Мой милый плут

      – Спасибо, тетушка, – ответила Одри, не поднимая глаз. Ей не хотелось, чтобы Чарли мог подумать, будто она падка на комплименты.
      И все же…
      И все же сердце забилось чаще, когда Чарли сказал, присоединяясь к тетушке Айви:
      – Действительно, вы превосходно выглядите сегодня, мисс Адриенна. Просто превосходно.
      – Благодарю вас, мистер Уайлд, – все также потупив глаза, откликнулась Одри. – Это так любезно с вашей стороны.
      – Мисс Адриенна… – начал было Чарли и запнулся, словно не мог найти подходящие слова.
      – Да?
      Он сделал над собой усилие и выпалил:
      – Вы сердитесь на меня, мисс Адриенна?
      – Сержусь? Конечно, нет, мистер Уайлд! С чего вы взяли?
      – Как вам сказать, мэм… Вы упорно зовете меня мистером Уайлдом.
      Теперь замешательство охватило Одри. Она смущенно откашлялась, покачала головой и наконец заговорила – осторожно, тщательно подбирая слова:
      – Мне показалось, что я стала слишком забегать вперед, мистер Уайлд. С первой минуты нашего знакомства я позволила себе обращаться к вам с той простотой, которая принята у нас здесь, на Диком Западе. Вчера вечером я обдумала свое поведение и поняла, что с таким воспитанным джентльменом, да еще к тому же южанином, как вы, я должна обращаться на должном уровне. – Одри чувствовала, как начинают краснеть ее щеки, но тем не менее гордо вскинула голову и бодро закончила: – Надеюсь, вы сможете простить мне мои ошибки, мистер Уайлд. Здесь, в своем медвежьем углу, мы никогда не имели счастья видеть воочию настоящих джентльменов – таких, как вы и мистер Фрогг.
      Услышав это, Лестер резко откинулся на спинку своего стула и ошеломленно посмотрел на Одри и Чарли.
      “Плохо дело, – мелькнуло в голове Лестера. – Ничем хорошим такие разговоры не кончаются”.
      – Что с тобой, Лестер? – спросил Чарли.
      Лестер покраснел, уставился на протертую клеенку, которой был застлан стол, и пробурчал:
      – Церковь.
      – Церковь? Ты едешь в церковь? – поразился Чарли. Лестер утвердительно кивнул.
      – Он едет со мной, – уточнила Айви, улыбаясь Лестеру. Тот попытался улыбнуться в ответ и состроил при этом невообразимую гримасу, после чего покраснел еще больше и совсем смутился.
      – Ах, как приятно это слышать, мистер Фрогг, – проворковала Одри, выразительно глядя при этом на Чарли, и спросила, обращаясь уже напрямую к своему рыцарю: – Вы уверены в том, что не сможете поехать вместе с нами, мистер Уайлд?
      На самом-то деле Чарли, пожалуй, был бы даже рад составить им всем компанию. Возможно, именно этого и не хватало его измученной душе – посетить церковь вместе с очаровательной девушкой и старинным другом. Может быть, после этого память отпустила бы его и он перестал бы вспоминать то свое детство, то войну, то своих родных, которых потерял, – и сердце его наконец успокоилось бы и перестало болеть.
      Но – нет. Память-то он, может быть, при этом и потеряет, но не потерять бы ему вместе с нею и головы – уж больно опасно для него находиться рядом с этой соблазнительной мисс Одри даже в церкви. “Будь мужчиной, Чарли, – приказал он самому себе. – Будь мужчиной и стой на своем до конца”.
      Но выстоять ему удастся только в том случае, если он не поедет в Розуэлл.
      К тому же есть дело, которое нужно закончить как можно скорее, – рубины. Он должен найти их и исчезнуть из этих краев вместе со своими друзьями, пока окончательно не потерял голову из-за прелестей мисс Хьюлетт, пока никто из парней ни о чем не проболтался в городе и пока сюда не нагрянула тетушка Пэнси из Арлетты – та самая, которую они пытались ограбить и которая в ответ так метко прострелила ему руку.
      Нет-нет. Никакого риска. Никакого промедления.
      Нужно действовать. Ведь он, Чарли, как солнце в их оркестре. Он – центр, и пятеро остальных музыкантов держатся на своих орбитах, словно планеты, только пока есть он, Чарли. Не станет его, и все рассыплется, и планеты, лишенные притяжения светила, беспомощно разлетятся в бесконечном ледяном пространстве.
      Действовать, действовать! Во имя дружбы, во имя музыки!
      Их шестеро, и каждый потерял на проклятой войне все – и дом, и работу, и родных, и друзей. Если записать историю каждого из них – какая получится книжка! Только никто не станет ее издавать: “Простите, – скажут. – Но только такого в действительности не бывает!”
      Да, что и говорить, у всех у них жизнь сложилась несладко.
      А те, погибшие на войне, – разве не жестоко обошлась судьба с ними? Когда-то их было двенадцать: двенадцать друзей, двенадцать молодых талантливых парней – духовой оркестр из Америка-Сити. Такими они ушли на войну. Вернулась ровно половина. Шестеро парней вернулись домой и не нашли своего дома. И тогда они стали друг для друга и домом, и семьей.
      Черт! У него просто нет выбора! Он обязан найти и украсть эти проклятые камни!
      – Благодарю вас, мисс Адриенна, и вас, мисс Айви, – учтиво сказал Чарли. – Но все же мне лучше сегодня остаться дома. Я буду счастлив посетить вместе с вами церковь – но только в следующее воскресенье, если, конечно, вы будете так любезны и снова пригласите меня составить вам компанию.
      – Разумеется, мы пригласим вас. Можете не сомневаться, – быстро ответила Одри.
      Чарли поднял голову, посмотрел на Одри, а та, спохватившись, что опять скатилась на свой обычный тон, поспешила принять важный вид и сказала, тщательно выговаривая слова:
      – Я полагаю, что в следующее воскресенье мы снова пригласим вас составить нам компанию, мистер Уайлд. Ведь, помимо всего прочего, это еще и наш христианский долг.
      Чарли подавил усмешку, готовую проявиться на его лице, и церемонно поклонился.
      – Полагаю, что вы совершенно правы, мисс Адриенна.
      – Благодарю вас, мистер Уайлд.
      – И я вас благодарю.
      “Черт побери, это не разговор, а какая-то патока!» – подумали они одновременно.
      – Полагаю, что для вас в самом деле будет лучше ос-таться дома, мистер Уайлд, – тем не менее продолжила Одри. – Ведь ваша рука, очевидно, все еще продолжает беспокоить вас.
      – Да, это так, мэм, – охотно ухватился за подходящий предлог Чарли. – Благодарю вас, мэм.
      Потом Чарли долго махал рукой вслед коляске и в глубине души очень сожалел, что не находится внутри ее, под брезентовым пологом, рядом с мисс Адриенной. Затем немного посмотрел в голубое небо, запрокинув голову и прищурив глаза. Наконец вздохнул и приготовился к работе. Пора искать рубины – иного ему просто не дано.
      Парни верят ему, парни ждут, что он в очередной раз поможет им удержаться на плаву. Вперед!
      Интересно, а если бы им удалось разбогатеть – по-настоящему разбогатеть, – смогли бы они тогда обойтись друг без друга? Нет, вряд ли. Конечно, каждый из музыкантов был талантлив. Но, к сожалению, только Чарли, помимо таланта, обладал еще и мозгами, и на эти мозги надеялся весь оркестр.
      Правда, и Чарли не был прирожденным преступником, как и все они. Таланта к разбою у него не было, и поэтому из них получилась такая убогая банда грабителей – наверняка самая убогая во всей Америке. Настолько же убогая, насколько великолепным был их оркестр, когда они занимались своим настоящим делом.
      Чарли вспомнил недавнее прошлое и недовольно хмыкнул. История их преступления была короткой: два ограбления. И, считай, оба неудавшиеся. М-да…
      Он пошел в дом, искренне надеясь на то, что шериф Смолл этим утром тоже находится в церкви, среди богобоязненных прихожан.
 
      Чарли постоял на веранде минут пять, размышляя о том, куда бы он спрятал свои драгоценности, будь он на месте мисс Одри и мисс Айви. Наконец ему припомнилась его собственная тетка, Маргарет Уайлд. Так вот, тетушка Мэгги хранила свои скромные сбережения в сахарнице.
      Чарли вздохнул и решил начать с кухни. Он поднял го-лову и отправился туда, негромко напевая себе под нос Итальянское каприччио великого Баха.
      Быть может, гениальная музыка поможет в его поисках.

9

      Чарли взобрался на стул, чтобы поглубже залезть на полку, уставленную банками, и в эту минуту обнаружил, что шериф Смолл решил в это воскресенье пропустить церковную службу.
      – Ага! Теперь-то ты в моих руках, мошенник! Знакомый голос. Знакомое начало. Знакомая песня. Чарли только покачал головой. Затем медленно повернулся и сказал, хмуря брови:
      – Я вижу, вы все продолжаете следить за мною, шериф. Пожалуй, если так пойдет, вы скоро сделаете меня заикой.
      – И не только заикой, бандит паршивый.
      С высоты длинное тело шерифа смотрелось особенно странно, и Чарли не торопился слезать на пол. Нужно ли при этом говорить, что “кольт” Фермина Смолла был направлен прямиком в живот Чарли? Очевидно, такие подробности излишни, поскольку они подразумеваются сами собой.
      – Что вам нужно на этот раз, Смолл?
      – Не так уж и много. Я хочу, чтобы ты слез со стула и отправился вместе со мной в одно тихое местечко.
      – Это еще зачем?
      – Не твое дело, ублюдок.
      Чарли решил, что ему, пожалуй, и впрямь пора спуститься на землю со своей вершины, и он спрыгнул на пол, сказав при этом:
      – По-моему, я имею право узнать, за что меня арестовали. Разве не так, шериф?
      – Ты прекрасно знаешь, за что я тебя хочу арестовать, Уайлд.
      – За то, что я хотел насыпать сахара в сахарницу? – наивно спросил Чарли, указывая на банку с сахаром, которую держал в руке.
      Фермин покосился на пустую сахарницу, стоявшую на столе, на банку сахара в руке Чарли, и стало видно, что его начинают обуревать сомнения.
      – Ха! – сказал наконец шериф, и тон его был таким зловещим, что у Чарли пропала последняя надежда спастись. Нет, этот длинный Смолл все-таки добьет его – а уж когда и как, это, как говорится, дело техники.
      – Я не верю ни одному твоему слову, Уайлд, – прищурился шериф. – Не верю твоей сказочке про сахарницу.
      – Да? А почему?
      – Потому что ты мошенник, вот почему. И вор.
      – И что же я хотел украсть? – спросил Чарли, пытаясь скрыть смущение. Уж слишком близко к цели подобрался шериф Смолл.
      – Неважно, что. Важно, что пытался. – И Фермин взмахнул рукой с зажатым в ней пистолетом. Черт! Это уже становится опасно! Однако на этот раз шериф не выстрелил, лишь спросил, подумав немного: – Где второй?
      – Что – второй?
      – Ну, второй мошенник. Твой дружок.
      Надо было слышать, с каким выражением было сказано это слово – “дружок”! Это надо же, столько яда вложить в одно-единственное слово!
      – Вы имеете в виду Лестера Фрогга? – переспросил Чарли. – Нашего баритониста? Вы спрашиваете о Лестере Фрогге, с которым я прошел плечом к плечу всю войну? Вы говорите о человеке, с которым мы дружим вот уже добрых полтора десятка лет? Так это вы о нем, шериф?
      – Не заговаривай мне зубы, Уайлд, – мрачно ответил Фермин Смолл. – Ты прекрасно знаешь, кого я имел в виду.
      Чарли презрительно фыркнул и торжественно заявил:
      – Он поехал в церковь вместе с мисс Одри и мисс Айви.
      – В церковь? – На сей раз даже шериф Смолл не смог скрыть своего удивления.
      Чарли же сделал вид, что речь идет о чем-то совершенно обычном, и спокойно повторил:
      – Да, шериф. В церковь.
      Фермин сдвинул брови и подозрительно взглянул на него.
      – А ты почему не поехал с ними, Уайлд? – наконец спросил он. – Решил остаться и без помех пошуровать в доме?
      – Чего ради? Ради банки с сахаром? – возмутился Чарли. – Хорошенькое дело! Я остался дома только потому, что разбередил больную руку, когда удерживал мисс Адриенну. Помните, она все порывалась убить вас, шериф? Я, можно сказать, спас вам вчера жизнь. И, похоже, напрасно, совершенно напрасно.
      Фермину Смоллу нечего было возразить, и Чарли бросился развивать наступление:
      – Знаете что, шериф, если уж вы решили арестовать меня, то валяйте. Надевайте мне железные браслеты и ведите в город. А там и объявите всем, что арестовали меня за то, что я хотел наполнить сахарницу.
      И Чарли снова продемонстрировал шерифу банку с сахаром.
      – Сахар тут ни при чем, Уайлд, – растерянно сказал Смолл, – дело тут в другом…
      Тут Фермин поднял глаза, побледнел и прошептал:
      – Угодники святые…
      В дом Хьюлеттов Фермин вошел с парадного входа и теперь стоял лицом к задней двери, выходящей во двор, а Чарли, соответственно, находился лицом к двери парадной.
      По испуганному возгласу шерифа Чарли догадался, что кто-то вошел в заднюю дверь, но кто именно, он видеть не мог, однако догадался, чьепоявление может вызвать такуюреакцию Смолла, и уверенно крикнул, поворачивая голову:
      – Мисс Адриенна! Это вы?
      – Ложись! – прогремел в этот миг голос шерифа, и Чарли не раздумывая растянулся на полу лицом вниз.
      – О, черт, – прошипел он, потирая раненую руку. На сей раз он умудрился задеть ею об угол кухонного стола.
      Затем грянул выстрел, и Чарли невольно втянул голову в плечи, не сомневаясь в том, что на этот-то раз ему уж точно не выйти сухим из воды. Однако прошла секунда, другая, а Чарли все еще чувствовал себя живым. Только раненая рука начинала ныть все сильнее. Проклятие! Так ему никогда не вылечиться!
      Чарли приоткрыл глаза и тут же распахнул их во всю ширь. Прямо перед ним виднелась ножка стула, и к этой ножке был пришпилен “кольт” Фермина Смолла. Именно пришпилен остроконечной стрелой, прошедшей точне-хонько сквозь дужку курка. “Кольт” тихонько покачивался, безобидно посверкивая хромированными боками в ярких лучах утреннего солнца. Подрагивала и пригвоздившая его стрела, плавно покачивая в воздухе своим оперением.
      Не одно, так другое! Чарли захотелось закрыть голову руками и завыть от тоски. Стрела – это значит индейцы, а индейцы – это значит жди самого худшего. А что может быть самым худшим? Самое худшее – поднять сейчас голову и обнаружить на пороге кухни тело Одри со снятым скальпом.
      И все же Чарли собрался с духом, приподнял голову и повернул ее к задней двери.
      Одри там, слава богу, не было.
      Индеец – был.
      До сих пор Чарли не доводилось еще видеть краснокожих, но, взглянув на незнакомца, Чарли сразу же понял, что перед ним – самый настоящий, стопроцентный индеец. Обнаженный по пояс, в кожаных штанах с бахромой и с новой стрелой, вложенной в тетиву лука. Сначала Чарли испугался, но тут же успокоился, обнаружив, что стрела эта предназначена не ему, а Фермину Смоллу.
      Однако Чарли не представлял, как ему самому следует вести себя в такой ситуации. Он немного подумал и наконец решил начать с вежливого вопроса.
      – Можно мне встать? – негромко спросил он. Индеец бросил на Чарли короткий взгляд и так же коротко ответил:
      – Можно.
      Голос у него оказался мягким, каким-то матовым, под стать обнаженной коже, отливавшей на солнце, словно полированное красное дерево.
      – Не стреляй! Не стреляй в меня! – раздался испуганный возглас Фермина Смолла.
      Чарли поднялся на ноги и осмотрелся. Шериф распластался на полу, словно длинный побег ядовитого плюща. Чарли удовлетворенно хмыкнул. Пусть это оказалась и не мисс Одри, но и индеец, надо полагать, был на его стороне, а не на стороне Фермина Смолла.
      – Мое имя – Чарли Уайлд, сэр, – сказал Чарли, обращаясь к краснокожему. – Мы с моим другом Лестером гостим здесь у мисс Айви и мисс Адриенны. А шериф решил, что мы – преступники.
      – Мисс Одри не любит Фермина Смолла, – заявил индеец таким тоном, словно пребывание шерифа на кухне Хьюлеттов оскорбляет его в самых лучших чувствах.
      Уголки губ Чарли дрогнули в улыбке, но он на всякий случай решил уточнить детали:
      – Да-да. Вы совершенно правы, сэр. Она мне не раз говорила то же самое.
      С пола донеслось недовольное сопение.
      – С вами все в порядке?
      До Чарли не сразу дошло, что индеец проявляет заботу о его здоровье, но когда дошло, он ответил:
      – Э-э… Да. Полагаю, что все в порядке. Если не считать того, что шериф постоянно следит за мной и не дает прохода, со мной все в порядке.
      – Мисс Одри ухаживает за вами?
      – Да, сэр. Она лечит мою раненую руку, а мы с моим другом немного помогаем ей и мисс Айви по хозяйству. Вообще-то мы музыканты.
      Индеец недоуменно посмотрел на него, и Чарли решил пояснить:
      – Мы с Лестером играем в оркестре. На трубах. Я на одной, он на другой.
      – Мошенники, – глухо донеслось снизу.
      – Проваливай!
      Чарли не сразу понял, что эта команда относится не к нему, а к Фермину Смоллу.
      – Отличная идея, – поддержал он и добавил, обращаясь непосредственно к Фермину: – Почему бы вам и в самом деле не уйти отсюда, шериф? Приходите, когда дома будут хозяйки. Я не вправе принимать непрошеных гостей без их ведома. Это просто неприлично.
      Фермин Смолл приподнял голову и окинул Чарли злобным взглядом.
      – Проваливай, – повторил индеец и пнул Фермина в бок ногой, обутой в мокасины из оленьей кожи.
      – М-могу я забрать свой пистолет? – убитым голосом спросил шериф.
      – Нет! – отрезал краснокожий. Фермин так и не рискнул подняться на ноги. Он ужом прополз к двери и, только оказавшись за нею, позволил себе выпрямиться во весь рост. Затем он покачал головой и сокрушенно заметил:
      – Два пистолета за два дня – это, пожалуй, слишком. С этими словами он поспешил прочь, вскочил на свою лошадь, привязанную возле дома, и бешено погнал ее в пустыню.
      После бегства Фермина Чарли остался на кухне с глазу на глаз с вооруженным индейцем и, честно говоря, не представлял себе, о чем говорить и как вести себя с таким гостем.
      – Я собирался выпить чаю, сэр, – наконец начал он. – Не хотите ли присоединиться?
      Индеец закинул за плечо свой лук и коротко кивнул:
      – Можно. С сахаром.
      Чарли занялся приготовлением чая, и они понемногу разговорились. Оказалось, что у индейца красивое имя – Солнечный Глаз. Неожиданная догадка промелькнула в голове Чарли, и он спросил:
      – Скажите, это вы научили мисс Одри стрелять из лука?
      – Нет, – коротко ответил Солнечный Глаз. Тогда Чарли задал свой вопрос несколько иначе.
      – Но это вы учили ее стрелять?
      – Да, – так же коротко кивнул краснокожий.
      – Она оказалась плохой ученицей, да?
      – Да, – ответил Солнечный Глаз и уселся на корточки, сложив на коленях руки с длинными тонкими пальцами.
      – Так ничему и не научилась?
      – Нет. Одни задники на уме.
      – Задники?
      – Задники.
      И тут Чарли все понял, выстроив в уме простую цепочку: рыцари – всадники —…задники.
      – А, всадники, – сказал он.
      – Да. Задники, – кивнул Солнечный Глаз.
 
      Одри на обратном пути откровенно загрустила. Она чувствовала себя совершенно лишней. Лестер правил лошадьми, Айви сидела рядом с ним на козлах, прижавшись к его боку. Одним словом, каждый был занят своим делом, и только Одри некуда было себя деть. И прислониться не к кому. А ведь как хорошо сказал сегодня преподобный Топпинг: “Человек не должен быть одинок. У него всегда должен быть кто-то, к кому он мог бы прислониться”.
      “Неплохо было бы и Чарли послушать сегодняшнюю проповедь”, – подумала Одри. Преподобный был сегодня в ударе. Даже проповедь его не показалась слишком долгой и нудной.
      Хорошо бы в следующее воскресенье поехать в церковь вместе с Чарли. И совсем хорошо было бы, если бы преподобный Топпинг в следующий раз выбрал для проповеди подходящую тему. Например, такую: “Добродетельная жена – лучшее украшение для мужа и утешение для него во все дни жизни”.
      Одри вздохнула и решила сегодня же поискать подходящее место в Библии. В это время Лестер натянул вожжи, нахмурился и сказал:
      – Шериф.
      Он наклонил голову и принялся что-то рассматривать на земле. Одри высунулась из коляски.
      – О боже! – воскликнула она, рассмотрев предмет, валявшийся в пыли. – Боюсь, что это он возвращался за своим пистолетом.
      И снова принялась рассматривать помятую шляпу Фермина Смолла, покрытую слоем придорожной пыли. Одри решила, что Лестер сейчас остановит лошадей и поднимет шляпу, но он и не подумал останавливаться.
      “И правильно, – подумала Одри. – Если этот идиот сам потерял свою шляпу, пусть сам же ее и ищет”.
      – Думаешь, он все еще у нас на ферме, Одри?! – зычно крикнула Айви.
      – Не знаю, тетушка, – прокричала в ответ Одри. – Хочу надеяться, что нет!
      – Я тоже хочу на это надеяться, – ответила Айви, и руки ее сжались в кулаки. Она наверняка подумала о швабре.
      Когда они въехали во двор и Лестер придержал лошадей возле крыльца, обнаружилось, что входная дверь распахнута настежь.
      – О боже! Неужели он арестовал Чарли, пока нас не было рядом?! – испуганно воскликнула Одри. – А что, если… Что, если он убил его?
      Лестер тихо охнул.
      – Сходи лучше да посмотри, – посоветовала Айви. Одри соскочила на землю и поспешила в дом.
      – Добавляем два цента, – сказал Солнечный Глаз.
      – Принимаю и ставлю еще один, – ответил Чарли.
      – И еще два сверху, – немедленно отреагировал индеец.
      Чарли задумчиво посмотрел на него и покачал головой. До чего же непроницаемое лицо у этого краснокожего. Пойди догадайся, блефует он или нет!
      – Много, – сказал Чарли. – Не хочу рисковать. Пас. Он кинул свои карты на стол, а Солнечный Глаз с довольной улыбкой принялся сгребать свой выигрыш.
      К тому моменту, когда на кухне появилась Одри, он успел обчистить карманы Чарли почти до последней монетки. И это при том, что ставили они по центу!
      – Солнечный! – радостно взвизгнула Одри. Картежники подпрыгнули от неожиданности и поспешили убрать с глаз долой свои карты.
      Чарли невольно заткнул уши пальцами, спасаясь от голоса Одри, громкого, как иерихонская труба, резко двинул при этом раненой рукой и негромко чертыхнулся от боли. Затем он нежно обнял раненую руку второй, здоровой, стер с лица гримасу боли и попытался изобразить вместо нее радужную улыбку.
      Рука продолжала гореть, словно в огне.
      – День добрый, мисс Адриенна, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.
      – Мисс Одри, – улыбнулся Солнечный Глаз.
      Одри остановилась в дверном проеме, сложив руки под своей высокой грудью, бурно вздымавшейся от быстрого бега и от волнения. Ее шляпка съехала назад и болталась сейчас за плечами, то ли словно огромная бабочка, то ли словно сложенные крылья ангела.
      – До чего же я рада видеть тебя, Солнечный! – воскликнула Одри уже обычным, не рассчитанным на глухие уши Айви голосом. – Мы нашли на дороге шляпу Фермина Смолла и испугались. Решили, что он пришел сюда. Боялись, как бы он не подстрелил Чарли. Я чуть не умерла от страха.
      Чарли был поражен, заметив две влажные дорожки, протянувшиеся по щекам Одри от уголков глаз. Она и в самом деле плакала. Плакала от страха за него!
      Прекрасные серые глаза Одри понемногу меняли свое выражение. Страх уходил из них, сменяясь радостью.
      “Ведь она бы страшно расстроилась, если б Фермин на самом деле подстрелил меня”, – подумал Чарли, чувствуя себя при этом последним мерзавцем. Он подошел к Одри, успокаивающим жестом обнял девушку за плечи своей здоровой рукой и повел ее к столу. Подвинул ей стул и осторожно помог усесться.
      – Выпьете с нами чашечку чая, мисс Адриенна? – спросил он. – Это поможет вам успокоить нервы.
      – Я прогнал Фермина Смолла прочь, мисс Одри, – сказал Солнечный Глаз, в свою очередь желая успокоить ее.
      Чарли улыбнулся индейцу. Один черт, индеец он или нет, все равно Солнечный Глаз – отличный парень! А уж как он в покер играет – просто слов нет!
      Одри еще разок всхлипнула и притихла. Внимательно посмотрела в лицо Солнечного и спросила:
      – Так, значит, он все-таки был здесь?
      – Был, – коротко ответил Чарли.
      – Принес новое стекло взамен разбитого?
      – Боюсь, что нет.
      – А пистолетом своим он опять размахивал?
      – Увы, мэм.
      На глазах Одри снова появились слезы.
      – Значит, он снова приходил, чтобы шпионить за вами, Чарли? – спросила она и тут же поправилась: – Мистер Уайлд, я хотела сказать.
      – Боюсь, что у него что-то в голове заклинило, мисс Адриенна. Слава богу, ваш друг Солнечный Глаз появился вовремя… – Чарли немного помедлил и закончил: – Может быть, нам с Лестером и в самом деле лучше перебраться отсюда в другое место? Ведь пока шериф считает нас преступниками, он житья не даст ни вам, ни нам. Зачем вам с тетушкой лишняя головная боль?
      Одри даже подскочила на стуле. Глаза ее мгновенно высохли, и в них вспыхнул огонь. Она медленно поднялась на ноги – с пылающими от гнева щеками, с грозным взглядом – маленькая разъяренная фурия.
      – Вы никудаотсюда не уедете, мистер Чарли Уайлд, – отчеканила она. – Вы с мистером Фроггом останетесь здесь и будете по-прежнему помогать нам с тетушкой Айви вести хозяйство. Во-первых, вам все равно негде будет остановиться сейчас в городе. Во-вторых, я не позволю этому идиоту, Фермину Смоллу, вмешиваться в мою жизнь.
      Чарли был тронут порывом Одри, тем более что и сам больше всего на свете желал остаться здесь и никуда не уезжать.
      Ко всему прочему примешивалась неприятная мысль о рубинах, которые он сможет найти и украсть только в том случае, если останется в этом доме. Проклятие! До чего же ему не хотелось их находить! Но он будет вынужден их искать, у него нет выбора. Какие же шутки придумывает иногда судьба, как странно запутывает она все в нашей жизни!
      – Э-э… Благодарю вас, мэм. Надеюсь, шериф не будет впредь слишком обременять вас своим вниманием, – ответил Чарли.
      Одри сердитым жестом вернула на место свою шляпку и принялась заново завязывать ленты, и до того красиво это у нее получалось, что Чарли не мог оторвать от нее восхищенных глаз.
      – Если этот кретин посмеет еще хоть раз сунуть на наш двор свою идиотскую длинную рожу, я расколочу о его голову все стаканы, что есть в доме, – начала Одри и продолжила, распаляясь от собственных слов: – Да я… Я… Я пристрелю его! Собственными руками!
      Она говорила это так убежденно, что не оставалось сомнений: она в самом деле может пристрелить длинного Фермина.
      Солнечный Глаз, воспринимавший все очень серьезно, улыбнулся и сказал:
      – Если захотите пристрелить Смолла, можете взять один из его пистолетов, – и он широким жестом указал на два “кольта”, лежавших на краю стола.
      – Один из… Он оставил еще один пистолет?
      – Ну-у… Не то чтобы самоставил… – Чарли с улыбкой посмотрел на индейца. Тот стоял молча, но по лицу его было заметно, что он очень гордится собой. – И еще, к сожалению, должен заметить, что в вашем доме стараниями шерифа появилась еще одна дыра, мэм, – продолжил Чарли. Он подошел к буфету и показал пальцем на отверстие от пули, вокруг которого по дереву разбежалась паутинка трещин.
      – Ах, м-мерзавец, – с чувством сказала Одри.
      – Эту дырку я заделаю, не волнуйтесь, мисс Адриенна, – успокоил ее Чарли. – Ведь я же плотник.
      – Да, да, я помню. Вы говорили об этом, – и Одри, отбросив гнев, одарила Чарли нежной улыбкой.
      Какое-то время все трое стояли молча, глядя друг на друга, пока не раскрылась дверь и не вошла Айви.
      – Что случилось? – спросила она.
      Чарли негромко вздохнул, наблюдая, как волшебное, нежное сияние гаснет в глазах Одри и они начинают обретать свое обычное выражение.
      – Этот идиот Фермин Смолл опять шпионил за Чарли, – сказала Одри. – И опять стрелял в него, паршивый койот. По счастью, появился Солнечный и выручил Чарли из беды.
      – Спасибо, Солнечный! – пророкотала Айви.
      Солнечный Глаз кивнул головой с достоинством короля. Чарли заметил, что громовой голос Айви совсем не пугает индейца. Впрочем, Чарли и прежде много слышал о стойкости краснокожих, так что это только подтверждало истину. За спиной Айви мелькнуло лицо Лестера. Он вопросительно поднял брови, и Чарли понял, что его друг тоже сгорает от желания узнать, что же здесь произошло.
      – В доме снова побывал шериф, Лестер, – сказал Чарли. – Я хотел наполнить сахарницу, а он вцепился в меня.
      Лестер нахмурился. Айви оглянулась, протянула руку и втащила его внутрь, в кухню.
      – Лестер, дорогой, – громко принялась объяснять Айви. – Это старый друг Одри по имени Солнечный Глаз. Он ее научил многим премудростям жизни в пустыне. А сейчас приехал, чтобы взять еще несколько банок моего абрикосового варенья.
      Лестер окинул индейца равнодушным взглядом. Солнечный ответил ему точно таким же взглядом, и Чарли вдруг поймал себя на мысли о том, что эти двое молчунов удивительно похожи друг на друга. Правда, один из них белый, второй…
      Да не все ли равно, черт побери? Недаром же сказано, что все люди – братья!
      – Так ты приехал за вареньем? – спросил Чарли.
      – Хорошая штука, – кивнул Солнечный.
      – Надо думать, – откликнулся Чарли, провожая взглядом Одри, направившуюся в примыкающую к кухне кладовку.
      Кладовка! Вот где еще нужно будет поискать эти проклятые рубины! Сколько полок, и все забиты банками. И в любой банке, на дне, могут оказаться камешки.
      Банок в кладовке Хьюлеттов было и в самом деле множество, на любой вкус – и с вареньем, и с огурцами, и с желе, и еще бог знает с чем. Чарли негромко вздохнул, прикинув, сколько же времени ему потребуется, чтобы покопаться в каждой из них.
      Одри очень скоро вынырнула из кладовки – на сей раз с четырьмя большими банками варенья в руках.
      – Столько хватит, Солнечный?
      Индеец внимательно посмотрел на банки, что-то прикинул в уме и ответил:
      – Хватит. Сейчас отдам пустые банки. Я их привез. А на обмен сегодня будут шкурки.
      – Шкурки? – оживилась Одри. – Чьи?
      – Кролик.
      – Отлично. А они хорошие?
      Солнечный не счел нужным отвечать на такой глупый вопрос. Он просто вышел за дверь и тут же вернулся со шкурками и пустыми банками.
      – Меняете варенье на шкурки? – заинтересованно спросил Чарли, обращаясь к Одри.
      Ну и порядки у них здесь, в Нью-Мехико! Абрикосовое варенье против битых кроликов.
      – Не всегда, – ответила Одри. – В прошлый раз это была антилопа. Мы потом перепродали ее в магазин мистера Фиппса. А еще был случай, когда я меняла варенье на…
      Она резко оборвала фразу и густо покраснела.