Новая цель. Как объединить бережливое производство, шесть сигм и теорию ограничений

– Ты прав, – сказал Мерфи. – Я рад, что ты это заметил. Хорошо, давай забудем о том, что нам приказывает делать эта глупая программа. Мы исправим списки вручную, а ты введешь соответствующие данные в компьютер. Так, каким временем мы с тобой располагаем?

Ричи посмотрел на часы.

– Текущий процесс завершится через тридцать шесть минут.

– Хорошо, – бодро произнес Мерфи, – не будем терять времени. Давай-ка посмотрим…

Он взял из рук Ричи компьютерную мышку и начал листать страницы базы данных, быстро просматривая появляющиеся на экране сведения. Он проводил большинство вычислений в уме, но время от времени доставал из кармана калькулятор и проверял те или иные расчеты.

– Отлично, – наконец прервал молчание Мерфи и показал на экран. – Как только мы разгрузим «Годзиллу», ты загрузишь в нее эти четыре партии, затем эту… а потом эти две. Сгруппируй их вместе. Понятно? В следующем цикле мы обработаем пять партий.

Ричи быстро ввел в систему ряд букв и цифр.

– Ты уверен, Мерф? У этих пяти партий разные спецификации, – сказал он.

– Разумеется, они разные! Спецификации были созданы нашими гениями! Эти ребята сидят в своих хрустальных башнях и видят только то, что появляется на экранах их компьютеров, – и это все, чем они занимаются! Половину рабочего времени они даже не общаются друг с другом, не говоря уже о нас! В любом случае спецификации этих партий достаточно похожи, поэтому мы можем их объединить. Я уверен, что все получится как надо. Мы справимся.

– Ну ладно, ты – начальник. – Ричи пожал плечами и щелкнул кнопкой мыши, отправляя инструкции наладчикам. – Вперед! У вас есть всего тридцать одна минута на наладку! Поехали!

Затем Мерфи и Ричи проверили график «Годзиллы» до конца дня. Ричи был доволен, поскольку наконец-то разобрался с приоритетами. Он радостно похлопал своего начальника по плечу и начал неспешно прохаживаться по главному коридору. Возле каждого из рабочих центров предприятия были установлены терминалы WING, и на экранах многих из них ярко горел большой красный треугольник со знаком вопроса в центре. Мерфи не обращал внимания на такие треугольники и вместо этого предпочитал видеть то, чем на самом деле заняты его люди и оборудование. Будучи последовательным приверженцем философии MBWA – Management By Walking Around,[16] Мерфи был лично знаком почти с каждым рабочим. Он направился в сторону одного из операторов, лица которого раньше не видел. Мерфи подошел поближе и прочитал его имя на табличке.

– Бобби? Привет. Я – Магуайер, директор.

– Рад познакомиться с вами, сэр.

– Ты один из новых сотрудников, не так ли?

– Да, я работаю с прошлой недели.

– Понятно. И над чем ты работаешь сейчас?

Бобби указал на одну из строчек на терминале WING.

– Вот над этим.

– А почему ты делаешь это?

– Потому что компьютер дал мне команду сделать именно это.

– Выруби его, – приказал Мерфи.

– Простите, что?

– Я сказал, выключи компьютер!

Бобби нажал красную кнопку на панели, и компьютер выключился. Почти сразу же на экране терминала WING загорелся красный треугольник со знаком вопроса.

– Введи код «двадцать пять», – приказал Мерфи молодому оператору.

– Это код для профилактики оборудования, – удивленно сказал Бобби, выполняя приказ. – Вы хотите, чтобы я провел профилактику? В самый разгар работы?

– Нет, не хочу. Но мы должны дать какую-то команду серверу WING, иначе он включит сигнал тревоги. А теперь я очень хотел бы узнать, откуда ты взял эти материалы?

– Со склада, – простодушно ответил Бобби.

– То есть ты просто пошел на склад и взял их?

– Ну да. Это было написано на экране компьютера. Я сделал что-то не так?

– Тихо, тихо, не волнуйся, – сказал Мерфи успокаивающим тоном. – Ты новичок и скоро всему научишься. Но с этого момента ты работаешь только с теми материалами, которые тебе доставят. Понял? Ты не идешь на склад и ничего оттуда не приносишь, пока тебе не скажет начальник участка.

– Но когда я пришел, оборудование простаивало. Что я должен быть делать?

– Бобби, если у тебя нет материала, ты ничего не можешь производить. Именно это ты и должен делать: ничего не производить. Здесь существуют свои неписаные правила. Жалко, что тебе никто этого не объяснил.

– Но компьютер…

– Если компьютер – то есть терминал WING – дает тебе какое-то указание, а у тебя нет материалов, ты просто ничего не делаешь. Эта программа основана на неверных предположениях. Чаще всего система приказывает тебе работать только для того, чтобы ты был занят хоть чем-то и не терял производительности.

– Мистер Магуайер, не хочу показаться грубым, но разве моя цель не состоит в том, чтобы повышать производительность?

Мерфи на минуту замолчал, размышляя над тем, как ответить молодому человеку.

– Бобби, когда у тебя есть материалы для работы, ты, безусловно, должен показывать максимальную производительность. И мы хотим, чтобы ты работал именно так. Более того, мы хотим, чтобы ты сконцентрировался на работе и делал ее как можно быстрее, соблюдая при этом все требования по технике безопасности и обеспечению качества. Понятно? Даже когда у тебя нет материала, мы хотим, чтобы ты оставался максимально полезным. Ясно? Есть два разных состояния. С производительностью все ясно – ты запускаешь оборудование и обрабатываешь материалы. С полезностью дело обстоит менее понятно. Полезность означает способность приступить к работе, как только к тебе поступают материалы. Предполагается, что ты будешь следить за своим оборудованием и не допускать, чтобы оно ломалось в тот момент, когда в нем нуждаются больше всего. Я имею в виду проверку погрешностей и калибровку сенсоров, позволяющих добиваться идеального результата. Все должно быть убрано и чисто – кстати, это касается даже пола вокруг твоего рабочего места. Понимаешь, к чему я клоню?

– Думаю, что да, – ответил Бобби. – Но я все еще не понимаю, почему вы хотите, чтобы я не обращал внимания на команды компьютера.

– Потому что если бы ты делал все, что приказывает WING, ты не мог бы пройти по коридору – повсюду стояли бы стеллажи с незавершенкой. Примерно так и обстояли дела шесть месяцев назад, когда нам пришлось… ну, неважно. Просто помни правило: ты начинаешь работу только тогда, когда тебе привозят материал. Когда материала нет, ты ждешь и делаешь другую полезную работу.

В этот момент включилась система громкой связи, и голос Ричи произнес: «Внимание, внимание! Мы запускаем “Годзиллу”. Проведите синхронизацию. Проведите синхронизацию».

– Бобби, ты слышишь?

– Да, конечно, я слышу это достаточно часто. Иногда каждый час или пару часов, иногда еще чаще.

– Это сообщение из автоклава, – объяснил Мерфи. – Каждый процесс, все, что мы делаем на этом заводе, имеет свой временной график. Соответственно, все необходимые материалы поступают к той огромной оранжевой штуке в нужное время. Это автоклав, который мы называем «Годзиллой», потому что он огромный и уродливый. Мы всеми силами добиваемся того, чтобы возле автоклава всегда в заделе были материалы, которые можно сразу же загружать в него по завершении очередной партии, или «пропитки», как мы это называем. Мы не хотим заделов где-либо еще на заводе, за исключением двух мест: зоны на входе «Годзиллы» и склада готовой продукции, откуда упакованные продукты отправляются клиентам.

Бобби понимающе кивнул.

– Ты слышал, как по громкой связи было сказано «проведите синхронизацию». Это означает, что в производство направляется дополнительное сырье. Скоро его привезут сюда, а значит, у тебя вот-вот появятся материалы, над которыми нужно будет начать работу. Как только это произойдет, ты проверишь штрихкод на упаковке и затем начнешь делать то, что говорит компьютер. Только в этих случаях ты слушаешь команды компьютера. Это понятно?

– Вполне, – ответил Бобби. – Не могу сказать, что полностью понимаю причину, но это достаточно просто.

– Я вижу, что тебе уже везут материалы, – сказал Мерфи. – Так что готовься. А когда у тебя появится свободное время, отнеси то, что ранее взял по требованию системы, обратно на склад. Надеюсь, что у тебя в Оуктоне все сложится хорошо.

– Спасибо, сэр. Я ценю ваши слова, – ответил Бобби.

Мерфи продолжил свой путь, а Бобби остался на месте, озадаченно качая головой.

* * *

Ближе к десяти часам утра Мерфи поймал в коридорах завода одного из практикантов и, вручив ему ключи от своей машины, отправил на парковку. Парень вернулся с коробкой, упакованной в пенополистирол, и направился за Мерфи к одному из моторов компрессора, который работал нестабильно и не мог обеспечить постоянную температуру в пределах от 78 до 85 градусов по Цельсию.

Затем Мерфи отпустил парня, открыл упаковку и достал оттуда эмалированную кастрюлю, поставив ее на кожух мотора. Он не удосужился объяснить свои действия рабочим, которые и без того поняли, что кастрюлю трогать нельзя.

Вернувшись примерно через полтора часа, Мерфи снял кастрюлю с кожуха и проверил ее содержимое, завернутое в несколько слоев алюминиевой фольги. Затем он бережно отнес кастрюлю в небольшую комнату без окон, находившуюся на некотором отдалении от основного коридора. В комнате находилось несколько полок с инструментами, пара офисных ящиков и стальной стол с двумя стульями. Через несколько минут сюда же вошел и Джейро с картонной коробкой, внутри которой лежало что-то завернутое в фольгу. Кроме того, он принес с собой несколько картонных тарелок, бумажные салфетки и столовые приборы.

– Что ты припас для меня на этот раз, Джейро?

– Для тебя? А что, собственно, есть у тебя? Это важно.

– Ну, у меня-то как раз имеется кое-что, если ты действительно сможешь предложить мне взамен нечто стоящее.

– Ну, ты же знаешь, у меня всегда есть что-нибудь достойное твоего внимания. Разве я приносил что-то плохое?

– Да уж, я до сих пор помню суп-гумбо[17]. Чуть голова не оторвалась от его температуры.

– Нет ничего плохого в горячем супе. Иногда полезно пропотеть.

– Да я три дня после этого не мог почувствовать вкуса пищи!

В течение последних семнадцати лет Мерфи и Джейро каждый понедельник обедали в этой комнате, никого не допуская к своему столу. Несколько раз они предпринимали попытки пригласить и других сотрудников, но это ни к чему хорошему не привело. За столом эта парочка могла обсуждать любые волновавшие их темы, чем постоянно и занималась. Присутствие в комнате других людей совершенно меняло химию отношений. Какие-то темы приходилось замалчивать. Поэтому они потихоньку вернулись к частному характеру своих обедов по понедельникам.

– Сегодня у меня кое-что особенное, Мерф. – Джейро нарочито медленно снял фольгу, из-под которой показались красивейшие темно-коричневые жареные ребрышки. – Вот что я припас.

– М-м-м, – пробормотал Мерфи, наклоняясь к столу, чтобы вдохнуть запах.

– Это специальные ребрышки, сделанные по секретному рецепту. Вчера они коптились на яблоневых дровах не менее пяти часов, пока мы с сыном смотрели игру по телевизору. А что у тебя?

Мерфи поднял крышку кастрюли, и комнату наполнил другой аппетитный аромат.

– Барбекю, Джейро. Ветчина из свинки моего соседа. Выдерживалась десять часов с масличными орехами из моего собственного леса. Плюс салат коул-слоу, который сделала моя жена, и сладкий чай. Теперь хватай булку, дай мне немного ребрышек – и приступим как можно скорее.

Несколько минут мужчины молча ели, наслаждаясь вкусом блюд.

– Я очень не люблю прерывать трапезу и все такое, – наконец сказал Джейро. – Но сейчас я разговаривал с этим Гартом Куинси из Калифорнии.

– Ты узнал, что случилось с его заказом?

– Да, и угадай, что именно? Он появился в плане только сегодня утром. Он должен был быть выполнен неделю назад, но появляется в нашем расписании только сегодня. Эти гении из Роквилля не удосужились утвердить финальную спецификацию заказа до прошлого четверга.

– Как долго они придерживали его?

– Больше двух месяцев. Есть ощущение, что им просто никто не занимался. Время утекло сквозь пальцы. А теперь эту горячую картофелину схватили мы. И теперь именно мы выглядим плохими парнями, виноватыми в случившемся.

– Джейро, я много лет пытался решить эту проблему, и совершенно безрезультатно. Эти гении из F&D живут в своем собственном мире и совершенно не думают о нас. Поэтому я сдался. Я просто управляю работой завода в Оуктоне – и баста. Я делаю все что могу. Заказы поступают то большими партиями, то маленькими. А мы без конца все это разгребаем и делаем то, что от нас требуется. Но мы не можем приступить к работе без получения авторизации из F&D.

– Тогда держись, Мерф, потому что все становится еще хуже, – сказал Джейро.

Мерфи отложил в сторону идеально обглоданное ребрышко и покачал головой.

– Хорошо, я готов, – сказал он. – Бей!

– У заказа, насчет которого звонил Куинси, особая спецификация. Процесс в «Годзилле» должен занимать двадцать три часа.

– Черт возьми, – воскликнул Мерфи, сопроводив эту фразу несколькими непечатными ругательствами. – Джейро, ты ему что-нибудь пообещал?

– Клянусь моей задницей, нет, – поспешил успокоить его Джейро. – Я сказал Куинси, что эта работа только что появилась в нашем графике и что я хочу обсудить ее с тобой. Как ты понимаешь, мои слова его не сильно обрадовали.

Мерфи ненадолго прикрыл глаза, затем потянулся за очередным ребрышком и начал молча его грызть.

После минутной паузы он произнес:

– Я позвоню ему. Он меня после этого возненавидит, но звонить все равно придется. Не может быть и речи об отгрузке его заказа до вечера понедельника, особенно с учетом длительности процесса. Мы должны сделать эту работу до выходных. Но если я сдвину его заказ в начало списка, то мне придется отложить пятьдесят или даже сто других заказов. Соответственно, взбесятся все остальные клиенты, а не только этот один, которому мы и без того не нравимся.

– Звучит разумно, – сказал Джейро. – Кстати, отличная ветчина.

Мерфи кивнул в знак признательности, однако даже это не улучшило его настроения.

– А давай-ка сменим тему! – воскликнул Джейро. – Что ты думаешь об этой новой леди – Эми, которая будет президентом?

– Исполняющей обязанности президента, – возразил Мерфи. – А это означает, что наши боссы не хотят, чтобы она здесь долго задерживалась. Если же говорить о самой Эми, то мне нравится все, что я о ней слышу. Она прямой человек. Она хорошо разбирается в своем деле – маркетинге и продажах. Но, с другой стороны, она вообще ничего не знает о производстве. Поэтому и привезла из Нью-Йорка этого нового парня, Уэйна Риза. Он будет говорить ей, как лучше поступать и что делать. Только вот не представляю, как Эми будет оценивать его советы. Кроме того, ей придется слушать гениев из F&D, которые живут в собственном мире и не интересуются ничем остальным. Я очень сомневаюсь, что ей удастся с ними справиться. Даже Дону Уильямсу удавалось делать это с большим трудом. Но посмотрим. Посмотрим…

– А что известно об этом новом парне, отвечающем за операции? – спросил Джейро.

Мерфи принялся аккуратно укладывать куски ветчины на булочку и при этом упорно молчал. Джейро даже показалось, что его приятель не услышал вопроса – таким долгим было это молчание. Наконец Мерфи неторопливо заговорил:

– Мы много страдали, Джейро. Мы страдали от сокращения персонала и перестройки производственных процессов, хотя мне удалось всеми правдами и неправдами отстоять «Годзиллу». Мы страдали из-за введения сдельной оплаты, премий за каждую сделанную деталь, и слава богу, что мне удалось отменить эту систему. Мы страдали от нашествия WING, которая давала работникам совершенно неверные указания. Мы страдали, когда наши коридоры были заставлены незавершенкой во имя производительности. Мы страдали из-за Winner Chemicals, которая заставляет нас покупать то, что нам не нужно, и не может обеспечить самым необходимым. Мы крайне долго страдали от безразличия гениев из F&D.

– Точно, Мерф, все точно.

– Теперь мы увидели луч надежды. Торнадо ушел.

– Да, слава богу.

– И мы потихоньку возвращаемся к нормальной работе. Теперь можно ходить по коридорам, не боясь, что на нас обрушится очередная гора полуфабрикатов. Мы определили, что основным производственным ограничением является «Годзилла», и подстроили все остальные процессы под цифры реальной производительности автоклава. Мы вернули на работу часть тех людей, которых нас заставил уволить Торнадо. Мы пригласили нескольких новичков, что позволит нам нарастить нужную скорость. За исключением сегодняшнего случая с Гартом Куинси и его несчастным клиентом мы выполняем обязательства по отгрузке куда лучше прежнего.

– В честь этого я поднимаю чашку сладкого чая, – с надеждой сказал Джейро.

– Понятно, что у нас есть проблемы – трещины в заказе для ВМФ или заказы, опоздание по которым возникает еще до их передачи в производство. Однако в целом дела в Оуктоне налаживаются. Мы возвращаемся к тому здравому смыслу и уровню производительности, который присутствовал здесь до того, как нас купили. А затем…

– И что затем?

– Затем, как подсказывает мне здравый смысл, Уэйн Риз потребует мою голову.

Теперь пришло время замолчать Джейро.

– Этот Уэйн Риз занимается Lean Six Sigma, или LSS, если тебе больше нравятся аббревиатуры. Он возглавлял корпоративную программу по LSS в Winner.

– Хорошо, и что в этом особенного? – недоуменно спросил Джейро.

– Ты помнишь кружки качества?

– Нет, это было еще до меня.

– А как насчет TQM? Всеобщего управления качества?

– Немного помню. Но ведь нововведение так и не прижилось в Hi-T.

– Именно это меня и беспокоит. Такие программы все время появляются и исчезают. Но до момента исчезновения они живут в компании своей собственной жизнью. Мы не успеваем заметить, как они превращаются из средства в самоцель. Именно это и случилось с TQM. Я не хочу сказать, что у создателей TQM были дурные намерения или неприменимые идеи. Но сама по себе эта программа превратилась из моста, перекинутого в лучшее будущее, в непосильное бремя.

– Так ты думаешь, что в этот раз будет то же самое?

– Дело вот в чем, Джейро. Сейчас завод в Оуктоне находится на критическом этапе. Торнадо здорово прошелся по нам со своим WING и с идеями улучшения краткосрочных показателей. Теперь он ушел. Но что с нами хотят сделать Уэйн Риз и LSS?

– Мерф, а тебе не кажется, что все эти идеи LSS могут принести нам много хорошего?

– Джейро, мне осталось всего несколько лет до пенсии. Я не могу позволить себе слепо верить во что-то, по крайней мере на работе. А то, что я слышу относительно LSS, звучит как религиозная проповедь. Я не хочу раскачивать лодку. Но мне нужно, чтобы она могла плыть.

– Извини, Мерф, но я не очень тебя понимаю.

– Что произойдет, если сюда придет Уэйн Риз и заставит нас делать то, что не работает? Он моложе меня и в случае неудачи займется чем-то еще. Но такие старые калоши, как мы с тобой…

– Тогда мы с тобой наконец откроем придорожную закусочную, о которой мечтаем все эти годы, – попытался развеселить его Джейро.

– Этого-то я и боюсь, – вздохнул Мерфи.

* * *

Тем же вечером Бобби, оператор, с которым беседовал Мерфи, рассказывал своей жене Линде о том, что случилось с ним на работе. Он пытался объяснить ей, насколько странные вещи говорил мистер Магуайер о том, что ему, Бобби, не нужно работать, хотя именно за работу всегда и платят деньги. Через несколько недель Эми Киолара поинтересовалась у своей ассистентки Линды, как идут дела у ее мужа Бобби на новой работе. Эми никак не содействовала тому, чтобы Бобби получил работу в Оуктоне, но от Линды знала, что его кандидатура была одобрена.

– Все идет хорошо, – ответила Линда. – Единственное… Впрочем, мне, наверное, не стоит об этом говорить.

– Ты уже начала, – возразила Эми. – Так что же случилось?

– Бобби говорит, что достаточно часто сидит на работе без дела. Вы знаете, он любит и умеет работать, я много об этом рассказывала. Однако он говорит, что время от времени ему просто не привозят материалы для работы. А когда он однажды попытался самостоятельно взять материалы со склада – то есть сделать именно то, что приказал ему компьютер, – директор по производству приказал ему никогда больше так не поступать.

– Кто? Мерфи Магуайер?

– Думаю, что да, – кивнула Линда. – Бобби не любит слоняться без дела, но периодически ему приходится просто сидеть в ожидании материалов, чистить оборудование и все такое.

– Да, это очень неприятно, – задумчиво произнесла Эми. – Мы опаздываем с отгрузкой, а в это время на заводе люди ничем не занимаются.

– Извините, наверное, мне не стоило об этом рассказывать, – сказала Линда.

– Все в порядке. Поверь, наш новый парень Уэйн Риз, отвечающий за операции, с этим справится.

Глава 4

– Бен и Мишель, немедленно доедайте салат, – потребовала Эми. – Если нам придется после сегодняшнего ужина его выбросить, он превратится в муда.

– Во что? – удивленно спросила ее мать.

– Муда, – ответила Эми, которая только что вернулась с трехдневного семинара для руководителей по вопросам LSS и все еще испытывала сильное воодушевление. – Муда – это японское слово, означающее «потери».

– Еще раз – как оно произносится? Мула[18]? – переспросила Зельда.

– Нет… Му-у-да, – протяжно произнесла Эми.

– Эй! Следите за тем, что говорите своей матери, молодая леди! – воскликнул ее отец, сидевший на другом конце стола.

– Гарри, все в порядке! Она просто рассказывает мне о своей работе, – воскликнула Зельда и снова повернулась к дочери. – Ну… и что же это означает?

– Муда означает нечто плохое. Муда – это враг. Муда – это то, что съедает наши ресурсы, деньги, время, энергию, материалы, но не создает при этом никакой ценности. И она почти невидима, потому что мы к ней привыкаем. Самой очевидной формой муда являются наши ошибки или то, что мы должны переделывать по многу раз. Отходы – это муда. Задержки с отгрузкой – это тоже муда. Равно как и простаивание в очередях. Когда мы заставляем платить покупателей за те или иные свойства продукта, которыми они не пользуются и которые не имеют для них ценности, – это тоже муда.

– Понятно, – сказала Зельда.

– И так продолжается раз за разом, – увлеченно объясняла Эми. – Когда материалы лежат на складе и ждут начала производства, – это муда. Ведь мы теряем время. Встречи, которые могли бы занимать десять минут, но длятся часами, – это муда. Рабочие, сидящие без работы, – муда! Не полностью загруженные машины, потребляющие энергию и требующие инвестиций в текущую профилактику, – муда! Она повсюду!

– О чем она говорит? – спросил Гарри у Зельды.

– Пап, – терпеливо ответила Эми, – компания, где я работаю, решила внедрить одну вещь под названием LSS. Ее цель состоит в сокращении потерь по всей компании и в повышении ценности нашей продукции для потребителей. Мы начали обсуждение этой идеи только несколько дней назад, и она мне очень нравится.

Отец кивнул:

– А… Ну хорошо.

– И ты знаешь, мама, этот новый вице-президент по операциям, Уэйн Риз, – он просто замечательный. Он – мастер черного пояса в LSS.

– Черного пояса? Вы что, учите людей карате?

– Точно. Мы зовем всех на собрания, а затем начинаем их лупить и приговаривать: «Не тратьте ресурсы зря!». Нет, на самом деле черные пояса связаны с уровнем мастерства. Приходя на тренинг, вы прослушиваете курс по основам LSS и получаете белый или желтый пояс. Далее идет уровень зеленого пояса, предполагающий более углубленные тренинги. И в конце концов можно получить черный пояс, или стать мастером черного пояса, что предполагает освоение еще большего количества тренингов и наличие серьезного опыта. Для получения соответствующего сертификата нужно самостоятельно управлять проектами, проходить тесты и так далее. В любом случае Уэйн – мастер черного пояса, и он знает свое дело вдоль и поперек. Я просто влюблена в него.

– Он женат?

– Мама… прошу тебя. Да, он женат. Трое детей, двое из которых учатся в университете. Он ждет не дождется, когда его младший ребенок окончит школу, а потом собирается купить дом в наших краях. Но я имела в виду…

– Мула, – произнес Гарри, как будто это слово показалось ему забавным.

Эми попыталась не обращать на него внимания.

– Я лишь хотела сказать, что Уэйн показал мне новый путь. И думаю, что у этой идеи огромный потенциал. Уэйн рассказывает, что каждая из компаний Winner, в которой ему удалось внедрить принципы бережливого производства, смогла сэкономить многие миллионы долларов – кто-то больше, кто-то меньше. Выросла степень удовлетворенности клиентов. И такие нововведения пришлись по душе сотрудникам. Рабочие места стали чище и опрятнее. Все вовлечены в работу над проектами по улучшению. Каждый сотрудник думает о том, как снизить количество дефектов и повысить степень удовлетворенности клиентов. Но Уэйн предупредил меня, что внедрение такой программы требует огромных усилий и длительной работы. Каждый должен действовать немного быстрее, чем обычно. Такой процесс называют культурными изменениями, и чтобы это произошло, требуется немало…

– Мула! – произнес Гарри с усмешкой.

– Нет, папа, это слово звучит как муда, – немного раздраженно возразила Эми. – Оно означает…

– Я знаю, что оно означает, – ответил отец. – Оно означает «потери» на японском. А знаешь, кто меня ему научил?

– Может быть, я? – предположила Эми.

– Нет, дорогая, это был Тайити Оно[19].

Время от времени, несмотря на разрушительные последствия болезни Альцгеймера, в сознании Гарри наступали мгновения просветления. Это, как правило, происходило, если в ходе разговора что-то пробуждало его долгосрочную память или интеллект. Именно в такие минуты ему удавалось продемонстрировать остатки своего прежнего острого аналитического ума.

– Кто? – заинтересовался Бен. – Ты сказал, что его фамилия Оно? Это звучит, как «О нет! Я забыл взять в школу свой обед!»

– Да, Тайити Оно. Для вас, молодой человек, доктор Оно, – ответил дед. – Кто же еще там был? Я пытаюсь вспомнить… Да, еще там были Сигео Синго и Энжи Тойода. Все они были просто великолепны.

– Мама, о чем это дедушка? – спросила Мишель.

– Я слышала о них, – подхватила Эми. – Все они работали в компании Toyota.

– Да, именно они и создали производственную систему Toyota, – продолжал вспоминать Гарри. – Ее элементы известны бизнесу как метод «точно вовремя». Поистине революционная система. Минимум запасов. Улучшение качества. Быстрая переналадка производственных линий – можно было сделать небольшую партию одного продукта, а затем быстро наладить выпуск другого. Мы попытались внедрить все это в нашей компании, но изменения были слишком радикальными. Наши поставщики и руководители нижнего уровня совершенно не понимали этой системы.

– Мама, это правда? – изумленно спросила Эми.

– Даже и не знаю. Но помню, что в восьмидесятые годы компания посылала его в Японию…

– Да, точно! – воскликнул Гарри. – Я был в Японии!

– Забавно, но я этого не помню, – сказала Эми.

– Я думаю, что ты, дорогая, в это время училась в университете, – заметила мать.

– И мы пили… как же это называлось? – спросил Гарри. – Такое прозрачное и сладковатое вино. Как оно называется?

– Сакэ[20], — напомнила Зельда. – После возвращения из Японии он каждую пятницу пил за ужином сакэ. А если ему казалось, что сакэ слишком холодное – его надо пить теплым, – он просил меня подогреть кувшинчик. В конце концов я сказала ему: грей сам, я тебе не гейша.

– Но ты осталась моей гейшей, дорогая, и до сих пор, – снова удивил всех Гарри. Глаза его засверкали, и он перегнулся через стол, чтобы поцеловать Зельду в щеку.

– Бабушка, ты покраснела! – воскликнула Мишель.

И правда, Зельда, смущенно улыбаясь, отстранилась от мужа с румянцем на щеках и блеском в глазах.

– Итак, где мы? – спросил Гарри.

– Я рассказывала о муда, – ответила Эми, – а ты начал говорить о moolah.

– Точно, точно, точно. Так вот, у меня к тебе вопрос – каким образом получить деньжата из муда?

– Мне кажется, папа, что это достаточно простой вопрос.

– Разумеется, и я хотел бы услышать твой ответ на него.

Эми повернулась к детям.

– Ваш дедушка спрашивает, каким образом моя компания собирается воспользоваться возможностью устранения потерь для зарабатывания денег?

– Именно, – подтвердил Гарри.

– Нам необходимо получить быстрые результаты. Однако этот процесс рассчитан на долгое время. Необходимо провести тренинги и сформировать команды. Эти команды проанализируют происходящее, а затем расскажут руководству компании об имеющихся возможностях. Люди в командах должны быть мотивированы; их необходимо активно привлекать к работе. Мы можем – и должны – направлять их, однако последнее слово в том, какие проекты нужно разрабатывать, будет принадлежать им.

– И что?

– Мы призываем их, побуждаем к действиям и оцениваем результаты. Мы помогаем им внедрить лучшие решения. А затем… получаем результаты.

– Хорошо, но если говорить серьезно, – продолжил отец, – то каким образом вы как компания собираетесь зарабатывать на этом деньги?

– Пап, мне кажется, что это очевидно. Если мы снизим уровень муда и станем устранять дефекты, то все сможет работать быстрее.

– Возможно. Но хорошо ли это?

– Разумеется, хорошо! Качество улучшается, все работают быстрее – соответственно, мы добиваемся роста производительности, удовлетворяем потребности клиентов и зарабатываем больше денег.