Новая цель. Как объединить бережливое производство, шесть сигм и теорию ограничений

– Во сколько приедут люди из Хайборо? – спросил Виктор.

– Ближе к полудню, думаю, около одиннадцати. У нас с ними запланирован обед перед началом совещания.

– Это все выглядит совершенно отвратительно. Даже у них должно было хватить ума, чтобы не грузить нас всей этой глупостью.

Они сидели на небольшом офисном диване. Сара, чья голова в этот момент лежала на плече Виктора, ничего не ответила.

– Ты согласна со мной? – поинтересовался Виктор.

– Я бы хотела послушать, что они скажут.

– Зачем? Это программа для работяг, для роботов. Она никоим образом неприменима к тому, чем занимаемся мы.

– Виктор, мы вовсе не идеальны. Хочешь – верь, хочешь – нет, но у нас есть свои проблемы.

– Я никогда не говорил, что мы совершенны.

– Отчеты, над которыми я работала, перед тем как меня бесцеремонно прервали…

– Как ты можешь называть бесцеремонным нежное влечение к бывшей жене?

– …мы должны были закончить еще несколько недель назад. Даже не знаю, каким образом сумею наверстать упущенное. Мы не можем больше затягивать процесс тестирования!

Виктор встал и начал застегивать рубашку.

– Ты слышишь меня, Вик?

– Мы делаем важную работу, Сара. Обязуясь выполнить ту или иную работу для клиента, мы должны быть абсолютно уверены в результате. Да, мы не самые быстрые. Разумеется, наши услуги не самые дешевые. Однако мы делаем интеллектуальную и сложную работу, которая является совершенной с технической точки зрения и первоклассной в глазах клиента. Нам отлично удается то, что мы делаем.

– Я согласна, – кивнула она. – И что же?

– Но программа по улучшению корпоративной атмосферы на заводе – это, пожалуй, последнее, в чем мы нуждаемся.

– Не думаю, что все ограничивается только этим! – запротестовала Сара.

– Программа быстрого повышения производительности! Да что угодно, в конце концов! Я не против повышения производительности, но убежден, что тщательность и аккуратность гораздо важнее скорости. Если мы будем суетиться, то вся работа пойдет насмарку.

– Все уже и так трещит по всем швам. Просто ты не хочешь слышать об этом.

– Хватит! – воскликнул Виктор. – Я трачу слишком много энергии на этот разговор. Хотя и понимаю, что придется потратить еще больше сил на всю эту болтовню с сегодняшними гостями.

– Это хорошо, что ты научился останавливаться, – заметила Сара, застегивая свой халат. – Потому что только я говорю тебе правду. Все остальные просто боятся вспышек твоего гнева.

Он обнял ее и попытался поцеловать в губы. Однако Сара оттолкнула его и указала в сторону двери.

– Мне нужно вернуться к работе! – твердо произнесла она. – Катись отсюда! А то подам жалобу по поводу сексуального домогательства!

Виктор поцеловал ее в лоб и быстро вышел из комнаты. Обернувшись на ходу, он произнес с усмешкой:

– Если бы ты это сделала, я подал бы встречный иск и – будь уверена – выиграл бы дело!

В тот самый момент, когда Виктор и Сара так оригинально заканчивали свое утреннее свидание, Том Доусон выруливал на взлетную полосу муниципального аэропорта Хайборо. Позади него сидели Уэйн Риз и один из членов его команды черных поясов, а рядом, в кресле второго пилота (по словам Тома, это необходимо было для правильного распределения веса в самолете), сидела Эми Киолара. Они направлялись в Роквилль.

Стоявшая перед ними «Сессна» готовилась к взлету, и потому Том приглушил двигатели – необходимо было подождать.

– Итак, – решил он заполнить образовавшуюся паузу, – вы все, ребята, работаете на Hi-T?

– Да, точно, – ответила Эми.

– Кстати, знаете, в этом самолете есть запчасти, изготовленные Hi-T, – продолжил Том.

– А что за самолет? – поинтересовался Уэйн.

– Старенький, но надежный, – ответил Том. – Модель Beech Baron-58. Новый мог бы стоить без малого миллион долларов, но я купил этот значительно дешевле и кое-что в нем подправил.

– А почему вы уверены, что в нем есть запчасти Hi-T? – озадаченно спросила Эми.

– Мэм, на них был ваш логотип.

– Забавно, но я не помню, чтобы Beech был одним из наших клиентов, – недоумевала Эми. – А так как я раньше была руководителем отдела продаж, а сейчас являюсь президентом компании, то непременно знала бы об этом.

– Я использовал ваши продукты для модификации некоторых узлов, – продолжал объяснять Том. – Своего рода повышение производительности. Видите передние кромки крыльев? Это композиты Hi-T, сделанные прямо здесь, в Хайборо.

Эми выглянула в окно и увидела изгиб передней части крыла самолета.

– Замечательно, – констатировала она. – Я надеюсь, мы сделали свою работу хорошо.

– Надеетесь? – спросил Том. – Вы хотите сказать, что не до конца в этом уверены?

Ответом ему было молчание.

Том убедился в том, что взлетная полоса освободилась, включил двигатели и отпустил тормоза.

– Ну что же, – прокричал он под рев двигателей, когда самолет уже несся по полосе. – Думаю, что сейчас мы и выясним, насколько качественный продукт делает Hi-T!

И потянул штурвал на себя.

Крылья выдержали (Том Доусон, конечно, знал это заранее). Самолет не разбился. О качестве продукции больше не было сказано ни слова – однако все участники поездки запомнили этот разговор. Они без особых проблем добрались до Роквилля, штат Мэриленд, опередив собственный график на пару минут, и вскоре уже входили в здание Formulation & Design, где их встречал любезно улыбающийся Виктор Кузански.

В тот день Виктор проявил все свои лучшие качества, которые помогли ему сделать карьеру: он говорил по существу, но с теплой интонацией; он был в курсе всех технических вопросов и делился по ходу общения мудрыми замечаниями из области науки и бизнеса. Они лично провел для гостей экскурсию по помещениям F&D, показав ряд лабораторий и впечатляющих экспериментов. Например, он продемонстрировал им полимер, который можно деформировать – мять, складывать или изгибать, но после любых манипуляций тот все равно «помнил» свою исходную форму, поэтому возвращался к ней всего за несколько минут. Другой материал, сделанный из углеродного волокна, можно разогревать до 540 градусов по Цельсию, однако всего через несколько минут после этого он становился совершенно холодным. Показанный гостям кусок композитного материала под кодом BL-726 был тонким, как визитная карточка, и весил не больше пушинки, но при этом настолько прочным, что, когда его перекинули мостиком между двумя стульями и Виктор встал на него, лист композита не сломался и даже не согнулся.

– К сожалению, производство одного квадратного сантиметра такого материала обходится в пятьсот долларов, – заметил Виктор.

Затем он показал гостям различные виды оборудования, в большинстве своем достаточно скучного. В ходе этой экскурсии зрелищные моменты вообще были редкими исключениями. Кроме того, Виктор представил гостям нескольких гениальных, по его мнению, химиков и инженеров из числа своих сотрудников. И когда прогулка по F&D подходила к концу, Эми решила сменить тему.

– Виктор, благодарю вас, это было очень интересно, – сказала она, – но полагаю, что и Уэйн, и все мы хотим более подробно узнать о ваших бизнес-процессах. Какова ваша бизнес-модель?

– Да, нам необходимо знать, каким образом выстраивается поток, – уточнил Уэйн.

– Поток? – переспросил Виктор.

– Поток работ по проекту от начала до конца. Давайте просто представим себе, что я – проект. Я поступаю в F&D… Куда я должен идти?

– Что ж… – произнес Виктор. – Это бывает по-разному. Все зависит от того, что именно мы тестируем, и так далее. Путешествие может оказаться запутанным.

– Ага, понятно. – Уэйн запустил свой процесс моделирования ситуации. – Одна из вещей, которую LSS может сделать для предотвращения путаницы, – это сокращение дистанции между этапами процесса. Ведь при этом мы можем снизить потери и заставить весь процесс происходить быстрее.

– Понимаю, – улыбнулся Виктор. – Однако… Если бы вы, Уэйн, были проектом, то ваше путешествие происходило бы в основном внутри корпоративной сети, то есть в электронном виде. Здесь у нас передвижение осуществляется именно таким образом. В наших коридорах вы не найдете погрузчиков.

– Я тоже вас понимаю, – откликнулся Уэйн. – Однако объем путаницы… количество этапов и шагов… Я просто хотел бы разобраться с тем, как здесь все происходит.

– Разумеется, и я буду счастлив дать вам необходимые пояснения, – ответил радушный хозяин. – И давайте сделаем это за обедом, который нас уже ждет.

Обед состоял из солонины, индейки, нескольких сортов сыра, хлеба, салатов и некоторых местных деликатесов. Столы были накрыты в конференц-зале на первом этаже, окна которого выходили на лес, окружавший здание. Эми на минуту остановилась у окна, посмотрела на деревья и остро ощутила, насколько это место отдалено от окружающего мира. Она никак не могла понять, хорошо это или плохо.

За обедом к ним присоединились Сара Швик и несколько других руководителей F&D.

Усилия Уэйна и Эми сделали свое дело – постепенно Виктор и его сотрудники более открыто стали рассказывать об основных этапах типичного проекта F&D – от первой встречи с клиентом до подготовки итоговой проектной документации и образцов, а иногда и прототипов. В целом проект состоял примерно из полутора десятков больших и малых шагов. Уэйн Риз педантично зарисовывал все этапы и ответвления, возникающие в ходе продвижения проекта, на листе бумаги, лежавшем рядом с его тарелкой. Каждый этап обозначался четкими заглавными буквами. Уэйн называл свою диаграмму «потоком создания ценности».

В основе процесса, преимущественно состоявшего из тестирования и анализа, оказалось то, что люди из F&D обозначали термином «петля».

– Иногда эта петля становится бесконечной, – пошутила Сара. – По крайней мере, так порой мне кажется.

– Почему? – поинтересовалась Эми. – Мне очень любопытно. И почему вы называете это «петлей»?

– Потому что это – цикл, – пояснил Виктор. – Проект может проходить несколько итераций[22] – тестирование, повторное тестирование, анализ, повторный анализ, запросы, повторные запросы и так далее. Этот цикл повторяется до тех пор, пока мы не получаем нужные заказчику результаты – или пока не узнаем все, что нам нужно узнать.

– То есть это не прямая прогрессия, – констатировал Уэйн. – Интересно, а по какой причине? Почему поток должен быть цикличным? Почему возникает петля?

– А почему бы и нет? – ответил Виктор вопросом на вопрос.

– Ну, не знаю. Просто мне кажется, что, проходя через все эти итерации, вы не продвигаетесь вперед.

– Нет же, мы продвигаемся! По завершении каждого цикла – выдвижения гипотезы, тестирования и анализа – мы знаем куда больше, чем по итогам прошлого цикла!

Эми чувствовала, что Уэйн и Виктор готовы столкнуться лбами. Она мягко опустила свою руку на рукав Уэйна, удерживая его от резкого ответа.

– Виктор, я не думаю, что Уэйн подвергает сомнению обоснованность или мудрость вашей «петли». Он просто пытается лучше понять вашу систему.

– Совершенно верно, – миролюбиво добавил Уэйн. – Я всего лишь хотел понять, почему конфигурация именно такая?

– На протяжении многих лет – а точнее, десятилетий – мы неоднократно убеждались в том, что этот подход работает, – ответил Виктор. – Вы должны понять, что здесь, в F&D, мы не занимаемся массовым производством и не делаем одно и то же изо дня в день. Это все, что я могу сказать.

– Ясно, – смиренно согласился Уэйн.

– Мы не работаем по трафаретам. Мы не работаем с банальными и общеизвестными идеями. Мы всегда стоим на грани неведомого открытия. Это процесс развития. Работа с непознанным.

– Я ничего не имею против, – ответил Уэйн. – Однако вы сами, описывая свою работу, использовали слово «запутанный». Для меня запутанность предполагает наличие возможностей для улучшения… для повышения ценности и качества, ускорения работы и снижения издержек.

– Возможно, я выбрал не самое удачное слово, – признался Виктор с улыбкой. – Пожалуй, лучше использовать слово «комплексный».

– Или же «гибкий». Приступая к проекту, мы не всегда можем предсказать, что произойдет в ходе работы над ним, – вмешалась в разговор Сара. – Мы начинаем идти по одному из возможных путей… надеясь, что удастся достичь желанной цели. Но этого может не произойти! И тогда нам приходится начинать с самого начала, выбирать иное направление и другую дорогу.

– Совершенно верно, – согласился с ней Виктор. – Уэйн, не хочу показаться невежливым, но вот вы нарисовали несколько квадратиков, стрелок и подписей – и все это должно отображать происходящее здесь. Позвольте объяснить вам еще кое-что.

Виктор протянул руку и коснулся листа бумаги, лежащего перед Уэйном.

– Вы называете это потоком создания ценности. Но ваша картинка не отображает ту ценность, которую наша работа дает клиентам. Наша ценность заключается в мышлении, которое нельзя отобразить на доске или листе бумаги, потому что оно является многомерным! В этих стенах бал правят научное и техническое творчество! Наш процесс нельзя описать как доставку данных из пункта A в пункт B, проведение трех итераций и выдачу готового результата. Мы ищем решения чрезвычайно сложных проблем. Вот почему нам каждый год платят сотни тысяч, а иногда и миллионы долларов за работу, которой мы занимаемся. Это не просто стопка дисков, папка с десятком листов бумаги и коробка с несколькими пластиковыми деталями. Наша ценность – это то, что записано на дисках; выводы, напечатанные в сопроводительной документации; уникальные свойства пластиковых деталей. Вот в чем заключается ценность.

Виктор завершил свою резкую речь – и в комнате воцарилось молчание.

– Что ж, я рада, что вас услышали, Виктор, – нарушила молчание Эми. – И рада тому, что вы обратили на это наше внимание. Мы находимся здесь не для того, чтобы указывать вам, каким образом делать вещи, в которых вы разбираетесь куда лучше нашего. Но скажите мне, Виктор, действительно ли работа в F&D выстроена идеально? Можете ли вы сказать, что в вашей работе нет ничего, что можно было бы улучшить?

– Разумеется, улучшения полезны, – громко сказал Виктор, мгновенно изменив тон беседы и заняв примирительную позицию. – Конечно же, я не хочу сказать, что здесь все идеально… Мы могли бы улучшить кое-что в том, чем занимаемся.

Эми удовлетворенно кивнула:

– Хорошо. Значит, у нас появилась основа для взаимопонимания. Потому что цель LSS состоит в постоянном улучшении. А сама идея LSS имеет полную поддержку каждого руководителя в нашей организации – от председателя правления и CEO Питера Уинна и президента нашей группы Найджела Фурста до вашей покорной слуги.

– Улучшения… в любой форме… получат и мою искреннюю поддержку, – медленно произнес Виктор. – Могу уверить вас в том, что Formulation and Design будет в полной мере сотрудничать с участниками проекта LSS в рамках любых практических шагов.

– Прекрасно, – ответила Эми. – Тогда давайте приступим к презентации и запустим пробный шар!

Эми с Уэйном занялись подготовкой компьютеров для презентации LSS. Улучив момент, когда они остались одни, и убедившись в том, что Виктор их не слышит, Эми толкнула Уэйна в бок.

– Что ты думаешь о нем? – шепотом спросила она, имея в виду Виктора.

– Мягко говоря, я не думаю, что он нас понимает, – в тон ей тихо ответил Уэйн.

– Подозреваю, что он может сказать то же самое о нас.

Уэйн удивленно поднял бровь.

– Ну… возможно. Однако, что бы он ни говорил – а я никоим образом не хочу умалять важность его позиции, – работа здесь имеет много общего с работой завода в Оуктоне. Они не занимаются материальным производством, тем не менее создают продукт. Интеллектуальный продукт, состоящий из информации, знания, обладающего значительной ценностью. Для изготовления продукта существуют процессы, так же как на любом производственном предприятии. Даже творчество, о котором он говорил, предполагает определенные процессы. Возможны отклонения; могут случаться непредсказуемые события. Так или иначе, я уверен, что оптимизация каждого из процессов, формирующих поток создания ценности, позволит нам улучшить результаты.

Размышляя об этом, Эми вдруг услышала свое имя. Виктор готовился представить ее собравшимся.

– Мы поговорим об этом позднее, – прошептала она Уэйну.

Когда презентация закончилась, Эми осознала, что не вполне уверена в том, какое именно впечатление произвела на собравшихся. С самого начала в конференц-зале было много свободных мест. В своем письме к сотрудникам F&D Виктор сообщил, что явка на собрание желательна и рекомендуема, но не обязательна. Затем, в самый разгар выступления Уэйна, один из ведущих химиков издал неодобрительное восклицание, встал и вышел вон. Под разным предлогом в ходе презентации из зала вышли еще примерно пять сотрудников. Эми знала, что внутренняя культура F&D поощряет и даже одобряет свободу духа, поэтому ничего не сказала. Однако подобный демонстративный уход слушателей ее совсем не обнадежил.

С другой стороны, группа наиболее значимых сотрудников сидела в первых рядах и внимательно слушала. Внешний вид этих людей был несколько необычным, что, скорее всего, свидетельствовало об их одержимости своим делом. Когда пришло время ответов на вопросы, эта группа заставила Уэйна и его коллегу, имеющего черный пояс, провести на ногах еще целый час, объясняя тонкости программы. В определенный момент Виктору даже пришлось их прервать. Основной блок вопросов касался статистических инструментов шести сигм и бережливого производства. Несколько вопросов были заданы не для уточнения, а для откровенной демонстрации своей позиции. Однако Уэйн и «черный пояс» смогли выдержать натиск, и под конец в этой группе, куда входила и Сара Швик, явственно ощущалось почти восторженное настроение.

После завершения презентации Эми прошла в дамскую комнату, где снова столкнулась с Сарой. Они завели легкий, ни к чему не обязывающий разговор, а затем Эми вспомнила об одном давнем слухе:

– Сара, скажите, а правда, что вы с Виктором были когда-то женаты?

– Да, много лет назад, – кивнула Сара и затем быстро добавила: – На самом деле мы и сейчас остаемся хорошими друзьями и успешно работаем вместе. Просто мы не могли мирно сосуществовать в браке.

Женщины понимающе улыбнулись друг другу.

– Но вас не беспокоит, что он – ваш начальник? – снова спросила Эми.

– Нет. Это не пугает меня. Я могу сказать ему все, что думаю, и часто так поступаю.

«Ну, хорошо, если так», – подумала Эми.

Они вышли из туалета и направились обратно в зал.

– Так что вы думаете об LSS? – Эми снова вернулась в рамки профессиональной беседы.

– Извините, Эми, но я еще не до конца определилась со своим мнением.

– Позвольте мне сказать следующее: я была бы счастлива, если бы вы, Сара, включились в этот процесс и прошли наш тренинг. В любом случае это никоим образом не помешает вашей карьере.

Сара тактично улыбнулась:

– Благодарю вас и принимаю все сказанное вами к сведению. Но я бы хотела обсудить это с Виктором, как вы понимаете.

– Понимаю. Без проблем.

Чуть позже, после того как гости из Хайборо уехали, Сара вошла в кабинет Виктора. Он стоял перед зеркалом, готовясь к отъезду из офиса.

– Пока ты не ушел… – начала она.

– Да?

– Я хочу участвовать в работе над LSS. Хочу быть частью этого процесса.

Виктор широко открыл глаза и посмотрел на нее с искренним недоумением.

– Я правда этого хочу, – добавила Сара.

– А у тебя есть время, чтобы этим заниматься?

– Я найду время.

Он плюхнулся в кресло, потер подбородок и погрузился в размышления.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Нет проблем, займись этим. В сущности, мне даже нравится эта идея – ты будешь поближе к ним. Да, точно! Я думаю, что это позволит нам получить некоторое преимущество.

– Преимущество? О чем ты говоришь?

– Видишь ли, всегда хорошо заранее знать, что собираются предпринять твои конкуренты.

Сара, стоявшая до этого момента в дверях, прошла в кабинет и, недоверчиво усмехнувшись, скрестила руки на груди.

– Ты действительно воспринимаешь их именно как конкурентов? Как противников?

– А разве это не так? Ну хорошо, может быть, я слишком привержен теории естественного отбора. Давай изменим формулировку – всегда лучше знать, что собираются делать твои союзники.

– Виктор, я не собираюсь играть роль агента-провокатора.

В ответ он закатил глаза.

– Сара, дорогая, но я и не просил тебя заниматься чем-то подобным.

– Я хочу, чтобы этот процесс заработал, – настойчиво продолжала она. – Нам необходимо, чтобы все заработало как надо. Нам – и я имею в виду всех, а не только меня и тебя – нужно, чтобы все стало функционировать более эффективно. У нас уже есть масса клиентов, уставших от наших огромных счетов и медленной работы. Я боюсь, что кое-кто из них уже готов с нами распрощаться.

– Сара… А ты знаешь, почему наш брак закончился разводом?

– Потому что ты постоянно и неутомимо бегал налево?

– Нет, есть еще причина. И, кстати, чтобы ты знала, – я сохранял тебе верность первые пять лет. Так вот, основная проблема нашего брака состояла в том, что я был оптимистом, а ты – абсолютной пессимисткой.

– Неправда!

– Я не понимаю, из-за чего ты так беспокоишься. Ты сейчас преподносишь ситуацию таким образом, будто F&D вот-вот засохнет и развеется прахом при первом же порыве ветра. Сара, этого не случится! Разумеется, нам придется постоянно гасить вспышки пламени то тут, то там. Когда-нибудь потом мы должны будем кое-что исправить в механизме нашего бизнеса. Но пойми – мы ушли так далеко вперед, что другим остается только завидовать! Как можно говорить о кризисе нашего бизнеса? Нет, серьезно, пойми, мы находимся на максимуме своего потенциала!

– Да, Виктор, я согласна. Я достигла максимума. Только он связан не с объемом нашего бизнеса, а с внутренним напряжением.

– Поэтому я возвращаюсь к своему первоначальному вопросу: уверена ли ты, что сможешь взять на себя дополнительные обязанности по… я бы сказал, по чему-то, в необходимости или действенности чего я совершенно не уверен?

– Ты… я… и все остальные – мы смогли за все эти годы создать великолепную организацию, занимающуюся исследованиями и инжинирингом, – продолжала Сара. – Мы получили кучу наград, заработали много денег, создали массу шедевральных продуктов и так далее, и тому подобное. Но у меня есть четкое ощущение, что мы начинаем скользить вниз. Лично я нечасто общаюсь с клиентами, но постоянно читаю поступающие письма и отчеты о нашей работе. И знаю – если копнуть глубже, выяснится, что дела обстоят не идеально. Поэтому я не хочу, чтобы мы через пять лет оказались вынуждены униженно выпрашивать жалкие контракты на смехотворные суммы в надежде свести концы с концами.

– Этого не случится. Расслабься. – Виктор посмотрел на часы. – А теперь извини, дорогая, я опаздываю. Я должен бежать.

– Свидание с ужином?

– Хм… Честно говоря, да.

Сара в отчаянии покачала головой и усмехнулась.

– Виктор, ты просто натуральный хам.

– Сара, я лишь стремлюсь к совершенству во всем. Увидимся утром.

Когда он направился к выходу, Сара бросила ему вслед:

– Кстати, не рассчитывай увидеть меня на работе раньше обычного. Возможно, этого теперь не случится очень долго. Или вообще не случится никогда.

Но она совершенно не была уверена в том, что Виктор услышал ее слова. К тому же Сара сомневалась в том, хочет ли она сама, чтобы ее слова были услышаны.

* * *

Вечером того же дня, после поездки в Роквилль, Эми пришлось вернуться в офис, чтобы закончить все запланированные дела и решить массу вопросов, которые она отложила из-за презентации. Домой она добралась довольно поздно, лишь к восьми часам вечера.

По просьбе Эми семейный ужин начался без нее. Поэтому к моменту ее появления на пороге все остальные члены семьи уже закончили трапезу. Ожидая, пока мать разогреет для нее ужин, Эми пристроилась возле кухонного стола с бокалом красного вина.

– Ой, совсем забыла! – вдруг воскликнула Зельда. – Тебе же кто-то звонил!

– Кто?

– Мужчина.

– Что ж, круг сужается. Мужчина – страховой агент? Или мужчина – фондовый брокер?

– Нет. Он сказал мне свое имя, и я записала его на клочке бумаги. Но куда же я его дела?

– Я рада, что к телефону подошел не папа.

– Эми… – укоризненно произнесла мать.

– Извини.

– Вот эта бумажка. Он звонил около шести часов.

На маленьком клочке бумаги обнаружилось имя Тома Доусона и номер его телефона.

– Забавно, – усмехнулась Эми и потянулась к сумочке, в которой лежал ее телефон. – У него есть мой рабочий номер. Странно, почему он решил позвонить мне домой?

Она отыскала телефон и вышла на улицу через черный ход, плотно прикрыв за собой дверь.

Внезапно она поняла, что вышла из дома вовсе не потому, что на улице лучше ловится сигнал. Она просто не хотела, чтобы разговор услышал кто-либо из домашних. Эми заметила, что волнуется, и заставила себя успокоиться. Только после этого она набрала нужный номер телефона.

Том поднял трубку практически сразу же.

– Алло?

– Привет. Это Эми. Эми Киолара. Вы звонили?

– Да, звонил. Вы забыли в моем самолете зонтик.

Эми напрягла память и вспомнила, что действительно брала с собой зонт, поскольку прогноз обещал ливень после полудня. Но дождь так и не начался. И она совершенно забыла о зонтике, выходя из самолета навстречу ярким солнечным лучам.

– Точно, вы правы, – сказала она. – Извините…

– Ничего, без проблем. Я думал, что может быть… Знаете, я мог бы заскочить к вам на минутку и отдать его.

– Заскочить? Ко мне?

– Если вы не заняты и все такое…

– Но я только что вернулась домой…

– Что ж, если это неудобно…

Она услышала сомнение в его голосе и – к своему великому удивлению – поняла, что Том нервничает, разговаривая с ней. Поразительно, этот бывший морской пехотинец, видевший смерть собственными глазами, этот пилот, смелость которого подтверждалась во множестве сложных ситуаций, волновался. Эми почувствовала, как волна теплых чувств к нему наполняет ее сердце.

– Том, если вы хотите заехать, то приезжайте. Нет проблем. – Она слышала свой собственный голос как будто со стороны.

– Отлично. Я буду у вас через десять или пятнадцать минут, если это удобно.

– Разумеется. У вас есть мой адрес? Может быть, вам подсказать, как доехать?

– Не нужно, я найду вас. До скорого.

Эми вернулась в кухню и рассказала матери о состоявшемся разговоре.

– Он скоро приедет.

– Кто?

– Том Доусон!

– Но, Эми, в доме не убрано! – воскликнула мать и начала лихорадочно собирать вещи.

– Мама, он всего лишь привезет мне зонтик! Остановись! В любом случае, это совершенно не важно!

Эми допила вино и прошла в гостиную, где действительно царил беспорядок. Газеты, которые читал ее отец, валялись вперемешку с видеоиграми и DVD детей. Сами же виновники этого хаоса, Бен и Мишель, самозабвенно уставились в телевизор – при этом они, игнорируя диван, лежали прямо на ковре.

Эми направилась к ним с намерением сказать несколько гневных слов, но остановилась. В конце концов, она сама только что сказала матери, что это неважно. Том просто привезет ее зонтик. Разве в этом было что-то важное?

«Да, это важно, потому что он тебе нравится», – сказал ее внутренний голос. Эми показалось крайне странным, что до этого момента она обычно не скрывала свои чувства от себя самой. Да, несколько раз с момента их последней встречи она думала о Томе. Конечно, это были не девичьи мечты. Просто что-то в нем показалось ей интересным.

Эми знала, что он не женат. Как-то она прямо спросила его об этом во время одного из полетов – и он дал ей прямой ответ. Но этим знания Эми о его жизни полностью исчерпывались. Разумеется, он много шутил и рассказывал о разных приборах, они обсуждали погоду и говорили на другие темы, однако эти беседы не сообщали практически ничего о нем самом. Она же рассказывала ему о многих событиях своей жизни. Том всегда вежливо слушал, но его истинное отношение к услышанному всегда скрывалось за его солнечными очками. Теперь же он должен был появиться у нее в доме, и она внезапно почувствовала, что с нетерпением ждет его приезда. Это показалось ей странным и даже несколько неприятным.

Эми начала собирать разбросанные газеты и раскладывать по своим местам диванные подушки. Зельда вошла в комнату, протягивая дочери тарелку с вилкой.

– Вот, съешь что-нибудь!

Но в этот момент раздался звонок в дверь. Эми посмотрела на экран камеры, прикрепленной у входа в дом. Это был Том, и в руке он держал ее зонт. В этот раз он был, как ни странно, без очков. Эми заметила, что у него красивые глаза. Голубые, как небо, что вполне подходило к его профессии.

Она открыла входную дверь и вышла к нему со словами:

– Спасибо за то, что привезли его. Мне жаль, что я причинила вам хлопоты.

– Без проблем. Вы сегодня работали допоздна?

– Да, и это практически не имеет конца. Я имею в виду, что постоянно есть чем заняться.

Зельда выглянула из-за плеча своей дочери.

– Мама, это Том, – сказала Эми. – Том Доусон, пилот.

– Как поживаете? – спросила Зельда.

– Приятно познакомиться с вами, мэм, – учтиво ответил Том.

Затем, к ужасу Эми, мать сказала:

– Том, не желаете ли лимонаду?

Выразительный взгляд Эми, обращенный к матери, был более чем красноречив: «Мама, мне не двенадцать лет!» Вслух же она произнесла:

– Может быть, Том захочет пива, бокал вина или чего-нибудь другого.

– Нет, нет, – ответил он, – лимонад вполне меня устроит. Спасибо.

– Присаживайтесь здесь, – предложила Зельда, указывая на старомодные качели, стоявшие на улице под навесом. – А лимонад я сейчас принесу.

На качелях лежали большие пушистые подушки. Они были очень удобны, но, как оказалось, значительно уменьшали доступное для сидения пространство. Поэтому, разместившись на подушках, Эми поразилась тому, насколько близко оказался к ней Том. Судя по всему, такая вынужденная близость казалась дискомфортной и Тому, поэтому он положил на подушку между собой и Эми зонтик, как бы проводя разделительную черту.