Пятисотлетняя война в России (№3) - «Гроза». Кровавые игры диктаторов

Как раз в это время Генрих Гиммлер занимался организацией службы безопасности внутри подразделений СС, которые, в принципе, должны были выведывать планы политических противников Гитлера.

Поначалу новая служба мыслилась Гиммлером как чисто осведомительная, а потому, узнав от Эберштейна, что Гейдрих бывший офицер службы связи флота, Гиммлер по собственной неграмотности отождествил в своем представлении службу связи с осведомительной службой и вызвал Гейдриха в Мюнхен, чтобы тот эту службу возглавил.

Гейдрих оказался в нужный момент на нужном месте и уже к концу 1931 года был произведен Гиммлером в щтурмбанфюреры (майоры), а в следующем году стал штандартенфюрером (полковником).

После прихода Гитлера к власти в подчинении Гейдриха оказался огромный аппарат нацистской политической полиции, куда входили СД, гестапо, уголовная полиция и многие другие службы, объединенные в Главное Имперское Управление безопасности. В 1934 году в возрасте 30 лет Гейдрих уже был группенфюрером, что соответствовало чину генерал-лейтенанта, а подчиненные ему службы контролировали каждый вздох в Германии и стремительно расширяли свою деятельность за ее пределы. Знаменитый руководитель немецкой политической разведки Вальтер Шелленберг, сменивший Гейдриха на посту начальника СД и много лет находившийся у него в подчинении, характеризовал Гейдриха как скрытую ось, вокруг которой вращался весь нацистский режим. Гейдрих высоко вознесся над своими коллегами и контролировал их так же, как и разветвленную сеть разведывательной и политической службы третьего рейха.

Таким образом, приход Гитлера к власти ознаменовался и новой встречей старых знакомых: Канариса и Гейдриха, один из которых возглавлял военную разведку, а второй – политическую. Гейдрих продолжал относиться к своему бывшему командиру с большим уважением. Они поддерживали внешне самые дружественные отношения даже с некоторыми элементами фамильярности, свойственными старым знакомым. Часто совершая вместе утренние прогулки верхом, они обменивались информацией и пытались выудить ее друг от друга.

Гейдрих считал опасной ересью подобное разделение разведок, открыто и энергично добиваясь подчинения абвера себе. В то время как Канарис, вынашивая планы государственного переворота, предусматривал устранение Гейдриха (и Гиммлера, конечно) с переподчинением разведывательных структур СС армии, т.е. себе.

В динамике разгорающейся войны военная разведка все более набирала силу, становясь могущественнее службы Гейдриха. Но если руководство абвера в лице адмирала Канариса и полковника Остера с каждым годом все более откровенно работало на противника или, говоря мягко, против режима своей страны, то служба Гейдриха с каждым годом с возрастающим ожесточением все более втягивалась в борьбу с абвером, справедливо подозревая его руководство в делах, которые просто невозможно бьшо охарактеризовать иначе, чем государственная измена.

СД и гестапо просто висели на плечах военной разведки, пытаясь выследить всех ее секретных агентов и контролировать каждый их шаг. Гейдриху удалось выследить и арестовать Йозефа Мюллера, осуществляющего связь между абвером, Ватиканом и Лондоном, а 9 ноября 1939 года отряд СД, грубо нарушив суверенитет нейтральной Голландии, захватил на ее территории агентов английской секретной службы Беста и Стивенса, находящихся на связи с абвером. Если учесть, что арест англичан совпал по времени со знаменитым взрывом в мюнхенской пивной сразу же после отъезда оттуда самого фюрера, то можно представить, какой переполох начался в абвере. Тем более, что быстро выяснилось запрещение Гейдриха сообщать в абвер о следствии по этому делу. Затем СД выяснила, что кто-то открыл англичанам план Норвежской кампании, а затем дату наступления на западном фронте. Следы явно вели в абвер.

Гейдрих уже давно пустил по следам Мюллера целую свору своих агентов, включая некоего Германа Келлера – монаха бенедиктинского монастыря Бойрон. Келлер был агентом-двойником: он работал и на абвер, и на СД. В конце 1939 г. он встетился в Швейцарии с другим агентом абвера берлинским адвокатом Эчайтом, который, зная Келлера по работе в абвере, рассказал тому, что в Германии полным ходом готовится заговор против Гитлера, возглавляемый генералами Гальдером, Веком и Гаммерштайном. Адвокат также рассказал монаху, что Йозеф Мюллер регулярно ездит в Рим на контакт с английской разведкой. Вернувшись в Германию, он и передал донесение сначала в абвер, а затем и в СД. Самым крупным из подчиненных Гейдриха, работавшим на абвер, был начальник имперской уголовной полиции группенфюрер СС Артур Небе, который к этому времени изверился в национал-социализме. Он и разоблачил Келлера как двойника. Он сообщил также, что Гейдрих почел этот доклад настолько важным, что даже удостоил Келлера личной беседы. Небе сумел достать доклад Келлера и переслать его в абвер. Тогда Келлер как агент абвера был вызван к заместителю Остера майору Донаньи, который «расколол» монаха и заставил его передать беседу с Гейдрихом. При этом выяснилось, что Гейдрих считает арест Мюллера вопросом ближайших дней.

Положение спас Канарис. К великому удивлению Мюллера, адмирал пригласил его к себе и попросил написать «липовую» докладную: он-де узнал в Ватикане, что «незадолго до войны» в Германии готовился военный путч для предотвращения вооруженного конфликта. Бека Мюллер не должен был называть. Зато он должен был назвать Фритча – одну из жертв весьма топорной провокации Гейдриха, облыжно обвиненного в гомосексуализме. Фритч погиб во время польской кампании, и ему уже ничего не грозило. Канарис велел упомянуть и генерала Райхенау, пользовавшегося репутацией ярого нациста. Мюллер пытался возражать, но Канарис успокоил его – он знает, что делает. Вскоре Мюллер был снова принят адмиралом. Ожидавший со дня на день ареста Мюллер, удивляясь, что все еще находится на свободе, поинтересовался у Канариса о судьбе продиктованной ему докладной. Канарис рассказал, что отправился прямо к Гитлеру и с серьезным видом представил ему «доклад особо надежного агента в Ватикане». Когда фюрер наткнулся на имя Райхенау, он воскликнул: «Вздор, я знаю, в чем тут дело!» и отшвырнул доклад в сторону. Тогда Канарис в тот же вечер отправился к Гейдриху, жившему с ним по соседству, и с разочарованным видом «открылся» ему: «Подумайте, я-то считал, что принес фюреру важнейшее известие. Это был доклад моего главного агента в Ватикане Йозефа Мюллера о подготовке военного путча. А фюрер, прочтя его, сказал: „Вздор!“ и швырнул его на пол». Однако Гейдрих знал много больше, чем думал Канарис. В отсутствие Мюллера человек Гейдриха, зная пароли, сам пошел на контакт с англичанами. Он успел передать необходимую информацию в СД, но был убит в тот же день на своей берлинской квартире. Не знал Канарис и того, что два офицера английской секретной службы майор Стивенс и капитан Бест, захваченные гестаповцами в голландском городе Венло, прибыли туда по абверовскому паролю, который пронюхали люди Гейдриха.

К середине 40-го года Гейдриху уже было совершенно ясно, что Канарис работает и на английскую, и на американскую разведку. Однако, что интересно отметить, Гейдрих материал собирал, но никому его не только не докладывал, но и не показывал. Совершенно секретная папка «Канарис» была найдена после войны, но большая часть содержащихся в ней документов не опубликованы как секретные. Почему же Гейдрих молчал? Возможный ответ на это дает другая папка, обнаруженная много позднее в сейфе Канариса: «Личное дело Хаима Арона Гейдриха», извлеченное из архивов австро-венгерской полиции. Собранные в «деле» документы отождествляли Хаима Арона с прадедом шефа имперской службы безопасности. Можно себе представить, что бы произошло с Гейдрихом, проводившим в жизнь все звериные антиеврейские законы третьего рейха со свойственной ему энергией и садизмом, лично подписавшим директиву «об окончательном решении еврейского вопроса», если бы Канарис показал эту папку Гитлеру? Гейдрих это понимал, молчал, но продолжал собирать материал на Канариса, ожидая момента для нанесения удара. В результате у Канариса сдали нервы. Он пожаловался англичанам. Рассказывают, что в то же время адмирал показал дело Хаима Арона фюреру. Гитлер был потрясен, но попросил Канариса ни в коем случае эти сведения не распространять. Вскоре Гейдрих, номинально оставаясь еще шефом РСХА, был послан в Прагу на должность протектора Богемии и Моравии. В то же время англичане, встревожась за судьбу своего «суперагента», предприняли беспрецедентную за всю войну акцию: в районе Праги были сброшены парашютисты-диверсанты с заданием убить Гейдриха. 27 мая 1942 года на Гейдриха, ехавшего по Праге в открытой автомашине без охраны, было совершено покушение. Прибывшие из Англии диверсанты – бывшие офицеры чехословацкой армии, несмотря на полученную специальную подготовку, провели операцию крайне неумело. У человека, который должен был в упор расстрелять Гейдриха, заело автомат из-за перекоса первого патрона, а брошенная в автомобиль граната задела Гейдриха одним осколком, попавшим в селезенку. Доставленный в госпиталь обергруппенфюрер, несмотря на не очень серьезное ранение, скончался от сепсиса на операционном столе. Все, кто был очевидцем этого, уверяли после войны, что Гейдрих был убит, но не чешскими диверсантами, а кем-то в госпитале. «Это был один из лучших национал-социалистов, один из убежденнейших поборников германской имперской идеи, гроза всех врагов нашей империи», – говорил Гитлер на похоронах Гейдриха. Примерно то же самое говорил фюрер и на похоронах Роммеля, которого заставил принять яд под страхом ареста его самого и всей семьи.

Хотя сейчас очевидно, что английская разведка, организовавшая покушение на Гейдриха, пыталась спасти Канариса, но эта акция скорее его погубила, чем спасла.

Новый начальник РСХА обергруппенфюрер СС доктор Эрнст Кальтенбруннер на флоте никогда не служил и еврейских предков не имел, хотя происходил из семьи потомственных венских адвокатов. Гейдриха, надо сказать, он тоже не любил и побаивался, но абвер не любил и того пуще. Разобравшись в делах своего погибшего предшественника, Кальтенбруннер нашел папку «Канарис», составлявшую уже восемь пухлых томов, бегло ознакомился с ее содержимым и 5 апреля 1943 года – менее чем через год после гибели Гейдриха – приказал провести обыск в сейфах Остера и Донаньи. Налет на штаб-квартиру абвера произошел совсем не так, как годами представляли себе Канарис, Остер и их соратники. Вместо шумной команды гестаповцев, размахивающей парабеллумами и бряцающей наручниками, прибыли два тихих пожилых человека в штатском. Один из них был следователь гестапо Зондеррэггер, а второй – уполномоченный Имперского военного суда Редер. Взяв адмирала Канариса в качестве понятого, они прошлись по сейфам беспечных разведчиков, потерявших после смерти Гейдриха элементарную осторожность. Найденное Зондеррэггером было столь ошеломляющим, что Гитлер до конца своих дней был не в состоянии в это поверить. Оказывается, военная разведка не только передавала противнику важнейшую информацию, не только постоянно плела заговор против Гитлера (три неудачных покушения), но и практически всю войну снабжала собственное командование дезинформацией обо всем, что касалось противника. В итоге Канарис, Остер, Донаньи и несколько других руководящих офицеров абвера были арестованы и после страшных пыток повешены. Кальтенбруннер получил абвер в свое подчинение и сам был повешен по приговору Нюрнбергского трибунала. Такие вот игры.

Вернемся, однако, на несколько лет назад.

Гитлер был взбешен, когда ему доложили о предательстве и приказал и гестапо, и абверу найти предателя. Канарису особенно искать предателя не нужно было, поскольку им был его подчиненный Мюллер, действовавший по приказу самого адмирала. Он только пожурил Мюллера за «конспиративный дилетантизм» и пообещал дело замять.

Гейдрих искал предателя более старательно, постепенно разматывая клубок самого широкомасштабного предательства, известного в истории разведок мира.

Но существовала область, в которой служба Гейдриха была, мягко говоря, не очень компетентна. Военное дело во всей своей сложности и многогранности плохо поддавалось анализу гестаповских аналитиков. Главное Имперское Управление безопасности было набито бывшими полицейскими, дипломированными юристами и юристами-недоучками, криминалистами, мечтателями-идеалистами и мечтателями-садистами, химиками, разрабатывающими новые взрывчатые вещества для адских машин и яды для массовых убийств, талантливыми медиками и биологами, бьющимися над прикладными и фантастическими военными и расовыми проблемами, просто психопатами и близкой к ним публикой. Там были специалисты, умеющие по почерку определить радиопередачу любой разведки мира, способные обнаружить отпечатки пальцев там, где их невозможно было оставить, распутать самые сложные криминалистические загадки, опознать еврея по мочке уха, запеленговать любой передатчик в течение секунд, проникнуть куда угодно, похитить кого угодно и что угодно. Словом, выполнить любой приказ, полученный от руководства. Но провести военно-стратегический анализ там не умел никто: ни бывший учитель Гиммлер, ни бывший флотский лейтенант Гейдрих, ни бывший адвокат Кальтенбруннер, ни бывший полицейский Мюллер, ни недоучившийся правовед Шелленберг. И никто из их подчиненных. Несмотря на то, что все перечисленные руководители СС имели несомненные таланты, в военном деле никто из них не разбирался и не мог разбираться, ибо военная наука является сложнейшей из наук, требующей систематического длительного образования и огромного практического опыта. Поэтому если гестапо и было способно фиксировать контакты с противником и перехватывать направляемую в Лондон информацию, то дезинформацию» которой абвер пичкал штаб ОКБ и самого Гитлера, разоблачить наличными силами службы Гейдриха было практически невозможно. А если учесть, что и сам начальник Генерального штаба генерал-полковник Франц Гальдер был по уши втянут в абверовские интриги и в конце концов был также арестован по обвинению в государственной измене, чудом при этом уцелев, то для разоблачения дезинформации оставался только генерал Йодль – начальник штаба ОКВ, очень способный и образованный генштабист. На совещаниях он часто пытался оспорить данные, преподносимые Канарисом, но абверовская информация более импонировала фюреру, чем «трусливые» выкладки генерала Йодля. Что касается Кейтеля, то он, как известно, собственного мнения никогда не имел, а во всем соглашался с мнением Гитлера, за что в итоге и поплатился головой. Штаб верховного командования вермахта (ОКВ) тоже был в высшей степени странной организацией, кишевшей саботажниками, антифашистами, шпионами и болтунами; напоминал скорее двор неаполитанского короля конца XVIII века, нежели ту мощную военную структуру глобального управления гигантскими вооруженными силами, как нам его преподносит история.

Утечка информации, которая шла из ОКВ, просто поразительна. Достаточно сказать, что план «Барбаросса» в течение двух недель после его подписания стал добычей почти всех разведок мира, даже тех, которые были совершенно не заинтересованы в его получении. Одной из первых этот план получила, например, аргентинская разведка, которая какое-то время просто не знала, что с ним делать, а затем перепродала англичанам, уже получившим этот план по своим каналам.

Та легкость, с которой по миру распространялись немецкие военные секреты, настораживала почти все секретные службы, заставляя проверять и перепроверять очевидные факты, и продолжает удивлять историков по сей день. После войны англичане долго не открывали своих разведывательных архивов, а когда они это сделали, то всю известную им информацию, полученную в годы второй мировой войны, приписали заслугам полумифической службы «Ультра», пояснив, что «Ультра» являлась постоянно действующей комплексной разведывательной операцией, включающей в себя все: от перехвата радиопереговоров противника до сообщений нелегальной агентуры. Предъявленная англичанами информация, которую они якобы получили по каналам службы «Ультра», была просто ошеломляющей. Что бы ни планировало и ни предпринимало военно-политическое руководство третьего рейха, все сразу становилось известным английской, а позднее и американской разведкам или сразу, или по истечении очень короткого периода времени. Кроме того, информация «Ультра» шла на очень большую глубину. Например, были обнародованы пофамильные списки всех (!) командиров немецких подводных лодок, состав их семей, фамилии их любовниц, отношения между семьями, их слабости, хобби и прочее. Это был не послевоенный анализ, а информация, получаемая в ходе войны и активно используемая. В частности, всем были известны ежедневные радиопередачи на немецком языке, которые вела для находящихся в боевых походах немецких подводников англо-американская разведка, раскрывая свою потрясающую информированность. Каждая передача начиналась прямым обращением к экипажу конкретной подводной лодки и к «конкретным» подводникам. Им сообщалось, например, что чья-то семья погибла под бомбами в Гамбурге или была эвакуирована куда-нибудь, что в госпитале умер от ран какой-нибудь их друг или родственник. , Например:

«Мы обращаемся к вам, командир подводной лодки „17-507“ капитан-лейтенант Блюм. С вашей стороны было очень опрометчиво оставить свою жену в Бремене, где в настоящее время проводит свой отпуск ваш друг капитан-лейтенант Гроссберг. Их уже, минимум, трижды видели вместе в ресторане, а ваша соседка фрау Моглер утверждает: ваши дети отправлены к матери в Мекленбург...».

Даже рискуя утомить читателя нашими обширными сносками, мы все-таки приведем несколько фактов о том, как осуществлялась утечка информации из самых секретных ведомств гитлеровской Германии, поскольку иначе просто не понять многого из того, что происходило в дальнейшем при подготовке к осуществлению знаменитого плана «Барбаросса» – плана нападения на СССР.

Проблема тут заключается в решении вопроса: как смог Гитлер, зная о таком неравенстве сил, решиться на нападение? Насколько Гитлера дезинформировала собственная военная разведка и предавали военные руководители? Насколько они влияли на принятие фюрером роковых решений с целью сокрушения гитлеровского режима?

Оказывается, тайная «шпионская сеть» из 10 старших офицеров существовала в самом сердце штаба верховного командования вооруженных сил ОКБ. Эта сеть была настолько законспирирована, что уцелела даже после покушения на Гитлера в июле 1944 года. Десять старших офицеров ОКВ сплотило неприятие нацистского режима и ненависть к Гитлеру. Их заговор медленно с эффективностью раковой опухоли разрушал все военные усилия Германии. Они знали, что их деятельность неизбежно приведет к разгрому Германии, которая была их Родиной. Но они продолжали свою деятельность до самого конца, когда Германия уже лежала в обугленных руинах и последние следы нацистского монстра были уничтожены.

Тогда они расстались и более уже никогда не встречались. Они понимали, что содеянное ими исключает их из германской нации, но они были удовлетворены тем, что изгнали из тела нации демона. Никто из них не ждал славы. Работа важная, но гордиться нечем. Более того, и после войны могли убить, узнай бывшие нацисты об их деятельности. Так что эти офицеры предпочли остаться неизвестными. Деятельность этих людей, которой суждено было стать самой невероятной, крупномасштабной и эффектной шпионской историей второй мировой войны, началась за много лет до войны, практически сразу же после прихода Гитлера к власти. Мы говорим о десяти офицерах, хотя их было одиннадцать, только потому, что одиннадцатый, в отличие от остальных, достаточно хорошо известен. Его имя Рудольф Росслер, о котором глава американской разведки Аллен Даллес писал после войны: «Из всех разведывательных сетей, действовавших во время второй мировой войны, наибольшее восхищение профессионалов вызывает та, что оперировала из Люцерны в период 1939—1943 гг. под руководством Рудольфа Росслера (кодовое имя „Люси“). Ни Зорге, ни Цицерон не идут ни в какое сравнение с его достижениями... Каким-то способом, не выясненным по сей день, Росслер, находясь в Швейцарии, получал на постоянной основе разведывательную информацию из штаба немецкого верховного командования в Берлине, зачастую менее чем через 24 часа после принятия того или иного решения...» Возможно, хотя и сомнительно, что Даллес действительно не знал, каким образом Росслер получал информацию из штаба ОКБ, но в настоящее время вся эта история, по крайней мере в общих чертах, достаточно известна.

Рудольф Росслер и его десять друзей были младшими офицерами кайзеровской армии, служившими в годы первой мировой войны в одном полку. При этом Росслер считался духовным и интеллектуальным лидером этой группы. Фронтовое братство всегда было и будет наиболее прочным, так что и после войны они продолжали тесно общаться, хотя сам Росслер и уволился из армии. Остальные 10 офицеров продолжали службу в рейхсвере, а затем в вермахте. Еще в 20-х и начале 30-х годов у них уже сложилось отношение к нацистам вообще и к Гитлеру в частности. Когда же последний пришел к власти, Росслер и его друзья-офицеры (пятеро уже стали генералами) поклялись сделать все, чтобы нацистский режим рухнул. Росслер, снабженный радиопередатчиком, был послан в Швейцарию, где для прикрытия открыл небольшой книжный магазинчик.

Начало войны застало его друзей на различных постах в ОКВ. Они лично участвовали принятии военных решений, а один из них стал заместителем начальника узла связи ОКВ. Именно с этого узла связи и передавалась информация Росслеру. Радисты-операторы отстукивали различные комбинации букв и цифр на указанных им волнах, никогда не имея ни малейшего понятия ни о содержании радиограммы, ни об используемом шифре, ни об адресате. В подавляющем большинстве случаев депеша, принимаемая Росслером, предназначалась и для настоящего адресата в подчиненных структурах вермахта, так что у гестапо не было никакой возможности накрыть источник информации. Получив информацию, Росслер радировал ее в Лондон и Москву. Именно на нем кормилась вся группа советской разведки под руководством Шандора Радо.

Радиостанцию Росслера гестапо вычислила довольно быстро из-за постоянного пребывания в эфире. Например, текст плана «Барбаросса» через 10 часов после его подписания Росслер передавал в Москву в течение 18 часов. Выяснив, что рация работает с территории Швейцарии при сочувственном вмешательстве Швейцарской службы безопасности, и расшифровав несколько радиограмм Росслера, Гейдрих пришел в ярость, приказав схватить всех, кто связан с работой этой станции. Дело дошло и до Гитлера.

Уникальность ситуации, когда глава военной разведки и почти все его заместители работали против собственного режима, является лишним доказательством тупиковости тоталитарных систем, когда многие, взвешивая на весах собственной совести степень своего патриотизма и любви к родине, приходят к страшному парадоксальному выводу, что истинным проявлением патриотизма является государственная измена. Известный разведчик Ким Филби, которого почему-то все считают советским разведчиком, знал о встречах в Швеции и Швейцарии шефа английской разведки сэра Стюарта Мензиса с Канарисом. После одной из этих встреч английская разведка получила приказ подготовить убийство Гейдриха. Когда же Филби предложил ликвидировать заодно и Канариса, то получил ясный ответ от сэра Стюарта: «Я не хочу, чтобы против адмирала предпринимались какие-либо действия».

Выступая в 1947 году на слушаньях в одной из комиссий конгресса, Аллен Даллес, возглавлявший американскую разведку в годы войны, а затем ставший первым шефом ЦРУ, заявил, что глава абвера адмирал Канарис и его главные помощники поддерживали с ним прямые контакты, постоянно передавая важную стратегическую информацию, и даже указывали, какие объекты на территории Германии нужно бомбить в первую очередь. «Я работал с несколькими людьми Канариса и был непосредственно связан с ним самим», – открыто признал Даллес. Но не только Канарис и его помощники работали на противника. Этим занимались почти поголовно абверовские резиденты, как в Германии, так и на оккупированных территориях.

Ярким примером тут может служить Пауль Тюммель – резидент Абвера в Австрии, Чехословакии и на Балканах. Член нацистской партии, награжденный золотым знаком, Тюммель стал бороться против нацизма еще до войны, передавая информацию чехословацкой секретной службе полковника Моравца, а затем англичанам.

В оккупированной немцами Праге, словно на минном поле, обосновалось отделение абвера в Чехословакии, которым руководил Тюммель. Именно из резиденции абвера в Лондон заблаговременно передавалась вся информация о многочисленных крутых поворотах и неожиданных зигзагах в политике Гитлера. Не терял Тюммель связи и с чехословацкой разведкой, перешедшей на нелегальное положение. Гестапо тщетно пыталось разгадать, кто же так полно и достоверно информирует Лондон. «Это головная боль фюрера и всех нас. Агент засел у сейфа с важнейшими секретами рейха...», – сказал однажды Гейдрих. Но удачливый Тюммель продолжал действовать, ловко сбивая гестаповцев со следа и передавая информацию через каналы бывшей чехословацкой разведки. Известно, что чехословацкий президент Бенеш ознакомил Черчилля с сообщением Тюммеля о «сверхсекретном» плане «Барбаросса». Диапазон его сведений был необычайно широк: события на Ближнем Востоке, в Италии, в Испании, Северной Африке, в СССР и во многих других местах. Гестаповские досье пухли от материалов и разработок на «Франту», «Рене», «Еву», как именовался Тюммель в шифровках из Лондона. Действия протекали по канонам самого остросюжетного боевика: с засадами, перестрелками, погонями. Гибли связные Тюммеля, и кольцо вокруг него смыкалось. Однако арестовать его удалось только после разгрома штаб-квартиры Абвера в Берлине. 27 апреля 1945 года полковник Пауль Тюммель был расстрелян. Мы так надолго отвлекли внимание читателей этими подробностями, чтобы показать, что гитлеровская формула или скорее мечта, выразившаяся в лозунге «Один народ, один рейх, один фюрер!», была очень далека от воплощения в жизнь. Можно сказать больше: эта формула была так же фантастична, как и советская о единстве партии и народа. Столь романтические и эмоциональные натуры, каким был Адольф Гитлер, умеющие внушать массам свои самые неординарные идеи, сами первыми попадают под гипноз собственного внушения и отрываются от реальности, что смертельно опасно даже для обычного человека, не говоря уже о главе государства.

Оглушенный криками «Хайль Гитлер!» Гитлер поздно сообразил, что кричит это отнюдь не вся нация, а ее меньшая часть. В то время как остальные, находясь в различной степени оппозиции к режиму – от прямой измены, как адмирал Канарис, создавший нелепую ситуацию, когда одна ветвь государственной разведки все свое время тратила на борьбу с другой, до знаменитого профессора Гейзенберга, видевшего прямой путь к атомному оружию, но не пожелавший по нему идти, уведя всю германскую атомную программу в непроходимые дебри оторванных от теории экспериментов, – сделали все возможное, чтобы этот режим не просуществовал больше 12 лет.

Сталин (имеется в виду предвоенный Сталин) был гораздо практичнее Гитлера. Крики «Да здравствует великий Сталин!» меньше всего оглушали его самого. Он не верил, подобно Гитлеру, ни в чью преданность.

«На любви долго не проживешь,—говаривал вождь всех народов, – а на страхе можно жить вечно».И, как всегда, был совершенно прав. Оппозиция Сталину представляла из себя нечто совсем другое, нежели оппозиция Гитлеру – по сути, но по форме была совершенно идентичной. Однако если адмирал Канарис занимал пост начальника абвера с 1933 по 1944 год, то следует помнить (и никогда не забывать), что за тот же период Сталин расстрелял 9 начальников ГРУ, двух наркомов НКВД, а расстрелянных генералов просто не сосчитать. Самые примерные списки, составленные лицами, не бывавшими ни в одном архиве, показывают, что в канун войны (года за три) Сталин приказал расстрелять 650 генералов и адмиралов. И втрое больше сгноил в ГУЛАГе. Поэтому и оппозиция вождю народов была, как мы и говорили, другой по сути. Если Канарис боролся с режимом, рискуя своей жизнью, то его коллеги в СССР делали то же самое, спасая свою жизнь. А это большая разница).

Закончим о людях разведки и вернемся в конец 1940 года.

После того, как Гитлер, несмотря на весь свой романтизм, увидел ловушку, в которую его впихнул Сталин, и решил поквитаться со своим московским оппонентом, Канарис получил приказ собрать всю нужную информацию для обеспечения грядущего вооруженного конфликта против СССР. Как всегда и везде, общие задачи абвера заключались в том, чтобы уточнить имеющиеся данные о Красной Армии, экономике, мобилизационных возможностях, политического положения СССР, о настроениях населения, а также добыть новые сведения: изучить театр военных действий, подготовить разведывательно-диверсионные мероприятия для первых операций, обеспечить скрытную подготовку вторжения, одновременно дезинформируя противника об истинных намерениях Германии.

К этому времени абвер уже представлял из себя мощную и широко разветвленную организацию, способную решить любые задачи практически во всех регионах мира. А у себя под боком, на территориях соприкосновения с СССР, служба адмирала Канариса ориентировалась четко и уверенно.

Все сведения стекались в Центральный отдел полковника Остера, где обрабатывались и обобщались, а затем докладывались Канарису, который, в свою очередь, параллельно докладывал их в штаб ОКВ и лично Гитлеру.

Конечно, поступала обширная информация и от агентуры в СССР. Советская военная разведка и в большей степени НКВД работали с большим количеством агентов-двойников, снабжая их дезинформацией о состоянии и силе Красной Армии. Дезинформация главным образом была направлена на преуменьшение реальных сил. Однако подавляющая часть двойников была засвечена абвером и отличить «дезу» от настоящей информации было не так уж сложно. Конечно, иногда это не удавалось, но подобные случаи были скорее исключением, чем правилом.

Абвер имел и другие источники информации в СССР. Секретная утечка шла из Генштаба РККА и из штаба ВВС, приводя Сталина во вполне понятную ярость.