Но прежде чем все русские княжества и земли были собраны воедино, под властью московских князей, прошло немало времени, потребовалось немало внутренней борьбы и усилий… Дмитрию Ивановичу Донскому наследовал его сын Василий I Дмитриевич (1389–1425), князь, который при жизни отца был ему соправителем, а поэтому опытный в делах внутреннего управления и во внешних отношениях с соседними правителями.
 
 
      Печати (вверху) Василия I Дмитриевича (1389–1425) и (внизу) Василия II Васильевича Темного (1425–1462).
      Он и с Ордой умел ладить, то выплачивая ей дань, то довольствуя ханов небольшими подарками; и от своего тестя, Витовта Литовского, сумел уберечь угрожаемые им новгородские и псковские области. Но когда его сын Василий II Васильевич Темный (1425–1462) вступил на великокняжеский престол в 10-летнем возрасте, его младенчеством воспользовался родной дядя Юрий со своими мятежными сыновьями, Василием Косым и Дмитрием Шемякой, и стал оспаривать у племянника права на великокняжеское достоинство.

Последние междоусобия

      Началась жестокая, упорная, полная трагических и кровавых эпизодов, напоминающих борьбу Ланкастерского дома с Йоркским, борьба. Она длилась 20 лет, но была последней борьбой родового начала с наследственным и совершенно ясно показала, что Московская Русь XV в. уже не походила на удельную Русь XII и XIII вв. Общая потребность во внутренней тишине, мире и порядке, которая не всеми в это время сознавалась и в Германии, была уже настолько сильна в Московской Руси в середине XV в., что все сословия: боярство, духовенство и народ, — оказались на стороне законной, династической власти и отстояли права Василия II против несправедливых притязаний его родни. Не только в Московском княжестве, но и в не зависящем от него Тверском княжестве уже в такой степени ясно сознавалось значение Москвы как общерусского связующего центра, что тверской князь сам предложил свои войска в помощь московскому князю против его двоюродных братьев. Благодаря всем этим условиям Василий II победоносно выдержал долгую междоусобную борьбу и, утвердившись на престоле, все последние двенадцать лет княжения провел спокойно, заботясь исключительно о внутреннем устройстве Московского княжества.

Флорентийский собор. Отвержение Унии

      Важной заслугою Василия II была та непоколебимая твердость, с которой он встретил происки папства, как раз в это время возобновившего свои попытки воссоединения восточной и западной церквей. Грек Исидор, незадолго перед тем поставленный в московские митрополиты константинопольским патриархом, задумал ехать в Италию для участия на соборе, созванном во Флоренции (1439 г.), с целью воссоединения церквей. Великий князь Василий долго противился этой поездке Исидора и наконец сказал ему в напутствие: «Смотри же, приноси к нам древнее благочестие, как мы его приняли от Владимира; а нового, чужого, не приноси — мы не примем». Исидор притворно обещал стоять за православие, но на соборе беспрекословно подписал грамоту о соединении русской церкви с западной церковью и даже признал главенство папы. Когда же по возвращении в Москву он дерзнул на литургии вместо восточных патриархов помянуть папу, а после литургии задумал читать народу грамоту о состоявшемся будто бы воссоединении церквей, великий князь приказал посадить его под стражу и, как отступника, предать церковному суду. К счастью для Исидора, он успел во время суда бежать из заточения и избегнуть предназначенной ему кары. После свержения Исидора в митрополиты «Московские и всея Руси» был избран рязанский епископ Иона и поставлен собором русских епископов. С той поры (1447 г.) московские митрополиты уже постоянно «поставлялись» на Руси, а не ездили за этим в Константинополь, который пять лет спустя уже был во власти турок, причем и сам константинопольский патриарх оказался в весьма приниженном и зависимом от султана положении. Именно с 1447 г. и наступает начало долгого и упорного разъединения русского Востока и европейского Запада. Это разъединение, обусловленное желанием сохранить в полной чистоте свою веру как драгоценнейшее начало русской народности, способствовало отчуждению Руси от блестящего и быстрого прогресса, по пути которого двинулась Европа с конца XV в., и несомненно замедлило ход ее просвещения и научной образованности. С другой стороны, это разъединение с Западом дало возможность Руси окрепнуть в своем самостоятельном росте и в высшей степени развить те национальные особенности, которые два-три века спустя дали ей возможность выступить на поприще европейской истории в качестве самостоятельной, независимой ни от кого державы.

Иван III. 1462–1505 гг.

      После смерти Василия II Темного на престол московских великих князей вступил его сын Иван III Васильевич (1462–1505), человек обширного и тонкого ума и железной воли — один из замечательнейших русских государей. В начале княжения он только заканчивал то, что так постепенно и осторожно подготавливали его умные, дальновидные и деятельные предки, но затем повернул на новый политический путь, следуя которому, сильное княжество Московское при ближайших преемниках Ивана III обратилось в могущественное Московское государство.

Подчинение Новгорода

      Прежде всего Иван III вмешался во внутренние дела Новгорода, который еще со времен Симеона Гордого временами вынуждал московских князей к вооруженному вмешательству в свое крайне запутанное, беспокойное и неустойчивое управление.
 
 
      Иван III. Гравюра из книги французского географа Теве 1575 г., изданной в Париже.
      И действительно, пользуясь своим удобным положением на краю русской земли, богатый и многолюдный Новгород, приобретавший огромные выгоды от торговых отношений с Западом и со всей Литвой и Русью, сумел до XV в. отстоять свою самостоятельность и независимость от всех соседних княжеств, сохранил древние, отчасти уже отжившие свой век формы вечевого устройства, распространил свои владения от берегов Волхова до берегов Белого моря с одной стороны, и до Перми, Вятки и Урала — с другой.
      Эти обширные владения были заселены богатыми и сильными новгородскими колониями, которые все тянули к своей метрополии, доставляя ей обильные источники доходов от своих промыслов и даней, собираемых с инородцев, высылая свои дружины для пополнения новгородского ополчения в случае грозившей Новгороду опасности. Ганзейские торговые конторы издавна вели с Новгородом оживленный и обширный торг, и сами новгородцы древним «Варяжским путем» высылали за море свои корабли с товарами, пренебрегая препятствиями, которые старались положить на этом пути шведы, финны или тевтонские рыцари. Обладая огромными богатствами, тесно связанный дружбой с «младшим братом своим, Псковом», и то успешно воюя с соседями, то искусно лавируя между ними путем всяких политических уловок и компромиссов, Новгород смело мог создать пословицу: «Кто против Бога и Великого Новгорода!» — и недаром его начальные люди писали в грамотах и говорили в посольствах от имени «Господина Великого Новгорода».
 
 
      Башня архиепископа Евфимия в Новгороде. По фотографии конца XIX в.
      Рядом с ней — Сергиевская церковь и бывшие палаты архиепископа. На башне — старейшие в России башенные часы. Построена при Василии II.
 
 
      Крест мастера Серотина. Новгород. XV в.
 
 
      Клобуки новгородских архиепископов XV в.
      Пока Москва поднималась, крепла и постепенно развивала свое могущество, пока она выбивалась из-под тяжкого гнета Орды и «собирала» исподволь русскую землю — ей неудобно было слишком настойчиво вступаться в новгородские дела, и она довольствовалась тем, что понемногу ослабляла Новгород, то захватывая некоторую долю его земель, то взимая с новгородцев тяжкие окупы, которые те охотно уплачивали, лишь бы избавиться от войны с Москвой. Но когда Москва вполне окрепла и, обеспечив себя до некоторой степени со стороны Орды, собрала около себя все, что могла собрать из земель Восточной Руси, когда, с другой стороны, выросло могущественное Литовское княжество и слилось с католической Польшей — положение Новгорода совершенно изменилось. «Господин Великий Новгород» стал заманчивой целью для двух равных и грозных держав, и одна из них должна была неминуемо предъявить на него свои права. И действительно, в Новгороде, полном всяких неурядиц, смут и раздоров, полном ожесточенной вражды бедных классов с богатыми, уже с середины XV в. во главе правления видны две постоянно борющиеся партии — московская и литовская. Литовская партия, во главе которой стояли богатые и влиятельные бояре Борецкие и их мать, знаменитая Марфа Посадница (т. е. жена посадника), сначала добилась того, что пригласила себе князя из Литвы, без ведома московского князя, затем пыталась поднять вопрос об отмене церковной зависимости Новгорода от Москвы и выставляла на вид выгоды подчинения новгородского архиепископа киевскому митрополиту, и наконец дошла даже до такой смелости, что прямо подняла на вече вопрос о посольстве к великому князю Литовскому с просьбой принять новгородцев в подданство. Такое своеволие господствующей партии показалось невыносимым не только всем разумным новгородцам, но и псковитянам. Многие побежали из Новгорода в Москву просить защиты великого князя, и Иван III тотчас решился действовать. Он собрал большую московскую рать, к которой присоединились союзное тверское ополчение и даже псковитяне, и двинул ее к Новгороду (в июле 1471 г.). При войске великого князя находился отличный знаток древних русских летописей, дьяк Бородатый, для уличения новгородцев. Дважды разбитые воеводами великого князя, новгородцы вынуждены были покориться.
 
 
      Упразднение новгородского веча; жезл — эмблема веча.
      Миниатюра из Лицевого летописного свода. Лаптевский том.
      Один из Борецких и некоторые другие бояре были казнены. Новгороду временно было оставлено его внутреннее устройство, но он был связан строгим договором, по которому обязался не подчиняться Литве и поставлять архиепископов исключительно в Москве. Сверх того, с Новгорода надлежало взять тяжкий откуп и к владениям великого князя Московского были присоединены богатейшие новгородские колонии на Северной Двине и прибрежьях Белого моря. Но на этом дело не кончилось. Иван III, последовательный во всем, ничего не любил делать наполовину: участь Новгорода, уже давно им решенная, завершилась 6 лет спустя, когда великий князь Московский привязался к мелочному, а возможно, даже предумышленному изменению его титула в отношениях Новгорода с Москвой и потребовал объяснений. Когда объяснения, как и следовало ожидать, были даны неудовлетворительные, в подтверждение требований великого князя явилось сильное войско. Новгородцы не смели и думать о сопротивлении и в январе 1478 г. покорились Ивану на «всей его воле». Иван потребовал уничтожения веча и древнего новгородского устройства. По его приказанию был снят вечевой колокол и отвезен в Москву. Управление Новгородом было поручено великокняжескому наместнику. Важнейших новгородских бояр он перевел на службу в Москву, а богатейших граждан выселил в другие города Московского княжества. На их место в Новгород были присланы новые поселенцы. Все владения Новгорода вошли в состав Московского княжества. Новгород потерял всякое значение и сравнялся со всеми московскими городами.

Слияние остальных уделов с Москвой

      За Новгородом наступила очередь остальных немногих, еще независимых княжеств. Все они, последовательно и постепенно, покоряясь закону исторической необходимости, приносящей слабого в жертву сильному, сливались с Москвой. Слияния эти происходили вследствие различных условий и соглашений: одни из князей добровольно (как, например, князь Рязанский) предоставляли свое княжество Ивану, поручая ему опеку над своими детьми. Другие просто продавали свои княжества и поступали на службу к московскому князю. Третьи обеспечивали себе спокойное пожизненное владение княжеством, завещая его Ивану III после своей смерти. Ввиду этого Иван заключил со своими братьями такое соглашение, что в случае их бездетности единственным наследником их уделов мог быть только он, великий князь. Дольше всех остальных князей сохранил свою независимость тверской князь Михаил из-за близких родственных отношений к Ивану III (он был в первом браке женат на родной сестре князя Тверского). Но при быстром возрастании могущества Москвы независимое существование маленькой и слабой Твери уже было немыслимо. Надо было во что бы то ни стало склониться на ту или другую сторону: примкнуть либо к Литве, либо к Москве, владениями которых Тверское княжество было охвачено отовсюду. Но хитрый Иван уже обеспечил себя на всякий случай договором, по которому его шурин обязался не входить «ни в какие отношения с Литвой без ведома и соглашения великого князя».
 
 
      Сооружение тверских укреплений.
      Миниатюра из Лицевого летописного свода. Второй Остермановский том.
      При первом нарушении этого договора Иван явился с сильным войском под стенами Твери и, вынудив Михаила бежать в Литву, навсегда присоединил Тверское княжество к Москве (1485 г.).

Брак с Византийской царевной

      Такому окончательному округлению владений великого князя Московского предшествовали два важных события, оказавших влияние на всю дальнейшую историческую судьбу русской земли. Первым из них была вторая женитьба Ивана Васильевича на греческой царевне, Софье Фоминишне Палеолог, племяннице последнего из византийских императоров. Этому браку в значительной степени способствовал римский папа, который даже присоединил к посольству, сопровождавшему царевну в Москву, своего легата и поручил ему еще раз попытаться склонить московского князя к соединению церквей. Но эти надежды оказались тщетными: митрополит Московский даже не дозволил легату торжественно въехать в Москву, а когда тот задумал вступить c русским духовенством в прения о вере, митрополит выставил против него некоего Никиту Поповича — искусного книжника — который своими доводами вынудил легата отказаться от спора. Брак с византийской царевной значительно повлиял на Ивана III. Царевна оказалась женщиной гордой, умной и притом обладавшей весьма твердым характером. Она сумела даже подчинить себе волю своего супруга. Под ее несомненным влиянием Иван стал отдаляться от вельмож и князей, ввел наподобие византийского двора строгое чиноначалие и сложную обрядность среди московских царедворцев и окружил себя блеском и великолепием. По его повелению древний герб Московского княжества (святой Георгий на коне, поражающий дракона) был соединен с гербом Византийской империи (черным двуглавым орлом), дабы показать всем, что великий князь Московский, вступив в супружество с последней царевной из рода византийских императоров, становился наследником их славы и главной опорой православия.

Окончательное свержение татарского ига

      Под непосредственным влиянием Софьи Фоминишны произошло и другое важное событие — окончательное свержение татарского ига. Хотя татарская Орда со времен страшного погрома нанесенного ей Тамерланом, уже не возвращалась к своему прежнему грозному могуществу; хотя раздоры, начавшиеся в ней в самом начале XV в., довели ее до весьма большого истощения сил и уже при отце Ивана III побудили к распадению, однако осторожный князь Московский, занятый тщательным собиранием русской земли, предпочитал пока поддерживать с татарами прежние отношения, более всего опасаясь помехи с их стороны в выполнении великой задачи. В этих видах могущественный московский князь не переставал платить небольшую ежегодную дань ханам Золотой орды и даже не гнушался соблюдать старинный обычай вассального преклонения перед ханским изображением (или басмой), с которым ежегодно являлись в Москву ханские посланцы, приезжавшие за данью. Но, закончив собирание русской земли, Иван тотчас обратился к решению вопроса об отношениях к татарам, в середине XV в. выселившимся из Орды в Крым и осевшим в Казани. Прежде всего Иван воспользовался случаем для вмешательства в раздоры сыновей казанского хана Махмутека, некоторым из них предложил свою помощь и убежище в Москве. Войска московского князя неоднократно подступали под самые стены Казани, сажали и сменяли в ней ханов и таким образом поставили их в полную зависимость от великого князя Московского. Совсем иной политики держался Иван III по отношению к Крымской орде, ханы которой питали родовую непримиримую ненависть к ханам Золотой орды. Иван III вступил с крымским ханом Менгли-Гиреем в тесную дружбу и союз и предложил ему заодно действовать против Золотой орды. И только обеспечив себя этим союзом, только подчинив Казань своему влиянию, Иван III решился открыть действия против Орды. В 1480 г. послы хана Ахмата были приняты в Москве весьма недружелюбно: великий князь Московский отказался от обычного поклонения и от платежа дани Орде и отпустил послов без подарков. Когда же Ахмат с многочисленным войском подступил к пределам Руси, то увидел, что все переправы через Оку заняты сильной московской ратью, готовой к бою. Желая перехитрить московского князя, Ахмат думал вторгнуться в Русь со стороны литовских владений и быстрым обходом перекинул свои полчища на берег реки Угры. Но и здесь ему преграждали путь княжеские полки, которые, не вступая с ним в бой, спокойно выжидали натиска татар.
 
 
      «Стояние» на реке Угре в 1480 г.
      Второй Остермановский том.
      Ахмат не решился нападать первый, и оба войска долго стояли друг против друга в полном бездействии. С наступлением зимы татары отступили от Угры и ушли в свои зимовья. Вскоре после этого Ахмат был убит в Орде, и его сыновья вступили в долгую и упорную борьбу с Крымом. Эта борьба закончилась тем, что Менгли-Гирей при помощи московского князя нанес окончательное поражение Золотой орде, разорил Сарай, столицу Орды, и последнего ее хана вынудил бежать в Польшу.

Борьба с Литвой

      Когда Иван отделался от своего исконного врага и почувствовал себя «государем всея Руси» (так он стал писать свой титул в грамотах), он обратил взор и на Запад, на те русские области, которые в это время уже не пользовались прежним льготным положением под властью литовских князей, а страдали от бесцеремонной и насильственной пропаганды католицизма. Вследствие этого многие мелкие пограничные князья, потомки прежних удельных, охотно переходили обратно от литовского князя в подданство и службу к московскому князю. Эти переходы должны были вызывать пограничные споры и наконец привели к войне Ивана с польским королем Казимиром. Но война на этот раз была прекращена в самом начале (Казимир умер), и мир между Москвой и Литвой был прочно закреплен бракосочетанием дочери Ивана III Елены с литовским князем Александром. Но это не помогло. Притеснение православных и переходы православных вельмож из Литвы на Русь возобновились, и война разразилась снова, причем литовский князь терпел от своего тестя поражение за поражением, несмотря на довольно успешные действия союзника Литвы, магистра Ливонского ордена, Плеттенберга. Вынужденный к перемирию, Александр признал право Ивана на владения перешедших к нему дворян и даже титул государя «всея Руси», особенно неприятный для литовского князя, у которого было много русских подданных.

Заботы о внутреннем устройстве. Судебник

      Эта постоянная, неутомимая и неусыпная деятельность, эта непрерывная внутренняя и внешняя борьба, это неуклонное стремление к выполнению определенного широкого политического плана не мешали Ивану III в заботах о внутреннем устройстве его обширного государства. Ввиду этого, стараясь придать один общий государственный строй всем областям, вошедшим в состав Московской Руси, он подчинил их одному общему закону, который сглаживал все местные обычаи. Именно в этом смысле замечательным юридическим памятником эпохи стал «Судебник» Ивана III, составленный по его поручению дьяком Гусевым. По этому «Судебнику» право суда в отдельных областях было предоставлено великокняжеским наместникам. Назначенный ими судья не мог судить один, при суде должны были присутствовать княжий чиновник и выборные из «лучших» людей. Судьи получали за решение дел определенную судебную пошлину. Когда суд из-за недостатка улик не мог решить дело по закону, тяжущимся сторонам предоставлялось право решить дело судебным поединком (судом Божьим). Согласно суровому характеру времени смертная казнь назначалась за все уголовные преступления и даже за двукратное воровство (т. е. за рецидивизм). Вообще же за преступления против собственности судебник налагал телесные наказания кнутом на торгу. Важные и полезные изменения, значительно расширявшие права женщины, были внесены Судебником и в законы о наследстве.

Отношения с Западной Европой

      Иван III был первым из московских государей, возобновившим отношения с Европой. К этому его побудила не только супруга, желавшая внести как можно больше блеска и великолепия в простую до того времени жизнь великих московских князей, побудило его и собственное сознание необходимости воспользоваться теми результатами европейской жизни и прогресса, о которых доходили слухи и до отдаленной, забытой Европой Московской Руси. В 1474 г. в Венецию был отправлен послом Семен Толбузин, в переводчики которому был дан живший в Москве иностранецЛктоний Фрязин. Ему было поручено пригласить в Москву различных мастеров и художников: зодчих, литейщиков, оружейников, пушкарей, инженеров, чеканщиков, каменщиков, резчиков, рудокопов и врачей. В числе других приглашенных в Москву иноземцев приехал и талантливый зодчий, болонец Аристотель Фиораванти. В 1479 г. им был закончен московский Успенский собор (по образцу владимирского Успенского собора). После этого были построены Благовещенский и Архангельский соборы; в 1491 г. другими иноземными зодчими достроена Грановитая палата; заложен обширный теремной дворец, и в 1492 г. закончено строение стен и башен московского Кремля, начатое Антонием Фрязином.
 
 
      Постройка кремлевской стены в Москве.
      Миниатюра из Лицевого летописного свода.
      Шумиловский том.
      В то же время приезжие итальянцы, подобно всем художникам эпохи Возрождения, удивительно разносторонние в своих технических сведениях, занимались и другим делом: отливали пушки, чеканили монету, учили русских людей обработке металлов и художествам. Следуя примеру Ивана, многие из вельмож и московский митрополит увлеклись строительной деятельностью и стали украшать Москву зданиями, достойными ее нового значения — столицы большого государства. Одновременно с попытками завязать такие чисто утилитарные отношения Московской Руси с Европой, со стороны Европы возобновились попытки восстановления прежних более тесных отношений с Русью. Такие попытки были, прежде всего, со стороны германского императора Фридриха III. Сначала, по его желанию, Москву посетил рыцарь Попель, рассказы которого, по справедливому замечанию одного русского историка, «открыли Россию Германии». В 1489 г. тот же рыцарь явился уже послом императора и завел переговоры о сватовстве сына императора Максимилиана за одну из дочерей великого князя; одновременно старались склонить Ивана и к совместным действиям против Польши. Из этого посольства, однако, ничего не вышло, т. к. Максимилиан вскоре после этого помирился с Польшей.

Последние годы жизни Ивана

      Последние годы долгого и плодотворного правления Ивана были переполнены борьбой с ересями, развившимися под несомненным влиянием западных идей в Пскове и Новгороде и перешедшими потом в Москву. В то же время и в семье Ивана происходила жестокая борьба между его второй женой, отстаивавшей права своего сына на престолонаследие, и невесткой, которая защищала права внука Ивана, уже назначенного наследником. Наконец Софья одолела, и Василий был утвержден в правах наследования, причем в завещании Ивана ему была дана власть, почти равная самодержавной: две трети важнейших и значительнейших городов и земель были оставлены ему, а остальная треть поделена между четырьмя другими сыновьями великого князя. При этом, по тому же завещанию, братья великого князя были подчинены ему и особым договором обязывались в случае смерти великого князя не искать великого княжения над его сыновьями. Другими словами: все их права на великое княжение, как права родового старшинства, были окончательно отменены, и всякая попытка искания этих прав должна была быть наказуема как государственная измена. Внешним выражением усиления и распространения власти великого князя Московского должно было служить и то, что со времен Ивана право чеканить монету могло принадлежать только одному великому князю.

Василий III. 1505–1533 гг.

      27 октября 1505 г. Иван III скончался, и на великокняжеский престол вступил его старший сын от брака с Софьей Василий III Иванович — государь умный и твердый, о котором придется говорить гораздо менее, нежели о его замечательном отце, т. к. все правление Василия III было не более чем продолжением предшествующего правления Ивана. Главным достоинством сына было то, что он явился настойчивым продолжателем и исполнителем предначертаний и начинаний отца.
 
 
      Василий III Иванович.
      С гравюры из книги 3. Герберштейна 1560 г., изданной в Вене.

Присоединение Пскова к Москве. 1510 г.

      Действительно, первым его делом было уничтожение последних остатков вечевого управления в Пскове (в 1510 г.), который также был лишен самостоятельности и самоуправления и сравнен с прочими городами Московской Руси. При этом 300 лучших семейств были отправлены из Пскова на поселение в Москву, и на их место по установившемуся обычаю в Псков были присланы 300 купеческих семейств из разных городов Московского княжества. Затем все остальное правление Василия было посвящено упорной борьбе за русские области, подпавшие под власть Литвы на западной границе Руси.
 
 
      Оружие, сбруя а различная дорожная утварь в Московской Руси XVI в.
      С гравюры из книги 3. Герберштейна 1560 г., изданной в Вене.
      Эта борьба длилась более 16 лет с небольшими перерывами, и, несмотря на изменчивость и колебания военного счастья, все же закончилась важными результатами для Московской Руси.

Борьба с Литвой за Смоленск

      Когда князь Александр Литовский умер бездетным, Василий III через его вдову (свою сестру), княгиню Елену, пытался побудить Литву к признанию великого князя Московского литовским князем и мирным путем соединить в своих руках обе державы. Но умно задуманная попытка не удалась, и князем Литовским был избран брат Александра Сигизмунд I Старый, одновременно избранный и в польские короли. Тогда по первому поводу вспыхнула война и началась так неудачно, что Сигизмунд поспешил ее закончить «вечным миром» с Москвой (1507 г.). «Вечный» мир не простоял и пяти лет: в 1512 г. война возобновилась с новым ожесточением, и при этом все усилия русских были направлены на завоевание Смоленска. Три года московские войска под начальством великого князя подступали под стены этой твердыни, и наконец в 1514 г. Смоленск вынужден был сдаться Василию и вновь вошел в состав русских земель после почти векового пребывания под властью литовских князей. Великий князь Московский торжественно въехал в город, подтвердил права, данные литовскими князьями, и разрешил выезд из города всем, кто не желал оставаться у него на службе. Воеводой и наместником Смоленска был назначен мужественный князь В. В. Шуйский. Завоевание Смоленска и его области было упрочено так твердо, что даже несколько поражений, понесенных русским войском в течение последних семи лет войны, не дали Литве и Польше возможность возвратить это важное завоевание. В 1522 г. было заключено перемирие, по которому Смоленск остался за московским князем; и хотя война более не возобновлялась при Василии III, она все же была только началом той ожесточенной 250-летней борьбы Руси с Польшей и Литвой за свою западную границу — борьбы, закончившейся торжеством России и падением Польши.

Отношение к татарам. Крым и Казань

      Далеко не в такой степени удачно складывался в это время для Руси татарский вопрос. Верный союзник Ивана Менгли-Гирей умер; его сыновья, пользуясь нескончаемой войной Василия III в Литве, подкупленные Польшей, выработали положение, неблагоприятное для Руси и выгодное для крымских хищников. Защищенные широкими южнорусскими степями, эти хищники каждую весну стали производить опустошительные набеги сначала на окраины Руси, а затем проникать и внутрь ее. Одно время, когда крымская Орда вступила в тесные связи с Казанью, это положение, занятое татарами, стало внушать Василию весьма серьезные опасения. Пришлось воевать с Казанью, закладывать новые укрепленные города на Волге (Васильсурск), а от южных степей окраины Руси ограждать системой укреплений и засек, тянувшихся на сотни верст. В это время, хотя первое упоминание о «казаках рязанских» встречается в летописи уже под 1444 г., на окраинах степного пространства, на Днепре и Дону, появляются злейшие враги хищных кочевников, усерднейшие защитники русской земли — казаки, которые по собственной воле принимали на себя сторожевую службу и вели постоянную борьбу с татарами и другими степными кочевниками. Однако все эти меры не избавили Русь от тяготевших над нею крымских ордынцев: еще в течение 200 лет они разоряли и грабили русскую землю. Их грабежи прекратились только с завоеванием Крыма при императрице Екатерине II.