В начале третьего дня эсэсовцы, охранявшие пленных, открыли огонь из пулеметов, в результате чего большинство американцев было убито или ранено. При этом многие остались в живых, но оставались лежать, притворившись мертвыми, что дало им возможность спастись, так как немцы добили тех, кто подавал признаки жизни, – так по крайней мере звучали их послевоенные показания. Когда немцы отвлеклись, американцы вскочили и побежали к лесу. Позже солдаты Пейпера совершили в ходе этой операции еще несколько преступлений – в Линьевилле они убили 8 американских военнопленных, а в районе Ставелота – несколько десятков мирных жителей.
В Линьевилль танки Пейпера ворвались практически на хвосте отходящих частей 49-й зенитно-артиллерийской бригады США, на южной окраине деревни танки столкнулись с тыловыми подразделениями 7-й бронетанковой дивизии США и «Шерманами» 9-й бронетанковой дивизии. Здесь произошел бой, в ходе которого немцы потеряли «Пантеру» и два бронетранспортера, а американцы – два «Шермана» и противотанковое самоходное орудие М10. Пейпер остался в Линьевилле, куда прибыл командир дивизии Монке, а его танки двинулись через деревни Пон и Бомон к Ставелоту, куда прибыли в 19.30, но в населенный пункт им войти не удалось – они наткнулись на минное поле.
Прибывший к своим частям Пейпер возобновил движение утром 18 декабря и захватив не взорванный мост через Амблев (он был заминирован американцами, но заряд не сработал) перешел на северный берег. Подавив часть (но отнюдь не все, чтобы не терять время, а это дало возможность американцам позже установить свой контроль над городком) очагов сопротивления, Пейпер к 10.00 начал вывод войск из Ставелота для движения на Труа-Пон, к которому они и подошли примерно через 45 минут. Но еще через полчаса американцам все же удалось разрушить мост через Амблев, что вынудило Пейпера начать маневрирование (в том числе с отходом назад в Ванн и Ставелот), чтобы восстановить целостность группы.
Когда Пейпер, миновав Труа-Пон, к часу дня подошел к Ла-Гляйце, он получил сообщение, что его солдатами захвачен целый мост через Амблев у Шенье, и немедленно принял решение о марш-броске. Уже через час передовые части боевой группы были на мосту, где и были атакованы американской авиацией. Учитывая полное господство противника в воздухе, Пейпер прекратил движение и попытался укрыться. Лишь в 16.00 наступила передышка – после того как погода ухудшилась. В результате этого налета боевая группа потеряла более 10 автомашин, а также две «Пантеры», кроме того, Пейпер потерял темп наступления. Попытка развить наступление на Маас потерпела полный провал, так как американским саперам удалось взорвать мост через реку Урт, а другого, пригодного для переправы танков, найти не удалось. В результате Пейперу пришлось отдать приказ об отходе, и к ночи 18 декабря его группа обосновалась на стоянку в лесу между Ла-Гляйце и Стумоном.
В 9 утра 19 декабря Пейпер неожиданно для американцев атаковал Стумон и в ходе двухчасового боя разгромил оборонявший деревню батальон 119-го полка, взяв около 100 пленных. Однако последующая попытка захватить находившуюся неподалеку железнодорожную станцию провалилась, причем немцы потеряли две «Пантеры». К этому времени еще больше обострилась ситуация с горючим, из-за отсутствия которого Пейпер фактически утратил возможность вести активные наступательные действия и был вынужден перейти к обороне. На этот момент 1-я рота 1-го танкового полка СС закрепилась на позициях у железнодорожной станции и Стумона; 2-я рота – севернее и северо-восточнее Ла-Гляйце; 84-й зенитно-штурмовой дивизион оборонял окрестности Шенье и переправу через Амблев; в задачу 3-го батальона 2-го моторизованного полка СС входило оказывать поддержку группировкам в Стумоне и Шенье. Общая протяженность позиций группы составляла три километра, и к вечеру стало ясно, что сил группы для их обороны недостаточно (тем более что американцы всю вторую половину дня обстреливали эсэсовцев из орудий и минометов). Поэтому к 9 часам вечера Пейпер отвел свои войска к Стумону (штаб-квартира Пейпера разместилась в доме привратника у замка Фруад-Кур), резко сократив линию фронта. К этому времени американское командование, наконец поняв опасность действий Пейпера, пришло в себя и стало принимать решительные меры по ликвидации прорыва. Для этого была сформирована оперативная группа «Харрисон» (119-й пехотный полк и 740-й танковый батальон), переданная в подчинение штабу ХVIII воздушно-десантного корпуса. Кроме того, корпусу передали 82-ю воздушно-десантную дивизию и часть 3-й бронетанковой дивизии. По плану американцев оперативная группа «Харрисон» должна была наступать на Стумон, 504-й парашютно-десантный полк 82-й дивизии – на Шенье, 505-й парашютно-десантный полк – на Труа-Пон.
Утром 20 декабря Пейпер получил долгожданное пополнение – 2-й батальон 2-го моторизованного полка СС (из состава боевой группы «Зандиг»). В это же время американцы направили три оперативные группы к Стумону («Джордан»), к Боргумону и Ла-Гляйце («МакДжордж») и к Ко («Лавлэди»). «Пантера» из группы Пейпера подбила два головных танка группы «Джордан», заблокировав ее на узкой дороге, а группу «МакДжордж» эсэсовцы остановили к югу от Боргумона. А вот группа «Лавлэди» внезапно атаковала немецкую транспортную колонну, шедшую к Пейперу. Однако на подходе группы к Пети-Спа эсэсовцы подбили шесть ее головных «Шерманов» и отбросили к Бистеру. Однако несмотря на все эти неудачи, американцам удалось решить главную задачу – группа «Пейпер» была полностью отрезана от основных частей I танкового корпуса СС.
Вечером 504-й парашютно-десантный полк пошел в атаку на Шенье и, понеся огромные потери, занял окраину городка – правда, на этом его успехи закончились. На западном участке обороны группу «Пейпера» атаковала оперативная группа «Харрисон», которой к восьми вечера удалось захватить санаторий Святого Эдуарда. Это здание играло важную роль в оборонительных позициях Пейпера, и он не собирался оставлять его в руках противника. К полуночи немцам удалось вновь взять санаторий под свой контроль (причем в ходе боя они уничтожили 5 «Шерманов» и взяли 30 пленных).
Наиболее логичным в этой ситуации (как, кстати, предлагал штаб I танкового корпуса) был прорыв боевой группы «Пейпер» из окружения навстречу основным частям «Лейбштандарта». Однако Зепп Дитрих, основываясь на приказе Гитлера, запретил прорыв. Вместо этого командир корпуса Герман Присс получил приказ организовать деблокаду группы, положение которой к 21 декабря еще больше осложнилось: американцы прорвались до дороги Стумон – Ла-Гляйце и устроили на ней завалы. Хотя Пейперу удалось отбросить этот отряд, сообщение по дороге восстановить не удалось. В середине дня Пейпер начал концентрировать войска у Ла-Гляйце и Шенье, оставив таким образом позиции под Стумоном.
Утром 22 декабря оперативная группа «МакДжордж» и 119-й пехотный полк заняли район Фруад-Кур и завязали бой на окраинах Ла-Гляйце – он ничего не дал, и позиции остались в руках Пейпера. К вечеру 22 декабря ситуация с горючим, продовольствием и боеприпасами стала просто катастрофической. В целом неудачно была и операция люфтваффе, 20 самолетов которых в районе восьми вечера предприняли попытку сбросить груз для Пейпера: летчики допустили ошибку, сбросив большую часть груза над Стумоном, где в это время были уже не немцы, а американцы.
К утру 23 декабря под контролем Пейпера остались населенные пункты Ла-Гляйце, Ла-Ванн и несколько ферм в Веримоне. Тем временем американцы еще больше усилили давление, сконцентрировав под Ла-Гляйце значительное количество артиллерии. Попытка группы «Джордан» атаковать Ла-Ванн провалилась, но это лишь незначительно облегчило критическое положение, и Пейпер был вынужден проинформировать Присса: «Положение значительно ухудшилось. Количество боеприпасов у пехоты незначительно. Ночью вынужден сдать Стумонт и Шенье. Это последний шанс прорваться». В штабе корпуса все еще не до конца точно представляли себе положение, в котором оказался Пейпер. В результате в районе пяти вечера Пейпер получил довольно странный приказ: ему предлагалось прорываться с боями на восток, выведя из окружения оставшуюся технику. Этот приказ полностью не учитывал сложившуюся ситуацию: техника была практически полностью парализована отсутствием горючего, боеприпасов для полномасштабного боя также не хватало, значительное число пленных также сковывало возможность маневра. Единственным шансом на спасение могла быть только попытка выйти к своим, уклоняясь от боевых столкновений с противником, бросив всю технику, а также пленных и раненых. Подтверждением этому было и то, что весь день 23 декабря немцы вели ожесточенный бой с группами «Лавлэди» и «Харрисон», но даже поколебать (не говоря уже о том, чтобы прорвать) оборону американцев им не удалось. К вечеру в составе боевой группы «Пейпер» осталось лишь около 800 боеспособных эсэсовцев, без тяжелой техники – фактически пехотный батальон.
В два часа ночи 24 декабря остатки группы «Пейпер» двинулись пешим строем на юг, к Ла-Ванну. В Ла-Гляйце осталась небольшая команда, которой было поручено уничтожить обездвиженную технику (25 танков, 50 полугусеничных бронетранспортеров и бронемашин, артиллерийские орудия), около 170 американских пленных и порядка 300 раненых немцев (при этом Йохен заключил соглашение с пленным майором МакКоуну о том, что немецкие раненые после выздоровления должны быть освобождены – за это он оставил в Ла-Гляйце в неприкосновенности американских пленных).
Еще до рассвета эсэсовцы пришли в Брюме, откуда двинулись в долину Ко, однако мост оказался взорванным и им пришлось вернуться. В светлое время суток активизировала свои действия американская авиация, и, чтобы не быть уничтоженными с воздуха, Пейпер отдал приказ своим подчиненным укрыться в лесу и отложить продвижение до вечера.
Вечером Пейпер возобновил движение в южном направлении, вступая в перестрелку с американцами – несмотря на все усилия, полностью уклонить от американских дозоров Йохену не удалось. Уже поздним вечером эсэсовцы перешли вброд Зальм в районе Рошелэнвалем, где вновь попали под пулеметный огонь. Однако позиции «Лейбштандарта» были уже рядом, и ночью, выйдя на пологий холм к востоку от Ванна, солдаты группы «Пейпер» встретились со своими. В принципе, операция по выходу из Ла-Гляйце была проведена блестяще – из 800 человек к немецким позициям вышло 770, то есть потери составили всего 30 человек. Последние солдаты группы «Пейпер» (из числа оставленных в арьергарде, прикрывать отход основных сил) вышли к своим у Пети-Спа 25 декабря.
Потери Пейпера в этой операции составили до 45 танков, две артиллерийские батареи, более 60 единиц полугусеничной бронетехники, не считая колесных машин, зенитных самоходных установок, тяжелых минометов и т. д.
26 декабря 1944 года боевая группа «Пейпер» была официально расформирована, и входившие в нее подразделения были возращены в свои части. Одновременно пейперовский 1-й танковый полк СС (который был теперь «танковым» лишь по названию) был отведен на отдых и пополнение в район Сен-Вит. 28 декабря 1944 года Йохен Пейпер был временно отстранен от командования полком и зачислен в штаб 1-й танковой дивизии СС «командиром для особых поручений».
За храбрость, проявленную в Арденнской операции, Пейпер 11 января 1945 года был награжден Рыцарским крестом с дубовыми листьями и мечами, став 119-м кавалером этой награды.
15 февраля 1945 года он вновь возглавил частично восстановленный 1-й танковый полк СС и оставался его командиром уже до конца войны. В это время полк, после недолгого отдыха, был уже в процессе переброски в Венгрию.
Задачей эсэсовцев стало деблокировать окруженную в районе Будапешта крупную группировку. Но, хотя «Лейбштандарту» и удалось добиться некоторых успехов и отбросить советские войска за реку Грон, спасти будапештскую группировку оказалось невозможным. 11 февраля остатки окруженных в Будапеште дивизий СС «Флориан Гейер», «Мария Терезия» и «Хорст Вессель» пошли на прорыв – к позициям немецких войск вышло около 800 эсэсовцев.
Тем не менее, несмотря на полную бесперспективность, Гитлер отдал приказ провести новую наступательную операцию в районе озера Балатон (Платтензее) – она получила название «Пробуждение весны». 6 марта эсэсовцы Пейпера пошли на прорыв. И вновь, как и в других операциях, именно на долю Пейпера достался наибольший успех. И дело было отнюдь не в количестве танков или орудий поддержки. Пейпер вновь подтвердил свою славу блестящего тактика, для которого нет ничего невозможного. Ему вновь, несмотря на абсолютное превосходство противника в артиллерии, танках, авиации и личном составе, удалось прорваться в глубь эшелонированной обороны советских войск. С боями он прошел 72 километра, и 11 марта его танки оказались всего в 40 километрах от венгерской столицы. Но дальше он продвинуться не смог – сопротивление советских войск все возрастало, а горючее и боеприпасы заканчивались.
16 марта в контрнаступление перешли советские войска и немецкое наступление захлебнулось. Более того, «Лейбштандарт» чуть было не попал в окружение и 18 марта начал с боями отходить в направлении австрийской границы.
За время боев Пейпер был неоднократно – 9 раз – ранен и получил золотой знак «За ранение» (Verwundetenabzeichen in Gold), умудрившись при этом остаться в строю: довольно редкий случай даже для столь крупномасштабной войны. В приложении к его солдатской книжке (на 30 января 1945 года) приведен список его ранений:
1. Осколок гранаты, застрявший в затылочной области (ранение 1940 года).
2. Осколок гранаты в левом бедре (ранение 1944 года).
3. (Неразборчиво) рваная рана слева и справа (ранение 1941 года).
4. Сотрясение мозга (ранение 1941 года).
5. Осколок гранаты в правом коленном суставе (ранение 1941 года).
6. Осколок гранаты, застрявший в левом бедре (ранение 1944 года).
7. Холерное заболевание с последующим повреждением паренхимы (заболевание 1944 года).
8. Сквозное пулевое ранение левого предплечья (ранение 1944 года).
9. Сотрясение мозга (ранение 1945 года).
Степень инвалидности: третья, a.V.
С первых чисел апреля 1945 года Пейпер сражался против советских войск западнее Дуная, близ Вены. Эсэсовцам удавалось удерживать австрийскую столицу до 13 апреля, но затем последние эсэсовские части были выбиты из Вены. До конца войны оставались считанные дни, и именно тогда (20 апреля 1945 года) Пейпер был произведен в свое последнее звание – штандартенфюрера СС.
В последние дни войны совершил с остатками своего полка переход из Сент-Пёльтена в Кремс, где сдался американским войскам.
Мирная жизнь
В мае 1945 года сдался американским войскам. После войны американцы решили провести представительный процесс по делу убийства военнопленных в Мальмеди. На этот процесс, который проходил в Дахау,
были выведены в качестве подсудимых многие командиры войск СС, в том числе и те, кто имел к событиям в Мальмеди очень небольшое отношение. Йохен Пейпер же стал главным фигурантом, а всего на скамье подсудимых оказалось 75 человек. В отечественной литературе список подсудимых никогда не приводился, и хотя это занимает некоторое место, все же восполним этот пробел. Итак, на скамье подсудимых оказались: Валентин Берзин (Bersin), Фридель Боде (Bode), Вилли Браун (Braun), Курт Бриземейстер (Briesemeister), Фридрих Крист (Christ), Роман Клоттен (Clotten), Манфред Кобленц (Coblenz), Йозеф Дифенталь (Diefenthal), Йозеф Дитрих (Dietrich), Фриц Экман (Eckmann), Арндт Фишер (Fischer), Георг Флепс (Fleps), Гейнц Фридрихс (Friedrichs), Фриц Гебауер (Gebauer), Гейнц Гёдике (G?dicke), Эрнст Голдшмидт (Goldschmidt), Ганс Грюле (Gr?hle), Макс Хаммерер (Hammerer), Арним Хехт (Hecht), Вилли Хендель (Hendel), Ганс Хеннеке (Hennecke), Ганс Хиллиг (Hillig), Гейнц Хоффман (Hoffmann), Иоахим Хоффмаг (Hoffmann), Губерт Хубер (Huber), Зигфрид Йэкель (Jaekel), Бенони Юнкер (Junker), Фридель Киз (Kies), Густав Книттель (Knittel), Георг Котцур (Kotzur), Фриц Крэмер (Kr?mer), Оскар Клингельхёфер (Klingelhoefer), Вернер Кюн (Kuehn), Эрих Мауте (Maute), Арнольд Миколашек (Mikolaschek), Антон Мотцхейм (Motzheim), Эрих Мойнкемер (Meunkemer), Густав Неве (Neve), Пауль Герман Охман (Ochmann), Иохаим Пейпер (Peiper), Ганс Плетц (Pletz), Георг Пройсс (Preuss), Герман Присс (Priess), Фриц Рау (Rau), Тео Раух (Rauh), Генц Рехагель (Rehagel), Рольф Рейзер (Reiser), Вольфганг Рихтер (Richter), Макс Ридер (Rieder), Рольф Ритцен (Ritzer), Аксель Роденбург (Rodenburg), Эрих Румпф (Rumpf), Вилли Шэфер (Schaefer), Вилли фон Шамир (Schamier), Рудольф Швамбах (Schwambach), Курт Зикель (Sickel), Освальд Зигмунд (Siegmund), Франц Зиверс (Sievers), Ганс Зиптротт (Siptrott), Густав Шпренгер (Sprenger), Вернер Штернебек (Sternebeck), Гейнц Штикель (Stickel), Герберт Шток (Stock), Эрвин Шиперски (Szyperski), Эдмунд Томчак (Tomczak), Гейнц Томхардт (Tomhardt), Август Тонк (Tonk), Ганс Треттин (Trettin), Йохан Вассенбергер (Wassenberger), Гюнтер Вейс (Weis), Эрих Вернер (Werner), Отто Вихман (Wichmann), Пауль Цвигарт (Zwigart). Председательствовал на суде бригадный генерал Дж. Т. Долб.
Следствие с самого начала столкнулось с большими трудностями, показания свидетелей были крайне противоречивы, и, несмотря на все усилия американцев и десятки томов уголовного дела, до сегодняшнего дня невозможно восстановить картину событий 17 декабря 1944 года. С самого начала американцы выдвинули версию, что эти события были следствием тщательно спланированного убийства. Следователи и обвинение упорно придерживались этой линии, причем в значительном количестве случаев на процессе были использованы фальсифицированные доказательства. Во время следствия американцы применяли к свидетелям недозволенные ни в одной стране методы: от простого психологического давления до избиений, организации ложных судов и казней (это когда выводили на расстрел и стреляли холостыми). В конечном счете можно сказать, что проходивший в Дахау процесс был в очень большой степени построен на заведомо ложных доказательствах и ничего общего с хваленым американским правосудием не имел. Наконец Пейпер дал показания: «Я могу припомнить, что среди других бумаг был приказ по 6-й танковой армии СС. Там говорилось, что в связи с отчаянным положением нашего народа волна террора и ужаса должна предшествовать нашим войскам. Далее указывалось, что германский солдат должен помнить о бесчисленных жертвах воздушного террора союзников.
Я почти уверен[Курсив мой. –
К.З.], что в приказе было подчеркнуто, что военнопленные, если потребуют обстоятельства, должны быть расстреляны. Этот приказ был включен в полковые приказы».
На подобных сделанных под давлением заявлениях, без предоставления реальных текстов приказов и строилось американское обвинение.
Большинство исследователей, так или иначе обращавшихся к «бойне у Мальмеди», сходятся на том, что это было трагическое стечение обстоятельств и что эсэсовцы открыли огонь по стоящим на поле людям, приняв их за солдат противника (а не за военнопленных). Огонь, очевидно, начался тогда, когда кто-то из пленных попытался бежать. По этой либо по иной причине прозвучал первый выстрел, а когда началась паника, немцы открыли огонь из пулеметов. Косвенным доказательством в пользу этой версии (а также опровержением версии американского обвинения) является и то, что в ходе всей операции группа Пейпера захватила еще значительное количество пленных, а эксцессов, подобных Мальмеди, больше не было.
Следствие, которым руководили полковник Розенфельд и 1-й лейтенант Перль, абсолютно проигнорировало тот факт, что, несмотря на все усилия, ему не удалось обнаружить никаких документов, подтверждавших наличие приказов немецкого командования об уничтожении военнопленных. (А вот что подобные приказы наличествовали в некоторых частях Армии США – это уже непреложный факт.
)
В день открытия процесса – 16 мая 1946 года – главный обвинитель подполковник Бертон Эллис заявил, обозначив позицию обвинения: «Солдатам дивизии СС “Адольф Гитлер” велели соревноваться между собой и совершенствовать свое мастерство, стреляя в пленных. Каждый из обвиняемых был винтиком в гигантской машине убийств».
На суде большинство подсудимых, в том числе и Пейпер, отказались от данных на следствии показаний.
О соблюдении каких-либо прав подсудимых и соблюдении законности речь не шла – тем более когда дело касалось эсэсовцев, поголовно объявленных союзной пропагандой преступниками. 17 июля 1946 года был оглашен вердикт военного трибунала: 43 подсудимых были приговорены к смертной казни через повешение, 22 – к пожизненному тюремному заключению, двое – к 20 годам тюремного заключения, один – к 15 годам и пятеро – к 10 годам тюрьмы. Естественно, главный фигурант Пейпер был признан виновным в расстрелах военнопленных и приговорен к смертной казни.
Но на пути американского правосудия встал защищавший подсудимых адвокат из Атланты подполковник Уильям М. Эверетт-младший, который даже использовал собственные средства, чтобы продолжить расследование. Он нашел доказательства того, что к ряду обвиняемых в ходе следствия применялись не только избиения, но и пытки: под ногти загоняли горящие спички, гасили о тело сигареты, у некоторых были сломаны челюсти.
6 июня 1948 года Пейпер под присягой дал показания о методах ведения следствия. «На первом же допросе в следственном отделе 3-й американской армии ему заявили, что он для американских солдат “враг № 1”. В сентябре его вернули в Оберурзель и организовали встречу с пережившими расстрел, но допроса не вели. Однажды он провел 24 часа в камере при минусовой температуре. Его перевели в Циффенгаузен, где допрос вел старший лейтенант Перл.
Он вел его так, как будто бы американский суд уже счел Пейпера виновным и нужно было лишь, чтобы он сам взял на себя ответственность за преступление. Помещенный на пять недель в темную камеру, не имея возможности ни умыться, ни побриться, лишенный на два дня пищи, “оборванный и оскорбленный”, Пейпер согласился на условии, что его люди будут освобождены. Ему отказали. Пейпер также показал, что лейтенант Перл уведомил его, что, “если он выберет самоубийство, оставив записку о своей полной ответственности, то Перл удостоверит его полную непричастность к расстрелу”».
В конце концов Эверетту удалось добиться того, что 29 июля 1948 года комиссия Сената США по вооруженным сипам приняла решение о пересмотре дела. 31 января 1951 года решением главнокомандующего американскими вооруженными силами в Европе генерала Томаса Хенди шести заключенным, в том числе и Пейперу, расстрел был заменен пожизненным тюремным заключением (к другим эта меры была применена еще раньше).
В октябре 1952 года Йохен Пейпер писал из тюрьмы Паулю Хауссеру:
«Семь с половиной лет назад, когда мы впервые вошли в мир колючей проволоки, мы были как дети, ночью потерявшие мать. Мы росли и взрослели среди простых понятий фронта и оказались не способны уловить новые правила игры. Кто-то сказал, что правосудию, ослепленному гневом, глаза откроет правда. Но он ошибся, и скоро мы поняли, как мало остается от правосудия, когда демагогическая цель требует намалевать на стене кровавое чудовище. Наша добросовестность была так же велика, как наше невежество. Государство научило своих детей только одному: стрелять.
Мы никогда не сталкивались с предательством и не знали, как себя вести. Еще вчера мы были частью Вермахта; сегодня от нас отреклись, отдали на расправу рычащей толпе. Мы, прежде знавшие лишь тень инстинкта самосохранения – лихорадочную дрожь перед лицом опасности, – теперь должны были привыкать к крикам “держи вора!” и обвинениям жалких персонажей, пытавшихся возвыситься за счет собственной низости. Нашелся ли хоть один, чья вера в Германию не пошатнулась? Кто не замкнул уста в презрении?..»
В этом довольно обширном письме есть и строки, из которых следует, что Пейпер был вполне сознательным последователем нацизма. Здесь он вполне осознанно говорит о миссии вермахта и прежде всего войск СС. До конца жизни – и на фронте, и в тюрьме, и на свободе – Пейпер оставался убежденным нацистом и яростным антикоммунистом:
«Бессмысленность периода наших страданий почти незаметно наполнялась значением и пониманием, а в мире в это время происходили большие перемены. Становилось все очевиднее: колоссальные жертвы нашего народа были оправданы. Что бы сейчас было с разорванным на части Западом, если б не баррикады из немецких тел? Их историческую роль стало невозможно более игнорировать. Передний край восточной битвы прошел по широкой дуге от Финляндии до Кавказа. Представители нашей культуры несут вдоль нее молчаливую вахту. И хотя их могилы сровняли с землей, и многие нации до сих пор стыдятся своих благороднейших сынов, только этот авангард они должны благодарить за то, что танки наследников Чингисхана не дошли до самой Атлантики.
Давайте похороним нашу ненависть во имя их, камрады. История будет судить справедливее, чем современники, ослепленные гневом. Угроза так серьезна, опасность так близка, что никто не сможет уклониться от этого вызова.
Никогда не забывайте, что первый европеец, павший в этой битве, сражался в рядах войск СС, и убитые после войны – тоже из наших рядов. Они слишком верили в неразделимое единство западного общества – и потому на них открылся сезон охоты. Задумайтесь, о чем свидетельствует их кровь. Не принимайте полумер. Идея Европы – единственная политическая идея, за которую стоит сражаться сегодня. Никогда еще ее реализация не была столь близка. Задушите ложь, дайте в морду клевете, помогите соседу и вдове солдата. Когда каждый вернется к простым идеалам, расстанется с эгоизмом, примет бедность как достоинство и снова почувствует себя ответственным за всех – тогда мы наконец вытащим телегу из грязи. И дамбы будут готовы, когда придет шторм.
На войне наши гордые дивизии считались высшей элитой. Трофейные документы всех народов рассказывали легенды о нашей стойкости. Надеюсь, наши дети смогут сказать о нас, что и в несчастье мы достойно несли свою долю и что мы сами заронили в диаспоре семена примирения Европы».
* * *
В декабре 1956 года, отбыв 10 лет заключения в тюрьме Ландсберга-на-Лехе, Йохен Пейпер был освобожден из тюрьмы и смог встретиться с семьей. В январе 1957 года он был принят на работу на завод фирмы «Порше», который располагался в Штутгарте-Цуффенхаузене. В 40 лет ему пришлось заново начинать жизнь. Сначала кавалер одной из высших наград за храбрость мыл машины, затем стал продавцом, а в уже марте того же года его перевели в отдел технических продаж учеником. Теперь он мог снять квартиру и выписать к себе жену Зигурд и дочек Эльке и Сильке (сын Генрих до конца учебного года должен был оставаться в Баден-Бадене).
Оказалось, что таланты Пейпера отнюдь не ограничиваются военной службой, из него вышел великолепный бизнесмен. А «Порше» не собирался мешать карьерному росту бывшего танкиста, и уже очень скоро Пейпер стал начальником отдела, занимавшегося оптовыми продажами, со вполне приличным окладом. При этом своей карьерой Йохен был обязан только себе, он работал целыми днями, постоянно расширяя свои знания в области автоиндустрии. 26 января 1958 года была отменена обязанность Пейпера дважды в месяц отмечаться в полиции.
Но здесь судьба вновь приготовила ему новый удар: столь стремительный рост (а тем более новое назначение на руководящую должность) вызвал недовольство коллег по новой работе. На него начались нападки, и вскоре недоброжелатели использовали «железный» аргумент, припомнив о военных преступлениях Пейпера. «Порше», сам замаранный сотрудничеством с нацистами, решил не рисковать и в 1961 году расторг контракт с Пейпером. Йохен подал в суд, но тот признал за «Порше» право уволить Пейпера и лишь присудил ему компенсацию в размере полугодового оклада. Но как бы то ни было – он вновь остался не у дел. Сначала Пейпер работал независимым рекламным агентом, а затем устроился в фирму Макса Моритца, дилера автофирмы «Фольксваген» в Ройтлингене, менеджером по рекламе. Но и отсюда ему также пришлось уволиться в результате развернутой левыми кампании травли – ни один из бизнесменов не хотел ссориться с профсоюзами и боялся попасть под обвинение в попустительстве нацистским преступникам.
Пейпер участвовал и в деятельности ветеранского союза войск СС – ХИАГ, часто принимал участие во встречах сослуживцев. В 1968 году Италия обратилась к немецким властям с просьбой выдать Пейпера для проведения судебного процесса по делу убийства мирных жителей в Бове. Дело об экстрадиции было передано на рассмотрение Штутгартского суда, который, рассмотрев обстоятельства дела, не нашел в них необходимых улик и в выдаче отказал.
Оказавшись в атмосфере травли, Йохен Пейпер решил покинуть родину (ФРГ он назвал «обществом банкротов»). Еще со время кампании 1940 года он сохранил самые лучшие воспоминания о районе Лангра. Теперь он решил переехать сюда насовсем. Помог ему в этом некий Готье – это был французский военнопленный, которому в свое время Пейпер помог освободиться и вернуться к семье. В результате Пейперу удалось обосноваться во Франции (Готье продал ему небольшой домик в Траве) и получить вид на жительство (который был действителен до февраля 1977 года). Свой собственный дом Пейпер начал строить высоко на берегу Саона, вдали от других домов. Теперь семья Йохена Пейпера жила в небольшом загородном доме в Траве, близ Весуля (департамент Верхняя Сена).
Почти 16 лет Пейпер прожил во Франции, в общем-то прожил довольно спокойно, хотя угрозы письменно и по телефону ему все же поступали. В июне 1976 года Пейпер был опознан владельцем лавки в Весуле коммунистом Полем Кашо. Тот и передал его сведения своим товарищам по партии. Немедленно коммунистическая пресса Франции развернула кампанию травли Пейпера, припомнив ему, конечно же, Мальмеди. 22 июня 1976 года коммунистическая газета «Л’Гуманите» вышла с заголовком «Что делает этот нацист во Франции!» Все это сопровождалось требованиями выгнать Пейпера из Франции. В Траве раздавали листовки, в которых Пейпер был назван военным преступником.
Утром 13 июля Пейпер, опасавшийся за жизнь своих близких, отправил семью в Германию (тем более что его супруга была больна раком и нуждалась в лечении). Сам он остался – Пейперу было жалко дом, на который он потратил столько трудов, он не сомневался, что, присоединись он к семье, дом будет немедленно сожжен. Его сосед Эрвин Кетелхут (бывший оберштурмбаннфюрер СС) предложил Пейперу провести ночь у него на водяной мельнице (тем более что в свое время эту мельницу ему продал именно Йохен), но тот отказался – он не хотел втягивать в это дело соседа.
