Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Семинар с доктором медицины Милтоном Г. Эриксоном

ModernLib.Net / Психология / Зейг Джеффри К. / Семинар с доктором медицины Милтоном Г. Эриксоном - Чтение (стр. 13)
Автор: Зейг Джеффри К.
Жанр: Психология

 

 


      Так, ни на шаг не отходя от нее, я проводил ее во все комнаты, где она рассматривала игрушки своих троих малышей, их кроватки, их платьица. Потом она зашла в туалет. Наконец, она с трудом взобралась на кровать и я осторожно снял с нее корсет.
      В мае навестить больную я поехал вместе с миссис Эриксон и дочерью Бетти Элис. «Доктор, – пожаловалась моя пациентка, – у меня появилась новая боль, на этот раз в желудке». «Хорошо, сейчас займемся этой болью», – ответил я.
      Я повернулся к жене и дочери и сказал: «Спите». Прямо стоя, они немедленно погрузились в глубокий транс. Я сказал, что у них сейчас появятся страшная боль в желудке и чувство тошноты. Обеим немедленно стало плохо от тошноты и невыносимой боли в желудке. Было видно, что моя пациентка преисполнена жалости и сострадания к мучениям жены и дочери. Тогда я сказал: "А сейчас я сниму боль у них и у вас! Я стал четко внушать, что чувство боли исчезает, тошнота проходит. Жена и дочь проснулись с отличным самочувствием, то же произошло и с больной.
      Умерла она в конце июля, когда у нее в гостях были друзья. Она неожиданно впала в кому и умерла, не приходя в сознание.
      Вот вам два случая. В одном я опирался на религию мормонов, а в другом использовал черту характера пациентки.
      Еще один случай ракового заболевания. Раздался звонок от коллеги, который сообщил: "У меня в Больнице Милосердного Самарянина лежит одна больная.
      Ей 52 года, кандидат наук, умница, очень начитана и с великолепным чувством юмора. Но жить ей осталось меньше трех месяцев, она страдает от непрекращающихся болей. Я ввожу ей двойную дозу морфия, демерола и перкодана одновременно, плюс девять гранов амитала натрия. Но она даже задремать не может, так ее мучает боль. Она в состоянии сесть в инвалидную коляску, а машина скорой помощи может привезти ее к вам. Водитель подкатит ее прямо в ваш кабинет. Посмотрите, можно ли сделать что-то для нее с помощью гипноза?"
      Водитель вкатил ее через эту дверь прямо в мой кабинет. (Эриксон показывает на боковую дверь кабинета.)Доставили ее, значит, в этот самый кабинет. Мне тогда уже было 70 лет, а волосы в основном того же цвета, что и сейчас. Я в таком оперении уже лет 15 хожу. Глянула она на меня и говорит: «Сынок, неужто ты и вправду веришь, что твои заговорные слова подействуют на мое тело сильнее, чем мощные химикаты, на которые это тело, кстати, вовсе не реагирует?»
      «Мадам, – ответил я, – я вижу, как расширяются и сужаются зрачки ваших глаз и как дрожат мышцы лица. Из этого мне ясно, что вы страдаете от постоянной боли – бесконечной, пронзающей, пульсирующей боли. Я вижу это своими глазами. А сейчас скажите мне, мадам, какой силы боль вы бы ощутили, если из соседней комнаты вдруг появился бы тощий, голодный тигр и, облизываясь, уставился на вас горящими от голода глазами?»
      «При таком обороте дел я бы ничего не успела почувствовать. 0, Господи! Я не чувствую никакой боли! Позвольте прихватить этого тигра с собой в больницу?» «Нет проблем, только я предупрежу вашего лечащего врача», – ответил я. "Сиделкам ничего не говорите, – попросила она, – я хочу над ними подшутить. Как только они станут спрашивать, не болит ли у меня что-нибудь, я отвечу: «А ну-ка, загляните под кровать. Если тигр там, то все в порядке».
      Если женщина пятидесяти двух лет называет меня «сынком», у нее и вправду есть чувство юмора. Вот этим я и воспользовался.
      Иначе говоря, используйте все, что есть у пациента. Если больная причитает, причитайте и вы. Если она исповедует религию мормонов, а вы нет, вам все равно следует знать достаточно о мормонах, чтобы в лечении опереться на их религию. Припомните моего идеалиста Джима и такую же идеалистку Грейси. Я, незнакомый им человек, мгновенно овладел их вниманием, как только попытался приоткрыть лифчик у девушки. Позволять себе такое с высокими идеалистами – верх неприличия. (Эриксон смеется.)
       Кристина:Вы сказали, что дали Грейси специальные указания относительно того, что говорить Джиму в трансе. Можете объяснить поподробнее?
       Эриксон:Я велел ей буквально заучить на память все, что я сказал о будильнике. Просыпаешься, выключаешь будильник, занимаешься разными работами и делаешь все, что положено делать в этот день. Если ты католик, а день постный, ешь рыбу. Так положено. А поскольку Джим строил дом и помогал обрабатывать свой участок, для него это было святым делом.
       Участница семинара:Насколько поддаются воздействию спастические состояния при параличе? Э-м-м, вы воздействовали на спастические боли Джима с помощью гипноза?
       Эриксон:Да, я не сказал об этом. У Джима были сильнейшие спазмы, но они пропали, как только я дотронулся указкой до груди его жены. Он прямо-таки приклеился ко мне глазами, вот куда делись его спазмы. (Эриксон посмеивается.)Я ничего не имел против такой пропажи, да и он тоже.
       Другая слушательница:Как вы думаете, насколько раковый пациент может управлять развитием болезни в своем организме?
       Эриксон:Здесь нет достаточных экспериментальных данных. Я могу лишь сообщить, что мои лекции в Твин Фоллз, в штате Айдахо, посещал ведущий хирург из местных, Фред К. Очень прогрессивно мыслящий специалист. Он решил, что в Твин Фоллз должно быть медицинское общество, и создал его. Затем Фред решил, что городу нужна муниципальная больница, и развернул компанию за ее строительство. Затем он настоял, чтобы здания строились с соблюдением всех медицинских норм. Фред – настоящий заводила у себя в Твин Фоллз.
      После лекций Фред подошел ко мне и сказал: «Прослушав ваши лекции, я понял, что человечество гораздо спокойнее отнесется к трясущемуся от старости психиатру, чем к дрожащему от ветхости хирургу». Практику по психиатрии Фред прошел в Солт Лейк Сити. Сейчас он профессор психиатрии.
      Фред не соглашался принять звание профессора до тех пор, пока ему не разрешили работать в хирургическом отделении. Теперь каждого второго прооперированного им больного он долечивает с помощью гипноза. У этих больных процесс заживления проходит быстрее, чем у других пациентов. Вот все, что я могу вам сказать.
       Джейн:Доктор Эриксон, у меня болезнь Рейно. Мне можно помочь гипнозом? Эриксон:Курить бросила? Джейн:Да. Я больше не курю.
       Эриксон:Хорошо. В 1930 году я увиделся с доктором Фрэнком С. У него тоже была болезнь Рейно. Но он не бросал курения. Любил затянуться со смаком. Как-то он решил обратиться ко мне насчет своей болезни. "Тебе от нее не избавиться, – сказал я. (Эриксон смотрит на Джейн.)– Тебе не стоит переезжать в холодный климат". Ему предложили заведовать главной больницей в Августе, в штате Мэн. Фрэнк сказал, что хотел бы получить эту работу. «Раз так, вот что я тебе скажу: как только ты почувствуешь, что у тебя похолодели пальцы, попробуй мысленно разжечь огонек в самом кончике мизинца». Сейчас Фрэнку будет побольше лет, чем мне, но он все продолжает время от времени разводить крохотные костры в кончиках пальцев. Болезнь у него больше не прогрессирует. 
       Джейн:А у меня, наоборот, холодеют пальцы на ногах.
       Эриксон:Время от времени мысленно разжигай огоньки.
       Джейн:И сейчас?
       Эриксон:Ну, если ты способна прямо сейчас подумать о том же самом, что и я, то ты покраснеешь. (Смех.)Ты знаешь, что можешь управлять капиллярами лица?
       Джейн кивает.
       Эриксон:А капиллярами рук? У тебя раньше бывала на них гусиная кожа? (Джейн смотрит на свои руки.)Когда выходишь из тепла на холод, на руках и на всем теле может появиться гусиная кожа. Влезаешь, например в ванну с чересчур горячей водой, а ноги покрываются гусиной кожей, с тобой ведь такое бывало? Это потому, что происходит резкий отлив крови от рецепторов тепла к рецепторам холода.
      Теперь можешь краснеть не только лицом, но и ногами. (Эриксон посмеивается.)Разводить костер на лице ты уже научилась. (Эриксон смеется.)Спасибо за иллюстрацию. (Все смеются.)
       Джейн:Просто здесь жарко. (Смех.)
      Эриксон: Так. Насколько глубоким должен быть транс во время психотерапии? Вы не очень-то наблюдательны. Беседуя с вами, я несколько раз входил и выходил из транса. Я научился входить в транс, в то же время обсуждать с вами какие-то проблемы и одновременно наблюдать, как этот ковер вот настолько поднимается над полом. (Эриксон показывает расстояние рукой.) Это еще небольшой коврик. Я могу рассказывать вам о Джиме и Грейси (Эриксон смотрит на ковер), о голодном тигре и прочем, а вы, верно, замечаете, что я начинаю медленнее говорить. (Эриксон улыбается и оглядывается вокруг.) Незаметно для вас я могу входить и выходить из транса.
       Кристина:Вы не можете рассказать нам подробнее о самовнушении?
       Эриксон:Хорошо. Как-то я читал курс лекций по гипнозу, кажется, где-то в штате Индиана. И вот ко мне пробирается здоровенный верзила, сплошные кости и мускулы. На физиономии ничего, кроме упоения своей силой. Захотелось ему, видите пи, пожать мне руку. Не успел этот костолом подойти ко мне вплотную, как я сам поспешил взять его за руку.
      Он сообщил, что все его знают по кличке «Бульдог», и уж если он что забрал себе в голову, то никому его не отговорить. «Ни одна душа на свете не сумеет вогнать меня в транс», – заявил он. «Хочешь убедиться в обратном?» – спросил я. «Да еще не родился такой человек, чтобы смог меня загипнотизировать», – твердил он свое.
      «Хотелось бы доказать тебе обратное и познакомить с человеком, который сможет тебя загипнотизировать», – сказал я. «Ловлю вас на слове. Валяйте!» – воскликнул Бульдог. «Сегодня вечером, когда будешь готовиться ко сну у себя в гостиничном номере, выкрои часок, где-нибудь в семь или восемь вечера. Надень пижаму, сядь в кресло перед зеркалом и смотри на человека, который введет тебя в транс».
      Утром он заявился ко мне: "Я в этом чертовом кресле так и проспал сидя до восьми утра. (Смех.)Надо же просидеть так всю ночь. Признаю, что сам могу ввести себя в транс".
      В 1950 году была у меня одна пациентка. Звонит она мне спустя какое-то время и говорит: «Весь последний год я изучаю книгу о самогипнозе, по два-три часа каждый день, следую всем указаниям, но не могу войти в транс».
      «Джоан, – говорю я ей, – ты же лечилась у меня в 1950 году. Неужели после общения со мной ты не сообразила, что надо было давно мне позвонить. Наверное, автор книги, которую ты пытаешься осилить, такой-то». (Эриксон называет имя известного профана в гипнозе.)«Да, он самый», – отвечает Джоан. Я ей все объяснил: "Все его книжки о самогипнозе не более чем макулатура. Ты пыталась сознательно давать себе указания, что и как делать. Ты действуешь на сознательном уровне. Если ты хочешь самоиндуцировать транс, заведи будильник так, чтобы он зазвонил через 20 минут, поставь его на туалет- \ный столик, сядь перед зеркалом и смотри на свое отражение".
      На следующий день звонит Джоан: «Я завела будильник и поставила на то время, что вы сказали. Только я села и посмотрела в зеркало, как он зазвонил. Я решила, что ошиблась. Опять очень внимательно установила его так, чтобы он зазвонил через 20 минут. Поставила часы на столик, села, посмотрела в зеркало, а будильник опять зазвонил. Часы точно показали, что прошло 20 минут».
      Иначе говоря, нельзя приказывать себе, что делать в состоянии транса. Бессознательное знает гораздо больше тебя. Просто надо довериться бессознательному, и оно займется самогипнозом вместо тебя. Возможно, бессознательное подскажет более интересные идеи, чем те, что ты сам придумаешь.
      Кстати, недавно к нам приезжала из Далласа моя дочь, которая работает медсестрой. Она рассказывала о своей работе с пациентами. Работа у нее напряженная, много экстренных вызовов, дежурить приходится подолгу. Их отделение занимается пострадавшими в автомобильных катастрофах, а в Далласе их жди в любую минуту.
      Мать спросила, как ей удается уснуть после изматывающего дежурства. «0, это очень просто, – ответила Роксана. – У меня есть часы со светящимся циферблатом. Я знаю, что если через десять минут я все еще смогу различать циферблат, я встану и 20 раз спущусь и поднимусь по лестнице из спальни в гостиную. Я в общем-то лентяйка и мне еще ни разу не приходилось 20 раз бегать по лестнице. Но я твердо знаю, что если через 10 минут я все еще не буду спать и смогу различать цифры на часах, я обязательно вылезу из кровати и 20 раз сбегаю вверх и вниз по лестнице».
      У меня есть статья о человеке, который потерял жену. Он жил вместе с сыном-вдовцом. Они сами вели хозяйство и вместе управляли делами в своей конторе по операциям с недвижимостью. Вдруг им пришло в голову поделить хозяйственные обязанности.
      Наконец, старик пришел ко мне и сказал: «Я целую ночь не могу сомкнуть глаз, все ворочаюсь с боку на бок и пытаюсь уснуть. Я сплю от силы часа два. Засыпаю где-то часов в пять утра, а в семь просыпаюсь».
      «Хорошо, – сказал я. – Займемся вашей бессонницей. Сделаете все, как я скажу. Вы говорите, что поделили с сыном домашние обязанности. Как вы их поделили?» Он ответил: "Сын делает то, что ему нравится, а я – то, что нравится мне ". "А что вы больше всего ненавидите делать? – спросил я. «Натирать полы. У нас хорошие полы из твердого дерева, люблю, когда они блестят. Я готов сделать всю работу и за себя и за сына, лишь бы он натер полы. Сам я этого занятия терпеть не могу».
      «Понятно, – сказал я. – Я придумал для вас лекарство. Только придется часов восемь не спать. Переживете потерю восьми часов сна?» «Я уж за год столько этого сна потерял, что вполне выдержу лишние восемь часов», – ответил старик.
      Я посоветовал: «Когда вы будете возвращаться домой сегодня вечером, купите банку мастики и специальную тряпку для натирки и полируйте пол всю ночь. Закончите к тому времени, когда вы обычно встаете утром. Затем занимайтесь обычной дневной работой. Так вы потратите два часа сна. На следующую ночь начинайте натирать, когда все укладываются спать. Натирайте всю ночь, пока не придет время отправляться в контору. Вот уже четыре часа сна потеряны. На следующую ночь продолжайте натирку – и еще двух часов сна как не бывало».
      На четвертую ночь, прежде чем приступить к натирке пола, старик сказал сыну: «Я, пожалуй, присяду на минутку, пусть глаза отдохнут». Проснулся он в семь часов следующего утра.
      Теперь у него на трюмо красуются банка мастики и тряпка для натирки. Я ему сказал: «У вас часы со светящимся циферблатом, если через пятнадцать минут не заснете, вставайте и натирайте пол». С тех пор спит как сурок, ни одной ночи не пропустил. (Эриксон смеется.)
      Однажды пришел ко мне на прием доктор и рассказал: «Чтобы окончить колледж, мне пришлось учиться и работать. Много недосыпал. Учиться в медицинском институте тоже было нелегко. Еще до окончания института я женился, пошли дети. Надо было платить за учебу и содержать семью, так что на сон времени оставалось очень мало. С тех пор я ложусь спать в 10.30 вечера. Без конца верчусь, смотрю на часы в надежде, что уже наступило утро, а его все нет и нет. Г^це-то под утро, часов в пять, я засыпаю, а в семь мне уже надо вставать и идти на работу. Знаете, когда я еще учился в институте, я дал себе зарок прочитать всего Диккенса, всего Вальтера Скотта, Достоевского, я ведь очень люблю литературу. Но времени для этого так и не нашлось. Только и знаю, что ворочаться с боку на бок до пяти утра».
      «Вы хотите нормально спать, как я понял, – заметил я. – И вы все еще сожалеете, что никогда не читали Диккенса. Так купите себе собрание сочинений Диккенса».
      «Расскажите, как устроен ваш дом. У вас есть камин и полка над ним?» Он ответил, что есть. «Прекрасно! Тогда возьмите настольную лампу, поставьте ее на каминную полку, рядом положите том Диккенса, встаньте у камина и читайте в свое удовольствие с 10.30 вечера до пяти утра. Так вы осуществите свою давнюю литературную мечту».
      Через какое-то время мой доктор зашел ко мне и спросил: «А можно мне читать Диккенса сидя?» «Разумеется», – ответил я. Вскоре он заявляется снова.
      «У меня появились осложнения с чтением Диккенса. Я сажусь и, не успев прочесть даже одной страницы, проваливаюсь в сон. Просыпаюсь только утром, а от сидячей позы все тело затекает».
      «Хорошо, – сказал я, – достаньте часы со светящимся циферблатом и, если через 15 минут после того, как улеглись в постель, вы все еще будете различать цифры на часах, вставайте, становитесь у камина и читайте Диккенса. А поскольку вы уже прочитали кое-что из Диккенса, то сумеете найти другое время, чтобы познакомиться с ним полностью». Доктор прочитал всего Диккенса, Скотта, Флобера и Достоевского. Он теперь с ужасом вспоминает свои чтения стоя у каминной полки. Уж лучше спать.
      Иногда за помощью обращаются те, кто сами в состоянии себе помочь. Одна женщина хотела бросить курить и похудеть. Я заметил, что она успешно может этого добиться и причем без особых неудобств для себя. Она ответила: «Я не могу устоять перед едой и перед сигаретами, но что касается физических упражнений, тут у меня появляется стойкость… и я их не делаю».
      «Вы, кажется, очень верующая, не так ли?» – спросил я. Она ответила утвердительно. «Дайте мне твердое обещание, что выполните несколько очень простых вещей, о которых я вас попрошу». Она пообещала. Я перечислил свои просьбы: "Храните спички в подвале. Вы живете в двухэтажном доме с чердаком. Курите сколько душе угодно, но храните спички в подвале, а сигареты на чердаке. Как потянет закурить, спускайтесь в подвал, возьмите из коробка спичку и оставьте ее на коробке, бегом поднимитесь на чердак и возьмите сигарету, спускайтесь в подвал и закурите. Вот вам отменные физические упражнения.
      «Вы сказали, что любите перекусить. Предлагаю на выбор: бег вокруг дома или где-нибудь в окрестности. Сделайте определенное количество кругов, возвращайтесь и ешьте, что душе угодно. Такой вариант вам подойдет?» «Неплохая идея», – ответила пациентка. «Хорошо. Само собой разумеется, что, когда вы испечете торт, следует разрезать его на очень тонкие кусочки. Чтобы съесть один кусок, вам надо с предельной скоростью обежать вокруг дома – и приятного аппетита. А если захочется съесть второй кусочек, надо обежать вокруг дома дважды».
      Просто удивительно, как быстро моя пациентка стала терять интерес к сигаретам… Спускайся в подвал за спичкой (брать ее с собой нельзя), несись на чердак за единственной сигаретой, лети опять в подвал и закуривай. Сомнительное удовольствие. А беготня вокруг дома… Один круг за один кусок, два за два, три за три… Вскоре аппетит у нее стал гораздо скромнее.
      Главное, не надо слепо следовать учебникам и вызубренным из них правилам. Самое важное – побудить пациента делать то, что чрезвычайно полезно именно для него.
      Как-то приехал ко мне один фермер из штата Мичиган. «У меня совершенно неуправляемый характер, – заявил он. – Стоит мне выйти из себя, и я могу влепить оплеуху любому, кто окажется под рукой. От меня уж и жене не раз доставалось. А уж сколько пощечин я раздал дочерям и сыновьям – не счесть. Такой у меня характер, не владею собой».
      «У вас ферма в Мичигане, – заметил я. – Как у вас отапливается дом? На чем вы готовите пищу?» «Печка у нас на ферме топится дровами. Зимой она служит для отопления. На ней же и готовим». «А топливо где достаете?» – спросил я. «У меня есть большой участок леса», – ответил фермер. «А что рубите на топливо?» – спросил я. «Когда дуб, когда ясень. Вот только вяз не рублю, его так трудно колоть на дрова».
      «Так вот, с нынешнего дня будете рубить только вязы, – распорядился я. – Когда срубите вяз и распилите его на части, вам надо раз за разом вгонять топор в чурбан, чтобы расколоть его пополам по всей длине. Это страшно неподатливое дерево. Расколоть один вязовый чурбан все равно что расколоть дюжину дубовых. Так вот, когда вы почувствуете, что еще мгновение – и вы сорветесь, хватайте топор и рубите этот чертов чурбан и дайте выход накопившемуся пару». Я-то знаю, что такое колоть вяз, – страшнее задания не придумаешь. Так он и разряжался на своих вязовых чурбаках.
       Зигфрид:У меня вопрос. Вы приводите примеры, когда люди всегда выполняют ваши внушения и с большим вдохновением, чего нельзя сказать о моих пациентах. (Смех.)Мне кажется, что во многих случаях им вовсе не хочется делать то, что им велено.
       Эриксон:Вот и мои домашние спрашивают: «Почему твои пациенты выполняют все эти идиотские задания, которые ты им даешь?» Я им отвечаю: «Я говорк с ними очень серьезно. И они понимают, что я действительно верю в то, что говорю. Я предельно искренен. У меня нет ни капли сомнения, что они выполнят мои указания. У меня даже такой мысли не мелькает: „Неужели они будут делать такую чушь?“ Нет, я знаю, они все сделают».
      Как-то ко мне пришла женщина и попросила принять ее мужа и помочь ему бросить курить с помощью гипноза. Ее муж, адвокат по профессии, зарабатывал 35.000 долларов в год. Перед самым замужеством жена получила в наследство четверть миллиона долларов. На эти деньги они купили дом. Она оплачи вала налоги и коммунальные услуги. На свои деньги покупала продукты. Оплачивала свой подоходный налог и налоги мужа и представления не имела на что же он тратит свои 35.000 в год.
      Все это я узнал из беседы с мужем. Я понял, что он ни за что не бросит курить. Я ему так и сказал в конце нашей часовой беседы и попросил разрешения пригласить в кабинет его жену и сообщить ей, что он прирожденный неудачник. Может, она перестанет тогда его пилить насчет курения.
      Адвокат согласился, чтобы я позвал его жену и в его присутствии сказал, что он прирожденный неудачник и не стоит его попусту пилить. Я счел себя впра ве так поступить. Ведь адвокат должен знать значение обычных английских слов. Он должен уметь ими пользоваться.
      Пригласив жену в кабинет, я сказал ей: «Мне очень жаль вам это говорить, но ваш муж – прирожденный неудачник. Мне кажется, нет смысла пилить и донимать его. Он не хочет бросить курение и не бросит».
      Через два дня влетает она ко мне в кабинет без предварительной записи. А ш щекам слезы текут прямо ручьями. «Я заливаюсь слезами, как только мне надс идти к врачу. От моих слез на полу уже лужа образовалась, как сейчас. А завт ра мне вести детей к педиатру. Я же вся обревусь по пути туда и обратно. Можно мне как-нибудь помочь?» «Да, слезы – это детское занятие. И часто вь плачете?» – спросил я. «Как только принимаюсь за какое-нибудь дело. Я окончила колледж с дипломом учителя. Так вот, когда я получила работу в школе, я ревела целую неделю. Вскоре из школы пришлось уйти, уж слишком много я плакала».
      "Понятно. Завтра вам надо вести детей к педиатру. И вы намерены плакать всю дорогу туда и обратно. Я считаю, что рев – это занятие для детей, стало быть, надо заменить его другим детским занятием, но менее заметным. Достаньте соленый огурец вот такого размера (Эриксон показывает)и поглаживайте его всю дорогу к врачу и обратно".
      Через день жена адвоката является ко мне страшно злая, но без слез. «Почему вы не сказали, чтобы я поглаживала огурец, когда буду в кабинете?» (Эриксон улыбается.)«Это ваша вина, не моя. Вот вам новое задание. Сегодня в полдень вы взберетесь на Пик Скво, а завтра придете ко мне и отчитаетесь».
      Женщина явилась на следующий день и сообщила: «Полезла я на Пик Скво и, хотите верьте, хотите нет, заблудилась у самой верхушки. Лазила я, лазила среди каких-то валунов и острых камней, пока не выбралась на вершину. И, знаете, меня охватило чувство радости от личного достижения, свершения чего-то важного. Завтра я опять полезу на пик и уже не собьюсь с тропинки, а потом приду к вам и доложу. Я все думала, спускаясь, как я ухитрилась сбиться с тропинки. Ее просто невозможно потерять».
      На следующий день она рассказала о своем успешном подъеме на пик и о той радости свершения, которая вновь охватила ее.
      Прошло какое-то время и снова жена адвоката неожиданно пришла ко мне. «Мне кажется, мой муж женат скорее на своей матери, чем на мне. Он ничего не может делать по дому – ни кран починить, ни мелочь какую исправить. Зато стоит его матери позвонить ему в час ночи, как он тут же одевается и мчится через весь город, чтобы починить у нее кран или повесить картину. Но сделать то же самое дома он не может. Мне приходится вызывать водопроводчика, или столяра, или браться за дело самой».
      «Конечно, ваш муж должен быть вашим мужем, а не мужем своей матери», – согласился я.
      «Я не люблю свою свекровь, – заявила жена адвоката. – Она может без предупреждения заявиться после обеда, часа в четыре, да еще и привести с собой гостей, а я должна немедленно приготовить изысканный обед. Мне приходится иногда срочно бежать в магазин за необходимыми продуктами. И я готовлю прекрасный обед для нее и ее гостей. Но когда я сажусь с ними за стол, мне тошно и не хочется рот открывать».
      «Согласен, что со стороны вашей свекрови не очень-то любезно заявляться к вам в четыре часа дня и требовать обеда. Когда она появится в следующий раз, вы приготовьте обед, но за стол не садитесь. Сошлитесь на то, что у вас срочная встреча вечером. Неважно, куда вы пойдете, хоть погулять, хоть в кино. И не возвращайтесь домой раньше 11 часов вечера».
      Клиентка пришла через несколько дней. «Моя свекровь с мужем и еще одним гостем заявилась в четыре часа и потребовала приготовить роскошный обед. Я последовала вашему совету, обед приготовила – пальчики оближешь. Когда пришла пора садиться за стол, я сказала, что у меня на вечер назначена важная встреча, и ушла. Вернувшись в 11 часов, я увидела, как моя свекровь и муж устроили свою любимую забаву. Они напоили гостя до скотского состояния, и весь ковер в столовой был испачкан рвотой. Мне пришлось за ним убирать».
      Я сказал ей: «В таком случае гость, блюющий на ковер в столовой, а также те, кто этому потворствуют, не имеют права требовать особый обед в любое время и не получат его». «И я так думаю», – сказала жена адвоката.
      Как-то она зашла ко мне снова. «Я оплачиваю все счета и все налоги, свои и мужа. А он только изредка приносит пакет продуктов. И то только потому, что ему вдруг захочется какого-нибудь любимого блюда. В Сан-Диего предстоит конференция юристов, муж хочет, чтобы я поехала с ним. А я не хочу». Однако я ей сказал: «Если он хочет взять вас с собой, поезжайте. Когда вернетесь, расскажете, как вам там понравилось».
      По возвращении женщина зашла ко мне. "Мне хотелось остановиться в гостинице с бассейном, но муж настоял на другой гостинице, на противоположной стороне улицы, там, якобы, лучше атмосфера. Бассейна там не было, да и особой атмосферы я не заметила. Мне пришлось заплатить тысячу долларов за одну неделю. За питание платила отдельно.
      Когда мы спустились в столовую, наша полуторагодовалая малышка начала стучать кулачком по своему высокому стульчику с подносом для еды и радостно булькала, пуская пузыри. Мужа раздражал поднятый ею стук и он ударил ее по лицу. Произошла безобразная сцена". Я ей объяснил: «Ваш муж – юрист и он должен знать закон о грубом обращении с детьми. Он грубо обошелся с ребенком и, если вы не воспрепятствуете подобному поведению мужа, вы наравне с ним будете отвечать в соответствии с этим законом». «Я тоже так подумала, – согласилась женщина. – Я ему больше не позволю бить ребенка».
      Прошло несколько недель, и жена адвоката опять появилась у меня. «Раза два, три, а то и четыре в году у моего мужа появляются долги: по две, три, четыре или пять тысяч долларов. Тогда он просит, чтобы я продала часть моих ценных бумаг в покрытие его долгов». «Знаете, – заметил я, – человек с годовым доходом в 35.000 долларов сам должен платить свои долги, если учесть, что его жена несет все расходы по дому и платит подоходные налоги». «Я тоже так думаю, – согласилась жена. – Больше не трону свои ценные бумаги». Я добавил: «Если вы за них возьметесь, то четверти миллиона ненадолго хватит».
      Еще через несколько недель она пришла с новой информацией. «Два-три раза в год муж требует у меня развода. Да, собственно, о каком разводе можно говорить. Я не знаю, куда он уходит и где остается. Он является обычно в четверг вечером и требует, чтобы ему был подан особый обед. А по воскресеньям, пообедав, он немного поиграет с детьми и уходит, а куда, я не знаю». Я ответил: "Я полагаю, вам следует поговорить с ним откровенно. Раз он просит развод, скажите откровенно, что согласны. Так и скажите: «Хорошо, ты получишь развод, когда пожелаешь, я это тебе всерьез говорю. Но учти, больше не будет никаких обедов по четвергам и субботам, и я сменю все замки в доме».
      Она пришла ко мне еще через полгода и спросила: «У меня есть основания для развода?» Я ответил: «Я психиатр, а не юрист. Но я порекомендую вам честного юриста». Она записала адрес и спешно развелась.
      Прошло приблизительно еще полгода и на пороге кабинета снова появилась моя давняя знакомая, конечно, без предварительной записи. «Вы способствовали созданию у меня ложного представления», – заявила она. «Каким это образом?» – изумился я. «Когда я была у вас в последний раз и спросила, есть ли у меня основания для развода, вы послали меня к юристу, который добился развода на законном основании. Но когда я подумаю, что целых семь лет была женой этого подонка, меня с души воротит. Я развелась по личным мотивам!»
      Я спросил: «Если бы я предложил вам развестись по личным мотивам, как бы вы реагировали?» «Я бы стала его защищать и терпела бы дальше такое замужество», – ответила она. «Вот в этом все дело. Чем вы занимались последние полгода?» – спросил я. «Как только я получила развод, я начала преподавать в школе. Работа мне нравится. И плакать я перестала».
      Научил ее гладить соленый огурец да сказал, что муж у нее прирожденный неудачник. А он, хоть и юрист, а не сообразил, что не следовало позволять называть себя прирожденным неудачником. А до нее это постепенно доходило… с каждым приходом ко мне, с каждой жалобой.
       Зигфрид:Повторите, пожалуйста, последнее предложение. Я не понял.
       Эриксон:Приходя ко мне с каждой новой жалобой на мужа, она все больше понимала смысл и правоту моих слов о том, что ее муж «прирожденный неудачник». Вот зачем на первом приеме я пригласил ее в кабинет и сказал ей об этом.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24