Свободный тир (№1) - Охота на Дракона

Агис тоже молчал, размышляя о причине неожиданного визита Верховного Темплара. Будь это кто-нибудь другой, сенатор мог бы предположить, что гость забежал к нему на минутку поделиться последними новостями. Но Тихиан никогда и ни с кем не делился ни своими радостями, ни печалями. И если он решил что-то рассказать Агису, значит, у него имелась весьма веская причина.

— Если ты хочешь, чтобы я как-то помог тебе, — наконец сказал Агис, — то тебе придется рассказать мне о них поподробнее.

— Ты? — поднял брови Тихиан. — Что ты можешь сделать?

— А разве ты не за этим пришел? — спросил Агис. — Я полагал, ты хотел обсудить позицию Сената и попросить нас поддержать борьбу короля против Союза Масок.

— С чего ты решил, что короля волнует поддержка Сената? — расхохотался темплар.

Слова Тихиана задели сенатора за живое. Сенат Владык представлял собой ассамблею, которая теоретически имела право отменить любой указ короля. На практике его власть существовала лишь на бумаге. Смерть, безвременная и таинственная, была уделом тех сенаторов, которые хоть в чем-то противились королевской воле.

— Возможно, королю следовало бы позаботиться о поддержке Сената, — со своим старым приятелем Агис говорил откровеннее, чем с другими. — Он разоряет Тир налогами. Он тратит все средства на пирамиду, и даже не говорит, для чего она нужна.

— Давай вернемся в дом, — предложил Тихиан. — Я, честно говоря, не привык долго жариться на солнце. — Не дожидаясь ответа, темплар повернулся и направился в сторону усадьбы.

Агис последовал за ним.

— Караван-баши утверждает, — не унимался он, — что к Тиру приближается Дракон. Надо готовить армию, а король не желает ничего слушать!

— Слушай, Агис, ты что, поверил в этот бред о каком-то мифическом Драконе?

Дракон, ужас пустынь, сметающий с лица земли огромные караваны, наводил страх на всех без исключения путешественников. До последнего времени Агис считал истории о нем глупыми выдумками. Он не доверял россказням о том, как чудовище пожирало целые армии и опустошало цветущие города. Но в последние месяцы, когда серьезные торговцы, которым вполне можно было доверять, стали рассказывать о том, что они своими глазами видели Дракона, Агис изменил свое мнение. По слухам, чудовище все ближе подбиралось к Тиру.

— Мне кажется, — ответил Агис, — королю стоило бы серьезно отнестись к возможной угрозе и перестать тратить средства и силы на никому ненужное строительство. Лучше бы он позаботился о защите наших поместий и самого города.

— Если бы Калак верил в Дракона, он, несомненно, так бы и поступил, — ухмыльнулся Тихиан.

Они поднялись на вершину небольшого холма, отделявшего оросительный пруд от полей поместья Астикл, и остановились. Перед ними раскинулись зеленые плантации высокого фаро — кактусового дерева, выращиваемого на продажу многими аристократами Тира. В высоту фаро достигали человеческого роста — несколько чешуйчатых стеблей тянулись у небу, заканчиваясь тугим клубком усыпанных длинными иглами сучьев. Поля пронизывала густая сеть оросительных каналов, а в самом центре высилась древняя усадьба Астиклов, ее мраморный купол напоминал о виднеющихся на горизонте горах, окружающих долину Тира.

— В чем твой секрет, друг мой? — спросил Тихиан, окидывая взглядом цветущие поля поместья. — Другие едва могут набрать по паре сотен тюков игл в год, а у тебя тут настоящий сад!

— Друид кое-чему меня научила, — улыбнувшись похвале, сказал Агис. — Но я не делаю из этого тайны.

— И что же ты узнал?

— Кто ухаживает за землей, ест хорошо. А тот, кто обращается с землей плохо, рискует остаться голодным. — Агис показал на безжизненную пустыню, начинавшуюся за пределами поместья. — Если бы все как следует это уяснили, долина Тира напоминала бы мою ферму.

— Может, тебе стоит рассказать о своем открытии Калаку? — издевательски спросил Тихиан, явно не веря ни единому слову Агиса. — Уверен, его бы заинтересовало подобное откровение.

— Сомневаясь, — покачал головой сенатор. — Единственное, что действительно интересует Калака, так это как выжать из Тира все соки для своего колдовства. Что станется с нашей землей, его не волнует ни в малейшей степени.

— Ты поосторожнее с такими речами, — предостерег его Тихиан. — Это граничит с государственной изменой.

Темплар двинулся вниз, по тропинке, ведущей к дому. Спускаясь вслед за ним, Агис с удивлением заметил, что на поле не работало ни одного раба. Что правда — то правда, он никогда не возражал против того, чтобы рабы трудились в более прохладные вечерние и утренние часы. Но даже в солнцепек кому-то следовало находиться в поле — следить за состоянием оросительных каналов, прочищать из, если возникнет необходимость. Но сейчас — никого. Вот и еще одна тела для разговора с Каро. Но это потом…

— Примерно неделю тому назад, — начал Агис, — посол Урика пригрозил нам войной, если мы не возобновим поставки железа. — Сенатор знал, что от этого вопроса темплар отмахнуться не сможет. — А сделать это мы не в состоянии, — продолжал он, — из-за того, что Калак забрал рабов из шахты на строительство своей пирамиды. Он что, собирается вечно игнорировать наши проблемы?

Тихиан остановился.

— Откуда ты узнал о после? — ошеломлено спросил он.

— Если у Верховного Темплара есть свои шпионы в Сенате, — невозмутимо ответил Агис, — то вполне резонно, что и у Сената есть свои люди в Верховном Бюро.

По правде говоря, Сенат уже много лет безуспешно пытался завербовать кого-нибудь из королевских темпларов — как это ни прискорбно, но реальная власть находилась именно в их руках. Агис просто пытался подтвердить один из дошедших до него слухов. Если попутно ему удастся посеять раздор среди темпларов, что ж, тем лучше.

— И как король отреагировал на угрозы Урика? — спросил сенатор.

Тихиан вздохнул и, к удивлению Агиса, потупил взор.

— Он отправил голову посла обратно с попутным торговым караваном.

— Что?!! — вскричал Агис.

Тихиан только кивнул.

— Ему что, не терпится начать войну?!

— Кто знает, — пожал плечами темплар. — Я знаю только, что Калак был очень доволен собой.

Зная скрытность Тихиана Агис не ожидал такого ответа. Верховный Темплар никогда не рассказал бы ничего подобного.

— Почему ты мне об этом говоришь? — с подозрением спросил Агис. — Что тебе нужно?

Тихиан ответил не сразу. Он снова приложился к своей фляжке, задумался…

— Наверно, я заслужил твое подозрение, — наконец, сказал он. — Понимаешь, Агис, ты единственный, кого я могу считать своим другом. Да ты и сам об этом знаешь.

— Это очень любезно с твоей стороны, Тихиан, — ответил Агис, — но я действительно не привык, что бы ты делился со мной государственными тайнами. Ты уж извини меня за недоверие.

— Хочешь-верь, хочешь-нет, — улыбнулся темплар, — это дела не меняет. Между нами всегда существовала связь. И, что еще более важно, ты всегда относился ко мне с пониманием…

— Я всегда стараюсь думать о людях хорошо, пока они не заставят меня изменить свое мнение, — осторожно ответил Агис. — Однако ты должен признать, что за все годы мы в первые говорим о дружбе.

Тихиан и Агис выросли друзьями — их поместья располагались совсем рядом. Они вместе посещали школу Незримого Пути, хотя Тихиан, в отличие от Агиса, не блистал прилежанием. В конце концов лень и упрямство Тихиана превратили учителя и учеников школы в его врагов. Но Агис по-прежнему оставался другом.

Спустя несколько лет отец Тихиана назначил наследником фамильного поместья Мериклов своего младшего сына. Тихиан остался ни с чем. Он был так взбешен, что, предав всех и вся, пошел в королевские темплары. Для аристократа шаг беспрецедентный. Агис оставался другом Тихиана даже тогда, когда при загадочных обстоятельствах погиб младший брат — наследник титула и поместья Мериклов. Все подозревали Тихиана (как считал Агис, несправедливо), но доказать ничего не смогли.

Хотя из дружба и не прервалась, пути их с годами разошлись. Тихиан все выше поднимался по иерархической лестнице темпларов, а Агис унаследовал отцовское поместье. Теперь их интересы чаще оказывались диаметрально противоположными. В конце концов оказалось проще позабыть о былой дружбе, чем делать вид, будто ничего не случилось.

Темплар еще раз глотнул вина из фляжки. Он продолжал молчать, и Агис, подождав немного, повторил свой вопрос.

— Так что тебе от меня надо?

Лицо Тихиана потемнело от гнева. Вне себя от злости, он с размаху швырнул флягу на землю.

— Я говорю от имени короля! — рявкнул он, яростно глядя на Агиса. — У меня есть право забрать у тебя все, что мне угодно!

— Но почему тебе вдруг стала так важна наша дружба? — тихо спросил сенатор, глядя на осколки разбившегося о камни сосуда.

— Со всеми этими делами, — вздохнул Тихиан, проводя блистающей драгоценными камнями рукой по лицу, — мне просто хотелось, чтобы ты знал о моих чувствах, — и, словно смущенный проявлением эмоций, темплар торопливо зашагал к дому.

Агис брел за ним, размышляя…

Мгновение спустя Тихиан остановился. Без отрыва глядя на фаро, растущее рядом с тропинкой, он вытащил из-под рясы кинжал. Заглянув темплару через плечо, Агис увидел большого, двух футов длиной, слизняка, медленно ползущего вверх по стволу. Его зеленые чешуйки служили отличным камуфляжем, а длинная, как у змеи, шея оканчивалась узкой головкой с острым клювом.

— Не надо его убивать, — поймал темплара за руку Агис.

— Но это же фруктовый варл! — воскликнул Тихиан.

— Я могу себе позволить потерять несколько плодов.

Деревья фаро цвели раз в десять лет, и потому их сладкие ароматные плоды стоили почти столько же, сколько само дерево.

— С таким отношением, — покачал головой Тихиан, — не знаю, как ты умудряешься выплачивать налоги.

— Я умудряюсь, — усмехнулся Агис, — именно благодаря «такому» отношению. В мире все взаимосвязано, — пояснил он. — Это великая цепь жизни. Уничтожив одно звено, ты разрываешь всю цепь.

Тихиан пренебрежительно фыркнул.

— Ты вот похвалил недавно мои сады, — продолжал Агис. — Хочешь знать одну из причин их хорошего роста?

Темплар изобразил внимание.

— Когда варл съедает плод, — Агис показал на отвратительно слизняка, — он съедает его целиком, вместе с семенами. Эти семена проходят через желудок, и желудочный сок растворяет покрывающую их защитную пленку. Без нее семена прорастают вдвое чаще.

— И как же ты это узнал? — удивился Тихиан.

— Я целую неделю только и делал, что следил за варлами, — чуть смущенно признался Агис.

— Весьма изобретательно, — кивнул темплар, — можешь не сомневаться, я никому не выдам твой секрет.

— Да рассказывай кому хочешь, — усмехнулся Агис. — Это не скажется на цене игл фаро. Слишком многие предпочтут продать свои фрукты сегодня, чем собирать больше игл завтра.

— Это точно, — согласился Тихиан.

Улыбнувшись, он спрятал кинжал в ножны и двинулся дальше в сторону усадьбы. Агис пошел за ним.

— Ты достиг высокого положения, — начал сенатор, — благодаря тому, что ты не только решителен и безжалостен, но и потому что умен. Поэтому я не сомневаюсь, что ты уже знаешь, как достроить пирамиду в назначенный королем срок.

— Знаю, — кивнул Тихиан.

— И все-таки ты пришел ко мне как к другу, и потому, возможно, будет уместно дать тебе один дружеский совет.

— И что это за совет? — Тихиан остановился и испытующе поглядел на Агиса.

— Обращаться с рабами, как с членами своей семьи, — ответил сенатор. — Хорошо их корми и дай удобное место для отдыха. Тогда они не только станут сильнее, но и работать будут прилежнее.

— Из благодарности? — усмехнулся Тихиан. Он покачал головой и зашагал дальше. — Если ты действительно в это веришь, то я выбрал себе в друзья круглого идиота.

— А ты когда-нибудь пробовал?

— Агис, послушай меня, — сказал Тихиан через плечо. — Это для твоей же пользы. Как бы хорошо с рабами не обращались, они все равно ненавидят своих хозяев. Возможно, внешне они этого не выказывают. Быть может, они и сами этого не понимают. Но как только им представится удобный случай, они перебьют нас всех… какими бы покорными они ни казались, когда кнут в наших руках.

— Если они такие кровожадные, то лишь потому, что таковы их хозяева, — возразил Агис.

— Да, — согласился Тихиан, касаясь пальцем своего лба. — Теперь ты начинаешь понимать.

— Мои рабы… — гневно начал сенатор, рассерженный покровительственным тоном своего друга.

— Так же мечтают избавиться от тебя, как ты мечтаешь избавиться от Калака. Разница только в том, что ты по глупости можешь дать из такой шанс. В следующие несколько недель тебе следует соблюдать особую осторожность…

— Что бы имеешь в виду?

Агис все еще говорил в спину темплару, и с каждой минутой это раздражало его все больше.

— Ничего особенного, — уклончиво ответил темплар, проводя рукой по голове и трогая свой искусно заплетенный хвостик. — Просто дела в Тире обстоят не лучше образом. Измена — на каждом шагу. Например сегодня утром я узнал, что одна из моих собственных рабынь состоит в Союзе Масок.

— Не может быть! — насмешливо воскликнул Агис.

Мысль о том, что Союз прятался под самым носом Верховного Темплара, казалась сенатору невероятно забавной.

— Что смешного-то? — холодно спросил Тихиан.

— Извини, — пробормотал Агис, внезапно понимая слова Тихиана о рабах и измене. — И что ты предпринял.

— Пока ничего. У меня не было времени съездить домой. Разберусь с ней, как только вернусь.

Они вышли из зарослей фаро к настоящему садику, раскинувшемуся позади роскошного строения. Этот уютный сад Агис создал сам. В нем он стремился воспроизвести в миниатюре дорогой ему оазис Дурвадалы. В центре лежал небольшой иссиня-голубой пруд. Вокруг него, за узким песчаным берегом, начинались заросли травы. А над ней возвышались гордые стволы десятка чифоновых деревьев.

Разбивая этот садик, Агис хотел создать укромное, уединенное место, где он мог бы отдыхать в тишине и покое. Но сейчас о покое не могло быть и речи: с другой стороны усадьбы до сенатора доносился приглушенный гул голосов.

— Это еще что такое? — спросил Агис, догоняя темплара.

— Возможно, — с невозмутимым видом ответил Тихиан, — твои счастливые рабы собрались, чтобы порадоваться твоему возвращению.

— Что здесь происходит? — издевательский тон темплара не на шутку встревожил Агиса.

Не дожидаясь ответа, он закрыл глаза и сконцентрировал разум на той грани своего существа, где находились воедино три энергии Незримого Пути умственная, духовная и физическая. Подняв руку, Агис представил себе огненную реку, бегущую от точки слияния энергий через грудь прямо в его ладонь. Так от открывал путь для энергии жизненной силы.

В отличие от колдовства, черпавшей энергию для заклинаний из земли и растений, сила, которую призвал к себе Агис, не имела к Ахасу никакого отношения. По правде сказать, ни он сам, ни его учителя, вообще никто на всем белом свете не знал, откуда она бралась. Кто-то полагал, что адепты Пути призывают ее из других измерений. Другие утверждали, что все живые существа несут в себе неосязаемую энергию живой материи, и адепты просто черпают ее из своих собственных запасов.

Что касается Агиса, он предпочитал думать, что сам создает эту силу. По самой своей природе Путь был искусством, загадочным и до конца непостижимым. Он опирался не на логику и знания, а на веру. Колдовство, о котором Агис (да и не только он) думал как о своего рода науке основывалось на наборе заученных заклинаний и строгих законах баланса энергии. Путь же являл собой нечто непрерывно меняющееся, не имеющее ни четко очерченных границ, ни пределов. С его помощью можно было достичь чего угодно, если, конечно, адепт, избравший Незримый Путь, мог призвать и передать необходимую энергию. Передать и при этом не погибнуть. И сколько бы такой адепт ни пользовался Путем, ни земля, ни растения, ни животные от этого не страдали.

Почувствовав собравшуюся в ладони силу, Агис сконцентрировался на своем мече. Величественное оружие, древнее, как сам Тир, с гардой из резной меди и длинной историей великолепного клинка, выгравированной на стальном лезвии. Агис протянул руку к мечу и почувствовал, как его ладонь коснулась отполированной рукоятки. Он помнил ее на ощупь. Одним движением Агис выхватил меч из ножен.

— Весьма внушительно, — сказал у него над ухом Тихиан.

Агис открыл глаза. В его руке, как он того и ожидал, сверкал на солнце старинный фамильный меч. С помощью Пути сенатор просто взял его из оружейной комнаты усадьбы.

— Ты пришел ко мне не как друг, — сказал Агис, в упор глядя на темплара.

— Ты не прав, — покачал головой Тихиан. — Я уверен, ты поймешь меня… если подойдешь к главному входу в дом.

Они прошли вдоль дома, мимо мраморной колоннады, где Агис обычно принимал особо почетных гостей. Потом поднялся по ступенькам на открытую веранду, опоясывающую усадьбу. Они вышли из-за угла, и у Агиса похолодело в груди.

Во дворе, перед домом, собралось более пятисот рабов — почти все, кто работал в поместье Мерикл. Их окружали стражники из той, не без помощи колдовства выведенной расы гибридов людей великанов, которых в народе называли «великанышами». Они были ростом около двенадцати футов, с низкими покатыми лбами и большими выступающими челюстями. Все как один с понуро опушенными плечами, огромными вислыми животами и кривыми ногами. Одеты они были в пурпурные туники королевских легионеров.

Личная стража Агиса, сотня людей и гномов в кожаных доспехах, сидела чуть в стороне, держа руки за головами. Их охраняла добрая дюжина темпларов. Жрецы-воины стояли неподвижно, подняв руки — не оставалось сомнений в том, что они готовы расправиться с любым проявлением непокорности, применив заклинания, дарованные им королем.

Перед рабами стоял Каро, старший слуга Агиса. Опустив голову на грудь, он угрюмо глядел в землю. Лысую голову престарелого гнома, как и его лицо, покрывали бесчисленные морщины, черные глаза узкими щелочками выглядывали из-под обвислых век.

— Простите меня, хозяин, — начал оправдываться гном, когда Агис появился на веранде. — Я должен был вас предупредить, но задремал.

— Ты не виноват, Каро, — сказал Агис.

— Нет, виноват, — возразил гном. — Если бы я не спал, не произошло бы этого.

— Будь ты проклят, Каро! — потеряв терпение рявкнул сенатор. — Если я говорю, что ты не виноват, значит так оно и есть! Ясно?

Гном неохотно кивнул.

— Ну, и что здесь произошло? — Агис адресовал этот вопрос Тихиану.

— Королю не хватает рабов для строительства пирамиды, — холодно ответил темплар. — Тех, кто останется в живых, тебе вернут, когда стройка завершится.

— Почему бы мне не убить тебя прямо сейчас? — задумчиво поинтересовался Агис и поднял меч. — Все-таки хлопот станет поменьше…

— Я правильно понимаю, — не отступая ни на шаг, сказал Тихиан, — что ты угрожаешь законному представителю Золотой Башни? Это открытое неповиновение, сенатор. Это бунт.

— Ты не имеешь права конфисковать моих рабов, — возразил Агис, неохотно опуская клинок.

— Король издал соответствующий приказ только сегодня утром, — ответил Тихиан.

— Сенат наложит на него вето!

— Не наложит, — ухмыльнулся темплар, — если, конечно, вы еще не совсем рехнулись. Только попробуйте, и Калак позаботится, чтобы оставшихся в живых сенаторов не хватило для кворума. — Верховный Темплар двинулся к выходу из имения, но через несколько шагов остановился. — Знаешь, — бросил он через плечо, — для работы на полях я тебе оставил женщин и детей. Другим и этого не дано.

4. ГОРОД ТИР

Подходя к ржавым, обитым драгоценным железом воротам Тира, Садира настороженно посмотрела на темплара за спиной стражи, состоявшей из великанышей. Обычная черная ряса, как и у всех королевских слуг, но под ней, у самого горла, девушка заметила блеск висевшего на шее железного медальона. Это украшение выдавало в неприметном на первый взгляд темпларе важную птицу — рядовые жрецы не могли себе позволить столь дорогую вещь.

Не замедляя шага, колдунья пристально рассматривала ворота и то, что лежало за ними. Она пыталась понять, почему тут стоит этот проклятый темплар. Насколько она знала, дежурство у городских ворот не входило в обязанности одетых в черные рясы королевских слуг. Тем более высокого ранга.

На обочине дороги тридцать носильщиков разгружали аргос — один из мощных, похожих на крепость фургонов, в которых торговцы перевозили грузы по бесконечным пустыням Ахаса. Такой фургон не смог бы развернуться на улицах Тира, и потому его разгружали у городских ворот. Пара мекилотов, тащивших тяжелый аргос, все еще стояла в своей упряжи. Огромные, как холмы, тела ящеров, не менее длинных, чем сам фургон-крепость, покрывал панцирь — одновременно и защита от врагов, и источник блаженной тени.

Садира обошла чудищ подальше — мекилоты славились умением разнообразить свою диету за счет неосторожных прохожих.

Другая обочина пустовала. А за ней десятки изможденных рабов разбрасывали экскременты их городской канализации по одному из королевских полей. Они голыми руками набирали отвратительно пахнувшую жижу, раскладывая ее вокруг голубых бурграсов или золотистых смокбрушей, а одетые в черные рясы надсмотрщики немилосердно лупили многохвостыми плетками по их обнаженным спинам.

Не обнаружив возле ворот ничего, что могло бы объяснить появление высокопоставленного темплара, Садира поправила на спине тюк с толстыми сучьями пониже опустила голову и пошла дальше. Другого выхода у нее не оставалось. Поверни она назад — это привлечет внимание. Кроме того, девушка слишком устала, чтобы провести ночь в пустыне, да еще без воды. В общем, делать нечего — оставалось надеяться, что темплар здесь не для ее розысков.

Выбравшись из Карцера, ставшая невидимой Садира без труда покинула лагерь рабов, не забыв прихватить с собой книгу заклинаний. Она как раз успела добраться до большой груды камней за границей поместья владыки Тихиана, когда заклинание перестало действовать. Здесь она набрала сучьев, лежавших теперь у нее за спиной, спрятала книгу в потертую суму и накинула поверх короткого платья изрядно потрепанную робу. Затем по хорошо знакомой дороге девушка отправилась в Тир. Она шла медленной, размеренной походкой верной рабыни, посланной за город на поиски материала для деревянных рукояток к инструментам, изготовляемых ее хозяином.

Все шло тихо и без приключений, как и прежде, когда Садира тайком ходила в Тир на свидание со связным Союза Масок. Ну, разве что, дорога сейчас была более пустынна, чем обычно. Возможно, потому, что на сей раз они шла не утром и не вечером, а днем — время, когда все здравомыслящие люди сидят в тени. Когда девушка подошла к восточным воротам Тира, солнце уже садилось, и угрюмые городские стены отбрасывали густые тени в алых и бордовых лучах прячущегося светила.

Посреди города ослепительно сверкала взметнувшаяся в небо Золотая Башня. Казалось, она залита свежей, еще дымящейся кровью. Рядом с башней угрюмо чернела пирамида. В лучах солнца, освещавших ее выступы, Садира видела бесчисленные крохотные силуэты копошащихся рабов — строительство шло днем и ночью.

Девушка мысленно возблагодарила судьбу за то, что не оказалась в числе этих несчастных. Еще больше согнувшись под тяжестью тюка с сучьями и не поднимая глаз от пыльной дороги, колдунья вступила в тень городских ворот. Садира надеялась, что если она не обратит внимания ни на стражей, ни на темплара, то и те оставят ее в покое. Но буквально через мгновение, ее надежды развеялись как дым.

На дорогу перед ней вышел один из великанышей. Согнувшись в три погибели Садира видела только его обутые в сандалии огромные ноги. Девушка принялась лихорадочно вспоминать заклинания, пытаясь сообразить, какое окажется ей полезным.

Великаныш стоял неподвижно, загораживая дорогу, и Садире волей-неволей пришлось поднять на него глаза. Хоть и не слишком мускулистые, его ноги по толщине напоминали стволы деревьев. Округлый живот стражника туго обтягивала туника с изображением золотой звезды Калака. В руках, как раз на уровне глаз девушки, он держал тяжелую костяную палицу.

Садира опустила тюк с сучьями на землю и запрокинула голову, чтобы увидеть лицо великаныша. Широкие, футов шесть, не меньше, плечи, крепкая короткая шея, а на ней — большущая голова в выступающими челюстями. Вот только глаза, круглые и печальные, как-то не подходили внешнему облику стража.

— Да, о подобный горе? — обворожительно улыбнувшись, спросила Садира. Но великаныш не ответил.

Вместо этого он покосился на стоявшего чуть в стороне темплара. И хотя взгляд девушки был по-прежнему устремлен на гиганта, ее мысли обратились к одетому в черную рясу королевскому чиновнику — дородному мужчине со светлыми волосами, надутыми щеками и узкими, поджатыми губами. Его покрасневшие глаза небрежно и высокомерно разглядывали девушку. Колдунья решила, что темплар скучает и легко клюнет на ее очевидные для мужского взгляда прелести.

— Спроси девочку, кому она принадлежит, — приказал темплар.

Садира давно вышла из детского возраста, но в Тире было принято обращаться к рабам, как к малым и неразумным ребятишкам.

Не дожидаясь, пока великаныш повторит вопрос, Садира повернулась к темплару.

— Я принадлежу Марут, мастеру всяких орудий, — ответила они и лучезарно улыбнулась.

Колдунья как бы невзначай окинула темплара оценивающим взглядом. Когда тот, заметив ее интерес, удивленно поднял брови, девушка поспешно, будто застыдившись, отвела взор. Ее нежные щеки зарделись румянцем.

— Я несу материал для ручек топоров, которые делает Марут, — пролепетала она.

Садира и понятия не имела, кто такой Марут, и даже существовал ли такой мастер на самом деле. Она знала только, что ее связной С Союзом Масок велел ей ссылаться на это имя, если ее остановит стража. Раньше ее не раз останавливали, и заученный ответ всегда удовлетворял королевских воинов.

— Марут с радостью одолжит свою рабыню королю, — холодно и безжизненно сказал темплар, но глаза его жадно разглядывали красивое личико и точеную фигурку молодой женщины. — Возможно, я сам доставлю королю его новое приобретение.

Великаныши захихикали. Один из них протянул к Садире огромную ручищу…

— Умоляю вас, блистательный господин, — взмолилась девушка, падая на колени перед темпларом. — Я и так опаздываю! Хозяин меня побьет!

Будто невзначай, она распахнула потрепанную робу, открыв похотливому взгляду чиновника тунику с глубоким вырезом. При этом девушка постаралась, чтобы спрятанный у нее за поясом кинжал остался незамеченным. В то же время она коснулась ладонью земли, призывая себе колдовскую энергию. Здесь, рядом с королевскими полями, жизненной силы было сколько угодно…

Тихо, так, чтобы ее никто не услышал, девушка пробормотала заклинание, дающее силу ее колдовству, одновременно склоняясь в низком поклоне, чтобы скрыть пассы рук. Пользоваться чарами под самым носом темплара было весьма рискованно — существовала опасность, что он почувствует заклинание, и тогда все пропало.

Огромная лапа схватила девушку за плечо.

— Вставай, детка, а не то ты и до вечера не доживешь.

Поднимаясь на ноги, Садира посмотрела прямо в глаза темплару. Сложив губы, словно посылая тому воздушный поцелуй, девушка выпустила подготовленное ею заклинание.

Темплар нахмурился. Он провел пухлой рукой по лицу, потряс головой, словно отгоняя надоедливую муху. Когда он вновь поглядел на Садиру, в его взгляде появилась теплота, которой раньше не было. Заклинание сработало. Теперь темплар постарается помочь рабыне. Помочь, пока это не будет грозить ему особыми неприятностями. Колдунье оставалось только найти нужные слова, найти способ, как освободиться…

— Ну, пожалуйста, — взмолилась Садира, вися в могучей руке великаныша. Девушка даже не доставала до земли ногами. — Пожалуйста, позвольте мне хотя бы отнести эти сучья Маруту. Я уверена он позволит мне вернуться к вам.

Темплар в сомнении прикусил губу, но потом решительно покачал головой.

— Я не знаю этого Марута. У меня нет никаких оснований полагать, что ты вернешься.

— Марут — уважаемый мастер, — возразила Садира. — Он верный подданный нашего короля, — ее лицо против воли исказилось гримасой боли.

— Если на девушке останется хоть один синяк, — угрожающе процедил темплар, обращаясь к держащему Садиру великанышу, — я натяну твою шкуру на барабан!

Стражник чуть не уронил Садиру на землю. Открыв от изумления рот, он уставился на темплара.

— Я никак не могу тебя отпустить, — виновато сказал темплар Садире. — Я должен конфисковать каждого раба, входящего в ворота Тира.

Садира поняла, что страх перед начальством в темпларе куда сильнее желания обладать хорошенькой рабыней. Учитывая заклинание, это казалось почти невероятным, однако… Девушка решила испробовать другой подход.

— Если я к закату не доставлю Маруту эти сучья, — она указала на брошенный на дорогу тюк, — мой хозяин не закончит работу над мотыгами. А сдать их Департаменту Строительства он должен уже завтра утром.

— Ты же говорила, он делает топоры? — проворчал один из великанышей. — Обычно он действительно делает топоры, — ответила Садира, не отводя глаз от темплара, — но сейчас нужда в кирках так велика, что ни на что другое просто не остается времени.

— Я слышал что-то подобное, — к великому облегчению Садиры кивнул темплар.

— Если Департамент Строительства не получит обещанную партию мотыг, работа на каменоломнях может остановиться. А тогда встанет и строительство… Что если вы проводите меня до мастерской Марута, — предложила она, глядя в глаза темплару, — а когда я отдам своему хозяину сучья для рукояток, отведете меня обратно. Уверена, ваш начальник оценит такую инициативу. И я тоже…

Она многозначительно улыбнулась чиновнику и тут же снова зарделась, как бы от стыда. Самое главное было не переиграть — темплар должен считать, что он и в самом деле ей нравится. Задача упрощалась тем, что ему самому до смерти хотелось в это верить.

— Да не слушай ты ее, Пеган, — прогудел на ухо темплару один из великанышей. — Ты и так можешь сделать с девчонкой все, что захочешь.