Монтгомери - Испытание страстью

— Как я вижу, ты не намерена посвящать меня в свою тайну.

— Да ничего особенного я не скрываю, Джеми. Так, детские тайны, не имеющие значения для… — Эксия замолчала на полуслове, потому что Джеми внезапно вскочил и направился к своей лошади. Девушка догнала его и схватила за руку. — Неужели ты не можешь принять меня такой, какая я есть?

— Ты имеешь в виду смириться с тем, что ты лгунья?

— Нет, конечно, нет. Я имею в виду… — Она запнулась, увидев его взбешенный взгляд, затем гордо вскинула голову. — Я такая, какая есть, не хуже и не лучше. Я никогда не желала зла ни тебе, ни кому-либо другому. И я прошу тебя принимать меня именно такой.

— А я прошу тебя доверять мне. — В глазах Джеми читалась мольба. — Эксия, пожалуйста, скажи, что стоит между нами. Я постоянно чувствую это. Ты живёшь так, будто каждый день — последний для тебя. Почему? Что ждет тебя впереди? Ты тяжело больна? Тебе суждено скоро умереть? Я не могу поверить в это, потому что успел хорошо узнать твое тело и вижу, что нет никаких признаков недуга. Ты все время говоришь о нашем браке как о чем-то временном, но мне трудно понять, с какой стати твой опекун будет возражать против брака между дочерью бедного торговца и графом. — Он сильно сжал ее плечи. — Эксия, пожалуйста, открой, что преследует тебя. Что вызывает у тебя такой сильный страх?

— Не могу, — ответила Эксия. — Прошу, не надо. Я не могу. Мне нужен только сегодняшний день, ничего больше. Он все равно скоро закончится, так не приближай конец. Умоляю тебя.

Отпустив Эксию, Джеми провел рукой по глазам.

— Ладно, будь по-твоему. Не рассказывай мне, не доверяй мне.

— Но я действительно верю тебе, — возразила Эксия, попытавшись взять его за руку, но он отстранился.

— Садись на лошадь. Мой дом уже близко.

Голос Джеми прозвучал так холодно, что девушка едва не расплакалась. Она молча повернулась и забралась в седло, впервые без помощи мужа.

Глава 24

Всю дорогу Эксия, ни на минуту не забывавшая о том, что их с Джеми уединение близится к концу, спорила сама с собой, пытаясь решить, следует ли рассказывать ему правду. Возможно, он простит ее, возможно…

Ранним вечером они устроили привал возле обочины. По тому, как Джеми посмотрел на нее, когда передавал ей хлеб и сыр, Эксия поняла, что он все еще сердится на нее.

— Ты не рассказал мне о фургонах Мейденхолла, — проговорила она, лишь бы нарушить тягостное молчание, и тут же отругала себя за то, что упомянула имя своего отца.

К ее радости, Джеми улыбнулся.

— Если бы ты видела Смита: из него получилась такая уродина, какой я в жизни не видел.

— Да, жаль, конечно. — Эксия взглянула на мужа из-под полуопущенных ресниц. — Особенно если учесть, что наследница очень красива.

Но Джеми, казалось, не услышал ее.

— У Смита руки длинные, как у обезьяны, под его носом можно укрыться от дождя, и все же он показал мне шкатулку, полную писем, в которых поклонники объясняются ему в любви и предлагают руку и сердце. Как он рассказывает, с ним произошли совершенно невероятные истории.

Эксия поперхнулась куском хлеба. Если бы Джеми не настоял на том, чтобы они путешествовали под другими именами, то, о чем он говорит, случилось бы с ней! Ей совсем не хотелось знать, с чем столкнулся Смит, выдававший себя за наследницу, и все же она, словно ребенок, который подглядывает в щелочку за цирковым представлением, потому что не может преодолеть свое любопытство, спросила:

— И-и что же произошло?

— Его завалили письмами, в которых предлагают пожениться, просят денег, молят об одолжении. Одна женщина вбила себе в голову, что наследница способна излечивать недуги легким прикосновением рук, и она три дня с ребенком следовала за караваном.

— А что сделал Смит? — прошептала Эксия, заметив, что Джеми нахмурился.

— Смит сдался и целых полчаса держал ребенка на руках, но позже… — Замолчав, Джеми посмотрел на девушку и поспешно отвел глаза. — Позже ребенок умер, и женщина прокляла Смита. Она заявила, что малыша убила скупость Смита, что наследница Мейденхолла имеет слишком много, но не желает ни с чем расставаться, даже ради жизни ребенка.

— Какая бессмыслица! То, что у нее есть деньги, совсем не означает, что она обладает сверхъестественной силой.

— Вот именно. — Вновь подняв на нее глаза, Джеми улыбнулся. — Поэтому я рад, что не женился на наследнице Мейденхолла.

— Рад?

— Я знаю, ты не можешь забыть о том, что я стремился жениться на наследнице, но эта идея принадлежит моим сестрам. Я не желаю, чтобы до конца жизни меня называли «мужчиной, женившимся на наследнице Мейденхолла». Подобный брак возлагает на меня слишком большую ответственность и влечет за собой массу пересудов. — Его улыбка стала шире. — Естественно, мне было приятнее жениться на тебе, а не на наследнице.

Эксия взволнованно сглотнула.

— Ты будешь думать по-другому, если получишь от Мейденхолла разрешение жениться на его дочери. Ты будешь сожалеть о том, что женился на мне.

К облегчению девушки, Джеми закинул голову и расхохотался, затем вытащил из седельной сумки сложенный листок бумаги.

— Я так и не отправил письмо. Эксия на мгновение лишилась дара речи.

— Письмо к Перкину Мейденхоллу? Не отправил? Но Франческа сказала…

Джеми чмокнул ее в щеку.

— Франческа не слишком сообразительна, верно? Когда она принялась настаивать на том, чтобы я отправил письмо Мейденхоллу через нее, у меня возникли подозрения, и я сказал ей, будто уже отослал его, чтобы посмотреть на ее реакцию. Произошло именно то, чего я опасался: она ужаснулась. Сомневаюсь, что она действительно когда-либо собиралась выйти за меня замуж. Думаю, она говорила о браке лишь для того, чтобы заставить тебя ревновать. А каково твое мнение?

Эксия бросилась Джеми на шею.

— Мне абсолютно безразлично, чего добивалась Франческа. О Джеми, ты хоть понимаешь, что это значит? Это значит, что у нас еще есть время. Время! Его нельзя купить. О Джеми, как же я люблю тебя!

Джеми так и не понял, почему неотосланное письмо вызвало у его жены такую бурю восторга, но обрадовался тому, что она счастлива. Помня о том, что Эксия отказалась открыть ему свой секрет, и зная, что только время научит ее доверять ему, он спрятал свою обиду в отдаленные уголки. своей души.

В следующую секунду Джеми позабыл обо всех проблемах и самозабвенно отдался охватившему его желанию. Словно вор, охотящийся за драгоценностями дамы — а может, так оно и было? — он потащил Эксию в росшие недалеко от дороги кусты.

Его удивляло то, что его страсть к жене усиливается с каждым днем, а сейчас ему даже казалось, что он умрет, если не овладеет ею. И она, по всей видимости, чувствовала то же самое.

Они поспешно скинули одежды и прижались друг к другу в отчаянном стремлении слиться воедино. Их руки сплелись, пылающие губы сомкнулись в поцелуе.

Наконец их страсть была утолена, и Джеми в изнеможении упал на Эксию, которая принялась нежно перебирать его волосы. Её переполняла любовь, она с особой остротой ощущала свое счастье. Ее душу грела мысль о том, что, раз отец не получил письмо, значит, он не послал за ней своих людей, и, следовательно, никто не увезет ее от Джеми.

— Что бы ни случилось, любимый, помни: я люблю тебя, — прошептала она. — Я люблю тебя всем сердцем. Даже если…

— Если что? — спросил Джеми, приподнимаясь и заглядывая ей в глаза.

Эксия заставила себя улыбнуться и попыталась превратить все в шутку:

— Даже если мне придется выйти за другого. Но Джеми не принял шутки.

— Ты принадлежишь только мне. Я много трудился, чтобы заполучить тебя. Ты моя.

— Да, я твоя, что бы ни случилось.

Джеми ждал, надеясь, что она скажет больше, но тщетно. Взбешенный ее молчанием и недоверием, он вскочил и заявил, что пора трогаться в путь.

Эксии хотелось, чтобы он хотя бы на время забыл о ее тайнах, потому что все и так скоро откроется.

— Расскажи мне о своей семье, — попросила она, когда он подсадил ее в седло. — Как мне известно, вы с сестрой близнецы, значит, она так же некрасива, как ты?

Джеми усмехнулся.

— Даже не знаю, как это получилось, но Беренгария действительно красавица. Даже несмотря на то что она сле…

Замолчав на полуслове, он взялся за луку седла, собираясь сесть на лошадь, но внезапно повернулся к Эксии. Вспомнив о ее любви к Тоду, он понял, что она совершенно спокойно воспримет его близких. И к Беренгарии, и к Джоби, и к матери, витающей в иных измерениях, она будет относиться как к обычным людям. Он улыбнулся, и в его взгляде засветилась любовь.

— Как ты думаешь, я понравлюсь им? — опять спросила Эксия. — Их не разочарует то, что я дочь бедного торговца?

— Нет, конечно нет, — с полной уверенностью ответил Джеми. — Я отправил к ним посыльного, и сейчас они готовят тебе радушный прием. Вот увидишь. Не пройдет и двух дней, как они всей душой полюбят тебя.

Но Эксия не чувствовала такой же уверенности. Она уже успела понять, что Джеми романтичен в той же степени, в какой она сама практична. Будь она на месте его сестер, вряд ли ей пришлось бы по вкусу то, что он упустил возможность жениться на богатой наследнице и привез в дом дочку какого-то купчишки. Хотя остается надежда, что они тоже не чужды романтики и верят в любовь.

Эксия не была готова к тому, что предстало ее взору. Замок Джеми был древним, вполне возможно, он является своего рода олицетворением истории, но строение выглядело бы лучше, если бы у него была крыша. Истинная дочь своего отца, она мгновенно подсчитала, во что обойдется ремонт, и пришла к выводу, что дешевле будет построить новое здание с самыми современными удобствами, а это чудовище оставить истории. Девушка с трудом могла представить, как холодно в этом замке зимой.

Подъехав к Джеми, Эксия поинтересовалась, сколько у него земли, и была потрясена, когда узнала, что он владеет жалкими пятью акрами, которых мало для того, чтобы получить хороший урожай зерновых. «А не разбить ли там фруктовый сад? — подумала она. — Может, он принесет какую-то прибыль». Если будет урожайный год, она сделает сидр и продаст его… Девушка вздохнула. Какой смысл строить планы, ведь скоро ее там не будет, напомнила она себе. К концу лета она окажется в другом месте и, не исключено, станет чьей-либо женой. Она выполнит все, что потребует от нее отец.

— Что, так ужасно? — спросил наблюдавший за ее лицом Джеми.

Эксия догадывалась, что ему до безумия хочется, чтобы его дом понравился ей.

— Нет, — выдавила она из себя улыбку. — Совсем не так плохо.

— Неужели ты разучилась лгать, или я научился распознавать твою ложь?

Она засмеялась.

— Думаю, я смогу здесь кое-что изменить, — сказала Эксия, с одобрением глядя на каменную кладку.

Джеми недоверчиво хмыкнул и, наклонившись, поцеловал ее.

— Не сомневаюсь, моя маленькая женушка. Я полон надежды, что к этому дню, через год, ты сумеешь найти способ в три раза увеличить стоимость этих развалин.

— Следовательно, у меня появится возможность заработать хотя бы медяк, — пробормотала она, чем вызвала у Джеми веселый смех.

— Мои сестры полюбят тебя, — заявил он.

— А твоя мать?

— Она, э-э… Я все время собирался рассказать тебе. Она… э-э… ну…

Но Джеми так и не пришлось подыскивать слова, чтобы сообщить Эксии о том, что умственное состояние его матери находится на уровне ребенка и что с каждым днем оно ухудшается, так как в воздухе просвистела стрела.

Она вонзилась в землю в футе от ноги его лошади, и та в страхе встала на дыбы. Увидев испуг на лице Эксии, он наклонился и, схватив за повод ее кобылу, одновременно успокоил обеих лошадей.

— Полагаю, ты изобразишь случившееся на бумаге? — с усмешкой осведомился он.

— Обязательно, Джеми, — выдохнула девушка. Спешившись, он выдернул стрелу из земли и развернул привязанную к ней записку. Как он и подозревал, ее написал Оливер. Прочитанное заставило его нахмуриться, однако он решил ничего не рассказывать Эксии.

— Он не причинил вреда Франческе? — обеспокоенно спросила девушка, когда он помог ей слезть с седла.

— Нет, но… — Он оборвал себя, продолжая хмуриться. — Я должен ехать. Немедленно. Прости, но тебе придется отправляться к моим сестрам одной. Я вернусь позже.

— Да, конечно, — ответила Эксия, страшась мысли о том, что ей предстоит знакомство с его сестрами, и уговаривая себя быть храброй и держаться по-взрослому.

— Езжай. И ничего не бойся. Они полюбят тебя. Я вернусь через несколько часов.

— Я поеду с тобой и…

— Нет! — отрезал он.

— Но тебе грозит опасность! Случилось что-то нехорошее, но ты не желаешь рассказывать мне.

— Ни с кем ничего не случилось, — заверил он ее. — Просто мне надо ехать.

— Ладно, — сдалась Эксия и, вынув из седельной сумки кожаный мешочек, протянула его Джеми. — Здесь смеси трав для Франчески. Проследи, чтобы она приняла их. Она никогда не умела заботиться о себе, как тебе известно. Одна смесь от простуды, а другую надо залить горячей водой и наложить на грудь при кашле. Отвар из третьей она принимает, когда не может заснуть, а четвертую…

Джеми с улыбкой поцеловал ее и взял мешочек.

— Я позабочусь о ее здоровье и верну тебе кузину целой и невредимой. А теперь иди в замок.

Он посмотрел на окна, затем перевел взгляд на толпу, собравшуюся у ворот. Ему не хотелось демонстрировать на людях свои чувства к жене, но все же он не смог удержаться, чтобы еще раз не поцеловать ее на прощание, и, страстно притянув девушку к груди, с жаром впился в ее губы, затем резко отстранил и подождал, когда она придет в себя.

— Я вернусь, — сказал Джеми, но Эксия нашла в себе силы лишь кивнуть в ответ.

Он вскочил на лошадь и сорвался с места в галоп, подняв вокруг себя облако пыли.

Эксия провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся за поворотом. Она понимала: если Джеми оставил ее одну в незнакомом месте, значит, в записке содержались очень важные сведения. Настолько важные, что он не посчитал возможным рассказывать ей о них.

Девушка бросила взгляд на замок. Когда рядом был Джеми, здание выглядело довольно дружелюбным, но сейчас все изменилось. Неприятное впечатление усиливало еще и то, что солнце внезапно скрылось за облаками и подул холодный ветер. Эксия вздрогнула, подумав, что может начаться буря. У нее по спине пробежали мурашки. Вновь устремив взгляд на старый замок, она сказала себе, что внутри, вполне вероятно, укрыться от бури будет не легче, чем снаружи. Она кожей чувствовала исходившую от древ" него строения враждебность, хотя уверяла себя, что ей это почудилось. Семья Джеми не возненавидит ее, не так ли? Нет, конечно нет, говорила она себе. Этого не может быть.

У них нет причин ненавидеть ее. Никаких.

Глава 25

— Джоби, — прошептала Беренгария, — мы все сделали неправильно.

— Не начинай снова, — едва сдерживая гнев, ответила Джоби. — Она мне не нравится, я не доверяю ей.

— Ты очень ясно дала всем это понять.

Джоби не могла допустить, чтобы в Беренгарии возобладало присущее ей мягкосердечие. Она догадалась, что представляет собой эта Эксия еще до знакомства с ней, а за последние десять дней, что та находилась в замке, ее мнение ничуть не изменилось.

— Как ты можешь симпатизировать ей при том, что она попыталась захватить власть в нашем доме?

— О Джоби, ну почему ты так сурова? Неужели ты думаешь, что эта куча камней на что-то годна? Ее преступление заключается в том, что она закатала рукава и решила прибраться в кухне.

— Это вопрос власти. Уверена, что это ты способна увидеть.

— Ты имеешь в виду, что я не способна увидеть что-либо еще кроме этого?

— Ну вот, мы уже ссоримся из-за нее.

— Нет, не из-за нее, а из-за тебя. О Джоби, все началось, когда вмешался этот глупый Генри Оливер. Ну почему только я позволила тебе вовлечь его в наши дела?

— Нужно было что-то делать. Я не могла допустить, чтобы наш идиот братец…

Она замолчала, вспомнив: произошло именно то, что, как она надеялась, не произойдет. Их план заключался в следующем: Генри Оливер «похитит» наследницу Мейденхолла, Джеми бросится в погоню, спасет ее и влюбится. Но Оливер, как всегда, все испортил. Вместо того чтобы послать записку, написанную Джоби, он привязал к стреле собственное послание, и эта самая стрела случайно угодила в ногу Риса. Оливер метил в землю, но из-за плохого зрения промахнулся. «Только такой плохой стрелок, как Оливер, способен промахнуться», — с презрением заметила девочка, узнав о ранении Риса.

По некой необъяснимой причине их усилия привели к обратному результату: братец погнался за похитителем, но зачем-то захватил с собой эту Эксию, а потом женился на ней. А сейчас дурак Оливер заявляет, что не отпустит наследницу, пока Беренгария не выйдет за него замуж. Джеми уже несколько дней пытается вразумить этого недоумка, а его молодая жена отравляет существование Джоби и Беренгарии и изо всех сил старается изменить их жизнь.

Вчера Джоби заставила Эксию прекратить свою бурную деятельность, заявив, что та своими уловками поймала их брата в сети и тем самым разрушила семью. Еще Джоби сказала, что жители деревни отдали свои последние деньги, все самое ценное, чтобы сшить для Джеми наряды, способные привлечь внимание и завоевать любовь наследницы.

— Он бы женился на ней, если бы ты не вмешалась, — злобно проговорила девочка. — А теперь мы навсегда лишились возможности хоть немного улучшить свою жизнь. Не думай, что обращение «леди Эксия» накормит тебя и согреет зимой.

Ошарашенная столь явной ненавистью, читавшейся на лице Джоби, Эксия попятилась.

— Прости, — прошептала она. — Пожалуйста, прости меня.

Повернувшись, она взбежала по лестнице и, ворвавшись в комнату Джеми, захлопнула за собой дверь.

Больше она не показывалась, даже не спускалась к обеду. При этом, как всем было известно, она не покидала комнаты.

Джоби и Беренгария сидели в солярии на третьем этаже. Беренгария сожалела о том, что она разрешила сестре действовать по своему усмотрению. До появления Эксии они судили о ней по письмам Джеми и были едины во мнении, что эта женщина — мерзкая интриганка. Теперь же у Беренгарии было совершенно иное впечатление.

— Если бы я увидела их вместе, — сокрушенно произнесла она.

Обе понимали, что именно Беренгария имеет в виду: ей нужно было присутствие Джеми рядом со своей женой, чтобы понять, любит он ее или нет. Однако Джоби была уверена, что ее прекрасный братец просто не мог заинтересоваться такой простушкой, как Эксия. Признаться, Эксия, со своим стремлением прибрать кухню и пересчитать количество мешков с мукой, больше напоминала экономку, чем жену графа. Но ведь она не принадлежала к их классу!

— Сделанного не воротишь, — сказала Беренгария, — и мы не в силах изменить то, что Джеми женат на ней.

— Я хочу дать ей понять, чего стоили нам ее уловки. Допускаю, что она полагает, будто, сортируя фасоль, заработает себе право жить в нашем доме, но из-за нее скоро нечего будет сортировать…

— Что это было? — встрепенулась Беренгария, повернув голову и прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам.

— Я ничего не слышала.

— Прислушайся Вот опять.

Подойдя к окну, Джоби выглянула и едва не задохнулась от гнева, потому что внизу, в саду, увидела ту, которая разрушила все надежды на благополучную жизнь. Она сидела на каменной скамье рядом с их матерью. С бедной сумасшедшей матерью.

— Там, — проговорила Беренгария. — Что это было? Джоби не сразу поверила своим глазам.

— Эта Эксия что-то пишет и показывает маме, а та… Мама смеется, — ошеломленно ответила девочка.

— Я иду вниз! — объявила Беренгария, вставая и направляясь к двери.

Хорошо зная расположение комнат, коридоров и лестниц, она уверенно перемещалась по замку.

— Не дай ей повлиять на тебя. То, что она лишь…

— Закрой рот! — отрезала Беренгария, берясь за ручку двери.

Джоби не отставала от сестры.

Спустившись в сад, они спрятались за шпалерой, по которой вился розовый куст.

— Что она пишет? Почему мама смеется?

— Подожди-ка, — бросила Джоби и побежала к замку.

Минуту спустя к Эксии подошел поваренок и позвал ее с собой. Как только девушка исчезла из виду, Джоби схватила листы бумаги, оставленные той на скамье. Мать, как обычно, проигнорировала дочь. Она жила в собственном мире, куда не было доступа никому. Ничто не могло вернуть ее в мир нормальных людей — ни жестокость, ни душевные потрясения. Во всяком случае до сих пор. — Что там? — сгорала от нетерпения Беренгария. Джоби торопливо рассматривала рисунки.

— На этих рисунках изображен Джеми, — с изумлением ответила она.

Она впервые видела такое мастерство. Джеми был как живой, ей даже казалось, что она чувствует тепло его кожи.

— Да, — не успокаивалась Беренгария, — но что в них вызвало у мамы смех?

Джоби и сама не могла удержаться от улыбки, когда разглядывала рисунки. Она принялась описывать их сестре.

— На них Джеми такой, каким мы его знаем, — говорила она. — Вот на этом он направил свой меч на какого-то крестьянина, «спасая» Эксию от торговцев с жадными взглядами. А вот на этом… — Она замолчала и засмеялась.

— Ну! Что?

— Джеми в ярости смотрит на фургон, на одной из стенок которого нарисован он сам. Кажется, он сражается со львом. А вот здесь Джеми чем-то озадачен, а рядом с ним спорят две женщины. Одна из них Эксия, а другая очень красива.

— Должно быть, наследница, — заключила Беренгария. — Что еще?

— Вот Джеми втирает масло в изуродованные ноги какого-то мужчины. У него изуродованы только ноги, а все тело очень красивое и сильное. Его голова повернута набок, поэтому я не вижу другую половину лица. Так он выглядит довольно красивым. А на этом…

— Что? Что? — поторопила ее Беренгария. Джоби понизила голос:

— Джеми лежит на лугу среди цветов и мечтает. У него такое выражение… Я никогда не видела его таким.

— Опиши его! — потребовала Беренгария.

— Он выглядит глупым и смешным, — ответила Джоби, хотя прекрасно знала, что такое лицо может быть только у влюбленного.

— Ну что, ты удовлетворила свое желание пошпионить за мной? — раздался за спиной Джоби голос Эксии. — Понасмехалась надо мной вволю?

— Я не шпионила. Я просто…

— Да? — Эксия ждала, уперев руки в бока. Видя, что Джоби молчит, она принялась собирать рисунки. — Ты дала мне ясно понять, что не желаешь терпеть меня в этом доме. Скоро меня здесь не будет. Тебе нечего беспокоиться. А теперь, если вы не против, я вас покину и…

Она оборвала себя на полуслове, потому что внезапно мать Джеми прижала руки к лицу и заплакала. Эксия мгновенно опустилась рядом с ней на скамью и обняла за плечи.

— Посмотри, что ты наделала, — обратилась она к Джоби. — Не надо, — принялась она успокаивать свекровь. — Я нарисую еще. Хотите увидеть, как Джеми сражается с драконом?

Джоби и Беренгария лишились дара речи, изумленные тем, что их мать сразу перестала плакать. За долгие годы они ни разу не видели, чтобы она плакала или вообще проявляла какие-то эмоции.

Эксия начала рисовать. Она комментировала каждое свое движение, описывала одежду Джеми, выражение его лица. Затем она принялась за дракона, изрыгающего огонь и размахивающего длиннющим хвостом. Джоби не сразу сообразила, что пояснения Эксии предназначены для Беренгарии, в то время как сам рисунок — для матери. Переведя взгляд на сестру, девочка обнаружила на лице той живейший интерес, и ее охватила жгучая ревность, несмотря на то что она не поняла, какие чувства владеют Беренгарией, Беренгария принадлежит ей и только ей!

— Наверное, Беренгария ощущает запах дракона, — заметила мать, чей голос, а вернее связную речь которой, они слышали крайне редко.

Беренгария засмеялась.

— Да, ты права. Его чешуя переливается на солнце. А из пасти пахнет паленым. Я даже чувствую запах пота Джеми. Он встревожен, ему страшно, но честь заставляет его делать то, что, по его мнению, правильно. От него пахнет отвагой.

Эксия прекратила рисовать и посмотрела на золовку.

— Ты действительно ощущаешь эти запахи? Лучше, чем другие?

Джоби опередила сестру с ответом:

— Беренгария всего лишь слепа, в остальном она такая же, как все, даже лучше. Она не урод.

— Я тоже не урод! — с не меньшей агрессивностью отпарировала Эксия.

Беренгария застыла от удивления: впервые Джоби получила отпор! Несмотря на то что к своим близким девочка относилась по-доброму, для посторонних она была самым настоящим кошмаром. Люди боялись ее. А Эксия, очевидно, нет. Наверное, она сама нередко терроризировала окружающих, догадалась Беренгария.

Однако Джоби не обескуражила столь непривычная для нее резкость.

— Ты обманом заставила моего брата жениться на тебе?

— Да! — без колебаний ответила Эксия. — Я надела роскошное платье, которое подчеркнуло мою неземную красоту, и соблазнила его. Ведь он — такая выгодная партия! Ни гроша в кармане и три женщины на руках. Ах да, конечно, он потрясающе красив, благодаря его красоте у вас есть хлеб на столе! Скажи-ка мне, чем вы перебиваетесь зимой? Я впервые сталкиваюсь с таким беспорядком, как у вас на кухне. А теперь взгляни на эти фруктовые деревья! Да их не подрезали более десяти лет, поэтому они почти не плодоносят. А эти цветы! Зря расходуется место. Если у вас мало земли, надо использовать каждый клочок. Посадили бы вместо цветов бобы или лук.

Джоби перевела дыхание и ринулась в бой.

— Цветы для Беренгарии. Так уж получилось, что они нравятся ей. У нее мало радостей в жизни. Если она любит цветы, пусть нюхает их.

— О небеса, да твоя сестра всего лишь слепа, в остальном она нормальная. Думаю, зимой запах бобовой каши был бы ей приятнее, чем аромат всех роз на земле летом.

— Как ты смеешь…

Смех Беренгарии заставил Джоби замолчать.

— Джоби, полагаю, ты встретила достойного противника. Мне кажется… — Внезапно она прислушалась.

Бросив на Эксию надменный взгляд, ясно говоривший о том, что она способна понять сестру даже тогда, когда та не заканчивает свою мысль, — а Беренгария, узнававшая шаги всех домочадцев и обладавшая тонким слухом, первая определяла, когда в замке появлялись посторонние, — Джоби повернулась и выбежала из сада.

— Жуткий ребенок, — заметила Эксия.

Чувствуя себя предательницей, Беренгария улыбнулась.

— Прости…

Эксия остановила ее, отказываясь слушать то, что та собиралась сказать. Она разрывалась между желанием открыть золовкам, кто она на самом деле, и стремлением добиться того, чтобы они полюбили ее такой, какая она есть, а не за то, что она богата — если, конечно, отец, которому уже наверняка известно о непослушании дочери, не лишил ее наследства.

Джоби, не собиравшаяся оставлять свою сестру наедине с наглой узурпаторшой, вернулась через несколько минут с запиской.

— От Джеми, он говорит, что ему нужно задержаться. Оливер не хочет отпускать наследницу.

— И это все? — спросила Эксия, ненавидя себя за отсутствие гордости.

Но ей очень хотелось получить от Джеми хоть какую-нибудь весточку, и она надеялась, что он пришлет записку лично для нее. Казалось, прошли годы с тех пор, как он держал ее в своих объятиях.

— Все, — победоносно объявила Джоби, протянув письмо сестре.

Эксия увидела, как Беренгария ощупала листок.

— Он лжет, — сообщила она. — Джеми грозит опасность. Он хочет, чтобы мы прислали ему помощь.

— Я отправлю посыльного к Монтгомери, — начала было Джоби. — А мы…

Эксия размышляла над тем, что только что произошло. Значит, Беренгарии достаточно дотронуться до клочка бумаги, чтобы узнать, что чувствовал человек, когда писал письмо. У нее закружилась голова, когда она представила, какие возможности таит в себе подобный талант.

— Ты можешь определить, кто лжет, а кто нет? — с благоговейный восторгом прошептала она. — Ты хоть понимаешь, сколько денег можно заработать с такими способностями?

Джоби шагнула к ней.

— Никто не будет эксплуатировать Беренгарию! Мне противно думать, что Беренгария будет сидеть в ларьке и предсказывать судьбу по руке!

— Ты и это можешь? — спросила Эксия, глядя на золовку расширившимися от изумления глазами.

Беренгария молчала, повернув голову в сторону сестры и моргая, в то время как Джоби с надменным видом втолковывала Эксии, что они не принадлежат к классу торговцев и не намерены собственным трудом зарабатывать себе на жизнь.

Наконец Беренгария не выдержала.

— Послушай, Джоби, — перебила она девочку, — нам нужны деньги. Мы же пытались торговать красотой брата — так какая разница?

Джоби ужаснулась, вновь почувствовав, что ее предали.

— Это не одно и то же.

Глубоко вздохнув, Беренгария решила не спорить. У нее не было желания вставать между сестрой и невесткой, однако она вынуждена была признать, что предложение Эксии привлекает ее. Ей бы доставило огромное удовольствие приносить пользу, а не висеть тяжелым грузом на шее у своих близких.

Глава 26

Эксия переводила взгляд с одной золовки на другую. За то время, что она находится здесь, младшая из них, двенадцатилетняя дочь дьявола, предприняла все возможное, чтобы превратить ее жизнь в ад. Что бы она ни делала, все, по мнению Джоби, которой как нельзя лучше подходило ее имя[2] , оказывалось неправильным. Даже ее намерение вычистить хлев, называемый кухней, девочка восприняла как акт агрессии.

Поэтому Эксия молила Бога о том, чтобы поскорее вернулся Джеми. Он приструнит своих сестер. Но события развиваются так, что ей, видимо, придется задержаться здесь дольше, чем она рассчитывала. В настоящий момент золовки обсуждают вопрос о том, чтобы вызвать на помощь Джеми своих распрекрасных родственников. Пока они будут думать, сказала себе девушка, на Джеми могут напасть, и ему придется вступить в неравный бой с дюжиной противников. Вряд ли ему удастся выйти из него победителем. Его изобьют и бросят в подвал, где он будет голодать.