Антиквар

– Интересная версия. Убийства довольно часто пытаются представить самоубийствами. Но чтобы наоборот! Большая, по-моему, редкость в криминальной практике. Однако – должен признать – версия стройная. И вполне может оказаться единственно верной.

Хотя прокуратура наверняка заартачится. Они там терпеть не могут нестандартные решения. Но это уже не ваши проблемы. Так что же, Игорь Всеволодович, не пора ли еще раз повидаться с муровскими ребятами?

Роль посредника – так уж и быть – беру на себя.

– Я готов.

– И отлично.

– Его все же посадят на какое-то время?

– Не думаю. Ждите его к ужину, Лиза.

– Обещаете?

– Слово офицера.

Бой часов снова прокатился по дому.

Они пробили не полночь – всего лишь девять раз.

Но все равно прозвучало торжественно.

И Лиза про себя решила, что это добрый знак.

Эпилог

Все обошлось. Игорь Всеволодович действительно был дома к ужину.

А потом накатило, пошло, поехало – десятки неотложных дел, будто затаясь, только и ждали финала, чтобы явиться во всей красе.

И – неразрешимости.

Впрочем, неразрешимость на поверку оказалась не такой уж твердокаменной.

Все как-то постепенно улаживалось.

Даже футляры с «дарами» пригодились не все.

Остался один – со старинной замысловатой брошью. Усыпанную алмазами гроздь каких-то диковинных цветов венчала крохотная птичка, присевшая будто на один из лепестков. Пташка была как живая, при малейшем движении броши она шевелилась, поблескивая изумрудным глазком. И казалось – вот-вот сорвется с цветка, упорхнет неведомо куда. Секрет броши был прост – старинный ювелир укрепил птичку на маленькой невидимой пружинке. Однако смотрелась она необычно и стоила, понятное дело, недешево.

Разделавшись с самыми неотложными делами, они, конечно же, сгоняли в Питер – и Вера Дмитриевна замучила расспросами, требуя повторения всей истории снова и снова.

Она наслаждалась деталями.

Ужасалась давней интригой.

И вообще ни за что не хотела отпускать их от себя, но ехать было надо.

Причудливую брошь Вера Дмитриевна назад не взяла.

И даже рассердилась, когда Игорь Всеволодович стал настаивать.

– Я, милый мой, не имею такого обыкновения – забирать подарки обратно.

– Помилуйте, Вера Дмитриевна, какие подарки? Мы ведь брали заимообразно, и, кстати, за то, чем пришлось воспользоваться, я намерен со временем расплатиться.

– Заимообразно? Не помню. И вообще – не говори чепухи. Кого хочешь спроси – всяк скажет: старуха Шелест в долг не дает. Заимообразно! Ты, Лизонька, как эти цацки окрестила – «дары»? Вот и умница.

– Так я ж образно, Вера Дмитриевна.

– А я – вполне натурально. Не спорьте со мной, дети, мне станет дурно – вам отвечать.

В конце концов они смирились.

На обратном пути – ехать решили, несмотря на всю спешку, поездом, чтоб уж насладиться поездкой по полной программе, – Игорь протянул футляр Лизе.

– Ну, раз «дары» – так тебе.

Она открыла футляр, слегка потертый, но все равно торжественный. Достала брошь, залюбовалась игрой камней, грациозным танцем птички. Но быстро убрала вещицу обратно и отодвинула футляр.

– Нет, любимый. Кажется, есть женщина, более достойная этих даров.

– Женщина?

– Женщина и ее муж. Ему, надо думать, тоже будет приятно.

– Господи, Вишневский! Я редкая скотина, Лизок.

Не позвонил ни разу с тех пор.

– Ну, не убивайся, родной, так уж сильно. Не думаю, что он так и сидит у телефона в слезах, в ожидании твоего звонка. Дел у Юрия Леонидовича поболе, чем у нас с тобой, так что… Однако появиться нужно. И знаешь что, давай завалимся к ним прямо с вокзала. Адрес я знаю. Это, кстати, недалеко от вокзала.

– Удобно ли в такую рань? И вообще…

– Они встают рано. Людмила – врач, а медики почему-то начинают работать чуть ли не затемно. А насчет удобства… Полагаю, что да. Они, как мне кажется, такие ребята – с изюминкой и с юмором, хоть и застегнуты снаружи на все пуговицы. К тому же мы ведь не на блины и даже не на чай. Обозначимся, вручим подарок и исчезнем. Стремительно. Пусть гадают потом, были мы на самом деле или со сна привиделись.

Вишневские жили в Сокольниках. Большой кирпичный дом в двух шагах от метро – когда-то такие называли «цековскими».

Лиза помнила, Игорь говорил, что квартира осталась от отца, тоже чекиста и вроде бы даже разведчика.

Домофон на двери подъезда отозвался довольно быстро.

Голос был женский.

– Доброе утро, Люда. Простите за раннее вторжение, это Лиза и Игорь. Юра наверняка о нас рассказывал…

Громко щелкнула невидимая кнопка.

Людмила Вишневская впустила их в подъезд, не дослушав и ничего не сказав в ответ.

Может, на самом деле явились не вовремя?

В лифте ехали молча, задор стремительно таял, уступая место неловкости.

Но – как бы там ни было – отступать было поздно.

На лестничной площадке, разглядев номер квартиры, Лиза потянулась к звонку.

И – отпрянула.

Дверь без звонка открыла высокая женщина с серым, измученным лицом.

В траурной черной одежде.

– Люда?

– Проходите. Юра действительно много говорил о вас.

Потом они сидели в просторной гостиной, и Юрий Вишневский непривычно строго смотрел с большой фотографии в черной рамке.

Фото стояло на какой-то тумбочке, а подле него, как положено, – большая рюмка водки, накрытая куском черного хлеба.

И две гвоздики в хрупкой вазочке.

– Он уехал сразу же, как закончил ваше дело. Даже отпуск не догулял. Что-то там произошло на границе с Грузией… и что-то еще готовилось. Словом, его выдернули очень быстро… А потом… Потом тоже быстро – через два дня мне позвонили. Там был бой. Он отправил своих ребят, а сам остался с пограничниками. Тех было мало, он сказал: лишние руки не помешают. Похоронили на Кунцевском, там его родители.

– Давно?

– Сорок дней скоро. Когда же? Все время сбиваюсь со счета. – Стряхнув оцепенение, она беззвучно зашевелила губами и вдруг остановилась, взглянула на Игоря, будто внезапно вспомнив о чем-то. – Послушайте, Юра перед отъездом оставил для вас какую-то бумагу. Его утром вызвали, он сразу уехал. А потом – меня уже не было дома – заскочил домой собраться.

И оставил для вас… Сейчас… Это должно быть в кабинете…

Она неловко поднялась, неуверенно, будто слепая, вышла из комнаты. Но вернулась скоро, с тонкой пластиковой папкой.

– Возьмите. Это для вас.

Игорь, не удержавшись, заглянул в папку.

Первым, поверх стандартного машинописного листа, в ней лежал небольшой листок с неровным краем, вырванный, похоже, наспех из блокнота. На нем четким, размеренным почерком было написано следующее:

"Лиза, Игорь! Отпуск, к сожалению, закончился. Сегодня в суматохе, однако, образовалось полчаса свободного времени. Сгонял в архив, потому как с некоторых пор стал задаваться одним вопросом из области далекого прошлого, как, собственно, у нас с вами принято.

Что за вопрос – поймете из архивной справки, которую мне вопреки всем существующим нормативам и правилам подготовили и выдали аккурат за те полчаса, что были в распоряжении.

Повезло.

Вам, между прочим.

Читайте и – уж не знаю?! – радуйтесь, восторгайтесь, трепещите. Словом, чувствуйте!

Вернусь – обсудим и, надеюсь, обмоем.

Удачи Вишневский".

Стандартный листок, испещренный машинописным текстом, был той самой архивной справкой, о которой писал Вишневский.

Она гласила:

"На ваш запрос от 10. 11. 2002 г, сообщаю:

Комбриг РККА Раковский С.А, арестован 24 мая 1937 года органами НКВД в качестве подозреваемого по делу об участии в антисоветском троцкистско-правозаговорщицком блоке и шпионской работе против СССР в пользу фашистской Германии. Ст, ст. 58-1 "б", 58-3, 58-4, 58-6, 58-9 УК РСФСР.

Расстрелян 12.06.1937 г, по приговору Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР от 11.

06.1937 г.

Жена – Раковская В.Э. – арестована 24.05.37 органами НКВД в качестве подозреваемой по делу об участии в антисоветском троцкистско-правозаговорщицком блоке и шпионской работе против СССР в пользу фашистской Германии. Ст, ст. 58-1 "б", 58-3, 58-4, 58-6, 58-9 УК РСФСР.

Специальным судебным присутствием Верховного Суда СССР 15.08.37 приговорена к 10 годам лишения свободы, с поражением в правах, без права переписки.

Скончалась в заключении в 1939 г.

Сын – Раковский B.C.. 1932 года рождения – направлен в детское воспитательное учреждение № 1234.

При оформлении документов, согласно Инструкции Народного Комиссариата внутренних дел за № 12/861 от 11.09.1935 г., фамилия ребенка была изменена на Непомнящий.

Имя и отчество оставлены без изменения".

Сентябрь – ноябрь 2002 года, пос. Николина Гора

РS. Все вышеизложенное полностью является авторским вымыслом.

Любые совпадения могут быть только случайностью.

Примечания

1

Что ты хочешь? (фр.)

2

милый друг (фр.)

3

Прекрасно сказано! (фр.)

4

…на балу у Шаховских (фр.)

5

Ну, князь! (фр.)

6

Хорошо, хорошо… (фр.)

7

…которого я не имею чести знать (фр.)

8

…кажется, ничтожное существо.. К тому же игрок, говорят (фр.)

9

Дорогой друг, в этом-то все и дело (фр.)

10

хорошее общество (фр.)

11

Это ужасно… (фр.)

12

Одно слово… (фр.)

13

…долг христианина (фр.)

14

Действительно? (фр.)

15

…сдаюсь! (фр.)

16

Мой дорогой, ты обещал… (фр.)

17

дорогая княжна (фр.)

18

Так решено? (фр.)

19

Даю слово! (фр.)

20

Знаменитый завод русского художественного фарфора в селе Горбуново, достигший расцвета в 30 – 40 гг. XIX в.

21

…прелесть… божественно… обворожительно… добрый друг… мой ангел… рады вас видеть… (фр.)

22

Между нами (фр.)

23

Но ты хороший человек (фр.)

24

хлопоты его пропадут даром (фр.)

25

Мой Бог! (фр.)

26

крестник (фр.)

27

Черт возьми, князь (фр.)

28

последний удар (фр.)

29

«Сила судьбы» (ит.) – итальянская ария.

30

Ну, так ты знаешь больше других (фр.)

31

Несчастное дитя! (фр.)

32

Романтическая поэма И Ф. Богдановича «Душенька» вышла в свет с иллюстрациями Ф.П. Толстого.

33

объезд влиятельных лиц (фр.)

34

Как это грустно! (фр.)

35

обязывает (фр.)

36

…князь, это моя тетушка (фр.).

37

Кто здесь? (нем.)

38

Стиль мебели середины XVIII в.

39

Улица в Париже, где расположен Дом Chanel.

40

Улица в Париже, на которой расположены магазины большинства Домов высокой моды.

41

Гастрономический ресторан в Булонском лесу.

42

Модная парижская дискотека.

43

вечеринка в русском стиле (фр.)

44

как надо (фр.)

45

дам высшего света (фр.)

46

в черном (фр.)

47

ГОН – гараж особого назначения.