Цветок страсти

      Бронуин помогала Гуинет прясть, до Изольды доносились из замка их голоса. Что касается Уинн, то с тех пор, как они вернулись из Англии, ей не до розыгрышей.
      Снова почувствовав странное покалывание, Изольда выпрямилась и подозрительно посмотрела по сторонам. Все-таки кто-то пытался сыграть с ней шутку, и ей это не нравилось. В животе защекотало, а по затылку словно провели мягким перышком.
      К замку кто-то едет. Эта мысль взялась неизвестно откуда. Сюда кто-то едет, и нужно сказать об этом Уинн. Но Уинн уже знала. Когда Изольда, задохнувшись, примчалась на тенистую поляну, куда очень часто уходила тетя, она увидела, что Уинн неподвижно замерла. Очень настороженно.
      – Кто-то… кто-то едет, – еле переводя дыхание, проговорила девочка.
      Уинн оглядела ее и удивленно приподняла брови:
      – Ты видела их? Или просто знаешь?
      Изольда задумалась.
      – Я… я просто знаю. – Маленькое личико расплылось в удивленной улыбке. – Я просто знаю!
      Уинн ласково убрала со щек девочки темные волосы и притянула к себе, чтобы крепко обнять. Все эти дни она старалась, как можно чаще ласкать оставшихся трех ребятишек. Дотронуться до них. Поцеловать. Они всегда были ей дороги, но теперь… теперь, когда она пережила потерю, они стали ей еще роднее.
      – Значит, ты пойдешь по стопам матери, – пробормотала Уинн. – Я очень рада. Пойдем, расскажем бабушке Гуинет?
      Изольда кивнула. Взявшись за руки, они зашагали к замку, но Изольда вскоре остановилась.
      – А как же тот человек, что направляется сюда?
      Уинн попыталась унять внутреннюю дрожь, но безуспешно.
      – Он появится уже совсем скоро. Тогда и будем думать.
      – А ты знаешь, кто это?
      Уинн знала. С первой же секунды догадалась. Ее как будто внезапно ударили кулаком в живот. Но она быстро овладела собой и не хотела гадать или рассуждать, зачем он едет.
      – Мы скоро узнаем, – ответила она, избегая взгляда Изольды. – А сейчас нам нужно поспешить. Пойди, позови Артура, ладно?
      «А я тем временем попытаюсь увидеть Клива Фицуэрина, прежде чем он достигнет замка», – решила она в эту секунду.
      Уинн посмотрела, как Изольда умчалась вперед, перебирая пухлыми маленькими ножками под развевавшимися юбками. Дети обрадуются, увидев Клива. Особенно Артур. Но что будет, когда он уедет? Они только-только начали успокаиваться после потери Риса и Мэдока. Неужели Клив намерен начать все сначала?
      Охваченная тревогой, чувствуя, что внутри клокочет бешенство, Уинн сама не помнила, как оказалась на старой дороге. Он ехал этим путем. Она знала твердо. И на этот раз ему не удастся проехать дальше. Пусть поворачивает в Англию вместе со своей шайкой головорезов.
      Но когда Клив появился из-за крутого поворота, он ехал один. С ним никого не было, если не считать трех вьючных животных, нагруженных доверху, второй верховой лошади и маленькой кобылки, трусившей за ним на длинных поводьях.
      Уинн вышла из глубокой тени огромного дуба и осталась стоять посреди разбитой колеи. При виде Клива ее прежняя уверенность в том, что она сможет отослать его прочь, была основательно подорвана. И почему он путешествует один?
      Заметив Уинн, он не прибавил и не убавил шагу. Просто не отрываясь, смотрел на нее и остановил коня на расстоянии вытянутой руки.
      – Уинн.
      Он произнес только ее имя, никаких слов приветствия или объяснений. Тем не менее, она знала, что он рад видеть ее. Об этом говорили его глаза, которые впились в нее, словно только так он мог утолить свою жажду. Она тоже пожирала его глазами, изголодавшись по одному лишь взгляду на совершенную мужскую красоту. Как же ему удалось так завладеть ее сердцем? Уинн рассматривала его, подмечая каждую деталь: пыльную одежду, влажные волосы, морщинки усталости на лице. Ей захотелось разгладить эти морщинки, дотронувшись до них пальцами и губами. Защищаясь, она закрыла глаза, чтобы не видеть его, тщетно надеясь, что это поможет. Но не помогло, и тогда Уинн принялась разглядывать животных, которые опустили головы и начали шарить вдоль дороги в поисках съестного.
      Молчание казалось бесконечным. Чтобы успокоиться, Уинн прокашлялась.
      – Далеко держишь путь? – спросила она, досадуя, что завела такой окольный разговор. Куда улетучился ее гнев? Куда подевалась решимость?
      – Нет. – Седло заскрипело, когда Клив спешился, и Уинн сразу посмотрела ему в лицо.
      – Оставайся на лошади, – предупредила она, чувствуя, как в ее душе внезапно поднимается паника. – Разворачивайся и поезжай обратно в Англию. Тебе незачем находиться в Уэльсе, тем более в моем лесу.
      Он отпустил поводья и сделал шаг к ней.
      – У меня есть очень весомая причина находиться здесь, – тихо ответил он, и в его голосе послышалось сомнение.
      Уинн плотно сжала губы и покачала головой. Если у него есть весомая причина, тогда почему он сомневается? Все это было как-то бессмысленно. Но тут ее сердце замерло.
      – Близнецы? Они…
      – С ними все в порядке. Все в порядке, Уинн. Уверяю тебя. За те несколько секунд, в которые она успела испытать страх и растерянность, он подошел совсем близко и теперь протягивал руки, чтобы взять ее за плечи. Но когда он захотел притянуть ее к себе, Уинн вырвалась. Его прикосновение действовало на нее слишком сильно. Оно как магия овладевало всеми ее чувствами, каждый раз лишая сил. Уинн отпрянула, боясь, что не совладает с собой, если прикосновение продлится чуть дольше.
      – Прочь, Клив Фицуэрин. Прочь отсюда, и пусть твоя тень никогда не пересекается с моей. Возвращайся в Англию и…
      – Клив!
      Уинн обернулась на радостный вопль Артура.
      – Клив! Ты приехал! – закричал мальчик и пустился бегом по узкой дороге, вовсю перебирая ножками и молотя воздух руками.
      Его лицо светилось от счастья, и, видя это, Уинн почувствовала, как ее сердце наливается свинцовой тяжестью. Она снова повернулась к Кливу с мукой на лице.
      – Зачем ты здесь? Ты принес столько горя мне и моей семье! Что еще тебе нужно от нас?
      Он промолчал, да, по правде, она и не ждала, что услышит ответ. Но тут подбежал Артур и бросился Кливу на грудь.
      – Привет, малыш. Привет, Изольда и Бронуин, – добавил он, когда вслед за Артуром подбежали и девочки.
      – Я знал, что ты приедешь. Знал! – похвастался Артур.
      – А я знала еще раньше! – возразила Изольда, прислоняясь к Кливу, который обнял ее одной рукой. – Я почувствовала это, когда ты был еще в пути.
      Уинн тяжело было наблюдать эту сцену. Дети любят его. Она его тоже любит. Неужели она сослужила им плохую службу, отказавшись от предложения Клива, пусть даже они заняли бы в его жизни не главное место? Наверное, лучше довольствоваться малым, чем вообще ничем.
      Она почувствовала в руке маленькую ручку и взглянула в спокойное улыбающееся лицо Бронуин.
      – Я тоже знала, что он приедет. – Девочка сияла. – Я тоже знала.
      Уинн оторопело позволила вести себя за руку, в то время как остальные дети тянули Клива к замку. Клив, улыбнувшись, перебросил Артура в седло своей лошади. Потом поднял Изольду, завизжавшую от удовольствия, и посадил позади восторженного Артура.
      – У меня руки всадника, – похвастался Артур, переплетая поводьями маленькие пальчики.
      – Это точно, мой мальчик. А теперь покажи Сите, кто здесь главный. – Клив повернулся к Бронуин, но, когда та попятилась, отказываясь сесть на высокую лошадь, улыбнулся. – Тогда поедешь у меня на плечах. Так тебе понравится больше?
      Бронуин покачала головой.
      – Давайте просто пойдем пешком, хорошо? – Потом она взяла его за руку и оказалась между двух взрослых.
      Девочка счастливо вздохнула и робко улыбнулась сначала Кливу, потом Уинн и снова Кливу. – Просто пойдем вместе, все трое.
      «Что еще остается делать?» – чувствуя себя несчастной, подумала Уинн, когда маленькая компания тронулась в путь. В который раз она спрашивала себя, почему отказалась войти в жизнь Клива. Неужели гордость важнее, чем счастье, которое она видела в глазах детей? Неужели действительно она будет счастливее здесь, а не в Англии, где смогла бы проводить с ним хотя бы какое-то время?
      Она знала ответ, который вызвал в ней и дрожь, и страх. Но ей приходилось считаться не только с собой и своей семьей. А как же Гуинет? А как же ее положение вещуньи и открывшийся дар Изольды? Неужели она должна все это бросить ради Клива?
      Вокруг Уинн щебетали дети. До нее донеслись слова предостережения, обращенные к двум смельчакам-наездникам, что только усилило ее смятение. Клив был бы им таким хорошим отцом. Ну, как ей оставить все это?
      И тут вдруг она потеряла уверенность в том, что он собирается просить ее вернуться с ним в Англию. Эта мысль совсем озадачила ее. Она не могла удержаться, чтобы искоса не взглянуть на него, не переставая гадать, что же его сюда привело. Он улыбался Бронуин, и Уинн с любовью всматривалась в его профиль, запоминая каждую черточку. Прямой гордый нос, худые щеки, сильный подбородок. Изгиб губ.
      Тут он повернулся и встретился с ней взглядом.
      Уинн сразу отвернулась, но не настолько быстро, чтобы не заметить властный, пытливый огонь в его глазах. Сердце ее застучало не столько от страха, сколько от предчувствия, потому что этот взгляд ответил, по крайней мере, на один ее вопрос: он приехал за ней. В этом можно было не сомневаться. Но согласится ли она уехать?
      Гуинет стояла на каменном крыльце главного входа.
      – Ты все-таки приехал, – сказала она, следя невидящими глазами, как к ней приближается. Клив.
      – Да, приехал, – ответил Клив и взял протянутую руку Гуинет. – Не окажете ли гостеприимство усталому путнику?
      Гуинет усмехнулась:
      – Живи, сколько понадобится, сынок.
      На дворе сразу забурлила деятельность. Клив снял Артура и Изольду с лошади. Кук и остальные служанки высыпали из кухни. Как муравьи, собравшиеся вокруг сладкого печенья, они окружили его лошадей, принялись снимать пожитки и относить их в замок. Даже дети помогали, пока все вещи не оказались в доме. Только Уинн оставалась в стороне, наблюдая за происходящим. Ее мучили вопросы, но она боялась их задать.
      – Дети, дети, – захлопала в ладоши Гуинет, и все трое на секунду стихли. – Мне нужны три пары сильных рук, чтобы помочь убрать прялку. Идемте. Еще успеете наговориться с Кливом.
      – Ой, а можно остаться? – заныла Изольда.
      – Я хочу помочь накормить Ситу, – запротестовал Артур.
      Но их перебила Бронуин:
      – Вы слышали, что сказала бабушка Гуинет? Ей нужно помочь. Кроме того, сэр Клив накормит лошадей с помощью Уинн.
      Артур и Изольда обменялись взглядом, полным внезапного понимания, и сразу напомнили Уинн Риса и Мэдока. Потом они закивали и попятились.
      – Ты права, Бронуин.
      – Пошли поможем бабушке Гуинет.
      Они так явно стремились оставить ее наедине с Кливом, что Уинн чуть не рассмеялась. Но вместо этого судорожно сглотнула. Как можно желать и бояться одного и того же с одинаковой силой? Уинн обхватила себя за плечи, ожидая, чтобы все разошлись. Ожидая, что Клив заговорит. Ожидая наконец, понять, как она поступит.
      Он тоже чего-то ждал, и Уинн уловила в нем сомнение. Ему явно было не по себе, особенно если учесть, какой далекий путь ему пришлось проделать для этого разговора.
      Она предполагала, что его беспокоит, как бы она вновь ему не отказала. И опять ее чуть не разобрал смех. Он боялся, что она ему откажет. Она же боялась, что согласится.
      – Ты поможешь мне с лошадьми?
      Уинн медленно кивнула. Она взяла протянутые им поводья трех низкорослых лошадок, стараясь не дотронуться до его пальцев. Она уже много раз убеждалась, что его прикосновения действуют на нее, как непреодолимая сила. Всепоглощающая.
      Они отвели шестерых животных к огороженному участку рядом с конюшней. Только когда лошади были выпущены в загон и ворота за ними закрыты и заперты на замок, Клив повернулся к Уинн.
      – Я… я приехал повидать тебя, Уинн, потому что… – Он замолчал и нервно облизал губы. Затем поморщился, недовольный таким нескладным началом. – Господи, женщина, ты лишаешь меня всякого мужества.
      Она взглянула ему в глаза, которые потемнели от переживаний. Это она-то лишает его мужества? Да, стоит им оказаться вместе, как они сразу глупеют.
      – Я покинул Англию, Уинн. Я приехал в Уэльс, чтобы остаться. Если ты примешь меня.
      Ушам своим, не веря, Уинн от удивления открыла рот. Клив продолжал, по-прежнему стоя в двух шагах от нее:
      – Лорд Уильям освободил меня от помолвки с леди Аделиной. Впрочем, она не очень переживала, – добавил он, криво усмехнувшись. – Я привез письма Дрюсу от нее и ее отца…
      – Так ты не женился на ней? – выпалила Уинн.
      Из всего сказанного ее заинтересовало только это.
      – Нет. И никогда на ней не женюсь, Уинн. – Он шагнул вперед, но остановился, словно борясь с самим собой. – Есть только одна женщина, на которой я хочу жениться. Есть только одна женщина, которую я хочу взять в матери своим детям.
      Внутри у нее все всколыхнулось от невероятной радости, на глаза навернулись слезы, и сердце сжалось от счастья.
      – Это я? – спросила она тихим дрожащим голосом.
      Он кивнул, не сводя с нее горящего взгляда.
      – Если ты согласишься принять бедного англичанина, который может дать тебе всего несколько лошадей, несколько монет и любящее сердце.
      В тот же миг она оказалась в его руках, плача, смеясь и обнимая его так, словно уже никогда не отпустит. Впрочем, она понимала, что теперь ей этого делать не придется. По ее щекам струились слезы, сердце переполняла любовь.
      – Ты выйдешь за меня, дорогая? – пробормотал он возле самых ее губ. Он поцеловал ее, и все их чувства, так долго запертые, вырвались наружу. – Ты выйдешь за меня? Скажи, скажи эти слова, любовь моя. Мне нужно их услышать.
      – Я выйду за тебя, Клив Фицуэрин. Я выйду за тебя и буду твоей женой. Навсегда. Я очень тебя люблю. – Последнее она произнесла, глядя прямо ему в глаза, которые излучали столько любви, что ее сердцу даже стало больно.
      Он наклонил голову, чтобы снова ее поцеловать, но на этот раз она больше не сдерживалась. Она вложила в поцелуй всю свою любовь, понимая теперь, что для них не было другой судьбы. Их любовь была предопределена свыше.
      До Уинн смутно донеслись хлопки и возбужденные детские крики. Она со смехом отстранилась от Клива ровно настолько, чтобы повернуть голову, и увидела трех своих пострелят. Они свешивались из окна второго этажа, и Уинн поняла, что эта троица внимательно следила за всем происходящим.
      – А ты знаешь, когда мы поженимся, ты получишь в придачу многочисленное семейство.
      Клив взглянул на три улыбающиеся рожицы в окне.
      – На другое я не согласен. Мне иногда казалось, – задумчиво добавил он, – что все пятеро приложили руку к этому делу. – Он снова взглянул на Уинн. – Я даже подумывал, не сделать ли мне предложение в их присутствии. Знаю, они бы одобрили.
      – Так почему ты не сделал это раньше, пока они не ушли к Гуинет?
      Руки Клива медленно скользнули вверх, к ее плечам. Темные глаза светились сердечной теплотой. Когда он заговорил, голос его был серьезен:
      – Я не был уверен в твоем ответе. Но если бы ты все-таки дала согласие, мне хотелось, чтобы ты это сделала по доброй воле. Потому что ты сама решила стать моей женой, и тебя на это никто не толкал. Я хотел убедиться, что ты принимаешь мое предложение только потому, что любишь.
      На глаза Уинн опять навернулись слезы.
      – Я люблю тебя… по многим причинам. Одна из них – это то, что из тебя получится хороший отец моим детям. И тем, что есть, и тем, что будут. – Она улыбнулась, переполненная любовью, рвущейся наружу. – Но будь я одна-одинешенька или матерью сотни ребятишек, я все равно хотела бы иметь мужем только тебя.
      Он притянул ее к себе, и она охотно прильнула к нему, прижавшись лицом к его груди, закрыла глаза и, слушая биение сердца, просто растворилась в его близости, ощущении тепла и особого запаха, к которому примешался запах пыли и конского пота.
      – Скоро мы сможем организовать церемонию? – пробормотал он, уткнувшись ей в волосы. – Я сгораю от нетерпения дать друг другу клятву. – Для убедительности он слегка пошевелился, позволив ей ощутить доказательство своего нетерпения. – У тебя ведь нет господина? У кого я должен просить разрешения? – Он приподнял ее лицо, и она увидела, что он хмурится. – Надеюсь, не будет никакого затруднения из-за того, что я англичанин?
      Уинн улыбнулась, глядя в это родное красивое лицо, и провела пальцем по его нижней губе.
      – Мы сможем пожениться, как только найдем священника. Мне не у кого спрашивать разрешения. Лес принадлежит мне, он переходит по наследству по женской линии моего семейства.
      Вначале на его лице отразилось только облегчение. Затем, когда до него дошел полный смысл сказанного, оно сменилось таким изумлением, что Уинн громко расхохоталась, весело и счастливо.
      – Женись на мне, сэр Клив Фицуэрин, и станешь лордом Кливом. – Она крепко поцеловала его в губы. – Мой дорогой лорд Раднор.
      Однако когда она еще раз потянулась к его губам, Клив слегка отстранил ее.
      – Почему ты мне не сказала об этом давным-давно? Почему не сказала в тот раз, когда мы были в домике? Если бы я знал, что у тебя есть земли, то не было бы этих последних мучительных недель…
      Он замолчал под ее пристальным взглядом, целую минуту они смотрели друг другу в глаза. Потом он вздохнул и коснулся лбом ее лба, тогда она почувствовала, что он, наконец, все понял.
      – Ты хотела, чтобы меня привела к тебе одна лишь любовь, – ответил он на собственный вопрос тихо и проникновенно. – Так и вышло, Уинн. Ты мне нужна только потому, что я люблю тебя и больше меня ничто не интересует.
      Уинн кивнула со слезами на глазах.
      – И ты мне нужен только потому, что я люблю тебя.

Эпилог

      Восходящее солнце ярко вспыхнуло сквозь туман и позолотило далекие вершины Черной горы. Уинн потянулась и зевнула, потом облокотилась на деревянный подоконник, опустила подбородок на ладонь и довольно вздохнула. Она улыбнулась, когда теплая рука скользнула под тяжелые спутанные за ночь волосы и привычно легла на ее затылок.
      – Скоро они будут здесь, – пробормотал Клив, целуя ее возле уха.
      – Я чувствую их приближение, – призналась она, радуясь, что он так верно уловил ее настроение. – Рис и Мэдок, лорд Уильям, Аделина и Дрюс приедут сегодня. Возможно, этим утром.
      Она прислонилась спиной к его широкой груди, и он обнял ее за талию: Несколько долгах тихих минут они просто смотрели во двор, наблюдая, как солнце отгоняет ночные тени. По двору торопливо прошла Кук, ее с надеждой преследовали два цыпленка. Щенок Бронуин, превратившийся в неуклюжего, но очаровательного пса, сонно перебирая лапами, вполсилы погнался за раздраженной птицей. Утро вступало в свои права, и оно несло с собой, как решила Уинн, самый чудесный день.
      Сзади них раздалось тихое воркование, и Уинн счастливо вздохнула.
      – Тебя зовет дочь, – сказала она, поворачиваясь в объятиях Клива.
      Он сжал ее и запечатлел теплый поцелуй на губах. Затем громкий, требовательный плач заставил их рассмеяться.
      – И сын-буян требует твоего присутствия.
      Уинн и Клив рука об руку подошли к одинаковым колыбелькам, в которых лежали два их младенца.
      – Доброе утро, Марадедд. Доброе утро, Хью. Услышав голос матери, двойняшки раскричались не на шутку. Лицо Клива сморщилось от беспокойства.
      – Мне кажется, они плачут, хотят, есть и даже мочат пеленки всегда одновременно. Как ты управляешься с ними?
      – Ты забываешь, у меня было несколько лет практики с Мэдоком и Рисом. – Уинн взяла на руки Хью и передала отцу. – Развлеки его, пока я займусь Марой.
      Клив с улыбкой поднял оторопевшего Хью высоко над головой.
      – Привет, малыш. Что скажешь? Хочешь познакомиться сегодня со своими братишками? Я знаю, они с удовольствием научат тебя всем своим шалостям.
      Хью сморщился от восторга и счастливо забулькал. Мара тоже рассмеялась, и Уинн улыбалась, глядя на ангельское лицо дочери.
      – Да, эти два разбойника постараются втянуть вас во все свои проделки, – приговаривала она над затихшим ребенком. – А вы, к несчастью, с радостью будете бегать за ними как привязанные, правда?_ добавила она, пощекотав Мару под круглым подбородком.
      Она поменяла мокрые пеленки Мары, потом подняла пускавшую пузыри дочку и вручила ее Кливу. Секунду Уинн просто стояла и улыбалась, любуясь своим высоким красивым мужем, обе руки которого теперь были заняты пухленькими довольными младенцами.
      – Знаешь, мне кажется, я никогда тебя так не любила, как в эту минуту, – призналась Уинн чуть изменившимся от чувств голосом.
      Клив посмотрел на нее с полным пониманием, в его глазах светилась любовь, губы тронула обаятельная улыбка.
      – А ты… ты еще сильнее околдовала меня, еще больше… – Он затряс головой, не сумев выразить словами то, что чувствовал.
      Но Уинн поняла. Она шагнула к мужу и обхватила его руками, так что их два младенца оказались между ними.
      – Я люблю тебя, Уинн, – прошептал он. – Больше жизни.
      Уинн подняла лицо и поцеловала его нежно и трепетно, выразив всю свою любовь в невинном прикосновении к его губам. Но мысль, которая пришла ей в голову, была далека от невинности.
      – У меня идея, – сказала она, озорно сверкнув глазами. – После крестин, после пира и игр, когда все устанут, а дети заснут – как ты думаешь, не согласятся ли крестные присмотреть за младенцами? Хотя бы на час или два?
      Клив задумчиво посмотрел на нее.
      – Эрик и Розалинда быстро напируются. Уверен, мы без труда уговорим их посидеть с ребятишками час или два. Но скажи, что же ты задумала?
      Хотя его улыбка выдала, что он прекрасно знал это, Уинн решила: небольшое предвкушение не помешает.
      – Тут неподалеку есть одно местечко. Тихое и очень укромное. Там двое возлюбленных смогут сполна насладиться своим уединением.
      – И затеять всевозможные дьявольские игры? – Он вопросительно выгнул брови.
      – Для такого; как ты, самое подходящее место – ущелье Дьявола, – рассмеялась Уинн.
      – Если мы будем держаться подальше от кочедыжника.
      Уинн снова рассмеялась, и на этот раз Клив присоединился к ней. Неужели всего лишь год назад она считала его своим злейшим врагом, вознамерившимся разрушить ее семью и поломать ей жизнь? Но сражения только сблизили их, и теперь… теперь ее жизнь стала чудесной сверх всяких ожиданий, заполненной семьей, друзьями и любовью, о чем она даже не смела мечтать.
      – Никакого кочедыжника, – повторил Клив, когда они двинулись к двери. – Но если у тебя найдется какое-то другое средство, подходящее зелье, моя милая валлийская колдунья…
      Уинн таинственно улыбнулась.
      – По правде сказать, там есть одно растение, которое я недавно обнаружила. Называется цветок страсти. Мне собрать несколько лепестков?
      Он ухмыльнулся.
      – Как хочешь. Но я подозреваю, мне они не понадобятся. Нет, не понадобятся, – добавил он, окидывая ее долгим внимательным взглядом.
      От этого дерзкого взгляда все вспыхнуло в Уинн, и сердце заныло от еще большей любви к страстному англичанину, ее мужу. Нет, им не нужны были никакие снадобья или зелья, потому что их любовь ярко горела сама по себе.
      И Уинн знала, что подобно самой сильной магии любовь поселилась в их сердцах навеки.