Корабль чародеев

      Среди пленных был и Джен, - грязный, подавленный, он ковылял, глядя в землю, и думал о том, какая участь постигла Сивару. Изредка он поднимал взор, всматриваясь в настороженную толпу, надеясь увидеть принцессу и понимая, что этого не произойдет.
      Несколько попыток местных жителей освободить пленных были быстро подавлены корфскими солдатами - лишь новые тела пополнили кучи мертвецов, а процессия даже не замедлила шага, продолжая двигаться дальше, к прекрасному когда-то, но вытоптанному и полусожженному сейчас дворцовому саду - там их уже ждали восседающие в портике Эрлих и Дан, уныло рассматривающие погубленный сад, окруженные группой вояк.
      Пленные один за другим по очереди проходили мимо Эрлиха. Тот добродушно улыбался и, кивая все с той же улыбкой, ронял одно и то же слово - "смерть".
      Когда приблизился Джен, Эрлих, узнав его, даже подался вперед.
      - Этому человеку - тоже смерть, но медленная, - осклабившись, заявил он.
      Когда все пленники прошли мимо него, Эрлих встал:
      - Жолайса - сердце Наниха - наша! Скоро и весь Наних будет наш! Он станет колонией Корфа!
      Сваленные у его ног в кучу сокровища Сивары тускло поблескивали в сером свете, словно даже игра камней затихла, умерла с падением великого города. Эрлих высоким певучим голосом благодарил солдат за отвагу, восхваляя сомнительные победы Корфа. Впрочем, Джен не слишком прислушивался, ожидая своей участи в длинном ряду смертников.
      Солдаты привели Сивару. Пробежав взглядом по лицам пленных, она наконец увидела Джена и печально ему кивнула.
      Принесли сапфир. Вдохновленный собственными речами, Эрлих подскочил к принцессе и вытолкнул ее на середину.
      - Она надеялась победить Корф! Она глупа! Более того!.. - Посыпавшиеся непристойности подействовали на Джена подобно разряду переменного тока. С искаженным от гнева лицом он ринулся вперед, однако его вернули на место ударом бича. Джен перехватил было хлыст здоровой рукой, но корфский солдат огрел его мечом по руке, и он выпустил хлыст.
      Сивара держалась достойно. Гордо окинув взглядом окружавших ее гогочущих солдат, она попыталась что-то сказать, но Эрлих, оттеснив ее, приказал поднять камень повыше.
      Несмотря на сумрачный день, подарок Орчера искрился неизменным мягким светом, вызвав восхищенный ропот притихшей толпы. Сам Эрлих жадно пожирал его глазами, а гигантский сапфир продолжал пригоршнями лиловых искр источать свое безмятежное сияние.
      Сивара вдруг громко попросила охрану пропустить ее к Эрлиху: она, мол, одумалась и хочет просить прощения у нового повелителя города. Изумленные стражники не сразу нашлись, что ответить, и не остановили ее. Быстрым шагом выйдя на середину, принцесса пала на колени, воздев руки к растерявшемуся от неожиданности Эрлиху. Пока озадаченный поведением принцессы предводитель соображал, что бы все это значило, Сивара быстро развернулась и схватила за ногу одного из солдат, державших гемму Орчера. Тот дернулся, пытаясь освободиться от рук явно свихнувшейся с горя принцессы, и... дело было сделано - его рука дрогнула, гигантский сапфир качнулся, другие солдаты потеряли равновесие, камень выпал из их рук и грохнулся о каменные плиты. Стража оттащила счастливо улыбавшуюся принцессу; из маленькой-маленькой трещинки на сапфире струился такой знакомый ручеек туманного света.
      Вскоре он, набрав силу, уже змеился голубой лентой, как будто вытаскивая себя из сапфира и поднимая по невидимой лестнице все выше и выше, прямо в облака.
      Толпа притихла. Люди, замерев, обратили лица к небу; там, на конце закрученной сияющей ленты, появилась звезда - голубая искра, которая увеличивалась, приближаясь к земле. Ни звука не раздалось с момента падения камня, и напряженная тишина была подобна паузе между заключительным аккордом и первым взрывом аплодисментов. Джен тоже узнал разъяренную, быстро увеличивающуюся тень голубого огня. Орчер! Корфян охватила паника. Давя друг друга, прорываясь через толпу, превращая упавших в кровавое месиво, рванулись они прочь, подальше от коснувшихся земли, сверкающих языков голубого пламени. Сивара, Эрлих, Джен - все были забыты. Обезумевшие люди метались, пытаясь вырваться из плотного кольца толпы. Джен, как мог, расчищал себе дорогу к принцессе, пуская в ход руки, ноги, орудуя плечами.
      Заполняя собою, как казалось, все небо над ними, пульсирующим пятном раскачивался Орчер. Симфония его голоса порождала порывы ветра.
      - Солдаты Корфа высадились в Нанихе! Хозяева Корфа решили развязать войну? Они любят сражения! Хорошо! Я покажу им кое-что новое из практики ведения боя!
      Мерцающие контуры изменились - появилось нечто, смутно напоминающее руки и ноги. Конечности пошевелились, словно Орчер разминал их, и пропали. Мелодия его голоса была величественнее любого человеческого творения.
      [Рис.5]
      Эрлих и Дан бежали, возможно надеясь скрыться во дворце. Рассеявшаяся наконец толпа хлынула к домам, к воде - куда угодно, только бы подальше от этого места в саду принцессы, и очень скоро возле треснувшего сапфира остались только Джен и Сивара. Они стояли, обнявшись, не в силах разжать руки, словно боясь опять потерять друг друга.
      - Да-а, - пропел Орчер, обращаясь к ним. - Я покажу им кое-что. Голубое сияние проплыло над садами. - Например, вот это. - Воздух раскололо могучим звуком, как будто зазвенел громадный рог. Можно было видеть волну воздуха, сжатую этой чудовищной вибрацией... А дальше началось что-то невообразимое. По всему городу пришли в движение горы убитых. Тела катились, толкая друг друга, поднимали руки, сгибали ноги. Они вставали отвратительные марионетки с невидящими глазами. Живые оцепенели от ужаса, а стекавшиеся со всех концов города зомби, осторожные, покачивающиеся из стороны в сторону, по-кошачьи пригнувшиеся, словно готовились к прыжку, разделились на отряды и двинулись к центру города.
      Там они схватились - это омерзительное месиво мертвых тел. Они буквально разрывали друг друга, сдирая друг с друга кожу, из-под которой не текла кровь, выбивая пустые глаза, с треском ломая кости. Но мертвые не падали - они уже не могли умереть. Охваченные ужасом зеваки, застыв, следили за этим чудовищным сражением. С небес неслись звуки, подобные грохоту барабанов, - Орчер хохотал, его контуры трепетали, озаряя битву лучами голубого света. Затем, вытянувшись над сражающимися мертвецами, сияющие ленты коснулись их, опутали, смяли в ком, сдавливая плоть, как будто некий гигантский скульптор работал с глиной. Теперь уже вместо мертвых тел друг на друга надвигались безглавые гиганты. Светящиеся щупальца Орчера опять потянулись к ним. И снова они смешивали, мяли эту жуткую глину, превращая ее в многоруких и многоногих монстров. Башнеподобные, громоздкие монстры, раскачиваясь и задевая стены домов, двинулись друг на друга, сцепились, и вновь слепящие пальцы света коснулись их. И вот, сминая дома, как бумажные коробки, титаны, возникшие от прикосновения пламени, двинулись по городу в поисках противника. И они нашли его. Сжав мириады кулаков, сгребая в пригоршни кирпичи разрушенных стен, отрывая и отшвыривая конечности друг друга,, могучие тени начали новую битву.
      Орчер хохотал. Первый удар напоминал звук лопнувшего барабана. Столкнувшись, гиганты слились в одно большое чудовище, уже ничем не напоминавшее человека, - это была многорукая и многоногая паукообразная тварь. Аккуратно перемещая конечность за конечностью, стараясь не задеть встречные дома, она медленно двинулась в сторону моря.
      Добравшись до гавани, чудовище, не медля ни минуты, вошло в воду, подняв высокую волну, и направилось прямиком к корфским кораблям.
      Схватив один из них, гигантская тварь сжала его и, отбросив остатки в море, ринулась к двум другим и раздавила их, как орехи, друг о друга. Так, продвигаясь от корабля к кораблю, размеренно шевеля лапами, чудовище одно за другим разгромило все корфские суда.
      Улицы опустели. Все люди давным-давно попрятались по домам и, онемев от страха, с широко раскрытыми глазами на бескровных лицах, дрожа слушали громовые восклицания Орчера.
      - Я хочу отправить это создание через море на Корф. Пусть оно там повторит свои подвиги!
      Сивара упала в обморок. Обессилевший Джен, прислонясь к камню, смотрел, как голубое свечение, оторвавшись от дворца, зависло над морем.
      - Я еще не закончил! - Музыка Орчера звучала угрожающе. - Я научу вас воевать! - Его тень приобрела почти человеческие очертания, и теперь казалось, что в небе замер колосс из голубого света. Он поднял руку, и из закружившихся над ней облаков, словно подхваченных смерчем, посыпались светящиеся голубые шары. Орчер жонглировал ими, и громовые раскаты рассыпались над городом и холмами. Он выбросил светящиеся нити, сплел их в паутину, протянул через облака, созидая языки корчащегося пламени. Соединяя их один с другим, он быстро соткал мучительно великолепный город из голубого огня, и водопадом звуков обрушился на Жолайсу его голос:
      - Вы, мельчайшие... Воевать захотели! А это вы сделать можете? А это? А это? Тогда что же хорошего сделали ваши воины? Они только отняли у вас время и силы. Вы все могли бы стать подобными мне. Вы хотели власти, но что стоит ваша власть в сравнении с моей? Вы, попусту растрачивающие свое время, можете сразить меня? Попробуйте. Кто-нибудь один или вместе... Ведь вы обожаете сражения!
      Его огненный город задрожал, распадаясь, светящиеся шары рассыпались по всему небу. И вдруг начался дождь. Огромные капли разбивались о землю возле принцессы и Джена; вскоре весь город укрыла беспокойная пелена дождя. Сивара и Джен вскочили.
      Промокшая одежда хлопала на резком ветру, дождь перешел в мощный ливень. Зловещее сияние уходило за море. Принцесса прокричала что-то, однако сквозь завывания урагана он ни слова не разобрал. Тогда она схватила Джена за руку и, сопротивляясь бешеным порывам ветра, потащила его в сторону дворца. Загрохотал гром. Люди, словно тени, притихли за спасительными стенами дворца. Среди них был и Эрлих. Завидя вошедших, вояка бросился со всех ног к ним:
      - Прекратите магию! Остановите! Уведите чудовище от Корфа! Мы согласны на мир! Мир на любых условиях!
      Джен покачал головой:
      - Это не магия. Здесь уж мы ничего поделать не можем.
      Сивара пересекла просторный зал и вошла в комнату, пол которой был покрыт полированными керамическими плитками. Все окна были выбиты ветром, занавеси летали, как танцующие привидения, озаряемые время от времени ослепительными вспышками.
      Укрывшись от ветра в углу, они в молчаливом ожидании смотрели на море. Орчер возвращался; он не обращал внимания на шаровые молнии, отмахиваясь от них, как от назойливых насекомых. Море поседело от пены.
      - Остановите! Остановите это! Мы сделаем все, что хотите, только пусть это прекратится! - Обезумевший от страха Эрлих пал перед ними на колени, зажав уши руками. Сивара и Джен даже не посмотрели на него. Их взгляды были прикованы к гороподобным валам, обрушивающимся на побережье.
      ГЛАВА XVII
      Орчер ушел. Ураган прекратился. В Нанихе воцарился мир. Люди выбирались из укрытий, молча поглядывая на разрушения вокруг, на обломки кораблей, заполнявшие гавань.
      Галера Сивары между тем дрейфовала неподалеку цела и невредима. Казалось невероятным, что кораблю удалось избежать гнева мстительного орчеровского монстра и губительных ударов разбушевавшихся волн.
      Люди бродили по городу как неприкаянные, словно внезапно оказавшись в каком-то странном месте и при странных, непостижимых обстоятельствах. Они молча исподлобья посматривали друг на друга, но, встретившись взглядами, вздрагивали и спешили отвернуться. В словах ни у кого не было нужды - все мысли читались во взглядах.
      Так выглядели не только нанихцы - в городе осталось немало бывших воинов славной победоносной армии Корфа. Притихшие, голодные, они ютились по ночам в пустых домах, а днем сидели на берегу, глядя в морскую даль, или шныряли по городу в поисках пищи.
      В один из таких дней несколько корфян ввалились в дом, где женщина кормила обедом своих маленьких детей. Изголодавшиеся, обросшие щетиной молодцы схватили со стола хлеб и бросились к двери, напугав ребятню и перевернув впопыхах все стулья. Однако добрая горожанка вовсе не разгневалась, как можно было ожидать, а, мягко улыбнувшись, произнесла:
      - Вы могли бы попросить - мы бы поделились. Разве после того, что с вами произошло, вы по-прежнему думаете, что можете врываться в дом и брать все, что захотите?
      Налетчики потупились, пристыженные, вернулись к столу, положили все обратно и покинули этот дом.
      На улице они встретили других корфян, промышлявших подобным же образом. Посовещавшись, воины в конце концов решили направиться ко дворцу принцессы.
      Местные жители, изредка встречавшиеся на улицах, угрюмо смотрели им вслед; какой-то старик не выдержал и спросил, куда же теперь направляется толпа, горе-победителей.
      - Ко дворцу вашей принцессы, - ответил один из них. - Домой мы вернуться не можем, а есть нам все-таки что-то нужно.
      - Ах вы корфские псы! - горько рассмеялся престарелый горожанин. Каково быть побежденными? Почему наша принцесса должна теперь заботиться о вас? Страдайте, умирайте.
      Эта краткая отповедь заставила нескольких солдат замереть с ненавистью в глазах. Внезапно солнце прикрыло небольшое облако, и все они - и нанихцы, и корфяне, - неосознанно, с перекошенными от ужаса лицами, запрокинули головы. Но это был не Орчер, а всего лишь маленькое глупое облачко. Переждав несколько минут, нанихский житель смущенно поправился:
      - Простите меня. Приходите в мой дом. У нас есть немного еды. Я скажу соседям, они тоже не откажут вам в пище. - Корфяне молча склонили головы и побрели своей дорогой.
      Горожане не могли похоронить или оплакать своих убитых: всех мертвых Орчер смешал в последнее безумное творение - улицы были чисты от трупов, и только доски, осколки камней да вывороченные двери и рамы напоминали о произошедших здесь совсем недавно кровавых событиях.
      Во дворце шли переговоры. Собравшиеся вокруг стола министры Наниха, принцесса и Джен выслушивали Дана и Эрлиха, которые, нервно поигрывая перьями и пузырьками чернил, сбивчиво излагали свои новые предложения.
      - Мы предлагаем иметь двух королей: одного здесь, другого на Корфе, медленно, с расстановкой говорил Дан. - Они могут править попеременно - год у нас, год в Нанихе, тогда для возникновения разногласий между странами не остается почти никаких шансов.
      - Зачем вообще короли? - спросил Джен. - Почему бы не отдать власть тем, кого предложат сами люди? Хотя бы на короткое время. Если власть попадет в ненадежные руки - вся ответственность ляжет на народ. И зачем два королевства? Почему не два штата одной страны?
      Собравшиеся понимающе закивали, соглашаясь с ним. Тут вбежал слуга и крикнул с порога:
      - Там много народу. Они поднимаются по холму и вот-вот достигнут дворцового сада! Они что-то кричат и размахивают руками. Похоже, это корфяне...
      - Они что, забыли Орчера? - Принцесса поднялась и прошествовала в другую комнату, балкон которой выходил в сад. Оттуда все смогли увидеть толпу приближающихся корфян. На их лицах не было гнева - напротив, они светились радостью. Вскоре можно было разобрать и выкрики:
      - Корф восстал! Корф восстал! - Люди остановились, войдя в сад, и только трое воинов прошли во дворец.
      Принцесса возвратилась к заваленному бумагами столу.
      - Да, это так, - Корф восстал, - заявил один из вошедших вместо приветствия. Он нервно оглядывался, по-видимому оробев от окружающего великолепия. Мы только что оттуда. Чудовище появилось там, уничтожило и сожгло полгорода. - Он побледнел от тяжких воспоминаний, прижал руки к вискам. - Ваш магический монстр, принцесса, заставил многих из нас по-новому взглянуть на жизнь. И мы восстали против господ. Ваша магия сильнее. Мы хотим служить вам.
      Сивара улыбнулась и легко коснулась плеча Джена.
      - А мы тут как раз обсуждаем вопросы нового управления. Вы голодны? Устали? Нет? Тогда присаживайтесь и будем думать вместе.
      Бледный посланник корфян оглядел лица присутствующих Его губы презрительно скривились, когда он увидел Дана и Эрлиха.
      - Мы уже не те, что были раньше. - Дан облизнул сухие губы. - Нам не нужна власть. Теперь мы, как и ты, - часть народа... - Он улыбнулся и протянул руку. - На выборах наш голос будет значить столько же, сколько и твой.
      Посланник обновленного Корфа, чуть поколебавшись, пожал протянутую руку, затем подошел к креслу, предложенному ему Сиварой, и робко присел на самый край, нервно поглядывая на замысловатую резьбу подлокотников. Дан тоже вернулся на место.
      - Продолжим? - Сивара изучала поданную посланником петицию.
      Украшавшие ночной город огни раскачивались на протянутых поперек улиц проволоках. Темные улицы были заполнены людьми. То здесь, то там мелькали вывески: "Голосуем здесь". Мрачные, недружелюбные люди молча расступались перед Джеком и Сиварой, шедшими рука об руку по темным и необычайно шумным для такого времени суток улицам.
      Едва наши герои переступили порог одного из избирательных участков, как народ, собравшийся там, приутих и так же, как на улице до этого, расступился, давая им дорогу. Словно черный ангел смерти пролетел над еще мгновение назад веселившейся, шумной толпой.
      - Они боятся нас. - Сивара мрачнела с каждым шагом. - Джен, прошлое никогда не вернется. Не быть мне прежней любимой принцессой для своего народа... - Они покинули зал, и вновь их появление на улице остановило веселье.
      - Поспешим во дворец, к Йанаку!
      Сидя в глубоком кресле, морской кудесник задумчиво лепил из глины странного вида фигуры, которые, в отличие от его предыдущих творений, явно предназначались не для танцев. Они были похожи на мосты с тремя парами опор и широкими перемычками; длинные - около тридцати футов, да еще снабженные шестью парами рук каждая, - эти штуковины производили жутковатое впечатление.
      - Йанак, что вы делаете?
      - Это будет вместо гребцов на корабле, когда я отправлюсь на свой островок. - Глаза чудища были полны печали, а лицо - мрачнее тучи. - Не могу я здесь больше. Я надеялся, что обрету друзей, что наконец-то буду счастлив, избавлюсь от одиночества и скуки". Но люди ненавидят меня. Им кажется, что я несу зло! Кроме вас, я никому здесь не нужен. - Йанак счистил глину с пальцев и рассеянно взглянул на Джена и Сивару: Послушайте, а почему бы вам не присоединиться ко мне? Сивара, после сегодняшней ночи вы, считай, не принцесса. Сможете вы жить, как остальные женщины, - в заботах о доме, о муже?
      - Почему бы и нет? - рассмеялась Сивара, обнимая Джена.
      - Потому. Потому что вас всегда будут считать чужаками.
      - Но мы можем поселиться в каком-нибудь тихом уголке, где нас никто не знает, - заметил Джен.
      - Не-ет, милый, - покачала головой Сивара, - меня здесь знают все. Впрочем, - с сомнением добавила она, - можно уехать на Корф." - Однако было ясно, что такая перспектива никого не прельщает.
      Через несколько дней их посетила группа сановников.
      - Мы представляем интересы народа, - начал один из них, кланяясь принцессе с подобающим ее бывшему титулу почтением. - Вы много сделали для Наниха, это действительно так, но теперь пришло время сделать еще больше уходите.
      Сивара с Джеком переглянулись.
      - Уходите, - повторил сановник, - ваше присутствие здесь теперь неуместно. Вы сделали всех нас, как бы это сказать... самосознательными. Мы хотим управлять страной по-новому. Но люди опасаются, что, устав от новых условий жизни, от неизбежных трудностей, вы снова призовете ваших магических монстров, однако теперь уже против нас. Только покинув великий остров, вы сможете подтвердить свою преданность ему.
      - Они, пожалуй, правы, - повернулась Сивара к Джену. Тот растерянно потирал раненую щеку. - Может, нам уйти вместе с Йанаком? Помнишь его чудесный садик? Мне кажется, что, выращивая там цветы, мы бы вполне могли быть счастливы. - Она обернулась к сановникам: - Вы дадите мне галеру?
      Те кратко посовещались, и главный из них кивнул.
      - В таком случае, как только Йанак соберется, мы отбудем.
      Оставшись с Дженом наедине, принцесса подняла руки:
      - Смотри, они действительно правы. Мы не можем оставаться.
      На кончиках ее тонких пальцев, мерно поблескивая, сияли голубые огоньки.
      Джен не ответил, но тоже поднял свою руку. Она сияла.
      Галера покачивалась в восстановленном доке. Все улицы и набережную усеял народ, высыпавший провожать свою принцессу. Но когда из дворцовых ворот вышли и двинулись к гавани по булыжной мостовой три мостообразных чудища, люди испуганно отпрянули, их лица опять помрачнели.
      Наверху одного из сооружений восседал Йанак и, казалось, спал. На самом деле, погруженный в транс морской кудесник управлял своими глиняными творениями. За монстрами следовали Сивара с Дженом, слуги, нагруженные припасами, и, в некотором отдалении от кавалькады, полиция нового режима.
      Забравшись на корабль, йанакские создания расположились вдоль скамьи гребцов и как-то смешно, угловато схватились огромными ручищами за весла. Джен тем временем направился к штурвалу, а Йанак, как всегда, расположился у своей любимой фок-мачты. Канат был перерублен, судно оттолкнули от причала, и оно, чуть кренясь, развернулось к выходу из гавани. Прощальных криков не было, как не было и добрых пожеланий и машущих рук, только тишина и угрюмые лица оставались позади набиравшего скорость корабля. Сивара с грустью посмотрела назад.
      Джен подошел к ней и, крепко обняв, прижал к себе.
      - Мы будем счастливы на островке, - негромко сказал он. - Тебе кажется это концом? Да, возможно, это конец дружбы, человеческого тепла... Но, Сивара, это - только начало для нас! - Джен поднял вверх руку - кончики его пальцев были озарены голубым огнем.
      Принцесса понимающе улыбнулась:
      - Ну и что хорошего? Одиночество, старость и единственное занятие забавляться куклами, как Йанак.
      - Нет. Вспомни, что говорил нам Орчер в храме... Все будет принадлежать нам, если мы захотим учиться. А мы захотим, мы будем познавать этот прекрасный мир. И однажды мы покинем наш остров. Освободившиеся от тел, вольные пересекать космос с быстротой молнии, вольные создавать и разрушать, подобно богам...
      - И, возможно, бессмертные, как Йанак, - почти весело сказала она, печаль, растворившись, исчезла с ее лица.
      Весла ритмично поднимались и опускались в воду, корабль уходил все дальше в море. Оставшимся на берегу он уже виделся темной точкой... Но вот и эта точка, побледнев, растаяла.