Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Король и Королева Мечей (Орокон - 2)

ModernLib.Net / Фэнтези / Арден Том / Король и Королева Мечей (Орокон - 2) - Чтение (стр. 25)
Автор: Арден Том
Жанр: Фэнтези

 

 


      Он храбро сражался с неправдой и злом,
      И цвета притом не менял он.
      Другим в эту пору стал синий милей,
      Но Боб не расстанется с алым!
      Хочешь знать, где Боб Багряный?
      Правда, ты хочешь знать?
      В царстве Вианы, в царстве Вианы
      Надо его искать!
      Раджал вспомнил еще несколько куплетов, но ничего нового Джем из них не узнал. В каждом куплете рассказывалось о каком-то из подвигов знаменитого разбойника. И как только зензанцы запоминали эти куплеты? В одном куплете пелось про Боба и монаха. В другом - про подвиги Боба в краю Олтби, но ни слова не говорилось о том, что это за край. Затем - про Боба и знатную даму. Про Боба и про побег зензанского принца. Боб то и дело ухитрялся провести синемундирников, и то и дело спасал какого-нибудь несчастного и невинного. А губернатора, естественно, все это приводило в ярость.
      Были ли эти истории правдивы? Это, пожалуй, было не важно. Боб служил символом зензанского Сопротивления и сам мог быть как реальной фигурой, так и вымышленной. В куплетах часто упоминались его черный конь, серебряный пистоль, роскошная алая куртка, пелось о том страхе, который этот разбойник внушал эджландцам. Вот в том, что он внушал страх, можно было не сомневаться. Раджал улыбнулся. Конечно же, спроса на эти грубоватые баллады не было ни в аристократических салонах, ни в театрах, где выступали "Маски". Мало того: само их исполнение приравнивалось к государственной измене. Он негромко перебирал струны.
      - Радж, это дерево... - проговорил Джем. - Что это за дерево?
      - Это яблоня, Джем.
      - Ты уверен, Радж?
      - Уверен, Джем.
      - Но, Радж, плоды на ней какие-то забавные.
      - В каком смысле "забавные"?
      - Они из золота.
      - Да нет, что ты! Это яблоки!
      - Яблоки? Ты точно знаешь?
      - Конечно! Зеленые яблоки!
      - Радж, это все настоящее?
      Кровь-то у Джема была настоящая? Раджал аккуратно отложил в сторону лютню и внимательно всмотрелся в расплывавшееся по ткани балахона красное пятно. Джем откинулся на спину. Раджал осторожно открыл плечо Джема и нежно коснулся раны кончиками пальцев. Неужели он думал, что сможет остановить кровотечение? Во взгляде Раджала была печаль - глубокая, неизбывная печаль. Он смутно осознавал, что все, что сейчас происходит, на самом деле нереально. Но другая часть его сознания твердила ему, что реальнее в его жизни не было ничего.
      Раджалу вспоминалось все, что произошло с ним за последние луны. Даже дни, проведенные с "Серебряными масками", казалось, отступили в прошлое. Он видел себя во время репетиций, изнурительных тренировок, где его учили гнуться во все стороны. Потом видел себя у зеркала во время гримирования. Он посыпал белой пудрой свой парик. Потом вспомнилось, как он, в плаще с радужной каймой, гордо выходит из кареты. Каким же он был глупцом! Как-то раз он утащил у паяца белила и намазал ими лицо, шею и руки. Его кожа стала белой, белее, чем у Джема. Раджал как зачарованный смотрел на себя в зеркало. А потом сгустились сумерки, и его кожа уже не стала казаться такой белой, а потом пришел паяц, увидел его и обозвал дурачком.
      Они часто его так называли - арлекин и паяц. Порой они называли его и неблагодарной тварью, которую следовало бы вышвырнуть в грязь, из которой они его в свое время вытащили. Но на самом деле они вовсе не вытащили его из грязи. Наверное, говоря так, они вспоминали о каком-то другом юноше. И все же что-то в Раджале им нравилось. Ведь не зря же они избрали его своим фаворитом? Радж отвечал на их привязанность и смущенно, и с гордостью. Только поначалу он был шокирован и испуган, но очень скоро понял, что бояться нечего - ну разве что зависти других юношей из труппы. Он понимал, что его недолюбливают, но понимал и другое: никто не решится выступить против него открыто. Разве хоть один мальчишка-ваган, удостоившийся чести поступить в "Маски", рискнул бы лишиться места в труппе из-за глупой гордыни?
      Вот и себе Раджал мысленно постоянно твердил то же самое.
      Джем назвал его кокоткой, но это было не совсем справедливо. Тело его не было осквернено, если не считать осквернением прикосновения. Много раз старики заставляли его раздеваться донага, и потом он ложился с ними в постель. Они прижимались к его молодому телу, они целовали его, облизывали. Но больше они ничего ему не делали. И через какое-то время Радж понял, что на большее они и не способны. Лишь раз он ощутил какое-то особенное напряжение в теле паяца. Потом несколько дней паяц проявлял к нему особую нежность. Но большей частью старики не требовали и не ожидали от Раджала никакого ответа на свои ласки, и он на них не отвечал. В каком-то смысле он начал ощущать, что его могло бы и не быть рядом с арлекином и паяцем. Он был нужен им как бы не сам по себе, а как воспоминание о прежних возлюбленных, как призрак былой любви.
      А потом ему стало казаться, что и арлекин с паяцем были призраками, фантомами любви, которую он сам еще не успел познать. Бедный арлекин! Бедный паяц! Раджал никогда больше не вернется к ним. Радж мысленно бесшумно прикрыл дверь, за которой остались пылающие угасающей страстью старики, нежащие воспоминания о былой любви. Он не испытывал ненависти к ним. Он не отвергал их. Он решил, что они просто-напросто приснились ему в глубоком, тревожном сне.
      Но они научили его многому такому, чего он не забудет
      А кровь все текла и текла из раны на плече Джема. Раджал, охваченный тревогой, то отводил пальцы, то снова прикасался к ране. И вдруг он понял, что должен сделать. Он встал на колени и стал пить вытекающую из раны кровь, а когда оторвался, увидел, что рана затянулась. Потом, по прошествии времени, он удивлялся, как это могло произойти, ведь он всегда был уверен в том, что не владеет магией. Магией владела Мила, а то, чему Радж научился за время странствий с "Масками", было не магией, а наукой любви.
      Быть может, этой науки и хватило для заживления раны?
      Джем открыл глаза. И тут Раджала посетило мучительное озарение. Он понял, что этой муки ему теперь не избежать до конца дней. "Я люблю его", понял он. А еще в это же самое мгновение Раджалу почудился голос, который он услышал однажды вечером, засмотревшись на свое вымазанное белилами лицо в зеркале.
      "Дурачок, - насмешливо проговорил паяц. - Дурачок, дурачок!"
      Птичка под названием "Боб Багряный" щебечет в листве. Теплый ветерок заставляет звенеть струны лютни Раджала. Белые облака плывут, как во сне, по синему небу. Кто-то поднимается вверх по склону холма и окликает Джема и Раджала - какой-то человек с корявым посохом. Поначалу (наверное, из-за посоха) кажется, что это пастух. Но нет, этот человек одет во все черное, как и Джем. И еще он курит трубку из слоновой кости. Знатный господин усаживается, скрестив ноги, под дерево. Посох исчезает бесследно. Синевато-серый дымок от трубки поднимается к листве. Господин смотрит на Джема, переводит взгляд на Раджала. Они встревожены. Ведь тогда, когда они видели лорда Эмпстера в последний раз, лицо его было искажено гримасой гнева.
      Теперь же он спокоен.
      Слишком спокоен.
      Он начинает говорить. И вот тут-то происходит нечто странное. Друзья уже догадывались, что и это дерево, и этот солнечный день, и этот зеленый склон - что все это не может быть настоящим. И тут иллюзия начинает таять. Мало-помалу проступает поверхность каменных стен. Небо сменяется темным сводчатым потолком. В скобах на толстых колоннах горят факелы. Откуда-то сверху - видимо, через отверстие в крыше - проникает холодный лунный свет.
      Но все это происходит медленно, очень медленно.
      Лорд Эмпстер говорит о Пелле, о бедном глупом Пелле, которому теперь уже никогда не завязывать галстука, красуясь перед зеркалом в мастерской у Квисто, никогда не распевать могучим голосом каноны в Главном храме, никогда не предаваться радостям в заведении у Чоки - о да, лорд Эмпстер прекрасно знал о том, что молодые люди посещают это заведение. Он говорит о том, как это славно, что по нынешней моде молодые люди носят парики. В противном случае мозги бедного Пелла разлетелись бы по всей окраине Агондона. Да, дуэль завершилась весьма неожиданно. И все же, пожалуй, Пелл не отказался бы от такой кончины.
      Лорд Эмпстер печально смотрит на Джема. Пелл, бедняга Пелл. Ведь он был верным другом, не так ли? Прекрасным спутником? Затем лорд Эмпстер повторяет последнюю фразу и переводит взгляд на Раджала. Теперь спутником Джема должен стать он. Другого быть не может.
      Радж почтительно опускает голову.
      Лорд встает и начинает расхаживать туда и обратно. Его посох таинственным образом снова возникает в его руке. Он говорит и говорит, и теперь в его голосе появляется тревога.
      - Завтра рано-рано утром я покидаю Агондон. Важные дела призывают меня отправиться за границу. Все мои слуги уволены. Я запру дом на улице Давалон. Вам, молодые люди, тоже придется исчезнуть. Сэр Пеллион Пеллигрю и так уже достаточно убит тем, что погибла его внучка. Если он узнает о том, что вы причастны к гибели его внука, он обрушит на вас всю суровость закона.
      Джем понурился. Ему было жаль Пелла, жаль его деда, и все же некий порыв заставил его воспротивиться.
      - Милорд, Бергроув - вот кто настоящий негодяй и убийца, но он и не подумает бежать из города. Я полагал, что знатных господ не судят по тем же законам, по которым судят простой люд.
      - Мой юный принц, эта мысль глупа, хотя в действительности так часто происходит. Однако не следует забывать о том, что господин Бергроув является любимчиком джентльмена, который известен вам под прозвищем "Чоки". Вам это известно. Но вам неизвестно, почему и за что Чоки так ценит господина Бергроува. Считается, что Бергроув некогда совершил какую-то выгодную сделку, но спрашивается, что это была за сделка? А дело в том, что Бергроув-старший (как говорят) вовсе не нажил состояние за счет каких-то успешных вложений капитала. Говорят, он продал Чоки свою молодую жену, женщину необыкновенной красоты. Ну, не самому Чоки, так в его заведение, что, в общем, одно и то же. Так вот, молодой Жак - его любимый незаконнорожденный сынок. Один из многих.
      Джем обдумал услышанное. И кое-что понял.
      - Получается, что господин Бергроув - мой дядя?
      - Вы догадливы, юный принц. Следовательно, вы уже поняли, кто такой на самом деле этот "Чоки". Совершенно верно, он - ваш дед, эрцгерцог Ирионский. Более того: он - один из немногих господ, кто имеет возможность переговариваться с Транимелем. Без сомнения, человека, предавшего Эджарда Алого, тот может считать верным союзником. Так вот, юный принц, теперь вы должны понять, почему господину Бергроуву прощаются его, так сказать, маленькие шалости. Боюсь, что мой протеже вряд ли может рассчитывать на столь же благосклонное отношение премьер-министра.
      Раджал сказал:
      - Милорд, вы говорите, что нам следует уйти завтра. Но не стоит ли нам отправиться сейчас же - под покровом ночи?
      Лорд Эмпстер на этот вопрос не ответил.
      - Не волнуйся. Скоро уйдешь. Скоро.
      Джем спросил:
      - С вами, милорд?
      Лорд Эмпстер вроде бы задумался.
      - Нет, Джем, - ответил он. - Не со мной. Еще не время, верно?
      - Милорд?
      - Джем, я очень надеялся на то, что к этому времени ты успеешь завершить подготовку к испытанию. Ведь я поручил Пеллему очень трудное задание. Он должен был превратить тебя из неотесанного тарнского парнишки, спутника ваганов, в того, кто будет способен выдержать предстоящие испытания. Да, Джем, именно таков был мой план, хотя тебе, похоже, так и недостало сообразительности понять, в чем же он состоит. И вот ты, из-за своей несдержанности и вспыльчивости, разрушил этот план. Я и впредь буду опекать тебя, ибо твоя миссия чрезвычайно важна, но ты и твой друг-ваган должны отправиться без меня в глубь Зензана. Быть может, если это путешествие закончится успешно, ты как-то покаешься в том, что так глупо положил конец своей светской жизни в Агондоне.
      - Значит, мы должны отправиться в Зензан?
      К этому времени уже ни следа не осталось от солнечного дня, зеленого склона и яблони. Улетела красногрудая птичка. Джем и Раджал теперь сидят не на траве, а на деревянных скамьях. Что это за место? Конечно, это не особняк лорда Эмпстера! Но Джему почти все равно, где он находится. Встревожен Раджал. Теперь он вспоминает о том, что карета все время ехала, забираясь по улицам вверх. Он вспоминает улицу, двери - огромные, тяжелые дубовые двери, озаренные луной и окутанные густым туманом. В отчаянии и слезах он смотрит, как лорд Эмпстер выносит из кареты неподвижного Джема. Потом его лба и лба Джема касается рука. Чья это рука? Лорда Эмпстера?
      Свет факелов начинает мерцать. Лунный свет посередине пола становится золотистым. Темнота завистливо тянется к свету. Раджал напрягает глаза, чтобы не потерять из виду расхаживающего туда и сюда лорда, похожего на монаха в своих развевающихся одеждах. Медленный страх подкрадывается к сердцу Раджала. Но Джем думает только о том, что лорд говорит.
      А Эмпстер вдруг сердится. Он наклоняется к самому лицу Джема и говорит:
      - Глупый мальчишка, глупый! Ты еще спрашиваешь, куда пойдешь? Куда же еще, как не в Зензан, где находится кристалл Вианы, жаждущий воссоединиться со своим собратом? Разве ты забыл о Пылающих Стихах, которые предстали пред тобой во дни твоего неведения, которые призвали тебя к твоим священным испытаниям?
      Рука лорда Эмпстера крепко сжала плечо Джема. Теперь и Джему становится страшно. Он словно впервые видит мрачный склеп, в котором они находятся, ясно различает черты лица своего опекуна. Это лицо пугает его. Но почему? Ведь это самое обычное лицо пожилого мужчины. Гладко выбритое, с редкими морщинами - лицо человека, который в молодости, наверное, был красив. Но почему-то Джему кажется, будто в коже, в плоти лорда Эмпстера есть что-то неживое, восковое. В глазах его сверкает холодное пламя, напоминающее блеск золотых тиралей. Джем, скорчившись на холодной скамье в полумраке, начинает раскачиваться из стороны в сторону и читает по памяти:
      Помните: тот, кто спасет Орокон,
      Будет отмечен и знаком и духом Риэля.
      Вынесет он испытанья и беды такие,
      Что и не снились героям прошедших времен,
      Вызвав на битву ужасные Зла порожденья...
      Раджал едва сдерживается, чтобы не закричать от страха. Разве это голос Джема? Этого не может быть... если только Джем не стал таким же полумертвецом, как лорд Эмпстер. Но лорд продолжает сжимать плечо Джема его раненое плечо. Может быть, он мистическим образом передает Джему эти слова, вкладывает их в легкие Джема, в его гортань? Но нет. Эти слова запечатлены в сознании у Джема. Они выжжены жарким пламенем в его сердце.
      Ибо восстанет из Небытия
      Мраком рожденный змей Сассорох,
      Силы свои увеличив стократно.
      Явит чудовище истинный лик свой,
      Имя, что прежде скрывало, объявит.
      Джем помнит и другие стихи, но лорд Эмпстер вдруг резко отрывает его от скамьи и волочет по полу туда, куда падает лунный свет.
      - Подними голову и смотри, мой мальчик!
      В это время где-то высоко-высоко прозвенел храмовый колокол. Раджалу показалось, что даже колонны завибрировали от его скорбного звона. Джем почти ничего не слышит. Он только видит, а то, что он видит, настолько ярко, что он едва не кричит от боли. Он смотрит на лик луны, ставший особенно четким отсюда, с немыслимой глубины.
      - Отпустите его! - Раджал пробует вмешаться, напуганный светом, падающим на лицо его друга. Но это бесполезно. Лорд Эмпстер отталкивает Раджала и заставляет Джема смотреть на слепящую луну. Да так ведь он Джему глаза спалит! Раджал падает на каменный пол. Его лютня, ударившись о камень, издает жалобную ноту.
      Лорд шепчет Джему на ухо:
      - Полнолуние! Мальчик мой, разве ты не понимаешь? Сегодня ночью полная луна будет светить во мраке над туманом! А по календарю полнолуния нет. Как же такое может быть? Тебе это никогда не приходило в голову? Принц Джемэни, Ключ к Орокону, разве ты никогда не взирал на руины времени?
      Раджал, распростертый на полу, кричит:
      - Перестаньте! Запрещено смотреть на полную луну! Лорд Эмпстер запрокидывает голову и смеется.
      - О ваган, пора избавиться от глупых суеверий! Что ты можешь знать о моей старой подруге, о прекрасной свидетельнице моих ночных странствий? Сколько лет она взирает с тоской на все те глупости, из-за которых мир все более и более погружается в пучину упадка? И все же, разве она не мечтает о том, чтобы Эпоха Искупления завершилась и чтобы к ней вернулась былая краса? Есть такой стишок, я его услыхал давным-давно. Его придумали крестьяне... в другой стране. Хочешь, я расскажу тебе этот стишок, Джемэни?
      Лунная Дама, Лунная Дама,
      Как бы ты вновь засияла,
      Если бы кто-то собрал воедино,
      Пять всемогущих кристаллов.
      - Пойдем, милый мой принц, настало время твоих испытаний!
      ГЛАВА 47
      ВИДЕНИЕ В ДИКОЛЕСЬЕ
      - Папа! Папа!
      Это было безумие.
      Но она и была безумна.
      Белые пышные нижние юбки Каты полоскались на ветру, словно паруса. Она, не разбирая дороги, бежала по снегу. Снег лежал повсюду - плотным, толстым слоем. Ее босые ступни кололо, словно острыми иглами. Деревья Диколесья стояли кругом, безучастные и зловещие под холодным серебристым светом полной луны.
      - Папа! Папа!
      Может быть, она уже умерла? Может быть, это была не она, а ее отчаявшийся дух, стенающий призрак, мечущийся во мраке и разыскивающий место покаяния. Но нет, в пещере отца Кату не ожидал горящий огонь. Не дождалась она ни ласки, ни поцелуя, которые могли бы согреть ее.
      Ката упала на снег перед пещерой, рыдая и стеная. Слезы замерзали на ее охладевших щеках, она едва могла дышать.
      Все было напрасно, напрасно! Они убили папу, убили давным-давно. Убили юношу Джема, убили папу. Подобно раненому зверьку, обитателю Диколесья, замерзшая девушка, готовая умереть, свернулась калачиком в снегу. Ледяной ветер шумел в голых ветвях, и шум его был подобен шуму моря. Кате казалось, что она тонет, но это ей было безразлично.
      И тут произошло нечто необычное.
      Сначала происходящее можно вполне было приписать бреду, охватившему измученное сознание девушки. Ведь она умирала. Стало быть, это правда, это так и есть, что перед смертью время прокручивается назад, как будто дочитанный, досмотренный до конца свиток с картинками? Сначала Ката слышала какое-то щебетание над ухом, голосок какой-то надоедливой птахи. Ти-вить! Ти-ву-у-у! Боб Багряный? Ночью? Разве этой маленькой птичке не полагалось сейчас дремать, спрятав клювик в перьях на груди, в каком-нибудь теплом амбаре или под стрехой? Ката закрыла глаза, прижалась щекой к снежной перине. Ти-вить! Ти-ву! Что же ей было нужно, этой птице? Нет, Ката не могла открыть глаза. Ее веки смерзлись. А потом - о, как сладка была эта иллюзия, как приятна! - ей почудилось, будто теплый ветерок подул ей в лицо. А снег, на котором она лежала, уж не превратился ли он в зеленую траву? Если бы у Каты так не замерзли губы, она бы улыбнулась. А потом ей показалось, что там, в том иллюзорном мире, ей удалось улыбнуться. А потом и открыть глаза.
      Ката открыла глаза и ахнула. Вокруг нее порхали бабочки - лиловые, зеленые, красные... Она с трудом встала.
      Вот что она увидела в своем видении:
      Поляна залита лучами веселого солнца. Под ногами (так это правда!) зеленеет трава. Ветви деревьев покрыты мягкой, нежной листвой, с ветвей свисают гибкие лианы. Воздух наполнен ароматом тысяч прекрасных цветов, их запах смешивается с теплым ветром и жужжанием пчел, собравших с цветов пыльцу, с пением птиц - зимородков, соловьев, прекрасных радужных горлиц. Под торжественное пение птиц собираются к поляне звери...
      Вот появляется пугливый заяц, навостривший длинные уши. Из-под земли вылезает крот. Белка спрыгивает с ветки на землю, смущенно держит в лапках орешек. А это кто? Выдра, мокрая, блестящая выдра! Лиса с хвостом, похожим на язык жаркого пламени!
      Бурый медведь, пробудившийся от спячки, идет на задних лапах, потягивается и зевает.
      Да, все собрались, все друзья Каты. Даже мудрый филин, и тот прилетел, и его уханье добавилось к общему хору.
      Но вот за деревьями мелькают двуцветные полоски. Ката торжественно и смущенно опускается на колени.
      - Лесной тигр?
      Неужели он сам пришел к ней? Разве хоть раз он приходил к ней сам? Но Кате не дано узнать, присоединится ли тигр к дружному кругу животных. Ее уносит куда-то на крыльях видения. Еще мгновение - и она чувствует, что к ней вернулись так долго дремавшие мистические силы. Она снова начинает понимать язык птиц, зверей, цветов. Она стонет, поеживается. Что-то не так. Зимний холод даже в видении не покинул ее.
      - Но почему? - шепчет Ката. - Зачем мне этот дар, когда печаль не покидает мое сердце?
      - Ты слишком тороплива, королева Эджландии.
      Что это за голос? Такой нежный, добрый. И почему этот голос назвал ее королевой?
      - Посмотри, королева Эджландии. Посмотри сюда.
      Ката, забыв о том, что ее назвали королевой, видит перед собой изображение отца - он как живой. Ката кричит, окликает его, но он, конечно же, ее не слышит. Боль разрывает ее сердце. Старик бредет по лесу - по белому зимнему лесу. Он идет без дороги, ничего перед собой не видя, опираясь на посох. Плащ с капюшоном развевается на ветру. Бедный отец! Он не может идти дальше. Он падает на снег. Он умрет, как чуть было не умерла Ката в том мире, из которого ее унесло видение. Ката кричит, плачет. Почему ей не дано спасти его? Но она ничего не может поделать. Перед ней видение, воспоминание о чем-то, что уже произошло.
      А потом она видит протянутую руку. Старик, умирающий от холода в снегу, этой руки не видит, но, наконец, чувствует ее прикосновение. Его жуткому одиночеству приходит конец.
      - Папа! Папочка! - рыдает Ката, слыша, как отец что-то говорит спасшему его от смерти незнакомцу.
      - Я... я вижу вас, - говорит старик Вольверон. Неужели к нему вернулось зрение? Тот, кто стоит рядом с ним, тоже в плаще с капюшоном, этот человек также опирается на посох. Но только посох у незнакомца серебряный, а одежды золотые.
      - Ты видишь меня, - говорит незнакомец, - потому что я этого хочу. Пойдем, старик. Ты сделал свое дело. Теперь ты в безопасности. Пойдем со мной.
      Старик Вольверон поднимается на ноги и держится с былой уверенностью. Затем он вместе со своим спасителем взлетает над снегом, над верхушками деревьев, окутанный аурой золотистого сияния, исходящего от его странного спутника.
      Слезы текут по лицу Каты. Что она видит? Смерть отца? Этот вопрос она не задает вслух, но тот, кто беседует с ней, слышит ее мысль и говорит ей:
      - Королева Эджландии, разве твой отец может умереть? Ведь он Хранитель. Предсказано, что он будет здесь до самого конца. Предсказано также, что ты снова встретишься с ним.
      - Я не понимаю. Объясни, что ты имеешь в виду.
      - Королева, я говорю о конце. О конце, который на самом деле не конец, но начало.
      - Ты говоришь загадками. И почему ты называешь меня королевой?
      - Я говорю о том времени, которое предсказано в Пылающих Стихах. Оно близится, это время.
      - Пылающие Стихи? Папа говорил о них.
      - А он не говорил о Ключе к Орокону?
      - Но... ведь это Джем. Моя любовь, моя жизнь. - Рыдания сдавили горло Каты. - Но он мертв.
      - Мертв? - слышится добрый смех. - Детка, а я думал, что ты все-все вспомнила! Как же может быть предсказано, что ты станешь королевой, если твой король умер?
      - Мы с Джемом станем королем и королевой?
      В ответ снова слышится смех.
      Ката попыталась обернуться, чтобы увидеть того, кто с ней разговаривает, но обернуться не смогла. Она смутно догадывается о том, что это высокий мужчина, довольно странно одетый. Однако даже ее мистический дар не позволяет ей разглядеть его получше. На ее плечо легла костлявая рука, волна печали с головой захлестнула ее. Но ведь на самом деле отец не мог быть жив, не мог. Не мог? И то, что они с Джемом снова будут вместе, ведь это тоже невероятно?
      Она прошептала:
      - Нет, это все нереально. Этот день из сезона Терона посреди сезона Короса. Эти звери и птицы, что собрались поприветствовать меня. И ты, говорящий со мной. Тебя не существует. А я умираю в снегу.
      Губы незнакомца приблизились к самому уху Каты. Послышался его шепот.
      - О мое драгоценное дитя, поверь в свое видение! Что такое реальность? Что такое иллюзия? В это мгновение мы с тобой находимся в особенном месте, но что, если это место более реально и более истинно, нежели все то, что окружает тебя в обычном мире? Драгоценное дитя мое, а ведь было время, когда в сердце своем ты знала, что это так. Просто слишком долго ты была чужой для самой себя. Целый цикл сезонов, и даже долее, ты жила в мире, где не было места видениям, снам, памяти. Ты была словно прикована цепью к злодеянию, совершенному мерзавцем Воксвеллом. Разве это была твоя настоящая жизнь? Нет, детка, твоя настоящая жизнь началась теперь. Здесь. Было предсказано, что ты познаешь слепоту, чтобы зрение, вернувшись к тебе, показалось тебе еще более драгоценным. И зрение вернулось к тебе. Повернись ко мне, детка, познай свою судьбу.
      Рука более решительно сжала плечо Каты, развернула ее. Она, не сопротивляясь, наконец повернулась лицом к таинственному незнакомцу. Его лицо было скрыто серебряной маской.
      - Арлекин! Но ведь тебя повесили на деревенской лужайке!
      - Детка, не забывай! Что реально, а что нет! Пока помни вот о чем: для Джема начался новый этап в его испытаниях. Ты также должна пройти испытания и разыскать его. Я сказал, что тебе суждено стать королевой. Но это случится, только если кристаллы будут спасены и ими не завладеет Тот-Вексраг.
      - Тот-Вексраг? Я не...
      - Ты все узнаешь, все узнаешь. Дитя, я должен торопиться. Слушай меня. Та реальность, в которой мы с тобой говорим, очень хрупка. Через несколько мгновений ты перестанешь видеть меня. Слушай: в свое время Джем должен отправиться в дальние края земель Эль-Орока. От того, выдержит ли он это испытание, зависит будущее этого мира. Но без тебя ему испытаний не выдержать. Если он - Ключ к Орокону, то ты - Замок, который следует открыть этим Ключом. Найди его.
      - Что? Но как? Где?
      - Очень скоро настанет время, когда ты покинешь свой нынешний дом и ступишь на дорогу, которая приведет тебя к твоей судьбе.
      - А теперь? Сейчас? Что мне делать?
      Ката была в отчаянии. Она задыхалась, ей не хватало воздуха. Она верила всему, что слышала, безоговорочно. Она верила всему, но ничего не знала. Вокруг начались изменения. Исчезли звери. Чудесная полянка, где Ката была спасена от смерти, возвращалась в сезон Короса. Опадали с цветов лепестки. Зелень сменялась белизной снега. Снова подул ледяной ветер. Еще мгновение - и все исчезнет. Ката снова очутится на снегу, но почти сразу же ее найдет истерзавшаяся Нирри.
      Но осталось еще одно мгновение. Арлекин крепко, любовно обнял Кату, но вместо слов любви прошептал ей вот что
      - Через несколько дней ирионские синие отправляются в Зензан. Им нужны бойцы, идет набор в роту. Ты - отважная, бесстрашная девушка. Понимаешь, как ты должна поступить?
      ГЛАВА 48
      СХВАТКА
      - Я не понимаю! Зачем вы делаете мне больно?
      Джем в отчаянии вырывается из рук своего опекуна. Взгляд его дико мечется из стороны в сторону. Он отчетливо видит колонны, скамьи и понимает, что где-то в полумраке прячется алтарь. Он догадывается: это храм. Подземный храм. Колокол все звенит, его звон гулким эхом отражается от стен подземного колодца. Еще удар. Еще. Который же час? Не полночь ли?
      Но тут доносится звук шагов. Кто-то спускается по каменной лестнице. У Джема кружится голова, он чуть не падает. Лорд Эмпстер смеется.
      - Правда, гениально придумано - вот так сфокусировать лунный свет? Он проникает сюда сквозь шпиль храма и центральную колонну. Колокола также служат отражателями.
      Джем непонимающе переспрашивает:
      - Храм?
      - Ну конечно! Мы глубоко, глубоко под храмом. Пойдемте, мои юные друзья, нам с вами нужно понаблюдать за одним любопытным зрелищем. Но вот юноша-ваган... - Лорд Эмпстер озабоченно качает головой. - Я не позаботился о том, чтобы одеть тебя, как подобает... Твой яркий пажеский костюм слишком заметен. Спрячься в темноте. И позаботься о том, чтобы струны твоей лютни не зазвучали, слышишь?
      Раджал отступает в темноту. В подземном храме начинают появляться фигуры людей, одетых в черное. Как стремительно Братья занимают свои места. Лорд Эмпстер занимает место на дальней скамье. Он крепко обнимает Джема за плечи.
      - Набрось капюшон, принц. Закрой поплотнее лицо.
      Еще мгновение - и все в сборе. Джем с опаской смотрит из-под капюшона. Все молчат. Никто не смотрит ни вправо, ни влево. Джем видит чьи-то сверкающие глаза, чей-то профиль. Не знакомы ли ему эти глаза и тот профиль? Ну конечно, все эти фигуры Джему хорошо знакомы. Кто они, эти Братья, как не знатные господа, которые фланируют в роскошных нарядах на балах в королевском дворце, смиренно склоняют головы во время службы в храме в дни Канунов, наблюдают за представлениями во время праздника в салоне леди Чем-Черинг? Да-да, здесь собрался весь цвет эджландского общества, собрался для самого священного из богослужений.
      Какой-то сутулый старик занимает место на передней скамье, чуть в стороне от столпа лунного света. Этого Джем узнает сразу. Чоки. Эрцгерцог-изменник вздымает руки, призывая собратьев садиться. Того и гляди начнется черная месса!
      - Смотри, юный принц. Смотри и познавай.
      Ритуал начинается с песнопений. Джем готовится к тому, чтобы пропеть с детства заученные молитвы. Но нет, здесь звучат совсем другие слова. Здесь никто не взывает к богу Агонису. Никто не поет о мире, милосердии, любви.
      О всемогущий, явись нам скорей!
      Пламенем жарким спали этот мир!
      В водах потопа его утопи
      И искупай его в алой крови!

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39