ГЛАВА 43

Испытывая глубокое презрение к евреям, Офир принимал во внимание, что квартал еврейских каменщиков предоставил ему надежное пристанище, несмотря на то, что приходилось часто менять жилище, чтобы добиться полной безопасности. Благодаря умело поданным свидетельствам Серраманна вынужден был поверить, что ливийский маг покинул Египет; и, смирившись с этим фактом, он прекратил серьезные поиски. Угрозу представляли только стражники, обязанные предотвращать любые ночные беспорядки.

Однако маг не спешил обнаруживать себя. Многие месяцы положение оставалось неизменным; на пятнадцатом году царствования Рамзеса, достигшего тридцати семи лет, Египетское царство процветало.

Сообщения, приходившие из Хеттской империи, были странными и малоутешительными; конечно, Урхи-Тешшуб все еще жаждал войны с Египтом, но, однако, не предпринимал никаких действий. Более того, система защиты, сформированная Южной Сирией и Ханааном, контролировались египетскими войсками, закаленными и способными отразить любое массированное наступление. Почему же Урхи-Тешшуб прибегал к уверткам? Очень короткие послания, которые передавали бедуины Офиру, не могли ничего объяснить.

На юге Шенару никак не удавалось поднять мятежи среди нубийских племен, поскольку их вожди не могли прийти к согласию.

Долент продолжала поддерживать дружеские связи с Изэт, пытаясь убедить ее действовать против Нефертари, но вторая супруга царя так и не решилась на это. Что касается Меба, то он пребывал в отчаянии, чувствуя свою бесполезность и ненужность: он так и не смог раскрыть содержание посланий Аша, а сведения о магических талисманах Ка, защищавших сына Фараона от темных сил, добытые для Офира, также не принесли пользы. Магу не удалось нарушить защиту Ка, созданную для него Сетау.

После долгого путешествия, во время которого было основано много храмов, Рамзес вернулся в столицу. Нефертари светилась от счастья. Несмотря на угрозу войны, царская чета пользовалась огромной популярностью; каждый был убежден, что они сохранят стране длительное процветание и сумеют защитить ее от любой внешней опасности.

Размышляя, Офир пришел к неутешительным выводам. С каждым годом надежда уничтожить Рамзеса становилась все меньше и меньше. Все его уловки и хитросплетения ни к чему не привели, он впал в уныние.

Офир сидел в глубине комнаты, в темноте, когда к нему вошел человек.

— Я хотел бы поговорить с вами.

— Моисей...

— Вы заняты?

— Нет, я думал.

— Рамзес, наконец, вернулся, а я, как вы советовали, терпеливо ждал этого.

Уверенный тон Моисея придал сил Офиру. Неужели еврей наконец-то решился восстать против Фараона?

— Я собрал совет старейшин, — продолжил пророк, — и они решили назначить меня посланником к Фараону.

— Исход все еще тревожит умы евреев?

— Еврейский народ уйдет из Египта, потому что такова воля Яхве. Вы сдержали свои обещания?

— Наши друзья бедуины доставили оружие; оно спрятано в подвалах.

— Мы не желаем насилия, но было бы предпочтительней располагать средствами защиты в случае, если нас будут преследовать.

— Вас будут преследовать! Рамзес не согласится с исходом целого народа.

— Мы хотим не воевать, а уйти из этой страны и достичь земли, обещанной нам.

Офир ликовал. Наконец представился случай для осуществления всего, что им было задумано! Моисей создаст обстановку, благоприятную для вторжения Урхи-Тешшуба.

Перед фризом двенадцати богов святилища Язылыкая Путухепа распростерлась на каменном ложе, как мертвая.

Она выпила опасный напиток, погрузивший ее в глубокий сон на три дня и три ночи. Не существовало более верного способа войти в контакт с силами судьбы и узнать их волю.

Обычного гадания оракулов, которое указывало на неблагоприятное время для действий Урхи-Тешшуба, было недостаточно, чтобы принять решение; поэтому она прибегнула к этому опасному методу.

Конечно, большинство торговцев и немалая часть армии благодаря их усилиям оказались на стороне Хаттусили, но не обманулись ли они в своем будущем? Благодаря золоту египетского посла Аша многие военачальники выступили за усиление границ Хеттской империи и отказались от наступления на Египет. Но не изменят ли они свое мнение, если Урхи-Тешшуб прозреет и обнаружит заговор, зреющий против него?

Оспаривание власти у Урхи-Тешшуба рано или поздно приведет к войне; поэтому Хаттусили, несмотря на большое количество сторонников, еще был не готов предпринимать серьезные действия, во время которых погибнут тысячи хеттов.

Вот почему Путухепа пожелала прибегнуть к вещему сну, откроющему ей будущее.

Это действо представляло большую опасность для гадающего, он мог не проснуться или потерять рассудок, поэтому Хаттусили, боясь за жизнь супруги, долгое время не соглашался на подобный опыт. Но Путухепа настаивала, и Хаттусили сдался.

И вот она лежала на каменном ложе, погруженная в глубокий сон, сон, который, согласно пророческим книгам, поведает ей о событиях будущего, силы судьбы подскажут ей правильные действия.

Хаттусили нервно сжал полы шерстяного платья.

— Путухепа... Просыпайся, прошу тебя!

Ему показалось, что рука ее дрогнула. Нет, он ошибся... Она не шевелилась. Да, все-таки рука ее дрогнула! Путухепа открыла глаза, остановила взгляд на изображении лиц двенадцати богов.

Вдруг из ее уст раздался голос, медленный и глубокий, Хаттусили вздрогнул, это был не ее голос, силы извне говорили с ним!

— Я видела бога грозы и богиню Иштар... И он, и она сказали мне: «Я поддерживаю твоего мужа, и вся страна пойдет за ним, тогда как его враг будет походить на кабана в своем логове».

Нежная рука, такая нежная, что заставляет думать о меде и весеннем тростнике; ласки такие настойчивые, что вызывают в нем все новые ощущения и наслаждение, полностью захватывающее его. Пятая хеттская любовница Аша была так же хороша, как и предыдущие, но он начинал скучать о египтянках, о берегах Нила и пальмах.

Любовь была единственным развлечением в давящей и скучной атмосфере хеттской столицы. К этому добавлялись еще и многочисленные встречи с торговцами и молчаливыми военачальниками. Аша вел двойную игру: с одной стороны, он проводил переговоры с Урхи-Тешшубом о мире, и, заключив мнимое соглашение с сыном Муваттали, выслеживал Хаттусили, которого Урхи-Тешшуб намеревался уничтожить, с другой — поддерживал Хаттусили, предупреждая его о действиях Урхи-Тешшуба.

Трижды воины Урхи-Тешшуба пытались задержать Хаттусили, но всякий раз ему удавалось ускользнуть.

На этот раз Аша и его любовница успели закончить свои забавы, когда Урхи-Тешшуб вошел в комнату египетского посла.

Взгляд полководца был тяжелым, почти неподвижным.

— У меня хорошие новости, — сказал Аша, натиравший руки благовонным маслом.

— У меня тоже, — объявил Урхи-Тешшуб тоном победителя, — Мой отец, Муваттали, наконец-то скончался, и я единственный хозяин в стране!

— Мои поздравления... Но остается Хаттусили.

— Скоро он будет в моих руках, не сомневайтесь. Вы говорили о хороших новостях?

— Они касаются именно Хаттусили; благодаря заслуживающему доверия информатору я знаю, где находится брат Муваттали. Но...

— Но что, Аша?

— Когда Хаттусили будет схвачен, обещаете ли вы мне, что мы заключим мир?

— Вы сделали хороший выбор, друг, будьте уверены; Египет не будет обманут. Где прячется этот предатель?

— В святилище Язылыкая.

Урхи-Тешшуб сам возглавил небольшой отряд из десяти человек, чтобы не вызвать никаких подозрений. Он боялся, что кто-нибудь их тайных сторонников Хаттусили предупредит его об опасности.

Итак, это жрецы, находившиеся под началом Путухепы, предоставили убежище брату почившего императора; Урхи-Тешшуб сурово накажет их за предательство.

Хаттусили совершил ошибку, расположившись недалеко от столицы. На этот раз он не ускользнет. Урхи-Тешшуб еще не решил, как поступить с Хаттусили: убить его или учинить над ним суд. Но немного поразмыслив, он выбрал первое решение. В силу сложившегося положения он вынужден был, к несчастью, отказаться от мысли собственноручно перерезать горло Хаттусили и возложил эту обязанность на одного из своих воинов. Возвратившись в Хаттусу Урхи-Тешшуб организует грандиозные похороны Муваттали, и он, любимый сын императора, станет его бесспорным преемником.

Хеттская армия, готова сражаться, он захватит Южную Сирию, установит связь с бедуинами, разгромит Ханаан, перейдет египетскую границу и нападет на Рамзеса, совершившего ошибку — поверив в мир, который он якобы обещал его послу.

Он, Урхи-Тешшуб, властелин империи хеттов! Его мечта осуществилась, и ему не было дела до союзной армии, сформированной Хаттусили, Урхи-Тешшуб чувствовал себя достаточно сильным, чтобы покорить Ассирию, Нубию и всю Азию; его слава затмит славу других хеттских императоров.

Отряд Урхи-Тешшуба приблизился к священной скале Язылыкая, где был выстроен храм. Там, говорили, располагалась верховная божественная сила, бог грозы и его супруга; Урхи-Тешшуб носил; имя этого грозного и опасного бога. Да, он сам был божественной Грозой, чей гнев падет на его врагов.

На пороге святилища замерли мужчина, женщина и ребенок.

Хаттусили, его супруга Путухепа и их девочка восьми лет. Безумцы сдались, полагаясь на великодушие Урхи-Тешшуба!

Он приказал всадникам остановиться, чтобы насладиться триумфом. Аша предоставил ему прекрасный случай избавиться от последних противников. Эта проклятая семья будет уничтожена, он прикажет убить египетского посла, ставшего ненужным. Подумать только, что этот наивный дурак поверил, будто Урхи-Тешшуб желал мира! Столько лет ожидания, столько лет испытаний, чтобы, наконец, прийти к абсолютной власти...

— Убейте их, — приказал Урхи-Тешшуб своим воинам.

Когда тетива лука натянулась, Урхи-Тешшуб испытал ощущение неземного удовольствия. Вероломный Хаттусили и надменная Путухепа, пронзенные стрелами, их трупы сожжены... Возможно ли более приятное видение?

Но стрелы не были выпущены.

— Убейте их! — повторил Урхи-Тешшуб, доведенный до исступления.

Луки повернулись в его сторону.

Предан... Его предали, его, нового императора! Вот почему Хаттусили, его жена и дочь были так спокойны.

Брат Муваттали выступил вперед.

— Ты наш пленник, Урхи-Тешшуб, сдавайся. Тебя будут судить.

Издав вопль ярости, Урхи-Тешшуб поднял на дыбы коня, захваченные врасплох лучники отступили. С горячностью воина, проигравшего битву, сын почившего императора прорвал кольцо воинов и поскакал к столице.

Стрелы свистели в ушах Урхи-Тешшуба, но ни одна не настигла его.

ГЛАВА 44

Урхи-Тешшуб проехал через Ворота Львов и галопом направился ко дворцу, пришпоривая коня, почти загнав его, через минуту он уже был на вершине акрополя, откуда бывший император любовался своей империей.

Подбежал начальник личной охраны.

— Что с вами, Ваше Величество?

— Где египтянин?

— В своих апартаментах.

На этот раз Аша был один, кутаясь в толстый плащ, он ждал сына императора.

Урхи-Тешшуб не сдерживал свой гнев.

— Ловушка... Это ловушка! Мои воины восстали против меня!

— Нужно бежать, — рассудил Аша.

Слова египтянина поразили хетта.

— Бежать... Куда бежать? Моя армия вырежет это проклятое святилище и уничтожит всех мятежников!

— У вас нет больше армии.

— Нет армии, — повторил Урхи-Тешшуб озадаченно, — что это значит?

— Ваши военачальники прислушиваются к оракулам и словам богов Путухепы; вот почему они перешли на сторону Хаттусили. У вас осталась только личная охрана и один или два полка, которые не смогут долго сопротивляться. В ближайшие часы вы окажетесь пленником в вашем же собственном дворце до триумфального прибытия Хаттусили.

— Это неправда, это невозможно...

— Это реальность, Урхи-Тешшуб. Мало-помалу Хаттусили овладел всеми рычагами империи.

— Я буду бороться до конца.

— Бессмысленное решение, существует другой выход.

— Говорите!

— Вы прекрасно знаете хеттскую армию, ее реальные силы, вооружение, способ действия, слабости...

— Конечно, но...

— Если вы немедленно соберетесь, у меня есть возможность помочь вам выехать из страны.

— Но куда?

— В Египет.

Урхи-Тешшуб остолбенел.

— Вы бредите, Аша!

— Где еще вы сможете быть в безопасности? Конечно, право убежища должно быть обговорено; вот почему в обмен на спасенную жизнь вы должны рассказать Рамзесу все о хеттской армии.

— Вы требуете, чтобы я изменил своей стране.

— Вам судить.

Урхи-Тешшуб был готов убить Аша. Столько времени этот египтянин манипулировал им? Но он предоставил ему единственную возможность выжить... И Урхи-Тешшуб нанесет больший вред Хаттусили, если откроет военные секреты.

— Я согласен.

— Это мудрый выбор.

— Вы будете сопровождать меня, Аша?

— Нет, я остаюсь здесь.

— Это рискованно.

— Моя работа здесь не закончена; вы забыли, что я здесь в поисках мира?

Как только известие о бегстве Урхи-Тешшуба распространилось по городу, последние оставшиеся верными ему воины присоединились к Хаттусили, объявленному императором. Первая обязанность нового государя состояла в том, чтобы отдать последние почести своему брату Муваттали, чей труп был сожжен на гигантском костре во время грандиозной церемонии.

Во время пира, завершившего церемонию коронования, Аша занимал почетное место слева от императора Хаттусили.

— Позвольте, Ваше Величество, пожелать вам продолжительного и мирного царствования.

— Никаких следов Урхи-Тешшуба... Вы, всезнающий Аша, не имеете какой-нибудь информации по этому поводу?

— Никакой, Ваше Величество; без сомнения, вы больше не услышите о нем.

— Я был бы очень удивлен этим. Урхи-Тешшуб — человек злобный и упорный: он не прекратит мстить.

— Для этого нужно, чтобы у него были средства.

— Воин его закалки не откажется от своего.

— Я не разделяю ваших опасений.

— Это забавно, Аша... У меня такое чувство, что вы что-то знаете.

— Это только такое впечатление, Ваше Величество.

— Не вы ли помогли Урхи-Тешшубу выехать из страны?

— Определенно будущее готовит нам сюрпризы, но не я ответственен за них; не является ли моей единственной миссией то, чтобы убедить вас начать переговоры с Рамзесом о мире?

— Вы ведете очень опасную игру, Аша; а если я изменил свое решение, и предполагаю продолжить войну с Египтом?

— Вы слишком хорошо знаете, что нельзя пренебрегать ассирийской опасностью, и слишком озабочены благосостоянием своего народа, чтобы разорить его в бесполезном конфликте.

— В ваших словах много правды, но должен ли я согласиться с ними? Правда почти бесполезна, когда речь идет об управлении; война предоставит возможность заглушить споры и снова объединить народ.

— Разве число жертв будет вам безразлично?

— Как их избежать?

— Заключив мир.

— Я любуюсь вашим упорством, Аша.

— Я люблю жизнь, Ваше Величество, а война разрушает ее радость.

— Этот мир не должен вам нравиться.

— В Египте царствует удивительная богиня Маат, которая принуждает всех, даже фараонов, уважать закон Вселенной и соблюдать справедливость на земле. Такой мир мне нравится.

— Красивая сказка, но это только сказка.

— Вы заблуждаетесь, Ваше Величество, если вы решите напасть на Египет, то столкнетесь с Маат. И если вы станете победителем, то уничтожите несравненную цивилизацию.

— Не важно, если хетты возвысятся над миром!

— Но время упущено, Ваше Величество, уже ничто не помешает Ассирии стать сильной державой. Только союз с Египтом защитит вашу территорию.

— Если я не ошибаюсь, Аша, вы не являетесь моим советником, вы посол Египта...

— Это только видимость. Даже если ваша страна не столь прекрасна, как Египет, я привязался к ней и не желаю видеть ее гибель.

— Вы искренны?

— Я знаю, что искренность дипломата всегда сомнительна... Однако я прошу мне поверить. Цель Рамзеса — мир.

— Вы выступаете от имени вашего царя?

— Не колеблясь. Он говорит моими устами.

— Нужно, чтобы нас соединяла глубокая дружба...

— Дело случая, Ваше Величество.

— Рамзесу везет, очень везет.

— Это именно то, что утверждают все его противники.

Каждый день в течение пяти лет Ка приходил в храм Амона и проводил, по крайней мере, час в лаборатории, изучая священные тексты. За это время он познал основы астрономии, геометрии, символики и других священных наук; благодаря им он постиг новые горизонты мысли и великой мудрости древних.

Несмотря на свой юный возраст, Ка уже был приобщен к первым таинствам храма. Когда двор Рамзеса узнал эту новость, он восхитился: не было никакого сомнения, что старший сын царя был достоин самых высоких должностей.

Ка снял амулет, который носил на шее, и повязку с левого запястья. Обнаженного, с закрытыми глазами, его провели в склеп храма, чтобы там медитировать перед таинствами создания мира, представленными на стенах. Четыре самца лягушки и четыре самки змеи составляли первоначальные пары, сформировавшие мир, волнистые линии изображали первоначальную воду, в которой рождался Закон, чтобы создать Вселенную, небесная корова давала рождение звездам.

Затем Ка подвели к порогу зала с колоннами, где два жреца в масках Тота-ибиса и Гора-сокола вылили свежую воду на его голову и плечи. Два бога надели на Ка белую набедренную повязку и призвали его почитать богов, изображенных на колоннах.

Жрецы с обритыми головами окружили Ка. Юноша ответил на тысячи вопросов о скрытой природе бога Амона, об элементах создания, содержавшихся в основе Вселенной, о значении основных иероглифов, содержании формул приношений и многом другом, о чем мог без ошибок рассуждать только очень опытный писец.

Опрашивающие не выразили своего мнения. Ка долго ждал их ответа в тихом храме.

После полуночи пожилой жрец взял его за руку и провел на крышу дома, он приказал ему сесть и наблюдать звездное небо, тело богини Нут; единственной, способной превращать смерть в жизнь.

Возведенный в ранг носителя Закона, Ка мечтал только о тех радостных днях, которые он проведет в храме, чтобы там постичь все ритуалы. Чувства переполняли его, юноша забыл вновь надеть повязку и амулет, защищавшие его от злых духов, он снял их перед свершением обрядов.

ГЛАВА 45

В Абу-Симбеле Сетау увлекся стройкой, которую он оживлял своей энергией, желая преподнести царской чете сооружение во всем его великолепии; в Фивах Бакхен ускорял строительство Храма Миллионов Лет, Дома Рамзеса; что касается столицы с ее бирюзовыми фасадами, то она хорошела день ото дня.

Со времени возвращения Фараона в Пи-Рамзес Амени постоянно осаждал его кабинет. Испытывая страх при мысли, что мог сделать ошибку, личный писец и носитель сандалий царя работал день и ночь, не давая себе ни минуты отдыха. Почти лысый и очень худой, несмотря на отличный аппетит, Амени спал мало, зато знал все, что происходило при дворе, никогда не появляясь там и упорно отказываясь от почетных титулов. Несмотря на слабое здоровье и боли в спине, Амени сам носил секретные документы, которые он должен был обсудить с Рамзесом, не обращая внимания на тяжесть папирусов и деревянных табличек.

Вооруженный футляром для кисточек из позолоченного дерева, подаренным ему царем, писец испытывал настоящее благоговение перед Рамзесом; и как не восторгаться делом Сына Солнца, который уже вошел в длинную вереницу династий как один из самых могущественных фараонов?

— Ты столкнулся с серьезными трудностями, Амени?

— Ничего особенного. Царица-мать Туйя мне очень помогла; когда некоторые сановники проявляли нежелание работать, она вмешивалась очень решительно. Египет процветает, но мы не должны расслабляться. Малейшая задержка на несколько дней с расчисткой и укреплением каналов, недостаточная бдительность в подсчете голов скота, попустительство ленивых писцов — и благополучие страны рухнет.

— Что нового слышно от Аша?

Амени поклонился.

— Сегодня я могу утверждать, что наш старый друг — настоящий гений.

— Когда он возвращается?

— Но... он остается в хеттской столице.

Рамзес был удивлен.

— Хаттусили — император хеттов. Его миссия закончена.

— Он вынужден продолжить ее, и приготовил нам важный сюрприз!

Видя оживление Амени, Рамзес понял, что Аша удалось совершить нечто невероятное. Иначе говоря, он выполнил план, согласованный с Рамзесом, несмотря на непреодолимые, казалось бы, трудности.

— Позволит ли мне государь открыть дверь кабинета и ввести сюда высокого гостя?

Рамзес согласился, приготовясь пережить нечто невероятное.

Серраманна пропустил вперед себя человека, высокого, мускулистого, с длинными волосами, грудь которого была покрыта рыжей шерстью. Задетый жестом сарда, Урхи-Тешшуб повернулся к гиганту, потрясая кулаком.

— Не смей так обращаться с законным императором хеттов.

— А ты, — вмешался Рамзес, — не повышай голоса в царстве, оказывающем тебе гостеприимство.

Урхи-Тешшуб попытался выдержать взгляд Фараона, но только несколько мгновений. Хеттский воин почувствовал, что этот поединок он проиграл. Появиться перед Рамзесом, как жалкий беглец... Рамзес, чья мощь подавляла сознание.

— Я прошу убежища у Вашего Величества и знаю ему цену. Я отвечу на все интересующие вас вопросы.

— Начинай сейчас же, — потребовал Рамзес.

Сгорая от унижения, Урхи-Тешшуб подчинился.

Фруктовый сад дворца благоухал; здесь соперничали друг с другом красотой гранатовое дерево, можжевельник, бальзамовое дерево. Именно здесь Красавица Изэт любила прогуливаться с Меренптахом. Крепкое сложение девятилетнего мальчика поражало его воспитателей; младший сын Рамзеса любил играть с Дозором, золотисто-желтым псом Фараона; несмотря на свой почтенный возраст, животное подчинялось всем капризам ребенка. Вместе они бегали за бабочками, которых никак не могли поймать. Затем Дозор потягивался и погружался в крепкий сон. Что касается нубийского льва, Бойца, он позволял Меренптаху гладить себя сначала с любопытством, затем с доверием.

Изэт жалела о времени, уже далеком, когда Ка, Меритамон и Меренптах забавлялись в фруктовом саду, наслаждаясь беззаботностью детства. Сегодня Ка учился в храме, а красавица Меритамон, которую некоторые высокопоставленные сановники уже просили выйти за них замуж, занималась священной музыкой. Красавица Изэт вспоминала очень серьезного мальчика, изучавшего иероглифы, и обворожительную девочку, игравшую на арфе, очень большой для нее. Это было вчера — счастье, теперь недоступное.

Сколько раз Изэт виделась с Долент, сколько часов провели они, говоря о Нефертари, о ее честолюбии и лицемерии? При мысли об этом у второй супруги царя кружилась голова. Уставшая от настойчивости Долент, она решила действовать.

На низком столике из смоковницы, украшенном нарисованными голубыми лотосами, Изэт поставила два бокала, наполненные соком цератонии. Тот, который она предложит Нефертари, содержал яд, убивающий постепенно. Когда через четыре, пять недель Великая Супруга Фараона умрет, ни у кого и мысли не возникнет обвинить Красавицу Изэт. Это Долент снабдила ее ядом, заверяя ее, что только божественный суд спросит с нее за смерть Нефертари.

Незадолго до захода солнца царица прошла в фруктовый сад: она сняла диадему, поцеловала Меренптаха и Изэт.

— Утомительный день, — призналась она.

— Вы видели царя, Ваше Величество?

— К несчастью, нет, Амени осаждает его делами, и я со своей стороны должна была решить тысячу и одно дело.

— Не изнуряют ли вас водоворот общественной жизни и ритуальные обязанности?

— Более, чем ты это представляешь, Изэт. Как я была счастливая в Нубии! Мы с Рамзесом не расставались, каждая секунда была восхитительна.

— Однако...

Голос Изэт дрожал, Нефертари была взволнованна.

— Ты страдаешь?

— Нет, но... я...

Красавица Изэт не могла больше сдерживать себя, она задала вопрос, жегший ей губы и сердце.

— Ваше Величество, вы правда любите Рамзеса?

Тень недовольства на мгновение пробежала по лицу Нефертари; радостная улыбка развеяла ее.

— Почему ты сомневаешься в этом?

— При дворе шепчут...

— Двор неутомим, как болтливая сорока, и никому никогда не удается заставить замолчать тех, чья единственная забота состоит в том, чтобы злословить и клеветать. Разве ты об этом не знала до сих пор?

— Да, конечно, но...

— Но я скромного происхождения и вышла замуж за Рамзеса Великого: вот причина этого слуха.

Нефертари посмотрела прямо в глаза Изэт.

— Я полюбила Рамзеса с первой нашей встречи, с первой секунды, как только его увидела, но я не осмеливалась признаться ему. С каждым днем наша любовь становится все сильнее и продлится до тех пор, пока боги не призовут нас.

— Не вы ли потребовали построить храм в вашу честь в Абу-Симбеле?

— Нет, Изэт, это Фараон желает воплотить в камне нерушимое единство царской четы. Кто другой задумал бы такой грандиозный план?

Красавица Изэт поднялась и направилась к низкому столику, на нем были поставлены бокалы.

— Любить Рамзеса — это великое счастье, — продолжила Нефертари, — Я все для него, он все для меня.

Изэт толкнула столик коленкой; оба кубка опрокинулись, их содержимое вылилось на траву.

— Извините меня, Ваше Величество, я взволнованна; будьте добры, забудьте мои нелепые и презренные сомнения.

Император Хаттусили приказал снять военные трофеи, украшавшие приемный зал дворца. Серый и холодный камень, слишком суровый на его взгляд, будет покрыт коврами с геометрическим рисунком и живыми красками.

Одетый в широкое платье из разноцветной ткани, с серебряными колье на шее, с браслетом на левом локте и волосами, стянутыми повязкой, Хаттусили надел шерстяную шапку, принадлежавшую его усопшему брату. Экономный, мало заботящийся о своей внешности, он управлял финансами государства со строгостью до сих пор невиданный.

Самые богатые торговцы в империи следовали один за другим в зал приемов, чтобы вместе с императором установить новые порядки страны. Императрица Путухепа, являясь верховной жрицей, присоединившись к этим переговорам, боролась за сокращение средств на содержание армии. Несмотря на полученные привилегии, торговцы удивлялись этому обстоятельству: разве империя не была все еще в состоянии войны с Египтом?