Вам — задание (№1) - Вам — задание

Он связался с Гридиным и доложил обстановку. Тот предупредил:

— На других участках полка нам с трудом удалось отбить атаку, так что сил у фрицев предостаточно. Я думаю, что надо ждать новую волну.

— Я тоже так подумал, разрешите готовиться?

И Мочалов направился к первой линии обороны.

Только он приблизился к траншее, как по ней из конца в конец тревожно пронесся сигнал: «Воздух!» Все ближе и ближе наплывал тяжелый, густой гул моторов.

— Товарищ капитан, прыгайте сюда! — позвал Мочалова Чубарук. Его лицо было в копоти. Старший лейтенант выждал, пока комбат окажется рядом, и пояснил:

— Снаряд рядом разорвался, глаза засыпало, еле протер.

Мочалов взглянул вверх и увидел, как к линии окопов на развороте подходит шестерка «юнкерсов». Прошло мгновение, и самолеты с нарастающим, рвущим душу воем начали круто пикировать на окопы.

Земля тяжело вздрогнула, и ужасающей силы взрыв резанул слух. Через секунду все повторилось снова, и вскоре взрывы бомб слились в тяжелый, оглушительный грохот, который мутил сознание, заставляя куда-то бежать.

Мочалов уже много раз попадал в такую ситуацию, и всегда где-то в сознании возникал вот такой панический страх. Правда, он научился усилием воли подавлять его, но полностью избавиться так и не смог. На голову, за воротник, полетели мелкие комочки земли и снега, по разгоряченному телу потекли холодные и противные струйки талой воды. А вокруг по-прежнему все грохотало, земля ходила ходуном. Казалось, что этому аду не будет конца. Но вот бомбежка прекратилась, и Мочалов выбрался из полуразрушенной норы.

Слышались крики раненых. Рядом Мочалов увидел бойца. Он стоял без шапки, припершись спиной к чудом сохранившейся стенке окопа. У него из носа и ушей текла кровь.

Неожиданно Петр почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. Оглянулся — Чубарук, а рядом с ним... Ольга Ильинична Василевская. Она узнала Мочалова и, быстро приближаясь, тревожно осматривала его:

— Вы ранены, Петр Петрович?

— Нет, вроде бы цел. — И, повернувшись к Чубаруку, приказал: — Организуйте помощь раненым. Многих могло засыпать, а затем надо как можно быстрее восстановить траншею, немцы могут в любой момент снова в атаку — полезть.

Чубарук ушел, и они остались одни.

Ольга Ильинична достала из сумки марлевую салфетку и голосом, не терпящим возражений, сказала:

— Давайте я вам вытру лицо.

— Спасибо, — смущенно проговорил Мочалов.

— Пожалуйста, — улыбнулась Василевская и спросила: — О семье ничего не узнали?

Она увидела, как усталое, бледное лицо Мочалова сразу же стало землисто-серым, и тревожно спросила:

— Случилось что-то?

— Да, они погибли...

Словно расплавленный свинец жег в груди. Мочалов отвернулся от Василевской и глухо выдавил из себя:

— Сожгли их немцы, заживо сожгли.

Слезы застилали его глаза. Пальцы погрузились в рыхлый после бомбежки край окопа.

Ольга Ильинична еле сдерживала слезы. Чужая беда всколыхнула ее боль, и она, как никто другой, понимала состояние Мочалова.

32

ВЛАДИМИР СЛАВИН

Запасная база партизан была далеко от всех дорог, глубоко в лесу. Как только отряд прибыл сюда, сразу же начали готовиться к зиме. Партизаны ремонтировали землянки, заготавливали дрова, приводили в порядок колодец. Дел было много.

Славин попал в одну землянку с командиром роты Тамковым, а также Сергеем Панченковым, Антошиным, Роговым, Бартошиком и Антоном Крайнюком.

Прошло четыре дня, и в их лесном жилище в железной печке уже весело потрескивали дрова. Вечерело. Завывал сильный порывистый ветер. Славин удобно устроился на нарах, сколоченных из тонких жердей и покрытых еловыми лапками, приготовился слушать Тамкова. Рассказывал тот весело и увлекательно.

Неожиданно раскрылась дверь, заглянул посыльный:

— Тамков, Крайнюк, Славин! К командиру.

Все быстро оделись, вышли из землянки. Морозный ветер забирался под одежду, обжигая лицо.

— Скоро снег ляжет, — заметил Тамков. — Надо белые маскировочные халаты добывать.

— У немцев одолжим.

В командирской землянке было тепло, гудела чугунная печь. Под потолком на проволоке висела керосиновая лампа. Возле стола стояли командир отряда и начальник штаба бригады. Глазков пригласил Тамкова с парнями к столу:

— Хлопцы, вам задание. Вот эту дорогу видите? — он показал на карте извилистую линию. — Она ведет прямо в центр партизанской зоны. В последние дни наши разведчики засекли на ней интенсивное движение немцев. Видимо, готовятся новые карательные походы. Сами понимаете, что жителям, особенно бабам и детям, зимой укрыться негде. В лес не уйдешь. Эту же дорогу можно использовать и для скрытого передислоцирования войск. Наши соседи, да и партизаны из нашего отряда, много раз ставили на ней мины, но немцы каким-то образом обнаруживали их и снимали. Командир бригады приказывает нашему отряду провести несколько диверсий. Хочу поручить это вашей роте. Так что готовьтесь.

— Товарищ командир! — взмолился Славин. — Разрешите нам взять противотанковые мины. Сами знаете, дорога неблизкая, взрывов придется делать много, а с минами мороки поменьше.

В отряде мин было мало. Неделю назад группе партизан удалось на дороге перехватить немецкий грузовик. В перестрелке водитель и трое солдат, находившихся в машине, были убиты. В кузове партизаны нашли три десятка противотанковых мин. Принесли в отряд и расходовали их очень экономно, только по приказу командира.

Но Глазков понимал, что значит десятки километров нести по бездорожью тяжелые мешки со взрывчаткой. К тому же группе надо было позаботиться и о теплой одежде, так как ночевать придется на холоде в лесу.

— Хорошо, скажите начхозу. Пусть выдаст десяток мин.

Партизаны тут же отправились разыскивать начхоза. Однако не успели они отойти и пятидесяти метров, как их догнал боец из командирской охраны и передал, что Тамкову приказано вернуться в землянку. Андрей Леонтьевич пожал плечами, повернул обратно. Минут через десять он догнал их и, весело улыбаясь, сказал:

— Порядок, хлопцы! Командир приказал ехать на лошадях.

— Вот это правильно! Ноги целее будут, — обрадовался Крайнюк.

Должность начхоза перешла к деду Валенте. Его уже не посылали на задания, но со своей одностволкой он так и не расставался.

Тамков, Крайнюк и Славин нашли его в хозяйственной землянке. Дед отличался прижимистостью. Особенно когда дело касалось мин. Начхоз выдавал их обычно по одной штуке, как бы от сердца отрывал. Партизаны, зная это, начали издалека. Владимир присел около старика:

— Вот бы мне такие руки. Смотри, как землянку отделал! Дворец!

— Нет, хлопец! Мало тебе будет таких рук, — проворчал Валента. — К ним ведь еще и голова нужна. Говорите, что надо?

Деваться было некуда, и Тамков сказал деду, что они идут на задание. К удивлению партизан, тот не стал упираться и дал мины, да и лошадей выделил неплохих. Правда, Славину вместо седла достался кусок старого ватного одеяла...

Ранним утром группа из девяти человек отправилась в путь. Славин сидел на стройном жеребце по кличке «Мальчик», с интересом слушал рассказ Грибова. Этот человек до войны работал в колхозе трактористом. Когда началась война, ему исполнилось двадцать пять лет. Первые тяжелые дни он пережил дома, лежа в постели после операции. Поэтому в армию его не взяли. Но как только встал на ноги — сразу в лес, разыскал партизан, стал воевать.

И вот уже в который раз Грибов не без удовольствия рассказывал, как он вместе с группой товарищей поджег гранатой немецкий склад с горючим и во время пожара в суматохе подобрался к дому, где квартировал какой-то фашистский чин.

— Выбегаю я из-за угла, — жестикулируя, рассказывал Грибов, — смотрю: часовые — два фрица. Полоснул из автомата — уложил обоих. Представьте себе, даже и не пикнули. Тут сам «хозяин» в офицерской форме появился. Толстый, как боров, в очках, парабеллум на взводе держит. Однако я опередил его. Шарахнул короткой очередью прямо по очкам. Только осколки брызнули! Быстренько забрал его документы, вот эту штучку, — Грибов показал торчащий за ремнем под стеганкой пистолет. — Дай, думаю, загляну еще в дом. Заскочил. Смотрю — на столе карта, портфель кожаный. Собрал все это и — дай бог ноги — огородами, огородами да к лесу.

Рассказчик выдержал паузу, достал кисет с табаком, свернул цигарку. Все с нетерпением ждали продолжения.

— Дальше-то что? — не выдержал Славин.

— Что было дальше, спрашиваешь? — Грибов сладко втянул в себя дымок, внимательно посмотрел на Владимира. — Так вот что было, дружище. Пришли мы в отряд, честь по чести доложили командиру. А в его землянке — начальник контрразведки из бригады. Немецкий, видать, хорошо знает. Берет он записную книжку фрица, которая оказалась среди прочих документов, начинает читать. И вдруг как рассмеется! Просто умора. Оказалось, наткнулся на довоенные записи немца, где тот расписывал каждый свой день, буквально по минутам. Там есть и такая запись:

«Подъем — шесть часов пятьдесят пять минут. Марта — семь часов ноль ноль минут — семь часов пятнадцать минут».

— Ишь ты! — улыбнулся ехавший рядом Тамков. — Для женочки ни минуты меньше, ни минуты больше. Славин не понял:

— А что он делал все это время и почему о какой-то Марте пишет?

Все дружно засмеялись. Хохот стоял на весь лес. Смущенный Владимир недоумевая смотрел на своих товарищей.

Тамков выждал, пока успокоятся, и, стараясь быть серьезным, пояснил:

— Понимаешь, Володя, когда ты станешь взрослым и женишься, у тебя тоже появится одна обязанность: будешь будить жену, чтобы она, скажем, на работу не опоздала...

— Завтрак тебе приготовила, — поддержал Грибов.

Владимир, чувствуя подвох в словах мужчин, пробурчал:

— Не понимаю, почему обязательно муж должен будить жену. Моя мама, например, сама отца будила...

Ему не дали договорить, и опять на весь лес раздался хохот. Грибов припал к гриве коня и, стараясь не выпасть из седла, хохотал до слез...

Тамков раньше бывал в этих местах и помнил, что здесь где-то затерялась заброшенная сторожка, а возле нее, и это самое главное, стоит небольшой сарай, где можно укрыть лошадей.

Оставив группу в лесу, он направился к дороге, чтобы лучше сориентироваться и разыскать сторожку. Вернулся примерно через полчаса, и маленький отряд тронулся дальше. Тамков спешил. До наступления темноты необходимо было прибыть на место. Он все время торопил:

— Побыстрее, братцы! Если стемнеет, то не найти нам той сторожки и ночевать придется в лесу.

Однако им повезло. Тамков действительно хорошо запомнил дорогу. Еще не успели опуститься сумерки, а группа уже подъехала к маленькой халупке. За ней виднелся небольшой сарай с болтавшейся на одной петле дверью и прохудившейся соломенной крышей. Тамков заглянул внутрь и включил карманный фонарик. Тут было пусто.

— Ну что, хлопцы? Ночь надвигается. Будем приспосабливаться. Сначала нужно заткнуть щели, хотя бы самые большие. А завтра подумаем, что делать с этой развалюхой.

Не в лучшем состоянии была и сторожка. Земляной захламленный пол, перевернутая вверх ножками массивная скамья, паутина да прелые листья по углам — вот, пожалуй, и все, что здесь увидели партизаны. В избушке когда-то было два небольших окошка. Теперь вместо них в стене зияли лишь пустые проемы. Дверей тоже не оказалось. А на дворе уже было темно. Все настолько утомились, что сил хватило только на то, чтобы поставить лошадей в сарай, наломать хвойных веток да завесить окна и вход в сторожку. Спать улеглись на полу.

Ночь прошла спокойно, а утром Тамков разбил свой немногочисленный отряд на группы. Одна из них должна была заняться ремонтом, другая — искать корм для лошадей. Сам же Тамков вместе со Славиным отправился на рекогносцировку, хотел уточнить, где располагаются немецкие гарнизоны.

Они шли чуть больше часа и оказались у дороги. По ней действительно часто проносились колонны немецких машин и одиночные автомобили. Чувствовалось, что фашисты здесь ничего не опасались. Тамков вытащил из-за пазухи карту, развернул ее, внимательно посмотрел и сказал:

— Километрах в трех отсюда есть небольшая деревушка. Давай махнем туда, с людьми поговорим.

Выбрав момент, когда на дороге никого не было, они перебежали на противоположную сторону. Углубившись метров на триста в лес, пошли параллельно шоссе. При мерно через километр наткнулись на проселочную дорогу. Тамков снова достал карту и, заглянув в нее, уверенно заметил:

— Эта дорога ведет к деревне.

Через полчаса они выбрались из леса. Впереди лежало поле, за ним — деревушка хат на двадцать-двадцать пять. Спрятавшись в кустах, партизаны стали наблюдать.

Прошло около часа. Ничего подозрительного разведчики в деревне не заметили. Владимир предложил:

— Андрей Леонтьевич, давайте я автомат оставлю здесь, а сам туда махну, разберусь, что к чему.

— Не торопись. Пойдешь — а там засада или на полицая напорешься. Видишь, как деревня расположена? Вокруг поле. Все как на ладони видно. Немцы любят в таких местах останавливаться. Подступы хорошо просматриваются и простреливаются.

Славин, не отвечая, смотрел в сторону деревни. Он заметил около крайнего дома какое-то движение. Увидел это и Тамков. Со двора вышла лошадь, запряженная в телегу. Подвода медленно покатила к лесу. Вскоре она проехала мимо партизан. Тамкову и Славину пришлось подвинуться чуть вправо и, маскируясь в кустарнике, идти следом за ней. Они уже успели разглядеть, что на телеге сидят два человека: старик, который правил одряхлевшей кобылой, и женщина, укутанная в теплый платок. Они изредка обменивались между собой короткими фразами, а лошадь медленно тащила телегу. Тамков хотел подойти к подводе, но старик в это время дернул за вожжи и повернул лошадь направо, на еле заметную лесную дорожку. Партизаны присели за кустом, чтобы не попасть на глаза седокам. Телега проехала мимо. Сохраняя необходимую дистанцию, партизаны тихонько пошли за ней.

Минут через десять-пятнадцать послышалось: «Тпру!» Подвода остановилась на небольшой поляне, возле кучи колотых дров. Сначала слез с телеги старик, потом спрыгнула женщина. Она развязала платок, и партизаны с удивлением увидели, что это еще совсем юная девушка.

Старик и девушка начали накладывать на воз поленья.

— Ну что? Поможем? — шепотом спросил Тамков и шагнул к поляне.

Вслед за ним пошел и Славин.

— Бог в помощь! — весело сказал Андрей Леонтьевич.

Старик и девушка вздрогнули, молча смотрели на приближающихся людей.

— Что молчите? Испугались, небось?

— Да не так чтобы очень, — ответил старик и облокотился на передок телеги, где, по всей вероятности, лежал топор. — Просто видим, люди незнакомые...

— Мы идем своей дорогой. Вдруг слышим — шум какой-то, заглянули сюда. Видим, люди работают, вот и подошли.

Тамков, чтобы не пугать старика и девушку, не стал к ним подходить близко, а присел на сваленную березку. Славин остановился за его спиной.

— А вы кто будете? — полюбопытствовал старик, которого немного успокоило поведение незнакомцев.

— Партизаны, — ответил Тамков и, заметив, что старик посмотрел недоверчиво, спросил: — Наверное, не приходилось видеть нашего брата вблизи?

— Давно что-то не слыхали о вас, — смутился старик.

Тамков, как бы вскользь, поинтересовался, из какой они деревни. Старик сказал правду. Тогда Андрей Леонтьевич начал расспрашивать, что слышно в деревне и в районе.

— У нас немцев нет, но приезжают часто.

— Где останавливаются?

— В домах, — усмехнулся старик. — Какие хаты получше, в тех и останавливаются.

— А если несколько человек заглянет, — добавила девушка, — то в доме старосты устраиваются.

— Говорите, староста у вас есть? — взглянул на старика Тамков. — Может, лошадь и телега найдутся у него?

— Конечно. Трех лошадей в конюшне держит.

— Что он за человек?

— Староста, — односложно заметил дед, давая понять, что этим сказал все.

— Где живет?

— Если с этого края заезжать, то по правой стороне шестой дом.

— А вы где живете? — Тамков еще раз решил убедиться в том, что эти люди говорят правду.

— В первом доме с этого края, — ответил старик и неожиданно потеплевшим голосом добавил: — Да вы, сынки, в нас не сомневайтесь. У меня два хлопца в Красной Армии, у нее — батька. Так что мы люди свои.

Старик и девушка рассказали, что недалеко от соседней деревни находится небольшой немецкий склад с фуражом. Там же хранится зерно, еще не вывезенное в Германию. Дед добавил, что перед фашистами староста особенно не выслуживается, зато с крестьян старается сорвать все, что только можно.

— Он знает, что ее батька в Красной Армии, — кивнул старик на девушку. — Обещал не говорить об этом немцам, но потребовал лошадь. Пришлось отдать.

— А что ваши дети в Красной Армии, знает?

— Пробовал, лихо его матери, и ко мне подкатиться, да дулю под нюховку получил. — Дед улыбнулся. — Я сочинил байку, что сыновья мои перед самой войной пропали.

— И поверил?

— А то как же? Поверил.

Партизаны помогли сложить в телегу дрова, проводили старика и девушку в обратную дорогу. Тамков еще раз уточнил, где находится немецкий склад.

— Куда сейчас? — спросил Славин.

— Давай склад посмотрим. Это недалеко, километра два.

Придерживаясь опушки, они вскоре вышли к шоссе, на котором их группа должна была «навести порядок». Здесь повернули налево. Километра через два лес кончился. Тамков достал бинокль, начал внимательно рассматривать деревню. Наконец он увидел то, что искал.

— Вот он, склад! Забор деревянный — это хорошо, — говорил Андрей Леонтьевич. — Охраны не вижу... хотя, постой, вон солдат вылез, с винтовкой — факт, часовой.

Вскоре Тамков заметил еще одного фашиста:

— Получается — склад охраняют двое.

— Ночью может быть и больше, — вслух подумал Славин.

— Да, возможно вполне. Что ж, придется группой наваливаться.

— Антон Леонтьевич, но ведь нам надо не только склад уничтожить. Хорошо бы перед этим запастись фуражом.

— А кто говорит, что нет?

— А как же мы овес повезем? На горбу много не унесешь.

— Тоже верно, — Тамков хитро улыбнулся. — А ты не подумал, почему я насчет старосты поинтересовался? Мы просто-напросто заберем телегу и на ней привезем корм. А если снег ляжет, то и сена навозим.

Они скрылись в кустарнике и быстро пошли к сторожке.

А на временной стоянке кипела работа. Окна в домике партизаны заделали из досок, обнаруженных тут же, на чердаке, все щели законопатили мхом, нашлась кем-то ранее сорванная с петель дверь. Дыры в крыше были тщательно заделаны.

Грибов, который ходил с Роговым разыскивать сено, докладывал:

— Андрей Леонтьевич! Полный порядок. Нашли целый стог. Шаль только, что перевезти не на чем.

— Хорошо, что нашли, — улыбнулся Тамков. — За транспортом дело не станет. Так что можешь не волноваться.

Вскоре вся группа, усевшись в кружок, принялась за обед. Потом нужно было накормить лошадей, и только после этого Тамков сказал о главном.

— Сегодня ночью, — говорил он, — надо навестить старосту, взять у него телегу и лошадь, сразу же совершить налет на склад с фуражом и хлебом, а к утру быть на месте.

— Андрей Леонтьевич! А может, заодно и на дороге поработать стоит, — предложил Крайнюк.

Тамков на секунду задумался:

— А что? Это, пожалуй, идея. Ты и Грибов возьмите по мине. Попробуем отметить наше появление в этих краях...

Еще не стемнело, а партизаны на лошадях отправились на задание. Подъезжали к деревне, Тамков подозвал Славина, тихо приказал:

— Володя, оставь лошадь и проберись к дому, где живут наши знакомые. Выясни обстановку.

Славин полем подошел к забору и, перемахнув через него, заскочил в сад. Прокрался к дому, нащупал дверь, постучал. Подождал немного и снова постучал. Наконец за дверями послышались шаги, и Владимир услышал голос старика:

— Кто там?

— Дедушка, откройте. Сегодня мы в лесу встречались.

Скрипнула щеколда, дверь открылась. На пороге в одном нижнем белье стоял старик.

— Дедушка, как в деревне? Тихо? Немцев нет?

— Нету, сынок, нету. Да что ты стоишь? Проходи.

— Спасибо. Мне некогда. Ждут. До свидания! — и он исчез в ночи.

Владимир быстро подбежал к Тамкову и, переведя дыхание, доложил:

— Опасаться нечего. Можно ехать дальше.

Вскоре партизаны спешились возле дома старосты. Сергей Панченков остался с лошадьми. Рогов занял позицию у калитки. Антошин подошел к окнам со стороны огорода. Остальные стояли у крыльца.

Тамков резко постучал в дверь. Через минуту послышался скрип. Кто-то вышел в сени и там замер. Тамков еще раз сильно стукнул кулаком.

— Кто стучит?

— Господин староста! Откройте. Это я — старший полицейский Тамков.

— Какой еще Тамков? — недовольно проворчал староста и начал отодвигать засов. Как только дверь приоткрылась, партизаны бросились в сени. Грибов схватил старосту за шиворот.

Староста отупел от страха. Он всерьез решил, что к нему ворвались полицаи:

— Что вы, хлопцы! Я же свой. Я и есть староста. Пойдемте в хату — документ покажу.

Вошли в дом. Их встретила наспех одетая перепуганная женщина. На печи лежали двое ребят. Они тоже не спали и, укрывшись домотканым одеялом, с тревогой глядели на происходящее.

Староста порылся в деревянном ящике, протянул какую-то бумагу.

— Вот, смотрите! Здесь и по-немецки и по-русски написано.

Тамков хотел порвать справку, но передумал, сложив ее вчетверо, сунул в карман:

— Этот документ мы сбережем для истории, а вернее, для суда, когда тебя, сукиного сына, как предателя Родины наказывать будут по всей строгости наших законов.

Хозяин еще больше растерялся. Наконец он понял, что в дом пришли партизаны. Жена заплакала. Тамков сел на стул, спокойно продолжал:

— Тебя, как последнего негодяя, надо расстрелять. Скажу по правде, когда шли сюда, так и думали поступить. Да вот детишек жалко. Поэтому на первый случай предупреждаем: если хотя бы один человек в деревне пострадает за то, что кто-либо из его родственников в Красной Армии, — разговор будет короткий. Понял?

Староста угодливо кивнул головой:

— Да-да, понял. Никого не трону. Клянусь!

— Ты, прихвостень фашистский, не только никого не тронешь из советских людей, — вмешался Грибов, — но даже и не пикнешь, что мы здесь были. Иначе из-под земли достанем.

Перепуганный староста клялся, что будет себя вести лояльно.

Славин вспомнил недавний разговор в лесу со стариком и девушкой.

— И не забудь лошадь вернуть людям, которую как выкуп забрал, — предупредил Владимир, подойдя вплотную к старосте.

— Хорошо, хорошо. Сам отведу.

— Одевайся, пойдем во двор! — приказал Тамков.

Жена старосты рухнула на колени:

— Милые, родненькие! Не забивайте его!..

— Встаньте! Никто его убивать не будет. Но вы сами слышали: если еще посмеет вредить людям, то как бешеную собаку пристрелим.

Они вышли во двор, заставили старосту запрячь в телегу лошадь и вскоре уехали.

Когда до склада оставалось пройти совсем немного, Тамков дал команду спешиться. Охранять повозку и лошадей было поручено Рогову и Бартошику. Все остальные бойцы осторожно двинулись дальше. Вот уже показались очертания склада. Тамков поднял руку. Группа остановилась. Командир подробно, во всех деталях разъяснил, что должен делать каждый в момент налета на объект. Царику и Панченкову, Антошину и Грибову следовало бесшумно убрать часовых. Сам Тамков, Крайнюк и Славин, в случае надобности, должны были прикрыть своих товарищей огнем из автоматов.

После этого бойцы пошли вперед, незаметно для вражеских часовых заняли исходные позиции.

Разбившись попарно, четверо партизан поползли к часовым. Очевидно, немцы были уверены в своей безопасности, по их сведениям, партизанских отрядов в округе не было. Один из них, словно желая помочь Царику и Панченкову, подошел к партизанам почти вплотную и повернулся спиной. Момент действительно был удачным, второй немец в это время находился на другой стороне склада.

Панченков первым бросился на гитлеровца. Закрыв тряпкой рот, он нанес точный удар кинжалом.

Подбежавший Царик подхватил часового и положил его на землю. Сложнее пришлось Антошину и Грибову. Им пришлось поволноваться, прежде чем удалось подобраться ко второму часовому. Но и у них все обошлось благополучно...

Теперь требовалось как можно быстрее завершить операцию. Тамков приказал Славину бежать за лошадьми и повозкой.

Владимир со всех ног пустился к месту, где затаились Рогов и Бартошик. Те лишь ждали сигнала. Рогов рванулся на подводе к складу. Славин и Бартошик вскочили на своих лошадей и помчались за ним. Верховых лошадей других партизан погнали рядом с собой.

Перед распахнутыми настежь дверями склада уже стояло несколько мешков с овсом. Мигом подъехала повозка. Партизаны вскинули на нее трофейный фураж, а заодно положили оружие часовых.

Оставив при себе Славина и Панченкова, Тамков скомандовал остальным бойцам немедленно уходить в лес.

— Имейте в виду, — предупредил он, — ровно через час мы поджигаем склад. Если же караульная смена появится раньше, значит и петуха пустим тоже раньше. Поэтому постарайтесь отъехать подальше.

Рогов тронул за вожжи. Груженая телега быстро покатила к раскрытым воротам. За ней поскакали всадники.

Славин и Панченков носили со двора сено, раскладывали его вдоль стен склада, охапками разбрасывали поверх сложенных мешков.

Тамков посматривал на часы. Как медленно двигалась минутная стрелка! Из внутреннего кармана стеганки он достал две коробки спичек, одну подал Славину, вторую — Панченкову:

— Поджигать только по моей команде. Если немцы подойдут раньше, то я открою огонь. Это тоже будет сигнал.

Славин и Панченков вошли в склад, ощупью пробрались в самый конец прохода, к задней стене, и засели возле нее в противоположных углах. Они решили, что отсюда начнут поджигать сено, продвигаясь к выходу.

Тамков поминутно поглядывал на часы. Ему казалось, что остановилось время, жизнь вокруг замерла. «Как там ребята? Далеко ли отошли он деревни?» — беспокоился он, напряженно всматриваясь в темноту. Но смена караула все еще не приходила. Он хотел уже идти в склад, чтобы проверить, все ли готово у Славина и Панченкова, как вдруг услышал резкие голоса. Шли немцы. Они приближались к воротам, о чем-то громко спорили.

Андрей Леонтьевич скользнул за толстый столб, тихонько оттянул затвор автомата на взвод. «Нужно подпустить поближе, — подумал он, — и полоснуть наверняка». Трое фашистов появились перед ним будто привидения. Не доходя до ворот метров десять-пятнадцать, они вдруг остановились, должно быть, почувствовали что-то неладное.

— Ганс! Курт! — тревожно крикнул один из них, внимательно глядя в сторону склада.

«Часовых зовет», — догадался Тамков и, стремительно шагнув из-за столба, нажал на спусковой крючок. Длинная автоматная очередь вспорола тишину. Все три немца как снопы упали на землю. Убедившись, что они убиты, Тамков собрал их винтовки и бросился к складу. В глубине помещения уже прыгали язычки пламени. Андрей Леонтьевич крикнул:

— Лошадей вывожу к воротам. Кончите поджигать — стрелой ко мне!

Через несколько минут, пустив коней в карьер, партизаны понеслись догонять своих товарищей. Сзади разгорался пожар. Бушующее пламя уже вырвалось на соломенную крышу. В деревне послышались выстрелы, шум мотора.

В это время основная группа бойцов только-только подъезжала к лесу. Крайнюк скакал верхом за телегой и замыкал движение. Придержав коня, он оглянулся назад, туда, где осталась деревня, и все понял.

— Братва, смотрите! Горит! Ребята поработали на славу. Теперь надо улепетывать еще быстрее. По-го-няй!

Партизаны заметили, что на окраине деревни засветились фары автомобиля. Однако было ясно, что немцы в первую очередь бросятся к пылающему складу, а уж потом организуют погоню.

Как только въехали в лес, группу догнали Тамков и его помощники. Андрей Леонтьевич приказал остановиться, окликнул Славина:

— Володя, мину!

Пока Славин выполнял распоряжение старшего, другие партизаны прокопали поперек дороги неглубокую траншейку. В самую ее середину поместили мину, а сверху положили длинную жердь, которая заняла всю ширину проезжей части проселка. Бойцы быстро засыпали «сюрприз», тщательно замаскировали копаное место.

Партизаны снова вскочили на коней и на рысях отправились дальше. Тамков взглянул на часы. После отъезда основной группы от склада прошло ровно два часа. Немного подумав, он распорядился, чтобы Славин, Крайнюк и Панченков остались на месте, при нем, а всем остальным приказал двигаться к сторожке.

— Хлопцы! Я все вот думаю: а вдруг мина не взорвется! Значит, от погони не уйти. Поэтому нужно подстраховаться. Сделаем так: вы, — Славин и Крайнюк, — направо, в лес, а я и Панченков — налево. Откроем огонь по головной машине. Необходимо вывести из строя, уничтожить побольше живой силы. В долгую перестрелку не ввязываться. Наносим удар и тут же — дай бог ноги. Встретимся на базе, — Андрей Леонтьевич протянул Славину гранату, — держи! Ты помоложе. Постарайся швырнуть под передок.

Но эти приготовления оказались лишними. Вскоре далеко сзади грохнул взрыв, послышалась беспорядочная стрельба.

— Клюнуло! — радостно воскликнул Андрей Леонтьевич. — Ночью дальше не сунутся.

Так оно и получилось. К утру все партизаны собрались на своей временной базе.

Вскоре все в округе знали, что в этих местах появились партизаны.

В группу Тамкова стали приходить местные жители, бежавшие из плена бойцы и командиры. По существу она превратилась в самостоятельный отряд. Партизаны действовали активно и уже не раз наводили панику среди оккупантов. Тамков был доволен. Правда, в последнее время Андрея Леонтьевича беспокоило то, что ни одна из пяти мин, заложенных на дороге, не взорвалась. Хуже того, ни одной из них не оказалась на месте. Немцы отыскали их и обезвредили. Обо всем этом Андрей Леонтьевич узнал из донесения разведчиков.

«В чем дело? — думал командир. — Вряд ли это случайность. А может, немцы своего агента в отряд подослали? Допустим, это так. Тогда, спрашивается, как его выявить?»