– Я больше вам ничего не скажу, Симс. Я хочу поговорить с ней.
* * *
– Никогда, ни за что, – сказала Паулина. – Я не встречусь с ней. Это шантаж. От таких людей, как она, ждать можно только этого. Все из-за денег.
– Она сказала… – начал Симс.
– Меня не интересует, что она сказала, – взорвалась Паулина.
– Она сказала, что это касается Киппи, – настойчиво добавил Симс.
Наступила пауза.
– Киппи? – спросила она. Паулина Мендельсон была не из тех женщин, которых бросает в испарину, но ее ладони стали влажными, когда она услышала имя сына да еще в связи с Фло Марч. Она вспомнила, что последнее, что она спросила у мужа перед смертью, было: «Кто-нибудь еще знает, Жюль?», но он умер, не ответив. Она вспомнила телефонный разговор с Киппи после смерти Жюля. «Я все знаю, – сказала она тогда. «О Фло Марч?» – спросил Киппи.
В тот же день в «Облака» приехал преподобный доктор Руфус Броунинг из епископальной церкви «Всех Святых» выпить чашку чая с Паулиной Мендельсон в библиотеке. Она была не в силах рассказать кому бы то ни было о том, что знает о сыне, даже отцу, хотя доверяла ему безгранично, или сестрам, или Камилле Ибери, а тем более Роуз Кливеден. Руфус Броунинг с большим уважением относился к Паулине Мендельсон и выполнял роль ее духовного наставника. Во время его воскресных проповедей в церкви и разговоров с прихожанами она всегда называла его доктор Броунинг. Но в тех случаях, когда он приезжал к ней на чашку чая, она называла его просто Руфус. Ни для Блонделл, ни для Дадли не осталось незамеченным, что миссис Мендельсон проплакала все полтора часа, что она провела за закрытыми дверями библиотеки с доктором Броунингом. После его ухода она позвонила Симсу Лорду в его офис.
– Я встречусь с ней, – сказала Паулина, – но не в моем доме. Я не хочу видеть ее здесь. И, конечно же, я не поеду к ней.
– Мы можем встретиться с ней в офисе Жюля, – сказал Симс.
* * *
– Я пойду в суд, миссис Мендельсон, – сказала Фло. – У меня есть бумаги, подписанные Жюлем. Вы могли заметить, что на этих фотокопиях видны подписи свидетелей – Олафа Педерсона и Маргарет Мейпл, а также Симса Лорда.
– Эти бумаги вы получили за несколько часов до смерти моего мужа, и они не могут быть уликой в суде. Это могут подтвердить лучшие юристы страны, – ответила Паулина. Эти слова ей перед встречей подсказал Симс Лорд, но в них не слышалось властности, которая проявлялась в ее разговоре после смерти Жюля. – Вы принудили моего мужа подписать бумаги. Вы проникли в больницу, вначале представившись его дочерью, потом переодевшись медсестрой. Есть свидетели в больнице, которые могут подтвердить это. Я считаю вас ответственной за смерть моего мужа.
Фло кивнула, сохраняя спокойствие. Две женщины, которых любил Жюль, пристально смотрели друг на друга. Фло поняла, что одержала верх.
– Здоровье Жюля было не в порядке больше года, миссис Мендельсон, – сказала Фло. – Вы не хуже меня знаете об этом. Поэтому не надо обвинять меня в его смерти. Если вам интересно, хотя я очень сомневаюсь, что подобное может вас заинтересовать, то сотрудники «скорой помощи» могут подтвердить, что я спасла его жизнь. И если вы ищете виновного, то это прежде всего Арни Цвиллман, который рассказал Майлсу Крокеру о девушке, погибшей в Чикаго в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, и винить надо также Майлса Крокера за то, что он сообщил Жюлю об отмене его назначения в Брюссель за два часа до сердечного приступа.
Паулина молчала, пораженная тем, что Фло знает о ее муже больше, чем она.
Фло встала, собираясь уходить.
– Я многое знаю о Жюле, миссис Мендельсон, – сказала она Паулине.
– Не обращай на нее внимания, Паулина, – сказал ледяным голосом Симс. – Этой женщине хорошо заплатили за сексуальную благосклонность, а теперь она ищет способ обеспечить себе жизнь.
– Я не с вами разговариваю, Симс, – сказала Фло, не пытаясь скрыть презрения. – Я вижу вас насквозь. Я знаю, что вы из себя представляете, после того, как демонстрировали мне свой пенис после смерти Жюля, решив, что я из тех, кто упадет перед вами на колени.
Симс повернулся к Паулине.
– Вы должны понять, Паулина, что это за человек. Она не остановится ни перед чем.
Паулина прекрасно знала о способности Симса Лорда не краснеть при подобных обстоятельствах. Она лишь кивнула головой.
– Я не верю, что мисс Марч что-нибудь знает, – сказал Симс.
– Мисс Марч знает, кто убил Гектора Парадизо, – проговорила Фло и, не обращая внимания на Симса Лорда, продолжала, обращаясь к Паулине: – Мисс Марч знает, потому что мистер Мендельсон привез убийцу к ней в дом, чтобы спрятать его на шесть часов в то утро, когда было совершено убийство, пока сам ездил обделывать делишки, чтобы скрыть преступление и представить его как самоубийство.
Паулина побледнела, но не сказала ни слова.
– Никто этому не поверит, – сказал Симс.
– Поверят, если возьмут на анализ кровь, оставшуюся на подушке от моего дивана, капли которой попали туда из выбитого переднего зуба, – сказала Фло, не отрывая глаз от лица Паулины. Паулина опустила глаза.
– Я многого не прошу, миссис Мендельсон. Я хочу получить только то, что Жюль мне оставил: дом на Азалиа Уэй и доход от одного из его вкладов, чтобы я могла жить так, как он хотел. Вот и все. Ни цента больше. При всех ваших баксах, это совсем немного. Подумайте. И если вы проявите желание поговорить со мной с глазу на глаз, без Симса, то мисс Мейпл даст вам мой номер телефона.
Она открыла дверь зала для конференций в офисе Жюля и вышла.
Несколько минут Симс и Паулина сидели молча.
– Выплати ей, Симс. Дай ей все, что она просит. Бог свидетель, я могу себе это позволить, – сказала Паулина.
– Это никогда не кончится, если заплатишь хоть раз, ты же знаешь, – возразил Симс.
– Заплати ей, – повторила Паулина.
– Ты делаешь ошибку, Паулина.
– Что ты хочешь сказать? – спросила Паулина, все еще потрясенная разговором с Фло.
– Ты согласишься сейчас, на следующий год она снова придет. Это своеобразная форма шантажа. Я знаю подобные случаи. О чем она говорила? О выбитом зубе? О крови на подушке? Я ничего не понял.
Паулина покачала головой.
– Не знаю.
– Я сделал вывод, что она не только лгунья, но и маньячка, стяжательница, и опасна для тебя и памяти Жюля, – сказал Симс.
– Значит, ты считаешь, что нет необходимости ей платить? – спросила Паулина.
– Разве ты не этого хочешь?
– Но я думала, что ты одобряешь выполнение распоряжений Жюля.
– Теперь нет, – решительно ответил Симс.
Ответ встревожил Паулину. Она боялась продолжать разговор из опасений, что всплывет имя Киппи. Она взяла сумочку и встала. У двери она повернулась к Симсу и спросила:
– Как ты думаешь, что с ней будет?
– Она будет забыта, никто о ней больше ничего не услышит, это несомненно.
Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 23.
«Жюль всегда разделял свою семейную жизнь и жизнь со мной; он не любил говорить со мной о Паулине, и я уважала его за это. Но я многое узнала о ней за пять лет, что была любовницей Жюля. Собирала по каплям, а потом соединяла в целое. Ты говоришь о привилегированной жизни. У нее она была, была всегда. Например, когда ей было шестнадцать лет, она училась в лучшей школе для девочек Виргинии, я не помню, как она называется, но там все девочки учатся кататься на лошадях. Она прекрасно ездила на лошади и брала препятствия, поэтому принимала участие в соревнованиях в Мэдисон-Сквер Гарден в Нью-Йорке и получила голубую ленту, или что они дают за первое место. И все в таком роде. Казалось, она все делает правильно. Единственную ошибку она совершила, выйдя замуж за первого мужа, потому что была предназначена для большего, чем этот брак.
Послушай, надо быть реалистом. Она была превосходной женой для Жюля. Плохо, что мы не смогли выработать нечто вроде соглашения между нами тремя, как это делается у европейцев. Я бы согласилась на это не задумываясь. Все говорят, какая она замечательная женщина. Так это и было, пока она не услышала обо мне. Думаю, будь я на ее месте, то возненавидела бы меня тоже».
ГЛАВА 24
В скором времени до ушей Сирила Рэтбоуна дошли слухи о плачевном финансовом положении Фло Марч. Несчастья других – разводы, потеря работы, рак, СПИД, разорение, арест, самоубийство, адюльтер, сексуальные извращения – для Сирила Рэтбоуна были удачей. Выслушивая от своих информаторов скорбные повести о бедах людей, он обычно говорил с озабоченным видом: «О, дорогой (или дорогая), как печально, ужасно печально», но при этом обдумывал, как подаст эту новость в своей колонке. Однажды он сказал своему большому другу Гектору Парадизо: «Какой смысл в секрете, если держать его в секрете?». Людские несчастья и слабости были «гвоздем» его колонки и привлекали больше внимания читателей, чем его репортажи о приемах и общественных мероприятиях. Ради этих сообщений читатели журнала первым делом открывали страницу с его колонкой.
Что касается Фло Марч, то его планы были грандиознее, чем простое упоминание ее дела в колонке, потому что с ним были связаны имена Паулины и Жюля Мендельсона, а также их блестящего окружения, среди которых были знаменитости и знать. Девушка, глупое создание, сидела на золоте, но не понимала этого. Хотя Фло не работала официанткой уже пять лет, Сирил не мог устоять, не упомянув о ней как о «бывшей официантке Фло Марч», как бы объясняя ее неспособность понять силу своего положения. Он загорелся идеей написать о ней книгу и сделать мини-сериал на телевидении. Он даже представлял ее появление в программе Амоса Свэнка «После полуночи», одетой в один из ее шикарных костюмов от «Шанель» и рассказывающей о мелочной Паулине Мендельсон, лишившей ее законного наследства. Это появление на телевидении, по его мнению, гарантировало Фло, что книга о ней, если она согласится участвовать в ее создании, займет верхнюю строчку в списке бестселлеров. Тогда возможности распродажи книги будут ошеломляющими.
Именно великая кинозвезда Фей Конверс, проявлявшая заботу о Фло, но не желавшая вмешиваться в ее положение – «В конце концов, я едва ее знаю, бедняжку. Я виделась с ней лишь однажды, когда она убила мою собаку», – рассказала Сирилу, что Фло почти не встает с постели, что нераспечатанные конверты со счетами грудой лежат на полу холла в ее доме.
– Не думаю, что она сможет долго оставаться в этом доме.
– Но откуда вы все это знаете? – спросил Сирил мрачно, пытаясь скрыть удовольствие от полученной информации.
– Глицерия, моя горничная, очень предана ей, – сказала Фей Конверс, всегда заявлявшая репортерам, что не любит сплетничать, но сейчас понизила голос до шепота, огляделась, чтобы убедиться, что ее никто не подслушивает, и сказала в телефонную трубку: – Я думаю, что она пьет. – Затем снова оглянулась и добавила: – Она в трансе, бедняжка.
В тот же день Сирил позвонил Фло Марч и записал на ее автоответчик просьбу непременно позвонить ему. Он был уверен, что Фло позвонит, но она не позвонила.
Но по счастливой случайности, что он посчитал «знаком свыше», как он это называл, Сирил столкнулся с ней в кафе «Вайсрой». Сирил придавал большое значение знакам свыше. «Это должно было случиться», – часто говаривал он тоном медиума. Или «Это неспроста». Рано утром в кафе «Вайсрой», где Сирил завтракал, вошла Фло, потопталась у двери, не зная, где сесть. Она, соблюдая инкогнито, надела большие темные очки и повязала голову платком, чтобы скрыть рыжие волосы, но Сирил тотчас узнал ее.
– Керли здесь? – спросила она у кассирши.
– Керли? Я не знаю никакого Керли, – ответила кассирша.
– А Белл? Какие столики она обслуживает? – спросила Фло.
– Белл здесь больше не работает.
Фло не была в кафе с тех пор, как ушла отсюда пять лет назад, когда Жюль повез ее в Париж и они стали любовниками. Он не захотел, чтобы Фло возвращалась в кафе, она с этим согласилась, но продолжала какое-то время поддерживать связь с Керли и Белл. Сейчас она стояла, решая, остаться или уйти, затем присела у стойки и заказала чашку кофе. Официантка, принявшая у нее заказ, была новенькая и не знала ее. Сирил заметил, что рука ее дрожит, когда она поднимает чашку. Она вынула сигарету из золотого портсигара с именем ФЛО, выложенным сапфирами, и дрожащей рукой прикурила от золотой зажигалки. Сирил понял, что время пришло.
Не сказав ни слова Джоэлю Циркону, с которым он завтракал, Сирил взял чашку с кофе подошел к стойке, где сидела Фло.
– Доброе утро, мисс Марч, – сказал он. – Как рано вы, оказывается, встаете. Я всегда представлял, что вы одна из тех праздных леди, что спят допоздна и завтракают в постели с чашкой кофе и салфетками от «Портхольта» на подносе.
Фло взглянула на Сирила, но не ответила. Он уселся рядом.
– Слышал, что вы спрашивали о Керли.
– Да, – ответила она.
– Умер, бедный парень.
– Умер? – Задохнувшись, она приложила руку ко рту.
– Да, СПИД. Чрезвычайно печально. Он принимал таблетки до конца. Как называется новое снотворное, что сейчас все принимают? «Хэлсион», кажется? Именно это он и принимал. Замечательное решение для Керли, как вы считаете? – спросил Сирил.
– Нет, нет, я так не думаю, – ответила Фло.
– Очень важно знать, когда можешь превысить дозу. Керли понимал это. С ним были все его друзья, когда он это сделал. Думаю, это было великое испытание.
Фло посмотрела на Сирила и покачала головой, не соглашаясь.
– Я ничего об этом не слышала. Для меня это большая потеря. Я даже не знала, что он болен. Бедный Керли. А что с Белл?
– Она перешла работать в кафе «Нибблерс» на бульваре Уилшир, – сказал Сирил. – Не захотела оставаться здесь, когда Керли умер. Они были большими друзьями.
– Я знаю.
– В конце концов, это Западный Голливуд, мисс Марч. Люди приходят, люди уходят. Ничто не длится долго.
– Возможно, вы правы, – сказала она и жестом подозвала официантку. – Чек, пожалуйста.
Официантка протянула ей чек за кофе.
– Подождите, подождите, еще чашку выпейте.
– Спасибо, не могу. У меня дела.
– Нет у вас дел, – сказал Сирил. Она внимательно посмотрела на него. Он в ответ улыбнулся. Ей действительно нечего было делать.
– Пожалуйста, налейте мисс Марч еще чашку кофе, Морин. – Он взял чек, оставленный официанткой на стойке. – Я знаю, что вы разорены.
– Не настолько, – сказала Фло и выхватила у него чек.
– Сдается мне, что вы, вероятно, пришли сюда так рано, пытаясь получить здесь работу.
– Неправда, – сказала она, открывая сумку и доставая долларовую бумажку, чтобы оставить ее в качестве чаевых официантке, как бы доказывая, что деньги у нее есть.
– Миленькое кольцо, – сказал Сирил, указывая на кольцо с сапфирами и бриллиантами, что подарил ей Жюль. – С таким можно перебиться несколько месяцев.
– Ну нет, я никогда не продам это кольцо. Что бы ни случилось. Даже когда я умру, кольцо останется на моем пальце.
– Красивой молодой женщине, вроде вас, не годится говорить о смерти, мисс Марч. Впереди у вас необычайная жизнь, если вы сумеете воспользоваться обстоятельствами, – сказал Сирил. Их глаза встретились. Он взял ее руку и посмотрел на кольцо. – Подарок Жюля Мендельсона, как я догадываюсь?
Фло не ответила. Она глубоко затянулась сигаретой и потушила ее в пепельнице.
– Зря вы курите.
Она встала, собираясь уйти.
– Мне известно о вашем положении.
– Моем положении?
– Ваших финансовых проблемах.
– А, понимаю. Кто вам сказал?
– О, Боже, мисс Марч, – произнес Сирил тоном светского человека, который, как он знал, располагал к нему собеседника. – Хороший журналист никогда не раскрывает источников информации. Да это и не имеет значения. А вот то, что мы так кстати, хотя совершенно неожиданно, встретились здесь, в кафе «Вайсрой», где начался ваш роман, имеет значение. Конечно, как мы оба знаем, случайностей не бывает. Это должно было случиться, вы должны были придти сюда. Вы не согласны?
Фло, смущенная, смотрела на Сирила Рэтбоуна, не зная, остаться ли и продолжать слушать его или уйти.
– Возможно, это так, – ответила она, не уверенная в том, что согласна.
– У вас на руках так много козырей, что стыдно не воспользоваться ими. У меня есть к вам предложение.
– Какого плана?
– Садитесь, Фло. Думаю, я могу вас так называть? Мисс Марч – слишком формально. – Он встал и изящным жестом пригласил ее присесть. – Почему бы вам не снять очки, чтобы я видел ваши глаза?
– У меня глаза опухшие, – сказала она. Он понимающе кивнул.
– Я слышал, что вы пьете.
Она испуганно взглянула на него, но не ответила.
– Все то же превосходное вино с аукциона «Брешани», – сказал он. – Редкой марки, как я слышал.
– Это замечательное вино с аукциона «Брешани» у меня кончилось, – ответила она.
– Ба, вы все выпили. А «Соаве» в галлонных бутылках из супермаркета кажется отвратительным после изысканного вкуса вина из подвалов Жюля Мендельсона?
– Чего вы от меня хотите, мистер Рэтбоун?
– Не так формально, Фло. Зовите меня просто Сирил, пожалуйста.
– Чего вы хотите?
– Первое, что вам нужно, – это хороший адвокат, – сказал он. – И не такой фригидный стопроцентный американец, как Симс Лорд. Как вы, должно быть, теперь поняли, он вам не друг. Фактически, он – лидер оппозиции. Я прав?
Фло сосредоточенно кивнула.
– Далее, вам нужен хороший агент. Затем хороший писатель. Я, несомненно, и есть ваш писатель. Ваш Босуэлл, если хотите, ваш поэт-лауреат. Мой друг, Джоэль Циркон, вон он сидит у окна, поглощенный чтением голливудских газет, поедающий рогалик и копченую семгу и запивающий кофе, может быть вашим агентом. Вы, должно быть, помните Джоэля? Со времен, когда работали официанткой? Он наверняка помнит вас. За столом совершенно не умеет себя вести. Ест, как свинья. Но очень умен в своем деле. Мона Берг, королева голливудских агентов, возлагает на него большие надежды. Этот молодой человек знает, чего добивается. Джоэль, возможно, посоветует хорошего адвоката, как раз для вас.
– Но для чего мне адвокат, агент и писатель? – спросила Фло.
– Для вашей книги и вашего мини-сериала, сценарий для которого я собираюсь написать от вашего имени.
– Какой книги?
– «Любовница Жюля». Видите, заголовок уже готов, Фло. А что касается счетов, которые накопились в вашем холле, целая груда, как я слышал, то теперь у вас появится возможность оплатить их.
Фло, все еще не до конца понимая Сирила, смотрела на него.
* * *
Роуз Кливеден с каждым днем пила все больше. Между собой ее друзья выражали недовольство и говорили, что нужно что-то предпринять, но ни у кого не хватало духу поговорить с ней, так как Роуз не терпела критики. Некоторые из друзей нашли простой выход – перестали приглашать се. Мэдж Уайт, например, пожаловалась, что Роуз залила красным вином ценный ковер, который ей достался еще от бабушки, и совершенно испортила его, а потому она никогда, ни за что не хочет видеть Роуз в своем доме. Миллисент Понд, мать Сэнди Понда и старейшина семьи издателей газет, жестоко обиделась на Роуз за то, что она постоянно прерывала одного из бывших президентов, когда он, будучи ее гостем на приеме, пытался объяснить присутствующим политику нынешней администрации в Никарагуа. Поэтому она не собиралась больше приглашать Роуз, хотя знала ее всю жизнь. И Фей Конверс, обычно терпеливо переносившая выходки своих гостей, вышла из себя, когда Роуз уронили и разбила два хрустальных бокала о мраморный пол веранды, в результате чего ее горничная Глицерия сильно порезала себе палец об осколок и пригрозила Фей, что уйдет с работы, если Роуз еще хоть раз появится в ее доме.
Затем в пьяном состоянии после выпитых десяти рюмок водки на благотворительном бале, вернувшись домой и выронив сигарету, Роуз вызвала пожар в спальне и получила ожоги рук и ног. После этого случая Паулина, Камилла и даже Мэдж пришли к выводу, что настало время вмешаться в ее жизнь и послать ее в клинику в Палм-Спрингс для лечения от алкоголизма. Однако Роуз заявила, что у нее нет проблем с алкоголем. В решительный момент разговора они вдруг замолчали, боясь сказать Роуз то, о чем говорили у нее за спиной.
– Все равно, мне до смерти хотелось переделать спальню, – сказала Роуз подругам, боясь признаться, как была напугана случившимся. – Я так устала от вида этих чертовых лиловых фиалок на обоях и занавесках. Никакого больше ситца. Все случилось именно из-за него.
– Мне кажется, ты переменила тему разговора, Роуз, – сказала Паулина. – Я звонила в «Бетти Форд». В клинике все места зарезервированы на несколько месяцев вперед, но они готовы сделать исключение и принять тебя немедленно.
Роуз ужаснуло это предложение.
– Оказаться среди всех этих кинозвезд с их наркотиками, рассказывающими всякие жуткие истории. Я читала о них в «Инквайэрер». Это не для меня, благодарю покорно. Заправлять свою постель. Мыть пол. А соседкой по комнате будет Бог знает кто из Бог знает откуда. Фу, какая гадость!
– Или ты поедешь туда, Роуз, или мы, единственные из твоих оставшихся друзей, тоже бросим тебя. Твоя жизнь вышла из-под контроля, – сказала Паулина.
– Нет, нет, я лучше брошу пить. Это же так просто. То есть я хочу сказать, что брошу, как только начнется великий пост.
Паулина, раздраженная, повернулась к Камилле. Камилла улыбнулась, но ничего не сказала.
– Прекрасно. Бросай, но оставь меня в покое, пока не бросишь. Не звони мне. Слышать больше тебя не хочу, Роуз, – заявила Паулина. Они сидели в «Загородном клубе» Лос-Анджелеса. Паулина встала из-за стола и ушла, сославшись на встречу с Симсом Лордом.
Роуз была ошеломлена резкостью тона Паулины. Ее лучшая подруга еще никогда так с ней не разговаривала.
– Она не в себе. Вот уже несколько недель, – сказала Камилла, защищая подругу.
– Паулина стала злой, – заметила Роуз, стараясь опять переменить тему разговора. – Все из-за проблем с этой проституткой, с которой путался Жюль.
– Она не проститутка, – сказала Камилла. Портрет развязной женщины, позарившейся на чужого мужа, запечатленный друзьями Паулины, обсуждавшими Фло, никак не вязался с ее воспоминаниями о красивой молодой женщине, с которой она познакомилась в номере Филиппа в «Шато Мармон» и которую обняла на похоронах Жюля.
– Паулина очень изменилась, – продолжала Роуз. – Разве вы не чувствуете? Стала ужасно раздражительной.
– Ты опять меняешь тему разговора, Роуз, – сказала Камилла робко. – Паулина права. Она единственная из нас решилась сказать все откровенно. Мэдж не сказала бы. Даже архиепископ Кунинг не сказал бы. Тебе надо что-то делать, Роуз. Ты умрешь, если не бросишь пить. Не припомню времени, когда бы мы не видели, что твоя рука не в гипсе, или ты не на костылях или с палочкой. На этот раз ты чуть не погибла при пожаре. Благодари Господа, что твоя система пожарной сигнализации сработала.
Роуз неожиданно начала плакать.
– Тебе надо поговорить с Филиппом, – предложила Камилла.
– С Филиппом? Твоим Филиппом? Этим симпатичным молодым мужчиной? Я всегда рада поговорить с ним. Но зачем?
– Ты будешь дома в шесть часов?
– Думаю, да. А что?
– Я пришлю к тебе Филиппа. Просто поговори с ним, Роуз. Прислушайся к тому, что он тебе скажет. И не прерывай его по своей привычке, как бывшего президента. Я слышала, что его жена была в ярости. Пожалуйста. Сделай это для меня.
* * *
Поначалу отношения Фло и Сирила складывались удачно. Джоэль Циркон обратился к нескольким издателям и сообщил Фло и Сирилу, что они проявили заинтересованность в «Любовнице Жюля».
– Им нужно прежде всего первую главу и набросок книги, – докладывал Джоэль. – После этого мы можем заключить контракт.
– Какую сумму они называют? – спросил Сирил.
– Не меньше шестизначной, – ответил Джоэль.
Фло именно это хотелось знать, но сама спросить не решалась. Человек, обслуживавший ее бассейн, утром оставил ей записку, что не может приходить, потому что ему не платят. Она опасалась, что и другие слуги, работавшие уже давно даром, откажутся от места. Стоило ей задуматься о своем финансовом положении, как чувство безысходности и отчаяния охватывали ее. Она начала понимать, что Сирил Рэтбоун – ее спасение.
– Я всегда могу устроиться манекенщицей, – сказала она однажды Сирилу, стараясь показать, что у нее есть альтернатива его предложению.
– Но ты ведь никогда этим не занималась, – ответил Сирил. – Пришло время практически подойти к тому, что ждет тебя в будущем. Жюля больше нет, заботиться о тебе некому. Ты должна подумать о том, как самой себя обеспечить.
Они встречались каждый день, ближе к вечеру, после окончания работы Сирила в «Малхоллэнде». Он приходил к ней часа на два с магнитофоном, перед тем, как отправиться домой переодеться, чтобы идти на очередной прием или просмотр фильма. Он задавал ей вопросы. Поначалу она отвечала осторожно, стараясь защитить Жюля. Она больше критиковала себя.
– Я вела себя глупо в отношении денег. Жюль был очень щедрым. А я все тратила, тратила, – говорила она. – Если бы я экономила понемножку каждую неделю от сумм, которые получала, то сейчас не оказалась бы в таком тяжелом положении.
– Позволь мне сыграть роль адвоката дьявола, – сказал Сирил.
Фло не совсем поняла, что значит «адвокат дьявола», но согласно кивнула головой.
– Тебе никогда не приходила мысль, что Жюлю нравилось такое положение вещей? – спросил он.
– Что ты хочешь сказать?
– А то, что до тех пор, пока у тебя не было денег, ты бы не бросила его. Ведь денег у Жюля было полно. Твои еженедельные расходы для него ничего не значили. Пусть твои шторы стоили сорок тысяч долларов. Пусть твои новые стенные шкафы стоили еще сорок тысяч долларов. Пусть этот серый атлас для дивана стоил девяносто пять долларов за ярд. Ну и что? Все это чепуха для него. Так же как и твои костюмы от «Шанель». Разве он покупал тебе что-нибудь стоящее, чтобы ты могла продать, например, ценную картину? Нет. Он не дарил тебе акций, Фло. Подумай об этом.
– Но он хотел заботиться обо мне, – настаивала Фло.
– И ничего конкретного для этого не сделал, не так ли?
– Нет, нет. У меня есть бумаги, посмотри.
– Оформленные в день его смерти, Фло. Соображаешь? Жюль был очень умный человек. Он должен был знать, что Паулина все сделает так, как сейчас, и любой суд согласится с ней. У него было пять лет, чтобы выполнить то, что он тебе обещал, но он ждал до последнего дня.
Глаза Фло наполнились слезами. Ей была нестерпима мысль, что Жюль лишил ее всего, чтобы удержать при себе.
– Я виню во всем Симса Лорда, – сказала она.
– Симс Лорд всего лишь высокооплачиваемый исполнитель, Фло. Сначала он делал все, что говорил ему Жюль, теперь выполняет указания Паулины.
– Он хотел обеспечить меня, но я отказалась, – заметила Фло.
– Обеспечить тебя? Как?
– Как свою подругу.
Сирил, казалось, выслушал это признание равнодушно. Он научился сохранять спокойствие, когда его собеседник признавался в том, в чем вовсе не собирался признаваться. Он только кивнул, словно сказанные ею слова нисколько его не интересовали.
– Прямо здесь, на этом диване, – сказала Фло, похлопав по подушке, той самой, на обратной стороне которой остались следы крови Киппи Петуорта, о чем она Сирилу пока не рассказала. – Почти через месяц после смерти Жюля. Он пришел сюда и сказал, что комиссия по наследству не намерена выполнять распоряжения, сделанные Жюлем в отношении меня.
– И он стал приставать к тебе, так ты сказала?
– О, да.
– Взял тебя за руку или что-то еще?
– Взял меня за руку? Да он взял ее для того, чтобы положить на свой пенис. А еще считался лучшим другом Жюля! И это спустя месяц после его смерти.
– А что ты сделала?
– Отдернула, конечно.
– А он что?
– Вынул его.
– Что вынул?
– Пенис.
– Не может быть!
– Да! Словно я должна была прийти в восторг от этого. Сирил был вне себя.
– Позволь мне кое-что сказать о Жюле, – сказала Фло. – Он всегда был со мной джентльменом. Я знала, что он сгорает по мне с первого дня, как мы встретились в кафе, но он пальцем ко мне не прикоснулся, пока не привез в Париж. Там это было в первый раз.
– Да, да, ты мне уже рассказывала. Давай вернемся к разговору о Симсе Лорде.
* * *
Спустя какое-то время с подачи Сирила Рэтбоуна и Джоэля Циркона распространился слух, что Фло Марч, бывшая официантка, любовница Жюля Мендельсона, пишет мемуары, которые она озаглавила «Любовница Жюля». Как и было задумано, имя Сирила как соавтора никогда не упоминалось. Стало известно, что Фло диктует свои воспоминания на магнитофон, и что на микрокассеты записано уже сорок часов ее рассказа.
«Фло Марч готова рассказать все», – писал Арни Арчерд в «Дейли вэраити». «Ее история обещает быть очень увлекательной», – писал Джордж Кристи в «Голливуд рипортер». Сирил Рэтбоун в своей колонке в «Малхоллэнде» вторил им, но не удержался, чтобы не добавить: «Арни Цвиллман, вы слышите?»
– Зачем ты написал про Арни Цвиллмана? – вскричала Фло, прочитав его колонку.
– Это называется «создать рынок», – ответил Сирил терпеливо. Он разговаривал с Фло таким тоном, словно учитель с умственно отсталым учеником.
– Но Арни Цвиллман – очень опасный человек, – сказала Фло со страхом в голосе. – Я знаю, что он сделал Жюлю. Он разрушил его планы поехать в Брюссель, причем сделал это запросто, в одну ночь. С таким человеком, как Арни Цвиллман, шутить нельзя.
– Поверь мне, Фло, нам не о чем беспокоиться.
– Не уверена, Сирил.
– Джоэль Циркон говорит, что его телефон звонит не переставая. Издатели ждут не дождутся наложить руку на книгу.
– Почему же ты так долго пишешь первую главу и наброски остальных? Я наговорила уже сорок часов на кассеты. Сколько времени тебе еще надо?
