Устройство Московской академии по образцу Киевской.
      Одной из важнейших забот духовного и светского правительства в новый период нашей истории было образование духовенства, в котором крайняя нужда почувствовалась с самого начала реформы. Будучи недоволен состоянием Московской академии — этого единственного источника духовного образования в Московской Руси, царь Петр отдал ее под покровительство местоблюстителя Стефана. После этого она быстро преобразовалась по образцу Киевской академии; прежнее эллино-славянское образование ее заменилось латинским. С киевскими преподавателями в нее перешли и все киевские школьные порядки, разделение классов, состав курса, школьные должности, экзамены, диспуты, школьное проповедничество, самые развлечения учеников, — рекреации, пение виршей, театральные представления. Ревнители прежнего эллино-славянского образования напрасно роптали на такие новые порядки и доказывали, что латинские учения повлекут за собой разные ереси — мысли этого рода уже не принимались во внимание. Сама реформа поворачивала Россию от востока к западу, от старых византийских влияний к западной цивилизации, а последняя возросла на почве именно римско-латинской. В том же латинском направлении архиереи-малороссы заводили духовные школы по епархиям: в Чернигове, Ростове, Смоленске, Тобольске. Старого привычного типа обучения детей духовенства держались только некоторые архиереи великороссы. Особенно важное значение между ними имел в этом отношении митрополит ИовНовгородский.
       Покровитель образования Иов Новгородский.
      Для распространения образования в своей епархии Иов обратился сначала к помощи малороссийских ученых; некоторые из них после своего изгнания из Москвы нашли у него весьма радушный приют, например известный Феодосий Яновский и симоновский архимандрит Гавриил Домецкий, но оказались в отношении к нему людьми неблагодарными. Домецкий, кроме того, опять поднял в Новгороде спор о времени пресуществления святых даров, и в 1704 г. написал опровержение на книгу Остен. Против него выступил чудовский иеродиакон Дамаскин, человек, близкий к Иову, и написал на Домецкого 105 ответов. Сочинением этим и письмами к Иову он успел подорвать все доверие митрополита к Домецкому и к латинской учености и склонить его на сторону эллинского образования. После этого Иов вызвал к себе братьев Лихудов и с помощью их в 1706 г. открыл при своем доме школы славянскую и славяно-эллинскую. Лихуды надолго утвердили в Новгороде славяно-эллинское учение, оказавшееся и теперь, как прежде, весьма популярным. Ученики, которых на первый раз набрали до 100 человек, не бегали из Лихудовских школ, как бегали из латинских. Иов восторженно писал об успехах Лихудов своим знакомым и мечтал сделать Новгород с его славяно-эллинским типом учения чем-то вроде противовеса Москве с ее латинской академией. Кроме обучения в школах, ученые братья продолжали здесь свою литературную деятельность, составляли руководства по предметам своего курса, написали обличение ересей Лютера и Кальвина, занимались переводами. Митрополит Иов желал завести в Новгороде свою типографию и просил для этого у царя присылки из Москвы принадлежностей бывшей дворцовой типографии С. Полоцкого, просил также, чтобы ему прислали для работ переводчиков из числа типографских справщиков, бывших Лихудовских учеников, и собирался издавать новый, исправленный по греческому тексту перевод Библии. Но всем этим просветительным планам его не суждено было осуществиться. В 1707 г. у него взяли в Москву самого деятельного из Лихудов Софрония для греческой школы при типографском доме; с одним же Иоанникием, человеком уже престарелым, дела пошли хуже. После смерти Иова (1716 г.) уехал в Москву и этот Лихуд (умер там в 1717 г.). Оставшиеся после Лихудов их ученики понемногу, впрочем, продолжали их дело и особенно развили в новгородских школах славянское грамматическое учение. В 1723 г. учитель Максимовиздал славянскую грамматику, имевшую немаловажное значение в истории этой науки. За грамматистами в новгородские школы обращались и епархиальные начальства, и само правительство для своей приказной службы. Преемник Иова Феодосий старался поэтому поддержать его школы, несмотря на свое собственное латинское направление, и только уже Феофан Прокопович в 1726 г. порушил их, переведя учеников в свою петербургскую латинскую школу. Кроме Новгорода, эллинское образование нашло себе приют еще в московской типографской школе Софрония Лихуда († 1730). Но в 1740-х годах эта школа соединена была с академией, где эллинское учение постоянно было на заднем плане перед латынью.
       Школы при архиерейских домах по Духовному регламенту.
      После учреждения Святейшего Синода открытие духовных школ пошло успешнее. Духовным регламентом положено было завести такие школы по всем епархиям. Содержать их указано отчасти за счет архиерейских домов, отчасти из сборов с церковных и монастырских земель, с первых 30-й, со вторых 20-й части ежегодного хлебного дохода. Обучение в них сделано обязательным для всех детей духовенства; не обучавшиеся в них подлежали разборам для исключения из духовного сословия. Как и все другие школы Петровского времени, когда под обучением разумели только выучку известному практическому делу или службе, духовные школы получили специальное и сословное назначение обучать детей духовенства «в надежду священства». Курс обучения (разумеется, латинский) распределен был на 8 лет и состоял из изучения: 1) грамматики или латинского языка, при упражнениях в котором рекомендовалось, кстати, изучать историю с географией посредством относящихся к этим наукам переводов, 2) из арифметики и геометрии, 3) логики с диалектикой, 4) пиитики с риторикой, 5) физики с краткой метафизикой, 6) политики и 7) богословия; на последнее назначено два года. В воспитательном отношении архиерейские школы велено устраивать в виде закрытых заведений, «образом монастыря», с редкими свиданьями учеников с родными, со строгим распределением времени по точным «регулам» и звонкам и с неусыпным надзором ректора, префекта и комнатных старших. Регламент предвидел, что ученики будут уклоняться от «стужительного жития» в таких школах, и определил — если при приеме в школу некоторые будут оказываться неспособными к ученью, таких испытывать целый год, не «притворяют ли» они «себе тупости», как другие «притворяют себе телесную немощь от солдатства», по годичном же только испытании производить и исключение негодных учеников до окончания курса, и то, если ученик окажется уже окончательно «детина непобедимой злобы». Ректору за отпуск ученика из школы «отай» (скрытно, секретно, украдкой — прим. ред.) от Святейшего Синода, «за мзду», определено «жестокое наказание». Главное управление школами предоставлено было самим архиереям и отнесено к делам епархиальной администрации. Их внешнее благосостояние, состав курса и учебного персонала — все зависело от личного расположения и забот архиереев. Заведение школ первоначально, по крайней мере до 1730-х годов, шло медленно и с большими задержками; не было подготовлено для них ни средств, ни учителей, ни учебных пособий; сам Духовный регламент дозволял по нужде определять в учителя не одних знающих дело, но и просто только талантливых людей, которые могли бы приобрести нужные знания уже на должности. Состав курсов почти во всех школах по необходимости ограничивался только славянской или латинской грамматикой да букварем Прокоповича. Учеников забирали в ученье насильно, иногда даже в кандалах, под конвоем; потом они убегали из школ и их таким же порядком приходилось ловить и возвращать обратно в школы. Сами их отцы и матери были против школьного обучения и охотно помогали им укрываться от новой школьной повинности.
       Обучение в архиерейских школах и их содержание.
      Более полный курс, на манер киевского, начал вводиться в архиерейские школы только с 1730-х годов, и то не вдруг. Школы, успевшие завести такой курс, получали названия семинарии, а оставшиеся с одним славянским обучением стали считаться низшими. До Екатерины II всех семинарий успело открыться 26, но полные курсы до богословия включительно, кроме двух академий, существовали только в 8 семинариях, каковы были: Харьковская, называвшаяся коллегиумом, заведшая у себя богословский класс в 1731 г., раньше всех семинарий, Петербургская в Невской лавре, Троицкая в Сергиевой лавре, Казанская, Новгородская, Псковская, Тверская и Смоленская; семинарии Тобольская, Рязанская и Нижегородская доходили только до философии; в остальных учение оканчивалось риторикой, а то не доходило даже и до нее. Из таких неполных семинарий для приготовления к учительству или к высшим епархиальным должностям посылали по несколько лучших учеников доучиваться в чужие полные семинарии или в академии. Характер образования духовных школ, не исключая академий, был чисто формальный; в низших классах изучались формы языка, в риторике — формы речи, в философии — формы диалектики, и только в богословии все эти формы находили себе искусственное применение в схоластическом развитии богословских истин. География, история и математика, которые велено преподавать Регламентом, вовсе не преподавались. Из языков изучался один латинский. Школьная дисциплина отличалась большой суровостью, в которой особенно винили начальников и учителей из черкасцев. От телесных наказаний не были свободны не только ученики, но даже и сами учителя. В автобиографии митрополита Платона рассказывается, как его, бывшего уже учителем Московской академии, архиерей Амвросий хотел наказать розгами в собрании всей академии и как он освободился от этого наказания благодаря только заступничеству доброго ректора. Содержание всех школ было весьма неопределенно и непостоянно, зависело всецело от епархиальных сборов и средств архиерейских домов. Случалось, что за недостатком средств распускались на неопределенное время целые школы; оклады наставников были крайне бедные, помещения школ тесные и жалкие во всех отношениях. Ученики не только своекоштные, но и казеннокоштные, или, как их звали, «бурсаки» должны были приобретать себе прокормление «кондициями» (уроками), перепиской, даже физическими работами; святитель Тихон например, учась в Новгородской семинарии, нанимался в свободное время у огородников копать гряды. В Киеве воспитанники академии собирали подаяния по дворам горожан, распевая псалмы, канты и концерты, произнося речи, стихи, диалоги и разыгрывая комедийные действа, хотя академия имела весьма заботливых попечителей и благотворителей в лице киевских архипастырей, каковы особенно были Рафаил Заборовский и Арсений Могилянский.
      С царствования Екатерины II настало новое время для всего русского образования вообще. Прежний специально-сословный строй его начал сглаживаться; вместо прежней выучки стали заботиться об общем образовании воспитанников и заводить новые общеобразовательные школы. Общеобразовательные предметы начали вводиться и в курсы духовных школ. К 1766 году особая комиссия, состоявшая из преосвященных Гавриила и Иннокентия и иеромонаха Платона, по поручению правительства выработала целый проект преобразования духовных школ, которым предполагалось разделить их на высшие, средние и низшие и ввести в них новые, соответственные этим степеням курсы, новые, более современные методы и педагогические приемы. Проект этот не остался без влияния на состояние духовных школ, хотя и не был приведен в исполнение. Особенно важное значение получил вопрос о приготовлении учителей духовных школ. В 1765 г., по желанию императрицы, при Московском университете предположено было открыть богословский факультет, а для приготовления в него преподавателей было отправлено 16 лучших духовных воспитанников в заграничные университеты. Факультет этот не был открыт, и посланные за границу по возвращении распределены были по разным местам, но несколько человек из них попали и в учителя духовных школ. Некоторые архиереи для приготовления учителей посылали лучших своих семинаристов слушать лекции в Московском университете и в филологической семинарии Дружеского ученого общества; здесь слушали лекции, например, студенты Московской академии Серафим Глаголевский (после митрополит) и Евгений Болховитинов. С 1788 г. митрополит Гавриил из своей невской семинарии устроил нечто вроде учительской семинарии для приготовления учителей в другие епархии. Число и достоинство учителей для духовных школ вообще значительно поднялось за это царствование. Притом же на учительских местах появились новые свежие силы из великороссов, вносившие в преподавание и в дисциплину духовных школ новый, более современный и гуманный дух. Господство схоластики и латыни было поколеблено; стало распространяться изучение греческого языка и языков новых, особенно французского; формальное направление духовного образования восполнялось постепенным введением в семинарии изучения географии, истории, физики и отчасти математики. Богословие и философия преподавались уже во всех семинариях, и учеников знакомили не с одними схоластическими системами, но и с новой немецкой философией (Лейбнице вольфианской) и с новыми протестантскими богословиями. На формальное развитие и знание латыни, впрочем, все еще обращали главное внимание. В 1800 году возник вопрос о преподавании главных наук на русском, а не на латинском языке, но митрополит Платон, хотя ранее всех архиереев стал заботиться об изучении русского языка в своих школах, решительно высказался против такого ослабления латыни. От прежней суровой и огрубляющей системы семинарского воспитания оставались еще ясные следы повсюду, но ее всюду уже осуждали; поднялись речи о других, более действительных средствах к смягчению грубых бурсацких нравов, чем телесные наказания прежнего времени, о «внедрении», как выражалась семинарская инструкция митрополита Платона, в учениках «благородного честолюбия», о возвышении в семинариях эстетического образования, об ослаблении грязных наклонностей к пьянству и прочее. Что касается до содержания духовных школ, то в 1764 г. для них в первый раз определены были штатные оклады постоянного характера, которые, как ни были малы, все-таки должны были спасать от многих прежних случайностей их существования. На все школы с 6000 учеников было ассигновано всего до 40000 р.; к 1784 г., когда число учеников дошло до 12  000, сумма оклада на школы поднята была до 77400 руб.; потом при императоре Павле она дошла до 182000 руб., но правительство распорядилось тогда открыть еще две новые академии, Петербургскую и Казанскую, и до 8 новых семинарий. На низкие школы окладов не было назначено, и они должны были поэтому содержаться на остатки от небогатых семинарских окладов. Самый высший семинарский оклад — ректорский простирался всего до 300 руб., учительский от 30 до 150 руб., на студента академии приходилось от 8 до 15 руб. в год. Понятно, что при таких малых окладах духовные школы по-прежнему продолжали нуждаться в сборах с духовенства и составляли предмет тяжких забот для архиереев; множество бедных учеников архиереям приходилось содержать за счет и в ущерб церковной службы, посредством предоставления им церковных мест. Наконец, до последнего времени не было заведено общего управления духовными школами; оставаясь только епархиальными, архиерейскими учреждениями, они не имели ни взаимной между собой связи, ни общего устава, ни определенных однообразных курсов, зависели во всем своем строе от воли и вкусов одних местных архиереев; академии, начинаясь с низших классов, как и семинарии, ничем почти не отличались от последних. В таком положении духовные школы просуществовали до самого преобразования их комитетом 1808 г. Всех их к этому времени было: 4 академии, 36 семинарий и до 115 низших училищ, с числом учеников, простиравшимся до 29000 человек.
       Преобразование духовных училищ в 1808 г.
      На основании комитетского проекта 1808 г. духовные школы, как известно, в первый раз были объединены под управлением комиссии духовных училищ в виде особого духовно-учебного ведомства, разделенного на академические округи, и получили общие однообразные уставы. Академии оставлены с одним высшим образованием для воспитанников, уже кончивших семинарский курс. Семинариям (по одной на епархию) предоставлено среднее духовное образование. Низшие училища — уездные (по 10 на епархию) и приходские по благочиниям (по 30 на каждую епархию) должны были разделить между собой труд низшего образования детей. Число всех школ на деле не достигло до предположенной цифры, — низших школ открыто всего до 300, академий оставлено пока 3, так как Казанская академия была в 1818 г. на время обращена в преобразованную семинарию с присоединением ее округа к московскому и открыта в предположенном виде уже в 1842 г.; но предположения относительно самой организации духовных школ были осуществлены вполне. В 1814 г. были изданы их уставы, написанные отчасти Сперанским, но главным образом Феофилактом. По своему общему характеру все духовные школы организованы были в виде сословных школ смешанного типа, с общеобразовательным и специальным курсами вместе. Образование в них по-прежнему сделано обязательным для детей духовенства; число их учеников при Александре I дошло до 46000. Курс низших школ имел общий элементарный характер, вследствие чего в эти школы дозволялось принимать учеников и из других сословий, кроме духовного. В семинариях, составленных из трех двухгодичных отделений, называвшихся по главным своим предметам риторикой, философией и богословием, последнее отделение имело специальный духовный характер. В академиях курс делился на два двухгодичных отделения — общеобразовательное и специально-богословское. Кончившим курс в духовных школах всех трех разрядов определены были известные служебные права. Студентов академии по окончании курса положено удостаивать ученых степеней кандидата и магистра и особых окладов по этим степеням (кандидатов по 250 руб. ассигн., магистров по 350), если они примут на себя свящ. сан; магистры в свящ. сане получали еще особые кресты. В 1814 г. комиссия духовных училищ удостоила в первый раз несколько духовных лиц степени доктора богословия — для докторов тоже были назначены особые оклады (500 рублей ассигн.) и докторские кресты. На содержание всех духовных школ назначено было 923  350 руб. в год, а с 1820 г. — до 1674120 руб.; оклады академий возвысились до 78  600 руб., семинарий до 20  000 - 31  000, уездных училищ до 2  000 - 2  650, приходских до 730 - 1  060 руб. Все школы пришли после этого в заметное оживление; повсюду поднялась стройка и перестройка их зданий; улучшилось содержание и учителей, и казеннокоштных учеников. Улучшению бурсацкого содержания, впрочем, много помешало то, что вследствие бедности духовенства училищные начальства должны были принимать на казенный кошт много бедных учеников сверх штата, причем на содержание их приходилось урезывать содержание штатных бурсаков; кроме того, низшие училища и теперь ничего не получили на содержание своих бурс, часто очень многолюдных, поэтому им тоже приходилось помогать из семинарских же окладов. Содержание своекоштных учеников осталось, разумеется, в прежнем виде. В 1836 г. последовала новая прибавка к училищным окладам вполовину против прежних окладов, но преимущественно в пользу личного состава духовных школ. В начале 1840-х годов произведены были некоторые изменения в уставах духовных школ: был увеличен штат их преподавателей и сделаны разные перемены в составе курсов, большей частью отрывочные и случайные, бывшие плодом пожеланий разных высокопоставленных лиц и не соображенные с общей системой духовного образования. Вновь введены были науки — патристика, пастырское и собеседовательное богословие и, кроме того, очень разнообразные знания чисто практического характера, которые почему-нибудь признавались полезными для будущих пастырей церкви — сельское хозяйство, съемка и черчение планов, медицина и оспопрививание, иконописание; богословские предметы были распространены из высшего специального отделения, где они изучались цельной группой, на все низшие общеобразовательные классы, только путая курсы последних, а сами ничего от этого не выигрывая; философия для будущих пастырей церкви признана не нужной, и из нее в семинариях оставлены были только логика и опытная психология. Несмотря на все такие перемены, уставы Александровского времени в основных своих частях успели просуществовать до 1860-х годов, когда они признаны были уже устаревшими и задумана была новая реформа духовных школ.
       Дальнейшие реформы духовных школ.
      Потребность этой новой реформы была особенно ощутима в экономической части духовных школ, доходивших до положительного убожества. И в семинариях, и в академиях открылись такие дефициты, которых им никак невозможно было покрыть ни своими средствами, ни единовременными пособиями, какие им иногда отпускались. Казеннокоштные ученики голодали; здания училищ оставались без ремонтов; наставники уходили со своей службы при первой возможности даже на низшие должности по другим ведомствам, что весьма дурно отзывалось и на учебной части; в управлении духовных школ бюрократическая система духовно-учебного управления до крайности развила власть ректоров и смотрителей и довела весь основной учебно-педагогический состав заведений до полного безгласия, очень вредного для их общего дела. Новая реформа духовных училищ обсуждалась долго — с 1860 до 1866 г. двумя специальными комитетами, епархиальными архиереями, ректорами, академическими конфедерациями и даже современной печатью, чего раньше никогда не бывало при обсуждении такого рода вопросов. Дело преобразования особенно успешно двинулось вперед после того, как на помощь духовно-учебным заведениям выступило само правительство, ассигновав в пользу их казенное пособие в размере 11/2 миллиона руб. сер. В мае 1867 г. духовно-учебное управление было заменено духовно-учебным комитетом и утверждены новые семинарский и училищный уставы, а в 1869 г. устав академический. Администрация духовно-учебной части получила новый вид; она была сосредоточена в одном духовно-учебном комитете; академические округи были упразднены, и академии освобождены от несвойственных им административных забот. Во внутреннем управлении духовных школ проведены начало самоуправления и начало выборное. Первое выразилось в особом устройстве академических, семинарских и училищных правлений, педагогических собраний и академических советов; второе в выборном характере всех должностных лиц, кроме ректоров академий. Академии, сверх того, получили нечто вроде факультетского самоуправления, будучи разделены каждая на три специальных отделения с тремя помощниками ректора во главе и с особым кругом дел, решаемых на отделенских собраниях. Таким образом, во всех делах духовно-учебных заведений заинтересованы сами не одни только их начальства, но и все вообще члены их учебного и педагогического состава. В делах семинарий и училищ призвано было к участию и местное духовенство, получившее право и обязанность выставлять из своей среды в их правления определенное число выборных членов-депутатов. Учебная часть семинарий и училищ организована была с более стройным распределением предметов общеобразовательного и специального курсов, хотя некоторые богословские предметы и теперь еще смешаны были с общеобразовательными в низших классах, а классическим языкам дана не столько общеобразовательная, сколько специальная постановка, подавлявшая занятия всеми другими, даже богословскими предметами; для сокращения семинарского курса из него выпущены были библейская история, учение о богослужебных книгах и патристика, но зато обширнее поставлено преподавание философии. Важным нововведением и в семинарском, и в академическом курсах было введение в них изучения педагогики, при котором имелось в виду ближайшее участие духовенства в деле народного образования. В основу академического образования положено было начало специализации наук, для чего последние были разделены на три отделения, на которые студенты записывались по желанию; общеобязательных наук оставлено было немного. Специальное образование от этого много выиграло, но, вследствие общей слабости в наших средних заведениях образования общего, в специальном академическом образовании стала замечаться такая же односторонность и узость, как в университетском факультетском, отчего скоро снова возник вопрос об увеличении круга общеобязательных наук в академиях. Самой благотворной стороной новой учебной реформы было возвышение духовно-училищных окладов, прекратившее прежнее бедственное состояние духовных школ. Для усиления средств духовного ведомства с 1870 г. свечной сбор с церквей был заменен процентным со всех церковных доходов, по 10-21% с каждой церкви. Через 15 лет в 1884 году последовала новая реформа духовных школ. Уставы, вышедшие в этом году, остаются действующими доселе. К числу важнейших событий в истории духовных школ за последнее время относится новое возвышение окладов и пенсий по духовно-учебному ведомству в 1894 году.
      Нельзя не упомянуть здесь о размножении в последнее время новых школ для образования духовных девиц, на которое прежде мало обращалось внимания. Начало этим школам было положено в 1843 году ведомством Императрицы Марии — первое училище за счет этого ведомства было открыто в Царском Селе; за ним стали открываться другие — в 1845 году в Солигаличе, вскоре переведенное в Ярославль, в 1853 — в Казани, в 1854 — в Иркутске, в 1860 — в Вильне и Пензе, в 1861 г. в Киеве и т. д. С 1860-х годов, с возбуждением в среде духовенства сословной самодеятельности, по епархиям начали заводиться епархиальные женские училища, содержащиеся на суммы самого епархиального духовенства. Они имеются уже в значительном большинстве епархий, служа не только к подъему образования в духовных семействах, но и к подготовке лучших учительниц для церковно-приходских школ.
       Ученые труды по богословским наукам и известнейшие писатели: св. Димитрий Ростовский.