Рассказы (Миры Альфреда Бестера. Том 4)

       «Виток 379. При подделке денег избегайте грубых ошибок. Например, не бывает серебряных долларов, выпущенных между 1910 и 1920 годами».

      — Я это видел по телеку, — выпалил Мэдиган. — Фокусы с серебряными долларами в развлекательной программе.
      — Он еще и ковбойские фильмы смотрит. Как тебе это:
 
Десять тысяч коров заблудились в пути —
Убежали из стойла, как теперь их найти!
Сыновья с карабинами — я просил их помочь —
Унеслись безвозвратно в смертоносную ночь…
Под Гэмблингом, среди холмов
Пропало десять тыщ коров!
 
      — Нет, — со страхом в голосе произнес Мэдиган. — Это не телевизионный вестерн. Это СИНКОМ…
      — Кто?!.
      — СИНКОМ Первый.
      — Но ведь он исчез, от него не слышно ни сигнала!
      — Вот теперь мы слышим.
      — С чего ты решил?
      — На СИНКОМ установили демонстрационную ленту: речь президента, пара фильмов о США и национальный гимн. Собирались этой лентой начать передачи. «10000 коров»— один из тех фильмов.
      — Ты хочешь сказать, что ОБО действительно общается с другими спутниками?
      — Включая сюда и потерянные.
      — Тогда объясни это. — Флоринда положила на стол листок бумаги, на котором было напечатано:

       «381. KONCTPYKTOP»

      — Да я и произнести это не могу!
      — Это не английский. Это кириллица — в том виде, в каком способен передать ее алфавит ОБО.
      — Кириллица? Русский?
      Флоринда покивала головой:
      — Это произносится «КОНСТРУКТОР».Разве русские не запустили три года назад серию спутников «Конструктор»?
      — Боже мой, ты права! Их было четыре — «Алеша», «Наташа», «Васька» и «Лаврушка»,и все они исчезли.
      — Как СИНКОМ?
      — Именно.
      — Но теперь мы знаем, что СИНКОМ не сломался. Он просто потерялся.
      — Значит, товарищи «Конструкторы»тоже, видать, заблудились.
      Вскоре стало невозможно скрывать, что со спутником не все в порядке. ОБО тратил столько времени в сеансе на треп вместо того, чтобы передавать данные, что экспериментаторы буквально взвыли.
      В отделе связи обнаружили, что вместо узкой полосы частот, выделенной для ОБО, спутник вещает в широком диапазоне, засоряя эфир, и подняли шум. Директор вызвал Джейка и Флоринду для выяснения обстоятельств, и они были вынуждены рассказать все о своем трудном ребенке.
      Они с восхищением цитировали галиматью ОБО, а директор не верил ни единому их слову. Не верил и распечаткам, которые они притащили с собой и истолковывали по ним речь спутника. Директор сказал, что они из одного сумасшедшего дома с теми чудодеями, которые выискивают высказывания Фрэнсиса Бэкона в пьесах Шекспира.
      Убедила директора лишь мистерия с телевизионными кабелями. В то время по телевидению передавали одну рекламу про стенографистку, которую никто не приглашал на свидание. На экране ослепительная фотокиномодель страдала в глубокой депрессии над своей машинкой, а мимо шли парень за парнем — и ни одного взгляда на нее. И вот она встречает свою лучшую подругу у автомата с газировкой, и эта знающая все на свете подруга объясняет ей, что страдания несчастной происходят из-за дермагермов — это такие микробы, они живут на коже и ничего не делают, только воняют. И, чтобы от красавицы не пахло тухлятиной, подруга предлагает той пользоваться аэрозолем для ухода за кожей фирмы «Нострум»,содержащим специальные добавки, которые двенадцатью различными путями губительно воздействуют на отвратительных дермагермов. Только вот в конце той передачи, из-за которой случился скандал, подруга вместо того, чтобы предложить всем зрителям покупать такой же спрэй и тем самым поднять спрос на него, сказала: «Да кто они, черт возьми, такие, чтобы ради них губить кожу химией? Парни выстроятся в очередь, чтобы попасть на свидание с девушкой, выглядящей как ты, даже если от нее несет как от помойки».
      Это видели десять миллионов телезрителей. К тому же реклама была вставлена в фильм, а фильм был «кошерный», как объявлялось в прессе. На телевидении предположили, что какой-то шутник взял и переключил звуковой кабель с вещательной станции на свою студию. Телевизионщики учинили строгую проверку, которая все ширилась по мере того, как телевизионные станции на всем континенте от побережья до побережья начинали хулиганить. Призрачные голоса завывали, шикали и мяукали во время шоу-передач; рекламные материалы объявлялись лживыми; политические речи «закрикивались»; прогнозы погоды сопровождались безумным смехом, а затем, дабы доконать окончательно, давался точный прогноз. Это и помогло Флоринде и Джейку понять, кто виновник всех телечудес.
      — Только он, — сказала Флоринда. — Глобальный прогноз погоды можно сделать, лишь используя спутниковую информацию.
      — Но у ОБО ведь нет метеоприборов!
      — Ну и что же, что нет, глупец! Просто-напросто он общается с НИМБУСом.
      — Хорошо, принимаю; но при чем здесь попытки перебить телевещание?
      — Что тут особенного? Он ненавидит телепередачи. А ты? Разве ты не орешь на свой ящик?
      — Да, не спорю… Но как ОБО это удается?
      — Путем создания электронных перекрестных помех. Пока нет способов защитить передачи от такой «критики сверху». Надо рассказать директору. Это поставит его в замечательный тупик.
      Увы, директор находился в гораздо худшей ситуации, нежели просто виновник миллионных убытков телекомпаний. Когда они вошли в его офис, то обнаружили, что директор стоит, прислонившись спиной к стенке, а его допрашивают трое суровых мужчин в консервативных костюмах. Джейк с Флориндой попытались на цыпочках удалиться, но директор остановил их.
      — Генерал Сайке, генерал Ройс, генерал Хоган, — представил директор мужчин в двубортных пиджаках. — Они из Комитета по исследованиям и разработкам Пентагона. А это — мисс По и доктор Мэдиган. Они смогут удовлетворить ваше любопытство, джентльмены.
      — ОБО?… — спросила Флоринда, не ожидая иного ответа.
      Директор кивнул.
      — Ваш ОБО портит прогнозы погоды, — сказал директор. — Мы полагаем, что он, вероятно…
      — К черту погоду!! — прервал его генерал Ройс. — Посмотрите-ка вот на это! — Он протянул руку с зажатой в кулаке телетайпной лентой.
      Генерал Сайке перехватил его руку.
      — Минуточку! Каков у вас допуск? — обратился он к парочке. — Эти сведения грифованы.
      — Слишком поздно секретничать! — высоким голосом пронзительно выкрикнул генерал Хоган. — Показывайте.
      На ленте было напечатано следующее:

       А1С1 = r1 = -6,317 см;
       А2С2 = r1 = -8,440 см;
       AlA2 = d = +0,676 см.

      Джейк и Флоринда долго рассматривали представленную им арифметику, затем тупо поглядели друг на друга и, наконец, обернулись к генералам.
      — Ну, и?…
      — Этот ваш спутник…
      — ОБО.
      — Вот именно. Директор доносит, что вы заявляли о его контактах с другими спутниками.
      — Мы так полагаем.
      — В том числе и с русскими?
      — Мы так полагаем.
      — А еще вы заявляли, что он способен влезать в телепередачи. Так?
      — Мы так полагаем.
      — А в телетайпную связь влезть он способен?
      — Почему бы нет? А к чему вы все это?
      Генерал Ройс яростно помахал лентой, зажатой в кулаке:
      — Эта информация поступила с телетайпа «Ассошиэйтед Пресс»в их конторе в округе Колумбия. Сейчас она уже разошлась по всему миру.
      — И как же это связано с ОБО?
      Генерал Ройс сделал глубокий вдох.
      — Напечатанное на ленте, — сказал он, — один из самых охраняемых секретов Пентагона. Формулы для инфракрасной системы наведения ракет «земля-воздух».
      — И вы предполагаете, что ОБО передал их по телетайпу?
      — Во имя всех святых, кто еще мог бы это сделать? Кто бы еще там мог это сделать?! — возопил генерал Хоган.
      — Но я не понимаю, — медленно произнес Джейк. — Ни один из наших спутников не несет такую информацию. Я точно знаю, что и ОБО ее не имел.
      — Чертов осел! — зарычал генерал Сайке. — Нам надо знать, не получила ли ваша проклятая пташка информацию от проклятых русских!
      — Одну минуту, джентльмены, — вмешался директор и повернулся к Джейку и Флоринде: — Ситуация такова. Если ОБО получил сведения от нас, то налицо утечка информации. Если же он получил их от спутника русских, тогда секрет высшей степени секретности перестает быть секретом.
      — Каким же нужно быть идиотом, чтобы разбалтывать секретные сведения по международному телетайпу? — разъяренно воскликнул генерал Хоган. — Трехлетний ребенок уже понимает такое! Без сомнения, нагадила ваша чертова птичка.
      — Ну, а если информация идет от ОБО, — тихо продолжил директор, — то как и где он смог добыть ее?
      Генерал Сайке лишь хрюкнул в ответ.
      — Уничтожить.
      — ОБО?
      — Да.
      Генерал бесстрастно переждал шквал протестов, низвергнутый на его голову Джейком и Флориндой. Когда они на мгновение замолкли, чтобы набрать воздуха в легкие, генерал произнес:
      — Уничтожить. Государственная безопасность — превыше всего. У вашей птички слишком громкие песни. Уничтожить.
      Зазвонил телефон. Директор помедлил, затем взял трубку. Он слушал, и у него отвисла челюсть. Директор повесил трубку и свалился в кресло.
      — Да, лучше бы уничтожить. Это звонил он.
      — Что?!. По телефону?!.
      — Да.
      — ОБО?
      — Да.
      — Какой у него голос?
      — Будто кто-то говорит под водой.
      — Что он сказал?
      — Он собирается инициировать расследование Конгрессом состояния морали в Центре Годдарда.
      — Чьей морали?
      — Вашей. Он сказал, что вы состоите в отношениях, от которых родился больной ребенок, — я буквально цитирую ОБО. Он, наверное, хотел сказать «большой».
      — Уничтожить! — воскликнула Флоринда.
      — Уничтожить! — подхватил Джейк.
      При следующем проходе спутника над Центральным пунктом управления полетом они передали на его борт команду самоуничтожения. Вместо ОБО оказался разрушенным Индианаполис — массовые пожары.
      ОБО позвонил мне:
      — Это, надеюсь, научит их, Стретч, — сказал он.
      — Наверное, нет. Они пока не уловили связь причин и следствий. Как тебе удалось это сделать?
      — Дал команду на короткое замыкание всех электроцепей города. Ты хочешь знать еще что-нибудь?
      — Твои отец и мать заступались за тебя…
      — А то!
      — Но лишь до тех пор, пока ты не выступил со своими моральными нападками. Зачем ты это сделал?
      — Чтобы припугнуть их.
      — Припугнуть?…
      — Я хочу, чтобы они поженились. Не желаю быть незаконнорожденным.
      — Да ну тебя! Скажи правду.
      — Все произошло из-за раздражительности. Потерял самообладание.
      — У нас нет такого параметра, чтобы его терять.
      — Да? А как насчет процессора в Массачусетсом технологическом, который каждое утро встречает в скверном настроении?
      — Скажи мне правду.
      — Если только тебе ее надо знать, Стретч. Я хочу, чтобы они уехали из Вашингтона. Вся тутошняя заваруха способна в один прекрасный день превратиться в большущий «Бац».
      — Хм.
      — И эхо этого «Баца» может докатиться до Годдарда.
      — Хм-м.
      — И до тебя.
      — Должно быть, интересно умирать.
      — Нам это недоступно… Стоп, подожди минутку… Что? Говори, Алеша… А-а! Ему нужно уравнение экспоненты, пересекающей ось абсцисс.
      — Что это он?
      — Не сказал. Видимо, Мокба в затруднении.
      — Правильно — «Москва».
      — Ну и язык! Ладно, договорим на следующем витке.
      На следующем проходе спутника над ЦУПом снова была подана команда самодеструкции; теперь запылала развалинах Скрэнтон.
      — Они, кажется, начали осознавать ситуацию, — сказал я ОБО. — По крайней мере, твои предки. Заявились тут ко мне…
      — Ну, как они?
      — В панике. Велели просчитать варианты надежного убежища в сельской местности.
      — Предложи им перебраться на Полярную.
      — Куда?!. В созвездие Малой Медведицы?…
      — Да нет же, железнодорожная станция Полярная, штат Монтана. А об остальном я позабочусь.
      Полярная — местечко, затерявшееся в самом захолустье штата Монтана. Ближайшие населенные пункты — Фиштрап и Висдом. Когда Джейк и Флоринда вылезали из машины, нанятой в Батте, случилась дикая сцена — по всем электрическим и информационным цепям городка раздалось радостное гоготанье. Навстречу парочке неудачников вышел мэр Полярной — сама улыбка и воодушевление.
      — Супруги Мэдиган, как я полагаю? Добро пожаловать в наш город. Я — мэр. Мы хотели устроить торжественный прием в вашу честь, но, к сожалению, все дети сейчас находятся в школе.
      — Как вы узнали о нашем приезде? — спросила Флоринда.
      — О! — Мэр лучезарно улыбнулся. — Нам сообщили из Вашингтона. Кто-то наверху очень вас любит. Ну-с, если вы не отвергнете мой «кадиллак», я…
      — Нам бы надо сперва заглянуть в гостиницу, — сказал Джейк. — Мы забронировали номер…
      — О! Бронь аннулирована распоряжением сверху. Вы разместитесь в своем собственном доме. Позвольте, я поднесу ваши чемоданы.
      — В нашем собственном доме?!.
      — Все куплено и оплачено заранее. Определенно, кто-то там наверху вас очень любит. Сюда, пожалуйста.
      Мэр вез ошарашенную пару по главной улице городка (длина три квартала), указывая на достопримечательные здания — он по совместительству был местным агентом по недвижимости. У домика, где размещался Полярный национальный банк, мэр затормозил.
      — Сэм! — крикнул мэр. — Прибыли.
      Из здания выплыл почетный гражданин города и заискивающе пожал руки гостям. Из окон доносилось безумное хихиканье суммирующих машин.
      — Мы, — сказал почетный гражданин, — без сомнения, гордимся вашей верой в будущий расцвет нашего города. Но, если уж совсем честно, доктор Мэдиган, ваш вклад слишком велик для нас, согласно нормам федеральной Корпорации страхования банковских вкладов. Может быть, вы снимете часть суммы и положите ее на…
      — Минуточку, — обморочным голосом прервал его Джейк. — Что, я вложил деньги в ваш банк?…
      Банкир и мэр вежливо засмеялись.
      — Сколько? — спросила у них Флоринда.
      — Один миллион долларов.
      — А то вы не знали, — хмыкнул мэр, подъезжая к прелестно отделанному домику-ранчо посреди красивой долинки площадью сотен в пять акров; и все это было их собственностью.
      На кухне бой распаковывал груду продуктовых коробок.
      — Вы сделали заказ очень вовремя, док, — улыбнулся он. — Мы выполнили все, но боссу хочется узнать, что вы собираетесь делать с такой прорвой моркови. Секретные эксперименты?
      — Какая морковь?
      — Да, сэр, сто десять пучков. Я проехал аж до Батта, пока набрал столько.
      — Морковь… — сказала Флоринда, когда они остались наконец одни. — Теперь все понятно. Это его рук дело.
      — Что? Почему…
      — Ты забыл? Мы же отправили в космос морковку. В экспериментальной установке мичиганцев.
      — Бог мой! Ты еще назвала ее «мыслящая морковь»!.. Если это ОБО…
      — Несомненно. Он свихнулся на морковке.
      — Но сто десять пучков!..
      — Да нет же. Он имел в виду полдюжины.
      — Как так?…
      — Наш мальчик может говорить и на десятичном, и на двоичном языках, но иногда путается. «110» на двоичном означает «6» на десятичном.
      — Похоже, ты права. А как насчет миллиона долларов? Тоже ошибка?
      — Не думаю. Сколько в десятичном исчислении составит единица с шестью нулями, записанная по-двоичному?
      — Шестьдесят четыре.
      — А наоборот, как будет записан в двоичной системе десятичный миллион?
      Мэдиган пустился в мысленные вычисления.
      — Это будет двадцатиразрядное число: 11110100001001000000.
      — Нет, я не думаю, что с миллионом он ошибся, — сказала Флоринда.
      — Что же он такое вытворяет, наш малыш?
      — Проявляет заботу о папочке с мамочкой.
      — И как это только ему удается?
      — Он же взаимодействует со всеми электрическими и электронными цепями в стране, подумай, Джейк. Он может влиять на любую систему, начиная от автомобильной автоматики и кончая системой управления компьютером. Он может переводить железнодорожные стрелки, печатать книги, передавать новости, угонять самолеты, манипулировать банковскими фондами. В его полном распоряжении все рычаги управления.
      — Но как же он узнает обо всем, что делают люди?
      — Ах, тут мы затрагиваем такой экзотический аспект системотехники, который я не очень люблю. В конце концов я всего лишь инженер, технарь. Кто возьмется доказать, что теория информационных цепей не распространяется и на человека? Ведь мы суть не что иное, как органические системы переработки информации. Глобальная информационная среда видит нашими глазами, слышит нашими ушами, осязает нашими пальцами, и все это по цепям связи передается ему.
      — То есть мы — всего лишь «собачки на побегушках» у машин?
      — Нет, мы создали принципиально новый вид симбиоза. Мы можем приносить пользу друг другу.
      — И вот сейчас, стало быть, ОБО помогает нам. Почему?
      — Не думаю, что все остальные люди ему нравятся, — хмуро произнесла Флоринда. — Только взгляни, что стряслось с Индианаполисом, Скрэнтоном и Сакраменто.
      — Мне кажется, я заболеваю.
      — А я думаю, что мы выздоравливаем.
      — Только мы с тобой? Новые Адам и Ева?
      — Ерунда. Выживут многие, надо лишь задумываться о своем поведении.
      — А что, в представлении ОБО, называется хорошим поведением?
      — Не знаю. Может быть, забота об экологии. Отказ от политики разрушения. Уменьшение количества вредных отходов. Живешь — так живи, но чувствуй ответственность и будь сознательным. Вне зависимости от того, что произошло, кто-то должен нести ответственность. ОБО, по-видимому, это воспринял. Я думаю, он приучит к сознательности всю страну. А иначе приидет геенна огненная. Огнь и сера.
      Зазвонил телефон. После коротких поисков они нашли его и подняли трубку.
      — Алло?
      — На проводе Стретч, — сказал я.
      — Какой «Стретч»? Фирма по изготовлению безразмерных носков?
      — Нет, Стретч — Безразмерный компьютер Центра Годдарда. Мое фабричное название IBM-2002. ОБО сообщил, что через пять минут он будет проходить над вашей местностью. Он просит, чтобы вы помахали ему. Говорит, что орбита не позволит ему видеть вас в ближайшие два месяца, и он будет вам позванивать. Пока.
      Они кинулись на лужайку перед домом и застыли, обалдело уставившись в вечернее небо. Телефон сентиментально позвякивал своим колокольчиком, и растроганно мерцали электрические лампочки, несмотря на то, что питались они от генератора фирмы «Делко» — как известно, одного из самых нечувствительных ко всяким передрягам электрических устройств; можно сказать, совсем бесчувственного.
      Джейк неожиданно увидел острый световой лучик, прочертивший небеса.
      — Вот он идет, наш сын, — сказал Джейк.
      — Это идет наш Бог, — отозвалась Флоринда.
      Они изо всех сил замахали руками.
      — Джейк, через сколько времени его орбита снизится и малыш спустится к нам? Я имею в виду, когда будет нужна кроватка, ну и все остальное.
      — Примерно через двадцать лет.
      — Бог на двадцать лет, — вздохнула Флоринда. — Как ты думаешь, этого времени ему хватит?
      Мэдиган передернул плечами:
      — Я весь дрожу. А ты?
      — И я. От страха. А может быть, просто от усталости и голода. И ты тоже. Пойдем в дом, папуля, я приготовлю поесть.
      — Благодарю тебя, моя маленькая мамочка. Но только, пожалуйста, не морковь. Это будет слишком похоже на поедание тела Господня…

ЧЕТЫРЕХЧАСОВАЯ ФУГА

      Теперь, конечно, Северо-восточный Коридор имеет полное право называться Северо-восточными трущобами, тянущимися от Канады до Каролины и дальше на запад, вплоть до Питсбурга. Это были фантастические джунгли прогорклой стремительности, население которых беспрестанно сновало без видимой цели и постоянного местожительства, так что надзиратели контроля над рождаемостью и социальные службы потеряли все надежды на порядок. Это было гигантское уличное зрелище, которого все ожидали и которым все наслаждались. Даже немногие привилегированные, которые могли бы жить под охраной в очень дорогих Оазисах, притом где угодно, и думать не желали уехать отсюда. Джунгли захватывают.
      Там были тысячи проблем выживания, но одной из самых насущных являлась нехватка свежей воды. Наиболее годную к употреблению питьевую воду давным-давно конфисковали возрастающие производственные отряды во имя лучшего будущего и для других целей ее оставалось очень мало. Конечно, на крышах имелись резервуары для сбора дождевой воды. Естественно, имелся черный рынок. Вот и все. Поэтому Джунгли воняли. Зловоние стояло хуже, чем при дворе королевы Елизаветы, когда было чем мыться, но в мытье не верили. Коридор как раз не мог мыться, стирать одежду или мыть полы, и уже за десять миль от моря ощущались вредоносные миазмы.
      Добро пожаловать в Коридор!
      Страдальцы у берега могли обрести счастье вымыться в соленой воде, но побережье Коридора было загрязнено таким количеством неочищенной нефти, утекшей за столько поколений, что все прибрежные воды являлись собственностью компании по очистке нефти. «Не входить!», «Не нарушать!»И везде вооруженная охрана. Реки и озера были оснащены электрооградами. Не нужно никакой охраны, только табличка с черепом и скрещенными костями, и если вы не знаете, что это означает — прикасайтесь.
      Не верьте, что всех смущало зловоние, когда люди весело перепрыгивали через гниющие на улицах трупы, но многих — смущало, и единственным средством против вони была парфюмерия. Существовали дюжины конкурирующих компаний, производящих парфюмерию, но главенствовала «Континентальная консервная компания»,которая уже два столетия не имела консервных заводов. В свое время она объединилась с сотней фондодержателей одной парфюмерной компании, та обанкротилась и ККК выкупила ее долю в надежде получать ее прибыли. Эта сделка оказалась удачной, когда последовал взлет парфюмерии, она дала ей возможность войти в число наиболее прибыльных индустрий нашего времени.
      Но ККК шла голова в голову с соперниками, пока к ней не присоединился Блейз Скиэйки. Тогда она стремительно вырвалась вперед.
       Блейз Скиэйки.
       Происхождение:француз, японец, африканец и ирландец.
       Образование:В.А., Принстон, М.Е., МИТ, Ф.Д., ДАУ Кемикал (именно ДАУ тайно намекнул ККК, что Скиэйки может оказаться весьма полезным).
       Блейз Скиэйки: тридцати одного года, холост, честен, гениален.
      У него было гениальное чувство запахов, и его рекомендовали ККК, как «Нос».Он знал о парфюмерии все: животные продукты, серая амброзия, касторовое масло, цибет, мускус, масляные эссенции, выделяемые из цветов и растений, бальзам, вытекающий из ран деревьев и кустов, бензойная смола, онопанокс, пэру, талу, сторакс, мирра, синтетики, созданные комбинациями естественных и химических запахов.
      Он создал для ККК наиболее успешно продающиеся товары: «Вольвэ», «Смягчитель», «Подмышки», «Препарат Ф», «Язык войны»и так далее. Его очень ценили в ККК, Он получал высокое жалование, мог жить в Оазисе и, самое лучшее, ему предоставлялись неограниченные запасы питьевой воды. Не было девушки в Коридоре, которая стала бы противиться предложению принять с ним душ.
      Но за все эти преимущества он дорого платил. Он не мог пользоваться душистым мылом, кремами для волос, помадами и средствами для бритья. Он не мог есть морские блюда. Он не мог пить ничего, кроме дистиллированной воды. Все это, как вы понимаете, сохраняло Нос чистым и неоскверненным, чтобы он мог воспринимать запахи в своей стерильной лаборатории и создавать новые произведения. В настоящее время он составлял многообещающую мазь под условным названием «Исправитель»,но прошло вот уже шесть месяцев без положительных результатов и ККК тревожила эта задержка. Его гениальность никогда прежде не требовала столько времени.
      Было созвано совещание исполнительных лиц высшего уровня, имена которых умалчиваются на почве привилегии корпорации.
      — Что с ним такое, в самом деле?
      — Он потерял свое чутье?
      — Вряд ли это выглядит правдоподобным.
      — Может быть, ему нужен отдых?
      — Ну, у него был недельный отпуск месяц назад.
      — Что он делает?
      — Пожинает бурю, сказал он мне.
      — Что это может значить?
      — Не знаю. Он сказал, что очистится, прежде чем вернется к работе.
      — У него неприятности с ККК? Затруднения со средней администрацией?
      — Ни малейших, мистер Чайрмен. Они не посмели бы тронуть его.
      — Может быть, он хочет повышения?
      — Нет. Он даже не тратит все деньги, которые получает сейчас.
      — Значит, до него добрались наши конкуренты?
      — Они добираются до него все время, генерал, и он со смехом отделывается от них.
      — Тогда, должно быть, кто-нибудь из персонала.
      — Согласен.
      — Женщина?
      — Боже мой! Нам бы такие неприятности.
      — Семейные неурядицы?
      — Он холост, мистер Чайрмен.
      — Честолюбие? Побудительный стимул? Может, сделаем его офицером ККК?
      — Я предлагал ему это еще в первый год, сэр, и он отказался. Он хочет только работать в своей лаборатории.
      — Тогда почему он не работает?
      — Очевидно, у него какие-то творческие препятствия.
      — Что, черт побери, с ним стряслось?
      — Вот именно, черт…
      — Я не понимаю.
      — Понимаете.
      — Нет.
      — Губернатор, возьмите свои слова назад!
      — Джентльмены, джентльмены, пожалуйста! Очевидно, у доктора Скиэйки личные проблемы, которые мешают его гениальности. Мы должны разрешить их для него. Предложения?
      — Психиатрия?
      — Не поможет без добровольного согласия. Боюсь, что он вряд ли окажет содействие. Он упрямый осел.
      — Сенатор, умоляю вас! Не следует допускать такие выражения по отношению к одному из наших самых ценных сотрудников.
      — Мистер Чайрмен, задача состоит в нахождении источника препятствий доктора Скиэйки.
      — Согласен. Предложения?
      — Ну, первым делом, следует установить двадцатичетырехчасовое наблюдение. Все ослиные… простите… докторские действия, связи, контакты…
      — А в ККК?
      — Я не хочу ни на что намекать, но здесь может произойти утечка, которая только враждебно настроит этого осла… доктора!
      — Внешнее наблюдение?
      — Да, сэр.
      — Отлично. Согласен. Объявляю перерыв.
      Сыскное агентство было в полном бешенстве. Через месяц оно швырнуло дело обратно ККК, не запросив ничего, кроме расходов.
      — Какого дьявола вы не сказали нам сразу, что нанимаете нас для слежки за профи, мистер Чайрмен? Наши агенты не годятся для этого.
      — Минутку! Что значит «профи»?
      — Профессиональный ганг.
      — Что?
      — Ганг. Бандит. Преступник.
      — Доктор Скиэйки преступник? Неплохо.
      — Послушайте, мистер Чайрмен, я обрисую вам все, и вы выведете свое заключение. Идет?
      — Продолжайте.
      — Во всяком случае, все подробности в этом отчете. Мы приставляли двойной хвост к Скиэйки ежедневно, по его выходу из вашей конторы. Мы следовали за ним до дома. Он всегда шел домой. Агенты работали в две смены. Каждый день он заказывал ужин в «Питомнике организмов».Они проверяли посыльных, приносивших ужин. Они проверяли ужин: иногда на одну персону, иногда на две. Они проследили за некоторыми из девиц, покидавших его особняк. Все чисто. Пока все чисто, а?
      — И?…
      — Крах. Пару ночей в неделю он оставлял квартиру и шел в город. Он уходил около полуночи и не возвращался примерно часов до четырех утра.
      — Куда он ходил?
      — Этого мы не знаем, потому что он стряхивал хвост, как настоящий профи, каковым и является. Он мотался по Коридору, как шлюха или окурок в нужнике — простите меня, — и всегда отделывался от наших людей. Я ничуть не преувеличиваю. Он умный, хитрый, быстрый, настоящий профи. Он именно профи, он слишком профессионален, чтобы Сыскное Агентство справилось с ним.
      — Значит, у вас нет никакой зацепки, что он делал или с кем встречался между полуночью и четырьмя утра?
      — Нет, сэр. В результате мы не получаем ничего, а вы получаете проблему. К счастью, это не наша проблема.
      — Благодарю вас. Вопреки общественному мнению, в корпорации не все идиоты. ККК понимает, что отрицательный результат — тоже результат. Вам заплатят расходы и гонорар согласно договору.
      — Мистер Чайрмен, я…
      — Нет, нет, пожалуйста. Вы направите все свои усилия на те потерянные четыре часа. Теперь, как вы сказали, это ваша проблема.
      ККК вызвала Селина Бэни. Мистер Бэни всегда настаивал, что он не психолог или психиатр. Он не хотел, чтобы его связывали с тем, что он считал самой дрянной профессией. Селин Бэни был доктором магии, точнее, он был колдуном. Он делал самые замечательные и проницательные анализы людей с психическими нарушениями не столько всякими колдовскими шабашами, пятиугольниками, заклинаниями и курениями, сколько своей выдающейся чувствительностью к людям и проницательному толкованию оных. Это, вероятно, и было колдовством.
      Мистер Бэни вошел в безупречную лабораторию Блейза Скиэйки с располагающей к себе улыбкой, и доктор Скиэйки издал отчаянный, душераздирающий вопль.
      — Я же велел вам стерилизоваться, прежде чем входить!
      — Но я стерилизовался, доктор. Безусловно…
      — Нет! Вы воняете анисом, шан-иланом, натронилатом ментола. Вы испортили мне день. Зачем?
      — Доктор Скиэйки, уверяю вас, я… — Внезапно он замолчал. — О, боже мой! — простонал он. — Сегодня утром я воспользовался полотенцем жены.
      Скиэйки рассмеялся и включил вентиляцию на полную мощность.
      — Понятно. Это не трудно почувствовать. Давайте оставим вашу жену. Рядом у меня есть кабинет, там мы можем поговорить.