Пятисотлетняя война в России (№3) - «Гроза». Кровавые игры диктаторов

Особым источником информации были перебежчики. У нас очень любят смаковать перебежчиков со стороны немцев и ничего не пишут о своих, которых было гораздо больше. Начиная с января 1940 года и до начала войны 22 июня 1941 года таких насчитывалось 327 человек. Речь идет только о военнослужащих, от красноармейца до полковника. Многие бежали, прихватив с собой секретные документы и карты. Если прибавить к этому крайне враждебное отношение населения Прибалтики, Западной Украины, Белоруссии и Бессарабии к большевистскому режиму вообще и к Красной Армии в частности, то можно с уверенностью заявить, что абвер не испытывал недостатка в источниках информации.

Помимо всего прочего в руки немцев попали обширные документы польской разведки, долгое время занимавшейся разработками по Советскому Союзу. Ведомство Канариса также работало в тесном взаимодействии с венгерской, итальянской, румынской и болгарской разведками. Финскую разведку вообще можно было считать частью абвера – настолько она взаимодействовала с немцами, делясь с Берлином даже теми данными, которые немцы не запрашивали. А финская разведка была очень мощной.

Что касается намерений Сталина, то они мало у кого вызывали сомнение. Достаточно было взглянуть на карту со схемой даже примерной дислокации советских войск, как становилась совершенно очевидной их агрессивно-наступательная направленность.

Весь 1940-й год абвер внимательно наблюдал за перемещением советских войсковых группировок, стараясь главным образом не пропустить момента, когда вся эта гигантская орда получит приказ двинуться на запад. Полковник Лахузен по этому поводу говорил, что подобное наблюдение напоминало «слушанье тиканья часового механизма адской машины», когда не знаешь, на какое время поставлено взрывное устройство и не имеешь возможности ни его разрядить, ни куда-нибудь убежать.

Абвер имел данные, что в Москве ждут начала операции «Морской лев», чтобы начать наступление. (Канарис даже знал, что сигналом к наступлению будет переданный всеми средствами военной связи условный сигнал «Гроза»). О плане операции с одноименным названием немцы пока не знали, но было ясно, что коль существует условный сигнал, то существует и план операции. А каково ее точное кодовое наименование, имело второстепенное значение.

Было также совершенно ясно, что ожидание десанта в Англию не будет длиться бесконечно. Рано или поздно Сталин поймет, что его водят за нос, и приурочит начало операции к какому-нибудь событию, скрытому пока в дымке динамичной и непредсказуемой истории.

Было не менее ясно, что если Сталин такое наступление начнет, то всех наличных сил вермахта, включая и все хилые силы ненадежных союзников Германии, не хватит, чтобы это наступление остановить. Другими словами, все очевиднее становилась неизбежная катастрофа, которую какими-то неординарными средствами можно было отсрочить, но уже невозможно было предотвратить.

Адмирал Канарис был одним из тех, кто понимал это еще в 1940 году. Прошедшие год и четыре месяца войны, хотя они и были отмечены большими и малыми триумфами германского оружия, фактически завершили процесс окружения Германии железным кольцом непримиримых врагов. «Садовый шланг» президента Рузвельта и поставленный им вопрос о «ленд-лизе» вместе с предстоящим снятием с России «морального эмбарго» на торговлю достаточно четко обозначил это стальное кольцо.

Адмирал и его сторонники ненавидели гитлеровский режим, но вовсе не хотели заменять этот режим режимом сталинской деспотии. Процесс окружения завершается, и где-то с середины будущего года начнется процесс уничтожения Германии.

И если все это неизбежно, то нужно по крайней мере, чтобы Германия была сокрушена Западом – Англией и США, а не Сталиным.

Тогда у нее и остальных стран Европы есть шансы возродиться на основе старой доброй европейской демократии. Захват же Европы Сталиным может породить катаклизм, способный вообще уничтожить цивилизацию в общечеловеческом понимании этого слова.

Выход был подсказан Канарису во время его очередной тайной поездки в Швецию. Гитлер должен нанести удар по Сталину. Ему нужно подсказать, что это не только его тайное желание, соответствующее теоретическим выкладкам о «жизненном пространстве для немецкого народа», так сочно изложенном в «Майн Кампф», но и единственное спасение.Части, которые Сталин концентрирует на границе, расположены таким образом, что их легко уничтожить в ходе одной решительной операции, начатой при достижении тактической внезапности.

Это даст возможность отбросить Красную Армию за Днепр, а при удаче и дальше. Тяжелые бои вовлекут в эту операцию практически все силы вермахта, подготовив территорию Европы и Германии для достаточно легкого освобождения. В прошлую войну Германия капитулировала, оккупируя огромные территории своих противников: от Франции до Грузии. В эту войну можно разыграть еще более грандиозный сценарий, когда вермахт будет сражаться где-нибудь под Киевом или Смоленском (а при удаче – и под Москвой). Высадка на континенте и новое (как в 1918 году) стремительное наступление к франко-германской границе (Не забывайте, что это военные этюды второй половины 1940 года.) неизбежно приведет к падению гитлеровского режима, что немедленно создаст предпосылки для мирных переговоров. Затем настанет время заняться и Сталиным, чья страна, служившая в течение примерно пары лет ареной ожесточенных боев, будет обескровлена и нуждаться в срочной помощи. Нельзя исключить возможности падения сталинского режима, поскольку уничтожение столь крупных военных группировок на границе ему никогда не простят ни армия, ни народ. Все вместе эти события, если они станут реальностью, создадут предпосылки для принципиально нового мирового порядка, основанного на христианской идеологии и гражданских свободах. Идеология классовой и национальной нетерпимости, видимо, уйдет дальше на восток в страны Азии.

Возникал вопрос: а что, если русские не будут сражаться, а начнут сдаваться в плен. Таких примеров было сколько угодно даже во время войны с Финляндией.

Если это произойдет на первом этапе, то ничего страшного. Даже напротив. Это позволит вермахту углубиться максимально далеко на русскую территорию. По мере продвижения немецкие линии коммуникаций будут опасно растягиваться, а сама конфигурация европейской части СССР в виде расширяющейся на восток воронки неизбежно приведет к замедлению движения, разрыву связей между различными подразделениями и в итоге – к остановке. Кроме того, Гитлера и его партийно-эсэсовскую свору очень легко подтолкнуть на проведение в жизнь ряда мероприятий в отношении местного населения, что повысит уровень сопротивления вооруженных сил и приведет, возможно, к народной войне в тылу вермахта, что усилит ожесточенность с обеих сторон.

Поэтому главным является подготовка возможного нанесения по русским внезапного ошеломляющего удара.

Это единственный шанс сохранить Европу и Германию от окончательного уничтожения.

Легко сказать – нанести по Красной Армии внезапный ошеломляющий удар. Весь план подвешен на невидимых тончайших волосках, обрыв каждого способен привести к крушению всего плана и к катастрофе. Незаметно развернуть вдоль границ потенциального противника (да еще почти втрое более сильного, чем ты сам) многомиллионную армию, да так, чтобы никто этого не заметил, – просто невозможно. И пытаться не следует этого делать – ничего не получится, даже не учитывая того факта, насколько глобальна и всепроникающая сталинская разведка. Хотя она до сих пор с большим удовольствием заглатывала дезинформацию, но никому не известно, сколько она еще намерена этим заниматься и что происходит с этой дезинформацией после того, как она ее переваривает?

Существовала еще проблема, которую необходимо было решить «с максимально возможной деликатностью», как выразился однажды Канарис в беседе с Остером.

Гитлер с каждым днем все яснее понимал, что у него просто нет другого выхода, как напасть на СССР. В отличие от военных профессионалов, фюрер, искренне полагая, что на его стороне само Провидение, не только верил в успех такого нападения, но даже и в окончательную победу в разразившейся войне. Цифры ровным счетом ничего не значат, убеждал он генералов в беседах, количество танков и самолетов не решают ничего. Они бессильны против воли всемогущего Рока, предопределившего роль Германии и ее народа на многие тысячелетия вперед.

Подобные настроения Гитлера вполне соответствовали глобальным планам «нового мирового порядка», однако Канарис и его подчиненные, приходя в ужас от разведсводок, поступающих с востока, с большим основанием опасались, что сводные данные о численности советских вооруженных сил и о количестве в этих силах различных видов боевой техники приведут в ужас и фюрера, заставив его забыть о благожелательности Провидения.

Разведчики боялись, что, получив точные данные о силе и вооружении Красной Армии, Гитлер не решится напасть на Сталина, начнет втягивать его в переговоры, потеряет драгоценное время и в итоге сорвет и без того весьма зыбкий план, погубив себя, Германию и Европу.

Чтобы этого не произошло, было принято решение «не доводить» до Гитлера и штаба верховного командования истинных данных о количестве оружия, которые наковал Сталин, готовя сюрприз своему доверчивому берлинскому другу. Привычка Гитлера впадать по любому ничтожному случаю в шумные истерики была уже хорошо известна тем, кто имел с ним дело на постоянной основе.

Сделать это было тем более легко, что дезинформация, преподносимая абвером, в общих чертах вполне соответствовала дезинформации, распространяемой советской разведкой, прилагающей титанические усилия, чтобы скрыть от Германии подготовку к «Грозе».

Накопив горы данных о состоянии Красной Армии, изучив десятки тысяч документов, включая показания перебежчиков из советской разведки и армии, проанализировав несметное количество данных аэрофотосъемок, абвер к концу 1940 года знал практически все – как о нынешнем состоянии советских вооруженных сил, так и о потенциальных возможностях с учетом того фактора, что после нападения Гитлера СССР автоматически становится союзником Англии, а следовательно – и Соединенных Штатов.

Таким образом, нападая на СССР, Гитлер автоматически замыкает кольцо окружения против себя, отрезает Германию от источников щедрого советского снабжения и попадает в полностью безнадежное положение. Поэтому три отдела абвера (включая, естественно, Центральный) лихорадочно фальсифицировали данные, преподнося их Гитлеру как результаты самого тщательного анализа.

Канарису неоднократно приходилось делать сообщения и доклады в присутствии Гитлера, и он хорошо изучил реакцию фюрера на различные конкретные сведения об уровне боевой готовности и силе Красной Армии.

В августе 1940 года адмирал представил Гитлеру следующую сводку:

«Россия имеет всего 151 пехотную дивизию, 32 кавалерийских дивизии, 38 мотомехбригад. До весны это число не может существенно увеличиться».

Причем, против Германии непосредственно возможно развертывание 96 пехотных, 23 кавалерийских дивизий, 28 мотомехбригад.

Представление Гитлеру подобной дезинформации не было четко согласовано с теми данными, которые представляли Гитлеру Гальдер и Йодль, и, уж конечно, с той информацией, которая поступала по линии службы Гейдриха и МИДа.

Последних очень легко было обвинить в полной некомпетентности, а генералов, предупреждающих Гитлера, что все цифровые данные о вооружении Красной Армии сильно занижены, либо обвиняли в поверхностном анализе данных, либо объявляли паникерами.

Гитлер всегда склонялся в пользу данных Канариса, поскольку не желал верить «в совершенно фантастические цифры» о количестве боевой техники, стянутой Сталиным к границе. Позднее фюрер признает (после начала войны), что количество русского вооружения (брошенного Красной Армией при отступлении и захваченного немцами) оказалось для него «величайшей неожиданностью».

Более того, выполняя задуманный план, Канарис искусственно ограничивал докладываемую информацию только на глубину планируемой первой стратегической операции и, предоставляя обширные данные о числе соединений Красной Армии, о дислокации ее войск и штабов и т.п., убеждая Гитлера и генералов из его окружения (даже Йодля), что победа над первым стратегическим эшелоном Красной Армии (а у Сталина их уже было два и формировался третий) будет означать победу над Советским Союзом.

Однако Гитлер по причинам, известным только ему одному, с сомнением относился даже к тем цифрам, которые ему представлял Канарис, считая и их преувеличенными. Эту привычку он сохранил и в течение всей войны, имея уже достаточно большой опыт и не меньшее количество «величайших удивлений» по поводу сталинского конвейера, производящего солдат и вооружение.

На штабных играх в штабе верховного командования вермахта, проходившими в конце ноября 1940 г. под руководством генерала Паулюса, Канарис представил несколько измененные данные о составе Красной Армии, которые затем легли в основу плана «Барбаросса».

Подобный расчет, принятый как для игры, так и для дальнейшего стратегического планирования, предусматривал, что против Германии будет выставлено 125 стрелковых дивизий и 50 танковых и мотомехбригад. За основу игр было принято «Особое превосходство немцев по артиллерии, включая средства артиллерийского наблюдения, по танкам и средствам связи».

Особенно подчеркивалось «решающее превосходство в авиации». (Все это забавно, если учесть, что по танкам немцы уступали Красной Армии в соотношении 1 : 5, по самолетам – 1 : 6,7, по артиллерии – 1:8, действительно превосходя Красную Армию лишь в средствах связи, то напрашивается вопрос: как могла столь опытная разведка, как абвер, допустить подобный просчет? Ни одна разведка в мире, даже самая неопытная, никогда не совершала просчетов более, чем в 1,5 – редко 2 раза. А тут 5—8 раз! Тем более что с началом войны абвер, как по волшебству, стал давать совершенно точные данные о противнике.

Но эти данные уже были таковы, что Гитлер просто не желал их слушать.

Фельдмаршал Манштейн в этой связи вспоминает: «Цифровые данные о соединениях противника выводились из суммы всех разведывательных данных. Последние почти всегда (в том числе и под Сталинградом) оказывались правильными, а не преувеличенными, как утверждал Гитлер». Предвоенная обработка Гитлера заведомой дезинформацией привела к тому, что в ходе войны он уже не верил вполне точным данным, собранным и обработанным разведкой. Правда, надо отдать фюреру должное, он не верил и данным гестапо, что с началом войны разведка, отбросив все приличия, начала открыто работать на противника

18 декабря, когда Гитлер пообещал окончательно рассмотреть план «Отто» и утвердить его в качестве директивы, Канарис прибыл на совещание с подготовленным отчетом, который был озаглавлен: «Вооруженные силы военного времени Союза Советских Социалистических Республик (СССР) по состоянию на 1 января 1941 года».

Позднее (15 января 1941 г.) этот документ будет издан главным командованием сухопутных сил тиражом 2 тысячах экземпляров и разослан во все командные и штабные инстанции вермахта, став основой всех германских стратегических расчетов.

Силы Красной Армии определялись в 150 стрелковых дивизий, 32—36 кавалерийских дивизий, 6 мотомехкорпусов и 36 мотомехбригад. Численность армии мирного времени – в 2 миллиона человек.

Наибольшее число выставляемых дивизий оценивалось цифрой 209, число мотомехбригад – 36.

Количество самолетов определялось в 4000, количество танков – примерно в 3700 (только в западных районах их было соответственно 18000 и 14000 единиц) Комментируя этот документ, советская официальная история отмечает:

«Гитлеровское военное руководство считало, что Советский Союз в состоянии выставить при всеобщей мобилизации 209 дивизий, иными словами, прибавить к уже существующим 59 дивизий. В действительности, только летом 1941 года Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии направила на фронт более 324 дивизий».

Если эту цифру приплюсовать к сформированным еще до войны 306 дивизиям (официально признанная цифра), то станут примерно ясными те силы, с которыми Сталин собирался дойти до Атлантики: примерно 650 дивизий в четырех стратегических эшелонах.

Эта цифра примерно соответствует тому количеству дивизий, которые удалось перемолоть вермахту в период с 1941 по конец 1942 гг.

Возвращаясь к деятельности Канариса, уместно привести документ, обнаруженный во время обыска в сейфе полковника Остера:

«Совершенно секретно». «Астра» – Абверштелле – «Познань» – Центр.

На границах рейха сосредоточено более 250 дивизий, 17 тысяч танков и 15 тысяч самолетов, более 40 тысяч артиллерийских стволов. Военные округа преобразованы во фронты. Войска у/сдут только сигнала к наступлению, который может последовать в любую минуту. Астра. Принята 11 марта 1941 года. 23:42».

На документе визы Канариса и Остера.

Радиограмма не доложена никому.

Снова вернемся в 1940 год.

Гитлер молча слушал выкладки Канариса. План «Отто», оформленный в виде Директивы № 21, лежал перед ним на столе.

Бесконечно путешествуя из Генерального штаба в ОКБ и обратно, план наконец получил редакцию, которую все бы хотели считать окончательной, хотя огромный опыт прошлого говорил всем собравшимся, что это не так. Сама жизнь внесет в план многочисленные коррективы, которые сейчас предусмотреть невозможно.

Выслушав начальника военной разведки и замечание Гальдера о том, что лучше не устанавливать конкретной даты нападения, а привязать ее к наиболее благоприятному моменту с учетом политической обстановки, погоды и прочего, Гитлер нарушил молчание и объявил, что решил дать этой операции кодовое название «Барбаросса», вызвав некоторое оживление среди присутствующих.

Все знали некоторую слабость Гитлера – большого любителя и знатока немецкой истории – к германскому императору Фридриху I Барбаросса, первому и наиболее выдающемуся представителю династии Гогенштауфенов, царствовавшему с 1152 по 1190 гг.

Его царствование было отмечено стремлением создания единой Европы и было ознаменовано таким количеством знаменательных событий, что немецкий народный фольклор сделал Фридриха героем многочисленных легенд и сказаний, приписывая личности этого императора чуть ли не все замечательные события средних веков.

Смущало другое. Все знали, что в 1189 году шестидесятисемилетний император во имя объединения погрязшей в распрях Европы, устав от бесконечных предательств итальянских провинций и Рима, задумал крестовый поход для освобождения Иерусалима от захватившего священный город султана Саладина.

Лично возглавив поход, Фридрих пробился с боем через территорию Византии, разбив войска императора Исаака Ангела, высадился в Малой Азии, где и утонул, переправляясь через маленькую речушку Салефу 10 июня 1190 года. На том поход и завершился. Но никто не осмелился напомнить об этом Гитлеру. Если фюреру угодно, чтобы план назывался «Барбаросса», – пусть будет «Барбаросса». Главное не в этом. Вся суть плана заключается в том, чтобы первыми нанести удар по Сталину, прежде чем он нанесет удар по нам. В этом отношении план не оставлял никаких сомнений.

Директива № 21

ПЛАН «БАРБАРОССА»

Фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами.

Верховное главнокомандование вооруженных сил.

Штаб оперативного руководства.

Отдел обороны страны.

№ 33408/40

Ставка фюрера

18декабря 1940 г.

9 экземпляров.

Экз. № 1.

Совершенно секретно. Только для командования.

Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии (Вариант «Барбаросса»)...

Бегло пробежав документ глазами, Гитлер поставил свою подпись и, не удостоив присутствующих даже словом, покинул помещение.

Все произошло настолько уныло и буднично, что генерал Гальдер даже не отметил это событие в своем знаменитом дневнике.

Глава 11. Зреющий нарыв

Декабрь в Москве прошел под аккомпанемент шумных праздников.

Газеты отмечали, что если в 1938 году население Советского Союза составляло 169 миллионов человек, в 1939 – 183 миллиона человек, то в 1940 году оно уже составило 193 миллиона, поскольку к СССР присоединились республики Балтики, а Бессарабия и Северная Буковина были освобождены от «ига румынских бояр».

Затем прошли выборы во вновь образованной Карело-Финской ССР, а также в Западной Украине и Западной Белоруссии, территории которых были уже к этому времени более-менее очищены от «опасно-социальных элементов».

Пресса довольно скупо сообщала и о мировых делах, будучи почти полностью заполненной репортажами о всенародном энтузиазме в связи с очередной годовщиной ВЧК-НКВД 20 декабря и, конечно, 21 декабря пестрела поздравлениями к очередному дню рождения товарища Сталина, которому исполнился 61 год.

20 декабря Сталин затребовал к себе Тимошенко и Мерецкова и потребовал от них анализа военной обстановки в мире, а также доклада о готовности к военной конференции и стратегическим штабным играм, которые должны были начаться 23 декабря. Военные воспользовались случаем и доставили Сталину на просмотр списки «высшего начальствующего состава, привлекаемого на оперативно-стратегическую игру, с распределением по ролям». Списки были составлены отдельно по «Восточной» и «Западной» стороне игр, которыми соответственно должны были руководить генерал-полковник танковых войск Павлов и генерал армии Жуков вместе с приблизительно полусотней высших офицеров разных рангов и должностей.

После просмотра списков Мерецков выступил с кратким сообщением. Еще никогда с момента начала второй империалистической войны в Европе (это определение, придуманное в отделе агитации и пропаганды ЦК ВКП(б), все более входило в моду и нравилось вождю) немцы не попадали в такое несбалансированное положение. С одной стороны, они вынуждены держать 93-95 дивизий на южном побережье Ла-Манша в готовности к вторжению на Британские острова, что несомненно произойдет летом будущего года, но, с другой стороны, при нынешнем оперативном бездействии этих войск на канале Гитлер все более ощущает нехватку сил на других направлениях. Англичане, понимая это, расширяют театр военных действий в тех регионах, оборону которых Гитлер опрометчиво доверил своим итальянским союзникам. Над итальянской армией в Африке и Греции, несмотря на ее численное и материальное превосходство над объединенными англо-греческими частями, нависла уже вполне реальная угроза катастрофы, которая неминуема, если немцы не окажут своим незадачливым союзникам быстрой и непосредственной помощи.

В связи с этим очень интересным становится вопрос: откуда Гитлер снимет войска– с канала или с нашей границы? Если он снимет с канала, значит, он снова отказывается от высадки. На канале 94 дивизии– это минимум того, что необходимо для осуществления успешной высадки на южное побережье Англии, где Гитлера ждут 52 британских дивизии. Если он снимет с нашей границы, то это будет еще одним подтверждением второстепенности восточного направления и необходимостью держать войска в Польше только для их комплектования и обучения в относительной дали от основных театров военных действий и за пределами достигаемости авиации противника.

Если начнется переброска войск в Грецию с территорий бывшей Польши и бывшей Чехословакии, то неизбежно накопление этих частей в Румынии и Болгарии, а, возможно, и в Югославии, что подставит эти части в состоянии на марше под фланговый удар наших войск, создавая обстановку для их быстрого окружения и разгрома.

Накануне запланированных стратегических игр с 23 по 31 декабря было назначено совещание высшего руководящего состава РККА, на котором с главным докладом должен был выступить командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Жуков, недавно ставший и депутатом Верховного Совета. Темой его доклада был «Характер современной наступательной операции».

Генерал, основываясь на собственном недавнем опыте боев на Халхин-Голе и на годичном опыте «второй империалистической войны» в Европе должен был наметить схему будущих действий всех видов Вооруженных сил в рамках национальной стратегии– «малой кровью на чужой территории».

Сталину нравились решительность, беспощадность и энергия Жукова, нравилась его вспыльчивость и грубость, та легкость, с которой командующий ставил к стенке своих подчиненных за малейшие промахи по службе, нравилось его крестъянско-пролетарское происхождение. Нравилось и то, что Жуков не был офицером (пусть даже младшим) времен Первой мировой войны, не был выдвиженцем Троцкого в годы гражданской войны, почти всю ее «оттрубив рядовым и младшим командиром» и что весь он состоялся под крылышком Семена Буденного в придуманном последним генеральном штабе кавалерии.

Сталин выбрал Жукова именно потому, что шестым чувством опытного администратора увидел в нем именно того человека, который, обладая почти таким же концентратом звериной энергии, воли и жестокости, что и он сам, является по существу единственным человеком, который мог бы осуществить операцию «Гроза» именно так, как ее задумал Сталин – прокатиться по Европе мощным паровым катком, не считаясь ни со своими, ни с чужими потерями, гоня своей нечеловеческой энергией войска вперед через горы своих и чужих трупов.

Сталину и многим людям из его окружения было ясно, что страна, единственной идеологией которой являлся непрекращающийся ни на минуту (как завещал Ленин) террор, живет, если отбросить всю пропагандистскую шелуху, в состоянии постоянно обостряющегося внутриполитического кризиса. В течение 20 лет, прошедших после окончания гражданской войны, этот кризис тряс и корежил страну припадками, напоминающими приступы эпилепсии, не давая ни секундной передышки.

Сталин и замыслил «Грозу» не только потому, что она вполне соответствовала его амбициозным планам доказать верность ленинских пророчеств распространения на весь мир коммунистической идеологии и достижения тем самым мирового господства, но и потому, что война и предшествующий ей мировой кризис виделись ему как единственный выход из кризиса внутреннего.

Главным заданием, которое получил Деканозов, отправляясь в Берлин, была не только и не столько разведка намерении Гитлера относительно Советского Союза, сколько наблюдение за кознями англичан в сфере советско-германских отношений. Советская агентура в Англии, состоящая из ловких дезинформаторов, получивших позднее прозвище «великолепной пятерки из Кембриджа», с тревогой сообщала в Москву, что в недрах английской разведки и английского «правящего класса» плетется заговор, целью которого является натравливание Германии на Советский Союз, а Советского Союза на Германию путем распространения дезинформации, фальсификации и откровенной лжи.

Они уже сейчас забрасывают своей дезинформацией нашу агентуру во всем мире, сбивая с толку аналитиков в НКВД и ГРУ. Генерал Голиков успокаивал вождя: его люди достаточно опытны, чтобы отличить информацию от дезинформации. Англичанам никогда не удастся воплотить в жизнь свои гнусные планы!

Голиков лучше других знал, насколько преуспели английские «заговорщики», проникнув в святая святых ГРУ – в центральный информационный отдел, глава которого подполковник Новобранец ежедневно появлялся перед ним с докладом о постоянном увеличении немецких дивизий на границе с СССР. Агентура подполковника Новобранца, действовавшая в пограничной зоне развертывания потенциального противника, все время сообщала о нарастании численности немецких войск.

Сообщения, приходящие из разных, не связанных между собой источников, уже были правдоподобны хотя бы потому, что не противоречили друг другу. Но подчиненные Новобранца не принимали их слепо на веру. Они проверяли и перепроверяли полученную информацию, тщательно фиксируя все данные и беря каждую дивизию на учет. Регистрировали номер дивизии, ее организацию и боевой состав. В учетной карточке дивизии значились ее командир и старшие офицеры. Выясняли их характеры и вкусы: кто имеет тягу к спиртному, кто – к картам, кто – к женщинам, а кто – и ко всему «букету» нехитрых офицерских развлечений. Сумма подобных данных не оставляла никаких сомнении в их достоверности. С регулярностью раз в месяц подполковник Новобранец выпускал за своей подписью разведсводку для рассылки по утвержденной разнарядке: всем членам Политбюро и правительства, Генштабу, центральным военным учреждениям, штабам военных округов и войскам – до штаба корпуса включительно. Утверждал подобную сводку начальник ГРУ генерал Голиков.

Кроме обычных разведсводок, отдел Новобранца выпускал с гораздо большей периодичностью так называемые «Спецсообщения» с грифом «Совершенно секретно. Особой важности». Эти «спецсообщения» выходили за подписью самого Голикова и распространялись по списку, утвержденному Сталиным. В списке был сам Сталин, Молотов, Маленков, Берия, Тимошенко, Мерецков, а позднее – Жуков.

Кроме разведывательной информации, в ГРУ приходили разнообразные данные от слухов до анонимных писем со всех концов света. Одно из таких писем, подписанное словами «Ваш друг» генерал Голиков передал Новобранцу после очередного доклада и приказал доложить свое мнение. Новобранец тщательно изучил письмо, написанное мелким убористым почерком на нескольких листках ученической тетради. Аноним писал о неизбежности нападения Германии на СССР, утверждая, что Сталин совершил крупную ошибку, прервав в свое время переговоры с англо-французскими представителями и заключив пакт о ненападении и договор о дружбе с Германией. Этот пакт автор письма характеризовал как лживый дипломатический шаг и призывал Советский Союз к бдительности и готовности: Гитлер уже распорядился о переброске войск на Восток и любое промедление со стороны Советского Союза смертельно опасно.

На следующий день Голиков спросил подполковника, что тот думает о письме. Новобранец ответил, что полностью разделяет мнение анонима и посоветовал направить письмо Сталину в качестве «спецсообщения».