Пятисотлетняя война в России (№3) - «Гроза». Кровавые игры диктаторов

Из сотен сейфов, с некоторой долей ритуальной торжественности, извлекались толстые красные пакеты с надписью «Вскрыть по получении сигнала «Гроза»».

Из вскрытых пакетов вынимались пачки оперативных приказов с названиями прусских, польских и румынских городов и населенных пунктов, взять которые приказывалось в первые 72 часа после начала операции. На приданных секретных картах жирные красные стрелки хищно нацеливались на Варшаву и Копенгаген, на Берлин и Кенигсберг, на Бухарест, Будапешт и Вену.

На Северо-Западном фронте командир танковой дивизии полковник Иван Черняховский, вскрыв свой красный конверт, не минуты не колеблясь, бросил танки в наступление на Тильзит, имея целью захватив его, развивать наступление на Кенигсберг, как и было указано в извлеченном из пакета приказе. Даже в условиях 22 июня 1941 года танкам Черняховского удалось, давя немецкие позиции, продвинуться на 25 километров. Только общая обстановка на фронте заставила Черняховского повернуть обратно.

На Западном фронте танковая дивизия 14-го механизированного корпуса под командованием подполковника Сергея Медникова одновременно с немецкими танками, но в другом направлении, форсировала Буг и начала наступление на Демблин, как и было приказано вскрытым красным пакетом. Дивизия продвинулась вперед на 30 километров и остановилась, израсходовав горючее и боеприпасы. Подполковник Медников погиб. На Южном фронте несколько дивизий вторглись на территорию Румынии, поддержанные огнем мониторов Дунайской флотилии.

Но это были исключения из той общей обстановки, которая царила на фронтах в тот момент, когда был отдан приказ о начале операции «Гроза». Исключения, совсем не подтверждающие правило.

Через несколько минут после начала артиллерийской подготовки на границе, в скором поезде «Красная Стрела», курсирующем по маршруту Москва—Ленинград и обратно, был арестован генерал армии Кирилл Мерецков и этапирован в Сухановскую тюрьму. В Москве же все считали, что он стал главкомом Северо-Западного направления в составе двух фронтов – Северо-Западного и Северного. Фронтам, которые уже извлекли из сейфов пакеты с «Грозой», было приказано на первом этапе захватить Восточную Пруссию, на втором – остатки Финляндии и Норвегию и быть готовыми оккупировать Швецию. К сожалению, Черняховскому в одиночку этого сделать не удалось...

Доставленный в Сухановскую тюрьму генерал армии Кирилл Мерецков, уже побывавший в лапах НКВД в 1937 году, думал только об одном: как заслужить побыстрее пулю в затылок, избежав при этом пыток и мучений. Этого можно было добиться, как он знал по опыту, только рассказывая следователям все, что они хотели от него услышать. Он не учел только одного, что обладал опытом трехлетней давности, который несколько устарел.

К этому времени вся следовательская бригада была уже сильно утомлена тем, что можно было назвать «неуемной генеральской гордыней». Приходилось тратить слишком много времени, чтобы показать арестованным генералам, что никакие они не генералы, а говно, как любил выражаться Ленин по поводу всей русской интеллигенции.

Чтобы генералы это поняли побыстрее, был разработан своего рода предварительный ритуал «смирения их гордыни» еще до первого допроса.

С Мерецкова, как и положено, любовно срезали петлицы с пятью звездами генерала армии, отвинтили ордена, содрали хромовые сапоги, срезали пуговицы на брюках, отобрали ремень и портупею, сфотографировали в фас и профиль, а затем, не задав ни единого вопроса, принялись избивать резиновыми дубинками. Далее вся следовательская бригада помочилась на голову лежащего в крови на полу генерала армшъи оставила его лежать в следовательской моче до утра.

Дело в том, что принять участие в первом допросе бывшего начальника Генерального штаба РККА изъявил желание лично товарищ Сталин. Мы уже упоминали, что несмотря на наличие огромного числа картин известных советских художников типа «Товарищ Сталин на маневрах Белорусского военного округа», на маневры и полигоны вождь ездить не любил и не ездил, а вот в застенки НКВД хаживал, и с большим удовольствием. Особенно до войны.

К сожалению, события 22 июня несколько изменили планы товарища Сталина, а потому следователи, не дождавшись любимого вождя, получили указание работать самостоятельно «по плану расследования».

Несмотря на предварительную обработку, а может быть благодаря именно ей, Мерецков сразу же стал давать показания, а очной ставке со Штерном, не обращая внимания на истерические крики последнего: «Кирилл Афанасьевич, ну ведь не было этого, не было, не было!», Мерецков показал, что был вовлечен вместе со Штерном в преступную группу, работавшую на немецкую и английскую разведку одновременно. Что группа периодически передавала за границу наиболее секретные документы относительно планов и вооружения Красной Армии.

На вопрос, кто возглавлял преступную группу, Мерецков ответил, что не знает. Но генералу армии было трудно выдать себя за обычного диверсанта, не знающего кто руководит его действиями. Из него немедленно стали выбивать резиновыми дубинками, кулаками и сапогами новые показания. Следователь НКВД Семенов позднее вспоминал: «Я лично видел, как зверски избивали на следствии Мерецкова и Локтионова. Они не то что стонали, а просто ревели от боли... особенно зверски поступали со Штерном. На нем не осталось живого места. На каждом допросе он несколько раз лишался сознания... Локтионов был жестоко избит, весь в крови, его вид действовал и на Мерецкова, который его изобличал. Локтионов отказывался, и Влодзимирский, Шварцман и Родос его продолжали избивать по очереди и вместе на глазах Мерецкова, который убеждал Локтионова подписать все, что от него хотели. Локтионов ревел от боли, катался по полу, но не соглашался...».

Мерецков, корчась от боли, называл сообщников. Первым назвал самого Жукова, затем Павлова, Кирпоноса, Кленова и многих других. В его показаниях отсутствует только новый командующий Северо-Западного фронта генерал-полковник Федор Кузнецов. Как ни странно, но он один и уцелел, хотя его начальник штаба генерал-лейтенант Кленов был арестован и умер на допросе от сердечного приступа, а сам фронт был разгромлен еще почище Западного. Генерал Павлов был расстрелян вместе со всем своим штабом. Принято считать, что за разгром и развал Западного фронта. Тут уже не определить, за что именно. В Киеве был застрелен особистом генерал армии Кирпонос, по официальной версии покончивший с собой (двумя выстрелами из нагана в затылок). Жуков уцелел, но все его сотрудники от начальника штаба генерала Телегина до шофера Бочина были арестованы...

Мерецкова продолжали таскать на очные ставки. Он разоблачил Смушкевича. Дал показания и на Рычагова. Прославленный летчик-истребитель, видимо, к этому времени уже рехнулся, поскольку начал вести себя крайне вызывающе и даже позволил себе словесные оскорбления в адрес следователя Родоса. Это вынудило последнего осуществить свою давнюю угрозу и арестовать жену Рычагова – майора авиации Марию Нестеренко, которая была схвачена прямо в части 24 июня. Мотивировка ареста была такой: «...будучи любимой женой Рычагова, не могла не знать об изменнической деятельности своего мужа».

Нестеренко была прославленной летчицей, неоднократно демонстрировавший необыкновенное мужество в небе и редкое мастерство управления самолетом.

«Такое же мужество,—пишет специально исследовавший ее судьбу Аркадий Ваксберг, – проявила она и в камере пыток, спасая от клеветнических обвинений и себя, и мужа... Истязания, которым подвергли эту замечательную женщину, я не в силах описать. У меня не хватает мужества даже на это...»

У меня тоже не хватает духа описывать, как истязали эту женщину. Достаточно хорошо известно, что делали с женщинами в застенках НКВД. Скажу только, что прославленная летчица, майор Мария Нестеренко, ни в чем не призналась, не подписала ни одного протокола и в октябре 1941 года была расстреляна вместе с мужем.

(Не все кремлевские«чудеса» имеют реальное объяснение. В сентябре 1941 года Сталин неожиданно приказал выпустить на свободу Мерецкова, Ванникова, Батова и еще несколько человек. Все остальные, включая Проскурова, Рычагова с женой, Смушкевича, Локтионова, Савченко, Сакриера, Штерна, Засесова, Володина, Склизкова, Аржеухина, Каюко-ва, Соборнова, Таубина, Розова, Розову-Егорову, Булатова и Фибиха были расстреляны. В эту компанию попал и Филипп Голощекин – «цареубийца». Параллельно шли расстрелы в Саратове и Орле.

Следователь Василий Иванов вспоминал: «Будучи в сентябре 1941 года в Харькове, я с огромным удивлением узнал, что Мерецков назначен командующим войсками фронта. А я знал по допросам с моим участием, какие он дал показания, – что состоял в шпионской группе и готовил против Сталина военный переворот».

Переодетый прямо в тюрьме в новую форму, Мерецков в тот же день предстал перед товарищем Сталиным. Вождь сочувственно заметил Мерецкову, что тот плохо выглядит и справился о здоровье. А затем послал командовать фронтом. Ванников назначен наркомом боеприпасов.Можно ли после этого сомневаться, что Сталин был великий человек!) Пока следователи приходили в ужас от открывшейся перед ними бездны очередного военно-контрреволюционного заговора, события на фронте стали принимать формы небывалой в истории военной катастрофы, за которой с усиливающимся ужасом следили из Кремля. Огромный Западный фронт разваливался на глазах.

Сопротивление отдельных застав, частей и гарнизонов не могло скрыть от командования совершенно невероятное поведение армии. Такого история войн еще не знала.

Полтора миллиона человек перешли к немцам с оружием в руках. Некоторые, целыми соединениями, под звуки дивизионных оркестров.

Два миллиона человек сдались в плен, бросив оружие. (Под словом «оружие» подразумевается не только винтовка или пистолет, но все до танка и самолета включительно.) 500 тысяч человек были захвачены в плен при различных обстоятельствах.

1 миллион человек откровенно дезертировали (из них 657354 человека было выловлено, 10200 – расстреляно, остальные исчезли без следа).

800 тысяч человек были убиты и ранены.

Примерно миллион человек рассеялся по лесам.

Оставшиеся (от почти 8 миллионов) 980 тысяч в панике откатывались на восток.

Таково было положение на сентябрь 1941 года.

И именно в этом заключается самая большая тайна военной катастрофы 1941-го года.

В вихре небывалого водоворота бесследно исчезали целые полки, дивизии и даже корпуса. Пропадали без вести целые эскадрильи.

Без вести пропали 20 генералов и 182432 офицера различных рангов. 106 генералов, включая нескольких командующих армиями, оказались в плену.

Почти не встречая сопротивления, немецкие войска занимали город за городом, где летели с пьедесталов памятники Ленину и Сталину. Значительная часть населения ликовала, встречая немцев цветами, хлебом и солью. Они ликовали, но, как вскоре выяснилось, совершенно напрасно.

Немцы не несли освобождения. Они несли новое рабство и террор, поданые с гораздо большей откровенностью. Немецкое командование было ошеломлено.

Командующие быстро оценили все невероятные выгоды создавшегося положения. В их распоряжении была уже миллионная русская национальная армия, готовая сражаться с режимом. Еще два миллиона человек потенциально готовы были влиться в ее ряды. Считалось очень вероятным, что, будь эта армия официально признана, в нее вольются и остатки Красной Армии, рассеянные по местности и в панике отступающие. Эта армия быстро освободила бы страну от сталинского режима. Командующие группами армий немедленно сообщили об этом в Берлин, ожидая решения фюрера.

Гитлер, который всю неделю с 19 по 25 июля провел на уколах, в конце июля был бодр, весел и возбужден.

Он прислал господам командующим «Разъяснение», где указал генералам-идеалистам, что «мы не от чего и ни от кого Россию не освобождаем. Мы ее – завоевываем... Мы не нуждаемся ни в какой русской национальной армии и не собираемся формировать никакого русского правительства... Русский народ нас интересует только как рабочая сила, которая в будущем будет трудиться на германскую нацию».

Умри, лучше не скажешь! Гитлер снова подтвердил «великолепную» прозорливость, упустив, быть может, последний шанс выпутаться живым из всей этой истории.

Перешедших на сторону вермахта с оружием в руках было приказано разоружить и объявить военнопленными. Некоторые пробились обратно в Красную Армию и были, разумеется, расстреляны. Некоторых, на свой страх и риск, немцы оставили у себя, распределив по подразделениям вермахта. (Эти события происходили с июня по, примерно, сентябрь 1941 года. В феврале 1942 года специальная комиссия из Германии занималась подсчетом русских, служивших среди немцев в различных подразделениях вермахта. И насчитала таковых 1 миллион 100 тысяч. Все это происходило задолго до появления генерала Власова. Как известно, Гитлер разрешил формировать 1-ю дивизшо так называемой «Власовской Армии» только в декабре 1944 года).

Свирепый оккупационный режим, установленный немцами на захваченных территориях, массовые казни мирного населения в целях устрашения, открыто декларируемое намерение превратить всех без исключения русских в рабочий скот и многое другое больно ударило по самым чувствительным струнам русского патриотизма.

Этим мгновенно воспользовалась официальная пропаганда, сменив почти все свои довоенные лозунги на национально-патриотические и объявив саму войну Отечественной. К осени 1941 года на территории СССР уже видны все признаки начинающейся народной войны, а войну против народа никому и никогда не удавалось выиграть. Но от этого антинародная и звериная сущность сталинского режима нисколько не изменилась.

Если немецкое командование было ошеломлено событиями лета 1941 года, то можете себе представить, как был ошеломлен товарищ Сталин и «маршалы великие его».

Находясь в полной уверенности, что проводимые с 1917 года воспитательные мероприятия с русским народом, главным из которых было постоянно проводимое массовое истребление этого народа, окончательно превратили его в оболваненную, бессловесную массу, годную только для перемолки в лагерную, а теперь и окопную пыль, товарищ Сталин был потрясен тем сюрпризом, что ему преподнесла любимая армия.

Извращенная психология, культивируемая в коммунистическом антимире, заставила и самого вождя поверить, что красноармейцы и командиры (среди которых практически не найти человека, у кого бы не был расстрелян, замучен, раскулачен, сослан, арестован или бесследно исчез кто-нибудь из родных, близких или друзей) настолько растеряли все нормальные человеческие чувства и эмоции, настолько мутировали на страшном пути от обычного человека к человеку советскому, что не имеют уже никаких других желаний, кроме как идти в поход, чтобы завоевать для преступного режима мировое господство.

К великой чести русского народа надо сказать, что этого не произошло. События лета 1941 года можно без всяких преувеличений назвать стихийным восстанием армии против сталинской деспотии.

Тоталитарный режим вообще, а коммунистический в особенности, превращает страну в одну огромную организованную преступную группировку, где наряду с немыслимо кровавыми преступлениями, направленными против собственного народа, идет процесс втягивания самого народа в преступления режима с возложением на него коллективной ответственности за эти преступления.

При этом создается мощная круговая порука, сцементированная кровью и ложью, как положено в любой организованной преступной группировке.

Нигде в мире и никогда в мировой истории это не было продемонстрировано ярче, чем в мощной преступной группировке, которой стала бывшая Россия благодаря двум великим паханам – Ленину и Сталину. Их расчет был теоретически почти безупречным: весь остальной мир никогда не сможет организоваться и вооружиться таким образом, чтобы противостоять их великим замыслам превращения всей Земли в огромную уголовную зону.

Но великие паханы из-за собственной ограниченности и безграмотности не только не видели закономерностей, управляющих мировым прогрессом, они не понимали процессов, бесконтрольно развивающихся в той примитивно уголовной системе, которую они возвели на костях десятков миллионов уничтоженных русских людей, собираясь облагодетельствовать ею все человечество.

Это – заложенный в саму тоталитарную систему процесс самоликвидации. Этот процесс очень интересен и заслуживает тщательного исследования.

Сталин явно намеревался начать свой поход в Европу еще в 1938 году. Однако по мере приближения заветного часа пошел процесс безжалостного уничтожения собственных вооруженных сил, государственного аппарата, промышленности и, разумеется, народа.

Допустим на минуту, что летом 1941 года все произошло так, как и планировал товарищ Сталин. 19 июня Гитлер бы начал снимать войска с советской границы и, скажем, в конце июля – начале августа вторгся на Британские острова, оставив незащищенный тыл и свою судьбу на усмотрение товарища Сталина. Что бы произошло тогда?

Процесс самоликвидации уже шел полным ходом, набирая обороты. 22 июня уже был арестован генерал армии Мерецков, и было еще далеко до завершения вакханалии арестов в армии и промышленности, начавшейся в СССР после ареста генерала Ивана Проскурова в июле 1940 года. Можно легко предвидеть, что произошло бы дальше.

Следующими под нож должны были лечьТимошенко, Жуков, Павлов и Кирпонос, не говоря о десятках и сотнях генералов и офицеров более низкого ранга. Не истекли бы мы к августу кровью настолько, что снова оказались бы неспособными пошевелить ни рукой, ни ногой?

Огромный нарыв зрел и набухал на теле страны, лихорадя ее и грозя общим заражением крови со всеми вытекающими отсюда последствиями. Гитлер, вскрыв своим штыком этот нарыв, сам того не понимая, оказал великую услугу товарищу Сталину и его режиму, продлив их существование на годы, которых у них уже фактически не было.

Когда же после войны, заполучив в свои руки ядерное и водородное оружие, Сталин, развязав войну в Корее, снова стал лихорадочно готовить свою 8-миллионную армию в поход, начавшийся параллельный процесс самоликвидации на этот раз уничтожил его самого, весь его карательный и рабовладельческий аппарат, а в конечном итоге и Советский Союз. Так ошибки в третьем знаке, постепенно накапливаясь, уничтожили самого вождя и его империю.

Но вернемся в 1941 год. Сталин, возможно, одним из первых оценил подарок Гитлера. То, что его почти 9-миллионная армия перестала существовать, испарившись как капелька росы под лучами солнца, потрясло его, но не настолько, чтобы окончательно потерять голову. Он быстро увидел, какие возможности ему предоставляет невероятная глупость Гитлера и его расовое безумие.

В августе Сталин сделал эпохальное заявление, смысл которого стал понятен много позже. «У нас нет военнопленных, – заявил вождь, – у нас есть изменники Родины». (Было бы честнее сказать «изменники партии, правительства и НКВД!»). У него были все основания для подобного заявления. В руках у немцев к этому времени находилось 4,2 миллиона военнопленных Красной Армии, включая и собственного сына Сталина – Якова Джугашвили.

Затем Сталин отдает приказ № 220 (не путать с более поздним приказом № 227 «Ни шагу назад!»), где без всякой «новоречи», простым и понятым языком всем находящимся на фронте военнослужащим доводится до сведения, что их семьи в тылу становятся заложниками их поведения на фронте. В случае сдачи в плен семьи будут репрессированы. Сами же военнослужащие будут расстреливаться при одном подозрении в нежелании воевать. Можете себе представить, как бы себя повели эти военнослужащие, если бы к этому времени была создана Русская Национально-Освободительная армия?

Затем Сталин объявляет тотальную мобилизацию, начиная формировать так называемые дивизии «народного ополчения», бросая под немецкие танки совершенно необученные контингенты, состоящие, главным образом, из пожилых и больных людей, не охваченных «Мобилизационным планом-41». Вождь уже не доверяет своей армии!

Катапультированный Гитлером в союз с «великими демократиями», Сталин просит англичан и американцев прислать свои войска на советско-германский фронт, чтобы заменить ими ненадежные части Красной Армии. Он слезливо унижается перед теми, кого еще вчера презирал и ненавидел. А между тем на нашей стороне фронта царит свирепый полицейско-террористический режим нисколько не лучше, чем на той стороне, где хозяйничает гитлеровская армия. Тем временем продолжает раскручиваться еще невиданный военный маховик, запущенный в феврале 1941-го года «Мобилизационным планом-41».

К началу 1942 года формируются еще 420 стрелковых, 120 кавалерийских дивизий, 250 танковых бригад, сотни артиллерийских и авиационных полков. Необученными они бросаются в мясорубку войны, истребляясь почти поголовно.

По мере все большего приобретения войной формы Отечественной, Сталин, вернув былую уверенность, а вместе с ней и презрение к своей стране и ее «населению», не забывает одаривать это население своими новыми милостями.

После победы под Сталинградом он дарит народу смертную казнь через повешение и каторжные зоны.

После победы на Курской дуге в районы Крайнего Севера высылаются все калмыки.

После операции «Цитадель» из Крыма в 24 часа высылаются в Северный Казахстан все татары.

После перехода старой советской границы – чеченцы и ингуши.

Уже почти готовы планы поголовного переселения всех прибалтов, поляков, немцев, румын, венгров, чехов и даже украинцев с евреями. Операция «Гроза» продолжается!

Захват Восточной Европы наводит на искушение завершить задуманное до войны.

Проведена «советизация» Польши, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Венгрии, Албании, Югославии, части Германии, Кореи, Китая , части Вьетнама.

Для этого пришлось уничтожить еще 30 миллионов русских людей, но это, как всегда, вождя очень мало беспокоило. «При коллективизации мы потеряли больше», – отмахнулся он от Черчилля, когда тот попытался вылезти с соболезнованиями по поводу столь чудовищных потерь СССР. Еще одно усилие – и светлая мечта осуществится!

Все явно уже шло к этому. Однако на линии противостояния стоит уже не нищий вермахт, а огромная американская армия, имеющая на вооружении ядерное оружие, небывалую по мощи авиацию и флот.

Но навязчивая идея сильнее!

Явное намерение впавшего в безумие вождя развязать ядерную войну приводит в ужас его сообщников. Стареющий вождь, ни минуты не колеблясь, как и надлежит старому «пахану», решает их ликвидировать.

Всех: Молотова, Ворошилова, Жукова, Берию, Кагановича и Маленкова. Всех, кто еще не умер своей смертью, как Жданов и Щербаков.

В метастазах процесса самоликвидации гибнет сам вождь и большинство его сообщников.

Они гибнут, а операция «Гроза» остается! Она принимает новые формы, неоднократно ставя мир на грань термоядерной катастрофы. Снова миллионы солдат и десятки тысяч танков вибрируют на линии противостояния, где любая искра может в любой момент перерасти в новый мировой пожар.

Красные стрелы «Грозы» дотягиваются до Кубы, Эфиопии, Йемена, Анголы, Камбоджи и Вьетнама, всюду оставляя миллионы убитых, умерших от голода, сгнивших в лагерях. Но снова начинает набирать скорость, незамеченный из-за ошибки в третьем знаке, процесс самоликвидации. Оказывается, что и милитаризация страны может продолжаться до известного предела. Лихо проскочив этот предел, Сталинская империя рушится, рассыпается, и ее обломки, стремительно летящие вперед, Время выметает на обочину истории.

30 и 31 августа 1994 года бывшие советские, а ныне Российские войска окончательно покидали территории Германии и Прибалтики. Президент России Борис Ельцин и канцлер Германии Гельмут Коль делали все возможное, чтобы придать этому событию хоть какую-то торжественность. Было грустно, потому что в прошлое уходила целая эпоха. Ровно через 55 лет, после своего начала, операция «Гроза» закончилась. Навсегда ли?

СПб, весна—лето, 1993; лето 1997