И стали они жить-поживать

      Когда все об этом узнали, к нему стали приезжать гонцы только с хорошими новостями, но и их было слишком много. И поэтому, чтобы облегчить непосильное бремя экономике страны, если вестник начинал доклад с мрачным выражением физиономии, то его быстренько хватали и казнили как принесшего дурные новости, не дослушав до конца. А с его величеством мы как раз недавно говорили о необходимости возрождения древних традиций, так что… выбирать вам. Ваше любопытство удовлетворено?
      — Угх… - напряженно сглотнул Зюгма. - Д-да.
      — Тогда пойдем?
      По коридору они прошли до Царицы, спустились на первый этаж и очутились перед аркой в ее стене, которой, насколько царевна понимала, вчера еще быть не могло.
      — Прошу, ваши величества, окажите честь, осмотрев, так сказать… посетить… насладиться… почувствовать… - Зюгма разливался как соловей, забывший половину слов своей песни - самозабвенно, но бессвязно.
      Вы хотели веселости, бодрости и радости? Нате, получите.
      По помятому лицу первого советника, теням под глазами и грязи на сапогах было видно, что то время, которое царевна посвятила сбору разведданных и короткому сну в условиях повышенной комфортности, он, первый советник, посвятил общению с природой, чему был не рад, но за что рассчитывал сейчас получить если не вознаграждение, то хотя бы похвалу. И без того, что он полагал ему причитающимся, он ни покидать будущую монаршью чету, ни замолкать не собирался.
      Щелчком пальцев советник заставил двери распахнуться и эффектно выбросил вперед правую руку:
      — Прошу! Все как его величеству нравится - строго, мрачненько и без излишеств.
      Если бы не эта растительность - как я ни старался, избежать некоторого присутствия растений не удалось, да простится мне эта вольность - получился бы идеальный сад для выгуливания царицы! Зеленые насаждения насаждались мной с вечера до утра, чтобы только порадовать ее будущее царское величество как приказало его величество! Правда, пришлось поработать над уменьшением объема листвы, чтобы не проигрывало общее цветовое решение, но - обратите внимание - на общем виде моего сада это отнюдь не сказалось! А арка - не проходите мимо! - арка выглядит так, как будто она являлась частью этого замка с момента его Преображения!..
      Серафима остановилась у входа в сад, прищурилась и поджала губы.
      Ландшафтный дизайн Стеллийского царства мертвых Сабвея по сравнению с этим садом был проектом детского парка.
      Но если бы только этим все и ограничивалось…
      — Здесь же… воняет! - возмущенно взглянула царевна на колдуна.
      — Это цветы, - со сладкой улыбочкой прогнулся Зюгма.
      — ЧТО-О?!
      — Цветы. Вафлезия Альберта. Опыляется мухами, поэтому это ее естественный аромат - мухи обожают запах протухшего мяса! Растет только в Узамбаре! Здесь их всего пять штук - а какой запах! На весь сад!
      — САД???!!! - страшным голосом сказала царевна, переводя вопрошающий взгляд с Зюгмы на Костея. - Это - сад? По-вашему, это сад, ваше величество? Вы считаете, что это сад?
      — Это? - Костей нахмурился. - Советник, это сад?
      — Д-да… Так точно… Это - сад… - Зюгма на глазах сдулся, как проколотый мячик, побледнел и испуганно вперился заискивающим взглядом в лицо своего повелителя. - А что?..
      — Но здесь кругом один сухостой! - пошла в наступление царевна.
      — Я же говорил - цветовое решение, и поливать не на…
      — И единственное зеленое дерево - это вот это! - отмахнувшись раздраженно от советника как от одной из мух - фанаток Вафлезии Альберта - Серафима обвиняющее ткнула перстом в невысокое, но пузатое деревце бутылкообразной формы с пучком листьев-перьев на самой макушке. - Как оно у вас называется?
      — Й-ятрофа… п-подагрическая… - сглотнул советник.
      — Что?! - брови царевны поползли на лоб. - Подагрическая?! Ятрофа?! И вы хотите, чтобы я, Елена Прекрасная, находилась в одном саду с растением с таким именем?!
      Подагрическая!!! Вы бы еще нашли какой-нибудь стрептокактус изъязвленный! Или берискелет окровавленный!
      — А такие есть? - оживился Зюгма.
      — Мужлан! - фыркнула царевна. - А это что, по-вашему? Свалка старьевщика?
      Она указала на кучку коричневых цветков, похожих на корявые кувшины, жавшихся к земле немного поодаль.
      — Непейвода Насекомоядный, - гордо отрекомендовал его советник. - Насекомое заползает под верхний лепесток-крышечку попить, думая, что на дне - вода, проваливается по скользким внутренним стенкам в жидкость, которая оказывается пищеварительным соком и не спеша, со смаком переваривается цветком. Крылышки и ножки Непейвода потом выплевывает. А вон там, чуть подальше - клумба с Зубками Филомелы - они охотятся на мелких грызунов. Они раскрывают свои створки, затаиваются и ждут, пока, к примеру, крыса, привлеченная их запахом - запахом сыра - не ступит на них. И тогда они смыкают свои лепестки как челюсти капкана и пережевывают маленького, аппетитно пищащего грызуна, - Зюгма причмокнул.
      — Вы что, советник, не завтракали сегодня? - брезгливо поморщилась царевна.
      — А вон там - Слизнячные грибы, - не обратив внимание на колкость, с энтузиазмом продолжил колдун, указывая на то, что Серафима сначала приняла за недостроенную детскую песочницу. - При приближении своей добычи они осыпают ее спорами на ниточках, мгновенно парализуя ее, и начинают высасывать из нее соки. Некоторые грибы могут выстреливать на расстояние до двух ме…
      Как будто в подтверждение слов Зюгмы и для демонстрации принципа своего действия ближайший Слизнячный гриб взорвался серым облаком склизких точек на тошнотворно блестящих нитях, которое нежно накрыло колдуна липким чехлом.
      Советник, не успев сказать последнего "прости", замолк на полуслове, глаза его закатились, челюсть отвисла, и он повалился на грядку с радостно клацнувшими Зубками.
      Пусть колдун сам был помесью слизняка с крысой, решила Серафима, пусть она поклялась вести войну на уничтожение со всеми ними вообще и с этим отвратительным Зюгмой в частности, пусть свежее еще в памяти "выгуливание царицы" вопило об отмщении, но такой смерти не заслуживал даже ненавистный первый советник.
      Не раздумывая более, она кинулась к нему, схватила за ноги - единственную часть тела, не опутанную белыми нитями, и, что было силы, дернула к себе. Гриб вздрогнул, нагнулся, спружинил и потянул советника обратно, плотоядно хлюпнув, будто облизнулся.
      — Ну, что вы стоите, помогите мне! - возмущенно обернулась царевна к Костею.
      — Зачем? - удивленно вскинул он брови. - Оставьте его в покое. Это ничтожество заслуживает такой платы за свой труд. К тому же, вы ведь его не любите?
      — Если всех, кого я не люблю, скармливать этим грибам, то они очень скоро издохнут от обжорства! - рявкнула Серафима. - А с его светлейшеством, перед тем, как он отдаст концы, я бы хотела обсудить еще один вопрос!
      — Какой? - заинтересовался царь.
      — Помогите мне!
      — Исключительно из любопытства, - склонил голову царь, вытянул руку в сторону грибов и плавно сжал пальцы в кулак.
      Одновременно со вспышкой Камня злосчастные грибы навеки исчезли с лица земли в столбе ревущего белого пламени.
      Нити, опутывающие Зюгму, почернели и рассыпались в пыль.
      Еще один текучий жест - и советник пришел в себя, застонал, открыл глаза и сел.
      И тут же подскочил, как укушенный.
      Хотя, почему "как"?
      Зубки Филомелы вольностей в обращении не прощали.
      — Я!.. Вас!.. Посадил!.. А вы!.. Меня!.. За… все!.. Хватать!.. - под яростным натиском стасорокакилограммовой туши советника бедная клумба с редкими тропическими растениями не продержалась и двадцати секунд.
      Зажимая свежепрогрызенные Зубками дыры в задней средней части балахона и во всем, что под ним находилось, Зюгма сделал неуклюжую попытку поклониться, понял, что со своей комплекцией он может или держать руки сзади, или кланяться, выбрал первое и пожал плечами.
      — Извините, ваши величества, я все через десять минут исправлю.
      Костей выжидательно посмотрел на Серафиму.
      — Через десять минут? - ласковая улыбка царевны не смогла обмануть насторожившегося Зюгму. - Давайте не будем торопиться. Через полчаса я предоставлю вам свой проект СВОЕГО сада, и если после обеда я не увижу его здесь перед собой, то… - Серафима вскинула беззащитный взгляд на Костея и вздохнула.
      Советник сжался.
      — То придется мне обходиться без места для прогулок, - покорно договорила она.
      Не успел Зюгма выдохнуть с облегчением, как Костей добавил:
      — А мне - без советника.
      — Буду стараться, ваше величество, и заставлю работать как проклятых всех моих помощников. Ваша воля - мне закон, - изобразив лицом счастливую покорность и, похоже, успев позабыть об инциденте на клумбе, склонился в глубоком поклоне колдун.
      Раздался натужный треск.
      Это разодранный балахон и прочие предметы советничьего туалета, устав бороться с натяжением, сдались и разошлись в разные стороны.
      На упитанном лице Зюгмы воцарилось выражение, которое в приличном обществе вслух не говорят.
      Серафима неохотно спрятала усмешку, сделала вид, что ничего не произошло и, слегка покосившись на Костея, обратилась к советнику:
      — А, кстати, уважаемые господин первый советник, пока не забыла - хотелось бы поблагодарить вас за исполнение моей вчерашней просьбы.
      — К-какой… просьбы?
      — Насчет новой обуви, - напомнила царевна.
      — А… Всегда рад.
      — Огромный выбор, прекрасная работа, отборные материалы.
      — Это был такой пустяк, - слегка ожил и самодовольно усмехнулся Зюгма.
      — Только не могли бы вы намекнуть мне, когда вы предоставите обувь и на правую ногу? - шелковым голоском поинтересовалась Серафима.
      — Что?..
      — То, что я дала вам только левую туфлю, не значит, что у меня обе ноги одинаковые, ваше светлейшество, - скромно потупившись, проговорила она.
      — Что?..
      Костей расхохотался.
      Зюгма окончательно завял.
      Царевна попросила перья, чернила, кисти, краску, бумагу и не беспокоить.
      Через обещанные полчаса она выдала на-гора план своего сада, с подписанными деревьями - кружочками, кустарниками-горошинами и травами-вениками и приказание ничего не менять. Особенно травы, хотелось добавить ей. Никогда не знаешь, что и как может пригодиться.
      Передав план поджидавшему под дверью помощнику Зюгмы, она радостно потерла руки и продолжила работу - пока она работала над проектом сада, в голову ей пришла одна презабавнейшая идея.
      Исписанные и изрисованные листы толстой шершавой бумаги так и летали по всей комнате - Находка только успевала их подбирать. Ей было дано распоряжение дуть на них, чтобы побыстрее просушить краску и чернила, и складывать в стопочки по тематике.
      И когда от Костея пришли приглашать ее на обед, она прихватила с собой горничную, нагрузив ее плодами своего необузданного творческого утра.
      — Что это? - увидев Находку с кипой бумаги, пером и чернильницей, царь жестом прервал доклад генерала Кукуя и в предчувствии неприятностей нахмурился.
      — Это - план реконструкции дворца, - гордо заявила Серафима и, подвинув широким жестом посуду с обитаемого конца стола, веером раскинула ярко раскрашенные рисунки.
      Веер получался толщиной чуть не с "Приключения лукоморских витязей".
      — Дворцу не нужна реконструкция, - решительно отверг проект, даже не взглянув на рисунки, Костей.
      Ах, не нужна…
      Значит, мы готовы выполнять не все мои прихоти.
      Ладно, не хотим прихоти - создадим необходимость.
      Другого плана выбраться из своей комнаты куда-то, кроме этого дурацкого сада, у меня все равно нет. Как и времени его придумывать.
      — Почему, ваше величество? - вкрадчиво склонив голову, перешла в контрнаступление царевна.
      — Потому что, когда я стану царем Лукоморья, - при этих словах Костей испытующе впился единственным глазом в лицо Серафимы, - ноги моей больше в этой дыре не будет.
      Серафима не дрогнула.
      — Вы станете царем Лукоморья, потом правителем Забугорья, потом - всего мира, и люди захотят узнать, где начинал свой путь в величие такой человек, как вы. В страну Костей, к этому самому замку потянутся толпы паломников, чтобы увидеть то, что не видел никто, чтобы рассказать всем, чтобы вспоминать всю жизнь. И что они здесь у вас увидят? - она трагически обвела полутемный затрапезный трапезный зал рукой, свободной от рисунков.
      — Света можно будет прибавить, - неохотно согласился царь.
      — Я не это имела в виду, но давайте попробуем, - кивнула, соглашаясь, царевна.
      Костей вытянул руку в направлении предполагаемого расположения люстры во мраке под потолком и пошевелил пальцами.
      Вспыхнули, заливая весь зал неестественно-белым магическим светом, свечи, как будто все звезды ночного небосклона сгребли в одну кучу и заставили гореть ярче солнца. Вспыхнула вокруг люстры паутина и мгновенно разнесла, как бикфордов шнур, пламя во все концы зала. Запахло паленым. На пол, на стол, на людей посыпалась зловонная черная пыль.
      — Мерзость запустения, - окинув взором открывшуюся картину, с чувством процитировала царевна любимое Иванушкино выражение и брезгливо смахнула с рукава сыпавшуюся с потолка грязь. - Ну не говорила ли я? Никто не приводил это зал в порядок и не ремонтировал лет тридцать, я полагаю?
      — Пятьдесят, - уточнил Костей и чихнул.
      — И много у вас таких помещений в замке?
      Царь задумался.
      — Больше половины? У меня никогда не было такой потребности в придворных прихлебателях и челяди, как у прежних хозяев. Простота, без всяких раздражающих излишеств - вот мой вкус сейчас. Ничто не должно отвлекать меня от работы. Да и что может предложить мне эта деревенщина? Свою долю роскоши и славы я возьму, когда буду властелином мира.
      — Ваш вкус - это ваш вкус, спорить я с этим не стану…
      Костей украдкой с облегчением вздохнул. -…Но не паломников, - продолжила царевна, не давая противнику перевести дух и собраться с мыслями. - Они захотят увидеть не только величие, но и великолепие!
      Если ты повелитель мира, простота без излишеств - вчерашний день по определению!
      — Почему? - не понял Костей.
      — Потому, что весь мир для одного человека - это уже излишество само по себе, ваше величество.
      Костей подумал, и согласился.
      — Хорошо. Что вы предлагаете?
      — Вот, смотрите. Я не видела всех помещений вашего обиталища, чтобы составить более точный проект, мне нужно будет осмотреть их все, - с умным видом произнесла Серафима и, не дожидаясь, пока Костей станет возражать, ринулась в атаку:
      — Но вот это - общая идея, взгляните сюда. Например, коридоры. Я предполагаю, они будут оштукатурены и выкрашены в различные цвета колера, для каждого крыла - свои. Этот у нас желтый. Под потолком здесь будет лепнина - сцены из жизни повелителя мира, великие деяния, значительные события, грандиозные битвы, масштабные достижения - у вас ведь все это есть? Или будет? На этом чуть попозже мы обязательно остановимся поподробнее, проведем фактологическое изыскание реалий вашего бытия. Пока же в рамке нашего фокуса - орнамент вокруг окон. Для этого коридора - это тот, по которому я чаще всего хожу - я придумала нечто такое, ненавязчивое, но оригинальное и запоминающееся - розочки и сердечки.
      Естественно, розовые и, естественно, на розовом фоне…
      Серафима на секунду остановилась, чтобы перевести дух, и Костей, напряженно слушавший и пытавшийся уловить смысл хотя бы половины из выпаленного с пулеметной скоростью ему в ухо, получил первую возможность вставить слово. И это слово было:
      — Нет!!!..
      — Что - нет? - удивленно-недоверчиво, как ученый через микроскоп на говорящую инфузорию, уставилась она на царя, слегка сдвинув брови.
      И Костей не выдержал.
      — Розочки - нет… - опустил он глаза. - А вот сердца - это здравая идея. Со своей стороны, я бы еще посоветовал добавить почки, легкие и петли кишечника вокруг.
      — А на подоконнике - вставная челюсть! - фыркнула Серафима. - Ваше величество, фи! Мы обсуждаем не учебник анатомии, а мировое наследие человечества!
      — Но я не люблю розы!
      — Хорошо, давайте сделаем ромашки. Тоже узнаваемый цветок, в меру символичен, в меру харизматичен…
      Царь, из всего сказанного понявший только слово "ромашки", затряс головой:
      — Я вообще не люблю цветы!
      — А что вы любите?
      — Власть.
      — Это у нас будет на потолке, повторения ни к чему, - решительно замотала пером царевна. - Что еще?
      Костей задумался.
      — Почести.
      — Это у нас в другом крыле. Еще?
      — Золото, драгоценные камни, ювелирные изделия…
      — В палате Даров Благодарных Народов.
      — Где? - вытаращил глаз царь. - У нас нет такой палаты!
      — Будет, - со спокойной уверенностью заявила Серафима. - Там будут храниться сокровища народов мира, благодарных за ваше справедливое и мудрое правление, переданные вам в подарок.
      — Но мое правление не будет ни справедливым, ни мудрым! И их сокровища я буду просто забирать, а недовольных превращать в рабов!
      — Это у нас в палате Свершений, - пожала плечами царевна. - А мы сейчас говорим об орнаменте окон. Ну, ваше величество, ну это же так просто! Что-нибудь занятное и веселенькое по периметру, всего-то!..
      — Черепа, - в первый раз подал голос из-за плеча царя генерал Кукуй, все это время молча, но внимательно наблюдавший за дискуссией.
      — Веселенькое? - с сомнением уточнила царевна.
      — Улыбающиеся, - сурово добавил генерал.
      Серафима окинула Кукуя изучающим взглядом.
      — Какая свежая идея, - со сдержанным восхищением развела она руками. - Я от вас такого не ожидала, генерал. Храбрость в сражениях, военный гений и необычный взгляд на вещи - это сделает честь любому!
      — Ты еще здесь? - ревниво обернулся Костей на своего военачальника, уже сообразившего - правда, слишком поздно - что сказал лишнее. - Кто просил тебя встревать? Я только что сам собирался предложить именно улыбающиеся черепа царице Елене!
      — Хороший подчиненный должен читать мысли повелителя, - улыбнулась Серафима. - Какая замечательная, небанальная идея, какое интригующее сочетание, ваше величество - черепа и сердечки!
      — Вам нравится? - довольно потупился Костей.
      И тут же из уголка рта бросил Кукую:
      — Свободен! Пошел вон!
      Тот кинулся из зала только что не бегом, звеня шпорами как лукоморская тройка - бубенцами, прижимая к монументальному боку меч и благословляя судьбу, что легко отделался.
      — Мне это чрезвычайно нравится, - удовлетворенно кивнула головой царевна. - И, кстати, хорошо, что вы напомнили мне про вашего полководца. У меня есть проект и для него.
      — Для него? - ревность, не успевшая далеко уйти, моментально вернулась на непривычное пока, но, похоже, облюбованное уже место.
      — Да. Если вы помните, я обещала подумать над его мундиром.
      — Да? - подозрительно прищурился царь.
      — Да, - степенно подтвердила Серафима. - И вот - пожалуйста. Так он будет выглядеть в новой форме.
      И она, подозвав жестом Находку, вытянула из кипы листов, еще остающихся у той в руках, один, приметный, с загнутым для быстрого поиска уголком, и с гордым видом сунула его под нос Костею.
      Тот испуганно изучал несколько секунд рисунок, потом перевел вопрошающий взгляд на царевну.
      — Его придется побрить наголо, пришить ему слоновьи уши, уменьшить до точек глаза, сплюснуть нос, растянуть рот до ушей и оставить всего три тонких, как ветки, пальца?
      — Что? - захлопала ресницами Серафима.
      — Я хочу сказать, что это не составит труда, если вы действительно думаете, что ему так будет лучше…
      Царевна фыркнула - то ли со смеху, то ли от обиды.
      — Вообще-то, ваш Кукуй изображен здесь контрацептуально.
      — Как?!..
      — Кон-тра-цеп-ту-аль-но. Это слово придумали художники, которые очень любят что-то рисовать, но это "что-то" у них никогда не получается. Что касается меня, то я работала над его костюмом, а не над его портретом.
      Костей вздохнул с облегчением, в котором, как столовая ложка дегтя в пол-литровой банке меда, просквозило некоторое сожаление.
      — М-да… Я бы, вообще-то, с удовольствием это над ним проделал, но его перестали бы узнавать солдаты…
      — Нет-нет. Я всего лишь придумала ему новую форму. Как вам нравится?
      — Зеленый воротник колесом? Розовые пуговицы?
      — С улыбающимися черепами, если он не будет возражать, - дополнила экспромтом царевна.
      — А кто его будет спрашивать? - удивился царь. - Завтра утром вы увидите его таким, какой он на вашей картинке.
      И он еще раз пристально посмотрел на рисунок, поворачивая его и так, и эдак.
      — А вы уверены насчет носа и всего прочего?
      — Д-да. Вполне.
      — Ну, смотрите. Если ваше величество передумает…
      — Я вам сообщу. А пока давайте продолжим с дизайном замка. Значит, сейчас вы щелкаете пальцами, и то крыло, которое мы с вами только что обговорили, примет вид, как на изображении?
      Костей опустил глаза, туманно повел плечом и неохотно признался:
      — Не совсем. Нет. Не все так сразу. Я отдам распоряжение Зюгме - и завтра над исполнением вашего проекта будет работать целая артель каменщиков, штукатуров и маляров. Десять артелей, если понадобится.
      — Ваше величество? - капризно надула губки Серафима и обижено заморгала округлившимися глазками (одному зеркалу в ее комнате было известно, сколько часов она билась над этим приемом на грани вывиха губ и хронического косоглазия).
      — Я правильно вас поняла? Вы, с вашим умопомрачительным магическим даром, отказываете мне в таком пустяке?
      — Нет, не отказываю - я же сказал вам, что этим займется Зюгма…
      — Моим садом он уже занимался, - сухо напомнила царевна.
      — Вы сможете контролировать и рабочих, и его. Лично.
      — С вашими этими… мертвяками… за моей спиной?
      — Что? - Костей повернулся к ней и нахмурился. - Откуда вы знаете?
      — Его светлейшество первый советник был так любезен, что просветил меня на этот счет, - скривила Серафима губы в гримасе отвращения - неизвестно, правда, в чей адрес.
      — Мы еще побеседуем с его… светлейшеством… об этом, - мрачно пообещал Костей, и продолжил:
      — Видите ли, ваше величество, за последние два-три дня я был настолько поглощен вами и вашими делами, что на свои дела времени вообще не оставалось. И поэтому сейчас для меня проще привлечь к ремонту сотню мастеровых, чем изменять мой замок при помощи магии. Простите, но я помню, сколько у нас ушло времени на одну вашу комнату…
      — А у меня их там еще две, очень мило, что вы об этом напомнили! - оживилась Серафима. - Я подготовлю пару-тройку дюжин проектов, и мы на практике проверим, который…
      — Потом? - жалобно взглянул на нее царь. - Можно, мы займемся этим потом? У меня так много дел…
      "Если кто-то попал в ловушку один раз, то почему бы ему не свалиться в ту же самую яму повторно?" - решила царевна и закинула наживку:
      — Все дела и дела… - разочаровано повела она плечами. - А я только было подумала, что ваша магия всесильна…
      — Всесильна, - поспешил подтвердить царь. - Но всему есть пределы. Если вы имеете хоть малейшее представление о том, как магия действует…
      — Нет, - заинтересовано встрепенулась Серафима. - Не имею. Не могли бы вы рассказать мне, ваше величество? Я, конечно, всего лишь простая царица, и не пойму и сотой доли того, что вы мне поведаете, но это, наверное, так увлекательно, так захватывающе, так… мужественно - быть магом!
      Костей набрал полную грудь (два стакана) воздуха и гордо поднял голову:
      — Всегда приятно встретить человека, способного оценить гения по достоинству.
      Пойдемте, ваше величество - я покажу вам наши лаборатории. Это должно произвести на вас неизгладимое впечатление.
      "Если кто-то попал в ловушку один раз, то второй раз он туда уж точно свалится, если у него мозгов не больше, чем у быка, и думает он о том же", - мысленно ухмыльнулась Серафима и с готовностью поднялась с места.
      — Пойдемте, пойдемте скорее. Мне так не хотелось бы отвлекать вас от ваших неотложных магических дел, я понимаю - ноблесс оближ!
      — Что?.. - Костей, уже начинавший было приподниматься со стула, завис. - Я не расслышал… Кто что должен облизать?
      — Облизать? - изумилась царевна. - Кто что должен…
      И тут ее осенило.
      Если предоставлялась возможность совместить приятное с полезным, то почему бы ей не воспользоваться?
      — Ах, вы об этом! - игриво махнула она ручкой. - Экий вы шутник! Ха-ха! Я сказала - "ноблесс оближ". Это значит "положение обязывает" по-шантоньски.
      — А при чем тут Шантонь? - Костей продолжил подъем и перемещение, но вопросов у него меньше не стало.
      — Видите ли, ваше величество, требования этикета таковы…
      — Это опять он! - злобно блеснул единственный глаз царя.
      — Да, - сухо констатировала Серафима. - Это - часть правил. Все благородные люди нашего круга должны употреблять в своей речи иноземные слова.
      Костей хотел буйно возразить, пока не поздно - от воспоминаний об уроках этикета за столом он еще не перестал просыпаться ночью в холодном поту, но ссылка на некий "наш круг" избранных остановила его.
      И поэтому он просто спросил:
      — Зачем?
      — Чтобы показать всем, что они благородные. А иначе как другие, неблагородные, об этом узнают? А еще это делается, чтобы другие благородные люди нашего круга видели, что вы тоже к этому кругу принадлежите.
      — Это как пароль?
      — И отзыв.
      — И что… благородные люди нашего круга… должны говорить? Напомните мне, я что-то подзабыл… немного…
      — С удовольствием, - расплылась в хитрой улыбке царевна. - Запоминайте. В нашей речи встречается великое множество случаев, когда вместо простого и понятного неинтересного слова родного языка можно с блеском употребить такое заковыристое иноземное, что сами иноземцы будут десять лет думать, и то не догадаются, что мы хотели сказать…
      К тому времени, когда они подошли к Пауку, Костей уже потихоньку начинал жалеть о том, что вообще когда-то захотел стать повелителем мира. -…Нервюра - это очень нервная женщина. Например, я. В балагане на канате кувыркаются не скоморохи, а экслибристы. На стенах наших залов у нас будет роспись - по-художественному это называется "стеноз". Если вам нездоровится, то вместо того, чтобы, как простолюдины, вульгарно сказать что вы съели что-нибудь не то, человек нашего круга скажет, что у него кишечное расстройство желудка. А если зашла речь о том, что кто-то утонул, мы скажем, что произошла утопия личности. Также никогда не говорите, что вы что-то забыли - благородный человек произнесет "склероз памяти", а не "забывчивость". И "я наблюдал виртуальные оптические явления", а не "мне показалось"…
      На Костея больно было смотреть.
      При последнем пассаже он страдальчески сморщился в полной уверенности, что с минуты на минуту у него произойдет склероз расстройства виртуальной личности, но только и смог произнести, что:
      — Какой кошмар…
      Лукавая царевна оживилась как костер, в который плеснули керосина.
      — А для этого тоже есть замечательное шантоньское выражение, простенькое, но ходовое, советую его запомнить: "кель кошмар". Ну, повторяйте за мной, ваше величество, посмотрим, как вы усвоили новый активный вокабуляр. "Склероз памяти".
      "Экслибристы". "Виртуальные оптические явления"…
      — Кель кошмар…
      От дальнейшей интеллектуальной экзекуции царя спасла только дверь Паука.
      Его замученное величество, чтобы избежать новой лекции о старом ханже Этикете, быстро припомнил, что женщину надо пропускать вперед. И Серафима, довольная не столько успехом своего ученика, сколько его ужасом перед последствиями неудачи, гордо двинулась вверх, к высотам современной магии.
      Сзади тихо донеслось, непроизвольное и тоскливое, "Ой, ноблесс, ноблесс - не оближь меня…".
      Радость ее, однако, была недолгой, как полет Снегурочки над костром, и испарилась она с таким же печальным пшиком при неизменной, но не покидающей ее все эти три дня мысли о том, что за все время, проведенное в плену, ей не удалось сделать ничего полезного. Отравленная жизнь Костея, Зюгмы и, кажется, теперь еще и генерала, в расчет не бралась. Все это было, конечно, забавно, и так им и надо, но к достижению самого главного не было пока сделано ни единого шага.
      Если бы сейчас нашелся рядом кто-нибудь дотошный и способный читать мысли, и спросил ее, что она считает самым главным, Серафима, скорее всего, затруднилась бы с ответом.
      Для нее сейчас главным было все.
      Во-первых, сбежать отсюда. Во-вторых, разузнать подробности плана Костея по захвату Лукоморья. В-третьих, предупредить о нависшей опасности оставшихся в тревожном неведении лукоморских родичей. В-четвертых, выведать, что за такой загадочный камень висит на шее Костея. В-пятых, понять, что связывало с ним Змиуланию. В-шестых…
      Но прежде, чем успели кончиться цифры Серафиминого списка безнадежно невыполнимых дел, лестница, упорно игнорировавшая прежде все встречавшиеся на пути двери, уперлась в самую заметную и большую из них.
      — Мы пришли туда, - вынырнул из-под ее локтя и проскочил к двери Костей, - где находятся глаза и уши моего замка. Туда, где мои верные… у них нет выбора… слуги-чародеи дни и ночи куют мою будущую победу над всем миром.
      — Куют? - захлопала глазами Серафима, поспешно снова входя в роль первой красавицы того самого мира. - Мечи-кладенцы? Топоры-саморубы? Копья-самотыки?
      Винты-саморезы?
      Царь засмеялся тем особым, запоминающимся смехом, от которого лошади спотыкались, молоко скисало прямо в коровах, а богатыри послабонервнее начинали заикаться.
      Серафима поморщилась.
      — Не думаю, что я сказала что-то веселое, ваше величество.
      — Что вы, что вы. Хотя, похоже, вы и читали в детстве слишком много сказок, но сейчас вы довольно близки к истине. Вы когда-нибудь прежде бывали в лаборатории мага? Я имею в виду, не профана-ремесленника, а настоящего, гениального, как я?