Зэками не рождаются

Неизвестно отчего — то ли вняв просьбам истерично завопивших дев, то ли на бугая подействовала угроза Виктора, но он «сжалился» над Осининым, выпустил его из своих медвежьих лап и в изнеможении, весь обливающийся кровью, плюхнулся на диван. Борис все так же, словно в шоке, стоял схватившись за стол, стыдливо опустив свои глаза.

Девчата уговорили бугая, у которого, видимо, прошел весь хмель, открыть дверь и выпустить всех на улицу. Виктор прекратил всякие пьянки и общение с потаскухами. Долгое время он не разговаривал с Локтем, но потом все позабылось, простилось и опять все пошло-поехало как прежде.

Глава шестьдесят седьмая

После недолгих размышлений Виктор решил засухариться[154] и выдать себя за Локтя Бориса Степановича. Все его автобиографические данные он знал назубок, вот только не знал, кем работает и где. Но это неважно. Скажет, что временно не работает по состоянию здоровья.

Авось прокатит.

С этими мыслями Виктор заснул. Во сне его мучили кошмары: какие-то чудовища напали на него, они хотели раздавить его.

— Что вы делаете?! Не надо! Не надо!! — дико заорал Виктор.

— Нет, надо! Тебе надо сменить шкуру, противный зэк! — заскрежетало чудовище.

Через несколько секунд он почувствовал нестерпимое жжение, а потом страшную боль.

Он начал дико орать и взывать к Господу Богу.

— Боже праведный! Спаси, помоги, я чист, Господи! Я не грешен!!!

И странное дело — он почувствовал, как боли прекратились, а на его лоб. опустилась нежная и мягкая рука Господа.

— Успокойтесь, больной. Вы почему кричите? — над ним склонилось миловидное личико медсестры.

Осинин ошалелым, ничего не понимающим взглядом уставился на девушку. Он никак не мог прийти в себя после жутких видений.

— Вам что-нибудь привиделось? — участливо спросила девушка и нежно вытерла пот, выступивший на его лбу. Осинин хмуро посмотрел на девушку, но ничего не ответил.

— Когда мне сделают перевязку? — наконец спросил он, медленно ворочая языком. — Ужасно жжет рана.

— Я вам сейчас сделаю, молодой человек.

После перевязки пришел лечащий врач и заполнил историю болезни на имя Локтя Бориса Степановича.

— Когда меня выпишут? — спросил у него Виктор.

— Не скоро, рана очень серьезная. А что вы так торопитесь? Разве вам здесь плохо?

— Нет, очень хорошо, спасибо, но у меня много дел, — ответил Осинин.

— Дела подождут, а вот здоровье не купишь. Кстати, вы можете позвонить своим родителям.

— Большое спасибо, доктор, но они у меня сейчас на даче, вернутся только в сентябре.

— Очень жаль. Ну ладно, поправляйтесь, я думаю, все будет нормально.

"Нет, надо сваливать отсюда, пока до меня не докопались менты. Вот поваляюсь еще недельку, пока швы не снимут, и попробую свинтить[155], — подумал Виктор.

Через десять дней Осинин умудрился раздобыть спортивный костюм и во время прогулки сбежал из больницы. Ехать на квартиру, которую прежде снимал, он не решился и направил свои стопы к Борису.

Квартиру Локтя он разыскал без особого труда. Дверь ему открыла молодая дородная женщина, с приятной ямочкой на щечке.

— Вы к кому?

— Мне нужен Локоть Борис Степанович.

— Я его жена.

— Очень приятно.

— Но его нет дома.

— А когда он будет?

— Вы знаете, — неожиданно разоткровенничалась вдруг женщина, — вторые сутки его уже нет.

— А что случилось? На работе задержался?

— Нет, не знаю, а вы кто такой будете? — насторожилась женщина.

— Я? Его бывший друг. Он мой однокашник по медицинскому институту, — дружелюбно улыбнулся Виктор, чтобы как-то расположить ее к себе.

— Так бы сразу и сказали, — улыбнулась женщина, и лицо ее расплылось в улыбке, но в квартиру тем не менее она его на впустила. — Приходите лучше вечером: может, придет, а может быть, и нет. Он иногда по несколько дней не появляется. Не то что меня, про детей даже забывает.

— А в чем дело? — наивно поинтересовался Осинин, хотя начал уже догадываться об истинной причине отсутствия своего дружка.

— Гуляет. С девками разными шляется.

— А может, дела у него какие-нибудь?

— Рассказывайте. Он до того обнаглел, что даже девок затаскивает домой, когда я на работе. А они кому угодно готовы отдаться за стакан «Вермута» и хвост селедки.

— Ну ладно, извините, пожалуйста, я попозже зайду.

«Ну и Боб, — подумал озадаченно Осинин, выходя из подъезда дома, — как был бабником, так им и остался».

Почти через каждые два часа Осинин звонил в дверь Локтя, но ответ был неизменно один и тот же: «Не пришел еще, приходите попозже».

Наконец Виктору надоело ходить взад и вперед, и он присел отдохнуть. Ужасно хотелось есть, а еще больше спать. Был уже одиннадцатый час ночи, и Виктор решил примоститься на лавочке прямо у подъезда. У него уже начали смыкаться глаза, когда он увидел высокого толстого человека, вышедшего из такси. Человек этот был навеселе.

— Вы не меня ждете случайно?

— Боря?!! Ты?!!

— Витек?! Ну ты даешь! Где пропадал столько лет?

Они крепко стиснули друг друга и прижались щеками.

— Я бы тебя совершенно не узнал, — признался Осинин, — таким солидным стал. Авторитет приобрел, да? — показал Виктор на живот Бориса.

— Гурманом стал. Вчера всю ночь почти напролет гудели. Такие дамы шикарные попались из Омска. Одна — жена замдиректора ликеро-водочного завода. Такая фифочка! Ух!! Пальчики оближешь! А муж — импотент, как она мне поведала. Ха-ха-ха, — залился Локоть.

— Детей много наплодил? — прервал Осинин его тираду.

— Да двоих короедов уже настрогал. Беда одна с ними, дома не посидишь спокойно.

— Почему? С детьми интересно.

— Да, очень интересно, — съязвил Локоть. — Пошли домой, смотрю, ты меня заждался.

В его голосе и интонации появилась поразившая Осинина твердость и властность.

— Откуда ты знаешь?

— Жена мне по телефону сообщила. Что-нибудь стряслось?

— Да нет. улыбнулся Виктор, чтобы как-то расположить ее к себе.

— Так бы сразу и сказали, — улыбнулась женщина, и лицо ее расплылось в улыбке, но в квартиру тем не менее она его на впустила. — Приходите лучше вечером: может, придет, а может быть, и нет. Он иногда по несколько дней не появляется. Не то что меня, про детей даже забывает.

— А в чем дело? — наивно поинтересовался Осинин, хотя начал уже догадываться об истинной причине отсутствия своего дружка.

— Гуляет. С девками разными шляется.

— А может, дела у него какие-нибудь?

— Рассказывайте. Он до того обнаглел, что даже девок затаскивает домой, когда я на работе. А они кому угодно готовы отдаться за стакан «Вермута» и хвост селедки.

— Ну ладно, извините, пожалуйста, я попозже зайду.

«Ну и Боб, — подумал озадаченно Осинин, выходя из подъезда дома, — как был бабником, так им и остался».

Почти через каждые два часа Осинин звонил в дверь Локтя, но ответ был неизменно один и тот же: «Не пришел еще, приходите попозже».

Наконец Виктору надоело ходить взад и вперед, и он присел отдохнуть. Ужасно хотелось есть, а еще больше спать. Был уже одиннадцатый час ночи, и Виктор решил примоститься на лавочке прямо у подъезда. У него уже начали смыкаться глаза, когда он увидел высокого толстого человека, вышедшего из такси. Человек этот был навеселе.

— Вы не меня ждете случайно?

— Боря?!! Ты?!!

— Витек?! Ну ты даешь! Где пропадал столько лет?

Они крепко стиснули друг друга и прижались щеками.

— Я бы тебя совершенно не узнал, — признался Осинин, — таким солидным стал. Авторитет приобрел, да? — показал Виктор на живот Бориса.

— Гурманом стал. Вчера всю ночь почти напролет гудели. Такие дамы шикарные попались из Омска. Одна — жена замдиректора ликеро-водочного завода. Такая фифочка! Ух!! Пальчики оближешь! А муж — импотент, как она мне поведала. Ха-ха-ха, — залился Локоть.

— Детей много наплодил? — прервал Осинин его тираду.

— Да двоих короедов уже настрогал. Беда одна с ними, дома не посидишь спокойно.

— Почему? С детьми интересно.

— Да, очень интересно, — съязвил Локоть. — Пошли домой, смотрю, ты меня заждался.

В его голосе и интонации появилась поразившая Осинина твердость и властность.

— Откуда ты знаешь?

— Жена мне по телефону сообщила. Что-нибудь стряслось?

— Да нет. коть. — Ты же знаешь, какие мы с тобой… У меня возник роман с одной кубинкой, негритянкой. Экзотика! Для разнообразия хотел испытать ее темперамент, а она ко мне сильно привязалась. Рубашек мне понадарила, джине, лишь бы я проводил с ней время, а когда забеременела, потребовала жениться. Я стал тянуть резину и избегать ее, а она, сука, пожаловалась в деканат, и меня исключили из комсомола. Чуть из института не поперли, хорошо что отец вмешался, все уладил.

— А институт ты закончил?

— Конечно.

— Ты сейчас работаешь?

— Работал. Врачом-ординатором в одной больнице закрытого типа, а сейчас вот уже три года как занимаюсь бизнесом.

— Да ну?! А я никогда не смог бы представить тебя в роли бизнесмена. Чем ты занимаешься?

— Валюта, — важно ответил Боб. — Одно время скупал сертификаты. Помнишь, в те годы были «Березки». Я там сделал хорошие бабки. Сейчас вот кооператив посреднический открыл «Универсал»

— Лихо.

— А ты как думал? Халам-балам, что-ли? Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы, — привел он распространенный в блатном мире каламбур.

«Где он так успел наблатыкаться?» — подумал про себя Осинин.

— Скоро вот в Грецию поеду.

— Как, насовсем?

— Да нет, по приглашению. Мне папа служебный паспорт сварганил в МИДе. У него двоюродный брат живет в Солониках, а в Афинах моя тетя проживает, замуж вышла за одного прохиндея, крупного воротилу. Заправляет, гад, мехами, лесом, антиквариатом.

Глава шестьдесят девятая

— Ну что, Витек, — скрестил Боб большие пальцы обеих рук на своем пузе, — я тебе почти все рассказал. Можно сказать, исповедался тебе, как на духу, а теперь твоя очередь.

— А что сказать? Хорошего мало, институт я не смог закончить. Когда мать умерла, с горя запил, ведь я ее очень любил. Потом женился, пошли дети. Словно цыплята из инкубатора, один за одним повылуплялись. В общем, не до института было. Решили с женой строиться, а деньжат как кот наплакал. Тогда подался за длинным рублем в тайгу. Завербовался, в общем, и в леспромхозе пять лет.

— Так много? И не смог мне ни разу написать?

— Я тебе написал один раз, а ответа не получил, — соврал Осинин. — Зато я хорошие бабульки урвал. День и ночь почти пахал. Сейчас дом двухэтажный отгрохал.

— В гости хоть пригласишь?

— В любое время, Боб. У нас там на Кавказе чудные места. Горы! Море! Одно загляденье.

— Да, тебе можно позавидовать, а здесь живешь — пылью дышишь да угаром, а жрать приходится овощи с нитратами. Сдохнешь и не узнаешь от чего.

— У нас такая же история.

— Ничего, переживем, — философски заметил он. — О! Уже четвертый час ночи. Ну мы и разбазарились, пора спать, потом договорим. Тебя устроит раскладушка на кухне?

— Вполне! — обрадовался Виктор.

Глава семидесятая

Через несколько дней Виктор рассказал все же частично Бобу правду из своей биографии, представив все в выгодном для себя свете.

Про первую судимость и связь с бандой Котенкина он, конечно же, благоразумно умолчал, а вот про вторую судимость и про свой побег решился все же поведать, как было дело.

— Самооборона, понимаешь, Боб? А мне пришили нападение.

На следующий день Локоть спросил у Осинина:

— Послушай, Витек, а что, если тебе за кордон махнуть, а? Времена новые, милиции не до тебя будет. Свалить за кордон сейчас проще пареной репы, а через несколько лет все позабудется и ты вернешься домой.

— Опасно, ты что, Боб? Меня тут же сцапают.

— Я уже подумал об этом. Надо все сделать по уму. Я тебе дам… свой паспорт!

— Что?! — вылупил глаза от неожиданности Виктор. — Свой паспорт?!! Ты что, таможенников за дураков принимаешь? Да они тебя наизнанку всего вывернут, если хоть немного заподозрят.

— Все будет нор-маль-но, — твердо произнес Локоть. — Завтра пойдешь и сфотографируешься для заграничного паспорта. А все остальное — дело моих рук. Вообще-то, смотри сам, подумай. Если не хочешь — то так сразу и скажи, что не хочешь. Может, боишься?

— Послушай, Боб, а зачем тебе рисковать из-за меня? Я добьюсь пересмотра дела в Верховном суде. Ведь я же невиновен фактически.

— Наивный ты человек, Витек. Да прежде чем они тебя оправдают, если только, конечно, оправдают, что очень маловероятно, они обязаны водворить тебя снова в тюрягу для проведения расследования и скорее всего добавят тебе еще один срок за побег.

«Пожалуй, он все же прав, — подумал Осинин, — как же это я не подумал об этом раньше. Но почему это он вдруг стал таким великодушным и настаивает на моем отъезде? Тут что-то не так. Наверняка у него что-то на уме».

— А почему ты сам не хочешь ехать в Афины?

— Честно говоря, я много потеряю. Я задействован во многих финансовых операциях, а сейчас время какое — «куй железо, пока горячо!» У меня кончается срок визы, и она так и так может накрыться. Поэтому лучше уж ты ее используй. К тому же я кое-что передам с тобой своим родственникам.

— А что именно? — насторожился Осинин.

— Так, презенты по мелочам. «Наверное, хочет какой-нибудь антиквариат передать или контрабанду, шельма».

— Ладно, я пошел, а ты обдумай все как следует. Хорошо подумай! — сказал Боб и тут же вышел.

Оставшись один, Осинин долго думал над предложением Бориса и ситуацией, в которой он оказался. Риск представлялся большим. В любую минуту его могут повязать, да и жить не на что, а воровать и грабить он не собирался. А вообще, игра стоит свеч. Что будет — то будет!

И когда через час на кухню вошел Боб, Осинин дал согласие поехать в Афины.

— Я был уверен, что ты не откажешься, — сказал спокойно Боб.

Глава семьдесят первая

— Паспорт готов, — заявил через три дня Локоть. — Смотри.

Осинин взял в руки документ, на котором была приклеена его фотография.

— У тебя есть лупа? — спросил Осинин у Бориса.

— Конечно.

— Дай сюда. — Он долго рассматривал треугольник на своей фотографии, который был очень мастерски и профессионально подделан. Цвет краски здорово совпадал, не подкопаешься. Вот только незначительная, едва уловимая несовместимость линий, если очень и очень внимательно присмотреться.

— Не совсем точно, — заявил Виктор. — Нечетко сработано.

— Что ты понтуешься, как фэзэушник? Это делал профессионал! Высшей категории! Не такие вещи у него прокатывали. Если хочешь знать, кент это мой делал, с которым мы вместе срок тянули.

— Что?! — уставился Виктор на Боба. — Ты тянул срок? А где чалился[156] и за что?

— Статья 147 ч. 3 УК РСФСР. Мошенничество в крупных размерах. Ты думаешь, Витек, я не выкупил, что ты свалил с зоны? Да я сразу это понял. Просто мне было интересно, чем закончится твоя комедия.

«Чудны дела твои, Господи, — подумал про себя Виктор, — а я удивлялся, откуда у него уголовный жаргон?»

— А «зелени» ты мне не подкинешь немного, Боб? С возвратом, конечно, чтобы я смог там прижиться первое время.

— Какой базар. Сколько тебе?

— Штуки две хотя бы.

— Чего так скромно? Могу больше дать для лучшего друга. Возьми пять штук. Разбогатеешь — отдашь. Я верю в твою порядочность. Кстати, завтра ты вылетаешь.

— Как?! Так сразу? Во сколько?

— В одиннадцать утра. У тебя мало времени в распоряжении. Тебе надо научиться подделывать мою подпись, которая стоит на паспорте. На всякий случай.

— Расписаться? — Виктор взял ручку и размашисто поставил подпись Локтя на бумаге. У Боба округлились глаза. Этот росчерк ничуть не отличался от его подписи.

— Ну ты и даешь, Витек. Да тебе бы только разведчиком в КГБ работать.

Локоть не знал, что Виктор целую неделю по несколько часов упражнялся в подделке подписи своего друга.

— Ну что, тогда держи, — и Локоть протянул ему дипломат.

Осинин раскрыл его и увидел презенты — здесь было несколько матрешек, несколько кукол, три баночки красной и три баночки черной зернистой икры.

— Вот тебе адреса моих родственников в Афинах и Солониках, паспорт и билет. В аэропорту тебя встретят. Все! Постарайся не волноваться. В шкафу висит новый костюм для тебя, белая рубашка и галстук, новые туфли и носки. Держись спокойно и с достоинством. Я тебя отвезу на машине в Шереметьево.

— Ты мне, случайно, не вложил какой-нибудь наркотик в дипломат? — иронично спросил Виктор.

— В куклы я вложил героин, а в матрешках — ЛТД!

Оба рассмеялись.

И вот он прошел таможенный и паспортный контроль. Таможенник с уважением взял в руки служебный международный паспорт, в который было вложено командировочное удостоверение на имя Локтя Б. А., направлявшегося в Афины по служебным делам.

Офицер долго рассматривал его паспорт, несколько раз в упор взглянул на Виктора, потом снова на паспорт. Затем он внимательно просмотрел список лиц, находившихся в розыске. Осинин стоял с безмятежным лицом и слегка улыбался. Тут зазвонил телефон, офицер взял трубку. Его куда-то вызывали. Он еще раз бегло взглянул на Осинина и вернул ему паспорт. Чувствовалось, что какая-то тень подозрения все же закралась в голову офицера.

И вот он переступил порог железного прямоугольного проема и вступил на нейтральную территорию. Все! Господи, он свободен, сво-боден!! Вся его душа и тело ликовали. Неужели он прорвался сквозь этот железный кордон и сможет быть независимым и свободным?!

Спазм перехватил его горло. Он еле сдержался, чтобы не разрыдаться, и на глазах его появились слезы торжества.

Он вошел в салон самолета. Его вежливо усадили в шикарное широкое кресло.

Через час его напоили и накормили, а потом спросили, что он будет пить — вино, коньяк, сок или пиво. Виктор предпочел коньяк.

От переживаний Виктор почувствовал вдруг усталость и погрузился в сон.

Проснулся он, когда самолет плавно пошел на посадку. Внизу он увидел море, а вдали очертания величественного города.

В аэропорту, когда Осинин прошел таможенный досмотр и вошел в зал, к нему подошел мужчина средних лет с черной бородкой и на чисто русском языке спросил:

— Вы Осинин? От Локтя? — Да.

— Пошли.

Они сели в шикарную машину (Осинин плохо разбирался в иномарках, он увидел такую красавицу в первый раз) и покатили по широкому проспекту.

«Шикарный город» — восторгался Виктор. Ему казалось, что он попал в рай, где все безмятежны, веселы и счастливы. Позже он убедился, что ошибался. А сейчас они подъехали к великолепному отелю.

— Мы вам сняли отдельный номер на втором этаже, — проговорил, приятно улыбаясь, «Черная борода».

Когда они вошли в номер, бородач представился:

— Меня зовут Цезарь. Осинин хотел пошутить: «Вы не потомок Гая Юлия Цезаря?», но не решился, потому что в глазах «Бороды» заметил стальной блеск. — Дайте сюда дипломат. — Взамен Цезарь подал ему точно такой же. — В этом чемоданчике вы найдете все, что будет необходимо на первое время.

Осинин открыл его и увидел дорожный несессер, два комплекта нижнего белья, две белоснежных рубашки, туалетные принадлежности, плавки и полотенце.

— Сколько времени вы собираетесь здесь пробыть? — спросил Виктора «Борода».

— Не знаю, в зависимости от того, сколько стоит номер.

— Номер стоит девяносто долларов в сутки, но он оплачен на десять дней, а дальше смотрите сами.

Цезарь плотно закрыл дверь, поставил дипломат на тумбочку, открыл кейс, затем вытащил перочинный нож, вытряхнул все.

— Удивлены? — спросил Цезарь Виктора, который был поражен увиденным, хотя в глубине души и предвидел нечто такое.

— Если не секрет, что это за картины и монеты?

— Секрета здесь никакого нет. Это картины неизвестных фламандских художников, а монеты — «путиловские» — эпохи царя Петра I. A вот эти — с изображением Екатерины. Редчайший антиквариат, между прочим, — разоткровенничался «Борода».

— Почему же Борис не предупредил меня? Хотя бы объяснил, — растерянно произнес Виктор.

— А зачем? — с прищуром взглянул на него «Борода». — Чтобы ты спалился и дал раскладку?

— В какой-то степени вы правы, — кивнул головой Виктор, — я просто так спросил.

— Не волнуйтесь. Все нормально. Вот вам гонорар, — и Цезарь протянул Виктору пять пачек сотенных долларовых купюр.

ЭПИЛОГ

Виктор остался пока жить в Афинах. Ему понравилась столица Древней Эллады.

Он завел много друзей среди эмигрантов и местной публики. Посещал рестораны и другие злачные места. Ему нравились новые вина, изысканные греческие блюда, веселые, красивые женщины. Все радости жизни были доступны — только плати.

Но уже через несколько месяцев ему ужасно все надоело и он заскучал по Тоне, по детям, по России. Несколько раз ему удавалось дозвониться домой, и он был безмерно счастлив, но лишь на время, а потом снова тоска грызла его душу. Раньше он с презрением относился к таким чувствам, как ностальгия и патриотизм, высмеивая в душе сентиментальных людей, тоскующих по Родине.

Он всегда придерживался принципа: «Где хорошо — там и Родина», и только сейчас понял, что такое чужбина.

Виктора мучили вопросы, которых он не мог решить:

«Когда же я вернусь домой? А может быть, мне обосноваться здесь и вызвать из России Тоню и детей? Но согласится ли она и есть ли смысл в этом?»

А пока, пока он веселился и… тосковал.

Примечания

1

Кент — лагерный, тюремный друг, который по воровским понятиям должен быть преданным и падежным, как брат.

2

Замочить — убить.

3

Подельник — содельник, лицо, проходящее по одному делу.

4

Хипиш — шум, скандал.

5

С т и р ы — карты.

6

Раскрутка — новая мера наказания в ИТУ, исправительно-трудовом учреждении, при совершении заключенным какого-либо уголовно наказуемого преступления, в особенности убийства, поножовщины, хулиганства, организации массовых беспорядков и т. д.

7

Ш т р у н я — старуха.

8

Вмазал — выпил.

9

М о ч и т ь капканы — бузотерить.

10

П у х н а р ь — салага, молодой солдат, у которого еще пух рос на щеках.

11

Вертухай — надзиратель.

12

Прессовать — притеснять.

13

Колесо — таблетки наркотического свойства, к которым относятся, как правило, «сонники» (люминал — фенобарбитал, барбамил и никсерон).

14

Полосатик — осужденный особого режима, рецидивист, которого выряживают во все полосатое, как в концлагере, даже головной убор полосатый.

15

Бабульки — деньги.

16

Дербануть — ограбить.

17

Вымолотить — обокрасть.

18

Затаренные — здесь: загруженные.

19

«Вертануть» — украсть.

20

Химики — осужденные по приговору нарсуда для работы на стройках народного хозяйства. Как правило, на химкомбинатах и другом тяжелом и вредном производстве без конвоя.

21

Бабки — деньги.

22

Воздух — деньги.

23

«Прикопан» — здесь: одет.

24

Падло — подлость.

25

«Бухой» — выпивший.

26

Брать на гоп-стоп — грабить.

27

Наколоть — обмануть.

28

Д у р к а — дамская сумочка.

29

Г p и н ы — зеленые, доллары.

30

Мандражить — бояться.

31

Ж м у р и к — труп.

32

Марочка — носовой платок.

33

Косматить — симулировать.

34

« Разгон» — особый вид разбоя, совмещающий шантаж, рэкет, пытки.

35

Подельник — содельник, проходящий по одному делу.

36

Бабульки — деньги.

37

Быть в бегах — здесь: быть в побеге.

38

Закосматить — начать симулировать сумасшествие.

39

Дуркамера — камера для психически ненормальных или симулирующих психическое заболевание.

40

Веселые ребята — боевая команда следственного изолятора или тюрьмы, наводившая порядок избиениями.

41

Хата (жарг. ) — камера.

42

Резинка — маленький боксик, обитый полностью резиной со всех сторон для психически больных заключенных или подследственных.

43

Держать стойку — терпеть, стойко держаться.

44

Голоса — галлюцинации.

45

Принудка — отделение, где находились на принудительном лечении по решению суда больные, совершившие уголовнонаказуемые преступления. Некоторые находились здесь довольно длительное время.

46

Ленинская амнистия — амнистия в честь столетия со дня рождения Ленина в 1970 г., которую зэки ждали с большой надеждой.

47

Плешка — злачное место около бензоколонок, где собираются проститутки и голубые.

48

Кошелечник — вор-карманник, специализировавшийся по кошелькам или бумажникам.

49

Лопатник — бумажник.

50

Л а в ь е — деньги.

51

Терпила — потерпевший человек, которого обокрали, ограбили, убили или избили.

52

Проколка — прописка.

53

Комок — комиссионный магазин.

54

Б а р ы г а — спекулянт.

55

Стрелка — встреча.

56

Бычара — бык (жарг. ) — настырный, здоровый парень.

57

Бакланить — хулиганить.

58

Д у р ц а — анаша, наркотик из конопли.

59

Забить косяк — наполнить папиросу анашой вперемешку с табаком, предварительно выпотрошив из гильзы папиросы содержимое.

60

Пахать — работать.

61

Замочить — убить.

62

Обкатывать пальчики — проводить дактилоскопическую экспертизу.

63

Скурвиться — испортиться.

64

СИЗО — следственный изолятор тюрьмы.

65

Хозяин — начальник колонии или ИТУ.

66

Кумовка — тайные агенты хозяина из среды зэков.

67