Эгейская компания

Потом Джерретт сообщил, что его радист должен передать шифровку методом одноразового пользования, и Ларсен вернул трубку Гриффитсу, в задачи которого входила расшифровка.

Радист Джерретта назвал номер страницы в книге кодов и перешел на морзянку. Гриффитс записал закодированное послание – набор ничем не связанных цифр и слов – и затем расшифровал с помощью номерной страницы. Страницу вырвал из книги, сжег и выбросил пепел в море. Такой метод гарантировал от дешифровки, но требовал времени и кропотливого труда.

Ларсен с плохо скрываемым нетерпением ожидал, пока Гриффитс закончит свою работу. Наконец тот вручил ему исписанный лист бумаги, пометив в журнале время, когда поступила телеграмма. В послании Джерретга говорилось, что он получил приказ направить разведгруппу на Родос, чтобы выяснить, не направляют ли туда немцы подкрепления. Приводились координаты района, где следовало высадиться группе, чтобы разведать аэродром Марица в северо-западном углу острова. На следующий день вечером разведчикам назначалась встреча с греческими партизанами, которые должны были передать сведения о немецких силах в других частях острова.

Ознакомившись с посланием, Ларсен тихо выругался. Миссия могла оказаться опасной, и привлекать Кристофу было нельзя. Итальянский противолодочный корабль по-прежнему не имел горючего, а двигатель ЛС8 лежал на палубе, разобранный на узлы и детали.

Потом он понял, что не дочитал до конца, а в конце говорилось: «Завтра к полуночи к вам придет подводная лодка. Получение подтвердите. Джерретт». Таким образом, все складывалось как нельзя лучше и сам собой решался вопрос о составе разведгруппы: в нее войдет команда небольшой лодки.

Ларсен истолковал для себя приказ Джерретта как полную свободу рук в обращении с гарнизоном. Установка на применение «минимальной силы» в данных обстоятельствах ничем его, по сути, не ограничивала, так как не была конкретной. Настала пора заставить итальянцев поработать всерьез. Но когда на следующее утро он отправился с Тиллером и Барнсуортом в замок, возникло ощущение, что Сальвини правильно оценил обстановку и понял, что немцы попытаются воспрепятствовать британской оккупации Додеканесских островов, и поэтому он увиливал от прямых ответов и не проявлял ни малейшего желания прийти на помощь. Он заявил, используя Перквесту как переводчика, что гарнизон выдал для местного населения столько продовольствия, сколько мог себе позволить, и выдавать больше не собирается.

– Чепуха! – резко бросил Ларсен. – Там едва хватило, чтобы накормить детей.

Когда Перквеста перевел, Сальвини только безразлично пожал плечами, и Ларсен чуть не взорвался, но сдержался, выразительно ткнул пальцем в сторону вздутого живота Сальвини и ровным голосом приказал:

– Передайте капитану, что излишний вес плохо отражается на здоровье. Я рекомендую ему диету.

– Диету, синьор? – переспросил озадаченный Перквеста, нервно покусывая кончик усов.

– Да, диету. Я позабочусь о том, чтобы он ел только то, что едят дети.

– Но как?..

– Диета прописывается в принудительном порядке, если потребуется. Я понятно говорю?

Да, его поняли, и Сальвини сразу же уловил намек.

– Капитан говорит, что отправленное ранее из замка продовольствие – это была лишь первая партия. Естественно, сегодня за ней последует еще.

– Естественно. Пожалуйста, поблагодарите капитана за его великодушие и скажите ему от меня, что он здравомыслящий человек. А теперь нам надо решить небольшую проблему горючего для противолодочного корабля.

Сальвини несколько приободрился. Видимо, решил, что вопрос о горючем можно решить в его пользу. Он заявил, что, к великому сожалению, действительно горючее не отправили, но только потому, что это допустимо лишь с разрешения высокого начальства на Леросе. Однако попытки связаться с ним по радио пока оказались безуспешными.

– Сколько времени потребуется на это? – спросил Ларсен.

Сальвини заверил, что ждать недолго.

– Как вы думаете, шкипер, можно ли верить Сальвини на слово? – поинтересовался Тиллер, когда они отправились вместе с Перквестой проинспектировать новые оборонительные сооружения, возведенные солдатами гарнизона.

– Я бы за его слово не дал и пригоршни гороха, – признался Ларсен. – Но вначале нужно добиться того, чтобы дети получили еду. Ведь у нас нет никаких гарантий, что Бальбао нам поможет, а на местных жителей можно полностью положиться. И не следует забывать, что численность гарнизона в десять раз выше нашей.

– Если бы их было и пятьдесят против одного, я бы все равно поставил на нас, – вставил Барнсуорт, поглядывая на солдат, стоявших у вырытых ими щелей.

Он обратился к Перквесте:

– Когда ваши солдаты были в бою в последний раз?

– Некоторые сражались в Абиссинии, – сообщил Перквеста.

– В Абиссинии? – взорвался Ларсен. – Боже! Это же восемь лет назад!

– Они уже немолоды, – признал Перквеста, – и нельзя сказать, что рвутся в бой. А теперь они не могут понять, что вокруг творится. На чьей стороне им сражаться? Они оказались на нейтральной полосе меж двух огней и боятся, что в них начнут стрелять с двух сторон. Когда прибудут ваши подкрепления, капитан? Нам сейчас нужно продемонстрировать силу.

– Скоро, – пообещал Ларсен. – А тем временем в обязанности гарнизона входит защита итальянской территории. Им нужно это четко уяснить.

– Они это понимают, – сказал Перквеста, с сомнением покачав головой. – Но они также знают, что эти острова Италии не принадлежат, а местное население им постоянно об этом напоминает.

Транспортное средство, которое им предоставили, оказалось подводной лодкой устаревшего образца из тех, которые Великобритания передала королевскому флоту Греции. «Папанколис» получила приказ сменить курс в последний момент, когда находилась на пути из Александрии в район обычного патрулирования у Салоников. Отряд СБС был оповещен за час о прибытии подлодки, предупредили об этом и итальянцев.

Ларсен по опыту знал, что подводники всегда пытались отвертеться от участия в тайных операциях. Они были достаточно рискованными для непосредственных участников, но представляли особую опасность для субмарины и ее экипажа. Подлодке требовалась большая глубина для безопасности, но в прибрежных водах как раз этого и нельзя было ожидать. Если противник заставал подводную лодку в надводном положении, ее легко можно было поразить с воздуха, и у нее практически не было шансов выжить при атаке быстроходных кораблей. Короче говоря, любая тайная операция сводилась к риску потерять хорошо обученный экипаж и подводный корабль, который обошелся в кругленькую сумму, лишь для того, чтобы высадить у берега пару человек ради выполнения миссии, которая могла оказаться, что чаще всего и бывало, погоней за призраком.

Главнокомандующие высоко ценили подводные лодки и не рисковали ими без особой нужды. Если адмирал неохотно (а по-другому и не бывало) принимал решение об участии субмарины в тайной операции, его штаб обычно подбирал корабль, который имел какую-либо связь с запланированной миссией.

Однако командир греческой подлодки такой связи не усматривал. Для себя он твердо решил, что поставленная перед ним задача означала потерю драгоценного времени и горючего, которые можно было бы более рационально израсходовать для потопления немецких судов возле Салоников.

Так он и сказал Тиллеру и Барнсуорту, когда они подошли на лодке к субмарине, лежавшей у порта. Он прямо заявил, что не станет ждать, если они не вернутся вовремя вечером на следующий день.

Они пронаблюдали за тем, как погрузят на борт и складируют их нежную и требующую бережного обращения посудину. Эта шестнадцатифутовая лодка, доставленная с Кастельроссо, была складной и представляла собой улучшенную модификацию лодки, которую использовал Тиллер во время рейда на Жиронде. Ее дно было сделано из двух пластин тонкой древесины, а борта – из прочного брезента, и лодку можно было сложить пополам, чтобы она прошла в люк субмарины.

Подлодка нырнула и встала на курс на глубине перископа.

В каике Кристофу переход в двадцать или более миль занимал почти весь день, а субмарина покрыла это расстояние за два часа. Когда она всплыла, с ее мостика можно было разглядеть горб Алемнии на горизонте по правому борту.

Белые барашки на гребнях волн давно исчезли, поскольку мельтеми притих и его сменил легкий бриз с берега, почти не отражавшийся на воде. Капитан «Папанколиса» постарался, чтобы над водой практически ничего не было видно, и волны заливали мостик, когда матросы открыли люк, чтобы спустить на воду утлую посудину разведгруппы.

Северо-западное побережье Родоса, где находился аэродром Марица, вырисовывалось в темноте прямо перед ними. Тиллер вспомнил визит на Алемнию и трупы убитых немцами мирных жителей и пожалел, что он идет только в разведку. У него буквально руки чесались, чтобы пустить в ход взрывчатку, но Ларсен настрого приказал воздержаться от диверсионных актов возле аэродрома. Ему нужна была только информация, а диверсия уменьшала шансы на благополучное возвращение разведчиков и одновременно ставила под угрозу безопасность подлодки, которой надлежало вернуться вечером следующего дня, чтобы подобрать экипаж байдарки.

– У вас есть фонарь с инфракрасным лучом? – спросил капитан, интересуясь оборудованием, которым часто пользовались диверсионные группы, чтобы дать о себе знать субмаринам.

– Нет, у нас есть кое-что получше. Мы называем эту штуку «бонглом», – ответил Тиллер и пояснил, как работает прибор.

– Отлично. В таком случае гора придет к Магомету. Вам нужно позаботиться о том, чтобы вы отошли от берега по меньшей мере на три мили для встречи с нами. Счастливого пути.

Два матроса бережно подняли и уложили на палубе лодку разведчиков. Тиллер и Барнсуорт были одеты с головы до пят в прорезиненные костюмы, на ногах у них были сапоги с веревочными подошвами, а лица покрыты черным гримом. В последний раз они проверили, все ли на месте.

Затем протащили свою лодку под стволом четырехдюймового орудия субмарины. Там находилось устройство для спуска на воду легких посудин, и разведчики бережно уложили лодку в люльку, а сами уселись на двух сиденьях: Тиллер впереди и Барнсуорт позади. Матросы использовали тали для подъема лодки над палубой, а потом медленно спустили ее на воду.

– Не держите трос под напряжением, – предупредил Тиллер, осознавая, что волной лодку может ударить о борт и она перевернется. Затем они прикрепили весла к уключинам и быстрыми ловкими гребками погнали лодку к берегу.

Высадка разведгруппы была самым опасным моментом в операции. Тиллер об этом знал и старался отойти от борта субмарины как можно быстрее. Ему понравились четкие действия напарника.

Как только они отплыли, подлодка начала медленно погружаться. Над ее мостиком вскипел бурун, а потом ничего не стало видно.

Хотя субмарина медленно уходила под воду, в месте ее погружения образовался водоворот, и волной отката байдарку качнуло на бок. Гребком весла Тиллер выправил положение, а Барнсуорт тем временем сориентировался по компасу на мыс по левому борту и Алемнию, сейчас едва видневшуюся на горизонте по правому борту. Он записал координаты и хлопнул Тиллера ладонью по плечу, давая понять, что можно двигаться дальше. Тиллер установил курс по закрепленному перед ним компасу и ритмично заработал веслами.

Если субмарина высадила их в нужном месте, они должны были через три мили добраться до берега, а оттуда – к аэродрому Марица. В подобных ситуациях всегда было большое «если». Через час они остановились, чтобы немного передохнуть и снова сориентироваться, а также чтобы избавиться от неверных представлений о пространстве и направлении, которые обычно сопутствуют всем, кто оказался ночью в лодке на воде. Затем снова взялись за весла и через час прибыли на место. Тиллер молча поблагодарил капитана греческого корабля. Хоть он и был брюзгой, но его мастерству навигации можно было только позавидовать.

Некоторое время они тихо сидели в лодке, чутко прислушиваясь и вглядываясь в темноту. На берегу не было никаких признаков жизни, и оттуда доносился только легкий запах шалфея. Тогда они спрятали весла по левому борту и стали грести к берегу, орудуя правыми веслами, вынутыми из уключин. Таким путем они привлекали еще меньше внимания и гарантировали подход в полной тишине.

Они прекрасно понимали, что, если наскочат на острый выступ подводной скалы, о возвращении говорить не придется. На дистанции в пятьдесят ярдов от берега Барнсуорт убрал весло и высунул ноги за борт, осторожно поднялся и спустился в воду, проплыл к носу и повел лодку за собой. Вскоре она уткнулась в песок, и Тиллер выбрался на сушу.

Теперь оба члена экипажа работали четко и слаженно – результат долгих учений. Вынули лодку из воды и спрятали среди камней. Тиллер снял прорезиненный костюм и надел шорты, берет со значком САС и форменную рубашку, на обоих рукавах которой были нашиты сержантские лычки. Если их возьмут в плен, форменная одежда может спасти от расстрела на месте, но Тиллер знал о приказах Гитлера и не поставил бы причитавшееся ему жалованье за свою жизнь, если попадется в руки немцам.

По данным разведки, на Родосе не было гестаповцев, только части регулярной армии, но у немцев был приказ передавать всех «диверсантов» гестапо для «допроса». Участники тайных операций не питали никаких иллюзий относительно того, что им сулила встреча с гестаповцами. Она неизменно заканчивалась пулей в затылок. Сравнительно недавно Тиллеру рассказали, что такая судьба постигла двух разведчиков в лодке во время рейда на Жиронде, о чем стало известно из источников во французском движении Сопротивления.

Барнсуорт вернулся на то место, где они вытащили лодку на берег, и замел все следы. Потом стал переодеваться, а Тиллер вытащил из лодки рюкзаки, автоматы, пистолеты, продпайки и фляги с водой. Лодку укрыли камуфляжной сеткой. Кивком головы пригласив за собой напарника, сержант двинулся от берега, держа компас в руке.

Вначале продвигались по камням, а затем вышли на ровную местность с плодородной почвой. Попадались оливковые деревья и заросли кустов, но не встречалось серьезных препятствий на пути к аэродрому. По расчетам Тиллера, через час они должны были быть на месте, и до рассвета оставалось достаточно времени, чтобы оборудовать наблюдательный пункт. Внезапно из-под ног вырвалась какая-то крупная птица, и сердце ушло в пятки, но до конца пути больше ничего не произошло. Вокруг стояла такая тишина, будто они оказались на Луне. Через час Тиллер подал знак напарнику подойти поближе.

– Аэродром находится в долине за той горой, – указал он. – Значит, по моим расчетам, нам осталось только перевалить через гребень.

Барнсуорт кивнул в знак того, что понял, а когда они приблизились к гребню, опустились на землю и дальше продвигались ползком.

Аэродром занимал гораздо большую территорию, чем ожидалось, был окружен колючей проволокой, а в дальнем конце виднелись постройки. Одно время здесь был гражданский аэропорт, о чем свидетельствовали пара ангаров и заправочная станция. Вначале разведчики не видели самолетов, но по мере того, как глаза привыкали к темноте, они рассмотрели две машины, стоявшие у края аэродрома.

– Бомбардировщики макаронников, – прошептал Тиллер, опустив бинокль. – Я так думаю, что искать новое место не будем и останемся здесь.

Они подыскали скалу, из-за которой удобно было вести наблюдение, протянули камуфляжную сетку от ее вершины к земле, утыкали ее сухими ветками, забросали листьями и травой, а потом устроились в своем убежище со всеми удобствами. Под сеткой могли разместиться только два человека, и все бы ничего, но когда взошло солнце, стало невыносимо жарко.

Несколько часов ничего особенного не происходило. Вдоль колючей проволоки прохаживались патрули, но не прибывало никаких новых самолетов, и лишь в стороне стояли два трехмоторных бомбардировщика «савойя-марчетти». Тиллер тщательно изучал все поле аэродрома, а Барнсуорт тем временем достал планшет и нанес схему аэродрома, разбив его на девять клеточек и пометив каждую буквой алфавита. Шаг за шагом Тиллер описывал увиденное в бинокль, а когда дошел до буквы Джи, на секунду примолк и озадаченно пробормотал:

– Интересно, а что бы это могло быть?

Внимательно изучив объект, сержант пришел к выводу, что здание приспособлено под склад боеприпасов, тщательно прикрытый камуфляжной сеткой. Он передал бинокль Барнсуорту, и тот заключил:

– Бомбы. Это точно бомбы. Сотни штук. Какой груз могут нести бомбардировщики макаронников?

– Около 1500 килограммов, не больше, а может, и того меньше.

– В таком случае они не разнесут эти бомбы и за несколько месяцев.

– Значит, у них есть другие машины.

– Они таки есть, – подтвердил Барнсуорт, глядя вверх. – Ты их слышишь?

Тиллер стал внимательно вслушиваться и вскоре уловил гул моторов, а потом увидел и первый самолет. Он летел прямо на них, а форма его фюзеляжа и сдвинутые назад крылья позволяли его легко опознать. За первым последовали второй и третий.

– «Юнкерсы», – сказал сержант.

– Даже я узнал этих гадов, – тихо заметил Барнсуорт. – Их один раз увидишь и уже никогда не забудешь. Тебе не случалось попадать под их бомбы?

Тиллер отрицательно мотнул головой. Ему доводилось видеть немецкие штурмовики только в кино в хроникальных фильмах. Но даже сидя в кинозале, становилось несколько не по себе, когда раздавался жуткий вой пикирующего бомбардировщика, заходящего на цель чуть ли не вертикально. Но к настоящему моменту, как объяснили Тиллеру, «юнкерсы» считались слишком тихоходными и устаревшими машинами. Если англичанам удастся разместить «харрикейны» на Леросе, «юнкерсы» будут обречены.

Первая машина сделала круг над аэродромом и пошла на посадку с заходом со спины разведчиков. Самолет прокатился до склада с бомбами и остановился, к нему вскоре присоединились два остальных. Разведчики наблюдали за тем, как экипажи покидали машины и устремлялись к одной из построек. Через некоторое время прибыл грузовик, выгрузивший команду наземного персонала. Затем подошли две заправочные машины, а тем временем начали подвешивать бомбы. Разведчики в душе посочувствовали тем, кому предназначался этот смертоносный груз.

Спустя два часа, когда солнце уже шло на закат, появились еще три «юнкерса», и повторилась операция заправки горючим и бомбами. После чего большая часть наземного персонала отбыла на грузовике, но несколько человек остались для охраны территории. У двоих были на поводке немецкие овчарки, которых спустили за колючей проволокой. Собаки побежали вдоль проволоки, принюхиваясь к земле, и до разведчиков доносились переливы свистков охранников. Они знали, что их не смогут обнаружить и в десяти шагах от укрытия, но хорошо натренированная собака способна учуять их запах на расстоянии в пять раз большем. Сейчас они поздравили себя с тем, что в качестве меры предосторожности изначально избрали место для наблюдения с таким расчетом, чтобы ветер дул им в лицо.

Под его порывами колыхалась сухая трава перед укрытием и доносились крики немецких солдат, отдававших команды овчаркам. Солнце, казалось, заходило очень медленно.

Собаки временами заливались лаем, перебегая друг другу дорогу и постепенно приближаясь к гребню горы. Но когда опустились сумерки, овчарки все еще находились в полумиле от разведчиков, и немцы отозвали собак.

Соблюдая все меры предосторожности, разведчики отошли от гребня горы. Они снова сориентировались по компасу и через час с лишним вернулись на берег. Точно в назначенное время из темноты возникли три бородатые фигуры, обменялись рукопожатием с англичанами, вручили Тиллеру запечатанный конверт и исчезли.

Разведчики надели прорезиненные костюмы, спустили лодку на тихую воду и спустя час достигли точки, где ранее покинули подлодку.

Барнсуорт установил «бонгл», опустив штырь в воду и прикрепив ящичек с молоточком к борту лодки, и стал крутить ручку, приводившую в движение молоточек, ударявший по штырю, все вместе это называлось «кофемолка». Тиллер лишний раз поблагодарил изобретателя этого хитроумного и в то же время простого механизма. Он издавал звуки определенной частоты, которые издали могли опознать «слухачи» на подлодке и легко выйти на их источник. Теперь не нужно было разыскивать субмарину. Она сама выходила на обладателей «бонгла».

Через полчаса неподалеку от них всплыла подлодка. Разведчики быстро подогнали к ней свою лодку, и их приняли на борт тем же способом, каким ранее спускали на воду.

Капитан стоял на мостике, всматриваясь в темноту с помощью бинокля ночного видения.

– Должен признать, что ваша машинка сработала четко, – одобрительно заметил он, когда разведчики поравнялись с ним на пути к люку.

В кают-компании им вручили чашки с дымящимся какао, что было как нельзя кстати, потому что пока они ожидали подлодку, их до костей пробрала влажная прохлада, и не помогли даже прорезиненные костюмы.

Перед уходом с берега разведчики приняли специальные таблетки, которые улучшали самочувствие и помогали бороться с невзгодами, но их действие было ограниченным по времени. Люди повалились в койки и моментально уснули, но их разбудили, казалось, едва только они смежили глаза.

– У нас нет времени для захода в гавань, – объяснил ситуацию греческий капитан. – Придется вам, ребята, еще немного поработать веслами.

Путь оказался неблизким, но они добрались до места, когда только еще наступал рассвет. Их встретил теплым рукопожатием лейтенант Кристи, а вскоре к ним присоединился и Ларсен. Смертельно уставший Тиллер вручил ему конверт и дал совет:

– По-моему, шкипер, нужно готовиться к тому, что нас будут бомбить.

7

В последующие дни они сделали все, что могли, для встречи с «юнкерсами» и предупредили остальные острова о возможности воздушной бомбардировки. Но пока казалось крайне маловероятным, что немцы изберут в качестве первой мишени Сими, поскольку они не знали о присутствии на острове отряда СБС.

Однако в качестве меры предосторожности было решено убрать от причала каик и противолодочный корабль. Каик поставили под навесом скалы и укрыли камуфляжной сеткой, так что судно практически нельзя было увидеть с воздуха, а итальянский корабль стал на якорь в небольшом заливе, где его постарались получше замаскировать. Жителям острова объяснили, что в домах с погребами нужно ими пользоваться как бомбоубежищами, а тем, у кого подвалов нет, посоветовали во время воздушного налета уходить в горы.

Хотя Сими, по-видимому, не рассматривался немцами в качестве ближайшей цели, на встрече со своим отрядом Ларсен выразил мнение, что, как только немцы прослышат о пребывании на острове СБС, они непременно попытаются организовать высадку.

– Мы не можем позволить немцам занять близлежащие острова, которые могут послужить плацдармом для атаки против нас. Итальянский гарнизон на Пископи только что сообщил в замок, что на противоположном от их штаба берегу острова высадился немецкий патруль. Ему потребуется время, чтобы добраться до итальянцев, но нашим друзьям требуется подкрепление. Причем немедленно. Перед тобой, Тиллер, ставлю следующую задачу: возьми с собой Билли и еще четверых и отправляйтесь на Пископи, прихватив оружие и снаряжение для тамошнего гарнизона. На острове не должно остаться и следа немцев.

– Кто нас повезет? Каик из флотилии?

– Нет, это займет слишком много времени, – ответил Ларсен. – Я переговорил с Бальбар, и он согласился вас туда доставить и привезти назад.

– Но у него же нет горючего, – напомнил Тиллер.

– Мы сейчас направляемся в замок, – сухо возразил Ларсен, – и церемониться с нашими итальянскими друзьями больше не будем. Горючее на этот раз обязательно раздобудем.

Когда они прибыли в штаб полковника Ардетти в замке, Сальвини вновь попытался было спустить решение вопроса на тормозах, утверждая, что так до сих пор и не получил разрешения от вышестоящего начальства выдать горючее. Когда Перквеста закончил переводить, Ларсен снял с плеча автомат и заявил:

– Передайте капитану Сальвини, что, если он сейчас же не выдаст мне горючее, я сам его возьму.

Сальвини помрачнел, и его ответ прозвучал как плевок в лицо.

– Он интересуется, каким образом вы намереваетесь это сделать, – перевел Перквеста, который ощущал все большую неловкость в роли посредника.

Ларсен одарил Сальвини лучезарной улыбкой и сладким голосом сообщил:

– Передайте ему, что вначале я его пристрелю, а затем та же участь постигнет каждого, кто встанет на моем пути.

С этими словами он направил дуло автомата в грудь Сальвини. В наступившей мертвой тишине стали слышны команды одного из членов отряда СБС, руководившего физической подготовкой гарнизона.

– Ваш пистолет, пожалуйста, – приказал Ларсен, кивнув головой в сторону кобуры, висевшей на блестящем ремне из толстой кожи. Сальвини на секунду задержал руку у кобуры, но пистолет был сверху пристегнут клапаном. Его пристрелят еще до того, как он отстегнет клапан. Тогда он невозмутимо пожал плечами, расстегнул ремень и положил вместе с кобурой на стол полковника, а потом что-то резко бросил Перквесте.

– Капитан говорит, что подаст официальную жалобу в итальянскую комиссию по вопросам соблюдения условий перемирия.

– Комиссию он может себе заткнуть в задницу, – мягко посоветовал Ларсен.

– Не понял, синьор.

– Ничего, не имеет значения. Мы с капитаном Сальвини прекрасно понимаем друг друга.

– Отведите его в порт, – скомандовал Ларсен своим подчиненным, – и заприте где-нибудь в таком месте, чтобы до него не добрались местные жители.

Тиллер выдвинулся вперед, вынул из кобуры пистолет Сальвини, разрядил его, высыпал патроны на стол и положил себе в карман, а потом снова вложил оружие в кобуру, решив, что его можно оставить как сувенир.

– Где у вас хранится горючее? – обратился Ларсен к Перквесте.

Лейтенант вывел их из замка и провел по тропинке, уходившей в горы. За углом они обнаружили стальную дверь, встроенную в склон холма. Перед ней стояло заграждение из колючей проволоки и двое итальянских часовых с автоматами.

Перквеста вступил с ними в переговоры, которые не приносили ощутимых результатов. Что бы он ни говорил, солдаты в ответ только качали головами.

– В чем дело? – нетерпеливо спросил Ларсен.

– Они никого не пропускают без разрешения капитана Сальвини. Он дал им строжайший приказ.

Ларсен стал рядом с Перквестой и попросил:

– Передайте им, что Сальвини арестован. Я его арестовал.

Часовым эта новость явно не понравилась. Они переминались с ноги на ногу и переглядывались. Один из них начал было снимать автомат с плеча.

Последовавшие действия Ларсена были столь быстрыми и точными, что даже Тиллер, стоявший неподалеку, не сразу понял, что произошло. Датчанин сделал шаг вперед и двинул часовому по скуле и той же рукой, сжатой в кулак, ударил в живот второго. Когда тот согнулся пополам, Ларсен несильно треснул его по шее ребром ладони другой руки.

– Недурно, шкипер, – похвалил командира Тиллер, глядя на две корчившиеся на земле фигуры.

– Это помогает, – пояснил Ларсен, снимая с правой руки кастет и кладя его в карман. – Не совсем так, как нам диктует Женевская конвенция, Тигр. Не хватает блеска меди и сапог. Никакой мишуры, просто врезал раз-другой – и в дамки. Ты, естественно, меня осуждаешь? Это, конечно, не игра в крикет.

– Однако сработало, – возразил Тиллер. – В конце концов, имеет значение только результат.

– Ну, ты даешь, Тигр, – восхитился Ларсен, дружески хлопнув сержанта по плечу. – Мы еще сделаем из тебя пирата.

Обоим часовым, не пришедшим в сознание, связали руки их же поясными ремнями, а Ларсен тем временем короткой очередью из автомата отстрелил замок на калитке. Однако открыть стальную дверь оказалось непросто. Ключей у часовых не обнаружили, и Тиллер принес взрывчатку – кусок желтоватой массы, похожей на пластилин, размером с апельсин. Сержант облепил этим материалом небольшой металлический конус, прикрепил клейкой лентой к замочной скважине и достал из коробочки, напоминавшей жестянку для сигар, тонкий, как карандаш, взрыватель.

– Самый короткий срок до взрыва – десять минут, – сказал Тиллер.

– У нас время есть, – ответил Ларсен. – Смотри только, чтоб горючее не взлетело в воздух.

– Да что вы, шкипер, – встрял Барнсуорт. – Тигр проделывает эти штуки по ночам во сне.

Тиллер снял цветную предохранительную пленку с взрывателя, воткнул его в пластиковую взрывчатку, сжал мягкую медную оболочку, чтобы привести в действие, и отошел на безопасное расстояние.

Перквеста, изумленно наблюдавший за действиями сержанта, не выдержал и спросил:

– Неужели это взрывчатка? Я такой никогда не видел.

– Это экспериментальная разновидность, – пояснил Тиллер. – Ее можно смешать с воском или густой замазкой и придать ей любую форму. Мы ее называем пластиковой взрывчаткой.

Он не стал объяснять Перквесте, человеку легковозбудимому, что компоненты этого материала делали его крайне неустойчивым, и приходилось дополнительно подмешивать аматол.

– А почему она в форме конуса? – не отставал Перквеста.

– Таким путем сила взрыва сконцентрирована на малой площади и повышается в пятнадцать раз. Мы называем эти штуки взрывом в форме.

Тиллер не обманул. Сильный взрыв принес результаты. Исследовав образовавшееся отверстие, Ларсен заметил:

– Хорошая штука пластиковая взрывчатка. Но, Тигр, десяти минут не прошло.

– Ну, ученые мужи пока еще не придумали взрыватель карандашного типа, на который не влияла бы температура воздуха. Сегодня жарко, вот он и срабатывает раньше срока. На морозе был бы противоположный результат. Боюсь, что на Северном полюсе взрыва пришлось бы ждать целую вечность.

Перквесте велели пригнать трактор с прицепом, а Ларсен тем временем обследовал склад. Он оказался практически пустым, но в дальнем углу обнаружили с десяток больших бочек с высокооктановым бензином, которые погрузили на прицеп вместе с двумя часовыми, начавшими постепенно приходить в себя.