Шаннара (№7) - Талисманы Шаннары

Когда наконец она оглянулась, за ней никого не было.

Рен с недоверием уставилась в пространство: ни всадника, ни пешего — никого. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, она снова огляделась по сторонам, подумав с неожиданным страхом, не окружили ли ее. Нигде никого. Она одна.

Рен радостно изумилась.

И только тут она заметила высоко над головой черную тень, надвигающуюся на нее медленно и неотвратимо, как снег зимой. С упавшим сердцем девушка следила, как эта тень обретает плоть. Ни на секунду она не подумала, что это ищет ее один из Крылатых Всадников.

Ни на секунду она не приняла его за друга. Это Глун. Рен узнала его: мощную громаду его тела, хищный клюв, увенчанную встопорщенным хохолком голову, угловатый рисунок могучих крыльев сорокопута. От страха у нее пересохло в горле. Неудивительно, что Ищейки повернули назад. Зачем им торопиться, когда за ней охотится Глун.

Конечно же, на нем сидит Тиб Арне. Девушка представила себе живое лицо мальчика — сначала дружелюбное, потом враждебное; сначала человеческое, потом — маска порождения Тьмы. В ушах вновь зазвучал скрежещущий хохот, ее обдало жаром дыхания Тиба, как тогда, когда он бил ее, во рту снова появился привкус крови…

Рен начала озираться, ища, куда бы спрятаться, но тут же передумала. Они заметили ее и найдут, куда бы она ни скрылась. Надо либо убежать, либо сражаться, а бежать ей уже надоело.

Порывшись в складках туники, девушка достала эльфийские камни и взвесила их на ладони, словно определяя их силу и прикидывая исход битвы. Она посмотрела на запад, но ничего не было видно, лес все еще скрывался за горизонтом. Никто не будет разыскивать ее — во всяком случае, так далеко и в такую глухую ночь. Стиснув зубы, Рен вспомнила о Гарте: что сделал бы он? Она следила, как Глун, не теряя времени, подлетает все ближе, используя попутный ветер. Легкий и плавный, абсолютно уверенный в своей мощи и сноровке, не пасующий перед поставленной целью боевой сорокопут!

Он попробует расправиться с ней первым же броском — прежде чем ей удастся прибегнуть к магии эльфийских камней. А использовать эльфийские камни против движущейся мишени нелегко.

Рен осторожно отступила, так, чтобы за спиной ее оказался небольшой пригорок. «Все же лучше, чем ничего», — сказала она себе, не спуская взгляда с Глуна. Вспомнив, что боевой сорокопут сотворил с Граялом, она почувствовала себя ничтожно маленькой, замерзшей и беспомощной, одинокой среди безбрежных лугов, где, насколько хватало глаз, не было ни единой души, которая помогла бы ей. Никакого Моргана Ли. Никакого неожиданного спасения. Приходится рассчитывать на свои силы, и то, как она станет драться и повезет ли ей, определит, жизнь ее ждет или смерть.

Девушка сжала в руке эльфийские камни.

«Иди же сюда, Глун. Посмотри-ка, что у меня есть для тебя».

Боевой сорокопут парил в потоке воздуха, то нырял вниз, то снова взмывал, поднимаясь и опускаясь в беспечном пренебрежении жертвой, выписывая темные узоры на фоне глубокой синевы неба. Рен нетерпеливо ждала.

«Сюда! Ну, иди же!»

Внезапно Глун камнем полетел вниз и исчез, Ошеломленная, Рен подалась вперед. Перед ней расстилалась безбрежная, пустынная и непроглядная ночная равнина. Что произошло? По спине девушки ручьем катился пот. Куда девался сорокопут? Ведь не спустился же он на землю, в этом не было бы никакого смысла.

И тут она поняла: Глун пошел в атаку. На бреющем полете, невидный на фоне земли, он летел прямо на Рен. С какой быстротой? Когда нападет? В паническом ужасе Рен отшатнулась назад. Его совсем не видно! Рен пыталась разглядеть сорокопута на фоне темного горизонта, но ничего не заметила. Старалась услышать его, но кругом царила тишина.

«Где он? Где?..»

Ее спас инстинкт. Отпрянув в сторону, она почувствовала, как громадное тело сорокопута проносится мимо, когти разорвали воздух в нескольких дюймах от нее. Девушка упала на землю и откатилась в сторону, ощущая на губах вкус пыли и крови. Боль снова вернулась в ее израненное тело.

Мгновенно вскочив на ноги, она повернулась в ту сторону, куда, как ей казалось, умчался сорокопут, призвала магию эльфийских камней и метнула в ночь широкий веер голубого пламени.

Но огонь пронзил пустоту и никого не задел.

Рен сжалась в комочек, отчаянно вглядываясь в залитую лунным светом равнину. Он вернется, но она не заметит его! Она потеряла врага из виду! Он ниже линии горизонта и невидим. Девушку охватило отчаяние.

«Откуда он появится? Откуда?»

Рен нанесла несколько ударов вслепую, сначала направо, потом налево, бросилась на землю, перекатилась, вскочила и снова нанесла удар. Магическая сила с чем-то столкнулась! Раздался вопль, сопровождаемый тяжелым биением крыльев. Сорокопут, издавая зловещий свист и шипение, пролетел слева от нее. Протирая глаза от пыли, она вгляделась ему вслед. Ничего.

Девушка поднялась и побежала. Превозмогая боль, она кинулась к небольшому овражку в нескольких сотнях футов от нее и отчаянным рывком упала на дно. Раздался уже знакомый шорох крыльев, и что-то темное просвистело над ее головой. Глун снова промахнулся.

Рапластавшись на дне овражка, Рен посмотрела в небо. Луна и звезды — и больше ничего.

О, Тени! Девушка привстала на колени. Ложбинка обеспечивала ей некоторую защиту, но надолго ли? Ночь не была другом Рен — в темноте боевой сорокопут видит раз в десять лучше ее. Он легко разглядит ее в ложбинке, а она его даже и не заметит.

Рен поднялась в полный рост и несколько раз послала магию наугад в разных направлениях, надеясь, что ей повезет. Огонь вырвался и полетел по равнине, девушка чувствовала, как сквозь нее струится его сила. Она закричала от радости и тут же увидела мчащегося прямо на нее боевого сорокопута, она успела швырнуть в него молнию — слишком поздно! — и снова упала ничком. Быстрота спасла ее; синее пламя эльфийских камней заставило сорокопута в последнюю минуту отклониться от цели, и он снова промахнулся.

В это время она увидела Тиба Арне, на одно короткое мгновение он скользнул мимо нее, его светлые волосы красиво развевались. Потом она услышала крик бешенства и досады и тоже завизжала — яростно и злорадно.

В небе и на земле воцарилось безмолвие.

Дрожа от озноба, девушка съежилась в ложбинке, сжимая эльфийские камни. Если ей не удастся ничего изменить, то она проиграет схватку.

Рано или поздно Глун доберется до нее.

И тут она услышала новый крик, на этот раз далеко на западе — дикий вопль, прорезавший давящую тишину. Она повернулась в ту сторону, узнавая и не узнавая, боясь поверить своему счастью. Птица рок! Крик прозвучал снова, короткий и вызывающий.

Спирит! Это был Спирит!

Рен видела, как в ночи появилась черная тень, падающая с высоты быстро, как стрела. «Спирит, — подумала она, — а это значит, и Тигр Тэй!» У нее появилась надежда. Девушка начала было вставать, чтобы подать знак друзьям, но тут же прижалась к земле. Глун все еще здесь и ждет возможности покончить с ней. Глаза ее обшаривали тьму, но понапрасну. Где же сорокопут?

И вот из мрака навстречу новому противнику взвился Глун, черный монолит, мгновенно набравший скорость. Рен вскочила и предостерегающе закричала. Спирит шел прямо на врага, но в последнее мгновение отклонился в сторону, и боевой сорокопут пронесся мимо, не причинив вреда птице рок, но тут же развернулся, чтобы пуститься в погоню. Гигантские птицы осторожно кружили друг возле друга, делая обманные выпады, пытаясь нащупать уязвимое место противника. Рен, беспомощная, прикованная к земле, скрипела зубами. Глун крупнее, чем Спирит, и научен убивать, он — порождение Тьмы, ему помогает его магическая сила. Спирит быстр и храбр, но велики ли шансы, что он выстоит?

Вдруг птицы на мгновение сцепились в вопящий яростный клубок, и тут же их снова разбросало. Опять медленное кружение, причем каждая старалась оказаться выше своего противника.

Рен выбежала из ложбинки на равнину. Дерущиеся птицы уносились прочь, а она бежала следом, не желая потерять их из виду, твердо решив помочь друзьям. Она не могла уступить этот поединок Тигру Тэю и птице рок. Это не их, а ее битва.

Птицы опять сошлись в схватке, царапая и раздирая друг друга когтями и клювами. Черные тени на озаренном луной небосклоне, они метались из стороны в сторону, извивались и дергались, опускаясь вниз по спирали. Крылья их бешено молотили воздух. Рен спешила за ними с эльфийскими камнями в руке.

«Только бы подобраться поближе!» — думала она.

Наконец, казалось в самый последний момент, птицы оттолкнулись, вернее, как бы отшатнулись друг от друга — с их разодранных тел падали вниз перья, клочья кожи, лилась кровь. Рен в ярости застонала. Глун встряхнулся и пошел вверх медленными широкими витками, постепенно выравнивая полет. Спирит начал было подъем, но вдруг завалился, полетел к земле и исчез. Рен задохнулась от ужаса, но затем изумленно вздохнула: неожиданно Спирит показался вновь, в боевой форме, чудесным образом пришедший в себя. Это была уловка!

Оказавшись точно под Глуном, он, словно стрела, рванулся вверх сквозь ночную мглу и ударил в боевого сорокопута. Послышался резкий скрежет, будто скалы терлись друг о друга. Птицы завопили и разлетелись в разные стороны, хватая когтями воздух.

Один из всадников, выбитый из седла, камнем несся к земле, молотя по воздуху руками и ногами, крича от ужаса, не в силах изменить свою участь. Наверху же продолжалась схватка.

Птица рок и боевой сорокопут сражались так, будто потеря седока не имела для них никакого значения. Рен не поняла, кто упал. С бешено колотящимся сердцем она бежала по равнине. В горле пересохло от страха. Долгое время она ничего не видела, потом вдруг прямо перед ней возникла искалеченная фигура — окровавленная, оборванная, пытающаяся подняться, — упавший всадник, кем бы он ни был, подавал признаки жизни. Она замедлила бег, и разбитое, разодранное лицо повернулось к ней.

Когда глаза девушки встретились с глазами упавшего, она содрогнулась. Это был Тиб Арне.

Он пытался заговорить, издавая невнятное рычание, в котором слышалась ненависть. Несмотря на кровоточащие раны, у него все еще был вид мальчишки, но порождение Тьмы, заключенное в его оболочке, уже вырвалось на свободу и, превратившись в черный дым, устремилось к ней. Девушка мгновенно подняла эльфийские камни, голубой огонь пронзил гнусную тварь и поглотил ее.

Когда Рен снова взглянула на врага, голубые глаза Тиба Арне незряче смотрели сквозь нее.

Услышав сверху клич то ли боевого сорокопута, то ли птицы рок, она взглянула на небо и увидела, что Глун, преследуемый Спиритом, пикирует к земле. Сорокопут покинул поле битвы и устремился к ней. Она съежилась в тени его крыльев, теперь ей было негде спрятаться, ложбинка осталась слишком далеко — не добежишь.

Рен подняла эльфийские камни, но движение ее запоздало, и она поняла: ей не спастись.

Спирит последним усилием нагнал Глуна, ударил его грудью и сбил в сторону. Глун перевернулся, вцепившись в птицу рок, и в то же мгновение Рен послала молнию эльфийских камней.

По телу птицы пробежало пламя, обволокло его, испепеляя. Она яростно завизжала, извиваясь и пытаясь сбить голубой огонь. Рен ударила снова, и пламя охватило все тело Глуна. Он рухнул на землю, вздрогнул и затих.

В несколько секунд огонь сжег его дотла.

***

В наступившей вслед за этим тишине Спирит бесшумно опустился на равнину. Тигр Тэй вылез из седла и своей неуклюжей походкой зашагал к Рен. По его обветренному лицу струился пот. Девушка потянулась к нему.

— С тобой все в порядке, девочка? — тихо спросил он, и в глазах его она прочла глубокое сострадание.

Она улыбнулась:

— Благодаря тебе. За один день меня дважды спасли друзья, которых я считала навек потерянными. — И Рен рассказала Крылатому Всаднику о Моргане Ли и порождениях Тьмы из Южного Стража.

— Я нашел свободнорожденных у Зубов Дракона вчера утром. — Мускулистые руки держали ее так крепко, словно Тигр Тэй боялся, что она снова может исчезнуть. — Их предводитель сообщил мне, что не посылал никакого мальчика, послал кого-то другого. Я понял, что произошло. Предложив им следовать за мной, как только они смогут, сам я отправился на поиски.

«Слишком поздно, — думал я. — Рен уже пропала». Мы искали тебя весь день. Нашли Граяла и Рифта, но ни единого твоего следа. Я знал, что мальчишка захватил тебя. Но надеялся, если представится случай, ты убежишь. Когда все уснули, я взял Спирита и продолжал искать. Он сурово посмотрел на девушку. — И правильно сделал.

— Еще бы, — согласилась она.

— Какого черта! Я ведь тебя предупреждал, чтобы ты не летала ни с кем, кроме меня!

Рен наклонилась ближе к нему, чувства так переполняли ее, что она не могла говорить.

— Не заставляй меня говорить об этом, — прошептала она.

Вероятно, Тигр Тэй увидел боль в ее глазах.

Или услышал отзвук ее в голосе девушки. Он задержал на ней взгляд, потом выпустил ее руки и отступил на шаг.

— Больше никогда так не делай. Слишком много времени и сил ушло на то, чтобы вернуть тебя. — Он откашлялся. — Дай-ка взгляну на Спирита, не слишком ли он пострадал.

Несколько минут Тигр Тэй осматривал гигантскую птицу рок, осторожно прощупывая ее черное оперение. Спирит свирепыми глазами следил за ним. Когда Крылатый Всадник заговорил с птицей, она щелкнула клювом, расправила широкие крылья и встряхнулась.

Довольный Тигр Тэй подозвал Рен и бросил на птицу гордый взгляд.

— Спирит все равно победил бы, ты ведь знаешь, — сказал он.

Несколько секунд Рен молчала. Потом улыбнулась:

— Думаю, что да.

Тигр Тэй помог ей взобраться на птицу и привязал. Потом, ободряюще похлопав Спирита, присоединился к девушке. Рен глядела на раскинувшийся вокруг нее застывший ночной край, пустой и безмолвный — лишь останки Глуна еще потрескивали и дымились. Она чувствовала слабость и головокружение, но это не важно, главное, она все-таки жива. Сила эльфийской магии не угасла. Искорки ее еще пробегали по ее телу.

«Ну вот, я опять уцелела, — подумала она, — но долго ли мне будет так везти?»

— Они не победят, — вдруг сказала она. — Я этого не допущу.

Тигр Тэй не спросил, что она имеет в виду.

И ничего не сказал, только посмотрел на нее и кивнул. Потом свистнул, и, взмыв ввысь, гигантская птица быстро прорезала темноту.

Глава 29

Морган Ли провожал взглядом исчезающую в ночных сумерках Рен. Разочарование от того, что он не нашел Пара, смягчилось чувством удовлетворения — старания его оказались не напрасны. Представить только — спасти Рен, именно ее! Это навело его на мысль, что мир куда меньше, чем кажется, и потому дети Шаннары и их союзники, возможно, имеют все-таки шанс на победу над порождениями Тьмы.

Он снова повернулся к востоку, глядя, как светлеет небо и его серебристо-серые лучи медленным потоком льются сквозь листву деревьев. Наступал день. Растаяла защищающая горца темнота, и юноша снова подвергался риску, что вовсе не входило в его планы.

Бросив беглый взгляд на развалившийся фургон и темные фигуры лежавших рядом порождений Тьмы, он почувствовал гордость: «Это сделал я. Я выстоял против них всех».

Но куда же идти теперь? Порождениям Тьмы из Южного Стража не составит особого труда выследить его. Они догонят Моргана и заставят расплатиться за содеянное. Горец глубоко вздохнул и осмотрелся по сторонам, словно ища путь к спасению. Назад к утесу нельзя, туда они первым делом и направятся. Найдут следы Моргана и пройдут по ним, надеясь, что беглец достаточно глуп и вернулся туда, где скрывался не один день.

Морган слабо улыбнулся. Конечно, он не настолько глуп, но заставить их поверить в свою глупость — не такая уж плохая идея.

Горец зашагал по своим следам через заросли, не заботясь о том, чтобы скрыть их, а наоборот, оставляя как можно больше меток, чтобы нельзя было угадать, сколько раз он проходил здесь на самом деле. Потом повернул вспять и вернулся в лощину, теперь уже проявляя осмотрительность, поскольку в его отсутствие на месте боя могли появиться порождения Тьмы. Но их там не было; в лощине и на равнине, примыкающей к ней, лежали лишь мертвецы. Горец двинулся по следам фургона, придерживаясь колеи, чтобы не оставлять собственных следов. Пройдя несколько миль к холмам, он круто свернул в густую высокую траву, по которой осторожно пробрался до береговых скал. Если ему повезет, враги ни за что не догадаются, где он сошел с дороги, и будут вынуждены вслепую обшаривать окрестности. А это даст ему дополнительное время, столь необходимое для того, чтобы добраться туда, куда он решил идти.

Конечно, порождения Тьмы могут выследить его по запаху, и тогда из его замысла ничего не выйдет. Начни они охотиться за ним, как за зверем, беды не миновать. Можно, правда, вываляться в грязи и пахучей траве, но противно и не хочется! Интересно, на что они способны, эти полуэльфы? Ему так хотелось узнать о них побольше, так хотелось порасспросить Рен, но теперь уже ничего не поделаешь. Дыша луговыми запахами, Морган думал о том, как ему повезло, его защищает магическая сила меча Ли, и тут же сообразил, что у него уже есть ответ на вопрос: спасет или погубит его эта сила? Благодаря ей он все еще жив, значит, ей можно довериться и даже предположить, что и впредь дела пойдут неплохо. Но самое главное, в данный момент он уцелел. Становилось все очевидней, что выживание на любых условиях — лишь на это он может надеяться в борьбе против порождений Тьмы.

"Когда-нибудь все станет иначе, — пообещал он себе и тут же усомнился:

— А станет ли?"

Равнина перед ним сменилась цепью холмов, обрывов и ущелий, заросших кустарником, а за Рапном вздымалась громада непроходимого леса. Морган быстро пробирался по скалам, стараясь ступать как можно легче, чтобы не подвели крошившиеся камни и сухие ветки. Он тщательно обдумал свой путь. На юге располагался утес, с которого он вел наблюдение, и порождения Тьмы, начав охоту за ним, пойдут туда. На запад ускакала Рен, так что враги, несомненно, поведут розыски и в том направлении. К северу расположены города Каллахорна — Тирзис, Керн и Варфлит, — поэтому в следующую очередь было бы логично искать там. И последней стороной, куда упадет их взгляд, был восток — земли, окружающие Южный Страж, их главную твердыню. Ведь им в голову не придет, что кто-то, только что уничтоживший их дозор и освободивший королеву эльфов, отправится именно в конечный пункт следования дозора.

«Королева эльфов, — пробормотал он, прерывая свои рассуждения, — Рен Элессдил. Малышка Рен». Горец покачал головой. Он едва замечал ее, когда она росла вместе с Паром и Коллом в Тенистом Доле. Подумать только, кем она стала.

Морган скорчил унылую гримасу. «Правда, — огорченно подумал он, — то же самое можно сказать про любого из нас, поэтому нечего и размышлять об этом».

Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, ночные тени прятались в укромных расщелинах, от трав и деревьев веяло летним зноем, земля иссыхала, распространяя в неподвижном воздухе зловоние. Морган отыскал сбегающий со скал ручеек, прошел по нему до быстрины, где вода была чище, и напился. Еды у него не было, поэтому, чтобы продлить свое существование, он должен был раздобыть и пищу, и питье. Вспомнив на мгновение о Дамсон и Мэтти, он подумал:

«Хорошо бы, они выбрали для своего возвращения с юга какой-нибудь другой день».

От ручья Морган направился к взгорью. У сосновой рощицы он оглядел южные холмы, высматривал признаки погони. Но ничего не увидел и снова двинулся в путь, направляясь к горам, к реке и Южному Стражу. Он находился прямо перед цитаделью: достаточно глубоко под сенью деревьев, чтобы его не заметили оттуда, но и достаточно близко, чтобы наблюдать за крепостью. Несмотря на рану, он двигался проворно, стараясь не думать о тупой пульсирующей боли, и пробирался вперед с уверенностью бывалого жителя лесов, способного заметить все, что происходит вокруг, и умеющего сливаться с окружающей природой. Прислушиваясь к голосам птиц и зверей, он ощущал их рядом с собой и понимал, что пока все идет как надо.

День уже клонился к вечеру, а погони по-прежнему не было. Морган уже стал надеяться, что его миновала эта беда. Он съел немного плодов и дикорастущей зелени и снова напился воды. Добравшись до Ранна, горец повернул на юг.

Передвинув меч Ли так, чтобы перевязь не натирала рану, юноша задумался об истории клинка — столько лет бездействовавшей реликвии иных времен, чья магическая сила была забыта до схватки Моргана с порождениями Тьмы на его пути в Кальхавен. Везение — и ничего больше. Странно, как развиваются события! Горец вновь подумал о том воздействии, которое оказывал меч Ли на его жизнь, помогая или мешая ему, а также о надеждах и отчаянии, переданных ему вместе с этим клинком. Горцу пришло в голову, что теперь уже не важно, принимает он меч или нет, к добру ли иль к худу его связь с магией: магия существует — и все тут. Оживляющая, думал горец, поняла неизбежность этого раньше его и воссоздала меч потому, что знала: если речь идет о магической силе, пусть эта магическая сила будет настоящей и полноценной. Оживляющая понимала, по каким правилам ведется игра, и он унаследовал от нее это понимание.

Жара стояла ужасная, убийственный, испепеляющий зной добела раскаленным маревом дрожал над спекшейся землей. Горец остановился передохнуть. Он уселся в тени согбенного старого клена, чьи ветви шатром раскинулись над ним, а белки и птицы, сморенные зноем, тихо дремали на сучьях. Воткнув меч Ли в землю и положив ладони на эфес, юноша разглядывал сквозь завесу листвы раскинувшиеся перед ним холмы и равнины. Он задавал себе вопрос, уцелела ли Рен, где сейчас те, кто вместе с ним вышел в начале путешествия и потерялся по дороге. Кто-то из них, конечно же, погиб. Но что с оставшимися? Ковыряя землю носком сапога, он подумал: «Хорошо бы видеть все и все знать», но, поразмыслив, решил, что, пожалуй, это ни к чему.

С наступлением вечера жара стала умеренней, и Морган двинулся в путь. Тени вновь удлинялись, выползая из-под деревьев и из ущелий, из-за скал и лощинок, где они скрывались.

Впереди высился Южный Страж; его черная башня громоздилась над отравленными равнинами у впадения Мермидона в Радужное озеро.

Само озеро было ровным и серебристым, в нем отражались леса и небо, а в слабеющем вечернем свете радуга над ним казалась бледной и размытой. Над гладью вод парили цапли и журавли.

Морган устал глазеть по сторонам, и это, вероятно, спасло ему жизнь.

Птицы внезапно затихли, а впереди, в листве, возникло шевеление, едва различимое, но все же заметное в смутном угасающем свете дня. Морган бесшумно отпрянул и замер. Через мгновение показались порождения Тьмы: одно, второе, затем еще четыре — дозор, безмолвно прокладывающий себе дорогу в лесу. Они, казалось, не шли по следу, а просто осматривали окрестности, и мысль, что они могут пустить в ход свой редкостный нюх, заставила Моргана похолодеть. Враги находились на расстоянии нескольких сотен ярдов и двигались вдоль склона. Их путь должен был пройти ниже того места, где сидел юноша, но пересекая при этом его след.

Горцу захотелось убежать, умчаться куда-нибудь быстрее ветра, но он знал, что из этого ничего не выйдет, и принудил себя остаться на месте. Преследователи были в черных плащах с капюшонами и без эмблем Ищеек. Значит, они либо не чувствовали угрозы, либо не опасались ее. Все это юноше совсем не нравилось.

Морган следил, как они чернильным ручейком протекают мимо деревьев и исчезают из виду.

Он немедленно пустился в дорогу, стремительно скользя по земле, чтобы как можно больше увеличить расстояние между собой и облаченными в черное охотниками. Интересно, кого они ищут: его или кого-нибудь еще — любого, кто может скрываться здесь после дерзкого нападения на их патруль? «Не важно», — мгновенно решил горец. Достаточно того, что они здесь, раньше или позже они скорее всего обнаружат его.

Ни на секунду не замедляя шага, Морган пересмотрел свой предыдущий план. Он не останется на этом берегу Мермидона, а переправится через реку и подождет возвращения Дамсон и Мэтти там, откуда ему будет видна береговая линия и озеро. К сожалению, он не сможет устроиться так, чтобы держать в поле зрения и Южный Страж, но бродить вокруг слишком опасно. Лучше подождать, пока Дамсон не расскажет, что показал Скри во время их путешествия на юг. А затем, если это будет необходимо, дать ей испытать талисман еще разок. Вот что надо сделать.

Сейчас он слишком близко к Южному Стражу и не сможет переправиться через Мермидон, оставаясь при этом незамеченным. Значит, придется ждать темноты, а до нее еще несколько часов. Слишком долго, чтобы задерживаться на одном месте. Забившись в тень, он снова принялся тщательно осматривать окрестности, стараясь придумать иной план. Череда деревьев, сбегая с Ранна, редела и поворачивала к югу, так что в низине, тянущейся к реке, не было никакого прикрытия. Горец раздосадованно скрипнул зубами. Слишком рискованно. Надо либо вернуться в горы и попытаться найти проход на восток, либо заново проделать весь круг, по которому он пришел. Но это крайне опасно.

Взвешивая все варианты, юноша краем глаза опять заметил движение между деревьями. Он замер, вглядываясь до боли в глазах. «Должно быть, я ошибся, — сказал он себе, — там никого нет».

И тут на мгновение мелькнула и сразу же исчезла фигура в черном плаще с капюшоном.

Порождение Тьмы.

Потеряв самообладание, Морган бросился назад, в самую гущу деревьев, и стал взбираться все выше по скалам. Нужно поискать проход через Рани и попытать удачи с рекой. Если найти дорогу не удастся, то под покровом темноты придется вернуться сюда же. Юноше не нравилась даже мысль о том, чтобы оказаться тут ночью, когда кругом рыщут порождения Тьмы, но все прочие возможности отпали. Пытаясь сохранить спокойствие, он дышал глубоко и медленно, осторожно скользя меж деревьями.

«Слишком уж много порождений Тьмы, — думал он. — Это не может быть случайностью».

Они ухитрились выяснить, куда он направился, и подбираются к нему. У юноши сжалось горло.

Хотя ему и удалось уцелеть в утренней схватке, не так приятно думать, что предстоит еще раз сражаться за свою жизнь.

Солнце катилось к закату, в лесу стояла безветренная тишь. Горец методично и неслышно переставлял ноги, зная, что малейший шум выдаст его. Он чувствовал спиной тяжесть меча Ли и противился искушению дотянуться до него. «Если понадобится, клинок легко достать, — твердил он себе, — лучше надеяться, что до этого не дойдет».

Морган уже переваливал через гребень горы, когда среди деревьев, далеко впереди, за поросшей кустарником расщелиной снова мелькнула тень. Появилась и тут же исчезла, так что юноша скорее почувствовал, чем заметил ее. Но теперь он не сомневался, кто-то здесь есть. Горец, съежившись, чуть не ползком пробирался через густые, уходящие к скалам заросли справа от него. «Один из них, — думал он, — пока только один. Одинокий охотник». От пота лицо и шея Моргана сделались влажными и липкими, мышцы спины свело судорогой. Боль снова пульсировала в ране, и он невольно размечтался о кружке эля — хорошо бы промочить пересохшее горло. Обнаружив, что дорогу ему преградил утес, юноша неохотно повернул назад. У него было такое чувство, будто его ведут, и куда бы он ни направился, в конце концов везде обнаружит глухую стену.

Помедлив на краю невысокого обрыва, беглец оглянулся на бархатную завесу леса. Никакого движения, и все же что-то там было, и оно приближалось к нему с неуклонной настойчивостью. «Не подождать ли в засаде, пока оно не подойдет, — подумал Морган. — Но любая борьба только привлечет сюда все порождения Тьмы в этом лесу. Лучше идти — подраться можно и позже».

Деревья редели по мере того, как в их ряды острыми зубьями вклинивались скалы, а травянистые склоны переходили в утесы. Морган забрался уже так высоко, как только мог, не обнаруживая себя из-под сени деревьев, а перевала все не было. Ему чудилось, что за каменной стеной он слышит журчание реки, бегущей средь крутых берегов, но возможно, это было лишь плодом его воображения. Наткнувшись на густые еловые заросли, юноша укрылся в них и стал прислушиваться. Шум шагов раздался и сверху, и снизу. Кругом кишели порождения Тьмы.

Должно быть, они напали на его след, пока было светло, и теперь гонятся за ним. Может, им не удастся поймать его — скоро совсем стемнеет и никаких следов уже не разберешь, хотя вряд ли это существенно, раз уж они так близко. Темнота им привычнее, чем ему, и, когда они нагонят его, все остальное будет только вопросом времени.

В первый раз Морган позволил себе подумать о том, что, пожалуй, ему не удастся убежать.

Закинув руку назад, он вытащил меч Ли. Обсидиановый клинок слабо блеснул в туманных сумерках, а рукоять привычно легла на ладонь. Юноше показалось, будто магическая сила ободряюще шепчет ему, что она есть и откликнется на его зов. Его талисман против порождений Тьмы. Горец склонил голову и закрыл глаза. Неужели к этому идет? Еще одна битва в череде бесконечных сражений за жизнь. Он уже начал уставать от этого. Но ничего не поделаешь. А он так утомлен, и у него так болит сердце.

Пусть же это случится!

Открыв глаза, Морган встал и заскользил между деревьями к равнине, окружающей Южный Страж. Он подумал, что не стоит сидеть на одном месте, лучше двигаться, так безопаснее.

Юноша осторожно пробирался по лесу, стараясь услышать тех, кто преследовал его. Кругом дрожали тени, и малейшее колебание света, любой шорох в кустах заставляли его сердце бешено колотиться. Где-то вдали ухала сова. Лес напоминал медлительную, спокойную ночную реку, загадочно мерцающую в лунном свете.

Морган все время оглядывался, высматривая того одинокого охотника, но никого не видел.

Порождения Тьмы впереди также были невидимы, но он считал, что они, должно быть, не знают его местоположения, так же как и остальные.

Он надеялся, что они не могут мысленно переговариваться друг с другом, хотя и не поручился бы за это. Слабое место в их магической силе.

Всегда ведь есть какое-нибудь слабое место, уязвимая точка, вся штука в том, чтобы обнаружить ее.

Он дошел до старого кедра, торчащего рядом с утесом, и спрятался за ним, снова сжавшись в комок и прислушиваясь. На протяжении долгих минут он сидел неподвижно, но ничего не услышал. Однако сомнений у него не было: порождения Тьмы все еще ищут, все еще вынюхивают…