Пятисотлетняя война в России (№3) - «Гроза». Кровавые игры диктаторов

Риббентроп».

19 сентября Гитлер отдал официальный приказ приостановить сосредоточение флота вторжения в портах Северной Франции, а находящиеся там корабли и суда рассредоточить с тем, чтобы «свести к минимуму потери судового тоннажа от воздушных ударов противника». Высадка снова откладывается, на этот раз на неопределенное время – где-то на весну 1941 года.

Командующие в Северной Франции бомбардируют телефонными звонками Гальдера – положение становится просто невыносимым из-за неопределенности поставленных перед их войсками задач. Каковы точные сроки начала операции «Морской Лев»? Не надо паники, успокаивает их начальник генерального штаба, фюрер примет решение. Вторжение отложено главным образом из-за неблагоприятной погоды, а благоприятная погода в проливе не наступит раньше будущего лета, К этому времени удастся привести в порядок всю материальную часть флота, а главное – ввести в строй два новейших линкора – «Бисмарк» и «Тирпиц», превосходящие по своим оперативно-тактическим характеристикам все английские корабли этого класса.

Успокаивая командующих на Западе, Гальдер все более тревожно смотрит на карту восточной границы. Разведка постоянно докладывает о концентрации советских войск вдоль новой границы с Финляндией.

Советский Союз уже полгода находится в милитаристском угаре. От Балтийского до Черного моря во всех округах проходят учения за учениями в максимально приближенной к боевым условиям обстановке. Сталин, видимо, потеряв всякую осторожность, открыто демонстрирует свое страстное желание дождаться, наконец, вторжения в Англию .

А на востоке у Германии всего 25 дивизий. Из них три танковые, одна моторизованная и одна кавалерийская, остальные пехотные.

Только вчера их организационно свели в группу армий «Б» под командованием генерал-фельдмаршала фон Бока, номинально разделив на три армии. Соотношение сил таково, что начни Сталин сейчас наступление, нетрудно представить себе, что может произойти.

24 сентября маршал Тимошенко прибыл в Киевский Особый военный округ, чьи войска по плану «Грозы» йервыми должны были наносить удар, отрезая Германию от румынской нефти, а по большому счету – и от Балкан.

К приезду наркома были подготовлены учения 99-й стрелковой дивизии в условиях, максимально приближенных к реальной боевой подготовке.

Ровно в назначенное время заревела артиллерия. Канонада продолжалась два часа. Точно по графику учений над полем боя появились бомбардировщики, прикрытые истребителями. Вздыбилась и задрожата земля под градом боевых бомб. Целый час, сменяя друг друга, три волны бомбардировщиков утюжили оборону «противника».

Зрелище было впечатляющее. Казалось, что лавина танков и пехоты, следуя за огневым валом, уже не остановится до самого побережья Атлантического океана.

Нарком был доволен. Он давно наметил 99-ю дивизию, чтобы сделать из нее образцово-показательное подразделение, на которое должны были равняться все вооруженные силы.

Командиром 99-й стрелковой дивизии был генерал Власов.

Нарком Тимошенко наградил Власова золотыми часами. Немного позже сам Сталин приказал наградить Власова орденом Ленина, а 99-ю дивизию —переходящим Красным знаменем Красной Армии.

Газета «Красная Звезда» в течение нескольких дней (с 23 по 25 сентября 1940 г.) в серии статей прославляла 99-ю дивизию, отмечая очень высокую боевую подготовку личного состава и умелую требовательность командования. Статьи печатались с громкими заголовками: «Новые методы боевой учебы», «Командир передовой дивизии», «Партийная конференция 99-й СД» и т.п. Эти статьи изучались на политзанятиях во всей Красной Армии. Особенно подчеркивались выдающиеся заслуги генерала Власова, который «в условиях невероятной требовательности отличился перед всеми другими своей сверхтребовательностью.

За двадцать один год службы в Красной Армии он приобрел ценнейшее для военного качество – понимание людей, которых он призван воспитывать, учить, готовить к бою... И он умеет раскрывать и поощрять в людях рвение к службе».

(Созданный Тимошенко и Жуковым генерал Власов обеспечил себе бессмертие. Его не забудут никогда: и те, кто считает Власова величайшим предателем во всей русской истории, сделав самое его имя синонимом измены; и те, кто считает Андрея Андреевича Власова величайшим героем во всей русской истории, не побоявшимся открыто перейти к противнику и бросить дерзкий вызов тирании своей знаменитой Смоленской декларацией. Казненный Сталиным со средневековой жестокостью генерал Власов ушел в вечность нерешенной загадкой).

Эхо беспрецедентных по своему масштабу глобальных маневров, проводимых Красной Армией, прокатывалось по всему миру в грохоте взрывов снарядов, бомб и мин, рвущихся на огромной территории от Баренцева до Черного моря.

Отчетливее других гром приближающейся с востока «Грозы» слышали, естественно, в Берлине, куда начали съезжаться представители Италии и Японии для предстоящего подписания Тройственного союза Берлин—Рим– Токио. Итальянцы и японцы не преминули выяснить у встречавшего их Гитлера, как он относится к столь громкому бряцанию оружием, доносящемуся из Москвы? Фюрер был внешне спокоен. Хорошо зная, что Сталин готовит свою армию к предстоящей высадке немецких войск в Англии, фюрер все-таки нервничал, не в состоянии предсказать реакцию Сталина, когда тот узнает, что давно ожидаемая высадка снова откладывается на неопределенное время. Вдруг Сталин поймет, что его дурачат, и, не ожидая немецкого вторжения в Англию, начнет наступление на Балканы или в Польше? Или тут, и там одновременно? Надо попробовать подсказать Сталину другой путь.

Активность советской разведки в Иране и Афганистане была давно замечена немцами. Замечено было и то, что эта активность в последнее время резко возросла. «Это как раз то,что нужно!» – решили в Берлине.

Но пока необходимо успокоить Кремль относительно предстоящего заключения Тройственного союза.

Риббентроп телеграфировал поверенному в делах в Москве фон Типпельскирху (граф Шуленбург был в отпуске).

«Берлин, 25 сентября 1940 г. N 1746

Государственная тайна

Срочно

Совершенно секретно

Только для поверенного в делах лично

Пожалуйста, в четверг, 26 сентября, посетите Молотова и от моего имени сообщите ему, что ввиду сердечных отношений, существующих между Германией и Советским Союзом, я хотел бы заранее, строго конфиденциально, информировать его о следующем:

1. Агитация поджигателей войны в Америке, которая на нынешнем этапе окончательного поражения Англии видит последний для себя выход в расширении и продолжении войны, привела к переговорам между двумя державами Оси, с одной стороны, и Японией, с другой; результатом этого, предположительно в течение ближайших нескольких дней, будет подписание военного союза между тремя державами.

2. Этот союз с самого начала и последовательно направлен исключительно против американских поджигателей войны. Конечно же, это не записано прямо в договоре, но может быть безошибочно выведено из его содержания.

3. Договор, конечно, не преследует в отношении Америки каких-либо агрессивных целей. Его исключительная цель – лишь привести в чувство те элементы, которые настаивают на вступлении Америки в войну, убедительно продемонстрировав им, что, если они действительно вступят в войну, они автоматически будут иметь своими противниками три великие державы.

4. С самого начала этих переговоров три договаривающиеся стороны полностью согласились с тем, что их союз ни в коем случае не затронет отношений каждой из них с Советским Союзом.

6. Пользуясь случаем, скажите, пожалуйста, господину Молотову... что я намерен вскоре обратиться с личным письмом к господину Сталину, в котором... будет откровенно и конфиденциально изложена германская точка зрения на нынешнюю политическую ситуацию. Кроме того, письмо будет содержать приглашение в Берлин господина Молотова, чей ответный визит, после двух моих визитов в Москву, нами ожидается и с которым я хотел бы обсудить важные проблемы, касающиеся установления общих политических целей на будущее.

Риббентроп». (Получено в Москве 26 сентября 1940 г. в 12.05)

Пока в Берлине готовились к подписанию Тройственного пакта, пока сотрудники германского МИДа шифровали и передавали в Москву телеграмму Риббентропа, а в немецком посольстве лихорадочно ее расшифровывали, по всей Германии ревели сирены воздушной тревоги – английские тяжелые бомбардировщики все более уверенно вгрызались в воздушное пространство Германии, явно показывая, что, несмотря на все амбиции, противовоздушная оборона Рейха очень далека от совершенства.

В течение 25 и 26 сентября особо мощным ударам с воздуха подверглась одна из главных баз германского флота в Киле, где, помимо многих других боевых кораблей, отстаивались без всякой пользы два единственных пока немецких линкора «Шархорст» и «Гнейзенау», а также находящийся в вечной достройке (так никогда и не законченной) авианосец «Граф Цеппелин». И хотя особого ущерба, если не считать нескольких разрушенных складов и поврежденных кораблей, эти налеты не причинили, сам факт безнаказанной бомбежки англичанами главной базы кригсмарине совсем не вдохновлял тех, кому имперская пропаганда прожужжала все уши о разгромленной и поверженной Англии, захват которой – дело лишь двух-трех дней хорошей погоды.

27 сентября 1940 года в Берлине в обстановке «суровой и сдержанной торжественности» был подписан Тройственный союз между Германией, Италией и Японией. Японцы, вовсе не желавшие связывать себя какими то ни было союзами, настояли на чисто азиатской туманности текста, который гласил: «...договаривающиеся стороны обеспечивают друг другу взаимную поддержку в случае, если одна из сторон подвергается нападению со стороны государства, пока еще не вовлеченного в войну». Все интерпретировали эти слова как предостережение Соединенным Штатам, но каждому было ясно и другое – теперь Сталин в случае вторжения в Европу вынужден будет считаться с перспективой открытия второго фронта на своих восточных границах.

Накануне временный поверенный в делах Германии в Москве, как ему и было приказано, попросил приема у Председателя Совета Народных Комиссаров и народного комиссара иностранных дел СССР Молотова. После некоторых бюрократических проволочек он был принят Молотовым в 22.00 по московскому времени.

Нарком был сдержанно приветлив. Внимательно выслушав послание Риббентропа, он с особым удовлетворением отметил 6-й пункт. Неожиданно переменив тему разговора, Молотов спросил Типпельскирха, как понимать последнее германо-финское соглашение, которое, согласно финскому коммюнике, предоставляет германским войскам право прохода в Норвегию через Финляндию?

Типпельскирх ответил, что не имеет по этому вопросу никакой информации, и снова перевел разговор на предстоящее подписание Тройственного союза. Однако мы имеем право, продолжает Молотов, не только быть об этом предупрежденными, но и ознакомиться со всеми секретными протоколами, прилагаемыми к договору. Это желание советского правительства, поясняет Молотов, основано на статьях 3 и 4 договора о ненападении, заключенного с Германией. Советский Союз так и понимает эти статьи. Особенно статью 4. Если Советский Союз понимает свои права неправильно, то пусть правительство Германии разъяснит свою позицию по этому поводу.

Но временный поверенный в делах фон Типпельскирх ничем помочь не может, кроме как сообщить об этом желании советского правительства в Берлин.

Молотов вновь ссылается на советско-германский договор, в секретных протоколах к которому ясно говорится о сферах влияния. Типпельскирх неизменно напоминал наркому, что ему поручено только информировать советское правительство о предстоящем подписании Тройственного союза, а обо всем остальном он немедленно информирует свое правительство, поскольку сам не обладает по этим вопросам никакой информации...

30 сентября «Правда» сообщила о подписании в Берлине Тройственного союза, делая вид, что это незначительное событие не заслуживает большого внимания.

2 октября 1940 года, Сталин приказал приостановить постройку в Молотовске линкора «Советская Белоруссия», что позднее должно войти в официальное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О плане военного судостроения на 1941 год», который переделывают уже третий раз. Так тяжело Сталин расстается с тяжелыми кораблями. Не хватает металла. Почти весь фондовый металл жрет танковая и артиллерийская программа. Заявки армии на танки и артиллерию просто невероятны. Но тут и Мерецков, и Тимошенко держались твердо: без тройного (по меньшей мере) превосходства в танках, самолетах и артиллерии они не могут гарантировать успех операции «Гроза».

Между тем воздушное наступление на Англию продолжалось, хотя и в замедленном темпе. Англичане с удовлетворением отмечали, что ежедневно в их воздушном пространстве появляется все меньше самолетов противника. Но все же их было достаточно, чтобы держать в напряжении службу ПВО и население.

5 октября полутонная бомба взорвалась на площади у древнего здания английского парламента. Огромное, украшенное витражами окно «матери всех парламентов» было выбито, превратившись из уникального произведения искусства в огромную безобразную дыру. Осколки авиабомбы ударили по бронзовой конной статуе короля Ричарда Львиное Сердце, стоявшей на площади перед зданием парламента. Меч в руке легендарного короля-рыцаря был погнут, но не сломан, что все сочли хорошим предзнаменованием...

Еще одна немецкая бомба, пробив купол прекрасного собора св. Павла, разорвалась, повредив и забросав обломками драгоценный алтарь XV века. Все это было очень эффектно, но обходилось с каждым днем все дороже. Немцы признали, что в сентябре они потеряли над Англией 582 самолета. Господство в воздухе так и не было завоевано, о господстве на море и говорить было нечего.

5 октября в газете «Правда» появилась статья о защитниках «лондонского неба», тональность которой вызвала сенсацию. В ней намекалось, что Англия ведет «народную войну», а в зенитных расчетах «царит дух товарищества и патриотизма». Еще ни разу с начала войны в советской печати не появлялось ни одного теплого слова ни о поляках, ни о французах, ни об англичанах! Каким неожиданным способом Сталин высказывает свое недовольство! Понятно, на что намекает азиатская лиса! Конечно, статью в газете нельзя рассматривать как изменение политики Кремля, но следует понимать как предупреждение о возможности альянса с Англией! Проклятые проблемы! Самолеты гибнут, флот бездействует, а союзник!..

Шербур, куда Гитлер планировал перебазировать все боеспособные корабли своего флота, ежедневно подвергался ударам с моря и воздуха. А на Средиземном море итальянский флот продолжал позорно укрываться в базах, полностью отдав море англичанам.

Огромный итальянский флот – 6 линкоров, 8 тяжелых и 25 легких крейсеров – парализован страхом перед красным крестом Св.Георга и его авторитетом. Но в настоящее время надводные корабли немецкого флота не в состоянии эффективно действовать против англичан, пока не будет приведена в порядок материальная часть.

А реалии таковы, что начни Сталин сейчас военные действия, так на Востоке нет реальных сил, которые можно было бы противопоставить его гигантской военной машине.

Только что завершились небывалые по масштабу маневры Киевского Особого военного округа, ход которых контролировал сам нарком обороны маршал Тимошенко. Еще продолжаются не менее масштабные маневры Белорусского военного округа, которым командует один из самых опытных советских танковых стратегов генерал Павлов. Контролирует маневры начальник оперативного отдела генштаба генерал Ватутин. Учения продолжаются также в огромном Ленинградском военном округе, куда, по последним данным, выехал Тимошенко. Округ приведен в движение и снова явно нацелен на Финляндию. Во всех округах отрабатываются приемы наступления. Прорыв обороны противника с последующим быстрым выходом большими массами танков и кавалерии на оперативный простор.

Судя по концентрации задействованных частей, а также по тому вниманию, которое уделяет учениям лично военный министр (нарком), Сталин нацелил главный удар на Балканы и Финляндию.

На границе с генерал-губернаторством (Польшей), где идет строительство укреплений, судя по всему, Кремль хочет ограничиться, по крайней мере на первом этапе, оборонительно-сдерживающими действиями, если движение на Балканы приведет к вооруженному столкновению с нами. Однако наличие сил и средств на Белостокском балконе с одинаковой вероятностью предполагает возможность массированного наступления и на этом участке.

Удобно откинувшись в кресле, скрестив руки на груди, Гитлер невнимательно слушает начальника генерального штаба. Все это понятно. А может быть, действительно попытаться до восточного похода оккупировать Англию?

Гальдер с сомнением покачивает головой. Объективных данных, мой фюрер, на это никаких нет. Напротив, мы имеем информацию, что группировка английских войск на юге страны с каждым днем набирает силу.

Кроме того, не следует забывать, что как только мы начнем высадку, Сталин немедленно бросит свою армию вперед, нанося удар с Белостокского плацдарма на Берлин, одновременно отрезая нас от румынской нефти и приобретая Англию в качестве союзника.

Гитлер морщится. А если со Сталиным удастся договориться? О чем? Скажем, удастся убедить егопримкнуть к странам Оси на условиях дележа бывшей Британской империи. С тем, чтобы он отказался от своих амбициозных планов в Европе, в первую очередь на Балканах, а повернул на юг в сторону Ирана и Афганистана, в сторону незамерзающего Персидского залива с его нефтяными богатствами.

Галъдер не соглашается: мы не можем долго терпеть концентрацию такой огромной армии на наших восточных границах. Уничтожить военную машину Сталина необходимо в самое ближайшее время, не откладывая далее, чем до мая будущего года. Это мнение всего командования сухопутной армии.

Уничтожить, ворчит Гитлер, уничтожить легко. А вот заставить эту машину работать на нас, постепенно уничтожая большевистскую идеологию – это сложнее. Это уже область, в которой Гальдер ничего не понимает, это уже область политики. Не знал начальник генерального штаба, что именно в этот момент из Берлина на имя Сталина уже послано письмо за подписью Риббентропа, в котором, в частности, содержался прямой призыв примкнуть к державам Оси:

«...историческая задача четырех держав заключается в том, чтобы согласовать свои долгосрочные политические цели и, разграничив между собой сферы интересов в мировом масштабе, направить по правильному пути будущее своих народов».

В конце письма Риббентроп приглашает Молотова посетить Германию, где берлинский пахан, не прибегая к ненадежному способу общения на бумаге, «лично выскажет свои взгляды на будущий характер отношений» с паханом кремлевским.

Посланное через Шуленберга письмо должно было быть передано лично Сталину не позднее 17 октября. На это были все основания. Несмотря на хладнокровие командования вермахта, считавшего, что Сталин не предпримет никаких активных действий до начала операции «Морской Лев», по каналам Гейдриха, чья информация почти всегда отличалась от информации адмирала Канариса, были получены данные, повергавшие Гитлера и его ближайшее окружение в состояние паники. Информация, полученная от источника, близкого к руководству ВВС РККА, говорила о том, что, ожидая вторжения в Англию в двадцатых числах сентября, Сталин отдал секретную директиву в войска начать наступление по всей линии границы от Баренцева до Черного моря 22 октября. В директиве говорилось, что окончательные приказы будут даны не позднее 19 октября, а при отсутствии таковых «войскам действовать в соответствии с имеющимися приказами и инструкциями».

Факты говорили о том, что Красная Армия находится на пике своей оперативной готовности.

Глава 7. Пир хищников

Сталин и Молотов внимательно изучали объемистое послание Риббентропа. Сомнений не было. Маленький сталинский «демаршик» в «Правде» с лондонской зенитной батареей не остался в Берлине незамеченным. Все письмо германского министра пронизано тревогой по поводу возможных поворотов в англо-советских отношениях. Тут открывается большой простор для маневров!

Деликатнее получается вопрос с Финляндией. Конечно, немцам выгодно наращивать свои силы в Норвегии для предстроящего вторжения в Англию, но советская разведка категорически заявляет, что в Норвегии немецкие войска не появляются, а растворяются в финских лесах. Что это все значит, необходимо выяснить, поскольку тут немцы явно нарушают договор о разделе сфер влияния. Нужно совершенно ясно дать им понять, что Финляндия – не более как провинция России, утраченная в 1918 году под нажимом тех же немцев.

Далее идут проблемы Балкан. В первую очередь – Румыния и Болгария, где интересы Советского Союза очевидны. А в Румынию уже потоком идут немецкие войска и ожидаются итальянские. Немцы в этом вопросе просто заврались! Сначала вели речь о происках английской разведки, пытающейся дестабилизировать весь район, втянуть Румынию в войну и захватить нефтяные прииски. Затем представитель немецкого МИДа заявил, что слухи о посылке немецких войск – вздор. И тут же опроверг себя, сказав, что посылаются в Румынию образцовые германские части, имеющие учебные цели.

В Болгарии ведутся какие-то непонятные переговоры с немцами. Похоже, что Гитлер тянет Болгарию в Ось. Разведка сообщает, что на одном из заседаний тайного Государственного Совета болгарский царь Борис с отчаянием воскликнул: «Боже мой, Боже мой! Что же нам делать? С Запада – Гитлер, с Востока – Сталин! Куда же нам податься? Пожалуй, лучше все же к Гитлеру, чем к большевикам!»

Но самые интересные сведения идут из Германии. Не успев осуществить вторжение в Англию до начала сезона осенних непогод, Гитлер хочет использовать время до лета будущего года, чтобы окончательно вымести англичан из Средиземного моря. С одновременным захватом итальянцами Суэцкого канала планируется захват Гибралтара либо немцами, пропущенными через испанскую территорию, либо немцами и испанцами вместе, если удастся договориться с Франко.

Итальянский флот готовится резко повысить активность и ждет лишь ввода в строй нескольких новых кораблей, включая и еще два линкора, превосходящих по своим оперативно-тактически данным все, что имеют англичане. Кроме того, разработан план резкой активизации действий немецкого флота на английских коммуникациях. Но что наиболее интересно, есть сведения, что Гитлер, раздраженный медлительностью действий итальянцев в Египте, готовит экспедиционный корпус для действий в Северной Африке.

Франко, обязанный своим триумфом в гражданской войне огромным военным поставкам Германии и Италии, после разгрома Франции сам стал напрашиваться на участие в войне, надеясь округлить за счет французов свои африканские колониальные владения. Подобно всем другим диктаторам, Франко имел неутолимый аппетит на добычу, особенно если она доставалась дешево.

Именно для того, чтобы напомнить Франко о его желании вступить в войну, Гитлер и прибыл 23 октября на франко-испанскую границу. Однако с того момента, когда Франко рвался вступить в войну на стороне Германии, прошло уже достаточно времени, чтобы каудильо сумел подавить свой первый эмоциональный порыв. Высадка в Англию так и не произошла, а слова Гитлера, что Англия «полностью разбита», не произвели на хитрого испанца большого впечатления. Испанская разведка достаточно точно определила, что до разгрома Англии еще очень далеко, а если учесть, что за английской спиной все явственнее вырисовывается мощный силуэт Соединенных Штатов, то как бы не случилось все наоборот.

Гитлер заявил, что он желает, чтобы Испания вступила в войну в январе 1941 года и 10 января напала на Гибралтар, обещая прислать крупных специалистов по уничтожению фортов с воздуха. Франко ответил, что так быстро подготовиться к войне испанская армия не в состоянии, но уж если дело дойдет до войны, то никакие специалисты из Германии ему не нужны – он и сам справится.

Обстановка становится непонятной. Все больше сил и средств кидается на борьбу с резко активизировавшей свои действия Англией, явно превышая разумный уровень чисто маскировочной операции.

Поток военного снаряжения, хлынувший в Англию из Соединенных Штатов, не только позволит Англии накопить достаточный потенциал для продолжения войны, но, и это ясно как Божий день, в самом ближайшем будущем вовлечет в войну против Германии и сами Соединенные Штаты.

Может быть, фюрер видит эту возможность и пытается в последний момент привлечь Сталина как союзника, поскольку, если к Англии присоединятся Штаты, то положение Германии крайне осложнится, чтобы не сказать, станет безнадежным.

Между тем Гитлер продолжает инструктировать генералов о своих планах сокрушения Англии.

«До наступления весны, – подчеркивает фюрер, – когда мы осуществим вторжение в Англию, необходимо захватить Гибралтар, Мальту, Канарские и Азорские острова, португальскую Мадейру и, если понадобится, оккупировать Португалию». Для этого немецкие войска будут пропущены через территорию Испании и будут действовать совместно с испанскими войсками, поскольку Франко, откровенно врет Гитлер, на нашей последней встрече подтвердил свое желание вступить в войну.

В Лондоне, в своем кабинете, Уинстон Черчилль обдумывал сообщение разведки, ссылавшейся на надежные американские источники. С самого начала операции «Морской Лев» немцы понимали невозможность ее осуществления и не собирались всерьез предпринимать вторжение на Британские острова. Все их мероприятия в этом направлении, включая воздушные налеты и усиливающуюся с каждым днем подводную войну, являются отвлекающими действиями для маскировки своих истинных намерений – нападения на Советский Союз.

Эти сведения, которые пришли из Америки, казались слишком приятным чудом, чтобы быть правдой. Английская разведка уже два месяца слала из Москвы сообщения, что Сталин в самом ближайшем будущем намерен выступить против Гитлера. На западных границах СССР разворачивается и приводится в полную боевую готовность огромная армия, которая, без сомнения, в настоящее время сомнет и сокрушит все, что вермахт сможет ей противопоставить. Волею Сталина страна превращена в огромный военный лагерь. Практически вся промышленность, как тяжелая, так и легкая, переведена на военные рельсы.

В настоящее время, после начала военных действий в Греции, представляется совершенно неизбежным поворот немецкого фронта на юг, что ставит вермахт под фланговый удар со стороны СССР. Едва ли можно ожидать, пророчествовали аналитики из секретной службы, чтобы Сталин не воспользовался этой возможностью, тем более что главное острие военного развертывания России нацелено как раз на Балканы. Немцы в панике и растерянности лихорадочно пытаются втянуть Сталина в переговоры, чтобы выиграть время и оттянуть возможность упреждающего удара с его стороны...

Итак, начинает сбываться главная предпосылка английской стратегии 1939 года, предусматривающая неизбежность конфликта между двумя тоталитарными диктатурами, какими бы воплями о дружбе они себя ни тешили. Глобальная английская секретная служба обладает возможностями, далеко превосходящими возможности молодых, неопытных, излишне милитаризованных, идеологически ограниченных, если не сказать зашоренных, секретных служб России и Германии. В их противостоянии легко сделать так, чтобы они ринулись друг на друга, ослепленные дезинформацией, ибо, будучи по сути своей обычными бандитами, они имеют и все рефлексы таковых...

Специалисты с интересом отмечают, что обе армии – гитлеровская и сгзтинская – нацелены на стремительное наступление и фактически не имеют ни концепции и, что более удивительно, даже оборонительных планов, не считая импровизированных планов активной обороны, если того потребует обстановка в ходе наступления.

В таких условиях та армия, которая нанесет удар первой, сможет достигнуть крупных, можно сказать, решительных успехов, так как... армия, не имеющая планов отступления, начав отступать, неизбежно превратит свое отступление в паническое и хаотическое бегство. Если случится так, что первым нанесет удар Сталин, то никто не поручится, что вскоре на южном побережье канала вместо немецкой будет стоять советская армия, и Европа попадет под новую тиранию, на этот раз красную, а не коричневую, хотя коричневый цвет всего лишь оттенок красного. Или наоборот. Что хуже – неизвестно, и с кем будет сложнее бороться – тоже неизвестно. Если же первым нанесет удар Гитлер, произойдет почти то же самое с одной лишь разницей – идти Гитлеру в этом случае некуда, кроме как в мышеловку необъятных пространств России, где немецкая и русская армии будут яростно перемалывать друг друга по меньшей мере в течение года.

Это будет, помимо всего прочего, означать постепенный уход Гитлера из Европы, неизбежный поворот к нам тылом, по которому мы, накопив достаточно сил, и ударим.

Английская разведка на континенте, со свойственным ей мастерством, уже распространила слухи о полной деморализации населения, вызванной немецкими бомбежками, об усталости армии, об общем духе безнадежности, витающем над Британскими островами.

«Как только пройдут осенне-зимние штормы и непогоды, – писала газета „Таймс“, – Британию неизбежно ждут новые испытания и каждый британец должен быть готов к ним. К сожалению, картина, которую мы наблюдаем в стране и в армии, не оставляет большого запаса для оптимизма... Потери нашего торгового флота растут, силы авиации тают, наш флот не в состоянии защитить жизненно важные для страны морские пути, и вряд ли у кого-либо существует стопроцентная уверенность, что королевские вооруженные силы способны отразить неизбежное летом будущего года немецкое нашествие».

Хотя уверенность военных в своих силах и радовала, а тон газетных статей, заданный им самим, можно было не принимать во внимание, никто лучше Черчилля не понимал, насколько серьезна обстановка и насколько перенапряжены все силы страны. Местные фашистские организации, хотя и ушли после начала войны в полуподпольное состояние, почти открыто вели пропаганду против продолжения войны.