие.

– Джордан, ты ведь обещал…

– Я обещал не разговаривать с Несфилдом. – Граф наклонился вперед, сурово глядя ей в глаза. – Я не обещал, что не попытаюсь защитить тебя каким-то другим способом. А поскольку ты не хочешь объяснить мне, почему Несфилд заставляет тебя участвовать в этом маскараде, и не разрешаешь мне поговорить с ним, то мне не остается иного выбора, как только вырвать тебя из-под его власти, и так далеко и надолго, насколько в моих силах. Если для этого требуется поговорить с твоим отцом…

– Ты убьешь папу, – еле слышно прошептала она, – Ты не понимаешь, что делаешь.

– Так объясни мне!

Эмили взглянула в его неумолимое лицо, в глаза, не сулившие ни малейшего снисхождения. Посмотрев в окно, она с тревогой увидела, что теперь они двигались уже по главной дороге, пересекавшей город. Через пять минут, если не раньше, они окажутся возле дома священника. Она немедленно должна рассказать графу что-то, что заставило бы его остановиться!

– Хорошо, – прошептала она. – Только останови карету. Пожалуйста!

Он прищурил глаза, словно оценивая, принимать ли ее слова всерьез.

– Останови карету!

Граф исполнил ее просьбу, приказав Уоткинзу съехать на обочину.

Эмили с облегчением откинулась на спинку сиденья. Затем, видя его ожидающий взгляд, устало промолвила:

– Это связано с Софи. – Софи?

Джордан удивился. Очевидно, такой поворот дела не приходил ему в голову.

Останавливаясь и запинаясь, Эмили подробно рассказала ему, как Софи попыталась сбежать из дома и как лорд Несфилд и леди Данди попросили ее стать шпионкой, чтобы выяснить, кто претендует на роль мужа Софи. Девушка не стала останавливаться на причинах, по которым она согласилась, упирая главным образом на разъяснение их планов.

Эмили сразу поняла, в какой момент Джордан связал ее маскарад с лордом Сен-Клером.

Выпрямившись на сиденье, он грязно выругался.

– Йен тоже был одним из подозреваемых, не правда ли? Не только Поллок, но и Йен. Так вот почему ты была так мила с ним! Вот для чего эти званые обеды, прогулки в музей и танцы на балах!

Услышав ледяной тон его голоса, она в отчаянии стиснула на груди руки.

– Да. Лорд Несфилд даже подозревал тебя, из-за твоего повышенного интереса ко мне, но я сказала, что это просто смешно.

Граф с силой ударил кулаком в стенку кареты.

– Мне следовало понять, что все это касается Йена! Но ревность к Поллоку совсем ослепила меня, и я не заметил очевидного. – Он гневно взглянул на девушку. – Ты шпионила за моим ближайшим другом, отлично зная, что Несфилд погубит его, если узнает, что это был Йен.

– Погубит его? Нет! Лорд Несфилд сказал, что предложит этому мужчине, кто бы он ни был, денег или… или чего-нибудь еще, только бы он согласился оставить Софи в покое.

Джордан посмотрел на нее с раздражением.

– Эмили, ты ведь не дура! Неужели ты и вправду подумала, что Несфилд ограничится предложением денег? А что, если возлюбленный Софи отказался бы от денег Несфилда? Разве Несфилд не угрожал погубить его? Разве он не принял бы мер, чтобы… устранить этого человека?

Эмили широко раскрыла глаза.

– Т-ты… имеешь в виду – убить?

– Конечно. Я не исключаю такого исхода. Несфилд не согласится на дуэль – он ведь знает, что ему не победить. Вместо этого он наймет бандитов, которые подкараулят Йена в каком-нибудь темном переулке…

– Он ничего не говорил об убийстве! Наверняка он не станет… – Она в ужасе остановилась. Человек, способный угрожать молодой женщине виселицей, если она откажется выполнять его приказания, без колебаний может распорядиться убить кого угодно.

Девушка судорожно вздохнула.

– В любом случае я не успела узнать, кто это был. Может, это вовсе и не лорд Сен-Клер.

– А может, и он. Не думаю, что Йен способен похитить наследницу, но кто может знать наверняка? – Граф с напряженным лицом наклонился к Эмили. – Даже если это не Йен, но ты-то помогала этой змее Несфилду выяснить, кто он, чтобы затем погубить беднягу. Почему?

– Софи моя близкая подруга, – упрямо ответила она, хватаясь за объяснение, которое давала леди Данди. – Я… я не хотела, чтобы она вышла замуж за какого-нибудь… какого-нибудь…

– Охотника за приданым? Какая чушь! Даже если бы твоя подруга влюбилась в беднейшего пастуха, ты отправилась бы на край земли, лишь бы помочь им обрести счастье. Я хорошо тебя знаю. – Он помрачнел еще больше. – Куда девалось твое отвращение ко лжи? И я должен поверить, что ты согласилась участвовать в маскараде, который тебе неприятен, одеваясь в вызывающие платья и выставляя себя напоказ перед всеми мужчинами Лондона, единственно из желания помочь подруге? Я ни за что не поверю в это!

– Меня не волнует, во что ты веришь!

– А лучше бы тебе побеспокоиться! Потому что я вернусь в Лондон, как только оставлю тебя у отца. Я доберусь до сути этой грязной истории, даже если для этого мне придется придушить Несфилда!

Эмили охватила паника.

– Ты не можешь так поступить! Поговори с лордом Сен-Клером, если считаешь нужным, и с Поллоком тоже. Предупреди их, чтобы держались подальше. Но только не приближайся к Несфилду!

Граф сжал ее плечи и встряхнул ее.

– Но почему, будь оно все проклято?! Что он грозился сделать с тобой?

Слезы хлынули у нее из глаз и заструились по щекам.

– Я… я не могу… тебе сказать! Ты все равно ничего не сможешь с этим поделать, и если я тебе скажу…

– Это касается твоего отца? Так, что ли? Он грозился отобрать у твоего отца приход? Эмили, да я могу предоставить твоему отцу десять приходов, где он только пожелает!

– Дело не в этом! – Она в отчаянии огляделась кругом. – Лорд Несфилд кое-что обо мне знает… он сказал, что…

Нет, она не может этого сказать! Джордан наверняка помчится к лорду Несфилду, как бы она его ни умоляла. Он человек действия и никогда не согласится с тем, что не сможет помешать маркизу отправить ее под суд. Он обязательно вмешается и добьется только того, что ее погубит. И она знает только один способ предотвратить это.

В отчаянии Эмили вцепилась в лацканы сюртука Блэкмора.

– Я выйду за тебя замуж, Джордан! Я стану твоей любовницей… Я сделаю для тебя все, что пожелаешь! Только не ходи к Несфилду! Возьми меня с собой в Лондон, и я… я поговорю с ним сама!

Теперь он посмотрел на нее так, словно перед ним оказалось некое отвратительное насекомое. Отпустив ее плечи, он оторвал от себя ее сжатые пальцы и откинулся на спинку сиденья.

– «Кое-что»? И что же такого ужасного Несфилд о тебе знает, что ты готова стать моей любовницей, лишь бы не предавать это огласке?

– Не важно. Мы поженимся, и тогда он, быть может, не станет… – Она поперхнулась. – О чем я говорю? Он тебя ненавидит. Если мы поженимся, он будет только рад использовать против меня то, что ему известно. – Джордан смотрел на нее с такой настороженностью, что сердце ее болезненно сжалось в груди. – Кроме того, тебе не нужна жена с темным прошлым, правда? Одно дело унизиться до женитьбы на дочери простого священника, но Боже упаси тебя жениться на женщине, скрывающей что-то, которая может оказаться воровкой или… или даже убийцей!

– Хватит!

– Я просила тебя доверять мне, – прошептала она. – Но ты не захотел, ведь верно? Только не могущественный граф Блэкмор! Нет, ты должен все знать, все держать под контролем! Ты никогда не сделаешь такой глупости, чтобы поверить кому-то.

– Эмили, замолчи! – Глаза его вспыхнули, словно два факела в темноте ночи. Затем он резко ударил в потолок кареты. – Поезжай к дому священника, Уоткинз!

Карета качнулась и с грохотом покатилась вперед. Эмили посмотрела на Джордана.

– Значит, ты собираешься нарушить свое слово?

– Я должен так поступить. Для твоего же блага. Что бы ты ни говорила, я не изменю своего намерения. Я отвезу тебя в дом отца и вернусь в Лондон, – Он отвел взгляд. – Но я вернусь. Не важно, что ты думаешь обо мне, Эмили, я тебя не оставлю. Мне не нужны оковы каких-то сомнительных эмоций, чтобы правильно поступить по отношению к тебе. Мы обязательно поженимся, независимо от того, что Несфилд скажет, или сделает, или…

– Если ты поговоришь с ним обо мне, никакой свадьбы не будет.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что не пойду за тебя замуж. Я не упрекаю тебя за то, что ты хочешь предостеречь своих друзей – этого следовало ожидать. Но кто дал тебе право решать, что будет лучше для меня, когда ты даже не знаешь, в чем дело? Ты отказываешься доверять моему мнению. Ты отказываешься держать свои обещания. Ну что ж, раз ты не в состоянии выполнять даже такие простые условия, я не понимаю, каким образом мы можем пожениться!

Он досадливо отмахнулся.

– Твой отец заставит тебя согласиться, как только услышит…

– Что ты лишил меня девственности? Нет, он этого не сделает. Не все мужчины похожи на тебя, Джордан.

– Мне казалось, что ты любишь меня.

– Это правда. Я достаточно люблю тебя, чтобы желать нам счастливого брака.

– Но в то же время я не могу выйти за тебя замуж, если ты не желаешь считаться с моим мнением.

Карета остановилась перед домом священника, и Эмили взглянула на родной дом, думая, до чего же странно оказаться здесь, когда все в ее жизни так запуталось. Она вспомнила о любви, связывавшей ее родителей, о ее волшебной силе, охранявшей их и позволявшей им противостоять любым потрясениям.

– Какая нелепость, – продолжал говорить он. – Наша женитьба никак с этим не связана. Просто это самый естественный выход из того положения, в котором ты очутилась, будучи скомпрометирована. Любовь не имеет никакого отношения…

– Знаешь что, Джордан? Ты всю свою жизнь избегал любви. Ты объясняешь это тем, что твой отец загубил свою жизнь, влюбившись в твою мать, которая этого не заслуживала. – Эмили судорожно вздохнула. – Но ты глубоко ошибаешься. Брак твоих родителей оказался несчастливым не потому, что твой отец слишком сильно любил твою мать. Он обернулся бедой потому, что твоя мать не любила его в ответ. Это не любовь разрушила их брак, а отсутствие любви.

У Джордана был такой вид, словно она его ударила.

– Ты ничего об этом не знаешь!

– Нет, знаю! Я в состоянии распознать человека, изголодавшегося по любви, когда увижу такого. Но любовь требует доверия и готовности отдать столько же, сколько получаешь. – Она взялась за ручку дверцы. – Жаль только, что ты этого не понимаешь.

Открыв дверцу, она выбралась из кареты.

– Эмили, подожди… – запротестовал он, спускаясь вслед за ней, но она резко обернулась к нему, загородив дорогу, прежде чем он успел сделать хотя бы пару шагов.

– Что ты собираешься делать? Войти в дом и сказать моему отцу, что ты меня скомпрометировал, что я повинна во всех смертных грехах? А потом умчишься в Лондон и загубишь мою жизнь, пока я буду выслушивать его проповеди? Нет уж. Оставь мне хоть чуточку достоинства по крайней мере.

– Подожди…

– Нет, отправляйся в Лондон. Поговори со своими друзьями. Я не хотела бы послужить причиной их неприятностей. Только помни, что если ты поговоришь с Несфилдом, между нами все будет кончено!

Он смертельно побледнел и сердито посмотрел на нее, но она, скрестив руки на груди, продолжала загораживать ему путь.

– Хорошо, – холодно сказал он наконец. – Как тебе будет угодно.

Повернувшись на каблуках, он снова поднялся в карету и приказал кучеру трогать.

Затаив дыхание, она смотрела ему вслед, пока карета не скрылась из виду, задаваясь вопросом, видел ли их отец из окна. Впрочем, это не имело значения. Ей придется все ему рассказать, какую бы боль ему это ни причинило. Он оставался ее единственной надеждой. Если она сумеет объяснить ему серьезность положения, он наверняка поможет ей вернуться в Лондон.

Если она прибудет в Лондон раньше Джордана, может быть, ей удастся убедить лорда Несфилда, что вся эта неразбериха произошла не по ее вине. А она действительно может опередить Джордана, ведь он, как и Уоткинз, очень устал и к тому же не понимает, подобно ей, всей срочности дела.

Поспешно направляясь в дом, она пыталась сообразить, как объяснить отцу, что она оказалась здесь. Но мгновенно застыла на месте, обнаружив в гостиной не только отца, но и кузена Лоренса.

Удивление сменилось чувством облегчения.

– Слава Богу! Лоренс, ты отвезешь меня в Лондон. Как ты сюда приехал? Верхом? Я умею ездить верхом, если мы поторопимся…

– Не спеши, дочка, – перебил ее отец. – Что ты здесь делаешь? Каким образом ты добралась сюда? Лоренс рассказал мне удивительную историю…