Новые неприкасаемые

      – Хорошая мысль, Дэйв. Сделай нам пару экземпляров. Тогда вы сможете заняться одним, а я другим.
      Они вывели на дисплей второй, больший список. Здесь им удалось выявить более трехсот имен, хотя каждое из них мало что говорило репортерам. Довелось им встретить и старого знакомца, Артура Фенски.
      – Называется, повезло, — проворчал Хоси. — Да у нас месяц уйдет, чтобы проверить весь перечень, и даже тогда мы ничего толком не выясним. С тем же успехом можно подключиться к центральному компьютеру полиции. У них есть список всех местных позитивов.
      – А ты не гони лошадей, — заметил Нэт. — Согласен, времени уйдет немало. Но должен же в этом хаосе отыскаться ключ, схема. Думаю, дело прояснится, когда мы начнем расшифровывать личные армейские номера. Кстати, твоя идея вовсе неплоха. Мне понравилась мысль залезть в архивы полиции. Если бы еще знать, как это проделать… Может, тут нам сумеет помочь Малыш Скиннер — это мой дядя Хайми.
      – А как насчет организаций ветеранов? Не стоит ли связаться с ними?
      – Возможно, Тайри, но их архивы, вероятно, на бумаге.
      – В маленьких городках, может, и так, а в крупных отделениях? Нью-Йорк, Вашингтон, Чикаго? Если где и есть общий список, то в вашингтонском компьютере.
      – Полагаю, стоит пустить в этом направлении пару человек. Однако уже поздно. Я устал, как собака, пора на боковую. А вы, парни, можете продолжать, если есть желание.

* * *

      Наутро Нэт явился в офис позднее обычного, зато вид у него был щегольской — темно-синий костюм, голубая рубашка с галстуком и белые туфли. Нэт любил хорошо одеться и всегда заботился о своей внешности. Когда-то это сыграло немалую роль в его карьере.
      Он поднялся на обычном лифте, чтобы засвидетельствовать свое присутствие перед всем персоналом: взял у секретарши чашку кофе и прихватил с ее стола стопку служебных записок и сообщений.
      У себя в кабинете он плюхнулся в кресло и стал просматривать бумаги, время от времени прихлебывая кофе. Неожиданно увидев листок со знакомой фамилией, он замер.
      Нэт быстро встал, повторил фокус с книжной полкой и, едва дверь успела подняться, шагнул в свое любовное гнездышко. Зажегся свет.
      Нэт с отвращением посмотрел вниз. На полу, рядом с круглой кроватью, лежали два скрюченных тела, закутанные в одеяла.
      – Доброе утро, ребята, пора вставать — и за работу. Первым приподнял голову Хоси, словно змея, вылезающая из корзинки факира.
      У Херрика хватило сил только на слабые стоны.
      – Как спалось? — бодро спросил Нэт.
      – Босс, не хочу показаться ханжой, — раздраженно буркнул Херрик, — но нельзя ли постелить на эту штуковину обычные простыни? А заодно отключить автоматический массажер? Может, кое для чего атласные простыни и незаменимы, но спать на них невозможно. В конце концов мы соскользнули на пол.
      – Хорошо, Дэйв, что-нибудь придумаю. А теперь догадайтесь, кто мне звонил?
      – Кто?
      – Шеф Эрвин. Я с ним еще не связывался — хочу переключить телефон на динамик, чтобы вы тоже послушали. Так что натягивайте брюки и за мной.
      Нэт вернулся к своему столу и набрал номер.
      – Да помалкивайте оба!
      – Полицейский участок Скайтерсвиля, — раздалось в динамике. — Говорит шеф полиции Эрвин.
      – Здравствуйте, шеф. Я Нэт Рот из WBC, вы мне звонили? Чем могу помочь?
      – Вы записываете наш разговор, мистер Рот?
      – Нет.
      – Можете записать?
      – Конечно.
      – Тогда включайте запись. У меня есть для вас нечто важное.
      – Говорите.
      – Федеральное правительство делает попытки захватить мой город. Мне это не нравится. И я хочу, чтобы весь мир узнал, насколько мне это не нравится.
      – Сильно сказано, шеф. А что именно они предприняли?
      – Во-первых, они захватили одного из моих сбежавших заключенных. Его имя Артур Фенски. Мистер Фенски — один из позитивов.
      – Понятно. А вы уверены, что этот Фенски ни в чем не виноват? Я слышал к тому же, что в ваших краях недавно случился побег из тюрьмы, и федеральные агенты оцепили весь район.
      – Чушь, мистер Рот. Не было никакого побега. Вся эта история — фальшивка. В тюрьме было тихо, как в церкви.
      – Так, тогда скажите, зачем они устроили это представление?
      – Им нужны были двое ваших парней. И требовался повод для задержания — вот зачем. Позднее они воспользовались этой же байкой для прикрытия пожара — подожгли дом моего старого друга.
      – Да, наши местные репортеры вели передачу с этого пожара. Но ваше обвинение слишком серьезно. Вы можете доказать, кто именно совершил поджог?
      – Да. И я хочу заявить об этом не по телефону, а в прямом эфире. Вы можете предоставить мне такую возможность, мистер Рот?
      – Полагаю, да. Что вам нужно — деньги?
      – Нет-нет. Проблема не в деньгах. Меня должна окружать толпа. Нужна команда репортеров с камерами и вертолет — достаточно большой, чтобы доставить их в Скайтерсвиль.
      – Что?!
      – Вы слышали меня, мистер Рот.
      – Я не могу на такое пойти. Это очень дорого стоит. Кроме того, ваши новости не тянут на национальные.
      – А я утверждаю, что под угрозой благополучие страны. Поверьте, мистер Рот, ставка гораздо выше, чем моя жизнь.
      Нэт бросил взгляд на журналистов, внимательно слушавших разговор. Каждый из них кивнул. Это был веский аргумент для Рота.
      – Хорошо, шеф. Говорите когда и где.
      – Сколько вам нужно времени, чтобы приехать к нам?
      –  Мне?
      – Я уже говорил, что мне нужно влиятельное прикрытие…
      – Хорошо, шеф. — Нэт взглянул на часы: 10.23 утра. — Час пути до аэропорта, два с половиной часа полета до Сент-Луиса, оттуда на вертолете… час или час с четвертью. Бригада прибудет в два или в половине третьего.
      – Так поздно?
      – Не так уж и плохо, шеф. Как раз успеваем к выпуску вечерних новостей на Восточном побережье. Где вас искать в городе?
      – Возле дома Элбана… вернее, возле пожарища. Найдете сразу.
      – Хорошо, едем. И постарайтесь до нашего приезда не обострять обстановку.
      – Согласен. До свидания.
      – Босс, а нельзя и нам…
      – Нет, Тайри. Вам придется остаться здесь. Вы моя страховка.
      – Но…
      – Нет. Нас не должны сцапать всех сразу. Нэт нажал кнопку связи с секретаршей.
      – Да, мистер Рот?
      – Бекки, позвони ребятам в отдел технического обеспечения. Передай им, что команда операторов и самый большой вертолет, который они сумеют раздобыть, должны ждать нас наготове в Лэмберте к трем часам. Нет, к двум — там другой часовой пояс. Скажи также, что намечается прямой эфир, пусть подготовят каналы связи.
      – Понятно, сэр. Что-нибудь еще?
      – Да. Разыщи Абдула. Пусть все бросает и немедленно едет сюда. А Макс? Знаешь, где он сейчас?
      – У себя на крыше. Вертолет тоже там.
      – Прекрасно. Передай ему, пусть готовится отвезти меня в аэропорт и сообщи мне сразу же, как только найдешь Абдула. Да, чуть не забыл: позвони в аэропорт и прикажи подготовить мой самолет для полета через страну.
      – Понятно, сэр. Как только сделаю, свяжусь с вами.
      – Босс, — сказал Хоси, — вот я чего не пойму. Если вы собираетесь передавать репортаж по кабельной линии, то зачем вам Абдул?
      – Потому что у моей мамы детей-дураков не водилось, Тайри. Я очень удивлюсь, если дядя Сэм не подслушал наш разговор по поводу Скайтерсвиля. И если в воздухе взорвется еще один самолет, я не хочу оказаться его пассажиром. В Ламберте такую свинью подложить слишком легко, поэтому мы снова вылетим из Падуки. И по той же причине воспользуемся спутниковыми линиями связи, а не телефонными линиями. Мы подадим в аэропорту план полета в Сент-Луис, отвлечем внимание от Падуки, а сами отправимся туда и вылетим быстрее, чем они успеют догадаться.
      – А нам чем заниматься?
      – Тем же самым, Дэйв. Мои люди уже шерстят другие архивы, и при первой же возможности мы присовокупим их информацию к вашей. А вы запритесь покрепче, пока меня не будет.

* * *

      Нэт стоял на краю пожарища, с неудовольствием отмечая, что ветер швыряет на его костюм частички пепла. Оставалось надеяться, что на экране пятна будут не так заметны.
      Лерой Эрвин тоже нервничал, поглядывая на толпу приятелей и соседей. В их тихом городке приземление вертолета было редкостью, а уж событий, достойных трансляции по национальному телевидению, не случалось никогда. В любом другом городе здесь давно бы собрались любители сувениров и профессиональные демонстранты, не упускающие случая лишний раз покрасоваться на публике. Но не в Скайтерсвиле.
      Абдул взглянул на часы и резко махнул рукой. Его тревожный взгляд переместился к антенне-тарелке на крыше фургона, через которую сигнал уйдет на спутник.
      – Я Нэт Рот, «WBC News». Я веду прямой репортаж из Скайтерсвиля, штат Иллинойс. Рядом со мной шеф местной полиции Лерой Эрвин. Шеф, сегодня утром вы обратились к нам с просьбой организовать это интервью. Не расскажете ли вы зрителям о причинах своего поступка?
      Лерой откашлялся, поправил шляпу и, стараясь держаться уверенно, сказал:
      – Я имел основания полагать, что моей жизни угрожают.
      – Прежде чем мы продолжим, шеф, один вопрос. Вы позитив?
      – Нет, сэр. Нас всех тестировали. Каждый член Ассоциации начальников полиции прошел проверку. Я негатив.
      – Что заставляет вас думать, что ваша жизнь под угрозой?
      У Нэта с Лероем было всего несколько минут на обсуждение плана передачи, и Нэту оставалось лишь надеяться, что Лерой не станет нести отсебятину. Лерой справился.
      – Во-первых, сам факт гибели доктора Элбана. Утверждают, что личиной его смерти стал несчастный случай. Но я не доверяю людям, проводившим расследование. Их последующие многочисленные поступки вынуждают меня думать, что они покрывали преступление.
      – Поделитесь со зрителями, почему вы так думаете, шеф.
      – Хорошо. Как многие наверняка знают, наш штат стоит на двух китах — фермерстве и тюрьмах. Крупнейшая в стране тюрьма с самым строгим режимом находится в Мэрионе, всего в нескольких милях отсюда. Вот почему в Скайтерсвиле всегда ощущалось сильное присутствие федеральных служб. До сих пор мы всегда сотрудничали. Теперь они действуют против меня.
      «Перестань говорить, как параноик», — мысленно одернул Лероя Нэт.
      – У вас есть основания это утверждать, шеф? — спросил он вслух.
      – Есть. Сразу после убийства доктора Элбана ФБР послало сюда своих людей, чтобы забрать у вдовы архивы ученого.
      После этих слов горожане удивленно уставились на Лероя. Тот, не обращая на них внимания, продолжал:
      – Они не имели при себе официального предписания или судебного решения, и Кейл не пустила их в дом. Поэтому на следующий день, когда у нее побывали сотрудники из WBC, федералы имитировали побег из тюрьмы, перекрыли выезды из города и попытались убить репортеров. Когда это не удалось, они вернулись, намереваясь повторить попытку кражи архивов.
      – И все это проделали сотрудники ФБР?
      – Да. Во всяком случае, некоторые из них. Кое-кто из работников ФБР — позитивы, включая регионального супервизора в Сент-Луисе.
      «Отлично, — подумал Нэт. — У Лероя память лучше, чем мне показалось».
      – Хорошо, шеф. Но разве то, что человек позитив, влияет на его профессиональную ответственность? Тест позволяет лишь делать предположения, но не утверждать наверняка.
      – Есть и другие факты. Когда репортеры вырвались из кольца, ФБР не знало, какой информацией они располагают. Им оставалось только одно — выяснить это самим, поэтому они вернулись в дом мистера Элбана, намереваясь украсть его архивы.
      – Опять-таки, шеф, ваши обвинения весьма серьезны. А где доказательства?
      – Для этого потребуется несколько лопат. Нужно «откопать» свидетеля. Не поможет ли кто сгрести мусор к краям?
      Из толпы вышли двое мужчин с лопатами и принялись за работу, разгребая кучу углей и обломков черепицы. Долгое время камера была нацелена на них.
      Через некоторое время лопаты начали скрести обо что-то твердое, и вскоре камера остановилась на замурованной в бетон плоской стальной двери. Один из мужчин поддел ее штыком и нажал. Дверь приоткрылась, затем поднялась. Толпа зароптала.
      – Леди, выходящая из подвала, — заявил Лерой, поворачиваясь к микрофону, — это Кейл Эдварде Элбан, вдова доктора Элбана. Все думали, что она погибла при пожаре. Но, как видите, она жива.
      Абдул дал крупный план Кейл. Лерой тут же ее обнял.
      – Миссис Элбан, — начал Нэт, — я уверен, что зрителям не терпится услышать ваш рассказ.
      – С удовольствием, — согласилась Кейл. — Я проторчала взаперти почти четверо суток, дожидаясь слушателей. Как здорово снова увидеть дневной свет.
      Знаю, все считали, будто я мертва. Но я жива, и предпочитаю умереть от старости, а не от какого-нибудь запланированного «несчастного случая».
      Три дня назад ко мне приехали два журналиста из WBC. Они провели со мной весь день, и мы много разговаривали. Я сообщила им об архивах Нельсона, затем они уехали.
      Когда стемнело, я услышала, как в Мэрионе завыли сирены. Я поняла, что это может коснуться и меня. И точно, ближе к ночи я услышала шум на первом этаже. Было похоже, что кто-то вламывается в дом.
      Я спустилась вниз, прихватив ружье. Там я увидела какого-то мужчину и велела ему оставаться на месте. При свете фонарика я узнала в нем одного из сотрудников ФБР, которые уже побывали у меня раньше. В ответ на мои законные вопросы федерал нацелил на меня пистолет.
      Одним выстрелом я покончила с ним и тут же побежала в подвал, потому что услышала, как в доме перекликаются другие люди. Наверняка дом был уже окружен.
      Необходимо было связаться с Лероем, поэтому я заскочила в помещение архива, где стоял телефон, и заперлась. Место безопасное: комната под архив отделывалась специально и имеет двойные стальные стены со слоем стекловаты между ними — внутри необходимо поддерживать постоянную температуру и влажность.
      В полицейском участке никто не брал трубку. И тут в дверь начали колотить.
      Я знала, что дверь выдержит и кулаки, и железный лом. Но вскоре почувствовала, как дверная рама начинает раскаляться и поняла, го не обошлось без газового резака. Фэбээровцы пытались срезать петли.
      Что делать? Я осмотрелась и увидела сетевой шнур от копировального аппарата — толстый и рассчитанный на сильный ток. Я перерезала его ножом, зачистила на конце изоляцию и обмотала оголенный конец вокруг замка на двери.
      Другой конец кабеля я воткнула в розетку… Крик, раздавшийся по ту сторону двери, был страшен. Потом погас свет, наверное, выбило предохранители. Через несколько секунд произошел взрыв. Позднее Лерой сказал мне, что ток, наверное, оглушил человека с резаком, и пламя, перерезав газовые шланги, взорвало баллон с ацетиленом. Как бы то ни было, в доме начался пожар.
      Несмотря на мощную теплоизоляцию, в подвале стало ужасно жарко, и некоторое время мне почти нечем было дышать. Но у нас в архиве хранился большой запас медицинского кислорода, и он меня здорово выручил. Позднее, когда пожарные потушили огонь, воздух немного очистился.
      Услышав, как журчит вода, я решила, что опасность миновала и попробовала открыть дверь. Она не поддавалась, а крики мои гасли в пустоте. К счастью, в подвале стоял холодильник с небольшим запасом еды, воды тоже на пару дней хватило.
      Работает ли телефон? Его кабель мог уцелеть, потому что вся проводка в доме шла через помещение архива. Кнопки телефона светились, но сигнала в трубке не было, и я подключила к телефонной розетке лампочку. Напряжение там слабое, всего семь вольт, но даже тусклый свет лучше темноты. Прошло еще два дня, и каким-то чудом заработал телефон. Я позвонила Лерою, а он пообещал откопать меня, как только вы приедете.
      – Просто поразительно, миссис Элбан. Вы необыкновенная женщина. Полагаю, вы негатив?
      – Да. Нельсон сам меня тестировал.
      – Миссис Элбан, у вас есть объяснение происшедшему? Точнее, что именно в архивах доктора Элбана заставило ФБР решиться на хищение, поджог и убийство? Знаете ли вы, почему федеральные агенты столь отчаянно пытаются их раздобыть?
      – Да, знаю. Я думаю, что позитивы, те из них, кто занимает важные должности, пытаются организоваться, чтобы удержать власть. И считаю, что они намерены засекретить или уничтожить все результаты тестирования. Архивы Элбана преграждают им путь.
      – Вы сказали «преграждают им путь». Кому именно?
      – Многим членам правительства, мистер Рот. Но прежде всего я имею в виду Эдварда М. Киннея, Президента Соединенных Штатов.
      Нэт взял микрофон. Слова Кейл и стали той самой бомбой, которую он собирался взорвать. Произнеся краткий комментарий, он закончил репортаж и протянул микрофон Абдулу.
      – Отправляемся! Бросайте в вертолет все, что поместится. Лерой, Кейл, залезайте.
      Спутниковую антенну вместе с аккумуляторами Абдул оставил на крыше фургона. Им предстоял долгий перелет до Терре Хауте, где бригаду WBC уже ждал реактивный самолет. Три часа спустя они сели в Монреале.

* * *

      В овальном кабинете Белого дома царило столпотворение. Кинней созвал верных людей, многие из которых с радостью оказались бы как можно дальше отсюда. С опозданием вошел один из приглашенных.
      – Вас только за смертью посылать, Госнелл, — рявкнул Президент.
      – Извините, но репортеры просто не давали мне прохода. Набрасывались, как пираньи. Информационные агентства, телевидение… Да вообще каждая занюханная газетенка страны поставила палатку перед Белым домом.
      – И вы еще удивляетесь, Госнелл? Не надо было зевать!
      – Зевать? Да вы хоть понимаете, в каких условиях я работаю? Во всем регионе у меня всего десять агентов, которым можно по-настоящему доверять. Остальные не должны ни о чем догадываться. Кстати, когда вы намерены избавиться от того директора? Если бы сделали это вовремя, мне сейчас не пришлось бы пробиваться к вам в кабинет.
      – Ну, сейчас я не могу. Однозначно не могу. Иначе никто не поверит в мою беспристрастность. Я даже не уверен, что смогу отвести обвинения от вас.
      Лицо Госнелла стало пепельно-серым.
      – Проклятый психованный старикашка! Он загубил все наши ланы. Не будь его, репортеришки оказались бы в наших руках. Ну ладно, мы его сцапали и отвезли…
      – Ничего не хочу знать, Госнелл. Острота момента в том, что общественность узнала обо мне. И люди недоумевают, почему я хранил все в тайне.
      – В правительстве немало позитивов, господин Президент, и…
      – И что с того? Я президент, и ко мне особый счет. Да, верно, избранные официальные лица не могут смещаться с должности только на основании результатов тестирования. Но существует и такая вещь, как импичмент. А для него годится любой неблаговидный поступок, и мы подарили моим противникам блестящий шанс. Если мое имя будет замешано в этих дрязгах — всему конец. Помните Уотергейт?
      – Кто же не помнит? Послушайте, господин Президент…
      – Нет, это вы послушайте, Госнелл. Я намерен смыть с себя грязь, и немедленно. Слышите? А вы будете помалкивать и получать за меня шишки, пока все не стихнет. Помните — вы позитив, и вас не смогут посадить, даже если докажут, что вы совершили убийство. И лучшее тому доказательство — шрам у меня на спине.
      Итак, пенсию вы получите — я об этом позабочусь. Обещаю. Поэтому, выйдя из этого зала, зайдите к моему помощнику и подпишите заявление об отставке. Он также проинструктирует вас, что следует говорить журналистам и о чем нужно помалкивать. И помните, пенсию я вам обещал, а получите вы ее или нет, зависит от остатков вашего здравого смысла. Все ясно?
      – Да, господин Президент. Госнелл покинул зал.
      – Эбелард! — взревел президент.
      – Да, господин Президент, — отозвался один из присутствующих.
      – Приставьте к нему хвост.
      – Уже сделано, сэр. Мы установили за ним слежку сразу после той передачи. Должен сказать, что, избавившись от Госнелла, вы избрали наилучшую стратегию.
      Кинней взглянул на своего секретаря — вылитый английский дворецкий. Лысого, сухопарого и вечно серьезного Джейсона Эбеларда, подумалось Киннею, наверняка не выносят все члены президентского кабинета.
      – А ваша стратегия, Эбелард? Насколько мы продвинулись?
      – Трудно сказать сэр, если вопрос ставить именно так. Большая часть наших «перестановок» завершена, но в основном она коснулась младших офицеров. Что касается ветеранов, тут я не стал бы торопиться. Не так просто проводить массовые перемещения среди высшего командного состава. Необходимо действовать осторожно, иначе пойдут пересуды.
      – Если придется принимать радикальные меры, разговоров все равно не избежать.
      – Это так, и все нужные приказы уже заготовлены. Однако в большей степени меня беспокоит, какой резонанс эти события получат за рубежом. Хотим мы того или нет, нам придется считаться мнением мировой общественности. В первую очередь я имею в виду русских.
      – Они поймут. Они тоже тасуют свою армию.
      – Вы и здесь правы, господин Президент. Однако начнем с того : го русские — очень экспансивная публика. Они осведомлены о нашем руководстве, как и мы об их верхушке. И если мы проведем радикальные перестановки в верховном командовании, особенно сейчас, когда они знают, что позитивы… Короче, случиться может самое неприятное.
      – Понимаю. Что вы советуете?
      – Прежде всего, «повысить» крупных военачальников — Маннергейма, Кавассоса и Пеллитьера. Можно назначить их в состав командования частями за рубежом или же вовсе перевести из полевых командиров на кабинетные должности. Тут мы ничем не рискуем — значение в Пентагон приравнивается к повышению по службе.
      – А что можно сделать со Второй армией? Мы просто обязаны ять ее под контроль. И Аберден — там сосредоточена половина воружения Восточного побережья.
      – С Аберденом все в порядке. С Брэггом тоже. Наши люди контролируют ситуацию. Но с Мидом дела плохи. Не вижу способа избавиться от генерала Гэтерола кроме… гм, ликвидации. Господи, надеюсь, вы не записываете?
      – Конечно, нет. Может, я сумасшедший, но не болван. Послушайте, Эбелард, вы слышали, что я сказал Госнеллу. Делайте то, о необходимо. Лично вы как позитив ничем не рискуете. Вас нельзя привлечь к следствию и наказать. Именно по этой причине здесь наш замысел сработает… понимаете? Нас может остановить только одно — если кто-нибудь поймает нас раньше, чем мы свяжем концы всех веревочек. А вы… вы одна из ключевых фигур. Делайте свое дело, Джейсон, а о политике предоставьте волноваться мне. Хорошо?
      Президент еще не утратил своего обаяния. С лица Эбеларда ис-)ло выражение тревоги, и он покинул комнату в радостном волнении: сам Президент обратился к нему по имени.

* * *

      – Превосходно! Как вам это удалось?
      – Благодарите Гленнадин, — ответил Хоси. — Гленнадин, познакомься с мистером Ротом.
      Застенчивая на вид девушка, просматривавшая в уголке распечатку, подошла ближе.
      – Вы из бухгалтерии, — заметил Нэт. — Я вас там видел.
      – Да, сэр. Но когда мой муж служил в форте Леонард Вуд, я работала в штабе. Я вспомнила кое-какие старые коды доступа к локаторной системе форта. Они действуют до сих пор.
      – Точно, босс, — ухмыльнулся Тайри. — И еще как действуют. Пробравшись в щелочку, мы получили доступ ко всей системе, и теперь в дополнение к личным номерам знаем имена, служебное положение и текущие места службы. Больше тысячи попаданий — и какие фигуры!
      – Выведи материал на экран, Тайри.
      Нэт наклонился к дисплею и стал просматривать длинный список. Вскоре он негромко присвистнул.
      – Невероятно, — произнес он. — И посмотрите: позитивы носятся с места на место, словно ненормальные. Ни один из них не прослужил на предыдущем месте дольше полугода. Нельзя ли наложить эту информацию на карту страны?
      – Уже делаю, босс. — Тайри ввел команды и немного подождал. На дисплее появилась контурная карта сорока восьми штатов. — Накладывать?
      – Да, пожалуйста.
      Пальцы Хоси снова забегали по клавиатуре. Карта на экране покрылась световыми точками.
      – Это все гарнизоны, босс, где в настоящий момент старшими командирами являются позитивы. Нэт снова свистнул.
      – Боже мой! Да они повсюду. Посмотрите: Дикс, Драмм, Аберден, Брэгг, Гордон, Квантико, Черри Пойнт, Полк, Рили, Шеридан — все крупные пехотные и бронетанковые части, базы морской пехоты и дивизии ВВС Восточного побережья. Представляете, на всем Восточном побережье командуют психи!
      – Мы уже видели подобную карту, босс. Только получили ее немного другим способом — ввели имена всех старших армейских командиров, которые при тестировании оказались негативами. Большинству из них около шестидесяти, и оказалось, что в верхнем эшелоне на удивление мало позитивов. И совсем немного негативов с высокими званиями получили в последнее время новые назначения, за исключением работы в Пентагоне или за рубежом.
      – И сколько было сделано таких назначений?
      – Четыре… за последние десять дней.
      – А тебе разве не показалось странным, Тайри: непозитивы получают назначения на посты, где они не имеют в подчинении солдат, а позитивов одновременно переводят в боевые части.
      – Конечно, показалось.
      – Выведи-ка на экран старших непозитивов и места их службы.
      Точки на карте сменились новыми. Нэт долго смотрел на дисплей.
      – Гм, Гэтерол все еще в Миде, а Кавассос командует Худом. Но Пеллитьер переведен из Ракера на штабную работу, а Маннергейм из Рили в Дальневосточное командование. Тессиаторе назначен на службу за рубежом. За рубежом? Выведи его на экран.
      Карта сменилась строчками текста. «Тессиаторе, Альфредо Дж., генерал-лейтенант… назначен 7 июля… дипломатический корпус в России… статус — на пути к месту назначения».
      – Почему? Кто послал заслуженного генерала военным атташе, пусть даже в Россию?
      – Генерал Тессиаторе не позитив, босс. Быть может, его просто хотели выслать из страны?
      – Это, возможно, лишь часть ответа. Генерал имеет репутацию очень выдержанного и хладнокровного военного. Не исключено, что правительству хочется иметь в России трезвомыслящего человека, способного обеспечить стабильность при неожиданной смене ситуации. Русские наверняка обратят на него самое пристальное внимание.
      – Знаете, о чем я думаю, босс: мне страшно. Очень скоро произойдет нечто ужасное.
      – Согласен, Тайри. Следующий вопрос: что нам делать дальше? Идеи есть?
      – Конечно, сколько угодно. Все они подсказывают одно и то же: уноси ноги, пока цел.
      – Такой совет очень неплох… для нескольких человек. Но он абсолютно не подходит для целой страны, Тайри. Если в американской нерушимости появится трещинка, она пересечет весь мир. Несмотря на всю чушь о «коллективной безопасности», мир во всем мире опирается только на одно: вооруженную мощь Соединенных Штатов, которую поддерживает сознающее свою ответственность гражданское жительство. И в эту схему назначение Тессиаторе прекрасно укладывается.
      – Меня тревожит кое-что другое, босс.
      – Что же?
      – Мы… я и Дэйв. Почему нас оставили в покое?
      – По очень простой причине, Тайри — они не знают, где вы.
      – А нам остается только дожидаться, пока нас решат прихлопнуть? Так, босс?
      Нэт промолчал.

* * *

      У телекомпаний повсюду есть друзья — без них не выжить. У тоже имелись друзья, и эти дружеские отношения неизбежно распространялись на некоторых из ее служащих. Таких, как Рэймонд Данн, главный адвокат компании — вечно сонный на вид, но с большими связями.
      Едва Нэт намекнул ему по телефону, что на двоих его сотрудников дядя Сэм имеет большой зуб, Рэй принялся за работу. Его помощники быстро добрались до тех, в чьей власти было решать — кого казнить, а кого миловать. Заодно этим персонам весьма осторожно указали на преимущества нынешнего, пока еще нейтрального, отношения к ним со стороны телекомпании Нэта.
      И эти могущественные силы, уже нарвавшись на немалые неприятности и получив после проведенного Нэтом «прямого эфира из Скайтерсвиля» демонстрацию эффективности средств массовой информации, решили проглотить оскорбление.
      Теперь Нэт снова смог пустить по следу двух своих лучших репортеров.
      – Копайте, — благословил он их. — Но… будьте благоразумны и, ради всего святого, не выпускайте материал в эфир, пока я не посмотрю его сам. Сейчас вас очень легко вывести из игры.
      Прошло несколько весьма спокойных недель. За это время правительство Киннея смогло удержать и значительно расширить сферу своего контроля.
      Как и ожидалось, Верховный суд занялся вопросом о том, может или нет избранное должностное лицо, оказавшееся позитивом, быть смещено с должности только на этом основании. Однако суд очень ловко спустил этот вопрос на тормозах, так что в итоге прецедента не получилось.
      Разбиралось дело Томаса Монагэна, конгрессмена от Пенсильвании, откровенно выражавшего свои либеральные взгляды среди консервативного по сути окружения. В итоге конгрессмен, с самого начала имевший лишь считанных друзей, остался наедине со своим неуживчивым характером. Как подытожил его коллега из Техаса: «Он нам всем просто не понравился». Очевидно, такое отношение разделяли и те две трети конгрессменов, что проголосовали за отставку Монагэна. Потеряв кресло в Конгрессе, Монагэн обратился в суд. А суд, восемью голосами при воздержавшемся судье Мосби, заявил, что он следует прецеденту дела «Пауэлл против Маккормака» гласящему, что судебные органы не имеют конституционного права вмешиваться в дела Конгресса. И Конгресс, разумеется, интерпретировал это решение в том смысле, что никакого конституционного основания ему не требуется.
      Губернатор Пенсильвании немедленно воспользовался своей прерогативой и назначил Монагэну замену — человека, известного симпатиями к Киннею, чья партия имела большинство в правительстве.
      Проблему возможного смещения самого Киннея решение суда не тронуло вовсе. В отличие от конгрессмена, процедура смещения президента особо оговорена в Конституции; возможные основания для этого ограничены предательством интересов нации, взяточничеством или прочими серьезными преступлениями и проступками. Однако круги по воде пошли. Законодательные органы штатов, многие из которых взяли за модель своей Конституции федеральную версию, быстро изгнали из своих стен немалое число конгрессменов-позитивов, имевших привычку слишком часто возражать большинству. На некоторое время создалось впечатление, что позитивов воообще выдавят из американского общества и экономики.