Рыжий ангел

Кристина тихо вздохнула.

– Тебя сосватали? – прошептала она.

– Нет.

– Ты любил ее?

– Да.

– И до сих пор любишь?

На размышления не потребовалось и секунды.

– Нет. Я люблю тебя. И впервые за десять лет чувствую, как хорошо снова влюбиться. Более чем хорошо, – мягко добавил он.

– Тогда женись на мне, Адриан.

А он-то думал, что его история испугает Кристину.

– Не могу.

– Можешь…

Адриан воспользовался последним козырем:

– Это был английский развод, Кристина. Моя жена католичка. Во Франции я все еще женат на ней.

Он почувствовал, как Кристина, перекатившись на бок, отвернулась от него.

– О Господи! – простонала она.

– Кристина, – пытался втолковать ей Адриан, не понимая, что происходит в ее уме, – в лондонском обществе не считается позором быть моей любовницей. У моих детей хорошая жизнь. Брак – это ненужные осложнения…

Повернувшись, она ударила его по носу. Адриан чихнул.

– Черт бы тебя побрал, Адриан Хант. Мой отец не для того меня учил и воспитывал, чтобы я украшала собой твой личный бордель! Я не для того появилась на свет, чтобы рожать бастардов!

– А как ты планировала жить до сегодняшнего дня? Теперь, когда ты кое-что из меня выудила…

– Ты надутый осел! – прошипела она. – Неужели ты думаешь, что я без возражений собиралась вернуться в Лондон и зажить там с тобой?

– Нет, я ожидал…

– Я планировала оставить тебя, болван! При первой же возможности! Я собиралась уехать туда, где ни одна душа ни о чем не догадается, сочинить подходящую историю, собрать остатки собственного достоинства и устроить приличную жизнь для себя и ребенка…

– Оставить меня? – хрипло перебил Адриан.

– Да! Неужели это так трудно понять? Что женщина может предпочесть душевный покой и хоть немного чести твоему снисходительному покровительству?

– Оставить меня? – повторил он, не в силах вникнуть в смысл ее слов. – Прошлым летом в Гемпшире ты с удовольствием принимала мое снисходительное покровительство.

– Ох и глупый ты человек…

– Я глупый? Ты прошлым летом открыто была моей любовницей и не скрывала своей радости. Ты смотрела вперед, ожидая продолжения событий, а не их окончания. Будь любезна, объясни, что теперь изменилось? Какая разница?

– Шесть месяцев и ребенок в животе. – Но Кристина на этом не закончила. – Я весь август старалась, Адриан. Я хотела быть такой, как однажды посоветовала мне Эванджелин: брать счастье, которое предлагает судьба. Но я не смогла. Я пыталась и потерпела поражение! Всякий раз, когда ты прикасался ко мне, я чувствовала себя шлюхой. Каждый раз, когда ты командовал и помыкал мной, я чувствовала себя подневольной крестьянкой. Я хотела быть достойной твоего имени, быть равной тебе, понимаешь? Если бы ты дал мне только имя, но не любовь, я была бы несчастна! Но ты любишь меня. Женись на мне. Иначе мне остается другой вариант: начать все сначала без тебя. Этот выбор ужасен, но это лучше, чем ненавидеть и тебя, и себя.

У нее перехватило дыхание.

– Ох, Адриан, – продолжала Кристина, – как же ты не видишь разницы? В Лондоне о тебе идет дурная слава. Я никогда не отмоюсь, если ты меня бросишь. И останется ребенок, который, благослови Господь его душу, заслуживает хоть немного того, что хотел для своих внуков мой отец; возможность открыто смотреть людям в глаза. А этого не будет, пока я не уеду, чтобы устроить ему нормальную жизнь. И себе… – Она осеклась и шумно вздохнула. – Господи, ты опять молчишь! Я понимаю, что все это звучит как продуманный ультиматум. Но это не так.

– Это звучит как шантаж. Черт побери, Кристина, ты не можешь оставить меня! Я этого не позволю!

– Так может говорить только муж. Или похититель. Кем ты предпочитаешь быть в Англии?

– Похитителем. И я действительно сделаю это. – Адриан повернулся, подмяв ее под себя.

– Ты безнадежен, – с досадой сказала Кристина. – Ты это понимаешь? Тебе невозможно помочь.

Он обнял ее, ободренный этим признанием.

– Значит, все решено. Ты никуда не денешься. А теперь хватит глупых разговоров. Соберись с силами, – он деланно рассмеялся, надеясь, что смех звучит легко, – я снова собираюсь тебя изнасиловать.

– Нет.

Улыбка исчезла с его лица. Адриан стиснул зубы.

– Нет, – повторила она, – никакого насилия. У меня осталась только неделя. Дальше мне нужно быть сильной. И я хочу насладиться своей слабостью. Люби меня, Адриан, я хочу этого. – Он почувствовал, что Кристина тихо заплакала. – Отчаянно хочу.

Она тянула его на себя, пока он не начал сопротивляться. Когда она распахнула халат и потянулась к его сорочке, Адриан поймал ее руку.

– Черт возьми, Кристина, ты собираешься всю неделю меня так изводить? И под конец становиться чуть сговорчивее и бросать сладкий кусок? Эта угроза…

– Поцелуй меня. Никаких угроз, честно. Я люблю тебя.

– И ты не оставишь меня. Я хочу слышать, что с твоей безумной затеей покончено.

– Адриан, – умоляла она.

Он хмуро молчал.

– Оставь свои властные манеры, мой милый граф, – тяжело вздохнула Кристина. – Успокойся. Я не собираюсь дразнить тебя и заставлять делать то, чего ты не хочешь. Поднимайся. Ребенок шевелится.

Адриан колебался. Ему не хотелось отрываться от Кристины. И вдруг он вспомнил, что срок родов гораздо ближе, чем он предполагал. Его охватило чувство вины.

– Ну же, – нетерпеливо торопила она. – Я дышать не могу, когда вы оба на меня давите. Вставай.

Адриан неохотно поднялся. Кристина повернулась на бок и снова потянула за его сорочку. Он схватил ее холодные пальцы, коснувшиеся его теплого живота.

– Ты ведь не собираешься бороться со мной? – хихикнула Кристина и, оттолкнув его руки, оседлала его. – Ну, теперь я вами займусь, молодой человек. Как вам известно, я безжалостна. Вы готовы выдержать это?

– Для вас, мадам Ла Шассе, я готов на все. – Адриан обнял ее. – И готов сказать, что люблю тебя. Страстно люблю.

Все кончилось странно. Кристина снова заплакала. Он никогда ее не поймет, подумал Адриан, никогда. Но слезы были недолгие и тихие, и он позволил Кристине думать, что ей удалось скрыть их. Потом она уснула рядом с ним.

До рассвета Адриан держал ее в объятиях, чувствуя удовлетворение и покой.

Какая радость, что она сдалась. Физическое удовлетворение, сильное, здоровое движение его ребенка между ними, уверенность, что все идет так, как он задумал, – все это наполняло его счастьем. И в то же время он чувствовал, что здесь какая-то ошибка. Ужасная ошибка. Но какая?

Нахмурившись, Адриан смотрел на влажные рыжеватые ресницы Кристины, золотисто-рыжие волосы, разметавшиеся по подушке. У него сдавило грудь. Он действительно любит ее. Какой удар! Это делает его беспомощным и уязвимым.

Он осторожно вытер влагу вокруг ее глаз. Глупые слезы.

Его вдруг осенило.

С нарастающим волнением Адриан понял, что нашел ошибку. Кристина несчастна. Ее попытка скрыть это была великодушной, но не сулила ничего хорошего.

Печаль, должно быть, глубоко засела в ней и сильно мучила. И причиной всему он. Он эгоистично поставил свои страхи выше ее счастья и поступает как отвратительный деспот, хуже, чем свергнутый король Франции. Неудивительно, что она восстала!

Адриан погладил волосы своей «маленькой революционерки». Он был ошеломлен незнакомым чувством, охватившим его. Довольно перебирать прошлое, пора думать о будущем. Он любит Кристину. И женится на ней. Да, он сделает ей предложение. Сделает это по всем правилам, потешив романтические представления прагматичной дочери юриста. Он найдет подходящий момент и произнесет полагающиеся слова.

Поддавшись порыву, Адриан поднялся и принялся рыться в нижних ящиках комода. Он нашел, что искал: галстучную булавку, которая каким-то чудом пересекла пролив. Именно ее Кристина использовала как оружие. При свете раннего утра Адриан написал записку и скрепил ее тоненькой шпагой. Блеснул бриллиантовый эфес. Это будет чудесный сюрприз. Адриан сунул записку в карман плаща. Он отправит ее сегодня. Письмо будет ждать их, когда они вернутся в Англию.

Не в состоянии больше спать, Адриан поднялся и оделся. Счастье переполняло его.

Перед отъездом надо еще уладить массу дел. Радость и энергия так переполняли Адриана, что, выбравшись на улицу, он едва удерживался от крика. Он налетел на кукольника, уронив куклы в снег. Пританцовывая, Адриан поднимал их и с энтузиазмом извинялся. Потом побежал в кафе завтракать. Он чувствовал себя замечательно. И любил весь мир. Видит Бог, Кристина Пинн ему подходит! Ему хотелось кричать об этом. Из него получится хороший муж. И хороший отец их ребенку. Нет, детям! Мысль о законных наследниках радовала его все больше. Адриан свернул за угол. И застыл.

Кафе окружили добрая дюжина национальных гвардейцев и почти столько же жандармов. Слишком много для обыска. Учитывая, что сегодня в девять утра голова Людовика упадет в корзину, тут не должно быть ни гвардейцев, ни полицейских. Значит, что-то важное отвлекло их от толпы на площади Революции.

Нахмурившись, Адриан отступил в тень здания. Из дома донесся хриплый крик Колетты.

– Какой еще граф? Да можете весь дом вверх дном перевернуть, если хотите, – верещала она. – Нет тут мерзкого англичанина. И никогда не было! Бюрократы проклятые! Нет, ваше описание мне никого не напоминает! Вы знаете, сколько народу тут каждый день бывает? И какого дьявола этому безумному англичанину тут делать? Нет, не знаю я никакого Ла Шассе…

Прижавшись к холодной каменной стене, никем не замеченный, Адриан начал вносить поправки в свой главный план.

Глава 24

Кристина проснулась поздно. Она лежала, радуясь тихому снегу за окном, уюту постели. Адриан, кажется, нашел дрова. Ей не хотелось вылезать из-под одеяла. Потом, как огромная непрошеная тень, ее накрыло воспоминание о ночном разговоре. Оно погубило всю радость. Слова Адриана «Я люблю тебя, но…» выстудили тепло комнаты, а потом и удовлетворение, которого Кристина с такой болью добилась.

Все эти месяцы она точно знала, что намерена делать, думая только о себе, о том, как сможет пройти через это. То, что она мучает Адриана, не слишком ее волновало. Кажется, теперь все сильно усложнилось.

Она вяло поднялась. В ней не было ни легкости, ни энергии, которые переполняли ее вчера вечером. Без Адриана она чувствовала себя старухой. Ответственность угнетала больше, чем тринадцать килограммов, которые беременность добавила к ее весу.

Ребенок шевельнулся. Он толкался сильно, как крупный зверек в тесной клетке. Она скоро встретится с этим маленьким незнакомцем, который, кажется, живет собственным умом и сам решает, когда толкаться, когда крепко спать. Ребенок все решал сам. Совсем как его отец. Кристина слабо улыбнулась и погладила живот. У нее будет ребенок Адриана, это все еще изумляло ее.

Она даже не подозревала о такой возможности, когда в августе упала в обморок. Адриан немного озадаченно и тревожно поглядывал на нее, когда она от мучительной рвоты перегибалась через борт еще не отплывшего корабля. И тем не менее она не думала о беременности. Ведь она бесплодна! Это приговор нескольких докторов.

Когда Адриан забрал ее с палубы и отнес в свою каюту, кое-что стало проясняться.

– Ты можешь это почувствовать здесь. – Адриан смотрел на нее, прижимая руку к низу ее живота. – Ты действительно не притворяешься? Ты правда ничего не понимаешь?

Она изумленно смотрела на него, стараясь подавить очередной приступ тошноты.

– Чего не понимаю?

Он покачал головой и даже имел дерзость улыбнуться:

– Ты же беременна, Кристина. Как ты можешь этого не знать?

Она смутилась, сконфузилась, дурнота навалилась с новой силой.

– Я не могу забеременеть, – простонала она.

– Оказывается, еще как можешь. – Адриан недоверчиво хмыкнул, потом, запрокинув голову, расхохотался. – Тоже мне бесплодная! Должно быть, это произошло в середине лета.

– Ты счастлив! – Она сердито толкнула его.

– Нет. Честное слово. – Он продолжал смеяться, а потом – вот негодяй! – добавил: – Я думал, ты в безопасности.

Как же, в безопасности! Она никогда не была с ним в безопасности. С самого первого момента. И до последнего. Есть только один выход – расстаться с ним.

Для этого ей очень нужно помнить все худшие стороны Адриана, помнить свой гнев и возмущение. Но после прошлой ночи все безнадежно запуталось. То, что он любит ее, казалось невозможным, ужасным, восхитительным. Это слишком страшно, чтобы быть правдой. Ребенок… Адриан придет в ярость, если его лишат ребенка. Кристина только прошлой ночью поняла это. Он с великой нежностью говорил о своих детях. И будет тяжело переживать потерю этого ребенка, которого так хотел.

Звук быстрых шагов заставил Кристину повернуться. Должно быть, Адриан. Шаги замерли перед дверью, задрожавшей под ударами кулака.

– Мадам Ла Шассе! Мадам Ла Шассе! Где ваш муж? Он приходил прошлой ночью? – ревел по-французски голос за дверью.

Кристина открыла дверь.

– Что за спешка, месье Ле Сент? – Кристина только пару раз видела этого человека, но встретив его однажды, невозможно было забыть ни его, ни его имя. – Да, месье был здесь, но рано ушел…

Ле Сент бросился мимо нее в комнату, огляделся, потом кинулся в спальню, словно ожидая кого-то найти. Вернувшись, он схватил Кристину за руки и заговорил, обдав запахом чеснока и рома:

– Это он Безумец! Вы можете поверить? Он, говорю вам! Я это точно знаю. Но… ох, Пресвятая Дева… и комитет тоже знает. Главный комитет!

– Что?

– Это правда! Они выдали ордер на арест. Вы знаете, что он английский лорд? Бог мой! И перечислены все его приметы, вплоть до… – Взглянув на Кристину, Ле Сент замялся и закончил: – Вплоть до ногтей на ногах. Жандармы сегодня утром все кафе вверх дном перевернули. Они придут за ним сюда, это дело нескольких часов или даже минут. Когда я уходил, гвардейцы ломали столы, стулья, били окна, бутылки, колотили подвернувшихся под горячую руку. Вам нужно уехать, собирайтесь…

Оба застыли. С улицы доносились голоса, к дому бежали люди. Дверь резко распахнулась.

Кристину охватила паника. Появился Адриан. Озабоченный, поглощенный делом, сосредоточенный, но целый, невредимый и свободный. Его не задержат, сказала себе Кристина, он выкрутится.

Она получила инструкции. Три короткие английские фразы среди отрывистых и быстрых указаний на французском, которые Адриан давал собравшимся вокруг него друзьям.

– Возьми, что тебе нужно. Ты уезжаешь. Сию же минуту. – Он повернулся к Сэму Ролфману. – Отвези ее в коттедж. Там безопасно. Останься с ней.

Кристина, нахмурясь, переводила взгляд с Адриана на Сэма. Казалось, все в комнате говорят одновременно.

– Нет… – начала она.

Тревога вылилась в эгоистичное русло. Почему такая спешка? У них еще неделя…

– Адриан, – пыталась она вмешаться в разговор. Адриан на французском резко и быстро давал указания, обращаясь то к одному, то к другому. – Адриан, я хочу подождать…

Он отмахнулся и быстро закончил разговор с друзьями. Потом одарил ее деланно беззаботной улыбкой, которая не слишком ему удалась.

– У меня будет тяжелый день. А ты не можешь бегать так же быстро, как я, дорогая. – Адриан похлопал ее по животу.

– Не шути. Мы спрячемся. А ночью улизнем.

– Сэм отвезет тебя в очень милое место, где ты подождешь меня. Конечно, мы спрячемся. Мы проведем чудесный день в коттедже, куда Сэм отвезет тебя. А потом удерем через Испанию. План изменился, Кристина. Не беспокойся. – Снова улыбка. – Это безопасно. А теперь иди.

Он повернулся к ней широкой красивой спиной. Кристина вдруг вспомнила шрам, обвивавший его тело, – напоминание о том, как он недооценил французов. Опустошающий холодный страх охватил ее.

Адриан обернулся, она припала к нему. Он погладил ее по волосам и сильнее прижал к себе. И говорил, говорил. Они стояли так несколько минут. Он уговаривал, поглаживал ее по голове, по плечу, Кристина с дурным предчувствием цеплялась за него. Все произошло так быстро и так плохо.

Оставив его, она пошла в спальню. Взяла документы, одежду, какие-то мелочи, немного вещей для Адриана. Он почему-то высыпал все из нижнего ящика на пол. Кристина вытащила из кучи чистую рубашку, брюки и увидела то, что было в самом низу. Шарф. Красный шарф. Почему он хранил его? Скривившись, Кристина швырнула его под кровать. Когда она вернулась в соседнюю комнату, Адриан говорил по-английски:

– …возьми эти бумаги и отправляйся в дом моего деда. Арестуй его. Размахивай саблей, как настоящий гвардеец, и хватай все, что, на твой взгляд, может ему пригодиться. Но чтобы у него не возникло ни малейшего подозрения, что ты собираешь его вещи. И что я имею к этому отношение. Арестованный, он притихнет. Да, и следи за его тростью, а то переломает тебе кости без всякого сожаления.

– Адриан, – снова попыталась привлечь его внимание Кристина. – Что случилось? Почему ты не едешь с нами?

Он поцеловал ее в макушку.

– Если бы у меня было время объяснять… Все. До встречи. Вечером поговорим.

Казалось, это было сигналом остальным. Все заторопились.

Когда Кристина пошла к двери, Адриан поймал ее за руку. Он потянул ее назад, а когда они скрылись за дверью, обнял и поцеловал. Драгоценные секунды. Роскошные секунды. Его тело было неистово требовательным. Кристина чувствовала его дрожь и не сопротивлялась.

Было так легко сойти с ума рядом с ним. Его тело напряглось, язык скользнул ей в рот. Ее обдало жаром, колени ослабели. Вся логика и здравомыслие растворились в этом пожаре.

Его губы спустились по ее шее к груди, дыхание стало тяжелым.

– О Господи! – пробормотал Адриан. Шумно вздохнув, он коснулся губами ее виска. – Сегодня вечером, – сказал он, – ничто на этой земле не оторвет меня от тебя, Кристина. Ты должна знать это.

Она слабо улыбнулась:

– А если ты окажешься под землей? Именно этого я боюсь. Держись… пожалуйста.

– Я постараюсь.

Глава 25

Сэмюел Ролфман был абсолютно предан Адриану. Он необычайно его любил, уважал его ум и видел благородство характера там, где другие видели лишь бесхарактерность аристократа.

Сэм чрезвычайно раздражал Кристину. Он соглашался с Адрианом фактически во всем. А это автоматически означало, что Кристина перечила каждому слову Сэма. В результате Сэм предпочитал молчать, он был не из тех, кто препирается.

Обычно он держался от Кристины подальше и предпочитал выйти под снег на улицу, чем оставаться с ней в одной комнате и отвечать на вопросы, которые были большей частью риторическими.

Они преодолели все трудности отъезда из Парижа и полчаса назад предъявили свои паспорта на границе города. Это была сомнительная и опасная затея. Их проверяли и перепроверяли, перетряхивали вещи. Даже проверили, настоящий ли у Кристины живот. Кристина только сейчас вздохнула с облегчением и начала раздраженно поглядывать на спутника.

– Вы сказали, когда мы выберемся из Парижа, я смогу задать свои вопросы, – начала Кристина. – Куда мы направляемся и почему они так интересовались мной?

Сэм взглянул на нее, явно не желая начинать разговор.

– Французы ищут одного англичанина. Они знают, что он приехал под именем Ла Шассе.

– Это я и сама сообразила. И они знают, что у него есть женщина?

– У них есть достаточно точное ваше описание.

– Тогда почему они нас пропустили?

Он пожал плечами:

– В их информации, несмотря на всю ее точность, есть одно упущение. Описание Адриана поразительно точное и подробное: маленький шрам на верхней губе, привычки, образование, вплоть до того, что он читал в университете… Мы все были потрясены, когда сегодня утром увидели листовку.

– Господи! Это сделал кто-то из близких.

– В вашем описании, достаточно полном, упущена одна большая деталь. – Сэм взглянул на ее талию. – Они ищут тоненькую, очень стройную англичанку.

– Они не знают, что я беременна?

– Эта возможность не приходила им в голову.

– Но я англичанка. Это меня выдаст.

– Мы надеемся, что нет. В вашем паспорте указано, что вы бретонка. Вы говорите на местном наречии, на плохом французском со смешным акцентом. В Бретани сотня разных диалектов. Судя по тому, что мы выбрались из Парижа, вы сдали экзамен.

– Куда мы едем? Почему? Кто главный кандидат в предатели? Это должен быть кто-то, кто хорошо знает Адриана.

Сэмюел молчал и смотрел прямо перед собой.

– Кое-кто подозревает вас.

– Адриан, – уныло сказала Кристина.

– Нет.

– Но он ведь меня не защищает?

– Он сказал, что не имеет значения, предали вы его или нет. У меня сложилось впечатление, что он думает, будто вы шепнули пару слов властям. Вы это сделали?

У Кристины упало сердце.

– Нет. – Только теперь она поняла, какие чувства вызывали у Адриана ее бесконечные придирки. – И не сделаю, – добавила она.

Повозка покачнулась влево, потом вправо. Кристина уцепилась за руку Сэма.

– Некоторые хотели оставить вас. – Он помолчал, давая Кристине время осознать эту мысль. – Адриан об этом и слышать не хотел. Он сказал что-то о том, что любовь дает привилегии. Вам это понятно? – Кристина покачала головой. – Адриан сказал это немного печально. И властно, словно для того, чтобы никто не оспаривал вашего права убить его, если вы решите это сделать. Мне это показалось безумием. Но он, похоже, думает, что в этом есть смысл.

– Он во многом видит смысл, который ускользает от меня. Когда все началось?

– Сегодня утром. В кафе, где Адриан обычно завтракал…

– Он не завтракает.

Сэм взглянул на нее. Кристина видела, что его отвращение к спорам борется с неодолимым желанием сказать правду.

– Он завтракал, пока мы каждое утро совещались. Мы встречались в кафе.

– Он не любит яйца.

– Да, – кивнул Сэм. – Немного сыра, хлеб. Иногда ветчина. Или фрукты. Владелица кафе приберегала то, что он любит.

– Мне следовало бы догадаться.

– О чем?

– О ней.

Сэм ничего не сказал, хотя Кристина чувствовала, что он едва сдерживается.

– Она друг и сегодня спасла его от облавы. Для нее это немалый риск. Ей это дорого обошлось.

– Я уверена, что она получила компенсацию.

– Это все ваша стряпня! – взорвался Сэм. Он дернул вожжи и прищелкнул языком, подгоняя лошадей. – Дело не в женщине. Адриан относился к ней с повышенной любезностью, и только. Вы готовите по-английски, а у него французский вкус.

– Так он каждое утро удовлетворял свой французский вкус с этой женщиной…

– Мадам, – возмутился Сэм, – Адриан всего лишь не хотел без нужды ранить ваши чувства. Он…

– …лжец и актер. Он превратил притворство в настоящую науку. Как выдумаете, почему он действует так успешно? Потому что может притвориться кем нужно, как хамелеон. Сэм, как долго вы его знаете?

– Наверное, лет двадцать.

– Достаточный срок, чтобы узнать его слабые стороны.

– А как долго вы его знаете? – Это был не вопрос, а обвинение.

Тяжело вздохнув, Кристина положила руку на живот.

– Достаточно долго. Перемирие, Сэм, хорошо? Я знаю его иначе, чем вы.

– Но это не мешало вам иметь с ним дело.

Кристина собралась было защищаться, но повозка снова подпрыгнула, и она замолчала. После паузы она спросила:

– И где же сейчас его сиятельство? И куда он нас направил?

– Его сиятельство, – выразительно подчеркнул Сэм, – отправляет кучу народа домой, в Англию. Мы с вами едем в тайное убежище в Нормандии, которое он держит для таких целей. Он подготовил к отъезду тридцать пять человек, включая тринадцать «кабрелей». И чтобы ничто не помешало их побегу, он один петляет по оживленным улицам Парижа, отвлекая на себя гвардейцев, жандармов и наемных агентов.

– Он… что?

– Адриан один. Он умышленно подпустил преследователей достаточно близко, чтобы они предвкушали победу, но все-таки рассчитывает ускользнуть.

– Остальные в опасности? – спросила Кристина.

– У французов есть неполный список. Но пока никого не арестовали. Они преследовали нас все утро, надеясь, что мы приведем их к Адриану. Ясно, что он им нужен больше других. Вы или его дед нужны им только для того, чтобы выманить Адриана.

– Сэм, как это все началось? Вчера все предвещало тихий спокойный финал. Кто? Кто это сделал?

– Мы много об этом говорили. Но ничего точно сказать невозможно.

– А что думает Адриан?

– Он довольно давно подозревал, что есть какой-то шпион. В прошлом мае или июне появилась француженка, которая просила помочь спасти родственника. Она много выведала, прежде чем исчезнуть.

– Да, я живо это помню.

– Есть вероятность, что она снова начала действовать. Но это не объясняет, как они узнали о вас.

– А что вы думаете, Сэм?

Он замялся.

– Адриан немного сердится на меня за такое предположение. Но есть и такие, кто разделяет мое мнение.

– И каково оно?

– Томас Лиллингз.

Это был шок.

– Томас?! – рассмеялась Кристина. – Адриан прав, это нелепо. Вы знаете, как давно Томас и Адриан дружат? С детства…

– Да.

– Мы не видели Томаса с…

– Это вы его не видели. Адриан видится с ним регулярно. Он передает ему эмигрантов на границе и в море. Томас возглавляет операцию с той стороны. Адриан спасает несчастных здесь, Томас устраивает их в Англии. Но между ними есть разногласия.

– Сэм, это глупо…

– Но это правда. Адриан сказал, что Лиллингз не доведет их разногласия до такой степени, что подставит его под топор палача. И еще он сказал, что в любом случае Лиллингз не впутает в это дело вас. Лиллингз очень заботится о вас. Он спрашивает о вас при каждой встрече.

Возникла пауза, которую неубедительно заполнила Кристина:

– Мы с Томасом друзья.

– Возможно, большие, чем выдумаете.

– Не понимаю.

Снова Сэм замялся, но потом оставил сдержанность.

– Лиллингз выдал себя больше трех месяцев назад. Он случайно узнал, что вы беременны. Адриан ему этого не говорил. И понятно почему. Когда отец вашего ребенка поднялся на борт, Лиллингз ударил его в лицо. Без предупреждения, без объяснений. Адриан, думаю, до сих пор не примирился с этой атакой.

– Он никогда ничего не говорил…

– Но держу пари, что однажды пришел домой с разбитым ртом.

– Да, это было, – вздохнула Кристина. – Он сказал, что его ударило бревно.

– Действительно, бревно, – фыркнул Сэм. Тянулись секунды неловкого молчания, потом Сэм сказал: – Но, как я говорил, Адриан защищает честь друга.

– Не надо, Сэм.

– Но он не глуп. Он приказал Лиллингзу вернуться в Англию и сидеть там. К большому неудовольствию Лиллингза. – Сэм снова щелкнул языком, подгоняя лошадей. – Сзади есть одеяла, – сказал он. – Дорога дальняя. Почему бы вам не поспать? Там еще есть несколько яблок. Их прислала Колетта.

– Колетта?

– Хозяйка кафе.

– Гм… Очень мило с ее стороны.

Глава 26

Маленький по размеру коттедж нельзя было назвать логовом Безумца. Элегантный интерьер резко контрастировал с внешней простотой типичного нормандского дома, затерянного в глухой провинции. Кристина тут же безошибочно определила, что на всем лежит отпечаток вкуса английского графа.

Узкая передняя представляла собой длинный коридор с рядом латунных крючков на стене. Сейчас на первых двух висели плащ, шляпа и шарф Сэма, на третьем – тяжелая накидка и шаль Кристины. Дальше по одну сторону дома располагались спальни, по другую – большая гостиная и кухня. Гостиная была чудесная, с большим камином, рядом с которым стояла огромная плетеная корзина для дров, кованые старомодные каминные щипцы, мех и кочерга. Камин казался центром комнаты, все было обращено к нему. Рядом с ним стояли два чудесных кресла-качалки из резного красного дерева, сулившие покой.

Комната чрезвычайно понравилась Кристине. Перед камином лежал плотный темный коврик местного производства, защищая персидский ковер, покрывавший пол. Стоявшие в буфете тарелки и чашки были расписаны жанровыми сценками в красновато-коричневых тонах, которые предпочитали старые голландцы. По комнате расставлены маленькие столики. Можно было пить чай у окна, перед камином или в укромном уголке за проходом, ведущим в кухню. И все-таки комната казалась нежилой. В ней не хватало газет Адриана, листков бумаги с набросками французских стихов, книг и рукоделия Кристины. Хотя все остальное было. Комната была готова в любую минуту принять гостей. Ее размеры, обстановка, сами стены, казалось, создавали не только чувство комфорта, но и ощущение покоя – для глаза и души.

Во всяком случае, так ее восприняла Кристина. Ей нравился этот дом, так же как нравилось умение Адриана в самых неприятных обстоятельствах устраиваться со вкусом.

Она скучала по нему.

Ей нужно было помещение, в котором во всем, от пола до потолка, не чувствовался бы его вкус.

Кристина уже несколько часов сидела в качалке у камина глядя в окно, выходившее на подъездную дорогу. Адриан задерживался.

Они с Сэмом молчали. Тишина стала мирным соглашением между ними. В комнате было тепло, она словно светилась дружелюбным весельем. Лишь окно не скрывало правду жизни и казалось темным квадратом на фоке красивых обоев. Порой ветер швырял в окно горсти снега, и это казалось шуткой дурного вкуса. В движении снежинок за стеклом мерещилось возвращение Адриана, но непогода только создавала ему новые сложности. Шел густой снег. Хоть Кристина и сознавала, что это всего лишь игра света и тени, но за последний час у нее не раз подпрыгивало сердце, ей казалось, что она видит Адриана. Но видение исчезало, и только снежинки лепились к оконной раме.