Гувернантки (№6) - Темное прошлое

Она умолкла. Уильям едва сдержал вздох облегчения.

— Планы звучат просто потрясающе. С нетерпением буду ждать их воплощения.

Уильям вдруг подумал о том, что, если Тереза станет его женой, таких приемов и таких приготовлений его ожидает впереди великое множество. И мысль эта не прибавила ему оптимизма.

— Позаботься о том, чтобы было множество уединенных местечек, где гости смогут поговорить о делах и о развлечениях.

— Да. Конечно. Впрочем, развлечений этот праздник сулит не так уж много. Видишь ли, Уильям, мужчин среди гостей гораздо больше, чем женщин, — она забарабанила по столу остро отточенными ноготками. — Намного, намного больше.

— Да, я знаю. — Не его вина, что в министерстве внутренних дел и министерстве обороны служили мужчины. Только мужчины помогут ему расставить ловушку на таких ловких и отчаянных шпионов, как лорд и леди Фезерстоунбо. А мужчины, посвятившие себя карьере, очень часто не успевали жениться. — Но я просто не знаком с таким количеством женщин. Единственное, что я мог сделать, это пригласить всех соседей с дочерьми.

— Вот почему тебе надо было подождать моего приезда, прежде чем рассылать приглашения, — вновь укорила его Тереза. — Но что сделано, то сделано. Те несколько одиноких леди, которых ты пригласил, будут, безусловно, счастливы стать объектом внимания такого количества неженатых мужчин.

Как странно. Тереза вроде бы симпатизировала ему, ей нравился его дом, его земли. И все же она казалась в Сильвермере совершенно не на своем месте. Она переливалась, подобно бриллианту, все время демонстрируя разные грани. Но Уильям никак не мог понять, какая же Тереза настоящая. Интересно, какие еще тайны таятся за безукоризненными манерами и внешностью этой женщины?

А впрочем, почему это должно его волновать? Тереза по-прежнему соответствует практически всем пунктам его списка. Она — женщина его класса, она грациозна, отлично одевается, она превосходная хозяйка, и она сможет вывезти в свет его дочерей. Зачем же тратить время, пытаясь понять ее истинную сущность? Ни один мужчина все равно не способен до конца понять женщину. Но с тех пор, как Уильям узнал Саманту, он ловил себя иногда на нелепой мысли, что прекрасно понимает ее. А ведь у них не было практически ничего общего.

Надо как можно скорее выбросить из головы все эти нелепые мысли. Подозвав лакея, он спросил Терезу:

— Ты уже завтракала?

— Да, но ты можешь приказать накрыть тебе здесь. — Она окинула его внимательным взглядом. — Никогда не думала, что ты такой лежебока. Провел ночь вне дома?

Что ж, леди Маршан еще в день приезда выдала ему индульгенцию на ночные отлучки, поэтому он посчитал возможным признаться:

— Я уехал около одиннадцати.

— После одиннадцати, хм? — снова взяв перо, Тереза погрузила его в чернильницу, затем вдруг отбросила прочь. Перо приземлилось на один из листов, оставив на нем кляксу, но графиня Маршан не обратила на это никакого внимания. — Я должна поговорить с тобой, Уильям!

— Разумеется, дорогая. В чем дело?

Расправив свои хрупкие плечи, Тереза сказала:

— Я знаю, как ценят военные конфиденциальность, и понимаю, что нарушу ее, заговорив, но речь идет о твоих детях.

— В чем дело? — насторожился Уильям.

— Прошлой ночью мне не спалось. И я слышала голоса в коридоре. Выглянув за дверь, я увидела мисс Прендрегаст. Твоя гувернантка разговаривала с мужчиной.

Уильям провел много лет в армии, ему приходилось вести переговоры с недоверчивыми туземными вождями, иметь дело с высокомерными и чопорными офицерами. И он неплохо научился скрывать свои мысли. Никогда еще это умение не было так кстати, как в эту минуту. Тереза видела, как Саманта говорила с мужчиной? С ним? Или же графиня Маршан видела, что произошло потом? Как он целовался с собственной гувернанткой?

Но если бы Тереза стала свидетельницей их поцелуя, она наверняка сказала бы об этом прямо. Какой смысл скрывать, если уж Тереза затеяла разговор.

Уильям ни за что не позволит этому повториться, каким бы наслаждением ни было для него целовать Саманту. Он уважал мисс Прендрегаст. Возможно, она была чересчур прямой и дерзкой, но эта девушка была по-настоящему предана его детям. Она заслужила награду за то, что не постеснялась отчитать его за пренебрежение делами Агнес.

— Этим мужчиной был я, Тереза, — признался он. — Агнес приболела и решила перебраться в спальню мисс Прендрегаст. Это рассердило меня, и мы немного повздорили.

И больше того. Но если Тереза знала, что было дальше, она только что ясно дала понять, что не намерена его осуждать.

— О боже! Так, значит, мисс Прендрегаст не может быть предоставлена самой себе даже по вечерам?

Тереза удивила его. Уильям был уверен, что она заговорит об аморальном поведении гувернантки. А вместо этого леди Маршан сокрушалась по поводу неудобств положения Саманты.

— В моем доме действует незыблемое правило: дети должны быть в кровати в девять часов.

— Наверное, мисс Прендрегаст так очаровала девочек, что они считают возможным вторгаться к ней в спальню в любое время.

— Да, — на это Уильяму нечего было возразить.

— Бедная мисс Прендрегаст, — Тереза покачала головой и вздохнула. — Всякий раз, когда кому-нибудь из детей захочется чем-то с ней поделиться, они будут врываться к ней в спальню. Ты не боишься потерять ее, Уильям? Ты говорил, она из Академии гувернанток? Я слышала, что на выпускниц этого заведения большой спрос. Ей не обязательно оставаться в доме, где ни секунды не дают побыть одной.

Уильям нахмурился. К чему это клонит Тереза?

— К сожалению, мисс Прендрегаст настолько общительна, что не послушает меня, если я скажу, чтобы она запретила девочкам себя беспокоить.

— У нее безукоризненные манеры и речь. Она красивая женщина. Поистине очаровательная женщина. — Тереза задумчива потерла щеку. — Может, лучше было бы просто поселить ее в отдельном коттедже, чтобы обеспечить ей покой хотя бы по ночам.

— Нет! — не успев остановиться, выпалил Уильям.

— Но почему же нет?

Потому что он хотел спать с Самантой под одной крышей.

Взяв в ладони обе руки Уильяма, Тереза заглянула ему в глаза.

— Я знаю, тебе гораздо удобнее, чтобы мисс Прендрегаст была под рукой на случай, если одна из девочек захворает, но, дорогой, ты должен подумать и о бедной девушке. Мисс Прендрегаст и без того такая худая. А если она не сможет спать спокойно, то скоро станет походить на тень. Я опасаюсь за здоровье бедняжки.

— Тебе кажется, что она больна? — встревожился Уильям.

— Нет, уверена, что нет. У нее вполне крепкий вид, когда она марширует во главе твоих дочек в музыкальную комнату. И ест она за обедом неправдоподобное количество пищи, так что невольно задумываешься, уж не солитер ли поселился у нее внутри. В общем, тебе не стоит беспокоиться о ее здоровье. Но подумай о ее покое, и, я уверена, ты примешь правильное решение.

Уильяму не хотелось признавать этого, но Тереза была права. А его первая реакция была абсолютно неразумной.

К тому же по ночам Саманта будет подальше от него, и, может быть, он перестанет все время думать о ней. Он просто обязан перестать, ведь он намерен ухаживать за Терезой. Мысли о Саманте отвлекали его. Наверное, легче будет не думать о ней, если видеть ее как можно меньше. И тогда он сможет преодолеть это нелепое влечение к гувернантке. Он слышал, что один из его знакомых в прошлом году влюбился так сильно, что пренебрег условностями и женился на собственной экономке. Но Уильям не собирался терять голову из-за женщины. Особенно из-за такой женщины, которую он никогда не сможет ввести в свой круг.

— Спасибо тебе, Тереза, — сказал он. — Мисс Прендрегаст завтра же переедет в отдельный коттедж.

— Думаю, так будет лучше, — улыбнулась Тереза, не проявляя больше ни малейшего интереса к делу, которое решилось в ее пользу.

Встав из-за стола, Уильям поклонился и направился прочь, но вдруг остановился и обернулся к Терезе.

— Мне пришла в голову одна мысль. Ты ведь сама сказала, что у мисс Прендрегаст отличные манеры.

— Да, — Тереза настороженно посмотрела на Уильяма.

— Значит, она может быть одной из женщин, которых нам так не хватает на приеме. — О, каким тяжелым испытанием будет смотреть на Саманту, улыбающуюся его холостым друзьям. — Как хорошо, что я вспомнил об этом.

— Да уж, — пробормотала Тереза.

15.

— Эй!

Агнес подняла голову от подушки и уставилась в темноту.

— Вивьен?

— Да, это я. Пусти меня к себе.

Агнес подняла одеяло, и Вивьен забралась внутрь.

— Чего тебе? — Ей не очень хотелось лежать рядом с Вивьен. У Агнес все еще продолжала идти кровь, и иногда ей хотелось плакать, особенно когда она вспоминала, как отец обнимал их всех сегодня в классной. Это напомнило ей те времена, когда еще жива была мама. Если не считать взглядов, которые бросал их отец на мисс Прендрегаст. Агнес передергивало от этих взглядов.

— Я знаю кое-что, чего ты не знаешь, — поддразнила ее Вивьен.

Агнес напряглась. Неужели Вивьен угадала, что происходит с ее телом?

— Папе нравится мисс Прендрегаст.

Агнес с облегчением вздохнула. Ей вовсе не хотелось просвещать Вивьен по поводу месячных кровотечений. Достаточно того, что с ней происходит весь этот ужас. Еще и говорить об этом было бы слишком.

— Как ты узнала?

Вивьен спряталась с головой под одеяло. Агнес последовала ее примеру. Они всегда делали так, желая поделиться секретами.

— Вчера ночью, когда все спали, я вышла в уборную, и угадай, что я увидела?

— Что?

— Папа целовал мисс Прендрегаст.

— Нет!

Этого просто не могло быть — мисс Прендрегаст была в постели рядом с Агнес.

— Да! Говорю же тебе, я видела своими глазами!

Конечно, Агнес спала. Она проспала до самого рассвета, когда мисс Прендрегаст разбудила ее и попросила перебраться в свою спальню.

— Он целовал ее, как… как… я даже не знаю как, — Вивьен не удавалось подобрать нужные слова.

— Как если бы она нравилась ему? — пришла ей на помощь Агнес.

— Да! А мисс Прендрегаст была в одной ночной рубашке! — Вивьен была явно шокирована увиденным. — Что нам теперь делать?

Именно так они всегда составляли заговоры против гувернанток. Лежа в постели и укрывшись с головой одеялом. Но сейчас все было по-другому. И, пожалуй, гораздо интереснее.

— Ты хочешь сказать… как нам заставить мисс Прендрегаст уехать? — неуверенно произнесла Агнес.

— Да нет же, дурочка, — как заставить папу жениться на ней!

Агнес облегченно вздохнула.

— И тогда мы снова станем семьей.

— Именно этого я и хочу!

— И я тоже.

Сестры смолкли, услышав приближающиеся шаги. В щель между матрацем и одеялом они увидели свет свечи и выглянули наружу.

Перед ними с сердитым видом стояла экономка в ночной рубашке и чепце.

— Хватит шептаться, юные леди. Немедленно отправляйтесь спать, мисс Вивьен! Завтра тяжелый день, а я буду усталой и некрасивой, если не посплю, сколько мне положено.

Обе девочки захихикали, но ни одна не произнесла вслух, что вряд ли сон поможет миссис Шелбурн стать красавицей. Экономка была доброй женщиной. Но ей очень не нравилось спать в одной комнате с девочками.

— Хорошо, мэм, — Вивьен послушно выбралась из кровати Агнес. — А что будет завтра?

— Ну, осталось ведь всего два дня до нашего праздника. — Мисс Шелбурн отвела Вивьен к ее постели и вернулась, чтобы поправить одеяло Агнес и погладить ее по голове. — Все в порядке, дорогая?

Она, наверное, интересовалась, не требовалась ли Агнес какая-то помощь в связи с ее новым состоянием.

Мисс Прендрегаст оказалась права. Все женщины были очень милы с ней и относились с пониманием, и сейчас Агнес вовсе не смутилась вопроса миссис Шелбурн. Она лишь покачала в ответ головой и закрыла глаза. И стала думать, как же им заставить папу жениться на мисс Прендрегаст.

Никто не знал, зачем их собрали. Во всяком случае, Саманта не имела ни малейшего понятия. Слуги встали вдоль стен холла, девочки — прямо перед ними, по росту. Саманта держала за руку Кайлу, и все смотрели на полковника Грегори.

Он стоял посреди зала в новом синем сюртуке и осматривал стоявших перед ним домашних своими ясными синими глазами, при взгляде которых дрожь пробегала по спине Саманты.

— Я пригласил вас сюда по двум причинам, — объявил полковник. — Завтра приезжают гости. И я хочу сказать каждому: если вы увидите что-то такое, что заставит вас остановиться, немедленно сообщайте об этом мне.

Саманте приходилось бывать на званых приемах, и она прекрасно понимала, что имеет в виду полковник: скучающие светские львы способны вытворять самые неподобающие вещи просто так, от безделья.

Дворецкий наверняка также был искушен в подобных вопросах. Но все же он счел нужным сказать:

— Не могли бы вы, сэр, для новых слуг пояснить, что вы имеете в виду?

— Мне вряд ли понравится, если кто-то из гостей прикарманит столовое серебро. — Уильям скорчил шутливую гримасу. — Иногда, к сожалению, такое случается.

Миттен и другие слуги угрюмо кивнули.

— И это подводит нас ко второму поводу пригласить вас всех сюда. Миниатюра с изображением моей покойной жены, которую я хранил на своем столе, исчезла.

Саманта почувствовала, как все похолодело у нее внутри.

Слуги испуганно переглядывались.

— Я знаю, что жизнь иногда преподносит неприятные сюрпризы. Может быть, во время уборки…

Все посмотрели на горничную, убиравшую первый этаж. Но та покачала головой.

— Если кто-то из вас — любой из вас — разбил случайно рамку или случилось что-то еще, столь же неприятное, и вам не хочется признаваться в этом, я обещаю отнестись с пониманием. — Полковник Грегори был сейчас настоящим командиром. Суровым и мудрым. — Пусть тот, у кого находится миниатюра, принесет ее мне. Я обещаю не наказывать виновного. Или просто поставьте ее снова на стол, и я не буду задавать никаких вопросов. Но, пожалуйста, верните эту вещь. Она очень дорога мне.

Саманта оглядела собравшихся, пытаясь угадать виновного.

Все слуги молчали и выглядели либо смущенными, либо обиженными. Дети стояли со слезами на глазах. Агнес тоже разглядывала присутствующих, а Мара стояла, закусив губу.

Полковник Грегори также внимательно изучал слуг и домашних. На секунду его взгляд остановился на Саманте. Но он не пытался уличить в ней воровку. Взгляд его был теплым и нежным, и Саманта поймала себя на том, что переминается с ноги на ногу, как человек, которому очень хочется убежать. Или кинуться к Уильяму и спрятать лицо у него на груди. В холле были все, кто жил в доме. И все наверняка заметили, как густо покраснела Саманта.

Девушка опустила глаза. Если они действительно заметили, что с ней происходит, то вполне могут принять ее смущение за вину. Ведь даже полковник Грегори умудрился обвинить ее в краже меха с виски, хотя ничего не знал о ее прошлом.

Саманта расправила плечи. Ей следует помнить, кто она, и не обольщаться по поводу проявленного к ней интереса.

На лестнице послышались шаги, заставившие всех обернуться. Леди Маршан стояла наверху в темно-синем платье, расшитом серебряными цветами и подпоясанном серебристой лентой.

— Извините, — она поднесла к губам руку в серебристой перчатке. — Я, кажется, прервала вас. Я собиралась позавтракать.

— Отличный план, — полковник Грегори улыбнулся Терезе.

Саманта стиснула зубы. Она должна, просто обязана преодолеть свою необъяснимую неприязнь к леди Маршан. Тереза практически не замечала Саманту, и у нее были на то причины. Она прекрасно знала, как и сама Саманта, что гувернантка не может стать помехой ее положению в этом доме — положению будущей жены его хозяина. А на следующей неделе Саманта вообще не увидит, скорее всего, ни леди Маршан, ни полковника Грегори, ни кого-либо из гостей. Разве что ее призовут в гостиную сопровождать девочек. А когда леди Маршан выйдет замуж за Уильяма, она наверняка захочет привезти в дом собственных слуг. Наверное, она уволит и Саманту, и у Адорны не будет поводов для недовольства ее возвращением в Лондон.

Так что леди Маршан вполне может стать ее освободительницей. Саманта должна быть благодарна этой женщине. И уж конечно, необходимо удержаться от соблазна и не передразнивать скользящую походку и вечно хлопающие ресницы графини.

— Пройди на веранду, Тереза, — продолжал мистер Грегори. — Тебе скоро подадут еду.

Леди Маршан прошествовала наружу, словно фея, за которой струился волшебный серебристый шлейф.

Полковник Грегори снова повернулся к слугам.

— Пожалуй, у меня все. Мы должны поработать на славу, чтобы праздник удался, — он щелкнул пальцами. — Все свободны!

Саманта смотрела на Уильяма с восхищением. И в то же время его солдатские манеры невольно вызвали у девушки саркастическую улыбку. Все быстро разошлись. У каждого было множество дел, которые необходимо сделать в последние часы перед приездом гостей. Особенно волновался повар.

Саманта приготовилась отвести девочек обратно в классную, но тут полковник сказал:

— А своих детей я попрошу остаться.

Девочки по-военному четко развернулись в его сторону и застыли в ожидании дальнейших приказов.

Подойдя вплотную к Саманте, Уильям заговорил так, что его могла слышать только она:

— Я кажусь вам смешным, мисс Прендрегаст?

— Вовсе нет, полковник.

— Но вы только что смеялись надо мной.

Саманта не могла смотреть ему в глаза. Она слишком хорошо помнила вкус его поцелуев, помнила, как он склонился над ней, и сейчас она не могла говорить от смущения и… надо признаться себе в этом… от восхищения этим человеком. Ей хотелось находиться рядом с ним, слышать его голос, представлять, что он снова хочет ее поцеловать.

— Я вовсе не смеялась. Я просто… вы были так похожи на офицера на плацу.

— Я и есть офицер. Я служил в Индии более десяти лет. И некоторые привычки засели во мне навечно. Вас это смущает?

Пораженная, Саманта подняла на него глаза.

— А вас заботит, что я об этом думаю?

— Я вообще очень заботливый человек, — улыбка играла на его губах, Уильям казался весьма довольным собой и немного напоминал сейчас озорного мальчишку.

Или он просто смеялся над ней?

Саманта сжала губы. Лучше ему этого не делать, иначе она… иначе за обедом она поможет Кайле разлить молоко прямо ему на колени. Саманта расслабилась. Месть, доступная гувернантке, выглядит немного смешно, зато, несомненно, доставит ей удовольствие.

Повернувшись к детям, полковник сказал:

— Мы направляемся в комнату для игр. Все за мной!

И он повел их вверх по лестнице.

Саманта шла позади Агнес и старалась изо всех сил не смотреть, как плотно облегают бриджи стройные бедра мистера Грегори. Девчонки на лондонских улицах иногда обсуждали проходящих мимо мужчин, но, поскольку Саманта давно решила для себя, что мало кто из них достоин внимания, она никогда их не разглядывала.

Однако полковник Грегори оказался исключением из правила. От его подтянутой фигуры Саманта буквально не могла отвести глаз.

Они вошли в комнату для игр, и Саманта увидела миниатюрную женщину лет пятидесяти, которая поднялась им навстречу из кресла-качалки. У нее было приятное круглое лицо и добрая улыбка.

Дети улыбнулись в ответ, немного смущенно и в то же время радостно.

Подойдя к пожилой леди, полковник Грегори взял ее за руку и подвел к Саманте.

— Миссис Честер, позвольте представить вам мисс Прендрегаст, нашу гувернантку.

— Рада познакомиться с вами, мисс Прендрегаст, — снова улыбнулась миссис Честер. — Вы уже стали знаменитостью в Хоксмуте, — миссис Честер присела в реверансе. — До сих пор никому не удавалось приручить дерзких девчонок полковника.

К удивлению Саманты, девочки заулыбались еще шире.

— Миссис Честер, позвольте представить вам моих дерзких дочерей, — полковник представил каждую, называя по имени. Девочки продолжали внимательно изучать миссис Честер.

Не переставая улыбаться, пожилая леди сложила руки на груди.

— Так вы и есть те самые милые дети, которые любят забираться по ночам в чужую постель?

Саманта посмотрела на полковника Грегори. Он тоже улыбался. Ей снова стало жарко. И когда она наконец перестанет краснеть, видя его улыбку?

— Я — ваша новая горничная, — объявила миссис Честер. — Думаю, мы отлично проведем время. Мне не приходилось заботиться о таком количестве милых крошек с тех пор, как выросли мои собственные дети.

Девочки, словно по команде, удивленно посмотрели на отца.

— Миссис Честер, — сказал он, — согласилась быть вашей горничной до тех пор, пока вам требуется горничная, а она особенно потребуется вам на этой неделе, во время праздника, потому что мы попросим мисс Прендрегаст быть нашей гостьей.

В полной тишине девочки перевели глаза на опешившую Саманту.

— О, мисс Прендрегаст, — первой опомнилась Генриетта. — Так вы пойдете на праздник!

— Да, мисс Прендрегаст, вы пойдете на праздник, — Агнес со значением посмотрела на Вивьен. — Вместе с папой.

Глаза Вивьен стали круглыми.

— Да, на праздник. И вы будете танцевать… с папой.

— Вы будете царицей бала! — Агнес положила руку на локоть полковника Грегори. — Она будет самой красивой на балу, не правда ли, папа?

— Все леди будут красивыми, — дипломатично ответил Уильям, но при этом одарил Саманту таким взглядом, что у той сладко заныло под ложечкой.

Она тут же напомнила себе, что симпатия, возникшая между ней и полковником Грегори, не доведет до добра. Она была бывшей воровкой, дочерью вора, женщиной с необузданным темпераментом, неспособной молчать при виде несправедливости. Черт побери! Как ей не хотелось идти на этот прием!

— Вы ничего не перепутали, полковник? — спросила она. — Вашим гостям вряд ли понравится сидеть за одним столом с гувернанткой.

— Мои гости слишком хорошо воспитаны, чтобы делать замечания по поводу других моих гостей.

— Мисс Прендрегаст, вы будете самой красивой леди, — подхватила Мара.

— Спасибо, дорогие мои, но я гувернантка, а не леди. — «И бывшая воровка», — добавила она про себя. Но в этом Саманта не могла признаться. Она обещала Адорне. К тому же ей не хотелось, чтобы Уильям узнал. Только не сейчас. И вообще никогда.

Мара обняла себя за плечи.

— Вы будете как Золушка — отправитесь на бал и выйдете замуж за принца.

— Да, мисс Прендрегаст, вы наверняка найдете там свою истинную любовь, — подхватила Вивьен.

— Надеюсь, что нет, — оборвала ее Саманта. — Я не ищу никакой такой любви.

Агнес и Вивьен обменялись едва заметными улыбками.

— Большинство гостей на этом приеме, — почти с досадой произнес полковник Грегори, — мои друзья по военной службе. Среди них много младших отпрысков весьма уважаемых семейств, есть даже те, кто сам добился дворянского чина за свои выдающиеся заслуги. Они жалуются на отсутствие в их жизни женщин, так что я решил обеспечить им достойное общество.

— Сэр, мое прошлое, к сожалению, не таково, чтобы даже младшие сыновья и простые солдаты наслаждались моим обществом.

Полковник посмотрел на нее с таким раздражением, что Саманте вдруг захотелось плакать.

— Мисс Прендрегаст, не стоит волноваться из-за подобной ерунды. Вы — всего-навсего недостающая персона женского пола за нашим столом.

— Хорошо, — пробормотала Саманта. — Только не говорите потом, что я вас не предупреждала.

— Что? — все так же раздраженно переспросил мистер Грегори. — Я не расслышал.

— Ничего, сэр.

— А сейчас я оставлю девочек наедине с миссис Честер, чтобы они получше познакомились друг с другом, — он взял Саманту за руку. — А мисс Прендрегаст отправится со мной, и я введу ее в курс новых обязанностей.

Уильям подтолкнул Саманту вперед.

— Подождите! — попросила девушка, но полковник словно не слышал ее.

— В три часа у девочек примерка, — бросила Саманта через плечо миссис Честер.

— Я позабочусь об этом, — заверила ее пожилая женщина.

— Затем им надо попрактиковаться в игре на фортепиано и пении.

— Я прослежу и за этим.

— Новые туфли Кайлы не ее размера. Замена прибудет с почтовой каретой.

— Не волнуйтесь, мисс Прендрегаст, — улыбнулась миссис Честер. — Я справлюсь, а девочки мне помогут.

Полковник Грегори буквально выволок ее за порог и захлопнул дверь комнаты для игр.

Саманта немедленно вырвала руку.

— Не смейте обращаться со мною, как со строптивым ребенком!

— Но вы иногда ведете себя именно как строптивый ребенок!

— Я отвечаю в этом доме за ваших детей!

— Я временно освободил вас от исполнения прямых обязанностей.

Саманта открыла было рот, чтобы возразить, но Уильям знаком остановил ее.

— За расписанием будет следить миссис Честер. Думаю, она справится.

Ну конечно, как она могла забыть! Ведь это не ее семья. Она здесь только для того, чтобы учить девочек. А потом им предстоит расстаться.

Глядя прямо перед собой, Саманта упрямо произнесла:

— Лучше было бы оставить меня в детской. По крайней мере до тех пор…

— Пока не кончится праздник?

— Да. Мое прошлое…

— Независимо от того, каким было ваше прошлое, леди Бакнел научила вас держаться с изяществом и грацией, — сказал Уильям. — Неужели вы думаете, что я отвел бы вам роль гостьи, не понаблюдав за вами во время наших совместных трапез, во время уроков, во время наших разговоров?

Так он и в самом деле тщательно изучал ее все это время?

— Вы не совсем понимаете, о чем я, — она пыталась объяснить ему все, не вдаваясь в подробности. — Из-за моего прошлого мне приходилось несколько раз терять место.

— А из-за вашего настоящего я предложил вам быть среди моих гостей, — мистеру Грегори явно понравился собственный каламбур. — И еще я переселяю вас жить в отдельный коттедж.

— Что? — Саманта посмотрела на дверь своей спальни и увидела, что слуги выносят оттуда ее дорожный сундук. — Вы не можете этого сделать! К кому придут ваши дети, если заболеют?

Впрочем, Саманта знала ответ до того, как он прозвучал.

— Именно для этого я нанял миссис Честер. Леди Маршан совершенно справедливо заметила, что вы не имеете времени на личные дела, поскольку девочки постоянно прибегают к вам в комнату.

— Леди Маршан… — Но не могла же Саманта вслух назвать эту женщину коварной интриганкой! — Леди Маршан весьма заботлива, — пробормотала она вместо этого.

— К тому же нам нужна свободная спальня в доме для одной из одиноких леди, которая прибудет на праздник.

Коттедж стоит так уединенно, а Саманте так хотелось остаться в доме, рядом с ним, хотя она и не могла понять почему.

— Мне хотелось бы, чтобы вы перестали подвергать сомнению вещи, в которых ничего не смыслите.

— Отчего же, — вдруг вспылила Саманта. — Я отлично все понимаю. Вы выгоняете меня из моей комнаты.

— Да. Потому что вы не должны находиться рядом и постоянно подвергать испытанию мои моральные устои. Я ведь не такой сильный, каким кажусь. Особенно когда речь идет о вас, — голос его звучал абсолютно спокойно, но Саманта вдруг снова вспомнила их поцелуи перед дверью ее спальни. Охватившую их страсть, чувство слияния друг с другом.

— О, — Саманта шевелила губами, но из горла ее не вырывалось ни звука.

— Кларинда поселится с вами в коттедже. Никто из гостей вас не потревожит. У вас будет компаньонка. — Он нежно коснулся ладонью ее подбородка, и от этого мимолетного жеста у Саманты побежали по спине мурашки. В синих глазах его снова горел огонь, сжигавший Саманту дотла.

— Не надо! — Саманта оттолкнула его руку.

Уильям удивленно посмотрел на свои пальцы, только что касавшиеся ее кожи, словно они жили своей жизнью, а не являлись частью его тела.

— Сами видите, мисс Прендрегаст, вам просто необходимо переехать в коттедж. Так будет лучше для нас обоих. Поэтому советую вам согласиться, сохраняя достоинство и без ненужных споров.

Уильям явно не доверял ей. Но почему? Потому что Саманта не его круга? Он считал, что она использует увлечение хозяина, чтобы скомпрометировать его. Саманта говорила, что мужчины не интересуют ее, но, как всякий мужчина, полковник Грегори, судя по всему, считал себя неотразимым.

Своими действиями она выдает свои истинные чувства. Надо остановиться!

— Что ж, благодарю вас за заботу, я готова переехать. Вы ведь скоро женитесь на леди Маршан. — Тут характер все-таки взял верх. — И я не хочу, чтобы меня поймали в один прекрасный день… за поеданием печенья из ее коробки.

— Вряд ли меня стоит сравнивать с печеньем, — раздраженно произнес Уильям.

— Это точно!

— Пойдемте же. — Он схватил Саманту за руку и потащил вниз по лестнице.

16.

Леди Маршан сидела на веранде под балдахином. На ее молочно-белой коже не было ни пятнышка. Густые каштановые волосы были тщательно уложены: кудри по бокам и пучок на затылке… Тереза пила чай, изящно отставив мизинец. С самой очаровательной улыбкой она почти неслышно поставила чашку на поднос и улыбнулась.

— О, вот и наша очаровательная маленькая гувернантка, которая поможет нам сравнять число мужчин и женщин на приеме. Надеюсь, вы оцените привилегию, предоставленную вам полковником Грегори.

Уильям подвинул ей стул, Саманта села.

— Жду не дождусь возможности выразить ему свою благодарность, — довольно резко произнесла она.

Тереза удивленно заморгала.

Саманте тут же захотелось спросить, не попало ли ей что-нибудь в глаз.

— Мисс Прендрегаст опасается, что нашим гостям не понравится ее родословная.

— Как вы чувствительны, милочка! Впрочем, Уильям, я ведь тоже выражала озабоченность по этому поводу.

Уильям сидел на изящном стуле с гнутыми ножками, который должен был бы казаться слишком хрупким для его огромного тела. Но фигура его была так невероятно хороша, что выглядела словно бы продолжением изящных линий ножек и спинки. Интересно, все ли мужчины в роду Грегори имели такие отличные фигуры, или дело в том, что вот уже много лет Уильям каждый день проводил в седле?