Эриксон:И чего же вы добивались?
       Кристина:Чего добивалась?
       Эриксон:Не пытайтесь ответить на этот вопрос.
       Анна:Возможно, было просто желание. Желание сделать так, как другие. Как малыш подражает взрослым.
       Эриксон:Так, ну и как же вы это сделали?
       Анна:С точки зрения физиологии, скорее всего, уперлась ногами… и помогла себе руками.
       Эриксон (обращаясь к группе, но глядя перед собой в какую-то точку на полу):Я учился вставать дважды: первый раз ребенком, а второй – когда мне было восемнадцать лет. В семнадцать меня полностью парализовало. У меня была совсем кроп1ечная сестренка. Я наблюдал, как она ползала и как встала на ножки. Я научился вставать у своей сестренки, которая была на семнадцать лет моложе меня.
      Первым делом надо ухватиться за что-то и, подтянувшись, выпрямиться. Затем рано или поздно, совсем случайно (такой случай со всеми приключается) вы обнаруживаете, что можете частично перенести вес на ногу. Затем выясняется, что колено подогнулось – и вы шлепаетесь. (Эриксон смеется.)Тогда вы снова подтягиваетесь и пытаетесь встать на другую ногу, но и это колено подгибается. Еще немало времени пройдет, прежде чем вы научитесь распределять вес на обе ноги и выпрямлять колени. Предстоит научиться расставлять ноги и не скрещивать их, потому что на скрещенных ногах не встанешь. Надо научиться расставлять ноги как можно шире. Но когда вы выпрямите колени, ваше тело вас опять подведет – вы прогнетесь в тазу.
      Потребуется изрядное время и усилия, чтобы научиться выпрямлять колени, расставлять ноги, держать прямо таз и все это – ухватившись за край манежа. У вас четыре точки опоры – две ноги и две руки.
      А что произойдет, если вы поднимете эту руку? (Эриксон поднимает левую руку.)Вы шлепнетесь на мягкое место. Это большой труд – научиться поднимать эту руку, и еще больший труд – вытягивать руку вперед, потому что тело следует за рукой. (Эриксон двигает рукой вправо и влево.)Потом вы двигаете рукой так и эдак. Нужно научиться удерживать равновесие при любом движении руки.
      Потом вы учитесь управлять другой рукой, а затем надо научиться координировать движения рук с движениями головы, плеч и всего тела. И, наконец, вы стоите и обе руки свободны.
      Теперь скажите, как вы встаете на одну ногу? Это сложнейшая задача, потому что, когда вы пытаетесь сделать это в первый раз, вы забываете держать колени и таз прямо, и шлепаетесь. Через какое-то время вам удается переносить весь ваш вес на одну ногу и вы выставляете другую вперед, центр тяжести в результате перемещается – и вы падаете. Вы еще долго учитесь выставлять одну ногу вперед. Наконец, вы делаете первый шаг и, право, это выходит у вас весьма недурно. Тогда вы делаете этой же ногой второй шаг, но уже не так удачно, затем третий и опускаетесь на пол. Придется еще немало потрудиться, чтобы научиться топать правой, левой, правой, левой, правой, левой.
      Вы все умеете ходить, хотя совершенно не представляете, как это делается. (Эриксон обращается к Кристине.)Вы говорите по-немецки, не так ли? Кристина:Да.
       Эриксон:Вам легче было выучить английский, чем немецкий?
       Кристина:Нисколько не легче. Английский учить гораздо труднее.
       Эриксон:Почему?
       Кристина:Немецкий – мой родной язык, и он дался мне без труда, потому что все вокруг на нем говорили. А английский пришлось учить…
       Эриксон:Вам пришлось овладеть совсем новой постановкой голосового аппарата и координировать ее со слухом. Скажите-ка: «Птица летит высоко».
       Кристина:Птица петит высоко.
       Эриксон:А теперь скажите это же по-немецки. (Кристина говорит фразу на немецком языке).
       Эриксон:Можете это же сказать на нижне-немецком наречии?
       Кристина:Нет.
       Эриксон:Почему?
       Кристина:Я его никогда не учила. Я его, пожалуй, и не пойму. Он отличается.
       Эриксон:Вы слыхали такое выражение: «Прайс хорошо, а Баер лучше»?
       Кристина:Простите, я не поняла.
       Эриксон:«Прайс хорошо, а Баер лучше».
       Кристина:Я такого не слышала.
       Эриксон:Я не говорю по-немецки. У меня, возможно, неверное произношение. «Хорошо быть пруссаком, но баварцем лучше». (Смех.)
       Зигфрид:Пожалуйста, говорите погромче.
       Эриксон:А у меня встречная претензия – вы слишком тихо говорите. А если признаться начистоту, я не очень хорошо слышу. (Эриксон смеется. Затем говорит, опустив глаза вниз.)Хорошо. В психотерапии приходится учить пациента многому из того, чему он уже научился, и научился очень давно, но успел забыть узнанное.
      Еще я хочу сказать, что мозг состоит из миллиардов клеток. Миллиардов и миллиардов клеток мозгового вещества. Клетки мозга в высшей степени специализированы. В изучении немецкого языка участвует одна группа клеток, совсем другая – в изучении английского, и третья – в изучении испанского.
      Вот вам иллюстрация к этому. У меня было два пациента в палате, куда я часто водил на практику студентов. У обоих пациентов было небольшое мозговое кровоизлияние – очень незначительное. Один мог называть все предметы, но не мог ответить, для чего они предназначены. Мог назвать ключ, дверь, ручку двери, замочную скважину. Называл все, что угодно, но не помнил глаголов.
      Другой пациент не помнил названий предметов, но мог показать, как они используются. Он не мог произнести слово «ключ», не мог указать на скважину, или ручку двери, или саму дверь. Если дашь ему ключ и скажешь: «Открой дверь» – он не понимал, о чем речь. Но если покажешь, куда вставить ключ, он открывал дверь. Если скажешь ему: «Поверни дверную ручку» – он не понимал, что ему говорили. А если покажешь ему вот так (Эриксон показывает, как открыть ручку),он понимал. Откроешь дверь, это ему тоже понятно.
      Говоря иначе, клетки мозга настолько специализированы, что буквально на каждый элемент знания есть своя клетка, и все они связаны.
      Хочу обратить ваше внимание еще на одну вещь – гипноз. Гипноз – это состояние, когда вы перестаете осознанно воспринимать действительность. Под гипнозом включается неосознанное восприятие. Потому что бессознательно вы знаете гораздо больше, чем когда мыслите осознанно. (Обращается к сидящей в зеленом кресле Санде.)Я попрошу вас поменяться местами с… (Обращается к Кристине.)Как вас зовут?
       Кристина:Кристина.
       Эриксон:Кристи?
       Кристина:Кристина. (Пересаживается в зеленое кресло.)
       Эриксон:Джо Барбер погружал вас в транс?
       Кристина:Да.
       Эриксон:Много раз?
       Кристина:Несколько раз.
       Эриксон:Хорошо. Откиньтесь на спинку кресла и смотрите на эту лошадку. (Эриксон указывает на пластиковую лошадку на книжном шкафу на противоположной стороне комнаты. Кристина усаживается поудобнее и откладывает в сторону свой блокнот. Ноги не скрещены, руки лежат на коленях.)Видите ее?
       Кристина:Да.
       Эриксон:Смотрите в этом направлении. А вы все слушайте и запоминайте, что я говорю.
      Так, Кристина, смотри на эту лошадку. (Кристина перекладывает блокнот и пристраивает его в кресле с левой стороны, между собой и подлокотником.)Не надо двигаться. Не надо говорить. Я попробую напомнить тебе то, что ты давно забыла. Когда ты первый раз пошла в школу и стала учиться писать буквы алфавита, это казалось тебе ужасно трудной работой. Такая тьма букв. И все разной формы. А еще того хуже, буквы прописные и строчные. (Кристина медленно мигает.)Пока я с тобой говорю, у тебя меняется дыхание. Изменился ритм сердца. Изменилось давление. Изменился мышечный тонус. Двигательные рефлексы изменились. А теперь (Кристина закрывает глаза)я хочу, чтобы глаза у тебя оставались закрытыми и чтобы тебе было очень удобно и приятно. И чем лучше ты будешь себя чувствовать, тем глубже будет транс. Я хочу, чтобы ты погрузилась в такой глубокий транс, что перестанешь ощущать собственное тело. Ты будешь один только лишенный тела разум. Разум, плывущий в пространстве. Плывущий во времени. Давние воспоминания вернутся к тебе. Память о том, что давно забыто.
      И повсюду за тобой будет следовать мой голос и станет голосом твоих родителей, твоих учителей. Он будет звучать и по-немецки. Это будет голос твоих друзей по играм, по школе, голос учителя.
      Далее, я хочу, чтобы ты знала еще нечто важное. Я хочу, чтобы твое тело оставалось в глубоком крепком сне, а спустя некоторое время пусть проснется только твоя голова. Только голова. Тело пусть спит. От шеи и выше ты будешь бодрствовать. Это будет для тебя трудно, но ты сумеешь проснуться от шеи и выше. Это будет тяжело, будет трудно, но ты сможешь. А тело пусть крепко спит. Ты способна на большее; даже если тебе не хочется просыпаться, ты все равно проснешься от шеи и выше. (Кристина открывает глаза.)Как ты себя чувствуешь?
       Кристина:Отлично. (Кристина улыбается. Когда она начинает отвечать Эриксону, тело ее напряжено, а глаза устремлены только на Эриксона.)
       Эриксон:Ну, так какими воспоминаниями ты хочешь с нами поделиться?
       Кристина:Я чувствовала только то, о чем вы говорили.
       Эриксон:Так… Как насчет школы?
       Кристина:Сомневаюсь, что я помню что-нибудь о школе.
       Эриксон:Сомневаешься, что помнишь о школьных днях?
       Кристина:Я могу припомнить кое-что осознанно, но я ничего не почувствовала.
       Эриксон:Ты уверена?
       Кристина (поднимает глаза):Думаю, да.
       Эриксон:Ты ощущаешь, что ты не спишь.
       Кристина:Как вы и сказали, я не сплю от шеи и выше. (Улыбается.)Мне кажется, стоит мне собраться с силами, я бы, пожалуй, смогла пошевелить руками, только что-то не хочется.
       Эриксон:Самое главное открытие новорожденного (Кристина смотрит на кинокамеру)– это то, что он не осознает, что у него есть тело. Просто не знает об этом. "Это моя рука (Эриксон поднимает левую руку),а это моя нога".
      Когда младенец голоден, он плачет (Кристина смотрит на студентов),а мать может взять его на руки, погладить по животику и уложить обратно в постель. Мышление у ребенка развито еще недостаточно, но на уровне ощущений он понимает многое. Когда голодный спазм повторяется (Кристина смотрит на студентов, а ее правая рука медленно поднимается),ощущение подсказывает ему: «Не надолго хватило мне этого обеда». Мать снова берет его на руки и гладит по спинке, малыш воспринимает это как насыщение, до следующего приступа голода. Тогда он опять кричит, возмущаясь, почему это обед такой скудный.
      Через некоторое время, когда малыш приучается брать в руки и играть с погремушкой или другой игрушкой, он вдруг обращает внимание на свою руку. (Рука у Кристины перестает двигаться и останавливается на уровне чуть ниже плеча.)С интересом он пытается дотянуться до руки и, полный изумления, не может понять, почему эта «игрушка» ускользает от него, когда он пытается ее достать. Наконец, однажды малышу удается ухватить «игрушку» и он выглядит неимоверно озадаченным, потому что настоящая игрушка на ощупь совсем другая, чем «эта»… Причем «эта» есть по обе стороны от тебя.
      Появляется осязательная стимуляция, а с нею упрощается процесс дальнейшего знакомства со своим телом.
      Как получилось, что у тебя поднялась рука?
       Кристина:Еще не открывая глаз, я почувствовала, что она хочет подняться. Я знаю, где она сейчас.
       Эриксон:Для тебя именно это важно или то, что твоя рука поднялась, а ты не знаешь почему?
       Кристина (улыбается):Верно. Я всегда думаю, почему? Это ведь не первый раз.
       Эрихсон:И что же?
       Кристина:Я всегда размышляю над этим и не первый раз наблюдаю, как это происходит. Обычно поднимается именно эта рука.
       Эриксон:Так что же заставляет ее подниматься? Кристина (отрицательно качнув головой):Не знаю.
       Эриксон:В твоем поведении есть многое, о чем ты не знаешь. У тебя обычно движется правая рука и поднимается к лицу. (Рука движется к лицу, вскоре тыльная сторона касается лица. Ладонь обращена к группе, большой палец и мизинец оттопырены.)Ты понимаешь, что все происходит помимо твоей воли: рука словно приклеилась к лицу и ты не можешь ее оторвать. Чем сильнее ты стараешься, тем крепче она приклеивается. Ну, постарайся отвести руку. Видишь, не получается. (Кристина улыбается.)Ты можешь опустить свою руку только одним способом… (Эриксон поднимает левую руку.)У тебя хорошая реакция. Ты тут же скопировала мое движение рукой.
       Кристина:Простите, не расслышала.
       Эриксон:Я сделал движение рукой. Ты начала копировать. Чтобы твоя рука опустилась на колени, тебе надо поднять вторую и, взяв первую, с силой толкнуть ее вниз.
       Кристина:Вот именно в этом месте во мне всегда идет ужасная борьба. С одной стороны, мне кажется, что я могу это сделать, а с другой – что это невежливо. И я не пойму, то ли я не делаю этого, потому что не хочу быть невежливой, то ли я на самом деле не могу этого сделать.
       Эриксон:Это понятно. Твой ум вмешивается в твое знание.
       Кристина:Так всегда происходит.
       Эриксон:Теперь все обратите внимание. Вы видели, чтобы в жизни кто-нибудь сидел так неподвижно, в застывшей позе? Сначала она даже не повернула голову в мою сторону. Двигались только ее глаза. Обычно вы поворачиваетесь лицом к собеседнику. (Обращаясь к Кристине.)А ты повернула глаза. Ты отделила свои глаза от головы и шеи.
       Кристина:У меня рука устала.
       Эриксон:Что? Не понял.
       Кристина:У меня рука устала.
       Эриксон:Рад это слышать. Когда тебе будет на самом деле невмоготу, твоя левая рука поднимется и толкнет правую вниз. Так ты полагаешь, что не спишь, не так ли?
       Кристина (слабым голосом):Да.
       Эриксон:На самом деле ты спишь. Но ты действительно не понимаешь, что ты спишь. Как ты думаешь, ты еще долго сможешь пробыть с отрытыми глазами?
       Кристина:Не знаю.
       Эриксон:Может, они сейчас закроются? (Кристина моргает.)И останутся закрытыми? (Глаза у Кристины закрываются.)Ну что, опять хочется поразмыслить над этим? (Кристина открывает глаза.)
       Кристина:Если бы я могла отключить этот дурацкий ум! Он вечно обо всем размышляет.
       Эриксон:Ты осознаешь, что не можешь встать?
       Кристина:Нет.
       Эриксон:У тебя не закрадывается сомнение, что ты сможешь встать?
       Кристина:Угу.
       Эриксон:А тебе не кажется, что ты неподвижна, как при крестцовой блокаде?
       Кристина:При чем?
       Эриксон:При крестцовой блокаде. Крестцовой анестезии…
       Кристина:А, поняла. Да, так.
       Эриксон:Такое ощущение?
       Кристина:Почти.
      Эриксон: Пусть посмотрит, как вот эта вертится (Эриксон указывает на одну из женщин), как другие ерзают. Вы все понимаете, что я имею в виду, когда говорю «посмотрим, как другие ерзают». Для бодрствующего человека ты страшно неподвижна. (Кристина делает слабое движение правым локтем.) Пусть рука у тебя устает все больше, пока тебе не захочется… (Кристина закрывает глаза) воспользоватья левой рукой и пригнуть правую вниз… (Кристина улыбается, открывает глаза, поднимает левую руку и осторожно пригибает правую вниз.)
      Чувствуешь, что твои руки немного проснулись, верно? Кристина:Руки? Да.
       Эриксон:Можешь ими пошевелить? Не пальцами, а руками.
       Кристина:Нужно большое усилие. (Улыбается.)
       Эриксон:Можешь проанализировать это усилие? Вот доктор-анестезиолог и она интересуется гипнозом. Чтобы получить крестцовую блокаду у беременной женщины, я неоднократно погружаю ее в транс, вот и все, Я ей говорю: «Когда вас повезут рожать, думайте о поле ребенка, и его весе, о внешности, о том, будут ли у него волосы. Через какое-то время акушер, который отвечает за нижнюю часть вашего тела, предложит вам полюбоваться вашим малышом. Он будет держать его высоко в руках. У вас крестцовая блокада – полная анестезия».
      Когда моя дочь, Бетти Элис, рожала первого ребенка, доктор очень беспокоился. Он был одним из моих студентов. Но дочь сказала: «Не волнуйтесь, доктор, вы акушер и знаете свое дело. В ваших руках вся нижняя часть моего тела, зато верхняя – в моих». И она начала рассказывать сестрам и другим медикам в операционной, как она училась в школе в Австралии. Через некоторое время доктор спросил: «Бетти Элис, вам разве не интересно, кто у вас родился?» И он поднял мальчика. «Ой, мальчик, – обрадовалась она.– Дайте его мне. Я такая же, как все мамаши. Хочу пересчитать пальчики на ручках и ножках». Ей, конечно, хотелось знать, что с ней происходит, хоть она и рассказывала про Австралию.
      Я смотрю, вы все постоянно меняете положение на своих стульях. (Кристина улыбается.)
      (Эриксон смотрит в пол.) Как-то у меня лечилась одна пациентка. Она ходила ко мне несколько месяцев. Однажды она мне заявляет: «Хочу в транс, доктор Эриксон». Уже в трансе, говорит: «Мне так приятно, я останусь здесь на весь день». А я отвечаю: «К сожалению, у меня есть еще пациенты. На весь день не получится». А она: «Какое мне дело до ваших пациентов?» Я ей объясняю, что это мой заработок. Она в ответ: «Хорошо. Плачу за каждый час. Но я останусь на весь день». (Эриксон смотрит на Кристину.) Как мне удалось от нее избавиться? Я ей сказал: «Спите в свое удовольствие. Надеюсь, вам не придется бежать в туалет».
       (Обращается к Кристине.)Твои плечи просыпаются. Кристина:Хотите, чтобы все остальное тоже проснулось?
       Эриксон:Пожалуй, а то как бы чего не вышло. (Эриксон смеется, Кристина улыбается.)
       Кристина:Не понимаю, что может случиться.
       Эриксон:Надеюсь, тебе не придется бежать в туалет… (Кристина смеется и отмахивается рукой.)Приходишь понемногу в себя. (Кристина шевелится, двигает руками.)
       Кристина:Да.
       Эриксон:Туалет отменяется. (Смех.). (Обращается к группе.)Кто из вас никогда не был в трансе?
       (Обращается к Кэрол.)Ты не была. (Обращается к Зигфриду.)И ты не был. Так, доктор, в трансе приятнее смотреть на хорошенькую девушку, чем на мужчину. Не так ли?
       Зигфрид:Повторите, пожалуйста, я не расслышал. Эриксон:Приятнее смотреть на хорошенькую девушку. Зигфрид:Теперь дошло. (Смех.)
       Эриксон (обращается к Кэрол):Так, поменяйтесь местами с… (Кристина и Кэрол меняются местами.)
      Вы заметили, что Кристину я ни о чем не просил.
       Кристина:Вы спрашивали, приходилось ли нам бывать в трансе? Я тоже никогда не была в трансе, только я сперва не поняла ваш вопрос и поэтому…
       Зигфрид:Теперь дошло. (Смех.)
       Эриксон (обращается к Кристине):Тебя зовут Кристи, верно?
       Кристина:Нет. Кристина.
       Эриксон:Я просил тебя пересесть?
       Кристина:Я думала, что вы просите меня поменяться с ней местами.
       Эриксон:Нет, я ее попросил. (Указывает на Кэрол.)
       Кристина:Так что мне надо делать?
       Эриксон:Ты уже это сделала. Я не сказал тебе проснуться. (Смех.)Я включил твое сознание. Я просил ее пересесть. А ты сделала остальное.
       (Обращается к Кэрол.)Ты никогда не была в трансе? (Кэрол сидит, положив руки на подлокотники.)
       Кэрол:Я не совсем уверена. (Кэрол отрицательно качнула головой.)Кажется, однажды, а может, и нет. (Кэрол удобнее устраивает руки.)
       Эриксон:Твое имя?
       Кэрол:Кэрол.
       Эриксон:Кэрол. (Эриксон поднимает левую руку Кэрол за запястье, и она каталептически повисает. Кэрол смотрит на руку, затем на Эриксона. Кисть руки опущена, пальцы раздвинуты.)У тебя такое было когда-нибудь, что незнакомый человек берет тебя за руку и оставляет ее висящей в воздухе? (Кэрол отворачивается, потом снова смотрит на Эриксона.)
       Кэрол:Такого со мной никогда не было. (Кэрол смеется.)Подожду, посмотрю, что дальше будет.
       Эриксон:Как ты полагаешь? Ты уже в трансе?
       Кэрол:Нет.
       Эриксон:Ты, правда, так считаешь?
       Кэрол:Да.
       Эриксон:Ты уверена?
       Кэрол:Глядя на руку, не уверена. (Кэрол смеется.)
       Эриксон:Ты не уверена. Как ты думаешь, у тебя скоро закроются глаза? (В этот момент Кэрол смотрит на Эриксона. Эриксон пристально смотрит на нее.)
       Кэрол:Не знаю.
       Эриксон:Не знаешь.
       Кэрол:Похоже, скоро.
       Эриксон:Ты действительно уверена, что глаза не закроются и не останутся закрытыми.
       Кэрол:Не уверена. Они слипаются. (Улыбается.)
       Эриксон:Думаешь, они скоро совсем слипнутся и не откроются.
       Кэрол:Дело идет к этому. (Студенты смеются. Кэрол улыбается.)
       Эриксон:Так что, ты вовсе не уверена, Кэрол?
       Кэрол:Нет.
       Эриксон:Но начинаешь убеждаться, что глаза у тебя закроются. (Кэрол моргает.)Вот уже довольно скоро… и останутся закрытыми. (Глаза у Кэролзакрываются.)
      Относительно психотерапии, следует знать, что ваш пациент помнит о своем прошлом опыте гораздо больше, чем можно предположить. Вы не знаете, как вы засыпаете. Вы не знаете, как освобождается ваше восприятие, осознанное восприятие. Так что, когда ко мне приходит пациент, передо мной много неясного. Но я знаю, как найти ответ на мои сомнения, а пациент не знает. (Эриксон обращается к Кэрол, которая медленно опускает руку на колени.)Ты чувствуешь себя все удобнее и приятнее. Теперь засыпай так крепко, что тебе покажется, будто у тебя совсем нет тела. Ты будешь ощущать себя только разумом, плавающим в пространстве и времени.
      Возможно, ты маленькая девчушка, играющая у себя дома, или школьница. Я хочу, чтобы к тебе вернулись воспоминания о том, что ты давно позабыла. Хочу, чтобы ты ощутила себя маленькой девочкой, со всеми ее чувствами. Немного позже ты, возможно, поделишься с нами некоторыми из этих ощущений.
      Допустим, ты играешь в школьном дворе, или завтракаешь, или любуешься платьем своей учительницы. Вот ты вглядываешься в написанное на школьной доске или рассматриваешь картинки в книжке… все это ты давно забыла.
      И сейчас не 1979 год – все происходит гораздо раньше. И даже не 1977 год и даже не 1970-й. Скорее всего, это 1959-й или I960 год. Кто знает, может, ты сейчас любуешься рождественской елкой, или стоишь в церкви, или играешь с собачкой или кошкой.
      Спустя некоторое время ты проснешься и расскажешь нам о маленькой девочке по имени Кэрол. И стань на самом деле милой маленькой Кэрол, какой она была в 1959-м или I960 году. Я хочу, чтобы твое тело пребывало в глубоком сне, а сама ты бодрствовала от шеи и выше. (Эриксон замолкает на мгновение. Кэрол поворачивает голову и смотрит на него.)
       Эриксон:Ну! (Эриксон пристально смотрит на Кэрол. Во время индукции он в основном смотрел ей под ноги.)Что ты хочешь мне сказать?
       Кэрол:Вы кажетесь очень милым. (Голос у Кэрол совсем юный.)
       Эриксон:Вот как?
       Кэрол:Угу.
       Эриксон:Спасибо. А где мы?
       Кэрол:По-моему, в парке. (Отвечая, Кэрол, не отрываясь, смотрит на Эрик-сона.)
       Эриксон:В небольшом парке. Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
       Кэрол:Не знаю, это еще так не скоро.
       Эриксон:Очень нескоро. А сейчас чем бы ты занялась?
       Кэрол:Я бы поиграла.
       Эриксон:Во что?
       Кэрол:С мячиком.
       Эриксон:С мячиком?
       Кэрол:В «классики».
       Эриксон:В «классики». Где ты живешь? Рядом с парком?
       Кэрол:Нет.
       Эриксон:А где?
       Кэрол:Я живу далеко. Здесь я в гостях.
       Эриксон:А где же это «далеко»?
       Кэрол:В Рединге.
       Эриксон:Где это?
       Кэрол:В Пенсильвании.
       Эриксон:В Пенсильвании. (Говорит нараспев.)А сколько тебе лет?
       Кэрол:Пять.
       Эриксон:Так, тебе пять лет.
       Кэрол:Я думаю, три, а, может, четыре.
       Эриксон:Три или четыре. А что тебе больше всего нравится в этом парке?
       Кэрол:Я люблю приходить сюда с дедушкой и смотреть на его друзей.
       Эриксон:Тебе хотелось бы, чтобы они сейчас оказались здесь?
       Кэрол:Нет.
       Эриксон:А деревьев в парке много?
       Кэрол:Есть деревья, скамейки и киоск.
       Эриксон:А люди вокруг есть?
       Кэрол:Тогда?
       Эриксон:Сейчас.
       Кэрол:Сейчас? Ага, есть.
       Эриксон:Кто эти люди?
       Кэрол:Профессионалы.
       Эриксон:Тебе только три или четыре года, возможно, пять лет. Откуда же ты знаешь такое взрослое слово – «профессионалы»? (Кэрол улыбается.)
       Кэрол:Да так, я чувствую разницу между сейчас и тогда.
       Эриксон:Как ты думаешь, ты могла бы сейчас встать?
       Кэрол:У меня нет такого ощущения, что я не могу встать.
       Эриксон:Теперь оно у тебя есть.
       Кэрол:Очень странно.
       Эриксон:Да, очень. Хочешь, я скажу тебе один секрет?
       Кэрол:Очень хочу.
       Эриксон:Так вот, все сидящие здесь совсем не слышат доносящихся с улицы шумов. (Эриксон улыбается.)А я ведь им не говорил, чтобы они оглохли. И вот они сразу услышали весь этот шум. Сколько же из вас находятся в трансе? (У некоторых закрыты глаза.)Если бы вы могли оглянуться, то увидели бы, как вы все неподвижны.
       (Обращается к Кэрол.)Закрой глаза. Просто закрой. Наслаждайся крепким сном… в очень приятном трансе, и вы тоже (Эриксон обращается к остальным),и вы тоже. Вот сейчас закройте глаза, именно сейчас… и погрузитесь в глубокий транс. В вашем мозгу миллиарды клеток, и все они заработают, и вы изучите все, что только можно изучить.
      Как-то я вел практические занятия с теми, кто избрал психиатрию своей специальностью. Я дал каждому на дом книгу для изучения и сказал: "Через три-четыре месяца я вас всех соберу. К этому времени каждый должен прочитать свою книгу и быть готовым подробно пересказать ее. Они знали, что так и будет. Некоторые из моих студентов легко поддавались внушению. И вот, месяца через четыре, я собрал их в конференц-зале и сказал: «Помните, я раздал вам книги для изучения? Пришло время отчитаться». Те, кто не были легко внушаемыми, оживились, поскольку все они прочитали свои книги, и один за другим сделали свои доклады.
      Гипнабельные студенты выглядели удрученными и огорченными. Когда я стал их вызывать по одному, каждый смущенно отвечал: «Извините, доктор Эриксон, я позабыл прочитать книгу». «Не принимаю никаких извинений, – ответил я,– вы получили задание и вам было сказано подготовить отчет через три-четыре месяца. А вы заявляете, что даже не прочитали книгу. Автора и название хоть помните?» Автора и название они вспомнили и опять извинились. Тогда я сказал: «Достаньте бумагу и ручку и попробуйте кратко изложить, что, по вашему мнению, автор мог написать в третьей главе; о чем он рассуждал в седьмой главе, а также в девятой». Они смотрели на меня в полном недоумении: «Откуда же нам это знать?» «Ну вы же знаете, кто автор и о чем книга. А большего и не требуется. Садитесь и пишите об этих трех главах». Сели они и принялись писать: «Я думаю, что в третьей главе автор рассмотрел проблемы а, б, в, г, д, е и ряд других вопросов». «В седьмой главе, я полагаю, автор изложил…». Далее следовал перечень проблем. «А девятая глава посвящена вопросам…».
      Тогда я достал книги, которые им были даны на дом, и попросил каждого прочитать третью главу и сравнить со своим сочинением. «Откуда я это знаю?» – изумлялся каждый. Они прочитали свои книги в гипнотическом трансе и забыли об этом. Но их отчеты были гораздо лучше, чем у тех, кто говорил по памяти. Просто они совсем не помнили, что прочитали книгу. Такое случалось пару раз, но они больше не боялись, когда приходило время отчитываться. Отчитаешься, если некуда деваться. (Эриксон смеется и смотрит на Кэрол.)
      Скоро, Кэрол, я попрошу тебя совсем проснуться. Не спеша, с приятным ощущением.
      Что ты думаешь о висящем вон там графе Дракуле? (Эриксон указывает в том направлении.)Он там днем обретается, а ночью оживает и питается кровью. (Кэрол улыбается.)Все видите графа Дракулу? При такой жизни ему и гроб не нужен, да и никто не догадается, кто он на самом деле. (Кэрол двигает ру ками.)
       (Обращается к Кэрол.)Хочешь, предскажу твою судьбу?
       Кэрол:Да.
       Эриксон (смотрит на ладонь Кэрол):Видишь эту линию, а на ней буквы «р, е, д, и, н, г»? Это название парка.
       Кэрол:Название чего?
       Эриксон:Название парка.
       Кэрол:Парка.
       Эриксон:В Пенсильвании. Видишь своего дедушку вот здесь? Ведь тебе нравится ходить в этот ухоженный парк в Рединге, в Пенсильвании? Как у меня получается гадание по руке?
       Кэрол:Что?
       Эриксон:Как я гадаю по руке?
       Кэрол:Неплохо. (Кэрол смеется, и ее рука падает на колени.)
       Эриксон:К чему я говорил о графе Дракуле? Зачем я его упомянул? Для детей в нем есть притяжение.
       Зигфрид:Что есть?
       Эриксон:Притяжение – интерес для детей.