Редакция (№4) - Условный переход (Дело интуиционистов)

Пока шло копирование, я раздумывал, не стереть ли после копирования память. Впрочем, ее комлог вряд ли это допустит. Я решил забрать его с собой и где-нибудь спрятать. Держать улику при себе рискованно, но если появится такая возможность, я вывезу комлог на Фаон, и там его памятью займутся специалисты. К сожалению, я не учел еще одну возможность, которая реализовалась спустя двенадцать часов: комлог сам или по чье-то команде уничтожил все свое содержимое. Наверное, это случилось после того, как не было получено подтверждение, что комлог по-прежнему находится в руках хозяина.

Со стороны прохода послышались шаги. Я втиснулся под стол, но когда увидел, что это Гроссман, вылез обратно. Кибернетик схватился за сердце.

— Сначала я решил, что это вы, — он показал на мертвое тело. — Кто это?

— Гретта.

— А это… — он перевел взгляд на мерцающий овал.

— Телепикт.

— Боже…

Сумка выпала из его рук с глухим шлепком. Гроссман опустился на пол рядом с ней.

— Не раздавите прибор… Эй, вы в порядке? — я склонился над ним и потряс за плечо.

— Отстаньте. Это конец.

Я осветил фонарем его лицо. Гретта выглядела поживее.

— Уберите свет. — Зажмурившись, он прикрыл лицо рукой. — Объясните, как вы здесь оказались?

Я рассказал. Тот факт, что я пошел на встречу с Греттой без его ведома, я попросил не комментировать. И так ясно, что он по этому поводу думает. Спросил, не видел ли он робота.

— Чистит пол в холле. Кажется, он меня не заметил. По-вашему, это его работа?

— Надо бы проверить. Займетесь?

Ничего не ответив, он с трудом поднялся с пола. Тем временем я изменил решение:

— Нет, уж, сидите здесь. Я его приведу. Сколько потребуется времени, чтобы посмотреть, что у него в мозгах?

— Минут пять-десять. Вы собираетесь его заблокировать?

— Не знаю, как это называется, но где у него рубильник, мне хорошо известно.

— На пульте заметят…

— Мы уже ничего не теряем. Пока вы будете его осматривать, я посторожу в холле. Возможно, они не сразу бросятся его искать. Вы принесли пакеты?

— Принес, — он вытащил из сумки два полиэтиленовых пакета, — вы хотите…

Да, я хотел надеть их на руки вместо перчаток.

— Оба на левую, — сказал я сокрушенно и направился к выходу.

Робот трудился уже в метрах пяти от дверей в зал. Я подождал, пока он не повернется ко мне спиной, затем быстро приблизился к нему, откинул на «затылке» крышку и передвинул расположенный под ней тумблер в режим ожидания. Робот замер, продолжая, тем не менее, гудеть пылесосом. Я выключил и его.

По ровной поверхности робот не шагает, а катится на вмонтированных в ступни роликах. Благодаря этим роликам его не трудно перемещать с место на место. Я вкатил робота в зал и подозвал Гроссмана, напомнив ему, чтобы он прихватил фонарь, который я оставил на полу у стола. Я отдал ему пакеты, потому что он принес всего два, затем снова вышел в холл и стал прохаживаться от одного коридора к другому. К счастью, оба коридора были пусты.

В дверях конференц-зала появился хирург, готовый сообщить родственникам о неудачном исходе операции. Несмотря на это во мне еще теплилась какая-то надежда.

— Ну, доктор, что…

— Посмотрите сами, — и он вернулся в зал.

Куда смотреть? Сначала я подумал, что он имеет в виду экран планшета, но Гроссман указал на щетку, которой оканчивалась металлическая труба пылесоса.

— Сверху, где входит труба, смотрите…, — подсказал он и посветил фонарем.

Бурое и уже подсохшее пятнышко было, без сомнения, кровью. Робот не забыл оттереть следы крови на металлической трубе, но не заметил их на темном и шершавом корпусе щетки. Я исправил эту его оплошность. Впрочем, если полицию посетит идея поискать кровь на трубе и на щетке, они найдут ее в два счета. Остается надеяться, что гэпэшники до этого не додумаются.

Пока я стирал кровь, Гроссман сторожил коридоры.

— Вам от него еще что-нибудь нужно? — спросил я о роботе.

— Нет.

— Тогда отсоединяйте провода, и я отвезу его в коридор.

Гроссман занес руку над экраном планшета.

— Я хочу стереть ему всю память и разрушить нейросеть. Вы не против?

— Думаете, это необходимо?

— Да, надо сделать что-то такое, чтобы у полиции не возникло сомнений, что робота амнезировал человек. Кроме того, это убийство должно отличаться от тех, что совершили Краб и Ленивец. У них исчез определенный участок видеопамяти, а этому роботу я сотру память полностью, причем, самым грубым способом из возможных.

— Короткое замыкание? — предположил я.

— Вроде того, — и Гроссман шевельнул пальцем над изображенной на экране кнопкой. Несколько секунд спустя планшет сообщил, что что-то там совсем «чисто».

Я выкатил робота в холл, оттуда — подальше в коридор, который он уже успел отдраить.

— Во сколько произошло убийство? — спросил я, вернувшись к Гроссману.

— Робот стер участок памяти между пятью тридцатью и пятью тридцатью пятью. А вы когда пришли?

— Еще через три минуты. Всего три минуты опоздания!

— Думаю, больше. Робот стирал с запасом.

— Сволочь!

Гроссман почему-то решил, что моя злость на робота вызвана жалостью к Гретте.

— Вам жаль Гретту? — удивился он. — Она же хотела вас убить.

— Свои проблемы с дамами — в чем бы эти проблемы не состояли — я всегда решаю сам. Возможно, в будущем люди начнут перепоручать их роботам, но я до этого не доживу. К счастью.

— А я был бы не прочь на это посмотреть, — ухмыльнулся Гроссман. — Что будем делать с телепиктом?

Откуда взялся телепикт, я выяснил, когда обыскивал карманы греттиного комбинезона. Жидкость находилась в той же таре что и на Ло — в баллончике с обезболивающим спреем.

— Мы его ототрем, — сказал я, — но сначала я попытаюсь засечь источник сигнала. Я просканирую зал, а вы поищите в ее комлоге программу передачи сигнала.

Гроссман справился с задачей быстрее, чем мой сканер. Программа работала, а последствия ее работы мы могли наблюдать безо всякого сканера. Когда я стер с пола мерцающее пятно, Гроссман закрыл программу. Затем мы приступили к уничтожению собственных следов. Кажется, ничего не пропустили. По ходу дела, я пришел к выводу, что это помещение никто не убирал со вчерашнего дня.

— Уходим? — спросил я, когда мы закончили локальную уборку.

— Уходим, — кивнул Гроссман.

До кают мы добрались никем не замеченные.

Мы обсуждали произошедшее вплоть до возвращения прогулочных кораблей. Две версии выглядели наиболее вероятными. Версия первая: Гретта готовила для меня ловушку. Во время испытаний телепикта она допустила какую-то неосторожность, поэтому, не дожидаясь моего прихода, робот напал на нее. Кроме недостатков технического свойства, у этой версии был один, на мой взгляд, глобальный недостаток: она подразумевала, что меня приняли за того болвана, который дважды попадется на фокус с переводными картинками. Версия вторая: отчаявшись подставить меня, дагарцы решили подставить Гретту, которая, как это следует из ее письма, хотела выйти из игры. Возможно, Гретта сделала перед дагарцами вид, что собирается натравить на меня робота. Подозревая обман, они активировали телепикт раньше времени, то есть тогда, когда в зале находились только Гретта и робот. Впрочем, этому противоречил тот факт, что программа телепикта работала в ее комлоге. Включили дистанционно? Почему бы и нет.

— Если это правда, — произнес Гроссман, кусая губы, — значит «Роботрониксу» предстоит столкнуться с таким шантажом, какого мир не видел со времен процессов над производителями ВР-игр. Очевидно, что ДАГАР хотел заставить робота совершить убийство таким образом, чтобы вина робота ни у кого не вызывала сомнений. И если они записали момент убийства на видео, то… в общем, о последствиях вы догадываетесь. Не исключено, что на этой записи будем фигурировать и мы с вами. Разумеется, никто не увидит телепикта, все будет выглядеть так, будто робота не провоцировали убивать.

— Мы защитим вас от шантажа.

— Вы? — Гроссман усмехнулся. — Чандлер вам не поверит. Возможно, полиция станет подозревать вас в этом убийстве. Чтобы защититься, вы переложите вину на робота. Получается, что наши интересы прямо противоположны. Не думаю, чтобы Чандлер согласился доверить вам борьбу с шантажистом.

— Но вы-то мне доверяете?

— Да, доверяю, но проблема в том, что Чандлер перестанет доверять мне. Я обещал нейтрализовать роботов и — теперь уже нет смысла скрывать это — я обещал доставить ему новейший нейросимулятор. Вместо этого я поставил компанию на грань катастрофы. И я вот думаю, продолжать ли мне защищать интересы компании или заняться спасением собственной шкуры. Меня, как и вас, полиция может заподозрить в убийстве. Мы оба были знакомы с Греттой, и оба были с ней на Ло. Полиция допросит Изиду и Брайта, и кто знает, что они там наговорят.

— Я заглянул в греттины документы. Она здесь под другим именем. Полиция не скоро выяснит, что мы с ней знакомы.

— Скоро, не скоро… Одному богу известно, чем это кончится.

Пока мы все это обсуждали, по информационной сети «Трампилина» прошло сообщение, что КД «Гигантропос» благополучно погрузился в Канал. Первая послестартовая пресс-конференция будет проведена сегодня в полдень. Отменят ли ее, когда найдут труп? Наш с Гроссманом тур заканчивался завтра вечером. Теоретически, можно улететь с «Трамплина» уже сегодня, но не вызовет ли это подозрений? Было решено подождать до запланированного отлета.

Пресс-конференция прошла в намеченный срок, и до трех часов дня об убийстве ничего не было слышно. Потом пополз слух, что будто бы произошел какой-то несчастный случай, и что под этим предлогом руководителей туристических групп заставили составить списки туристов, не полетевших провожать «Гигантропос». Разумеется, мы с Гроссманом угодили в один из таких списков. Между тем, корабли продолжали отвозить на Терминал туристов, у которых закончился срок пребывания на станции. Я не слышал, чтобы кого-то попросили остаться. В средине дня второго марта меня вызвали к какому-то типу якобы для проверки документов. Тип назвал проверку «обычной рутиной» и спросил, где я был с пяти до семи утра первого марта. Я ответил, что спал у себя в каюте и никуда не выходил, — мол, накануне я несколько перебрал по случаю предстоящего старта. Гроссман, которого тоже вызвали на допрос, подтвердил, что мы пили вместе. Журналист с Фаона и кибернетик с Земли не вызвали у полиции никаких подозрений. Служащие, которых я встретил по дороге в конференц-зал, не успели вспомнить меня, по крайней мере, до семи вечера — это следует из того, что мне не запретили вылететь семичасовым челноком. Гроссмана также не задержали. Мы вместе добрались до Терминала и там расстались. Перед расставанием он перевел крупную сумму на наш банковский счет и сказал, что если эта сумма не покроет расходов, мы вправе выслать ему дополнительный счет за услуги. Ни о каком сногсшибательном гонораре (на который, как известно, надеялся Шеф) речи, разумеется, не велось.

37

Отправляя последнее сообщение, я не подумал о том, что оно придет к Шефу в три часа ночи. Вдвойне расстроенный Шеф позвонил Яне домой.

— Я ждала вашего звонка, — сказала она, протирая глаза и зевая. — Слушаю.

— Ждала? Тьфу… Яна, мне не до шуток… где Рогов?

— Наблюдает за объектом. Серьезно.

— Передай, пусть берет объекта за шиворот и тащит ко мне.

— Сейчас? К вам?!

— Нет, не сейчас. В десять утра ко мне в кабинет. А в полдень у меня должна быть Изида.

— Под каким предлогом?

— Под любым. Спокойной ночи.

Выключив связь, Шеф взял с тумбочки проволочку и забрался под одеяло. Остаток ночи он провел в размышлениях.

В 9:55 с проходной позвонил Рогов. Он спросил, готов ли Шеф к приему «объекта». Иначе говоря, успел ли Шеф загримироваться или подготовить вместо себя какую-нибудь голограмму. Шеф был готов, потому что на этот раз он решил ограничиться большими темными очками.

Встречать «объекта» послали Ларсона, поскольку он не был в курсе того, за кем следил Рогов в течение последней недели. Открыв дверь и увидев перед собой живого Вацлава Кремпа, Ларсон на мгновение опешил, но, быстро взяв себя в руки, поинтересовался:

— Вы не ошиблись вратами?

Кремп испуганно оглянулся на Рогова.

— Тебе сюда, — покивал тот и приготовился помочь Кремпу руками.

Отказавшись от помощи, Кремп самостоятельно переступил порог.

— Надеюсь… — хотел он выдвинуть какое-то условие, но Ларсон, поворачиваясь к нему спиной, отмахнулся:

— Надежду оставьте там!

Потом он станет уверять, что жест в сторону мусорной корзины был его удачным экспромтом. Однако Яна считает, что у Ларсона это вышло случайно. Проследив за взмахом ларсоновской руки, Кремп поежился. Рогов довел его до кабинета Шефа.

— Он — босс, — показывая на Шефа, наставлял воскресшего альпиниста Рогов, — сейчас ты будешь отвечать на его вопросы. Все понял?

— Я знаю, — выпалил Кремп, — вы работаете на Чандлера!

— Уже нет, — помотал головой Шеф, — Рогов, усади его куда-нибудь и подожди за дверью.

Рогов выбрал самый неудобный стул и выдвинул его на середину кабинета. Когда Кремп сел, он вышел за дверь и направился к Яне в надежде, что та позволит ему последить за допросом через камеру наблюдения. Яна отказала, поскольку делать такие вещи разрешено только ей.

— Я возьму с вас пример, — сказал Шеф, обращаясь к Кремпу, — и сначала расскажу, что я о вас знаю. До августа прошлого года вы работали в компании «Роботроникс-Фаон» в должности оператора роботов, обслуживающих главный конвейер. На главном конвейере производится сборка базовой модели бытовых роботов. Сборка включает в себя монтаж нейросимуляторов, и несколько из них оказались, скажем так, нестандартными. В апреле того же года умирает президент и совладелец «Роботроникса» Игорь Борисов. На похоронах вы знакомитесь с его вдовой, Изидой Борисовой. Вы начинаете встречаться и спустя какое-то время становитесь любовниками. Близкое знакомство с Изидой позволяет вам получить доступ к компьютеру Борисова. В нем вы находите файлы, содержащие информацию о тех роботах, которым установили нестандартные нейросимуляторы. Вы приходите к выводу, что эту информацию можно дорого продать, и, чтобы встретиться с покупателем, покидаете Фаон. Мне почему-то кажется, что покупателей было два. Встреча с первым прошла неудачно. Двадцать пятого сентября вас заметили в городе Браска, что находится на побережье Адриатического моря. Ничто не выдавало в вас человека, получившего крупную сумму за продажу сведений о роботах. Затем вы побывали в Женеве, где находится штаб-квартира концерна «Кибертехнологии»; об их отношениях с «Роботрониксом» известно всем, кто интересуется либо роботами, либо хроникой корпоративных тяжб. В Женеве вы находились до двадцать первого декабря. Из Женевы вы перебираетесь выше в горы — в городок Эвален, а из него — в горное шале «Приют». Ваши следы теряются у расщелины, которую теперь назовут вашим именем, потому что считается, что вы там разбились. На самом деле, вы по подложным документам, которыми вас снабдили «Кибертехнологии», возвращаетесь на Фаон, где попадаете под опеку госпожи Вельяминовой. Она не имеет никакого отношения к «Кибертехнологиям». По какой-то причине она была единственным человеком, которому вы могли доверять. Мы нашли вас неделю назад, и с тех пор не спускаем с вас глаз. В том, что я вам сейчас рассказал, очень много пробелов, и я собираюсь их заполнить — с вашей помощью, хотите вы того или нет. Если вам что-то неясно, задавайте вопросы.

— Как вы поступите, если я откажусь отвечать?

— Законный вопрос. Объясняю. Скорее всего, вам не известно, как в «Кибертехнологиях» решили распорядиться полученной от вас информацией. Они поручили своим агентам спровоцировать роботов на убийство. Одно покушение едва не стоило жизни моему сотруднику. Второе привело к смерти некой Гретты Вайнберг. Думаю, на днях вы узнаете об этом из галактических новостей. Косвенно, вы причастны к обоим покушениям. Скажем прямо: вы получили деньги за сведения, которые впоследствии были использованы для убийства. У вас есть выбор: либо сотрудничать с нами, либо, когда полиция до вас доберется, иметь неприятную беседу с ней. Если вы выберете полицию, то мы постараемся доказать, что вам с самого начала было известно, что роботы, оснащенные нейросимуляторами Борисова, рано или поздно начнут убивать. И поверьте, отделаться ролью свидетеля вам не удастся. С другой стороны, если вы согласитесь на наши условия, мы обеспечим вам полную неприкосновенность. Что бы вы ни сказали, все останется в этих стенах. Итак, как я уже сказал, выбор за вами…

— Вы не сможете доказать, что я заранее знал об убийствах. Я действительно ничего о них не знал.

— Бросьте. За что же вы тогда требовали деньги с первого покупателя? За Изидин Космический Разум? Сомнительно, чтобы на нем можно было нажиться. Тысячи уфологов предлагают его бесплатно. Согласен, что сейчас мой вывод ничем не подкреплен, но если поискать, то доказательства найдутся — или… — Шеф наклонился вперед и перешел на зловещий шепот, — …создадутся.

Кремп надул щеки — и без того отъевшиеся с тех пор, как Вельяминова видела его в Браске.

— Вы опуститесь до клеветы?

Вместо ответа Шеф откинулся на спинку кресла и развел руками — мол, как хотите, так и понимайте. Кремп сказал, что ему нужно подумать. Шеф не только дал ему полные две минуты на размышления, но и предложил чего-нибудь выпить. Кремпа устроил скотч, и ему привезли его на передвижном столике. Отхлебнув и почмокав губами, он сказал, что это виски значительно лучше того предложения, которое сделал ему Шеф.

— Соглашайтесь, — посоветовал Шеф, — и будете пить этот сорт до конца жизни.

— Как это понимать? Вы подарите мне цистерну виски или, быть может, мне осталось недолго жить?

— Цистерну вы купите на оставшиеся деньги, а на сколько времени вы сумеете ее растянуть… Пожалуй, я воздержусь от предсказаний. Так что вы надумали?

Желая, видимо, продлить себе жизнь, Кремп не допил один глоток. Он поставил бокал на стол и сказал:

— Хорошо, я принимаю ваши условия. Спрашивайте.

— Каким образом известные нам нейросимуляторы оказались на главном конвейере?

— Перед установкой каждый нейросимулятор находится в специальном контейнере. Контейнеры хранятся на складе. Роботы забирают их оттуда и перевозят на конвейер. Однажды, просматривая запись манипуляций одного из роботов, я обнаружил, что пять нейросимуляторов были взяты не со склада. Судя по записи, контейнеры находились рядом со складскими воротами, в коридоре. Очевидно, что робот не мог взять эти контейнеры по ошибке — он действовал по чьей-то команде. Откуда пришла команда, я не установил, но зато я вспомнил, что за несколько дней до этого на главный конвейер приходил Борисов. Кажется, он говорил что-то о модернизации конвейера. Он привез с собой какое-то оборудование, и часть его была разгружена у ворот склада. Потом я нашел там пустой ящик, из которого, по всей видимости, робот и взял контейнеры.

— Почему «по всей видимости»? У вас же была видеозапись.

— Нет, у меня была только запись, сделанная контролирующим компьютером. Видеозапись с окуляров робота оказалась поврежденной. Это и натолкнуло меня на мысль проверить запись манипуляций.

— Когда все это произошло?

— В апреле, где-то за неделю до смерти Борисова.

— Вы обнаружили подмену в тот же день?

— Нет, только через два дня. Пустые контейнеры уже были вывезены из цеха. Я их не искал, потому что хотел разобраться во всем, не привлекая внимания. К тому же я не мог доказать, что это не я приказал роботу произвести подмену. Если же приказ шел от Борисова, то не в моих интересах было поднимать шум.

— Разумно, — согласился Шеф, — итак, мы установили две существенные детали. Во-первых, нестандартных нейросимуляторов было ровно пять. Во-вторых, подмена была осуществлена самим Борисовым. Скажите, ведь существует реестр, в котором ведется учет всех комплектующих деталей. Насколько мне известно, каждый нейросимулятор имеет свой уникальный номер. В реестре указано, что робот с таким-то номером получил такой-то нейросимулятор. Если сравнить номера нейросимуляторов, хранившихся на складе, с номерами установленных нейросимуляторов, то можно точно определить, которому роботу подменили мозги. Вы не пытались проделать что-то подобное?

— Конечно, пытался. Нет, в том реестре, о котором вы говорите, все было в порядке. Ни одной нестыковки. Я предполагаю, что его подчистили. Кстати сказать, сделать это значительно легче, чем перевести на себя управление роботами. Борисов позаботился о том, чтобы его нейросимуляторы затерялись среди всех остальных.

— На похоронах вы познакомились с Изидой, стали вхожи в ее дом и, в конце концов, добрались до компьютера Борисова. Что вы там обнаружили?

— Письмо, которое он собирался послать Гроссману и Чандлеру.

— Оно сохранилось?

— Нет, но я его помню наизусть. Процитировать?

— Непременно!

Кремп сложил руки на груди, вскинул голову и продекламировал:

Пять безымянных роботов уселись погадать

И разложили карты, которых тоже пять.

Как выпали те карты? Кому, с какой ходить?

И назначенье хода, неужто ли…

Он замолчал, не закончив строки.

— Убить? — предположил Шеф.

— Наверное. Но этого слова там нет.

— Хотя оно напрашивается. Думаете, не успел дописать?

— Нет, скорее всего, так и было задумано. Внизу, под стихами, он изобразил пять карт таро: Колесо Фортуны, Башня, Мудрец, Девятка динариев и Повешенный. Но отправить письмо он не успел.

— Как были расположены карты?

— По углам пятиугольника.

— Что еще вы нашли в компьютере?

— В самом компьютере — больше ничего интересного. Но я воспользовался тем, что он был подсоединен к локусу отдела продаж. Я смог узнать, кому продали роботов, сошедших с конвейера в тот день, когда подменили нейросимуляторы. Наверное, Борисов интересовался, по чьим заказам распределят этих роботов.

— Что вам удалось узнать от Изиды? Не сомневаюсь, что вы пытались ее разговорить.

— Борисов любил пудрить ей мозги всякой кибермистикой, но, видимо, раз или два он проговорился. Во всяком случае, она не спроста твердила о картах таро, которые сыграют с человечеством какую-то шутку. Впрочем, по ее словам, во всем виноват Космический Разум, беседовавший с ней устами Спинозы. Космический Разум дал указание роботам разложить пасьянс, дабы люди, наконец, обратили на него внимание.

— Она никогда не раскладывала при вас именно эти пять карт?

— Я бы сказал, что она не выпускала их из рук. Да, конечно, раскладывала.

— Как она это делала?

— Рисовала мелом пятиугольник и клала по одной карте на каждый угол. Однажды она положила в центр пятиугольника карту, якобы, обозначавшую меня, но, по-моему, это уже была отсебятина.

— Что за карта?

— Паж кубков. Я не возражал, хотя и предпочел бы быть пажом мечей.

— В каком порядке лежали остальные карты?

Кремп хмыкнул.

— Вы уже второй раз спрашиваете о порядке карт… Да, действительно, порядок был тем же самым, что и в письме. В верхнем углу — Колесо Фортуны и далее по часовой стрелке… По-вашему, это имеет значение?

— Подозреваю, что да, — пробормотал Шеф, поправляя проволочкой очки. — Перейдем к вашему побегу с Фаона. Очевидно, вы отправились на Землю, в головной офис «Роботроникса».

Кремп помотал головой:

— Мне хватило ума не соваться в их логово. Я позвонил Чандлеру из Цюриха. Перед этим я открыл счет в одном из тамошних банков — анонимный, конечно, — чтобы, как только придут деньги, сразу скинуть их на предъявительский смарт-чек и закрыть счет. По чеку они бы меня не нашли. Но эти ублюдки сумели отследить звонок, хотя я был уверен, что это невозможно. Чандлер сказал, что мое предложение его заинтересовало, и попросил перезвонить на следующий день. Я звонил ему днем, а ночью в мой номер ввалились двое громил, вкололи мне какой-то наркотик и увезли в горы. Сутки или больше выпали из моего сознания. Помню, что снова была ночь, и что меня куда-то тащат. Я вырываюсь и бегу в темноту, потом падаю… Когда я очнулся, рядом никого не было. Я лежал в каком-то овраге, наверху я увидел дом вроде небольшого шале и возле него — полицейский флаер. Скорее всего, кто-то из постояльцев мотеля заметил моих гостей и сообщил в полицию. Похитители пытались перевезти меня в другое место, но у них не было времени, чтобы преследовать меня, когда я попытался бежать. У меня не было ни денег, ни документов, ни комлога, тем не менее, я решил не связываться с полицией. Хуже всего, что этот чертов наркотик напрочь вышиб из моей головы пароль к локусу, где я хранил всю информацию по роботам. Мне не с чем было идти в «Кибертехнологии». Я не знал, поверят ли они мне на слово, поэтому решил, что было бы неплохо самому разыскать хотя бы одного робота. Ближе всего находилась Браска, куда продали робота после выставки, и я подался на Адриатику. Вам интересно послушать, как я туда добирался?

— Не думаю. В похищенном комлоге было что-нибудь о роботах?

— Нет. Только на локусе. Однажды у меня уже пытались стащить комлог, поэтому я держал все на локусе.

— Кто пытался? Брайт?

— Да. Это он вам рассказал?

Шеф пропустил вопрос мимо ушей.

— Что конкретно вы сказали Чандлеру? Постарайтесь вспомнить все слово в слово.

— Я сказал, что у меня к ним письмо с того света, прочитал стишок и еще добавил, что у меня есть подсказка, которая стоит денег. Чандлер попросил переслать ему письмо Борисова. Я стер изображения карт и отправил только стихи. Оболочка письма осталась борисовской, поэтому у Чандлера не должно было возникнуть сомнений, что письмо написано Борисовым. Ну и еще я немного его попугал, сказав, что от этих роботов можно ждать больших неприятностей.

— Он потребовал доказательств?

— Конечно. Но я сказал, что доказательства я представлю только после того, как только получу деньги.

— И какие же доказательства вы собирались представить?

У Кремпа покраснели уши. Он начал мямлить:

— Эээ… я хотел бы, чтобы вы учли, что Чандлер от меня ничего не получил. Даже тогда я не был уверен, что передам ему письмо Изиды… Я понимаю, что поступил с ней нехорошо, но ведь она ничего не скрывала…

— Хватит бубнить, — прикрикнул на него Шеф, — что за письмо? К кому?

— Не знаю. Кажется, в какую-то организацию, потому что она обращалась к ним «господа»… или «уважаемые господа»… не помню. Она писала, что Космический Разум заставит роботов совершать преступления. Слово «убийство» она не употребляла.

— Где вы нашли письмо?

— В ее комлоге, в файле с отосланными письмами.

— Молодец, — кивнул Шеф. — Возьмите в ведерке лед и приложите к ушам, они у вас горят.

Кремп заглянул в ведерко со льдом, которое принесли ему вместе с виски, и потрогал уши.

— Спасибо за совет, — сказал он.

— Пожалуйста. Расскажите, как вы оказались в кафе «Дорида». Что вообще там произошло?

— Да, я шел мимо этого кафе, когда внезапно мне вспомнились какие-то цифры. Сначала я не понимал, что они означают. Все дни до этого я пытался вспомнить хоть что-нибудь из того, что осталось на локусе. Во сне мне мерещилась какая-то путаница из цифр, адресов, кодов… И там — на локусе — был еще номер телефона одного из роботов, этого робота продали на Фаоне, кажется, в частные руки. Не знаю, почему я вспомнил именно номер телефона… Наша память порой вытворяет странные вещи. Мне некуда было его записать, и я достал гвоздь и нацарапал цифры прямо на булыжнике мостовой. Как только я нацарапал последнюю цифру, номер вылетел из головы, как будто его там и не было. Я зашел в «Дориду» чтобы попросить фонарь и…

— Стоп! Откуда у вас взялся гвоздь?

— Из того дома, где меня держали. Когда полиция улетела, я пробрался в дом в надежде найти там что-нибудь, что могло бы мне пригодиться. Еще мне очень хотелось пить. Я нашел там воду и немного еды. Потом я подумал, что мне может понадобиться оружие, но в доме не было даже ножа… Случайно я обнаружил этот гвоздь, с тех пор я так и таскал его с собой… Однажды с помощью него я вскрыл автомат для продажи напитков и достал немного денег, которые помогли мне добраться до Браски. Поэтому я подумал, что гвоздь принесет мне удачу.

Шеф ухмыльнулся:

— Из-за него вас едва не убили.

— Убили? Из-за гвоздя?!

— Да. Теперь это как черная метка. Гвозди, динарии… Монетки вы тоже нашли в доме?

— Нет, монетки я купил у одного нумизмата, еще на Фаоне. Конечно, они не настоящие. Я не знал, как выглядят динарии, и чтобы выяснить это, я зашел на локус, где нумизматы обмениваются монетами. Мне предложили купить несколько хороших подделок. Они стоили недорого, и я купил девять штук — как на карте. Я носил их в кармане, в нем оказалась дырка, и монетки провалились за подкладку. Поэтому, наверное, их не отняли. Но вы так и не ответили, почему меня должны были убить из-за гвоздя.

— Скоро вы это поймете. Вельяминова рассказала, что когда вы искали деньги, вы положили на стол гвоздь и динарии. Потом вы попросили бармена принести фонарь, бармен ушел, и сразу после него из помещения вышла Вельяминова. В зале оставались вы, робот-уборщик и, возможно, один-два посетителя. Если это были постоянные клиенты, — те, которым открыт кредит, — то они могли уйти не заплатив, точнее, не дожидаясь возвращения бармена. Позднее, бармен обнаружил, что кто-то двигал ящик кассового аппарата. Думаю, это вы искали наличные, — по вашим собственным словам вы испытывали недостаток в деньгах. Следовательно, в какой-то момент вы остались в зале один, не считая робота. Вряд ли бы вы полезли в кассу при посетителях. Постарайтесь вспомнить, как долго вы находились наедине с роботом — минуту, две, больше?

Шеф требовал от него слишком многого. Сморщив лоб, Кремп ретроспективно производил хронометраж.

— Не помню, — сказал он, наконец, — но, вероятно, очень недолго. Я действительно залез в кассу, но ничего не взял — не успел, потому что робот начал поворачиваться в мою сторону.

— Расскажите подробнее, как вел себя робот.