– Поняла, детка?
Дейлре вздохнула: да, она перешла гранимы дозволенного.
– Поняла.
– Хорошо. – Ангус круто развернул ее и разжал руки. – Я оставляю тебя в надежных руках.
Дейдре чуть не упала в объятия мужчины, которого меньше всего хотела видеть.
– Наш лэрд уже разогрел тебя как следует? – с ухмылкой спросил Нилл.
Дейдре попятилась.
– Я должна прислуживать леди Элен.
Он вцепился в ее запястье, обхватил за талию и прижал к себе.
– Оставьте меня! – Дейдре попыталась отбиться от него кулачками.
– Нет, милочка. Мы будем танцевать. – Нилл похотливо улыбнулся и потащил ее за собой.
– Я ведь объяснила. Я должна присматривать за матерью Гилеада.
– Это сделают другие. Глянь! – Он кивнул, указывая на стол, где возле Элен уже сидела Шейла.
Нилл потерся своими колючими усами о щеку Дейдре, и она в ужасе отшатнулась. Он расхохотался.
– Нечего стесняться, милая. Мы ведь помолвлены.
– Вовсе нет! – Дейдре тщетно пыталась освободиться, но в результате только споткнулась на повороте. Нилл поймал ее и прижал к себе еще крепче.
– А вот и да. Ангус дал согласие.
– Пусть сам и выходит замуж! – взорвалась Дейдре. – А я не собираюсь это делать!
Глаза Нилла сузились, и он сильнее сдавил ее руку. Дейдре охнула. Еще немного, и кости затрещат.
– Отпустите.
– Нет, не отпущу. – Он злобно ухмыльнулся. – Ты обручишься со мной.
– Никогда!
Нилл принялся выкручивать ее запястье. Дейдре прикусила губу, чтобы не закричать от боли. Завтра на руке будет синяк. Она в отчаянии огляделась по сторонам в поисках защитника. Ангус, позабыв обо всем на свете, танцевал с Форморией. Гилеад сидел рядом с матерью, а Джанет, повиснув на его руке, с обожанием смотрела на юного красавца.
Проклятие! Ни одного благородного рыцаря поблизости! Похоже, старый маг сыграл с ней злую шутку, оставив книгу. Ее определенно надо спасать. И чем раньше, тем лучше.
Дейдре выдавила из себя улыбку, надеясь, что Нилл ослабит хватку, а то кости не выдержат. Ее уловка сработала. Дейдре слегка повернула кисть, проверяя, цела ли она.
– Ангус сказал мне, что вы сын короля Эйре. Я уверена: многие женщины будут счастливы выйти за вас. Женщины, которые охотно будут подчиняться вам.
Нилл приподнял брови, на его лице промелькнула жестокая улыбка.
– Ага. Их много. Даже больше, чем нужно. Но я хочу тебя.
Дейдре стиснула зубы. Это уже скучно.
– Почему?
Нилл наклонился поближе, и она, почувствовав отвратительный запах спиртного, с трудом удержалась от гримасы. Если бы он еще хоть немного разжал пальцы…
– Потому что мне нравится усмирять норовистых лошадок. Прошлой ночью ты сопротивлялась, а сегодня утром я завелся, увидев, как ты стреляешь из лука. Ты сумеешь согреть мою постель.
– У меня нет никакого желания согревать твою постель! – прохрипела Дейдре: Нилл чуть не открутил ей руку.
– Да неужели? Ангус уговорил меня не ложиться с собой в постель до Лугнасада, но он не запрещал мне целовать свою невесту.
Усы Нилла уже терлись о ее щеку, он пытался добраться до ее губ.
– Прекратите! Оставьте меня!
– Ты слышал, что сказала леди.
«Гилеад, – с облегчением подумала Дейдре. – Мой рыцарь все-таки пришел». Нилл разжал пальцы и уставился на Гилеада своими поросячьими глазками.
– Осторожнее, парень. Ты уже второй раз встаешь между мной и женщиной, которую я хочу.
Гилеад не шелохнулся. Их взгляды скрестились.
– Не думаю, что даме все это по душе. – Он повернулся к Дейдре: – Вы хотите танцевать с этим человеком?
Она молча покачала головой. Голос вернулся к ней не сразу.
– Мне… мне нужно подышать свежим воздухом.
– Позвольте мне сопровождать вас. – Гилеад взял ее под руку.
От прикосновения его теплых сильных пальцев к Дейдре вернулось ощущение покоя и уверенности.
– Спасибо, – промолвила она, когда они вышли во двор. От вечернего воздуха веяло прохладой.
– Похоже, вы не слишком хорошо провели время, – улыбнулся Гилеад.
Дейдре невольно вздрогнула. Мягко сказано!
– Вам холодно? – Не дожидаясь ответа, он снял накидку и накинул ей на плечи.
Чистый, пряный аромат наполнил ее ноздри, стало уютно и тепло.
– Хотите, прогуляемся по крепостным стенам? В такую ясную ночь вид оттуда прекрасный.
Дейдре кивнула. Они поднялись по лестнице и встали возле парапета, положив руки между зубцами. Полная восходящая луна заливала просторы серебристым светом. Внизу белела извилистая дорога, а за ней шла тропинка, ведущая к той самой достопамятной поляне, на которой вчера горел костер. Дейдре вдохнула ночной воздух, напоенный ароматом сосны. Сидевший на башне филин бесшумно сорвался с места и пролетел мимо.
– Как здесь спокойно, – промолвила Дейдре.
– Да, – отозвался Гилеад, глядя вдаль. – Но боюсь, так будет недолго, если появится Фергус.
– Ваш отец упоминал о нем. Он очень могущественный?
Глаза Гилеада сверкнули, как сапфиры, в ночном мраке.
– Отец получил сведения от наших разведчиков, что Фергус собирает войско. Значит, скоро он выступит в поход. Вероятнее всего, этим летом. Вот почему Туриус здесь. Несколько лет назад ему удалось очистить леса Каледонии от саксов. Войско предано ему больше, чем моему отцу: Туриус оставил солдатам их земли. Й он знает, где лучше залечь в засаду, где спрятать оружие, разбить бивак. – На лице Гилеада промелькнула ироничная улыбка. – Из-за жадности шотландцев нам пришлось заключить союз с бретонским королем.
– И его королевой, – тихо добавила Дейдре.
– Его королева, – с горечью ответил Гилеад, – может легко развязать еще одну войну.
– Почему? Из-за того, что она флиртует?
Но Туриус, кажется, воспринимает это как должное.
Дейдре наблюдала за ними довольно внимательно. Ангус и Формория не пытались скрыть свои чувства, а Туриус словно ничего не замечал.
– Туриус ценит жену как искусного воина, и союз с ее отцом для него важнее, чем… ну, другие вещи.
Дейдре широко раскрыла глаза от удивления.
– Она и в самом деле сражается?
Трудно представить, как изящная, женственная Формория натягивает лук или поднимает меч.
– Её внешность обманчива. В седле она сидит как влитая, а в бою на мечах – ловка и увертлива, как кошка. Ее тонкие ручки выкованы из железа. – Гилеад нахмурился. – Во всяком случае, так говорит мой отец.
– Но ведь вашего отца интересуют не только эти ее качества? – спросила Дейдре после некоторых колебаний.
– Да. – Гилеад стиснул кулаки и ударил ими о стену. – Их тянет друг к другу, как молнию к металлу. Один раз я попытался поговорить с отцом, но он сказал, что это не мое дело, и оттаскал за ухо, чтобы я понял его лучше. С тех пор я просто стараюсь держать их подальше друг от друга по возможности.
– А я все испортила, поменяв места. Мне так жаль, – тихо сказала Дейдре со слезами в голосе. – Сколько времени это продолжается?
Бедняжка Элен! Давно ли она узнала об измене?
– Целую вечность. Задолго до моего рождения отец и Формория должны были пожениться, но ничего не получилось.
Дейдре удивленно заморгала. Гилеад – почти ее ровесник. Двадцать пять лет, а то и больше – огромный срок для связи с замужней женщиной.
– Что произошло?
Гилеад вздохнул.
– Земли короля Габрана, ее отца, находятся к югу от земель Фергуса и к северу от Адрианова вала. Отец Туриуса, Эмброуз, правил большей частью северной Британии. Чтобы сдержать натиск Фергуса, Габрану нужна была помощь бретонцев, но он опасался, что Эмброуз присвоит его земли, и пошел на сделку. Решил выдать замуж дочь за сына бретонского короля. Это никого не обрадовало, потому что у Туриуса были виды на одну языческую жрицу. Но ничего не поделаешь…
Дейдре задумалась. Вот почему Ангус не стал слушать ее возражений по поводу помолвки с Ниллом. Он сам потерял свою любовь. А она-то недоумевала, почему он женился на Элен. Ведь у них так мало общего! Она дотронулась до руки Гилеада.
– Бедная ваша мать. Она знает?
Гилеад прерывисто вздохнул, сжал ее пальцы, и волны тепла вновь омыли ее тело.
– Она ничего не знала. Много лет. Я только удивлялся, почему отец так часто ездит к Туриусу. Он встречался с Форморией, но у него хватало здравого смысла не приводить ее сюда. Думаю, сейчас мать все понимает, хотя я стараюсь уберечь ее, как могу. – Гилеад отвернулся, вглядываясь в ночной мрак. – Эти визиты тяжелы для нее, особенно с тех пор, как она стала плохо себя чувствовать.
– Она всегда была такая… болезненная?
– Нет. Мать с детства была хрупкой, но, когда я был ребенком, она любила смеяться и играть со мной в догони-мою-тень.
Трудно представить Элен, полную энергии, бегущую, подняв юбки, за своим сыном по залитой солнцем лужайке, чтобы успеть наступить на его тень.
– Что с ней произошло? – с участием спросила Дейдре.
– Около двух лет назад у нас начались стычки с саксами, потом армия Туриуса очистила от них леса. А теперь другие варвары угрожают восточному побережью. Отец решил воспользоваться помощью Туриуса, чтобы сдержать их натиск. И воинственная королева всегда сопровождала мужа. Весьма кстати. Вскоре после этого мать заболела.
Дейдре нахмурилась. Конечно, Элен пала духом, узнав, что происходит, но эта болезнь подтачивала ее тело, а не душу.
– Может быть, Формория что-то сделала? Обидела ее?
– Нет. По крайней мере, мне ничего об этом не известно. Ее знахарка дала матери какое-то снадобье, и ее силы быстро восстановились, боль в суставах прошла.
– Брина? – уточнила Дейдре, вспомнив о настое, который Элен давали по утрам. – Она служит Туриусу, почему же осталась здесь?
– Брина не любит Британию, говорит, что в душе она шотландка. Поэтому и попросила остаться с нами. – Гилеад пожал плечами. – Наш врач умер за день до их отъезда, и отец согласился. Она оправдала наши надежды. – Его пальцы сплелись с пальцами Дейдре. – Думаю, ваши отношения с мамой сложатся хорошо. Вы ей нравитесь.
От этого дружеского прикосновения кровь побежала быстрее. Как приятно… Его мать. Он говорит о своей матери с ней, а это что-нибудь да значит.
– Мне тоже нравится леди Элен, и я буду стараться оградить ее от встреч с Форморией. Как вы думаете, она здесь надолго?
Гилеад вздохнул, машинально выводя пальцем узоры на руке своей спутницы, отчего в ее бедрах бешено запульсировала кровь.
– Надеюсь, ненадолго. Утром соберутся члены клана. Нилл мне надоел. Противно смотреть, как он пристает к вам.
Нилл. Дейдре совсем позабыла о нем, разговаривая с Гилеадом. Нет, надо любым способом заставить Ангуса понять, что она не выйдет замуж за такого человека.
Гилеад ухватил ее за подбородок и развернул к себе лицом.
– Что такое? Вы сразу помрачнели.
Дейдре не хотелось портить эту минуту. Нет, не сейчас, когда он смотрит на нее такими глазами, а от его пальцев исходят волны чувственности и растекаются по всему телу.
– Ничего, пустяки.
Он наклонился, внимательно заглядывая в глаза. Господи, ее ноги сейчас превратятся в дрожащее желе.
– Расскажите мне, – мягко попросил Гилеад. Любая девушка утонула бы в темно-синей глубине его глаз. Они гипнотизировали ее, и она погружалась все глубже… глубже. Дейдре вздохнула.
– Ваш отец хочет, чтобы я вышла замуж за Нилла.
– Что? – От удивления Гилеад резко выпрямился и выпустил ее руку. – Почему?
Ну вот и все. Близости как не бывало. Черт бы подрал этого Нилла! Будь он проклят!
– Лорд Ангус признал меня своей родственницей по линии Коу. Он рассчитывает привязать Нилла к вашему клану с помощью этой женитьбы.
– Я говорил, что буду защищать вас, – с удрученным видом произнес Гилеад. – Но я понятия не имел, что отец способен сотворить такую глупость. Нет, это невозможно.
В душе Дейдре шевельнулась надежда.
– Невозможно? Но он сказал, что мы помолвлены, а после Лагнасада должны пожениться.
– Я не допущу этого.
Гилеад положил руки на ее плечи и развернул к себе, провел пальцем по ее щеке, Дейдре вздрогнула.
– Вам холодно?
Он поплотнее завернул ее в накидку и обнял, пристально всматриваясь в лицо. Эта минута показалась Дейдре вечностью. Его губы легонько скользнули по ее губам… и еще раз, словно дразня и не давая возможности вернуть поцелуй. А Дейдре так хотелось этого. Ее груди отяжелели, соски стали твердыми. Гилеад продолжал свою игру: обводил языком линию ее губ, слегка покусывал их, нежно брал в рот… Дейдре тихо застонала.
И вдруг он отпрянул, как будто услыхал боевой клич саксов. Дейдре, еще не очнувшись от наваждения, широко открыла глаза. Во имя всего святого, почему он остановился? Именно сейчас, когда ей стало так хорошо?
– Я не должен был делать это, – смущенно пробормотал Гилеад. – Примите мои извинения.
Извинение? За поцелуй? Ей хотелось гораздо большего – заполучить его целиком, прижаться к широкой груди, обнять покрепче, ощутить мускулистое тело. Еще мгновение, и она сделала бы это. Дейдре не очень хорошо понимала, что происходит, но твердо знала: ей нужно продолжение. Несколько запоздало она вспомнила правила галантного ухаживания из своей книги. Но сейчас не время принимать поклонение на расстоянии! Вот она, оборотная сторона рыцарства.
– Вы простите меня? – с несчастным видом произнес Гилеад.
– Вам незачем просить прощения. – Дейдре натянуто улыбнулась. – Наверное, нам лучше вернуться.
– Да, – с облегчением согласился он, помогая ей спуститься по лестнице. – Я говорил вполне серьезно: я найду отца и поговорю с ним. Он не станет принуждать вас к замужеству.
На этот раз улыбка Дейдре была искренней.
– Я благодарна вам, Гилеад. И всегда буду благодарна. Всегда.
Он кивнул, но больше ни разу не посмотрел на нее. Они вошли в зал. И Ангус, и Формория исчезли.
И вдруг случилось непредвиденное: Элен упала в обморок.
Глава 5
Предательство
Шум праздника стих, когда Ангус закрыл дверь в спальне Формории. Он стянул бретельки с ее плеч и осыпал шею нежными поцелуями. Черт возьми! Ее пальцы были такими горячими, когда она принялась яростно стягивать с него рубашку. Руки Ангуса медленно прошлись от талии Формории вверх и обхватили груди, твердое напряженное мужское естество прижалось к ее животу. Подталкивая ее к кровати, он ловко расстегнул платье, швырнул его на пол, и любовники рухнули на перину.
– Ты стала еще прекрасней с тех пор, как мы виделись последний раз, – прошептал Ангус, медленно обводя языком нежные соски.
Тугие бутоны приподнялись и затвердели. Формория, застонав, выгнула спину.
– Мы виделись вчера вечером. Во имя всего святого, Ангус, продолжай. Сильнее.
– Так быстро, Мори? – Ангус поднял свою темноволосую голову и ухмыльнулся. – Нет, сначала я помучаю тебя.
Он раздвинул коленом ее ноги, продолжая работать языком, потом потянулся к губам. Губы Формории раскрылись, впуская его, и он впился в них, наслаждаясь их сладким вкусом. А потом их языки сплелись в яростном сражении, где каждый отстаивал свое превосходство. Ангус осыпал поцелуями шею, спину, груди возлюбленной, упиваясь роскошной плотью, созданной для долгих наслаждений. Но ее тело просило большего.
Сдавленно застонав, Формория запустила пальцы в шелковистые волосы Ангуса и прижала его голову к своей груди. Он рассмеялся и начал языком выводить круги вокруг ее сосков. Формория застонала от удовольствия и вцепилась ногтями в тугие напрягшиеся мускулы его рук. Ее лоно то сжималось, то разжималось в ответ на все более требовательные, настойчивые движения его языка. Ангус делал именно то, что ей нравилось, мгновенно угадывая ее желания. По телу Формории прошла дрожь.
– Нет, еще не сейчас, – шепнул Ангус и опустился ниже, оставляя языком огненный след на ее теле.
Он раздвинул ее ноги и закинул их к себе на плечи, прижавшись губами к ее лону.
Тело Формории содрогалось от острого, как боль, наслаждения, которое накатывало на нее волна за волной… Дождавшись, когда она притихла и дыхание стало ровнее, он вошел в нее одним мощным ударом, заполнив собой до конца.
Потом они долго лежали обнявшись, измученные и опустошенные.
– Ты запер дверь? – лениво спросила Формория.
– Проклятие! – Ангус поднял голову и посмотрел на нее, раскрасневшуюся и удовлетворенную. – Что ты делаешь со мной! Я обо всем забыл.
Формория улыбнулась так, что орудие снова приготовилось к бою. Да что же это? Ведь ему уже почти пятьдесят, и только пятнадцать минут назад они…
– Перестань смотреть на меня так. Ты же знаешь, мы должны вернуться, пока нас не хватились.
Он со вздохом оторвался от нее.
– Судьба никогда не разлучит нас, Мори. Мы принадлежим друг другу.
Формория прижалась к его плечу, обвив вокруг себя его руку.
– Да. И я люблю тебя. Но брак с Туриусом тоже важен. Даже моя старая няня, хоть она и была немного чокнутая, считала, что Эмброуз наверняка отобрал бы у отца земли, если б я не стала женой его сына.
– Мне всегда нравилась старушка Кайлин, но многие говорили, будто она спятила, – со вздохом заметил Ангус.
Кончики пальцев Формории впились в его грудь.
– Кайлин действительно сходила с ума – по тебе. Постоянно твердила, что в один прекрасный день Великая богиня соединит нас. Но мне кажется, ее сестра еще более сумасшедшая.
– Наша Брина? – Ангус опять затеял игру с ее соском. – Она просто хорошая знахарка, и только. – Он наклонил голову и скользнул губами по ее груди. – Хватит говорить о них.
Формория зажмурила глаза от удовольствия, но тут же широко открыла их – Ангус вдруг остановился.
– Почему ты хмуришься?
– У меня в глазах темнеет, когда я думаю о том, что вы с Туриусом занимаетесь тем же самым.
– Фу! – Формория оперлась на локоть и убрала влажную прядь с его лба. – Забудь об этом. – Она обвела пальчиком губы Ангуса. – Это происходит не так уж часто. Война Туриусу больше по душе, чем любовь.
Ангус прижался губами к ее ладони.
– И все-таки, если бы ты была свободна…
Она подняла брови.
– Даже если Туриуса убьют в сражении, ты все равно останешься женатым. Ты не забыл об этом?
– Как я могу забыть? – нахмурился Ангус. – Меня заставили жениться, и тебе это хорошо известно. У меня тоже не было выбора.
Формория слегка вздохнула.
– Я не могла допустить, чтобы отец потерял свой титул. Ты же знаешь, мы, шотландцы, крепко держимся за свои земли.
Ангус знал. И чувствовал то же самое. Но сейчас доводы разума интересовали его меньше всего. Он хотел ее снова, тем более что они еще не вылезли из постели. Он провел пальцем по ее бедру, погладил сосок. Формория рассмеялась.
– У нас нет времени…
Его темные глаза затуманились. Он взял ее за плечо и яростно впился губами в набухшую грудь. Формория слабо вскрикнула. Ангус усадил ее сверху.
– Ваша очередь, леди. Устрой мне хорошую скачку.
С полузакрытыми глазами и томной улыбкой Формория забралась на него, наклонилась… ее груди скользнули моего груди. Ангус застонал, его бедра приподнялись.
Но тут в коридоре раздался грохот, потом топот ног и голоса. Много голосов. На мгновение любовники окаменели, потом начали торопливо одеваться.
– Туриус? – шепотом спросила Формория, быстро натягивая платье, и повернулась к Ангусу, чтобы он застегнул его. – Нет, не настолько он глуп, чтобы ломиться ко мне в спальню со всей своей стражей.
– Тсс… Не думаю, что это он. – Ангус надел свою юбку и перекинул через плечо плед. – Я не слышу звона оружия. – Он помедлил, прислушиваясь. – Похоже, это слуги. Оставайся здесь. Я узнаю, в чем дело.
Ангус глубоко вздохнул и вышел в коридор.
Дейдре быстро открыла дверь в спальню Элен. Гилеад, который нес мать на руках, вошел следом и бережно уложил ее на кровать. Позади толпились встревоженные слуги. Шейла и Джанет стояли среди них с удрученным видом. Сквозь толпу протиснулась Уна и рявкнула слугам, чтобы те не стояли, разинув рот, а принесли холодную воду, чистые полотенца и горячее питье. Толпа в одно мгновение рассеялась, словно пух одуванчиков под порывом ветра.
– Больно, – застонала Элен и, морщась, прижала руки к животу.
Дейдре распустила ее корсет и расстегнула кружевной воротник.
– Вот так. Вам нужен свежий воздух. Принесите веер, – попросила она Гилеада.
Он вернулся как раз в тот момент, когда Брина проскользнула в комнату с корзинкой, полной трав. Присев на край кровати, она пощупала лоб Элен.
– Жара нет. Вы чувствуете слабость?
– Мой живот… Там ужасно жжет, как будто его грызет змея.
Дверь распахнулась, и в комнату шагнул Ангус. Вид у него был весьма помятый.
– Что здесь происходит? – строго спросил он, увидев, что его жена лежит на кровати, а рядом стоит Брина. – В чем дело?
Гилеад приподнял брови, заметив, как небрежно одет отец, но смолчал.
– Мама потеряла сознание.
Элен снова застонала, по ее телу побежала дрожь.
– Мне так холодно, – едва слышно прошептала она. – У меня в желудке как будто поворачивают кинжал. Клянусь.
На лице Элен выступил холодный пот, она свернулась в комочек, и новый приступ судорог потряс ее тело.
Дейдре вспомнила, как однажды она съела плохо приготовленную рыбу, и у нее тоже начались мучительные спазмы. Сегодня вечером им подавали сельдь.
– Госпожа, возможно, вы что-то съели. Если рыба была сыровата…
– Я не ела рыбу. – Задыхаясь от боли, Элен судорожно вцепилась в простыни. – Немного свинины, груша…
Дейдре тоже попробовала свинину, но чувствовала себя отлично. А вот груша… В ее книге рассказывалась история о том, как одного рыцаря короля Артура отравили яблоком. Сверху на горке фруктов лежала очень красивая груша, и это блюдо в первую очередь поднесли Элен.
– Кто-нибудь еще пробовал груши? – Дейдре окинула взглядом присутствующих.
Никто не ответил. У Гилеада был весьма озадаченный вид, у Ангуса – задумчивый.
– На что это ты намекаешь, детка? – спросил он.
Дейдре глубоко втянула воздух, надеясь, что богатое воображение не заведет ее слишком далеко. Может, легенды сделали ее одержимой, а маг заколдовал ее?
– Что, если груша была отравлена?
Ангус побелел, несмотря на густой загар. Брина устремила на нее пронизывающий взгляд.
– Чепуха! Кто может желать смерти нашей милой леди Элен?
Действительно, кто? Трудно представить, что у Элен есть враги. Разве что Формория. Но королева вряд ли могла зайти на кухню и не привлечь к себе внимания. Особенно этого исчадия ада, поварихи. Дейдре содрогнулась: завтра придется набраться храбрости и все разузнать. Если это все-таки яд… Она решительно вздернула подбородок.
– Не знаю, но если я права, надо вызвать рвоту. Тогда яд выйдет.
Спасибо Клотильде: на жизнь Хильдеберта покушались не раз.
– Разве ты врач? – насмешливо поинтересовалась Брина.
– Сделайте это, – приказал Ангус тоном, не допускающим возражений. – Ведь хуже не будет?
Фыркнув, Брина порылась в своих травах и вытащила корень мандрагоры, потом достала из потайного кармана юбки маленький острый серповидный ножик, осторожно отрезала кусочек корня, бросила его в чашу с теплой водой, добавила щепотку соли и подала чашу Элен. Дейдре подошла было к ним с миской, но Гилеад остановил ее:
– Я подержу.
Уна отослала слуг и закрыла дверь. Ангус мерил шагами комнату, запустив пальцы в волосы. Дейдре уже готова была сказать, что он доведет ее этим до сумасшествия, но тут у Элен началась рвота. Шаги стихли. Ангус встал у окна, глядя в ночную тьму.
Дейдре смочила холодной водой тряпку и принялась обтирать лицо Элен в перерывах между приступами.
– Вы скоро почувствуете себя лучше. Главное, чтобы из желудка все вышло.
Элен слабо сжала ее руку, но очередной приступ не заставил себя ждать. Наконец она откинулась на подушки в полном изнеможении.
– Я налью вам немного вина, – предложила Брина.
– Нет. – Элен попыталась приподняться, но Гилеад заставил ее лечь, положив руку на плечо. – Никакого вина. Я выпила перед обедом, и мне стало плохо.
Ангус резко повернулся и в упор взглянул па жену. Дейдре рванулась к кубку, который остался на столе, понюхала и, разочарованная, поставила на место. Его вымыли, вина не осталось ни капли.
– Вино наливал я, – с сардонической усмешкой заявил Ангус.
Дейдре залилась краской до корней волос. Выходит, она обвинила хозяина замка в том, что он пытался отравить собственную жену! За такие заявления ее могут бросить в темницу, а то и наказать еще суровее.
– Простите, милорд, я не имела в виду…
Ангус направился к дверям.
– Моей жене явно лучше. Я вернусь к гостям. Я ведь хозяин, как вы мне сами недавно напомнили.
– С ней все будет в порядке, – вмешалась Брина. – Я приготовлю снадобье. А если у тебя, – она повернулась к Дейдре, – еще остались подозрения, мы можем обе выпить его.
– Да, сделайте это, – велел Ангус и вышел, хлопнув дверью.
Дейдре прикусила губу, глядя ему вслед. Или лэрд действительно невиновен и потому глубоко оскорблен, или он дьявольски хитер и искусно заметает следы.
Гилеад потер глаза. Господи, как же он устал! Он сидел возле матери всю ночь напролет, охраняя ее сон. Его потрясло предположение о том, что кто-то пустил и ход яд. Один раз в комнату зашла Дейдре и предложила сменить его, но, увидев темные круги под ее глазами, Гилеад велел ей отправляться в постель. Когда Дейдре ушла, на душе стало еще тяжелее.
Она приводила его в смятение. Гилеад чувствовал, что она говорит о себе неправду, по крайней мере, не всю правду. Откуда она знала, что надо делать этой ночью? Дейдре помогла матери, как будто у нее был большой опыт в таких делах. Может, она знахарка? Большинство знахарок в Британии и на землях пиктов были язычницами и проходили обучение на острове друидов. Но у нее странный акцент. А вдруг отец прав: Дейдре – шпионка, которую послали саксы, чтобы все разведать об этих местах перед вторжением? Да, за ней нужно приглядывать получше, глаз не спускать.
Несмотря на смертельную усталость, Гилеад улыбнулся. Дейдре так красива, что приглядывать за ней не составит труда. Трудно другое: сдержать себя, ведь он хочет гораздо большего. Гилеад не мог понять, почему вечером на крепостной стене он поддался искушению. Он не собирался целовать ее. Вовсе нет. Но когда их пальцы сплелись, кровь забурлила. Ее рука казалась такой маленькой и нежной, что он позволил себе короткий поцелуй. И ничего больше. Когда дело доходит до женщин, он всегда держит себя в узде. Всегда. Но ее губы… такие сладкие, они отвечали ему… Господи помилуй, огонь прожег его насквозь, до самого паха. Гилеад застонал: даже сейчас, при одном воспоминании о ней, он чувствовал, как напряглось его мужское естество.
Если бы можно было погладить ее, плотно прижать ее груди к своей груди. Черт! Сорвать с нее платье и ощутить обнаженную кожу. Гилеад тряхнул головой и прерывисто вздохнул. Такого не будет. Нельзя уподобляться отцу.
Он помедлил возле дверей в солар, находившийся в восточном крыле замка. Наверное, отец уже там, пьет свой утренний кубок с разбавленным вином. Один Бог знает, куда они с Форморией удрали вчера вечером, до того как мать потеряла сознание, но они довели его этим до исступления. Хорошо, что Нилл был навеселе, и Туриус решил остаться с ним, чтобы предотвратить возможный скандал.
Гилеад толкнул дверь и с облегчением обнаружил, что отец сидит в мягком кресле, наслаждаясь утренним солнцем.
– Ты забыл постучать.
Гилеад проигнорировал эту реплику и налил себе вина. Вообще-то по утрам он предпочитал козье молоко, но в соларе его не найти. Ангус был не в лучшей форме. Он переоделся, но не побрился и выглядел уставшим. Или обеспокоенным? Что ж, поводы для беспокойства есть. И где он скрывался вчера? Ведь он появился так быстро, когда мать внесли в ее комнату!
– К утру маме стало лучше, – заявил Гилеад, усаживаясь.
Ангус кивнул.
– Сегодня сам отнеси ей вино, чтобы пресечь слухи, будто я пытаюсь отравить жену.
– Никто так не думает.
– А наша красотка Дейдре? – насмешливо отозвался Ангус.
Гилеад повертел в руках кубок. Неужели Дейдре действительно считает, что отец способен убить жену?
– Мы не знаем точно, был ли это яд, – сказал он наконец. – Маме нездоровилось и раньше. Может, если прекратить эти визиты… – Он запнулся. – Я имею в виду, что эти визиты действуют на нее плохо. Она ведь такая хрупкая.
– Твоя мать вечно хнычет, – фыркнул Ангус – У меня нет времени нянчиться с ней. Ей нужно вырабатывать волю и учиться защищать себя.
– Стать такой же, как Формория?
Ангус одарил его долгим мрачным взглядом.
– Осторожнее. Ты ступаешь на зыбкую почву.
Усилием воли Гилеад взял себя в руки. Черт бы побрал эту женщину. Замечательно, что Туриус ведет себя с ней как с равной и любит, чтобы она скакала рядом с ним на лошади. Но неужели он так слеп, что не замечает происходящего? Гилеад не знал, радоваться этому или нет. Формория – истинное дитя Шотландии, она создана, чтобы бороться с бушующим морем, плавать в водопадах, взбираться на скалы, черпая энергию от самой природы и продолжая без устали идти дальше. Разрушать препятствия на своем пути или забирать их с собой. Элен, наверное, – тоже препятствие. Мысль об этом снова вывела его из себя. Он стиснул зубы. Спорить с отцом бессмысленно, и он пришел сюда не за этим, а чтобы поговорить о Дейдре.
– Я имел в виду другое. Мне нравится, что ты уважаешь независимый характер королевы, – сказал Гилеад, тщательно выбирая слова.
Ангус бросил на него подозрительный взгляд.
– Да, уважаю. Как и Туриус.
– Хорошо. Может, в таком случае ты с уважением отнесешься и к желаниям Дейдре?
– Что же это за желания?
