Пустынники построили себе в лесу келью и деревянную церковь Св. Троицы (около 1340 года). Стефан скоро оставил брата, перейдя в московский Богоявленский монастырь. Оставшись один, преподобный Сергий всей душой предался пустынным подвигам, претерпевая все неудобства пустыни, страх от зверей, искушения от демонов. Молва о святости отшельника привлекла к нему учеников. Около его кельи и храма поставлено было несколько избушек, в которых поселилось до 12 иноков. Святой Сергий трудился на братию, как купленный раб, строил кельи, рубил дрова, молол жито на ручных жерновах, пек хлеб, шил одежды, носил воду, а ночь проводил без сна в молитве, питался только хлебом и водой. В 1354 году братия заставили его принять сан пресвитера и игумена. Игуменство его было во многом сходно с игуменством преподобного Феодосия; та же строгость в жизни, неутомимость в трудах, бессонные ночи, ночные обходы братских келий, обличение праздных, тихие и кроткие речи, растворенные слезами братской любви и религиозной ревности. Новая обитель была очень бедна; не доставало ладана и вина для богослужения; в церкви служили с лучиной; ризы были из крашенины, церковные сосуды деревянные; книги писали на бересте; братия голодали по 2-3 дня без хлеба; однажды для утоления голода сам игумен нанялся построить сени к келье одного брата за куски гнилого хлеба. Патриарх Филофей, узнав о преподобном Сергии, прислал ему свое благословение и совет завести общежитие. С благословения его и митрополита Алексия общежитие было введено; но многим инокам оно показалось тяжким и возбудило такой ропот, что сам Сергий должен был на время отлучиться от обители на Киржач, где основал новый монастырь. Он воротился по повелению митрополита Алексия и по просьбе всей братии, потому что без него в монастыре открылись большие беспорядки. Между тем средства обители стали понемногу увеличиваться, так что она уже в состоянии была совершать дела благотворительности. Возросла и слава преподобного Сергия. Митрополит Алексий часто пользовался его советами, хотел сделать его своим преемником. Не раз посещал обитель Дмитрий Донской; преподобный Сергий благословил его на Куликовскую битву. Он ездил от великого князя и митрополита послом в Нижний мирить суздальских князей. После Куликовской битвы своими тихими речами он склонил к миру с великим князем Олега Рязанского. Уважаемый старец крестил детей Донского и был свидетелем его духовного завещания. Еще при жизни прославляли в Сергии дар чудес, его прозорливость и силу молитвы. Один инок видел небесный огонь на престоле, на котором Сергий совершал литургию; другой видел сослужащего с ним ангела. Незадолго до кончины Сергий, в присутствии своего ученика Михея, был посещен Богоматерью, которая сказала ему: «Не бойся, избранниче Мой! Молитва твоя о месте сем услышана; при тебе и после тебя неотступна буду от обители твоей». 25 сентября 1392 года почил великий святой, передав после себя игуменство ученику своему Никону. Вместе с Петром, Алексием и Ионою он стал по смерти небесным покровителем Москвы.
       Значение Сергиевой лавры.
      Обитель святого Сергия сделалась первой святыней Москвы и образцом для других монастырей; при жизни Сергия и после его кончины через его учеников она распространила от себя во все стороны множество новых обителей — своих колоний, и целою сетью их охватила всю северную Русь, стягивая ее к одному центру — Москве. Еще при жизни Сергия появилось несколько монастырей: Киржачский и Голутвин, основанные им самим, Симонов в Москве, основанный племянником его — Феодором, Борисоглебский в Ростове, Дубенский на Стромыни, Дубенский на Острову, основанный с благословения Сергия Дмитрием Донским в память Куликовской битвы и др. Везде первыми игуменами были ученики Сергия. Митрополит Алексий, строитель 5 монастырей (в Москве, Серпухове и Нижнем), для своих московских монастырей, Чудова и Андроникова, взял игуменов также из учеников преподобного.
       Другие наиболее замечательные монастыри и подвижники.
      С половины XIV века, после прославления Сергиевой пустыни, число новых монастырей быстро стало возрастать по всем краям Великороссии. Москва была опоясана целой линией их, как духовной оградой. Усердными строителями их был митрополит Алексий, великий князь Василий Дмитриевич и другие лица. Супруга Донского Евфросиния (вмиру Евдокия) по смерти своего мужа (около 1387 года) основала в Москве монастырь Вознесенский, в котором сама постриглась и была погребена и который с тех пор сделался постоянною усыпальницею московских великих княгинь и цариц. В Твери было основано 11 монастырей, в Нижнем — 4. Из Нижнего воссиял святостию известный ДионисийСуздальский. Он подвизался здесь сначала в пещере на берегу Волги, потом (около 1330 года) устроил тут Печерский монастырь. Учениками его были преподобный ЕвфимийСуздальский, основатель Спасо-Евфимиева монастыря, и преподобный МакарийУнженский, с 12 лет подвизавшийся в монастыре святого Дионисия, основатель трех монастырей в костромских пределах — на реке Лухе, на Желтых водах и на реке Унже. Другой костромской подвижник, ученик преподобного Сергия, АврамийГаличский († 1375) основал таким же образом, переходя с места на место, 4 монастыря. В Боровском княжестве прославился преподобный ПафнутийБоровский, подвизавшийся сначала в Высоцком монастыре ученика Сергия Никиты, потом основавший (в 1444 году) свой монастырь. Под его руководством начал свои подвиги знаменитый после преподобный ИосифВолоцкий.
      В Новгороде по-прежнему появлялось более монастырей, чем где-нибудь; их строили владыки (например, Моисей основал 5 монастырей), иноки и простые люди. Особенно были известны по святости подвижников монастыри: Вишерский, основанный (1418 г), преподобным СаввоюВишерским, великим подвижником и столпником, и Клопский, прославленный подвигами юродивого МихаилаКлопского из рода князей московских († 1452). Около Пскова возникло до 12 новых обителей. Из них замечателен монастырь преподобного ЕвфросинаПсковского. Жизнь этого монастыря отличалась такою строгостью, трудами и длинными бдениями, что один новгородский священник, приходивший в обитель для проверки слухов об ее святости, после отзывался об игумене с братнею: «Это железный с железными». Кончина святого относится к 1481 году. Святые отшельники особенно любили подвизаться в пустынях севера, где было основано ими множество монастырей, каковы упомянутые прежде монастыри — Челмогорский, Валаамский, Коневский, Мурманский, Спасокаменный и другие. Много отшельников даже из московских пределов привлекали к себе дикие вологодские леса. Так, на реке Глушице преподобный ДионисийГлушицкий в начале XV века основал один три монастыря. Во конце XIV века на реке Нурме основал монастырь ученик преподобного Сергия — СергийНуромский. Другой ученик Сергия, ПавелОбнорский поселился в дупле старого дерева в Комельском лесу, прожил там 3 года один, потом привлек к себе учеников и основал другой монастырь на Нурме († 1429). В конце XIV века в вологодских лесах жил еще друг преподобного Сергия ДимитрийПрилуцкий († 1392), монастырь которого в окрестностях Вологды был известен своею благотворительностью. В белозерской пустыне поселился симоновский постриженик и (после преподобного Феодора) архимандрит преподобный Кирилл(род. 1337 — † 1427) и сделался основателем Кирилло-Белозерского монастыря, одного из знаменитейших монастырей древней Руси. Недалеко от него и в одно время преподобный Ферапонт, тоже симоновский инок, основал Ферапонтов монастырь. Так развивалось в северных пустынях влияния Сергиевой лавры. Пустыннолюбивые иноки достигали даже до Белого моря. В конце описываемого времени (в 1430х годах) преподобный Савватий(† 1435), Германи Зосима, спасавшиеся на Соловецком острове, положили основание знаменитой Соловецкой обители, имевшей огромное влияние на христианское просвещение и гражданственность всего северного края.
       Устройство монастырей. Общежитие и отшельничество.
      Число братии в монастырях было различно, в одних было 100-300 братии, в других 2-6. Различны были и права их; тогда как большая часть малых монастырей были даже не самостоятельны, управлялись настоятелями больших, некоторые большие монастыри были, напротив, независимы даже от епархиальной власти: монастырь Симонов, считавшийся ставропигией патриарха, монастыри, находившиеся под покровительством князей, и монастыри митрополичьи по епархиям, бывшие чем-то вроде ставропигий митрополита. Во всех таких монастырях экономия, перемена властей, суд над игуменом, иногда и над братией подлежали ведению покровителей их. Лучшие монастыри держались общежительного устройства. Но едва ли не более было обителей необщежительных, в которых монахи имели каждый свое особое хозяйство, особо держали келейное правило и сходились вместе только для богослужения. Таковы большею частию были небольшие северные монастыри. При устройстве общежития монастыри руководствовались правилами соборов, Василия Великого, Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника, Феодора Студита и других. Сведения о монастырских правилах описываемого времени можно получать из уставной грамоты святого Дионисия Суздальского Снетогорскому (псковскому) монастырю, из жития Кирилла Белозерского, где излагается содержание устава, введенного в его монастыре, из устава Евфросина Псковского, из поучений и посланий об иноческой жизни, между которыми замечательны послания митрополита Фотия.
       Монастырские вотчины.
      Средствами для содержания монастырей были разные пожертвования богомольцев, вклады на помин душ и монастырские вотчины. Вотчин монастырских было уже так много, что они составляли главный источник содержания монастырей и успели повлиять на самую жизнь монастырей, втягивая их более надлежащего в мирские попечения о хозяйстве, суде и управе над крестьянами, в тяжбы с соседями и прочее. В описываемое время возникал уже серьезный вопрос о том, прилично ли монастырям владеть селами. В послании к игумену высоцкому Афанасиюмитрополит Киприан писал, что отцами не предано владеть инокам селами и через то связывать себя мирскими делами, и советовал, если кто пожертвует в монастырь село, брать это село, но самим монахам им не управлять, а отдавать его в управление какому-нибудь богобоязненному мирянину, который бы доставлял инокам уже все готовое припасами. Но подобные мнения мало имели силы на практике. Вотчины быстро увеличивались за монастырями то через покупку, пожертвования, вклады, то главным образом через заселение монастырями пустых мест. Жалованные грамоты снабжали их разными льготами. Крестьяне их освобождались от княжеской дани, яма (почтовая повинность — прим. ред.), мыта (пошлины за проезд через заставу, мост; за провоз товара, припасов; иногда — просто за товар — прим. ред.), тамги, городового дела, строения княжьего двора, кормления княжьих коней, княжьего сенокоса и других пошлин, — всех или некоторых, и притом бессрочно или на известный срок, от 2 до 10 лет. При продаже своих произведений и покупке припасов на свой обиход монастыри освобождались от торговых пошлин и сборов. В их пользу князья уступали также сборы с торжков, заводившихся около обителей и в монастырских селах. Служилые люди князя к монастырским крестьянам не въезжали, сборов с них не брали и не судили их; судили их игумен с братией, и притом во всех делах, кроме душегубства, разбоя и татьбы, а по некоторым грамотам даже и без такого исключения. В случае совместного суда игумен судил с княжьим судьей вместе. Богатство монастырских вотчин, меньшее тягло, льготы и покровительство сильных монастырских властей привлекали на монастырские земли густое население. Это стремление к поселению на них тяглого люда скоро начало задевать даже интересы княжеской казны. Поэтому в жалованных грамотах монастырям им дозволялось перезывать крестьян только из чужих княжеств, а не с тяглых земель князя, давшего грамоту.
       Общественное значение монастырей.
      Расширение монастырских вотчин поощрялось особенно в тех случаях, когда оно происходило через заселение пустых земель, которое было очень важным интересом того времени. Придет инок в дикую пустыню, где в непроходимых лесных чащах никто еще не смел до того селиться, выкопает землянку или поселится в дупле старого дерева, и мало-помалу его жилище сделается почином для большой монастырской колонии. Он первый победит девственную природу своим трудом, а пустынные страхи своею святою молитвою, и пустыня после этого привлечет к себе густое народонаселение, станет градом обительным. Около монастырей колонизовались таким образом целые волости и города, например Устюг возник около Гледенского монастыря, Варнавин — около Варнавинского, Калязин — около Калязинского, Кириллов около монастыря Кирилла Белозерского. Весьма много населения привлекала на монастырские земли благотворительная деятельность монастырей, которая снабжала монастырского крестьянина всем нужным и во всем ему помогала. В голодные годы монастыри кормили из своих житниц целые сотни обнищавшего люда. В один голодный год Кириллов монастырь кормил ежедневно 600 нищих, а Пафнутиев монастырь — до 1000. Около обителей были устроены богадельни, больницы и гостиницы. Просветительная деятельность монастырей давала им еще более важное общественное значение. Вступая в монастырь, человек чувствовал себя в особом мире, мире книжном, где почитание книжное было специальностью и вместе подвигом, где все говорили от Писания, и на трапезе, и в церкви, и в кельях предлагались благочестивые чтения, где, наконец, в обширных размерах производилась переписка всякого рода книг. Кто хотел учиться, мог найти в монастыре и лучших учителей, и богатую библиотеку. В монастыри шли и князья и простые люди для духовной беседы, для утверждения в благочестии. Кроме устных наставлений, оттуда выходили учительные послания к разным лицам, которые передавались из рук в руки и распространялись во множестве списков. Влияние монастырей на народную нравственность всего яснее видно из того аскетического оттенка, который замечается во всех проявлениях нашего древнего благочестия. Наконец, монастыри распространяли, как мы видели, свет истинной веры среди инородцев севера.
       Особый род подвижничества — юродство во Христе.
      Особенного рода подвигом является подвиг юродства, которому предавались некоторые подвижники в самих монастырях, например Михаил Клопский. Но преимущественно юродивые любили жить в миру, в больших городах, где им чаще приходилось терпеть поругания. В конце XIII века и начале XIV в. в Устюге подвизался в юродстве святой Прокопий, купец-латинянин, в Новгороде обратившийся к православию. Из чудес, прославивших его еще при жизни, известно, как он однажды спас Устюг молитвою от страшной каменной тучи. В XV веке в Ростове жил юродивый Исидор Твердислов, тоже латинский купец с запада. В Новгороде в XIV в жили юродивые Николайи Феодор. Один жил на софийской стороне, другой на торговой; представляясь непримиримыми врагами, они постоянно стерегли друг друга на Волховском мосту, не пуская друг друга на свою сторону. Этим они обличали новгородские усобицы, делая на них пародию. Люди видели, как Николай бросал в своего противника кочанами капусты, стоя на Волхове, как на суше, и прозвали его Никола Кочанов.

5. Состояние просвещения.

Период III
Разделение Русской Церкви на две митрополии
(1461-1589 гг.).