Искусство ловли стрел

– Вы имеете в виду, что он в якудзе? – присвистнул Такумо.

– Я имею в виду? Я ничего не имею в виду и уверен, что среди тех, кто занимается недвижимостью, попадаются честные люди. По-моему, одного из них я встречал. Но один мой друг, я не стану его сейчас называть, говорил мне о Таменаге, что он – человек, который может по своему усмотрению нанимать и увольнять членов якудзы...

– Куромаку.

– Да, именно так он и сказал. Он говорил, что Таменага брал деньги фирм, в которых работал, и финансировал ростовщиков якудзы, чтобы потом поделить прибыль. А когда его махинации открывались, на него не подавали в суд, боялись якудзы, ведь даже самые крупные фирмы оплачивают свою безопасность. Но ничто не мешало работодателям следить за Таменагой, тогда он и менял место работы. Затем он собрал достаточно денег, и теперь связи с якудзой помогали ему проворачивать успешные сделки с недвижимостью, запугивая и шантажируя владельцев. Конечно, у меня нет никаких доказательств.

Затем, в 1972 году, Таменага вернулся в Америку, и вскоре родилась его дочь. Он инвестировал деньги в фирму, занимавшуюся импортными поставками, и начал ввозить из Японии калькуляторы, системы наблюдения и безопасности – электронику, одним словом. Разумеется, не прогорел. К семьдесят седьмому году он стал партнером огромного количества фирм, а несколькими завладел полностью. Купил особняк в Глендэйле, установил сигнализацию почище чем в Пентагоне и помпезно вышел в отставку. Потом, в восемьдесят втором, погибла его жена – автомобильная авария, никаких подозрительных обстоятельств, – и с тех пор Таменага не покидал свою крепость. Конечно, личный самолет так и стоит в аэропорту, иногда даже перевозит его служащих. И, видимо, чтобы доказать, что еще жив, он регулярно продляет срок действия паспорта.

Это все, что я мог откопать за один день. Надеюсь, что помог, хотя мне чертовски жаль, что вы ничего не рассказали. – Он снова обернулся к Такумо. – Где вы взяли столько денег? У ростовщиков якудзы?

– Нет, выиграл в «Санрайзе». Мандальоне умоляюще оглянулся на племянника. Маг кивнул.

– Хорошо, Мики. Поступай, как знаешь. Завтра утром я возвращаюсь домой. Позвони мне, если передумаешь.

Нити

– Ну как, ты что-нибудь новое понял? – спросил Такумо, задвигая засов на двери.

Маг вздохнул.

– Немного. Дженни Холдридж в двух словах рассказала, что Аманда встречалась в Вегасе с каким-то Тони, менеджером казино. В принципе Аманда поехала в Вегас на шахматный турнир, но увлеклась блэк-джеком, а этот Тони, похоже, увлекся ею. Возможно, она жульничала с помощью ключа. Или Хигути послал за ней рукоро-куби с канадским болваном, или это сделал Таменага. Моя версия не объясняет, почему она оказалась в Тотем-Роке без гроша в кармане, но других звеньев цепи я пока не вижу.

Такумо покачал головой.

– Если это звено, то вот, – он развел руки, – цепь, и я могу ею кого-нибудь убить.

– Возможно, ты и прав.

Маг рухнул на подушки и закрыл глаза. Он никогда не отличался логическим мышлением, да и не претендовал на звание умного человека, и жалел, что не мог рассказать дяде всю правду. Данте Мандальоне любил разрешать загадки, восстанавливать цепочку произошедшего из разрозненных событий и считал, что в каждой истории должна быть своя внутренняя логика. К сожалению, к сверхъестественному Мандальоне относился чрезмерно скептически, что вполне приличествует писателю в жанре фэнтэзи. Он захотел бы увидеть доказательства собственными глазами...

Глаза. Он не умеет мыслить, как дядя, словами, но если начертить схему, что-то видимое...

– У тебя найдется листок бумаги?

– Конечно. Рядом с телефоном.

Пусть схема поможет. Наверху листочка появилось: «АМАНДА», он подчеркнул и добавил: «Математический гений», «Лейкемия», «Вылеченная лейкемия – магия?» и «Убита (рукоро-куби?)»: Рядом он написал: «ТАМЕНАГА», «Математический гений» и соединил оба имени двухсторонней стрелкой.

Такумо прав. Связь не прослеживалась.

В столбике Аманды добавился «Канадец», затем появился «БОЛВАН», и ниже: «Канадец», "Казино «Санрайз». Потом "Казино «Санрайз» было дописано в столбике Таменаги. Ожидаемого озарения это не принесло.

«РУКОРО-КУБИ». «Японец». «Убил Аманду?»

Это тоже не удастся доказать. Он минуту подумал, дописал: «Убил Хигути?» и соединил новую идею стрелочками с "Казино «Санрайз». Рукоро-куби с легкостью мог проникнуть в запертую комнату через открывающее снаружи окно или, чтобы замести следы, запереть дверь изнутри, прежде чем выбраться через окно. В этот столбик добавилась «Магия», и внимание опять переключилось на «АМАНДУ». "Ключ – «Магия».

Ключ – чей?

Да, вот где собака зарыта, как сказал бы Мандальоне. Маг подергал плетеный шнурок на шее. Откуда Аманда могла получить такой артефакт? Унаследовать от родителей? Но как она научилась им пользоваться? И, если он принадлежал ей, зачем потребовалось проходить химиотерапию, радиотерапию или что там делают, чтобы облегчить симптомы лейкемии, заодно избавляя пациента от всех волос?

Он достал фотографию Аманды. Сколько ключ пробыл у нее? Сколько времени нужно, чтобы почти полностью отрастить брови? Несколько дней? Усы отрастают за две недели. Допустим, неделя. Что, если она взяла ключ у Хигути? Это объясняет, почему Хигути никогда не проигрывал. И его смерть тоже: потеря такой драгоценности – чем не причина самоубийства? Или причина убийства, например, для того, кому Хигути был должен, скажем, для Таменаги?

Маг вертел в руках ключ и думал, как им мог завладеть Хигути. Сделал сам? Украл? Выиграл в покер? Получил в подарок на свадьбу?

Он еще раз посмотрел на схему. Что общего может быть у Аманды и Таменаги, кроме математики?

– Чарли...

– Что?

– Мандальоне назвал Таменагу волшебником в области финансов. Что, если он на самом деле волшебник? Такумо рассмеялся.

– Слушай, дружище, мы с тобой не умеем делать деньги, но это не значит, что для этого нужны сверхъестественные силы.

– Я не шучу. Ключ не может появиться из ниоткуда. Кто-то должен был его сделать. И ты сам говорил об игре слов...

– Игра слов, а ставка – ключик, – съязвил Такумо. Маг вздрогнул. – Ладно, дружище, конечно, кто-то его сделал. Но не Таменага-сама. Ключик отпирает двери, заклинивает пистолеты, помогает выиграть в рулетку и совершить идеальный удар с картинки, даже может вылечить лейкемию... Подтасовка статистики, огромное богатство, невероятное везение... Ты только не обижайся, но Семь Богов Удачи делали людям такие подарки чаще, чем ваш Бог превращал воду в вино. В особенных случаях они направляли на помощь любимчику какого-нибудь смертного: щедрого самурая, врача или союзника. Если ничто больше не помогало, даже могли телепортировать человека подальше от опасности.

Но ключик умеет все это и даже больше, прямо как волшебный швейцарский нож. Даже великолепная семерка не дает такие талисманы без очень веской причины, какого-нибудь огромного долга. Они же любят тешить свое "я" не меньше любых других уважающих себя богов, и поэтому время от времени люди обязаны их почитать и молиться. – Такумо глянул на свои необычные настенные часы, стянул с себя футболку и направился в спальню. – А с этим тебе уже не надо молиться, ты как адвокат Дьявола можешь обойти любого бога, да и всех, вместе взятых...

– Пока батарейка не сядет, – хмуро отозвался Маг, – или не придет счет.

Такумо замер, приподнял бровь и кивнул.

– Кармический долг.

– Или что-нибудь поконкретнее. Но, знаешь, может, мы не обходим богов? – Маг бросил последний взгляд на свою схему и скомкал бумажку в подобие шарика. – Вдруг мы идем именно туда, куда нас ведут?

* * *

Маг проснулся в холодном поту и посмотрел на вывернутые часы. Десять минут девятого. Нет, слишком темно даже для Лос-Анджелеса. Десять минут четвертого. Господи.

Он лежал с открытыми глазами и пытался вспомнить свой сон. Аманда, совсем юная и счастливая, кружилась в вальсе с Тони Хигути, под их ногами мелькала черно-красная плитка. То они казались голыми, то превращались в бешено кружащиеся по полу цифры. Дикий танец становился все более страстным, вскоре они в исступлении упали на пол, завертевшийся вокруг них в черно-красном вихре. Аманда впилась ногтями в спину Хигути, обвила его ногами, и он вонзил в нее свой пенис. Из ниоткуда за их спинами возник благословляющий священник, а с ног Хигути стекала кровь и собиралась в багровую лужу. Тони коснулся волос Аманды, и те, оставшись в его руке, как живые, потянулись к шеям обоих. Мучительный взрыв тишины – у Хигути исчезло полголовы...

Больше Маг ничего не помнил и не хотел вспоминать, закрыл глаза и попытался расслабиться.

* * *

У Таменаги тоже выдалась бессонная ночь. В одиннадцать он призвал караюки и спустя сорок минут отпустил. Все это время она его не видела, хотя куромаку наблюдал и за тем, как она принимает душ, и за тем, как Сакура ее обыскивает. Таменага всегда следил за тем, чтобы в его комнате было темно, поворачивал женщин спиной и не признавал зеркала, поэтому ни одна из караюки не видела его голым, а его лицо они видели единственный раз в жизни – в момент приема в гарем. Иногда он терял контроль, и ирезуми оживали. Некоторых женщин кусала кобра, на нескольких напал питон, прежде чем Таменаге удавалось превратить тварей в неподвижные чернила. После этого ни одна не соглашалась снова оказаться с ним в одной постели, и их приходилось отдавать Сакуре и Юкитаке. Надо будет когда-нибудь спросить, как они избавляются от трупов.

Эта прожила здесь около года, и Таменага к ней почти привязался. Изящная, привлекательная, послушная – и вдобавок прекрасная массажистка. Таменага предпочитал, чтобы его женщины не были пассивны. Он пробовал использовать безмозглых жертв Сакуры и нашел это совершенно не удовлетворяющим. Ослеплять девушек он также не желал, это понижало их стоимость в случае перепродажи. На девственности он не настаивал, его единственными требованиями были хорошее здоровье, привлекательная внешность и полное незнание японского. Незнание английского также приветствовалось. Но торговцы караюки получали от него неплохие деньги и не задавали вопросов. Сегодня девушка боязливо прокралась к двери, зная, что ей не удалось удовлетворить куромаку. Таменага не потерял контроль, наоборот, в этот раз, несмотря на все ее искусство, у него едва появилась эрекция. Он грубо повелел не посылать за другой (в гареме их было шесть) и, как только она ушла, направился в душ, а оттуда протопал в кабинет и повалился во вращающееся кресло.

Таменага закрыл глаза и начал перебирать плетеный шнурок, который не снимал с шеи с шестилетнего возраста. В те далекие времена местный оябун заправлял игорным домом, и осиротевший Таменага Тацуо, пришедший туда попрошайничать, поправил его подсчеты. Оябун, Уцуги Дан, оставил его при себе и стал предлагать игрокам делать ставки на то, что ребенок ошибется в математических задачках, проверяя его ответы с помощью счетов. Позже, когда Уцуги понял, что мальчишка способен запомнить огромное количество финансовой информации, он сделал его казначеем, чтобы избежать записей, которые можно было бы использовать как улики.

В те времена люди были готовы отдать что угодно, лишь бы не умереть от голода. Основной источник дохода Уцуги – обмен на еду антиквариата, семейных реликвий, золота, жемчуга, всего ценного. Талисманы со свитком попали к нему в маленькой шкатулочке, вместе с большой партией краденого.

Его внимание привлекли укиё-э, старинный свиток с эротической картиной, и тэссэн, украшенный картой Японии, но оябун рассчитывал, что через год империя падет, и захватчикам-американцам можно будет продать все что угодно.

Через пару недель шкатулка попалась на глаза Таменаге, который не поленился прочитать свиток. Он описывал талисманы как долг, отданный Хотеем одному удачливому игроку, и намекал на то, что способен фокусировать ки того, кто их носит. Таменага оставил их себе, подменив обычными плетеными шнурками, и начал тренироваться на игральных костях.

Свиток погиб в токийских бомбардировках вместе с самоуверенным Уцуги, но Таменага выжил. Он взял талисманы с собой в Америку, рассказывая всем, что они – память о погибшей матери. Там ему открылась высшая математика, мир алгебры, теории вероятности и дифференциального исчисления. Геометрия и тригонометрия мало увлекли будущего куромаку, им он предпочел цифры и абстракции. Еще тогда он влюбился в примитивные на ту пору компьютеры, и эта любовь ответила ему взаимностью через много лет, когда в восемьдесят седьмом году Таменаге с помощью талисмана удалось, осторожно манипулируя компьютерами Уолл-стрит, ускорить крах фондовой биржи.

Вернувшись в Японию благодаря торговле на черном рынке и нужде американской разведки в людях, способных шпионить за коммунистами, Таменага обновил связь с якудзой и даже нанес на тело татуировки, чтобы доказать свою преданность клану. Когда кобра и мукадэ впервые ожили и набросились на женщину в его постели, Таменага едва не запаниковал. Ценой огромных усилий ему удалось научиться контролировать тварей, замедляя сердцебиение. Остальные ирезуми появились позже, и кольчуга не раз оказывалась полезной.

Таменага открыл глаза и медленно повернулся в кресле. Самый ценный предмет в кабинете после талисмана – картина Миямото Мусаши с изображением Хотея, смотрящего на полет птиц, была одним из немногих произведений искусства, которые он действительно купил. Не меньше он гордился дай-сё Мурасамы, лежавшими на специальной подставке за письменным столом. Некогда они принадлежали бывшему начальнику куромаку в банке Фуки, азартному игроку. Таменага медленно разорял его, управляя игральными костями, но не позволяя выигрывать и себе, пока банкир не занял денег у саракина. В конце концов он заложил у саракина свои драгоценные клинки и через месяц, когда правление банка решило не давать ему повышения, покончил с жизнью.

Таменага с улыбкой смотрел на дай-сё. Они не представляли никакой практической ценности, скорее служили доказательством его первой победы, и не только над туповатым сарариманом (это гораздо более достойное слово, чем уместное здесь американское клеймо «раб зарплаты»). Тогда это казалось победой над всей иерархией японского общества. За клинками Мурасамы закрепилась слава смертоносных. По легенде, если один из клинков опустить в реку, то плывущие по ней листья притянутся к лезвию, где и найдут свою гибель. Кроме того, считалось, что эти дай-сё склоняют того, кто их носит, от умеренности к конфликту и в конце концов к смерти.

Но восхищение клинками быстро прошло, все реже он ощущал себя с ними в руках Мусаси, и все чаще – Кукитиё, крестьянином, притворяющимся воином, из «Семи самураев». Таменага так и не выучился владеть ими как следует. Манкири-гусари и ножи не менее смертоносны против безоружного противника, и их куда легче скрыть. Но сейчас Таменага смотрел на катану с вакидзаси и думал.

Кто главный? Магистрале или Такумо? Или кто-то третий? Или лидера нет? Возможно, бродяги подобны дай-сё:

Магистрале – длинная катана, и Такумо – юркий вакидзаси. Партнеры...

Таменага протянул руку и вытащил катану из ножен, невольно залюбовавшись совершенством лезвия. Как уничтожить партнеров? Разделить их. Он сунул клинок обратно, вернул дай-сё на подставку, развернулся вместе с креслом и взялся за лежавшие на столе досье.

Ничто не сравнится с солнцем

К огромному раздражению Мага, следователи не пожелали расстаться с его вещами даже в субботу утром. У него оставалось мало денег, а ни просить в долг у Мандальоне, ни брать у Такумо остатки выигрыша не хотелось, так что после покупки новых кроссовок и коробочки с пленкой он едва мог позволить себе купить автобусный билет. Все утро фотограф пытался осматривать достопримечательности, но, утомившись, бросил это дело в парке «Эхо», заключив, что бесплатно в этом городе можно полюбоваться разве что на девушек.

Келли провела в суде все утро (где присяжные признали ее подзащитного невиновным в изнасиловании) и теперь гадала, действительно ли свершилось правосудие, пребывая еще в худшем настроении, чем Маг. Через пару минут их беседы она выпалила:

– Я не смогу выиграть это дело без вашей помощи! Возможно – возможно! – вы сможете очаровать суд в Калгари, но здесь вам не помогут ни презумпция невиновности, ни ваше обаяние! У вас есть всего-навсего шаткое алиби, и вы даже его не желаете подтвердить с помощью полиграфа! – Она вздохнула. – Вы знаете, что копы считают, будто вы вышли под залог, чтобы скрыться?

Маг пожал плечами.

– Следователи нашли хоть одно объяснение того, что у Аманды не оказалось лейкемии?

– Что?

– Они хотя бы пытались найти?

– Нет.

– А кто-нибудь еще не пытался?

– Не думаю. Пресса об этом не разнюхала...

– А если бы разнюхала, следствию пришлось бы это объяснять. Так? – Он внимательно посмотрел на Келли.

– Поверьте мне, вашему делу это не поможет...

– Отвлекитесь пока от моего дела.

– Даже если тело принадлежало не Аманде Шэрмон, именно эту женщину вы сфотографировали в Тотем-Роке, и именно ее нашли убитой рядом с хостелом. Или вы хотите попытаться оспорить причину ее смерти?

– Я уже вижу газетные заголовки, – вздохнул Маг. – «Душитель исцеляет рак!» Нет, мне было просто интересно.

Он по-прежнему надеялся, что Аманда как-нибудь выжила. Возможно, если бы его пустили в морг, он смог бы хоть в чем-то увериться...

Разговор только укрепил его подозрения насчет Келли. Ее все еще сводит с ума мысль о существовании лекарства от рака, и это надо будет обратить в свою пользу. Хотя если он будет торопить события без крайней необходимости, то может попасть за решетку в качестве козла отпущения.

Маг не мог предположить, как скоро возникнет эта крайняя необходимость.

* * *

Такумо перевернул стол вверх ножками и посмотрел на прикрепленное с обратной стороны столешницы оружие: ниндзято в черных ножнах, три сюрикена и черный нож-бабочка. Когда раздался стук в дверь, он как раз прилаживал к ниндзято цубу. Такумо замер, подождал, пока стук повторится, схватил обнаженный клинок и бесшумно направился к двери. Маг, житель Нью-Йорка, стучал бы громче и не так часто, равно как и копы, и Мандальоне. Но стук принадлежал скорее ребенку или очень миниатюрной женщине: тихий и быстрый. Если кто-то не пытается создать о себе неверное впечатление. Он оглянулся к окну и с ужасом сообразил, что на улице уже темно. Маг опаздывал. За время, которое потребовалось, чтобы пересечь гостиную, Такумо успел придумать три возможных варианта настигшей фотографа судьбы, а когда заглянул в глазок, в голове как раз крутился четвертый.

Мика!

Он торопливо отпер дверь, потянул к девушке руки и сообразил, что все еще держит в руках клинок, только когда она отпрыгнула.

– Проклятие, прости. Не обращай на него внимания. Заходи! Откуда ты взялась?

Она продолжала смотреть на клинок. Тогда Такумо отошел и положил его на кухонный стол.

– Майк?

– Привет, Чарли.

– Заходи!

– Спасибо, – мило улыбнулась она, вошла, закрыла дверь и, посмотрев на руки Такумо, опустила глаза.

– Успокойся, – начал он, – я не вооружен. – Он сделал шаг и протянул руку, чтобы погладить ее по лицу.

Девушка отступила.

– Майк?..

– Сумимасэн, Чарли, – раздался мягкий ответ.

Разочарованный Такумо молча кивнул и отступил, но она взяла его за руку, и оба замерли. Наконец она начала разуваться. Такумо выругался про себя. В удачный день он с легкостью мог перепрыгнуть пятифутовый забор, выпутаться из смирительной рубашки, залезть на кирпичную стену и справиться сразу с тремя бандитами вдвое тяжелее его... и все же девятнадцатилетняя девушка ростом едва пять футов вместе с каблуками делала его беспомощнее новорожденного котенка. Чарли ретировался в угол, где и сел. Она подошла к Такумо, опустилась на колени, медленно протянув руки к его...

Когда зазвенел телефон, оба вздрогнули. Такумо поколебался, но, решив, что Маг наконец соизволил объявиться, пробормотал: «Извини» – и потянулся к трубке.

– Алло? Кто это?

– Чарли?

Через несколько секунд он сообразил, кто это: Елена прежде никогда не звонила ему сама.

– Елена?

– С тобой все в порядке?

Я как раз собрался задать тот же вопрос, подумал озадаченный Такумо.

– Да, все отлично.

– У тебя странный голос. Какой-то напряженный.

– Нет, все чудесно, – ответил он, – Майк приехала. – Он с улыбкой оглянулся на нервную девушку, надеясь ее приободрить.

– Ничего не чудесно, – сказала Елена, – я только что гадала и узнала, что ты в беде. Вернее, я гадала дважды. Сначала узнала, что в опасности близкий друг, а затем – что это ты...

– Хватит, хватит... Я в безопасности. По крайней мере, пока.

– Нет, ты в опасности, – настаивала гадалка, – либо уже сейчас, либо очень скоро будешь.

Такумо заколебался. В прошлый раз Елена оказалась права на двадцать две тысячи долларов, но тогда он использовал ключ.

– Чарли, я уверена! Я дважды получила один и тот же результат! И это происходит прямо сейчас!..

В дверь постучали. Такумо замер.

– Открыть? – спросила гостья.

– Нет! – шепнул он. – Елена, мне пора, кто-то стучит в дверь. Я перезвоню. Все будет в порядке.

– Чарли!..

Такумо положил трубку и во второй раз за неделю пожалел, что в квартире нет запасного выхода. Куда же ее спрятать? В шкаф? Мика должна там поместиться, и, если его убьют, вряд ли кому-то придет в голову ее искать. Жаль, что шкаф в ванной набит всяким барахлом.

Постучали еще раз, на этот раз громче.

– Скорее! – зашептал он по-японски. – В спальню! Спрячься за дверью.

– Кто это? Новая подружка?

Такумо схватил и поцеловал руку гостьи, а она, вздрогнув, оцарапала его ногтем. Он метнулся к двери, схватив по пути ниндзято, и заглянул в глазок. Тут дверь открылась и, стукнув его по лбу, замерла. В образовавшуюся щель заглянул Маг.

– Прости, но я прождал довольно долго, а ты говорил, что не возражаешь, если я открою дверь сам.

Такумо посмотрел на фотографа и уже открыл рот, но то, что он собирался сказать, кануло в небытие, когда внезапно раздался веселый женский смех.

– Привет. Меня зовут Майк.

– Какое совпадение, меня тоже, – с улыбкой поклонился Маг. – Это сокращение от Микеланджело. Можно просто Маг.

Он вопросительно посмотрел на друга, пытаясь выяснить, не помешал ли, и не ошибся, решив, что, слегка покачав головой, Такумо имел в виду: «Еще нет». Маг вошел и закрыл за собой дверь. Обстановка в комнате была напряжена не настолько, чтобы с легкостью повесить топор, но что-то вызывало ощущение жуткой неправильности. Он посмотрел на девушку. Гостья была такой же хорошенькой, как и на фотографии, однако ее жесты странно не соответствовали мимике.

– Я лучше пойду, – внезапно сказала она.

Такумо умоляюще повернулся.

– Майк...

– Возможно, будет лучше, если уйду я, – тихо предложил Маг.

Такумо закусил губу. Если Елена права, то будет лучше, спокойнее, если он отпустит обоих. Чарли бросил клинок, сказал: «Я сейчас» – и кивком головы указал Магу на дверь. Они вышли из квартиры.

– Ты найдешь, где переночевать? – спросил Такумо после затянувшейся паузы.

– Не волнуйся, я не пропаду. Только дай собрать свои вещи.

– Конечно. Маг...

Вот дерьмо! Если рассказать о звонке Елены, он не захочет уходить. А чему удивляться? Сам Такумо поступил бы точно так же.

– Слушай, это только на сегодня. Я дам тебе денег на отель, хорошо?

– Хорошо. То есть не беспокойся о деньгах.

Такумо кивнул, и оба вернулись в квартиру.

– Извини, Майк. – Маг уже собрался ответить, потом понял, что Чарли обращается не к нему, а к девушке, которая, не поднимая лицо, изучала плетение татами.

Он быстро собрал свои скудные пожитки и попрощался, настраивая выдержку фотоаппарата на одну пятнадцатую секунды. «Завтра я тебе позвоню».

– Мне действительно тоже надо идти... Я была очень рада познакомиться.

– Не волнуйся, я уже ухожу, – улыбаясь, ответил Маг. Он навел на девушку объектив, сделал несколько снимков, стараясь говорить как можно громче, чтобы заглушить щелчки диафрагмы, и взял свои вещи.

– Пятьдесят? – спросил Такумо.

– Я же сказал... – начал Маг, но затем пожал плечами. – Давай двадцать: я остановлюсь, наверное, в хостеле. Жаль, что Данте уже уехал.

Такумо вытащил бумажник, достал из него три десятки и протянул другу.

Маг кивнул, сказал: «Доброй ночи, прекрасная леди» – и ушел. Как только за ним закрылась дверь, он бегом бросился вниз по лестнице.

* * *

Келли пыталась найти в кладовке банку кошачьей еды. Когда зазвонил телефон, она негромко выругалась и обернулась к стоящему у нее за спиной зверьку абиссинской породы.

– Ты не возьмешь трубку?

– Мр-р-р?

– Спасибо, я так и думала. – Пришлось подойти к телефону. – Барбэ.

– Келли? Это Маг... Магистрале. Послушайте, я сегодня не могу переночевать у Такумо, но об этом потом. А деньги есть либо на отель, либо на такси.

Последовала долгая пауза.

– Алло?

Келли тихо вздохнула. Логика велела отказаться, а инстинкты возражали: «Почему бы и нет?» Она же ему доверяет?

– Где вы?

– Где-то в Санта-Монике, – ответил Маг, перебирая шнурок, как четки, – в винном магазинчике на Оушен-авеню.

– Хорошо. У меня есть диван. Мой адрес вы знаете.

– Отлично. Буду через полчаса.

* * *

– Чарли, я лучше пойду...

– Но ты только приехала! Проделала весь этот путь из Китая, пробыла здесь всего пять минут и...

– Я так и знала, что не стоило приходить! Ты такой собственник!..

Такумо сделал глубокий вдох и поднял широко разведенные руки.

– Хорошо, хорошо. Можно я хотя бы тебя подвезу?

– Я на машине.

– Когда ты научилась водить?

Она на секунду замерла с каменным лицом, Такумо показалось, что он задел больное место.

– В Китае, – ответила наконец она. – Меня научила Сью, другой преподаватель. Прощай, Чарли.

– Я тебе позвоню... Она покачала головой.

– Нет. Мне это не кажется хорошей идеей. Береги себя, Чарли.

Разумеется, подумал он. Никто другой за меня это не сделает.

Такумо довел ее до парковки и проводил машину взглядом, помахал рукой и заметил царапину на запястье. Майк всегда хорошо умела пускать кровь, горько подумал он и попытался высосать ранку. Вот вам и неуязвимый ниндзя.

Чарли захлопнул за собой дверь и направился к спальне, сел на татами и снова пососал свое запястье. Слабый привкус крови напомнил, что он не сдавал кровь с тех пор, как уехал в Канаду, а послезавтра Хэллоуин с множеством шумных вечеринок и автокатастроф. Надо успеть вовремя. Но когда? А почему бы не сейчас?

Елена сказала, что он в беде. Черт, Чарли и без нее это было прекрасно известно, зачем иначе ему понадобилось перебирать оружие? Значит, он может сидеть здесь и дожидаться своей беды или отправиться куда-нибудь, чтобы избежать ее. Или чтобы встретить ее лицом к лицу. "Если теперь, то не после; если не после, то теперь; если не теперь, то, наверно, после. Быть готовым, в этом «все»[2]. Очень японские слова для англичанина.

Такумо медленно сделал глубокий вдох и неуверенно встал. Минутой позже, на мотоцикле, затянутый в черное, он ворвался в ночные улицы.

~~

– Спасибо. Вы скорее всего не увлекаетесь фотографией?

– Что?

– Я так и думал. Здесь поблизости есть круглосуточная фотолаборатория? – В Лос-Анджелесе все работает допоздна, видимо, в качестве компенсации за скорость, на которой приходилось куда-нибудь добираться.

Келли скептически посмотрела на Мага. Даже ее сфинксоподобный абиссинец по имени Эдип прекратил крутиться у него под ногами и удостоил их владельца презрительным взглядом.

– Послушайте, мне необходимо проявить пленку. И как можно быстрее.

– Вы сумасшедший.

– Не буду спорить. Кстати, это может стать хорошей тактикой защиты в суде. Так она есть? Вздохнув, Келли кивнула.

– Далеко?

– До нее шесть-семь кварталов, но...

– Там безопасно?

– Более или менее, если не покидать освещенных мест.

– Отлично. Я скоро вернусь. – Он бросил вещи у двери, едва не раздавив Эдипа, и вытащил пленку из фотоаппарата.

До фотолаборатории было десять с половиной кварталов, и путь к ней дважды прерывался лентами шоссе, которые благонамеренные пешеходы не должны пересекать. А работавшая в ночную смену девушка не хотела запускать аппаратуру ради одной пленки. Чтобы переубедить ее, от Мага потребовалось все его обаяние и последняя десятидолларовая банкнота.

– Что на ней такого важного? – спросила она, нехотя принимаясь за работу.

– Не знаю. Поэтому-то это и важно.

– А «поляроид» купить не проще?

– Я не пользуюсь такой ерундой, – сухо ответил Маг, но затем улыбнулся. – По крайней мере не часто. К тому же если снимать на «поляроид», ты застреваешь в реальности. Нужен настоящий фотоаппарат и негатив – с ними можно сотворить что угодно.

– А что плохого в реальности? Маг помолчал.

– Вы нездешняя?

– Да, – ответила она, слегка раздув ноздри. – И какое вам до этого дело?

– Никакого дела, – быстро ответил он, – я и сам не отсюда.

Фотограф понял, что девушку задел его вопрос, и немного удивился. Он всегда гордился своим тактом, тем, что никогда не спорил с женщинами, даже редко подтрунивал, держал свое мнение при себе... нет, неправда. Внезапно Маг разуверился в том, было ли у него когда-нибудь свое мнение.