Алиби

– Да, – сказал он. – Да, я смог бы выйти с этими уликами на большое жюри. Только это должны быть чертовски убедительные мотивы!

Глава 24

– Знаешь, Дэви, это могут расценить как вызов.

– А мне-то что! – самодовольно промурлыкала Дэви Петтиджон и, поставив на столик пустой бокал из-под коктейля, взяла с подноса новую порцию водки с лимонным соком. – Кажется, я уже говорила тебе, что в чем, в чем, а в притворстве меня обвинить нельзя.

– Но ведь ты только вчера похоронила мужа.

– Ради бога, не напоминай мне об этом! Я чуть не сдохла со скуки. Готова биться об заклад, и ты тоже.

Ее откровенность обезоружила его, и Хэммонд улыбнулся. Поблагодарив официанта, который принес заказанный им сложный коктейль, он отпил небольшой глоток и сказал:

– Об этих похоронах еще долго будут говорить.

– Так я и планировала, дорогой, – заявила Дэви. – Сегодняшняя маленькая вечеринка была задумана специально, чтобы, так сказать, оттенить вчерашнее событие и нанести общественному мнению еще одну пощечину. – Она хмыкнула. – Я, разумеется, имею в виду всех тех очаровательных сучек, которые готовы сплетничать обо мне, что бы я ни сделала. Кроме того, если я хочу развлекаться, мне не помешает даже конец света.

Хэммонд огляделся. Он бы не назвал сегодняшний сбор вечеринкой, и тем более – «маленькой». Практически весь первый этаж просторного особняка Петтиджонов был полон гостей – друзей, знакомых и друзей знакомых, которые отнюдь не были расположены сдерживаться, коль скоро сама вдова даже не подумала надеть траур и не постеснялась устроить пьянку на следующий же день после похорон.

А это была именно пьянка, а вовсе не бдение у гроба и даже не несвоевременно устроенный светский прием. Если называть вещи своими именами, была самая настоящая разнузданная вакханалия, способная на самом деле серьезно оскорбить общественное мнение. Впрочем, Хэммонд не сомневался, что Дэви говорит правду и что нечто в этом роде она и задумывала.

– Лют был бы зол, как собака, если бы узнал… – заметила она. – С ним мог бы случиться удар.

– Он с ним и случился, – напомнил Хэммонд.

– Ах да, я совсем забыла…

– Кстати, ты не в курсе, у него были какие-нибудь проблемы с сердцем или с сосудами?

– Я знаю, у него было повышенное давление. – Дэви пожала плечами. – Врачи несколько раз его предупреждали…

– Разве он не принимал лекарства?

– Ему прописали какие-то таблетки, но от них у него член плохо стоял. В конце концов он перестал их принимать.

– И ты… знала об этом? Дэви рассмеялась.

– О чем ты думаешь, Хэммонд? Ты действительно считаешь, что это я довела его до удара? Черта с два! В том, что с ним случи лось, виноват только сам Лют. Знаешь, что он заявил мне однажды? Что если ему придется выбирать между бабами и несколькими годами жизни, он в любом случае предпочтет первое. Инсульт его не пугал, о нет! Он называл это «умереть в седле». То есть верхом на какой-нибудь красотке.

– Его убил не инсульт, Дэви.

– Да-да, я помню. Кто-то взял на себя труд пристрелить эту сволочь. – Она слегка приподняла бокал. – Пью за смерть Люта Петтиджона и за человека, который ее приблизил!..

Но Хэммонд, как бы он ни относился к Люту, не мог и не хотел пить за это, поэтому он сделал вид, будто наблюдает за гостями. Делать это было тем более удобно, что они с Дэви стояли на галерее второго этажа, выходящей в главный зал для приемов.

– Что-то я не вижу никого из старой гвардии, – заметил он минуту спустя.

– А я никого и не приглашала, – откликнулась Дэви, отнимая от губ бокал. – Зачем портить себе удовольствие пустыми рассуждениями о том, как неприлично и несвоевременно устраивать праздники через считанные дни после кончины своего единственного? Кроме того, им бы здесь все равно не понравилось.

Хэммонд согласно кивнул. В самом деле, стены сотрясались от рока, который исполнял специально приглашенный Дэви рок-оркестр; столы ломились от изысканных кушаний; виски и шампанское лились рекой, а в воздухе витал легкий запах марихуаны. Наркотики посерьезнее тоже были доступны – Хэммонд понял это, увидев среди танцующих хорошо известного ему дилера, которому уже дважды удавалось счастливо избежать обвинительного приговора.

Потом он заметил известного детективного писателя, в очередной раз сменившего сексуальную ориентацию. Сегодня он был с похожим на херувимчика юношей с круглым лицом и светлыми кудрями, за которым мастер крутых сюжетов и кровавых сцен ухаживал заботливо и нежно. Это показное ухаживание, однако, почти не вызывало интереса среди собравшихся, так как вниманием гостей полностью завладела молодая телезвезда, хваставшаяся своими недавно подвергшимися косметической операции грудями. Желающие могли не только полюбоваться на чудо силикопластики, но даже потрогать и пощупать, и от поклонников не было отбоя.

– Она отвалила за операцию целую кучу денег, – заметила Дэви, улыбаясь.

– У тебя есть знакомый хирург, который ваяет сиськи по сниженным ценам?

– Нет, но я знаю одного пластического хирурга, который справился бы с этой работой в двадцать раз лучше.

Хэммонд вопросительно посмотрел на нее, и Дэви рассмеялась своим чуточку гортанным, дьявольски соблазнительным смехом.

– Нет, дорогой, мои – целиком мои. Просто я с ним спала. Он оказался паршивым любовником, но в своей работе он настоящий художник. Микеланджело.

Хэммонд снова оглядел ее с ног до головы.

– Послушай, ты никогда не пробовала исполнять «танец живота»?

– Я танцую божественно… – Дэви изящным движением подняла руки над головой и повернулась вокруг своей оси, демонстрируя ему свой наряд, состоявший из коротенького топика и облегающих шелковых бриджей до колен, сидевших на бедрах опасно низко. Вокруг талии Дэви обвивалась золотая цепочка, а руки были унизаны тонкими золотыми браслетами.

Заканчивая поворот, Дэви как будто невзначай толкнула его задом.

Хэммонд рассмеялся.

– Действительно божественно.

Дэви опустила руки и неожиданно нахмурилась.

– Что толку, даже если ты действительно так думаешь? Послушай, Хэммонд, почему мы не спим вместе?

– Боюсь, для этого мне пришлось бы записаться в очередь. Хэммонд рассмеялся, но лицо Дэви помрачнело еще больше.

– Как ты можешь говорить такие гадости? Это моя вечеринка, а у меня даже нет кавалера!

– А что случилось с твоим массажистом?

– С Сандро? Я его прогнала.

– Уже? Быстро ты с ним разделалась.

– Ты же знаешь, если я что-то решила, я это сделаю.

– Он что, массажировал тебя против часовой стрелки?

– Ха-ха, не смешно, – надулась Дэви.

– Прости, я не знал, что для тебя это больное место.

– Черта с два – больное. Скорее уж пустое… У Сандро только и было достоинств, что пенис длиной как отсюда до Кубы, зато мозгов – кот наплакал.

– По-моему, каждая женщина мечтает, чтобы ее любовник был, гм-м… неутомим и поменьше разговаривал.

– Только вначале, Хэммонд, только вначале. Потом это надоедает. Сандро надоел мне, с ним было слишком скучно.

– Скука – вот твой бич…

– Совершенно справедливо, Хэммонд… – Она посмотрела вниз, на толпу, потом вздохнула и взяла его за руку. – Идем, я хочу кое-что тебе показать.

Она провела его по застеленному гератским ковром коридору и втолкнула в спальню. Когда Хэммонд вошел, Дэви закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, закрыла глаза.

– Вот так-то лучше, – проговорила она. – От этого грохота можно с ума сойти…

В самом деле, музыка была здесь почти не слышна, и Хэммонд облегченно вздохнул. От рева синтезаторов и грохота барабанов у него разболелась голова.

– Все-таки тебе, наверное, не следовало бросать гостей… – заметил он неуверенно.

– Обойдутся. – Дэви пренебрежительно махнула рукой. – На самом деле из всего этого стада меня знает человек от силы десять или двадцать. Что до остальных… Эта публика всегда не прочь повеселиться за чужой счет, так что по большому счету им все равно, кто устраивает вечеринку. Держу пари, они даже не заметят, что меня нет. Кроме того, они скоро перепьются, и им вообще станет все равно…

Оттолкнувшись от двери, она пошла через комнату, на ходу сбросив с ног босоножки на высоких каблуках. Остановившись у кровати, Дэви поставила бокал на ночной столик и повернулась к нему.

– Хочешь выпить, Хэммонд?

– Нет, спасибо.

Она шагнула к нему и, взяв у него из рук бокал, поставила на столик рядом со своим. То, что случилось дальше, явилось для Хэммонда полной неожиданностью. Взяв его за руки, Дэви опустила их себе на талию и, привстав на цыпочки, поцеловала его в губы. Одновременно она снова потерлась о него бедрами – не столь вызывающе, как в первый раз, но зато гораздо более откровенно и чувственно.

Хэммонд невольно отшатнулся.

– Что ты делаешь? – спросил он почти испуганно.

– Тебе объяснить?

С этими словами Дэви обхватила его руками за шею, чтобы поцеловать еще раз, но Хэммонд снова отстранился – отстранился мягко, но решительно, и она разочарованно опустилась на пятки.

– Значит, нет? Ты говоришь – нет?

– Нет, Дэви.

– Но почему? Неужели ты не хочешь сделать приятное своей старой подружке?!

Ухмыльнувшись, она снова попыталась поцеловать его, но он увернулся.

– Мы больше не дети, Дэви. Время экспериментов давно прошло.

– Тебе будет хорошо, Хэммонд. Гораздо лучше, чем тогда. – Она улыбнулась самой соблазнительной улыбкой, на какую только была способна.

– Не сомневаюсь. – Хэммонд улыбнулся и, сжал ее руки ладонями. – Но я не могу.

– То есть не хочешь?

– Да. Не могу и не стану.

– О господи!.. – разочарованно простонала она. Ее руки скользнули по его груди, задержались у пояса, потом бессильно повисли. – Скажи же скорее, что это не так!

– Сказать что?

– Что ты не любишь ее.

Хэммонд почувствовал, как у него упало сердце.

– Как… как ты узнала? – запинаясь, спросил он.

– О господи, Хэммонд, за кого ты меня держишь?! Вот уже два месяца я постоянно слышу, что вы двое берете работу на дом.

– Стефи!.. – воскликнул он. – Ты говоришь о Стефи! Дэви озадаченно склонила голову к плечу.

– А что, разве ты не спишь с ней?

Ответить на ее вопрос было куда безопаснее, чем сказать правду, и Хэммонд облегченно вздохнул.

– У меня действительно был роман со Стефи, но сейчас между нами все кончено.

– Честно? – Дэви подозрительно прищурилась.

– Честное бойскаутское.

– Что ж, в таком случае прими мои поздравления. Не могу выразить, как я рада это слышать. В воскресенье вечером я дала тебе прекрасную возможность облить Стефи Манделл помоями, и, когда ты не сделал этого, я поняла, что все, что о вас говорят, – правда… Или по крайней мере большая часть. Я даже расстроилась, Хэммонд, честно! Ведь у твоей Стефи нет ни класса, ни стиля, ни даже чувства юмора. Готова спорить, что она носит белые туфли не только летом.

Хэммонд рассмеялся.

– Ах ты, притворщица! Ведь я же знаю, ты совсем не так привержена условностям, как говоришь. Дэви сделала надменное лицо.

– Возможно, но есть вещи, которые воспитанные люди себе не позволяют.

– Например, носить белые туфли не только летом.

– Послушай, но ведь ты же влюблен в кого-то, правда? – неожиданно спросила она и рассмеялась, увидев, как изменилось его лицо. – Только не надо делать честные глаза и говорить «Кто, я?!», – добавила она, – потому что меня на это не купишь. Я читаю по твоему лицу как по книге!

Хэммонд ничего не ответил, и Дэви, подбоченясь и выставив ногу вперед, покачала головой.

– Я предложила тебе свое роскошное тело, – заявила она. – Я готова была подарить тебе несколько часов головокружительного секса, прибавим – не требуя от тебя никаких клятв, никаких обещаний, но ты отверг меня! Это может означать только то, что ты либо сменил ориентацию, либо втрескался в кого-то по уши, либо я утратила всю свою привлекательность, и мне остается только удавиться. Итак, отвечай, в чем дело?

Хэммонд улыбнулся.

– Я не стал гомосексуалистом, и ты не утратила ни грана своей красоты.

Он ожидал, что она скажет что-то вроде «Я так и знала!» или «Меня не проведешь, Хэммонд Кросс!», но вместо этого Дэви спросила неожиданно тихим голосом:

– Когда ты с ней познакомился?

– Недавно.

– Кто она: просто новая подружка или она – особенная?

Хэммонд несколько мгновений молча смотрел на нее, решая, солгать или нет. До своего романа со Стефи он встречался со многими женщинами, но ни одна не задержалась надолго. В Чарлстоне Хэммонд считался завидным женихом – перспективным, образованным, богатым, и десятки одиноких женщин – молодых и не очень – почти в открытую добивались его благосклонности, да и их мамаши считали его завидной добычей. Даже его собственная мать то и дело знакомила Хэммонда с дочерьми и дальними родственницами своих подруг и знакомых. «Она очаровательная юная леди из приличной семьи»; «Ее родители из Джорджии, они торгуют лесом. А может быть – автомобильными покрышками»; «Она – само очарование, к тому же у вас с ней много общего» – примерно такими словами Амелия Кросс предваряла появление в их доме очередной претендентки на его руку и сердце. Дэви была в курсе этих матримониальных устремлений матери Хэммонда, и он несколько мгновений колебался, решая, не сказать ли ей, что и в данном случае речь идет о чем-то подобном.

Но это было бы нечестно и непорядочно. Дэви была его старым, испытанным другом, к тому же Хэммонда уже тошнило от необходимости лгать и изворачиваться. Нет, обманывать он не будет, но ответить честно… Это тоже невозможно.

Сев на краешек дивана, Хэммонд свесил руки между расставленными коленями и посмотрел на Дэви снизу вверх.

– Господи, – сказала она, беря в руки бокал. – Неужто у тебя это так серьезно?

– Она – не новая подружка, – сказал Хэммонд, сделав над собой усилие. – Что касается того, насколько она особенная… Я просто не знаю. Пока не знаю.

– Вы слишком мало знакомы?

– Нет, тут все гораздо сложнее…

– Она что, замужем?

– Нет.

– Тогда в чем сложность?

– В чем?.. – Он немного подумал. – То, что между нами происходит, почти невозможно.

– Но почему? Я не понимаю!..

– Я не могу говорить об этом, Дэви. – Эти слова он произнес резче, чем намеревался, однако самый тон его голоса подсказал ей, насколько деликатную тему она затронула. Видимо, поэтому Дэви не стала настаивать.

– О'кей, Хэммонд. Если тебе понадобится помощь…

– Спасибо. – Он взял ее за руку и, сдвинув к локтю звякнувшие браслеты, прикоснулся губами к запястью. – Что меня выдало? – спросил Хэммонд, поднимая голову.

– То, как ты себя ведешь. Он выпустил ее руку.

– А как я себя веду?

– Так, словно ты стоишь в очереди на принудительную кастрацию и твой номер – следующий. – Вырвав руку, которую Хэммонд по-прежнему держал в своей, Дэви отошла к бару и смешала себе новый коктейль. – Когда вчера на похоронах я увидела тебя, я сразу догадалась, что с тобой что-то неладно. Твоя карьера находится на подъеме – я знаю это точно, поскольку я как-никак приложила к этому руку. Родители твои, слава богу, живы и здоровы, и, хотя ты с ними не очень ладишь, с этой стороны тоже как будто все нормально. Остается одно – у тебя проблемы личного характера…

– Откровенно говоря, меня здорово беспокоит, что ты так легко…

– Расслабься. Я уверена, что, кроме меня, этого никто не заметил. Ведь я знаю тебя, как никто, а симптомы… Симптомы мне хорошо знакомы. Когда я вижу человека в таком состоянии, я понимаю, что причина только одна – любовь…

Он слегка приподнял брови.

– Ты говоришь, что знаешь симптомы… Откуда? Ты никогда мне не рассказывала.

– Потому что у этой истории был плохой конец. Я более или менее пришла в себя только в то лето, когда мы с тобой встретились на свадьбе, помнишь?.. – Она саркастически хмыкнула. – Именно чужой свадьбы мне не хватало, чтобы окончательно успокоиться, должно быть, поэтому я вела себя как настоящая стерва. И именно поэтому в тот вечер мне был особенно необходим друг. Очень, очень близкий друг… – Она мягко улыбнулась. – Наше небольшое купание в бассейне помогло мне вернуть уверенность в себе. Хэммонд улыбнулся в ответ – Рад был помочь.

– Ты действительно очень мне помог, Хэммонд. Он неожиданно посерьезнел.

– Мне очень жаль, Дэви, но… Ведь я ни о чем не догадывался! Ты очень хорошо скрывала, что было у тебя на душе. Что же случилось?

– Что?.. – Она немного помолчала. – Банальная в общем-то история. Мы познакомились в университете. Его отец был священником. Можешь себе представить – я и сын какого-то святоши? Впрочем, он был настоящим джентльменом – умным, воспитанным, тонким… Он никогда не обращался со мной как со шлюхой, впрочем, с ним-то я вела себя по-другому, хотя тут ты можешь мне не поверить…

Она залпом допила коктейль и тут же снова наполнила бокал.

– Зато с остальными я не стеснялась. К тому времени, когда мы встретились, я переспала уже с половиной университетского городка. Не было такого землячества, где у меня не было бы любовника, а то и двух. Я даже крутила роман с одним из преподавателей, но об этом надо рассказывать отдельно. В общем, я вела веселую жизнь и ни о чем таком не задумывалась. Конечно, репутация у меня была соответствующая, но, как ни странно, он довольно долго оставался в блаженном неведении относительно меня. – Она вздохнула. – Это продолжалось до тех пор, пока кто-то из моих прежних приятелей не решил рассказать ему о моих похождениях. С их точки зрения, это была преотличная шутка, но для меня…

Дэви отошла к окну и встала там, глядя в сад сквозь приоткрытые жалюзи.

– Он был отличным студентом и даже получал стипендию от университета. Насколько я знаю, он почти никогда не участвовал в шумных вечеринках, предпочитая проводить время за учебниками, и, как ты сам понимаешь, это отнюдь не делало его всеобщим любимцем. Другие студенты часто дразнили его, и эта грязная шутка была их маленькой местью за собственную неполноценность. Словом, они рассказали ему все, не упустив ни одной омерзительной подробности. Где, с кем, как – это был полный отчет почти за два года моей жизни. Они даже разыскали фотографии с одной вечеринки, где я позволила себе оттянуться на полную катушку. Снимки не тянули даже на мягкое порно, но для него это, безусловно, был шок.

Когда он объявил мне, что ему все известно, и перечислил кое-какие факты, я пришла в отчаяние. Я умоляла его простить меня или по крайней мере попытаться понять. Я надеялась убедить его, что я изменилась – что это он изменил меня, – но он не захотел даже слушать…

Она чуть-чуть наклонилась вперед и уперлась лбом в прохладное стекло.

– Той же ночью, чтобы досадить мне, он переспал с другой девушкой из общаги. Она забеременела…

Дэви была так неподвижна, что даже золотые браслеты на руках не звякали.

– Я уже говорила, что его отец был священником. Он тоже был воспитан в духе религиозной морали, поэтому об аборте не могло быть и речи. Впрочем, ему это даже не пришло в голову. Он женился на этой девице. Наверное, это звучит странно, но именно тогда я любила его больше всего. Мне ужасно хотелось родить ему ребенка, но… это было невозможно. И самое обидное заключалось в том, что я понимала: во всем, что случилось, виновата только я сама.

Хэммонд молчал, желая удостовериться, что она закончила. Только когда Дэви пошевелилась и поднесла к губам бокал с коктейлем, он спросил:

– Ты знаешь, что с ним было потом?

– Да.

– Он все еще женат?

– Нет.

– И ты… виделась с ним?

Дэви резко обернулась и посмотрела на него.

– Да. Например, вчера, на похоронах Люта. Он сидел в одном из последних рядов рядом с этой… со Стефи Манделл.

Хэммонд даже не сразу понял, кого она имеет в виду, а когда понял, то не смог скрыть удивления.

– Ты имеешь в виду Смайлоу? Дэви невесело рассмеялась.

– Насколько мне известно, ты его недолюбливаешь. Но, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет. Хэммонд в волнении провел рукой по волосам.

– Неудивительно, что он так сильно ненавидел Люта. Сначала его сестра, потом – ты…

– Ну, на самом деле все было не совсем так, Хэммонд, ведь Лют женился на Маргарет не так уж давно. Рори переехал в Чарлстон гораздо раньше, когда ему предложили место старшего детектива в полицейском управлении. Я узнала об этом из газет. Сам понимаешь, мне ужасно хотелось связаться с ним, но гордость не позволила… – Дэви немного помолчала. – Девица, на которой он женился, произвела на свет мертвого ребенка и скончалась сама. Родители Рори умерли довольно давно, и у него не было на свете никого, кроме Маргарет, которую он вырастил и воспитал практически один. Она переехала в Чарлстон вместе с ним. Смайлоу нашел ей работу в судебном архиве округа, где она занималась документами о наследстве, о собственности на землю, о недвижимости и тому подобном. Там она и познакомилась с Лютом. Не удивлюсь, если их роман начался с какого-нибудь мелкого одолжения, о котором Лют попросил Маргарет.

– Меня бы это тоже не удивило, – согласился Хэммонд. – Я слышал, что для сестры Смайлоу этот брак был настоящим кошмаром. Дэви покачала головой.

– Маргарет никогда не была сильным человеком. У нее был покладистый, мягкий характер, и Лют этим вовсю пользовался. В конце концов она просто не выдержала и сломалась. – Дэви снова осушила бокал. – Впрочем, сейчас речь не о ней, а о Рори… Несколько раз, когда мне удавалось справиться со своей дурацкой гордостью, я будто бы случайно встречалась с ним на вечеринках, на приемах, но он всегда смотрел сквозь меня, словно я – пустое место. Это чертовски обидно и больно, Хэммонд. Вот почему после самоубийства Маргарет я начала охоту на Люта. Я преследовала его до тех пор, пока он не женился на мне. Надеюсь, ты понимаешь, почему я так поступила? Рори разбил мне сердце, и я хотела отомстить. Мне казалось, что выйти замуж за человека, которого он ненавидел всей душой, будет лучше всего… – Она криво улыбнулась. – К сожалению, тогда я еще не знала, что месть – как бумеранг: возвращается и больно бьет тебя по голове.

– Мне очень жаль, Дэви…

– Нечего меня жалеть! – воскликнула она почти сердито. – Я все еще обаятельна и сексуальна, как черт знает что. Это… – она показала ему пустой бокал из-под крепкого коктейля, – даже это не уничтожило маминой красоты. Ты и сам знаешь, что она пила, как лошадь, но, несмотря на это, мама до сих пор очень свежа и хороша собой. У нее почти нет морщин, и я надеюсь, что ее гены помогут и мне справиться с разрушительным воздействием алкоголя, сколько бы я ни пила. Кроме того, у меня полно денег, а после вступления в силу завещания Люта будет еще больше. Кстати, о Люте…

Она подошла к антикварному резному секретеру красного дерева и, отомкнув его затейливым бронзовым ключом, достала из ящичка отрывной блокнот.

– Вот, – сказала она. – Чуть не забыла. Я нашла эту штуку, когда рылась в его бумагах. Датировано субботой, верно?

Дэви вручила блокнот Хэммонду. Он бросил взгляд на первую страницу и почувствовал, как от ужаса у него закружилась голова.

– Это почерк Люта, – сказала Дэви. – Он написал твое имя и время – пять часов пополудни. Похоже, вы виделись с ним в тот день, и, как я понимаю, тебе бы очень не хотелось, чтобы кто-то об этом узнал.

Хэммонд бросил на нее быстрый взгляд.

– Это не то, что ты подумала, – сказал он. – Это… Дэви рассмеялась.

– Хэммонд, милый, я скорее поверю, что какой-то новомодный крем действительно способен управиться с целлюлитом, чем в то, что ты прикончил Люта. Я не знаю, зачем вы встречались, и не хочу знать. Просто мне показалось, что будет гораздо лучше, если этот блокнот попадет к тебе в руки.

Хэммонд машинально перевернул страницу и вздрогнул.

– Здесь написано… шесть часов, – начал он. – Значит, в тот день Лют встречался еще с кем-то. Должен был встретиться… Ты не знаешь, кого еще он ждал?

Дэви покачала головой:

– Понятия не имею. Признаться, я заглянула в его настольный ежедневник, но там не говорится ни о тебе, ни о ком другом.

Хэммонд покачал головой. Совершенно очевидно, что в субботу Лют Петтиджон ждал к себе еще кого-то. Но кого? Состоялась ли эта встреча или его убили раньше? Или его второй гость и был убийцей?

Он убрал блокнот в карман.

– Вообще-то по правилам тебе следовало отдать этот блокнот Смайлоу.

– Ты же знаешь, я никогда не поступаю по правилам, – возразила Дэви и печально улыбнулась. – Теперь я знаю, что Рори Смайлоу просто невозможно сделать больно, хотя – видит бог! – я старалась. – Ее улыбка погасла, и она закончила серьезно:

– Но это не значит, что я чувствую себя обязанной помогать ему.

Глава 25

– Вчера ночью он был здесь, со мной!..

Эти слова Элен Роджерс пришлось буквально прокричать, чтобы бармен расслышал ее за оглушительной музыкой.

– Мы сидели вон за тем столом и заказывали у вас шампанское и коктейли, – добавила она, с надеждой глядя на него. Бармен – худой двадцатилетний парень с редкими, собранными в «конский хвост» волосами и с серебряной серьгой в правой брови – посмотрел на нее взглядом, какой яснее всяких слов говорил, что во внешности Элен Роджерс нет ровным счетом ничего запоминающегося.

– У нас каждый день бывает множество людей, мэм. Я не могу помнить всех. Элен без церемоний дернула его за рукав.

– Если парень, с которым я была здесь вчера, вернется, позвоните мне, пожалуйста, хорошо?

И она положила перед ним клочок бумаги с номером своего телефона в отеле, не особенно, впрочем, надеясь, что из этого что-нибудь выйдет.

– О'кей, мэм.

Бармен убрал записку в карман, и Элен невольно подумала о том, что он вспомнит о ней в лучшем случае через несколько дней, когда будет сдавать рубашку в стирку. Ну и черт с ним. Все равно она своего добьется.

И Элен твердым шагом вышла из бара.

Еще утром – более или менее справившись с пережитым потрясением – она приняла решение во что бы то ни стало выследить этого мерзавца и сдать его в полицию. Ради этого она была готова обойти все рестораны и ночные клубы Чарлстона.

Элен догадывалась, что была не первой его жертвой, уж больно ловко Эдди (имя, похоже, было вымышленным) обвел ее вокруг пальца. Не первой и не последней. Она почти не сомневалась, что негодяй, воодушевленный успехом, снова выйдет на охоту уже этим вечером. И совершит ошибку, ибо она будет искать его.

Но после того, как Элен обошла с полдюжины баров и ресторанов, ее энтузиазм заметно остыл. Гениальный план, еще два часа назад казавшийся ей удачным и дерзким, на деле был очень и очень трудоемким или даже – учитывая количество увеселительных заведений в Чарлстоне – просто невыполнимым. Только упрямство мешало Элен сдаться, поскольку теперь даже она понимала, что шансов наткнуться на Эдди у нее ничтожно мало.

Только упрямство да еще злость, поскольку все остальное, казалось, было против нее. Лакированные туфли, которые она купила специально для этой поездки, немилосердно жали, и она охромела буквально через полчаса после того, как покинула отель. Жара не спала даже с наступлением темноты, и Элен буквально обливалась потом. Кроме того, она была голодна, но каждый раз, когда она пыталась что-нибудь съесть, ее желудок, растревоженный неумеренным количеством спиртного, начинал решительно восставать, и ей пришлось ограничиться несколькими банками кока-колы. Голод она, однако, не утолила, но потеть стала еще больше.

Впрочем, напомнила себе Элен, теперь обед в приличном ресторане был ей все равно не по карману. Правда, она сразу позвонила в банк и заявила о пропаже кредитных карточек, но ее предупредили, что пройдет не меньше двух дней, прежде чем ей пришлют новые. Ей еще повезло, что она догадалась засунуть несколько купюр в карман блейзера. По сравнению с той суммой, которую украл Эдди, это была, конечно, мелочь, но при известной экономии на билет домой денег должно было хватить.

Так почему бы ей не плюнуть на все и не уехать, закралась в голову Элен предательская мысль. Дурацкая жара, которая казалась такой привлекательной там, на Севере, теперь не вызывала у нее ничего, кроме раздражения и головной боли. Ни ходить на экскурсии с группой, ни бывать в музеях и галереях Элен не могла по причине отсутствия денег. К тому же чем меньше времени она проживет в Чарлстоне, тем меньше будет счет за гостиницу.

Да, здравый смысл подсказывал ей, что разумнее всего было бы вернуться в Индианаполис уже завтра. Правда, за обмен авиабилета ей, наверное, придется доплатить, но, наверное, не очень много, зато дома, в знакомой обстановке, она сможет быстрее прийти в себя. Скоро начнется учебный год, и рутинные обязанности помогут ей окончательно выбросить этот неприятный инцидент из головы.

Но тут к ней пришла другая мысль. Ведь очень может быть, что, пока она ковыляет по улицам в своих тесных туфлях, Эдди обрабатывает какую-нибудь другую женщину, которая – как и Элен – проснется завтра утром ограбленной и униженной. Почти наверняка об этом преступлении тоже никто не узнает, потому что жертва – а Элен знала это на собственном опыте – просто постыдится обращаться в полицию. Именно на это и рассчитывал Эдди, именно поэтому чувствовал себя в безопасности. Он знал, что его преступление сойдет ему с рук.

Но только не на этот раз.

– Я сделаю все, чтобы этого не случилось! – пообещала Элен своему отражению в витрине магазина и поправила прическу, прежде чем войти в очередной бар.

* * *

Хэммонд сел за столик напротив Лоретты.

– Ну как, тебе удалось что-нибудь узнать?

– Как насчет того, чтобы поздороваться или пожелать мне доброго вечера?

– Извини. Сегодня мне не до приличий.

– Ты паршиво выглядишь.