Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Миры и междумирье - Ледяная арфа гангаридов

ModernLib.Net / Фэнтези / Арчер Вадим / Ледяная арфа гангаридов - Чтение (стр. 12)
Автор: Арчер Вадим
Жанр: Фэнтези
Серия: Миры и междумирье

 

 


Повязка светилась. И серебряная бляха, и темный кожаный ремешок излучали слабый голубоватый свет – цвет любимого Корэмом металла. Или это ему показалось в зыбких бликах огня, пляшущих по стенам? И почему храм так странно освещен? Корэм оглянулся вокруг и увидел, что из окон храма на него глядит ночная тьма, а Бесстрашные сидят с зажженными, наполовину прогоревшими факелами.

Глаза Корэма остановились на стоявшем поблизости настоятеле. Невозмутимый взгляд первого из равных не был невозмутимым. Он был полон благоговейного изумления, словно перед совершившимся чудом. Встретившись глазами с Корэмом, настоятель очнулся от оцепенения и неуверенными шагами подошел к жертвеннику. Он остановился с противоположной стороны жертвенника, напротив Корэма, и осторожно, словно боясь обжечься, взял кожаный обруч с подноса.

Повернув повязку бляхой к себе, он протянул ее вверх и вперед, к Корэму. Тот понял, что нужно сделать, и наклонился к нему. Настоятель надел повязку ему на голову. Кожаный обруч пришелся точно впору, будто был сделан для него.

– Бог поручает тебе восстановить его честь, – послышалась ритуальная фраза.

Корэм не знал, что нужно говорить в ответ, его не научили заранее.

– Честь моего бога – моя честь, – сказал он то, что думал.

– Кинжал? – негромко сказал настоятель и указал взглядом на поднос.

Корэм вспомнил, что кинжал все еще у него в руке, и положил его на поднос. Прикоснувшись к поверхности, кинжал исчез, словно был не вещью, а наваждением. Вместо него на дне подноса отпечаталось его изображение. Настоятель без единого слова отошел в сторону, четверо послушников подняли жертвенник за углы и поставили на прежнее место перед доспехами Аргиона.

Настоятель сделал Корэму едва заметный приглашающий жест и пошел к выходу. Корэм пошел за ним, за ними двумя цепочками потянулись остальные. Когда они вышли под ночное небо, кто-то подал настоятелю факел. Первый из равных отпустил послушников, и они разошлись.

– Я провожу вас до вашей комнаты, – сказал он Корэму. Обычная сдержанность покинула настоятеля, и он чувствовал потребность высказаться. – На моей памяти это первый случай, да и не только на моей. В последний раз Аргион избирал мстителя примерно сто тридцать лет назад. Это был близкий друг Вахала, известного воина, который был убит противником в спину после того, как сдался на поединке. При мне было три попытки добиться этой чести, все неудачные. Я никогда еще не видел, как на подносе появляется повязка мстителя.

– Вы хотите сказать, что она появилась там сама? – без особого удивления спросил Корэм. К нему еще не вернулась способность удивляться.

– Вот именно. Она сама не только исчезает, но и появляется. Ее дает и забирает сам Аргион., – Настоятель дошел до двери и распахнул ее перед Корэмом. – Сюда.

Тот шагнул в небольшую каморку, точно такую же, в каких здесь жили все – застланная кровать, деревянный стол и табуретка. На полу лежали его вещи, снятые с коня, а рядом с ними латы.

Пожелав доброй ночи, настоятель закрыл за собой дверь, и Корэм остался один. Он снял с пояса меч и присел на кровать. Она была жесткой, под тощим матрацем чувствовались доски. Какое-то время любимец Аргиона сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Было за полночь, но ему не хотелось ни есть, ни спать. Наконец он вспомнил о повязке мстителя, которая совершенно не ощущалась на голове, и поднес руку ко лбу. Его пальцы наткнулись на прохладную выпуклую бляху с полоской меча посередине. Он снял и повертел в руках сияющий тусклым голубоватым светом обруч, затем снова надел и улегся на жесткую постель.


На другой день Корэм чуть свет выехал в Ширан. Теперь он мог не опасаться погони – ни один воин не встанет на пути мстителя Аргиона – но спешил так, будто за ним гналась вся дворцовая гвардия Тубала. Он ехал от зари до зари, давая короткие передышки коню, чтобы тот не пал в пути. Последний раз он заночевал неподалеку от города, а наутро выехал в путь до рассвета, чтобы к открытию городских ворот быть у стен Ширана.

Места были знакомыми. Дорога шла вдоль Синды, плоская как стол равнина просматривалась во все стороны до горизонта. Впереди показались темно-серые, расплывчатые в утренней дымке стены Ширана, а за ними – крыши многоэтажных домов и верхушки смотровых башен. На дороге не было никого – никто не мог выехать из города в такую рань.

Но нет, он ошибся. Впереди на дороге показалось быстро приближающееся пыльное пятно. Вскоре Корэм смог различить отряд конников, человек двадцать, сопровожавших огромную черную дорожную карету, которую тащила четверка лошадей. Когда они подъехали ближе, Корэм поискал глазами гербы на их форме, но не нашел. Гербов не было.

Проехав поворот на мост через Синду, он поравнялся с ними и придержал коня. Странной была эта процессия с охранниками без гербов, выехавшая из города ни свет ни заря. Солнце еще не вышло из-за горизонта, значит, ворота открыли специально для них.

Конники один за другим проносились мимо. Галопом пролетела четверка, тащившая карету, возница нахлестывал лошадей кнутом. Промелькнул черный бок кареты, выглядевший как-то непривычно. Корэм не успел понять, что ему показалось необычным, потому что его взгляд наткнулся на скачущего рядом с дверцей всадника.

Вернее, на всадницу. Корэм узнал Шебу, которую видел на турнире. Воительница Дахата ехала с непокрытой головой, гордо развернув плечи, ее черные, завязанные в хвост волосы развевались по ветру. Презрительный, отчужденный взгляд Шебы встретился с глазами Корэма и взлетел выше, ему на лоб. Ее глаза изумленно расширились.

Процессия проскакала мимо. Корэм остановил коня и обернулся ей вслед. Первые всадники уже повернули на мост, за которым, как известно, начиналась дорога в Тахор, столицу Хар-Наира. Шеба, приотставшая от кареты на повороте, тоже обернулась назад. Корэм снова почувствовал на себе ее взгляд, но его внимание привлекла не женщина. Шеба была не нужна ему, не ей предназначалось возмездие. Что бы она ни сделала, она была только слугой и выполняла приказы своего хозяина.

Он не сводил глаз с кареты, пока колеса грохотали по мосту. Конечно, Дахата в ней быть не могло – воин должен скакать верхом, а не унижаться до поездки в карете. Что же в ней было не так?

Шеба в тревоге оглядывалась на прославленного воина. Она мгновенно поняла, что такое этот мерцающий голубизной налобный обруч с символом Аргиона, охватывающий голову его любимца. Повязка мстителя. Ей несложно было догадаться, кому предназначено возмездие и за что. Она и прежде понимала, что сделанное Дахатом на турнире идет вразрез с честью воина, но в стремлении угодить повелителю закрывала на это глаза. Но теперь они сами увидели, что грозный бог, которому она поклонялась всем сердцем, осудил ее повелителя и ищет мщения. И ее сердце дрогнуло.

Когда карета миновала мост и скрылась в облаке пыли, Корэм тронул коня и продолжил путь. Однако, странная пpоцессия не выходила у него из головы. Раз здесь была Шеба, этот отряд принадлежал Дахату – наверное, это была часть отряда из полусотни воинов, с которым правитель Хар-Наира приехал в Ширан. Все они оделись в куртки без гербов, значит, совершалось какое-то дурное дело.

Внезапно он понял, что в карете было необычным. Ее окна были наглухо забиты снаружи досками.

Корэм подъехал к северным воротам Ширана с первыми лучами солнца. Ворота открывали, когда круглый солнечный диск выглядывал из-за горизонта, но сегодня их подняли гораздо раньше, чтобы пропустить карету. Ему вдруг подумалось, что стражники наверняка разговаривали с отъезжающими перед тем, как выпустить их.

Он въехал в город не таясь, помня о своей налобной повязке. Говорили, что каждый чувствовал божественное происхождение повязки с единого взгляда на нее, и сейчас было самое время проверить это. Корэм направил коня к дежурившим у ворот стражникам.

Те, конечно, знали его в лицо. И конечно, у них был приказ схватить его, если он появится в воротах. Было даже забавным видеть смесь растерянности и благоговейного изумления, проступившую на их лицах. Наконец они встали перед ним навытяжку, словно к ним подъехал сам правитель.

– Недавно отсюда выехала карета, – сказал он. – Вы открывали им ворота?

– Да, ваша милость, – хором ответили стражники.

– Почему? Почему они не ждали открытия ворот, как все?

– У этой девки с мечом, которая была с каретой, был приказ самого правителя.

– Вот как, – вырвалось у Корэма. Какое бы дурное дело не совершилось, оно совершилось с согласия правителя Саристана. Любимца Аргиона это не удивило, но сейчас ему было не до интриг Тубала. У него была другая цель.

Корэм убедился, что ему нечего опасаться ни ареста, ни преследования. Тепеpь он был неприкосновенен, пока не достигнет этой цели. Но, несомненно, он навлечет на себя немилость Аргиона, если будет пользоваться своей неприкосновенностью для других дел. Корэма никто не предупреждал об этом, но он был уверен, что это так. Если бы он был Аргионом, он тоже рассердился бы.

Он поехал прямо в храм Арноры. Ему нужно было не только покарать Дахата, но и вернуть Священный Меч Арноры, чтобы восстановить справедливость и снять с себя обвинение в краже. Корэм не сомневался, что его меч был испорчен по приказу Дахата, но касательно кражи приза он был не уверен. Такой поступок казался слишком грязным даже для бесчестного воина. Значит, нужно было последовать совету Старика и съездить к ясновидящему в храм-оракул Киклина.

Корэм спешился у башенки привратника и привязал коня к столбу. Привратник, жилистый мужчина средних лет, салютнул ему мечом, признав в нем избранника сына своей богини. Корэм вошел в пустынный храм и подошел к жертвеннику, где лежала священная реликвия в ночь ее пропажи. Корэм положил руки на мраморную плиту, затем для надежности провел ладонями по всей ее поверхности. Уже уходя, он вдруг вспомнил и, порывшись в кошельке у пояса, опустил несколько золотых в прорезь ящика для пожертвований.

Теперь можно было ехать в Киклин.

XIV

Услышав свое имя, Илдан подошел к Энкилю. Шут стоял, тяжело опираясь рукой на седло. Он едва держался на ногах от изнеможения. При свете фонаря он казался обыкновенным юношей, даже красивым, ростом чуть пониже Гэтана. Кроме смертельной усталости, на его лице прочно осело отчаяние. При виде Илдана оно частично сменилось облегчением.

– Вы здесь? Какая удача! Я боялся, что не застану вас.

– Что-то случилось?

– Да. Дело в том... – шут запнулся, переводя дух. – Дело в том, что наследница пропала.

– Как – пропала? Как она могла пропасть?

Энкиль нервно тряхнул головой.

– Не знаю. Никто не знает. Вечером ушла из гостиной ложиться спать, а утром ее уже не было во дворце. Я опасаюсь самого худшего.

Илдану подумалось, что шут принимает пропажу дочки Тубала слишком уж близко к сердцу.

– Ее убили? – встревожился он.

– Я подозреваю, что ее похитили. – Энкиль невидящим взглядом уставился перед собой и заговорил вполголоса: – Великая Десятка, что ей пришлось вынести... такой ужас, а она такая нежная, хрупкая...

– Кто – Касильда? – не поверил своим ушам Илдан.

– Нет, – очнулся шут. На его лице появилось смущение. – Простите. Я не сказал вам, что вместе с ней пропали обе ее служанки.

– А-а, – протянул Илдан, вспоминая девушек, которые были с Касильдой. Ту, черноглазую, которая привела его, кажется, звали Зорой. Она тоже никак не подходила под описание Энкиля. Имени другой девушки он не помнил. – И не Зора, – вслух догадался он. Конечно, это была вторая служанка, племянница хозяина гостиницы.

– Да, Ина, – не стал отпираться Энкиль. – Вы ведь спасете ее, да? Касильду, я имею в виду.

– И ее служанок, – видя горе шута, Илдан сказал эти слова не насмешливо, а скорее сочувственно. – Ты прав, Энкиль. Если все обстоит, как ты говоришь, Касильду необходимо вернуть. Она – слишком важная фигура в политике Триморья. Только...

– Что?!

– Когда я выезжал из Ширана, меня пытались убить по приказу Тубала. Наверное, мне будет неуместно явиться к нему и предложить помощь в поисках его дочери.

– Этого не понадобится. Тубал не ищет ее.

– Не ищет?

– Да. Ее никто не ищет. Отец ведет себя так, словно его родная дочь никогда и не пропадала, словно она во дворце. А ведь он всегда дорожил ею, они не ладили, но он все-таки любил ее по-своему.

– Может быть, ее вовсе не похищали? Вдруг она просто тайно уехала куда-нибудь?

– Нет. Ина обязательно рассказала бы мне, если бы они собрались уехать. Кроме того, когда наследница пропала, служанки, прибиравшиеся на другой день в ее комнатах, сказали, что в ее гардеробной был ужасный беспорядок – шкафы настежь, вещи разбросаны, стулья перевернуты.

– Следы борьбы? – уточнил Илдан.

– Скорее спешки. Словно собирались второпях или искали что-то. Когда Тубалу сообщили, что его дочери нет во дворце, он и бровью не повел. Я подождал два дня, но – ничего, тишина. И я поехал к вам.

– Но как ты узнал, куда я отправился? – Илдан помнил, что говорил об этом только Касильде.

– От Ины. Она запомнила, что наследница оговорилась об этом, когда посылала ее к дяде, ну и...

– Проболталась.

– Нет, не говорите о ней так, – вступился за девушку Энкиль. – Ина умная, она умеет молчать. Просто она знает, что рассказать мне – все равно, что не рассказать никому. И я знаю, что если ей пришлось бы уехать с наследницей, даже очень срочно и тайно, она нашла бы возможность сообщить об этом мне. Поэтому я уверен, что случилось несчастье.

Шут замолчал. Он не сводил взгляда с лица Илдана. Тот находился в полной растерянности – слишком неожиданно повернулись события.

– Давай до завтра, – сказал наконец Илдан. Ему нужно было хотя бы привыкнуть к случившемуся. – Уже поздно, да и тебе надо отдохнуть. Здесь, думаю, найдется ночлег? – он взглянул на привратника, тот подтверждающе кивнул. – До завтра, ладно?

Илдан вдруг вспомнил, что точно так же сказал Кэндо, выслушав его рассказ. Но теперь, с пропажей наследницы, ее поручение теряло смысл. Оглянувшись, он увидел, что Кэндо с Гэтаном стоят здесь же, за его спиной. Значит, не придется ничего объяснять, они все слышали, хотя по их лицам трудно было догадаться об этом. Гэтан смотрел на него невинным, безмятежным взглядом – ничего, наверное, не понял. На лице Бесстрашного сохранялось привычное выражение невозмутимого спокойствия.

– Вот как вышло, – сказал ему Илдан. – Не знаю, что и думать.

– Завтра будем думать, – ответил тот. – Ясно одно – в любом случае нам нужно отправляться в Ширан. За эти дни там, возможно, что-то прояснилось.

– Нам?

– Да. Я чувствую, что должен заняться этим.

У Илдана отлегло от сердца. Что бы ни случилось, было гораздо лучше расхлебывать это не с помощником вроде Гэтана, а с таким сильным, надежным человеком, как Кэндо Саи.


Рано утром, еще до завтрака, они собрались в комнате Илдана. Что-то нужно было делать, но что именно? Все четверо переглядывались, но ответа ни у кого не было. Илдан стал расспрашивать Энкиля:

– Если Касильда похищена, то кем, по-твоему?

– Я и сам не знаю, – признался шут. – Сначала я подумал на Дахата, но наш правитель повел себя слишком уж странно. Я даже подумал, что он приказал схватить свою дочь и держать ее взаперти во дворце. Но там ее нет.

– Ты уверен в этом?

– Конечно. Такое невозможно скрыть от прислуги. Пленницам нужна еда, а из кухни ничего не уносили. У меня на кухне много друзей. Если бы там заметили, что еду куда-то носят, мне рассказали бы.

– Но Тубал мог нанять кого-нибудь для этого.

– Если бы во дворце стали появляться посторонние, это тоже не прошло бы незамеченным. Я и сам два дня следил, и других расспрашивал, поэтому уверен, что во дворце Касильды нет. Той ночью ее наверняка увезли из дворца.

– Если это делалось по приказу Тубала, об этом должна знать дворцовая стража, – предположил Илдан.

– Я пробовал говорить со стражниками, но не узнал ничего. – Энкиль вздохнул. – Прислуга и стражники – это два разных государства. Одни недолюбливают других и не делятся секретами друг с другом. Но, насколько мне известно, в ту ночь у них не было никаких происшествий.

– Ясно. А Дахат к этому времени уже уехал?

– Он уехал накануне с утра. Правда, часть гвардии он оставил под началом Шебы, своей воительницы. Ее отряд выехал из дворца в тот же день после обеда.

– Куда?

– Дахат знает, – пожал плечами шут.

– Ясно, – повторил Илдан. – Значит, сначала нам предстоит выяснить, куда пропала наследница. Нужно ехать в Ширан, а там... Ты разговаривал с хозяином гостиницы? Может быть, он что-нибудь знает?

– Да, я был у него перед отъездом. Он сам очень встревожился. Он бездетный, Ину он любит как родную дочь. Это он дал мне коня и денег на дорогу.

– Нужно будет поговорить с ним. Пока я там жил, то убедился, что его гостиница – рассадник всяких сплетен. Может, туда дошли какие-то слухи. А ты поспрашиваешь во дворце, там могло что-нибудь проясниться...

– Увы, теперь это невозможно. Дело в том, что я уехал без разрешения. Я не могу вернуться на службу.

Действительно, Илдан упустил из вида, что если Касильда похищена, а отец ее не ищет, шута не мог прислать за ним никто.

– Тебе не дали разрешения? – спросил он.

– Я его и не спрашивал. Ведь я не знаю, когда мы их отыщем.

Илдан промолчал. Он не решился сказать Энкилю, что спасение похищенных девиц – занятие не для людей с физическими недостатками. К тому же, как он заметил вчера, Энкиль не слишком хорошо держался в седле, а, по известным легендам, подобные мероприятия не обходились без хорошей скачки и хорошей потасовки.

Вместо него заговорил Кэндо:

– Я смогу найти людей, которые расспросят дворцовую стражу, дежурившую в ночь пропажи наследницы. Еще нужно узнать, куда поехал отряд Шебы. Не представляю, какие дела могут быть у хар-наирского военного отряда в чужом государстве. Но нам понадобятся кони, или наследница успеет состариться, пока мы ее разыщем.

– Да, кони, – вскинулся Илдан. – Но где их взять?

– Дядя Ины дал мне денег на одного коня, – сказал Энкиль. – Он вспомнил, что у вас вроде бы были денежные затруднения и вы ушли пешком.

– У меня тоже хватит на одного, но нам нужны три лошади.

Илдан с Энкилем пересчитали наличные деньги. У Кэндо, как и у Гэтана, не оказалось ни медяка. Общего количества денег хватало на двух хороших коней – или даже на трех, но недорогих.

Они обратились к настоятелю, и тот сказал, что неподалеку от Далаима живет крестьянин, который разводит лошадей на продажу. Там их можно было купить дешевле. Старик послал туда одного из послушников, и тот к обеду вернулся с тремя неплохими лошадьми.

Седла и уздечки нашлись в обители, нашлась и еда в дорогу. Уложив дорожные мешки, компания вышла к лошадям. Взнуздав коня и приторочив мешки к седлу, Илдан заметил, что Гэтан с уздечкой все еще топчется около морды своей лошади.

– Что тут у тебя? – подошел он к Гэтану.

– Дело в том, – на лице Гэтана появилась извиняющаяся улыбка, – что я не умею ездить верхом. Я никогда в жизни не садился на лошадь.

– Что?! Ты... – Илдан вовремя прикусил язык, но его взгляд красноречиво договорил фразу. Самого его с пяти лет начали учить верховой езде, поэтому он даже и предположить не мог, что такое бывает. – Как тебе удалось за всю свою жизнь ни разу не проехаться верхом?

– Я все время жил на одном месте, при дворце. Мне никуда не нужно было ездить.

– Ничего, научится, – раздался рядом с ними голос Кэндо. Бесстрашный взял из рук Гэтана уздечку. – Смотри, удила вставляются так...

Он показал, как надевать уздечку, как затягивать подпруги, объяснил, с какой стороны подходить к лошади и как садиться на нее, затем подсадил Гэтана в седло. Привратник распахнул ворота, путешественники выехали на дорогу и потрусили через Далаим. С таким всадником, как Гэтан, нечего было и думать пуститься вскачь. Илдан с Энкилем ехали первыми, за ними, вцепившись в луку седла, трясся Гэтан. Лошадь была большой и круглой как бочка, сидеть было неудобно, седло било его в зад на каждом ее шагу. Сзади подъехал Кэндо и поравнялся с ним.

– Не сиди ты на ней, как на скамейке, колени не расставляй, прижми к бокам, – сказал он. – Пружинь ей в шаг ногами и телом, упрись в стремена или даже привстань на них, чтобы лучше получалось. Когда приспособишься, сядешь.

Он продемонстрировал, как нужно сесть и что нужно делать. Гэтан привстал и сосредоточился на том, чтобы пружинить телом, попадая в шаг лошади. Когда они отъехали от Далаима, у него это стало получаться настолько, чтобы не бояться на каждом шагу свалиться с нее. Он выпустил из pук седло, оставив в них только уздечку, и позволил себе отвлечься.

Вокруг расстилалась безлесная равнина с редкими шапками степной колючки – обычного для засушливых мест кустарника. Облачка пыли поднимались из-под копыт коней Илдана и Энкиля. едущих первыми. Если пешим Илдан еще мог сойти за простолюдина, то теперь сразу было видно его знатное происхождение – его посадка была так хороша, что конь под ним казался клячей. Такому всаднику куда больше подошел бы породистый скакун. Энкиль держался в седле неуверенно. Его можно было принять за небогатого горожанина, не слишком часто садившегося на верховую лошадь. Кэндо, ехавший рядом с Гэтаном, сидел не так осанисто, как Илдан, но очень естественно, словно всю жизнь провел в седле.

Ноги Гэтана понемногу начинали ныть от непривычной позы. Кобыла, на которой он сидел, была обычной гнедой масти. Ее черная грива вздрагивала на ходу, под гладкой бурой шкурой переливались жесткие мышцы. Гэтан протянул руку и осторожно пощупал их. Как камень, а ведь у нее есть еще и копыта. Знает ли она, что он еле держится на ней? Знает ли она, что стоит ей шевельнуться чуть порезче, и он окажется у нее под копытами?

Как это странно, подумалось ему, что такое большое, сильное животное покорно сидящему на нем человеку. Ведь это человеку нужно куда-то ехать, а не ей, а она терпит дорогу, терпит ношу вместо того, чтобы одним движением сбросить его и убежать в степь. Или к реке, на зеленую траву.

Гэтан скосил глаза на Кэндо. Он не решился бы заговорить с ним, если бы тот тоже не взглянул на него.

– А почему ехать нужно человеку, а терпит лошадь? Она же сильнее.

Кэндо усмехнулся наивному вопросу парнишки.

– Так уж приучены лошади. Она не знает, что можно по-другому. Ее приучили.

Приучили. Гэтан снова взглянул на вздрагивающую перед ним лошадиную гриву. Слово-то какое – не выучили, не обучили, а приучили. Словно пришили, пригвоздили, приговорили. Да разве одних только лошадей? А сколько на свете людей, которые терпят, потому что это нужно другим...

– А люди как приучены? – спросил он Бесстрашного.

– Кто как.

– А они все приучены?

– Кто как.

– А как отличить, кто из них приучен, а кто нет?

Кэндо ответил не сразу.

– Они не знают, что можно по-другому, – сказал наконец он. – Им все известно заранее, они всегда знают, как поступить. Они предсказуемы. Они никогда не колеблются, не стоят перед выбором. Им не из чего выбирать.

Гэтан задумался. А сам он – кто он такой? Стоял ли он когда-нибудь перед выбором? Да, он колебался, сомневался перед отъездом из Илорны, слушая уговоры и причитания матери. Но сейчас, когда он оглядывался в прошлое, ему казалось, что не было никакого выбора, что иначе и быть не могло. Он был уверен только в одном – он терпел дорожные лишения не по чужой, а по своей воле.

Но это еще ничего не значило. На его глазах люди нередко действовали по чужой воле, считая, что это их собственная воля. Вдруг у него мелькнула убедительная мысль – все его скитания по Триморью были никому не нужными, кроме него самого. Он был не приучен.


Три дня спустя, когда они подъезжали к Ширану, Гэтан уже прилично держался в седле. Его тело пока еще ныло, но по крайней мере он больше не вызывал насмешливых взглядов встречных путников. Вечером все четверо по одному миновали городские ворота и съехались за ближайшим поворотом. Энкиль, хорошо знавший город, провел их переулками до гостиницы, в которой прежде жил Илдан.

Энкиль постучал в боковую дверь гостиницы и шепнул несколько слов слуге. Путников впустили через ворота для подвод и черным ходом отвели в комнаты наверху. Вскоре им принесли туда ужин.

– Вряд ли зеваки обратили на нас внимание, – сказал за едой Кэндо, который за время пути как-то незаметно оказался в роли главного, – но нам с Илданом лучше деpжаться скрытно. Я все-таки схожу в храм Арноры – там есть люди, знакомые с дворцовой стражей – но тебе, Илдан, лучше не маячить по городу. Тебя могут узнать, поэтому подожди нас в гостинице. Энкиль, а ты постарайся встретиться со своими друзьями из дворцовой прислуги – вдруг там объявились новости.

Гэтану он не сказал ничего. Из всех четверых в Ширане не видели только этого парнишку, но Гэтан не знал города и не имел здесь никаких знакомств, поэтому поручить ему было нечего. Тем не менее наутро он ушел в город, и у Илдана не нашлось никаких причин задерживать его в гостинице.

Вечером они снова собрались за ужином в комнате наверху.

– Что у тебя, Энкиль? – спросил Кэндо, когда слуга ушел.

– Ничего хорошего, – ответил тот. – Я встретил помощницу кухарки, когда та ездила на рынок за свежей зеленью к обеду. Она посадила меня к себе на повозку, и мы поговорили. По ее словам, кто-то из слуг подслушал, как Тубал говорил своим советникам, что его дочь сбежала с Дахатом.

Илдан вспомнил брезгливое выражение на лице Касильды, когда та упомянула Дахата.

– Это невозможно, – сказал он. – Она его терпеть не может. Да и зачем ей бежать с ним, если она могла просто выйти за него замуж?

– Да, мне тоже это показалось странным, – согласился с ним Энкиль. – Да и не только мне – вся прислуга во дворце удивляется. Я попросил узнать, что еще говорят во дворце, но уверен, что помощница кухарки рассказала мне все новости. Мимо ее ушей ничего не пролетает. Мало того, она рассказала мне и последние городские события. Оказывается, в город недавно приезжал Корэм, и на нем была повязка мстителя Аргиона.

Последнее сообщение Энкиля было уже не новостью для остальных. Весь Ширан только и говорил об этом.

– Я узнал немногим больше, – сказал Кэндо. – В ночь пропажи наследницы во время утреннего обхода выяснилось, что одна из боковых калиток оставалась не запертой на ночь.

– У парадных ворот дворца стража дежурит круглые сутки, – сказал Энкиль, знакомый с дворцовым распорядком. – А боковые калитки на ночь запирает начальник охраны. Это его обязанность, у прислуги этих ключей нет. Ночью никого не впускают и не выпускают, но если у кого из слуг есть срочное поручение, они ходят через парадные ворота.

– Значит, ключ был подделан, – предположил Илдан.

– Необязательно, если вспомнить поведение Тубала, – заметил Кэндо. – Начальник охраны мог просто получить приказ оставить калитку незапертой.

– Это можно как-то выспросить у него?

– Даже если бы он был моим лучшим другом, он был бы дураком, если бы проболтался, – пожал плечами Бесстрашный. – Но он не мой друг. И не дурак – иначе не стал бы начальником охраны. Нам еще повезло, что на утреннем обходе был приятель одного из послушников Арноры, иначе мы не узнали бы и этого.

– А я разговаривал с хозяином гостиницы, – стал рассказывать Илдан. – Старик очень переживает за девушку. Он сказал мне, что хотел завещать ей гостиницу – ей и ее будущему мужу – и пообещал дать нам денег на поиски, сколько понадобится. Он пользуется доверием Касильды – она говорила мне, что известит меня через него, если будет нужно. Я спросил его, но она не оставляла никаких сообщений.

– Я тоже кое-что узнал, – сказал вдруг Гэтан. – Отряд, который Дахат оставил Шебе, выехал из Ширана на другой день после самого Дахата, через северные ворота рано утром, еще до зари. Им открыли ворота по приказу самого правителя. С ними была большая черная карета.

Три пары глаз мгновенно повернулись к нему.

– Как? Как ты это узнал?!

– Повезло немного, – смутился под взглядами товарищей Гэтан. – Я подумал, что если Энкиль расспросит слуг, Кэндо стражу, а Илдан хозяина гостиницы, то отрядом, оставшимся с Шебой, вроде бы не занимается никто. Я поразмыслил над этим и решил, что если отряд остался в городе, это будет нетрудно узнать в казармах, а если выехал, то скорее всего через северные ворота. С утра я пошел в казармы, покрутился там и узнал, что отряда в городе нет. Тогда я пошел к северным воротам. При казармах я видел трактир, поэтому сказал стражникам, что работаю в том трактире и что хозяин послал меня искать одного злостного должника из конников, а тот говорил, что скоро уедет с отрядом, но заплатит долг до отъезда. Затем я сказал, что должник вторую неделю не появляется в трактире и хозяин послал меня узнать, не выезжал ли из города конный отряд.

– Ну, и...? – заинтригованно спросил Илдан.

– Те, которые стояли у ворот, не знали ничего. Я сказал им, что хозяин выпорет меня, если я ничего не узнаю, они пожалели меня и послали в пивную на площади, где сидели их сменщики.

– А те знали?

– Мне даже и выспрашивать ничего не пришлось. Один из них как раз хвастал, что разговаривал с самим Корэмом, мстителем Аргиона. Я стал слушать, и он обрадовался этому, потому что всем уже надоел со своим рассказом. Он сказал мне, что первым видел, как мститель Аргиона въезжает в город. Когда я спросил, о чем с ним разговаривал Корэм – просто так, чтобы сделать человеку приятное – он сказал, что тот спрашивал его о карете. Ну, слово за слово выяснилось, что с каретой были два десятка конников и женщина, «девка с мечом», как он выразился, у которой был приказ правителя выпустить их из города.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25