Корабль чародеев

      - Не стоит дольше терять время. Отправим несколько человек. В случае опасности они дадут нам знать, - сказал Каспель.
      Сивара молча кивнула. И вскоре маленькая лодка с первопроходцами уже подпрыгивала на волнах, направляясь к острову. Оставшиеся на борту долго смотрели ей вслед, пока удаляющееся суденышко не превратилось в крохотную темную точку.
      На закате, когда Каспель и Джен прошли в каюту Сивары, чтобы отужинать, Мискаль доложил о том, что лодка возвращается. Сивара предложила отложить ужин и поспешно поднялась из-за стола, приглашая всех следовать за собой. Каспель с Дженом не заставили себя долго ждать, и уже через минуту все трое были на палубе. В лучах заходящего солнца, разбросавшего багровые прозрачные блики по темным пикам скал, совсем уже недалеко от галеры маячила маленькая лодочка. Сидевшие в ней моряки казались вполне невредимыми и даже, пожалуй, веселыми. Сивара с Дженом, переглянувшись, договорились, что сравнят потом свои наблюдения, дабы иметь более полную картину.
      - Вы нашли там что-нибудь? - закричал Джен, сложив ладони рупором. Люди там есть? Людей видели? - В ожидании ответа они даже перегнулись через борт. Матросы в лодке замахали руками:
      - Мы нашли вот это! - В руке одного из них мелькнул какой-то предмет, но лодка подошла еще не так близко, чтобы можно было разглядеть его.
      - Что это?!
      - Сами не знаем.
      Лодка приближалась, и загадочная вещица в руке моряка приобретала все более четкие очертания, резко выделяясь в прозрачном розовом свете.
      Это была маленькая глиняная кукла.
      ГЛАВА VIII
      - Всего лишь маленькая глиняная кукла... - протянула Сивара, который раз поворачивая вещицу в руках. - Но сколько таинственности! Кто ее сделал... Зачем? Детская ли это игрушка, или предмет культа диких племен? Может быть, эта фигурка изображает островитянина, а может, это совершенно уникальная вещь и подобной нет во всем мире...
      Каспель и Джен сидели под окном на больших подушках - они уже отужинали и теперь дожидались матросов, вернувшихся с острова. Их рассказ сразу по прибытии не удовлетворил любопытства принцессы, и она предложила после ужина всем собраться у нее в каюте, давая возможность людям передохнуть после тяжкого испытания. Да и ей самой необходимо было привести в порядок мысли и восстановить в правильной последовательности события, о которых они уже успели рассказать.
      Ночь погрузила во тьму море и безымянный остров, словно укутала их, защищая от превратностей дня. В окно, весело перемигиваясь, заглядывали первые звездочки.
      Сивара, не переставая удивляться, наверное, уже в двадцатый раз подносила фигурку к глазам; глина, когда-то мягкая и влажная, теперь высохла и затвердела. Прекрасное, точное изображение человека, - очевидно, островитянина. И все-таки это был не совсем человек: перепонки между пальцами рук и ног, длинные остроконечные ногти. Вверх от бедер и по всему торсу шли мелкие перекрестные штрихи, напоминающие чешуйки; вдобавок у куклы были огромные выпученные глаза и вместо волос - гребешок, похожий на плавник. Сивара совсем запуталась.
      - Похоже на человека, - наконец заявила она. - ...И на рыбу тоже... Если это идол, то какого божества? Что вы думаете по этому поводу, Каспель?
      Тот медленно покачал головой, сославшись, что совсем не знает предметов культа.
      - А вы, Джен, что скажете? - Когда принцесса обращалась к нему, ее голос становился необыкновенно мягким и певучим.
      Застигнутый врасплох, Джен пожал плечами. Тогда она обернулась к матросам:
      - Расскажите же наконец все по порядку и со всеми подробностями. Ну, кто-нибудь, начинайте. Матросы, смущенно переглядываясь (похоже, каждому не терпелось рассказать о приключении), выбрали все же одного рассказчика. Отважный путешественник вышел на середину каюты. Глаза его светились от удовольствия, и он робко начал свой обстоятельный рассказ.
      - По правде сказать, мы боялись этого путешествия, принцесса, очень боялись. Город безмолвствовал и все же казался живым, - более того, он как будто пристально следил за нашим продвижением и осуждал за вторжение. Я понимаю, это глупо звучит... - Рассказчик сконфузился и покраснел. - Я не поэт, а всего лишь ваш верный слуга, и, возможно, мне не найти подходящих слов, чтобы передать все, что мы чувствовали тогда, но хочется верить, что вы поймете меня...
      - И я понимаю вас, - тепло откликнулась Сивара. Повернувшись вполоборота к Джену, она тихо прошептала: - Теперь видите, какие люди у нас в Нанихе? Мог бы корфянин так тонко прочувствовать настроение города? Среди таких людей и сам становишься лучше. - Она вновь обернулась к рассказчику: - Продолжайте.
      - Остальным тоже было не по себе. Нас встретила такая настороженная тишина... Знаете, как будто кошка, хотевшая вдоволь наиграться с пойманной мышью, застыла, выгнув спину, и вот-вот ударит лапой - вот так! - Он резко стукнул по столу. - И мышка готова! - Рассказчик помолчал, наслаждаясь произведенным эффектом, и уже спокойнее продолжал: - Гавань - изгиб суши, вылизанный ветром и прибоем. Но сам город! Похоже, его не подметали со времен основания! Мы протоптали целую дорогу в пыли, пока бродили от дома к дому. Наконец мы подошли к громадному сооружению, нависавшему прямо над пропастью. Не долго думая мы миновали огромные ворота и двинулись внутрь. Там тоже везде была пыль. Шествуя длинными коридорами, мы время от времени натыкались на маленькие бугорки и, не удержавшись, один из них все-таки разрыли. Там были кости какого-то животного, околевшего, должно быть, много лет назад. Наше прикосновение обратило кости в прах. О, это был зловещий знак! С этого момента нас не покидало ощущение, что дух умершего, неизвестно сколько веков назад, города проснулся и пристально следит за нами. У всех нас, я думаю, в тот миг мороз пробежал по коже, хотя вокруг были только незыблемые покойные стены. Ни следа росписи или резьбы, как это принято в Нанихе. И даже солнечный свет словно нехотя пробивался сквозь узкие высокие окна этих надменных холодных стен, не изменившихся, не потрескавшихся с тех пор, как они были возведены. Да, тот, кто строил город, трудился на совесть. По сравнению с мощью этих древних стен наши постройки в Нанихе выглядят жалкими и... убогими...
      Сивара беспокойно зашевелилась:
      - Хорошо. Но кукла? Куклу-то как вы нашли?
      Матрос загадочно замолчал. В его глазах разгоралось воодушевление. Вряд ли он помнил, что перед ним принцесса, - сейчас она была всего лишь слушательницей, то есть частью его благодарной аудитории. Наконец, хитро прищурившись, лукавый рассказчик заговорил снова:
      - Подождите, я все объясню. В пыли не было никаких следов, кроме наших. Переходя из зала в зал, мы не боялись заблудиться в лабиринте, так как знали, что всегда сумеем выбраться обратно по своим же следам. И вот, порядком проблуждав, мы оказались в огромной комнате. О! Вам и во сне не приснится в какой! - Он широко развел руки, продолжая взахлеб: - Она была такая огромная - из одного конца не видно другого! А потолок так высок, что вообще напоминает серое небо в сумерки! Вот, они все могут подтвердить. Спросите кого угодно. Ваш дворец в Нанихе не маленькое сооружение, так вот он бы уместился в этой комнате четырежды и еще не покрыл бы всего пространства! А если бы стены вашего дворца уложить три раза в высоту, они все равно не достигли бы потолка. Двери, правда, узковатые, но в высоту раз в десять выше человека. Гогир еще сказал, что они не могут закрыться сами собой, столько пыли нанесло между створками.
      И в этой комнате я увидел плиту... Невысокая, всего несколько футов от пола, она простиралась от стены к стене. Три-четыре ступеньки вверх...
      - Семь, - угрюмо вставил Гогир, - я считал - семь.
      - Семь ступенек вверх. - Рассказчик пожал плечами: - Может, и семь... Они там низкие, едва различимые. Так вот, там мы впервые и заметили резьбу. Она тянулась от стены к стене - беспорядочное пересечение линий. Понимаете, это никак не могло быть результатом выветривания камня, его разрушения на протяжении столетий. Время не тронуло город, по крайней мере, нам нигде не попадались на глаза следы его воздействия. Нет, определенно, это была резьба. Но зачем она здесь и что она означает? Огромная, занимающая почти всю стену. - Он очертил в воздухе контур, напоминающий лужу. - Если бы я был художником, я бы изобразил ее вам, хотя, если это и было только бессмысленным контуром, что-то в нем приводило нас в трепет. - Глаза рассказчика снова загадочно заблестели. - Было такое чувство, что разбуженный дух города настороженно следит за нами из этих самых линий! Эта резьба была живой! Живой и бдительной! И... - Матрос застенчиво опустил голову. - Я не суеверен, но, признаться, не люблю таких вещей. Да и все мы начали как-то беспокоиться... Правда, остальные были настроены более браво, чем я, я сам вряд ли вызвался бы в добровольцы. А они решили исследовать плиту...
      На помосте лежала каменная плита. Мы не смогли ее заметить, пока не поднялись по ступенькам, хотя она была отнюдь не маленькая. Нет! Но эта необъятная комната., эта приводящая в ужас резьба - они искажали размеры всего остального - все остальное казалось незначительным и маловажным...
      По колено в высоту, тридцать футов в длину и десять в ширину, плита была покрыта, как нанихские столешницы, гладким стеклом, толщиной дюймов в шесть, и, хотя все вокруг было в пыли, мы не сомневались, что находимся в храме и резные линии - это изображение божества, а плита - алтарь. Ворвавшись снаружи, не соблюдая должных ритуалов, мы, очевидно, осквернили святилище. Наши сердца исполнились почтением к холодному величию древнего храма. Казалось, что неведомый бог поймет нас и простит... Однако мы слишком нервничали, поэтому бросились к двери и ринулись прочь, пытаясь на бегу рассмотреть следы, ведущие к выходу. Вдруг рулевой остановил Гогира, схватив его за руку, и упал в пыль на четвереньки. "Что ты увидел?" - Гогир склонился над ним. Мы тоже подошли поближе. "Вот наши следы, но посмотрите внимательней, может, и вы увидите, - внутри наших еще чьи-то следы!"
      Присмотревшись, мы увидели, что он прав - здесь недавно кто-то прошел. Какое-то маленькое живое существо. Впечатанные в пыль следы были размазанными и нечеткими, но чуть подальше они приобретали вполне отчетливые контуры, и скоро у нас не осталось сомнений - следы были человеческие! Только вот человек этот должен был быть не более шести дюймов росту. Это были следы, - торжественно произнес рассказчик, - этой маленькой глиняной безделушки, что у вас в руках, принцесса!
      Сивара не сводила с куклы зачарованного взгляда, и моряк, довольный произведенным эффектом, продолжил свой рассказ:
      - Однако тогда мы еще не знали, что следы принадлежат кукле. Мы-то надеялись встретить кого-то живого! Любопытство пересилило страх перед храмовой резьбой. Но как же найти маленького жителя? Пройдя немного вперед по его следам, мы очень скоро достигли места, где они присоединились к нашим, - это была другая секция коридора. Стоит ли говорить вам, что, не сговариваясь, мы двинулись дальше, зигзагами плутая по бесконечным пыльным залам. Крошечное существо бежало где-то впереди нас, и мы понимали, что рано или поздно, сделав круг, вернемся туда, откуда начали путь. Нам очень хотелось найти маленького жителя. Мы снова и снова пересекали собственные следы, и вдруг мое сердце сковал страх. - Он замолчал, прижимая руки к груди. - Да! Меня охватил ужас, потому что я подумал, что мы заблудились. Как можно выйти обратно по собственным следам, если мы уже сто раз пересекли их. Мы заблудились в лабиринте! Это явно было делом рук божества, храм которого мы осквернили. Это оно послало своего маленького служителя, чтобы запутать нас. И мы, надеясь выбраться, могли бродить по лабиринту до тех пор, пока не упали бы, похожие на скелеты, найденные нами по пути сюда, вконец измученные голодом и жаждой. Об этом я и сказал всем остальным. Такое открытие, сами понимаете, всех нас страшно рассердило, и мы решили во что бы то ни стало разыскать маленького негодяя. Несомненно, ему должен быть известен выход: тогда мы даже мысли не допускали, что у маленького существа, хотя и похожего на человека, ума может оказаться не больше, чем у мыши, и что, пока оно бродит по кругу, стараясь запутать нас, оно само может заблудиться. А если это не служитель храма, тогда что заставило его бродить здесь? Поиски пищи? Но какая пища в такой пыли, да и снаружи - ни стебелька травы, лишь голые скалы, черные и мрачные, не ведавшие прикосновения жизни. - Рассказчик резко подался вперед. - Да, сейчас я могу определить словами дух города. Это было так, словно он умер давно, но его призрак задержался, страстно жаждая жизни, желая вернуться к ней, захватить, завладеть ею и использовать ее для того, чтобы умереть опять, уже окончательно. Вот почему мы так перепугались. Немного погодя мы все же догнали малыша: его ноги были слишком коротки, чтобы покрывать расстояние так же быстро, как это делали мы. Это была маленькая серая образинка, покрытая пылью, - вот эта глиняная фигурка, которую вы сейчас держите в руках, принцесса. Но она двигалась. Она была живой! Клянусь, я готов присягнуть - она была живой. Там, в лабиринте, оглянувшись и увидев, что ее преследуют, она бросилась бежать. Гогир рванулся вперед и схватил ее. И что бы вы думали она сделала? Тут же стала неподвижной! Нет в ней жизни, и все! Просто маленькая глиняная кукла.
      Мы столпились вокруг Гогира и рассматривали ее, передавая из рук в руки. И знаете, в наши сердца вернулся тот же благоговейный страх, что мы ощутили перед резьбой в храме. Мы очертя голову бросились бежать - все равно куда, только бы вперед Только бы божество не покинуло свое убежище, не догнало нас, не вырвало из нас наши жизни, чего оно явно жаждало!
      Рассказчик на мгновение застыл с потемневшим от тягостного воспоминания взором. Остальные, уйдя в себя, сидели съежившись, словно ледяные руки страха снова простерлись над ними, готовые вот-вот сомкнуться.
      - Вдруг Гогир запнулся и упал, - снова заговорил моряк, - глиняная кукла выпала у него из рук. И тут мы все остолбенели - кукла снова ожила! Она медленно тащилась вдоль стены, словно оглушенная падением, потом остановилась, взглянула в нашу сторону пустыми глазами и бросилась наутек. Гогир громко окликнул ее, но это было бесполезно, - наверное, она его не поняла. Гогир всегда плохо владел литературным языком. - Глаза рассказчика лукаво блеснули. - Тогда он ее попросту догнал и зачерпнул в ладонь вместе с пылью. И, представьте, опять у него в руке была только кукла! Маленькая глиняная кукла, и ничего больше. Правда, в другой позе. Когда он поймал ее первый раз, ноги куклы были сложены вместе, руки по швам, а теперь она застыла на бегу - ноги согнуты, а ладони сжаты в кулаки. Гогир не повредил ее, не сделал ей больно, даже не сжимал - зачем? Она ведь не пыталась вырваться. Но мы-то видели ее бегущей. Для нас-то она была живой! Знаете, как для детей их куклы. Вот мы и стояли, как маленькие девочки, которые баюкают кукол, напевая им разные песни.
      - Это колдовство, - не выдержал Гогир. - Божество, заключенное в резьбе, наслало на нас свои чары - вот мы и решили, что эта маленькая глиняная безделушка живая; наваждение и обман. Божество просто задурило нам мозги.
      - А кто бы мог, хоть однажды увидев проклятую резьбу, оставаться в здравом рассудке? - поддержал его моряк. - Решив показать куклу вам, принцесса, мы двинулись в обратный путь. Еле волоча ноги от усталости, вздымая за собой тучи пыли, плелись мы назад в поисках выхода.
      Дышать было нечем. Проклятая пыль забила легкие, к тому же мы помнили, что день на исходе, а приближение ночи пугало - кто знает, может, каменное божество бездействует по ночам, вот и прислало свою куклу, чтобы утром легче было нас разыскать? Снова всех охватила паника. Гогир засунул куклу за пояс, и мы побежали. Мы неслись как одержимые, как сумасшедшие, пока совершенно неожиданно не оказались снаружи, проскочив через какую-то дверь. Закат... Корабль, покачивающийся на зеркальной глади воды... Никогда не видели мы ничего прекраснее! Даже несмотря на то, что до этого произошло на борту, - я имею в виду низложение нашего капитана, министра Фроара, за его попытку помешать нашей преданной службе вам, принцесса. Так вот, даже несмотря на это, мы были счастливы снова видеть корабль! Быстро спустив лодку на воду, мы попрыгали в нее и поскорее отчалили от проклятого острова. Вот и все.
      - Он ничего не упустил? - Сивара испытующе посмотрела на остальных. Кто-нибудь может еще что-нибудь добавить?
      Моряки покачали головами.
      - Все было именно так, как он рассказал. Только он сделал это лучше, чем смогли бы это сделать мы, - сказал один из них, и все закивали, соглашаясь.
      Сивара поднялась:
      - Что же, теперь вы можете идти. Марсия, выдайте этим людям по горсти монет! - Она на секунду задумалась. - Нет, денег, пожалуй, недостаточно. Ведь вы проявили настоящее мужество. Вот. - Она сорвала с груди ожерелье сияющие аметисты скользнули по нитке. - Разделите их между собой. С виду это обыкновенное украшение, такие мало ценятся в Нанихе, где всякая драгоценность - лишь часть красоты человека. Но это ожерелье дорого мне его подарила мне мать, и я всегда носила его у самого сердца. - Она протянула аметисты рассказчику. - Возьмите, я признательна вам за храбрость.
      Подоспевшая служанка уже звенела монетами, раздавая их в подставленные ладони подходивших по очереди моряков; их лица светились радостью и чуть ли не обожанием, когда они оборачивались, чтобы поблагодарить принцессу.
      Та задумчиво коснулась обнаженной шеи:
      - Каспель. Я намерена посетить город. И не позднее, чем завтра.
      - Принимая во внимание все, о чем нам только что рассказали, это просто сумасшествие, - заметил он, поднимая взгляд.
      Сивара прислонилась щекой к стеклу, вглядываясь сквозь звездную мглу в мрачную громаду острова. Вдруг она резко обернулась:
      - По-моему, и без слов ясно: все, что с ними приключилось, - результат чьих-то магических действий!
      - Сивара! - взмахнул руками Каспель. - И это после всего, чему я тебя учил?! Ты суеверна, как деревенская девчонка!
      В ответ она только пожала плечами, затем ласково коснулась руки Джена:
      - А что же это, если не магия, не колдовство?
      Каспель беспомощно уронил руки:
      - Люди были напуганы. Они устали. Да ведь они и сами признают, что были на грани сумасшествия! И потом... Когда они нашли эту маленькую куклу? Когда сами бежали, - вот им и показалось, что она передвигается! Все так просто!
      - А следы, Каспель? - Джен взял куклу из рук Сивары. - Следы... и глина еще не обсохла. Или кукла взмокла в пыли?
      Каспель посмотрел на него как на предателя.
      - Я забыл о следах.
      Принцесса радостно шлепнула рукой по подушке.
      - Это магия, Каспель! Суровое божество города... Оно долго-долго пребывало в бездействии... Завтра же я обращусь к нему с мольбой о помощи. И может быть, оно отошлет войска Корфа обратно!
      - Магия! - усмехнулся Каспель. - Магия - пустой звук для жаждущих знания!
      - И несмотря на это, завтра я обязательно посещу остров. Полагаете, я не права? - Вопрос относился уже к Джену. Тот продолжал внимательно рассматривать куклу.
      - Право слово, я не знаю... В Нью-Йорке я видел мало чего чудесного, так хоть здесь в храм схожу. Но вот вам, мне кажется, лучше остаться. На корабле безопаснее.
      - Безопаснее, - передразнив, рассмеялась принцесса. - Это с Фроаром-то на борту! А если он воспользуется подходящим моментом и сделает то же самое, что некогда сделали вы, - убедит стражу выпустить его на волю и следовать за ним. В общем, хотите вы этого или нет, с рассветом я отправляюсь в город. Мне нужно зреть бога.
      - Пожалуй, я составлю вам компанию, - промолвил Каспель, - хотя ничего, кроме глупости и сумасбродства, в этой затее не нахожу, но... я с вами.
      - Как быть с Фроаром? - спросил Джен. - Оставлять его здесь нельзя мы до сих пор не уверены в том, что все на корабле преданы нам.
      - Фроара можно взять с собой, - живо откликнулась Сивара, - свяжем ему руки. Каспель, ну невозможно же тратить столько времени на сомнения. - Она оперлась на руку Джена и встала. - Решено. Завтра с восходом солнца мы отправляемся на остров. А сейчас я совсем засыпаю. Нам нужно пораньше лечь, чтобы выспаться до утра. Кстати, не мешало бы взглянуть на Фроара. Когда я заходила к нему последний раз, мне совершенно не понравилось, как он себя вел, - Фроар подозрительно весел для пленного. - Сивара презрительно скривила губы. - Он так трогательно разыгрывал галантность... Но я сразу подумала, что за этим что-то кроется, мне только хотелось бы знать, что именно. - Джен поднялся, прощаясь, и она чмокнула его в щеку: - Доброй ночи, мой милый. Этот наряд вам к лицу, хотя, как всегда, маловат. Все забываю напомнить Марсии, чтобы она соорудила мне такую одежду, какую носят женщины вашего мира. Забыла, что же они носят... Ах да, слаксы...
      - Боже упаси, - только и смог вымолвить Джен.
      ГЛАВА IX
      Первые лучи солнца окрасили медными отблесками городские башни. Игольчатые скалы, уходя ввысь, сливались с небесами; они были похожи на колонны, поддерживающие безоблачную синь. Маленькая лодочка, направляемая четырьмя гребцами, уверенно заскользила по чуть колышущейся морской глади. На носу, рядом с Дженом, сидела Сивара. Каспель с Фроаром пристроились на корме: благородный старец в сверкающем голубом плаще, надетом словно специально для того, чтобы произвести впечатление на забытое божество, и надменный великан, облаченный в темно-красные шерстяные одежды, скрывавшие цепи под складками длинных рукавов, восседающий с таким гордым и надменным видом, как будто именно он возглавлял всю экспедицию.
      - Ты обратил внимание, здесь совсем нет морских птиц, - вдруг прошептала Сивара, и, чтобы развеять внезапно охвативший его страх, Джен слегка взмахнул саблей, которую прихватил на всякий случай. Сейчас он не был унылым невольником серых нью-йоркских офисов - он был воином Наниха, готовым охранять свою принцессу.
      Наконец лодка задела песчаное дно; гребцы сложили весла и, с опаской поглядывая в сторону зловещего города, вытащили ее на берег. Джен подал руку Сиваре, помогая ей выбраться. Каспель поддержал Фроара. С любопытством посмотрев на темные скалы, принцесса обратилась к гребцам:
      - Ждите нас здесь. Не думаю, что мы задержимся, но если не вернемся к полудню - идите нас искать. Не боитесь?
      Матросы поспешили заверить ее в своей преданности. Впрочем, вопрос был правомерным - несмотря на то что все были вооружены до зубов, в напряженных взглядах людей читались недоверие и страх. Принцесса, улыбнувшись, легко коснулась руки Джена:
      - Пойдем!
      Широкая мощеная дорога вела вверх, прямо к высеченным в скале городским воротам. У входа они сделали короткую передышку, рассматривая то, что осталось от древнего величественного сооружения. Очевидно, когда-то это было настоящим чудом архитектуры: громадная арка длиной футов в сто и шириной не менее двухсот - но как беспощадно обошлось с ней время!
      - Изумительно... - Знакомый скрипучий голос заставил всех вздрогнуть. За последнее время они успели привыкнуть к молчанию второго министра; сейчас же его дружеский тон вообще казался неуместным.
      Но Фроар улыбался. Улыбался так, будто в этом походе он был со всеми на равных, и им не оставалось ничего другого, как, недоуменно промолчав, двинуться дальше. За воротами была широкая площадь, возможно рыночная, лишенная теперь прилавков и товаров, голая и, как сказал бы вчерашний рассказчик, голодная. От нее, как ветви, разбегались улочки с маленькими приземистыми домами. Они вошли в один из таких домов - он был пуст - только слой песка, покрывавший пол, да яркий солнечный свет, проникавший сквозь узкие окна, лишенные стекол.
      Впереди их ждал возвышающийся над пропастью храм. Они прибавили шагу и в скором времени оказались у самого входа, замирая от ощущения собственной ничтожности и малозначимости.
      Шагнув за порог, они ступили в толстый слой пыли.
      Стараясь не пользоваться следами людей, побывавших здесь вчера, они, изредка перешептываясь, двинулись внутрь. Джен семенил и часто поворачивался, привставая на носки. "Это позволит отличить наши следы от остальных", - пояснил он свои действия. Залы бесконечной цепью тянулись один за другим, и путешественники, подобно Джену, теперь изредка поворачивались вокруг себя, чтобы потом отыскать обратный путь. Они прошли нескончаемой чередой залов и комнат, где не было ничего, кроме пыли с изредка попадавшимися, как и рассказывал моряк накануне, небольшими бугорками. Около одного такого бугорка Джен остановился и осторожно коснулся его, рукой. Пошарив в пыли, он наткнулся на что-то жесткое и извлек на свет кусок резного металла, - похоже, это был кусок оковки сундука. Они внимательно осмотрели резьбу.
      - Сивара!
      - Фигурка, похожая на нашу глиняную куклу, - вроде человек, а вроде и не человек. - Принцесса передала находку Каспелю, и они направились дальше по коридору в следующий зал. Достигнув двери, они застыли, пораженные: по ту сторону дверного проема лежал залитый солнечным светом сад. Они бросились туда.
      Наверное, это был храмовый сад во внутреннем дворике. Но что за сад! Примерно на полмили тянулись деревья, напоминавшие березы своей тончайшей исчерченной корой. Ветки, усеянные нежно-золотыми листочками с бледно-зелеными прожилками, разбегались вверх от темно-багровых стволов, чтобы там, наверху, сойтись призрачными шатрами. Сквозь редкие ветви свисали спутанные гроздья прекрасных голубых цветов. Заросли нежной травы, словно налитой соком солнечного света, ковром стелились по земле, перемежаясь кроваво-красными азалиями. Чуть поодаль, за небольшим пригорком среди мягкого седого мха нежно журчал темно-зеленый ручеек, в глубине которого перламутром светилась жемчужная галька, а в волнах то и дело мелькали проворные пугливые рыбки. Какое-то изящное животное, похожее на антилопу, склонило к воде длинную шею.
      Они вошли в сад. В траве порхали удивительные бабочки с непомерно большими крыльями. Чудные голубые птицы гонялись за стрекозами и щебетали в полете. Каспель споткнулся и чуть не упал, шепча: "Я поражен... Что это..." Его рука коснулась травы, и тут же рядом упало большое яблоко с тоненьким черешком. Джен не мог оторвать взгляда от сочных желтых плодов, похожих на груши, висящих прямо рядом на кустах.
      - Это место... Да это же просто рай! - вскричала Сивара счастливо. Они решили обследовать садик, но через несколько шагов вынуждены были остановиться и прислушаться. Сомнений не было - в саду кто-то пел нежным, высоким голосом, похожим на детский.
      - Я не разберу слов, - прошептала Сивара, вопросительно глядя на Каспеля. Тот пожал плечами.
      - Странно. По-моему, все понятно, - пробормотал Джен.
      Потанцуй средь бела дня. Потанцуй же для меня.
      Как из ручейковой грязи - жизнь, движение в экстазе
      Дать тебе помог мой разум.
      Но мой разум - он и твой^
      Кровь твоя - моя любовь.
      Так порадуй же меня - потанцуй средь бела дня.
      - Вы не понимаете? - Джен повернулся к остальным. Сивара с Каспелем только покачали головами.
      - Очень высоко. Я различаю лишь отдельные слоги, - прошептал Каспель. Джена это озадачило.
      - Странно, я понимаю, а вы - нет... Давайте-ка посмотрим, кто это поет. - И, разводя ветви зарослей, он осторожно двинулся вперед, - только трава мягко шелестела под ступнями.
      Вскоре, однако, ему пришлось остановиться. Ручей в этом месте делал изгиб. Джен подал знак, и его спутники, выбравшись из пышных зарослей, замерли рядом. Раздвинув ветви, они увидели берег, покрытый мхом, журчащую, искрящуюся воду и три маленькие глиняные фигурки, подобные той, которая осталась на корабле. Куклы танцевали, а над ними склонился человек. Но человек ли? Как и фигурки, он имел только некоторое сходство с людьми. Похожие на клешни руки с перепонками между пальцев, остроконечные ногти. Ноги и изрядное брюшко были покрыты зеленоватой чешуей; лицо напоминало морду тюленя или морского котика; нос - только ноздри над серповидной щелью рта. Острый гребень на макушке плавно переходил в затылок и уже совсем мелкими гребешками шел вдоль спины. Существо не было страшным - разве что нелепым. Изогнувшись над глиняными танцующими фигурками и распростерши над ними ласковые лапы, оно, поглаживая, сгоняло их в кучу и при этом напевало, блаженно подкатывая выпученные глаза. Джен смог разобрать слова:
      Детки мои счастливы, - папочка я ласковый.
      Детки мои лапочки! Поклонитесь папочке.
      Куклы прекратили танец и пали ниц, простирая к нему руки.
      Папа очень любит вас. А теперь пускайтесь в пляс.
      [Рис.3]
      Сказав это, он уже хотел отвернуться, но куклы безжизненно застыли на коленях.
      - Что с вами? Что случилось? Что сделать? Вы только скажите! запричитал он, неуклюже взмахивая смешными лапами. И тут его взгляд наткнулся на Джена и остальных. Коротко вскрикнув от удивления, он уселся прямо на своих кукол и стал похож на большой мяч. Впрочем, опомнившись уже через минуту, он вскочил на ноги и истошно завопил: - Люди! Люди! - затем поднял обвиняющий взгляд к небу: - Орчер! Это опять твои штучки?
      Если он и ожидал ответа, то не получил его и поэтому после нескольких безуспешных призывов бросился к ним.
      - Люди! - кричал он. - Здесь! Нет, это невозможно! Живые! Настоящие! Я просто отказываюсь верить! - Он протянул лапу и стал ощупывать их, дергать за одежду. Сивара вцепилась в Джена, Чудище обиженно засопело: - Ты что, боишься меня? - Глазки его заблестели, он часто заморгал и стал причитать: - Хо-хо! Меня уже боятся. Занятно! Хо-хо! Занятно!
      - Я не понимаю, что он говорит, - прошептала Сивара.
      - Джен, как вы думаете, он опасен? - Каспель обнажил нож.
      - Вы что, действительно ничего не понимаете? - прошептал Джен. По-моему, он просто без ума от радости.
      - Надеюсь, он, по крайней мере, не собирается нас есть? А что, если он читает мои мысли? - снова беспокойно прошептала Сивара.
      Внезапно чудное создание перестало веселиться, но внимательно и печально посмотрело на принцессу.
      - Я не хотел вас обидеть! - сказало существо, однако Сивара, конечно же, опять ничего не поняла. Джен поспешил исправить положение.
      - Видите ли, какое дело, - вежливо начал он, - я могу уловить смысл ваших слов, а мои друзья - нет. И это нам кажется странным. Мое имя - Джен. - Он не стал называть полное имя, поскольку ни Каспелю, ни Сиваре, ни Фроару оно не было известно. - Принцесса Наниха - Сивара. Ее первый министр - Каспель. А это... это... Фроар.