Книга I "От Одоакра до Карла Великого"

Император Юстиниан

      На эти узурпации в Константинополе никогда не смотрели как на нечто окончательно решенное. Там еще живо было сознание единства империи, величавое и громкое наименование «Римской империи» было не пустым словом. Обыкновенно, описывая внутреннее состояние Восточной Римской империи, обращают внимание на две бытовые черты как на характерные и выдающиеся: на догматические споры и на борьбу партий цирка. Но эта до самозабвения доходящая горячность в религиозных спорах не может быть названа характерной чертой, т. к. она проявлялась не только в Восточной Римской империи и не только в это время; да и едва ли заслуживает порицания та черта человеческой натуры, которая, проникнув в область религиозного мышления, страстно стремится разгадать, расследовать его тайны. При всех подобных спорах случается, а тут это случалось особенно часто, что спорящие не сходятся в словах, и из-за одного слова возникают партии, которые, следовательно, не более осмысленны, нежели пристрастие к голубому или зеленому цвету одежды возниц при конских ристаниях в цирке, которыми тоже страстно увлекалось в ту пору все население Константинополя. Это явление не было ни новым, ни характерным, — уже в последние годы Римской республики пристрастие к такого рода играм проявлялось с болезненной горячностью. Иноземцы, посещавшие Рим, уже и тогда удивлялись, до какой степени эти игры были предметом всех разговоров в столице: а чем более деспотизм и его чиновничество подавляли в столичном населении живой интерес к важным вопросам действительности, тем более страстно оно должно было относиться к подобным пустякам. Вместе с другими пороками и безобразиями древнего Рима эта страсть к играм цирка была перенесена в «Новый Рим» и, как это часто бывает, возросла и достигла, наконец, чудовищных размеров. Сначала в цирке существовали четыре цвета, по которым отличали запряжки коней, их возниц и их собственников; позднее только два цвета — зеленый и голубой, и каждый из присутствующих почитал долгом стать на сторону тех или других. Возможно, что за этой принадлежностью к партиям цирка скрывались и церковные, и политические интересы различных групп населения. И как ни была своеобразна эта картина политической борьбы партий по отношению к некоторым сторонам общественной жизни, эти выдающиеся в ней стороны не были важнейшими для государства, которое императоры Зенон (с 474 г.), Анастасий (с 491 г.) и Юстин (с 518 г.) всеми силами старались укрепить после бурных событий последней половины века. И действительно, всюду в государстве царил порядок в управлении, избыток в государственной казне, и войско вновь было приведено в такое положение, в котором оно представляло собой грозную силу.
 

 
      Серебряная монета Юстиниана (527–565).
      В 527 г. на престол вступил племянник Юстина Юстиниан, находясь во вполне зрелом возрасте — ему было 45 лет. С его именем связано бессмертное деяние, некогда задуманное великим Цезарем, которое могло быть совершено только теперь, 500 лет спустя: полное собрание римского права в виде громадного сборника законов — Corpus juris Romani, над составлением которого с самого начала его царствования трудились целые комиссии замечательных юристов. В основных чертах оно было закончено к 534 г. Собрав в наглядном сопоставлении результаты тысячелетнего развития права, Юстиниан закрепил одно из великих достояний человечества, в принципе, положил конец рабству и воздвиг своему царствованию такой же прочный памятник, какой воздвиг торжествующей православной церкви в виде громадного храма св. Софии («Премудрости Божией»). На мгновение могущество Юстиниана было потрясено призраком партий цирка.
 

 
      Византийская ткань. Париж. Лувр.
      В центральном медальоне — изображение цирковых игр.
      Персонажи с рогами изобилия, откуда сыплются маленькие диски, символизируют, по-видимому, раздачу консулами денег народу в дни игр.
 

 
      Собор святой Софии. Внешний вид.
      На рисунке удалены минареты, достроенные турецкими султанами после завоевания города.
      Император оказывал покровительство «голубым», и в 532 г. вдруг разразилось такое восстание «зеленых», что и трон, и жизнь императора оказались в опасности. Однако его спасла энергия супруги Феодоры, которая недаром из весьма двусмысленного положения была возвышена в супруги императора и увенчана саном «августейшей». Она вынудила Юстиниана не торопиться с решением, а между тем Велисарий, замечательный полководец, уже прославившийся в войнах с персами, успел при помощи надежного войска подавить восстание и залить его пламя кровью «зеленых». Этому полководцу было поручено выполнение великого замысла — восстановление единой Римской империи, к которому церковь относилась сочувственно, т. к. с этим было связано искоренение арианской ереси. С персами был заключен мир, и в июне 533 г. флот в 60 кораблей (с 16 тысячами пехоты и 5 тысячами конницы) вышел из константинопольской гавани, чтобы освободить провинцию Африку из-под власти вандалов.

Поход против вандалов 533 г.

      Вандалы считались суровейшим из всех варварских народов, обрушившихся на территорию Римской империи. Им пришлось осесть в той провинции, которая наиболее изобиловала пороками утонченной цивилизации: недаром один из христианских писателей того времени называет Африку «клоакой пороков» — sentina vitiorum. Более чистые нравы, которые тот же писатель (Сальвиан) хвалит у вандалов, недолго стояли против напора страшного разврата: хищные и суровые вандалы, озлобленные упорным сопротивлением местного населения, стали править жестоко, но вскоре переняли от побежденных укоренившиеся пороки. Дух религиозного фанатизма, отчасти пробужденный борьбой, происходившей здесь с догматистами, вскоре завладел и вандалами, которые задумали навязать свое арианство местному населению, ревностно преданному католической церкви. Но завоеватель страны Гейзерих скончался в 477 г., а вместе с тем были приостановлены и ослаблены и яростные арианские преследования. При более мягком правителе Хильдерике (с 523 г.) были приняты меры к умиротворению этой религиозной вражды и к установлению некоторой веротерпимости, но было уже поздно: все местное население прониклось страшной злобой и ненавистью против вандалов и жаждало освобождения и отмщения своим притеснителям. Хильдерик в 530 г. был свергнут Гелимером или замещен им, и на долю Гелимера выпала трудная задача — защитить владычество ненавистного меньшинства (число вандалов не превышало 80 тысяч человек) против полководца, способного воспользоваться всеми выгодами положения. В сентябре 533 г. Велисарий высадился в Африке; столь грозная в былое время морская сила вандалов была уже не той. Несколько городов тотчас же открыли ему ворота, и уже первая битва в 10 милях от Карфагена повлекла за собой утрату столицы. Велисарий не замедлил восстановить сильные укрепления этого города, пришедшие в упадок под властью вандалов. Гелимер попытался еще раз вступить в битву с Велисарием; но, несмотря на численное превосходство своего войска, он потерпел поражение, и к весне следующего, 534 г. завоевание Африки было закончено. Гелимер, потеряв боевой дух, сам не захотел продолжать борьбу и принял помилование, которое ему предложил от имени императора победитель. Таким образом, владычество вандалов было развеяно прахом в три месяца. С Гелимером обошлись снисходительно; когда он, после триумфа, которого был удостоен, Велисарий, бросился к ногам императора, ему было указано поместье в Галатии как постоянное место жительства, где он несколько лет спустя и умер. Часть вандалов, которая не захотела покориться римлянам, удалившись в страну мавров, еще некоторое время продолжала борьбу. Африка по-прежнему осталась римской провинцией, а вскоре и Сардиния подчинилась власти восточно-римского императора.

Остготы после смерти Теодориха

      Начало великого замысла было выполнено; более трудная его часть — вторичное завоевание Италии и Испании — еще предстояла. Дочь Теодориха Амаласвинта, правившая остготским королевством за несовершеннолетнего наследника престола, была женщиной умной и образованной, но не годилась в правительницы для военного государства, нуждавшегося в мужской руке. Она постоянно слышала от окружающих укоры в том, что она и будущего короля остготов воспитывает как римлянина, а эти гордые победители относились к римскому образованию свысока, с наивной грубостью невежества.
 

 
      Мозаика в церкви Сан-Витале. Равенна.
      Император Юстиниан (вверху). По правую руку от него — придворные и стража, по левую — епископ Раввинский Максимиан и духовенство. Церемония освящения церкви.
      В руках императора — чаша, предназначенная в дар церкви.
      Супруга Юстиниана императрица Феодора (внизу), окруженная придворными дамами. В руках у нее — чаша, предназначенная в дар церкви.
      Но вскоре воспитываемый Амаласвинтой наследник умер. Она предположила, что удержит власть в своих руках, приняв в соправители одного из родственников — Теодохада. При этом она удержала за собой первое место в правлении, и вполне справедливо, т. к. новый король был человеком малоспособным, занимался только, во вкусе того времени, богословскими тонкостями и совсем не годился в вожди готской воинственной знати. Но чем меньше значения он имел, тем более требовал к себе внимания. Поэтому он решил избавиться от королевы и сначала посадил ее в заточение, а потом, по требованию ее врагов, приказал убить (535 г.). Поскольку Амаласвинта поддерживала постоянные отношения с императором Юстинианом (а этот германо-романский мир был полон лжи и невежества), то ее убийство дало ему удобный предлог для вмешательства.
 

 
      Укрепленный порт в Равенне. Мозаика в церкви Сан-Аполлинаре-ин-Классе.

Велисарий в Италии. Война 534–540 гг.

      Велисарию вновь было поручено начальство над всеми войсками. Экспедиция направилась сначала в Африку, которая была избрана удобной опорной базой. Еще раз убедившись в тесной связи этой провинции с империей, Велисарий переправился в Сицилию и захватил остров без всякого затруднения, т. к. только в Палермо он встретил некоторое сопротивление со стороны готского гарнизона. Теодохад, напуганный наступлением римских войск с севера, из Далмации, поспешил начать переговоры, и, таким образом, было упущено время к отражению нападения, и Велисарий в 536 г. завоевал всю Южную Италию, от Регия до Неаполя, взяв и этот город после непродолжительной осады. Только тут уже наполовину побежденная нация ободрилась и решила дать отпор. На шумном народном собрании около Рима готы провозгласили королем Витигиса, бывшего оруженосца Теодохада, воина испытанной храбрости, хотя и не знатного происхождения; а несчастный Теодохад был убит во время бегства в Равенну. Когда войско Велисария приблизилось к Риму, в городе произошло восстание; готский гарнизон отступил в Равенну, где Витигис собирал все воинские силы, и Велисарий провел рождественские праздники уже в древней столице империи, ключ от которой отправил императору в Константинополь (536 г.). Но на этом его успехи закончились: весной 537 г. Витигис явился под стены Рима с готским войском гораздо многочисленнее небольшого войска Велисария. С изумительным искусством вел Велисарий оборону города, даже когда его стал теснить голод, вызвавший в городе попытки предательства. Стена Аврелиана оказалась надежным оплотом; когда же наконец прибыли нетерпеливо ожидаемые подкрепления, готы уже настолько истощились долгой осадой, что вынуждены были ее снять (март 538 г.), и Велисарий вновь перешел к наступлению. Падение готского владычества казалось близким, город Милан восстал против них, а оба полководца — Велисарий и евнух Нарсес, подоспевший к нему с подкреплениями — собирались подступить к Равенне, последней позиции остготов, как вдруг нежданным препятствием этому движению стало иноземное вмешательство в войну и раздор, возникший между полководцами. До этого франкские короли держались в стороне от борьбы: в их прямых интересах было желать, чтобы борьба готов с римлянами продлилась подольше, взаимно ослабляя ту и другую сторону. Но теперь, когда гибель готов была близка, король Теодоберт, человек дальновидный, правивший австразийской частью Франкского государства, согласился на просьбы Витигиса, доведенного до отчаяния: он приказал бургундо-франкским полчищам двинуться в Италию и оказать помощь готам при усмирении миланского восстания. Это приказание короля было выполнено в точности, и бургундские вспомогательные войска приняли свою долю участия в кровавой мести населению и в грабеже Милана. На следующий год сам король Теодоберт явился в Италию с большим войском, не объявляя, против кого он собирается воевать. Опустошив Северную Италию, он вновь удалился (539 г.).
 

 
      Монеты Теодоберта I (534–547).
      Верхний рисунок.
      АВЕРС. В поле — погрудное изображение короля с державой в руке. Надпись по кругу: DN THVODIBERTVS.
      РЕВЕРС. В поле — архангел с крестом и державой. Надписи по кругу: VICTORIA CCC и О VICTORI.
      Нижний рисунок.
      АВЕРС. В поле — погрудное изображение короля. Надпись по кругу: THEODEBERTVS VICTOR.
      РЕВЕРС. В поле — архангел, а также звезда и буквы ВО (по-видимому, Bononia). Надписи по кругу: VICTORIA AYCCI и в нижнем секторе СОМОВ (означает, вероятно, полномочия, полученные от византийского императора).
      Наконец, в 540 г. Велисарий достиг своей цели. Он двинулся к Равенне и осадил ее, между тем как Юстиниан, который уже начинал опасаться подвигов своего полководца, склонялся к принятию тех мирных предложений, с которыми обращались к нему доведенные до крайности готы.
 

 
      Монета Тотилы (54-1552) и золотая монета Юстиниана (527–565).
      Когда они, изморенные голодом, не могли больше держаться в Равенне, то пришли к странному решению, достойному воинственного народа: они предложили своему победителю быть королем готов и всей Италии — и, конечно, если бы Велисарий принял это предложение, то никто бы не был этим удивлен. Но не таков был Велисарий: он был монархистом по убеждению, и высшей целью его честолюбия было честное служение императору на пользу Римской империи. Поэтому он воспользовался расположением к нему осажденных — не принял лично касавшиеся его предложения, но и не отверг: от имени Юстиниана он завладел городом. Вскоре вслед за этим последовало подчинение других городов; между тем, все съезжавшиеся в это время в Равенну остготские князья предполагали, что цель их съезда — провозглашение нового короля.

Велисарий отозван

      Однако преданность Велисария императору была выше подобных соблазнов. В блеске своих побед и славы он получил императорский указ, отзывавший его из Италии. В самых изысканных выражениях ему было предложено командование греческими войсками во вновь разгоревшейся войне против персов. Он немедленно повиновался, захватив с собой наиболее ценную часть добычи — казну Теодориха и самого важного из своих пленников, свергнутого короля Витигиса и, приехав в Константинополь, принес в дар императору эти несомненные доказательства победы. С Витигисом обошлись хорошо, и т. к. он отрекся от арианства, то получил даже высокий сан патриция, которого не был удостоен менее покладистый король вандалов, не пожелавший изменить арианству.

Король Тотила

      После отъезда Велисария положение в Италии сразу изменилось. Готы прониклись уважением к своему победителю и лично Велисарию обязались повиноваться в заключенном с ним договоре. Чуть только он покинул Италию, всюду опять поднялся мятеж. После нескольких неудачных попыток нашелся и настоящий вождь в лице Тотилы, племянника Витигиса, оправдавшего выбор народа рядом блестящих успехов. Готы быстро вернули себе власть; и романское население на опыте убедилось, что правление готов, может быть, несколько суровое, все-таки менее тягостно, нежели императорское, с его невыносимой системой податей, от которой особенно страдало внегородское население. Императорские войска, ограниченные по численности, стали опасаться ухудшения положения, тем более что уже не было их главной опоры — гениального вождя, к которому они привыкли. Надежды готов вновь оживились, и в 541–544 гг. они успели восстановить свое господство над всеми южными областями Италии — Луканией, Апулией и Калабрией. Императорский двор должен был вновь послать Велисария в Италию. Но, как это часто случается в единодержавных правлениях, где дело решает воля одного лица, нередко поддаваясь совершенно противоположным влияниям, — в Константинополе стремились достигнуть цели, не выделяя средств на ее выполнение. Велисарий ничего не мог сделать теми небольшими войсками, какие находились в Италии и едва могли удерживать города. Таким образом, в декабре 546 г. Тотиле удалось вернуть Рим под власть готов. Правда, через некоторое время Велисарию посчастливилось вновь завоевать Рим; но т. к. и после этого отчаянного усилия ему не прислали подкреплений, и он не мог закончить войну против готов, также истощенных ею, то в 549 г. он был вторично отозван в Константинополь.

Война 550–553 гг. Падение готского государства

      И вот вся страна вновь оказалась в руках готов. Тотила перенес в Рим столицу вновь прочно установившегося Остготского королевства. Острова Сицилия, Сардиния, Корсика вторично подчинились власти готов. К чести Тотилы следует сказать, что он не вознесся и попытался заключить мирный договор с императором Юстинианом; но тот, хоть не был ни воином, ни особенно дальновидным государем, обладал известным упорством, побуждавшим его всегда доводить дело до конца. Ему была очевидна слабость готов, для большинства населения чуждых, извне вторгнувшихся иноплеменников. Действительно, как только в Италию проник слух о новых военных приготовлениях в Константинополе, тотчас же оживился мятежный дух в местном населении. Для этой второй и более настойчивой попытки завоевания Италии Юстиниан удачно избрал евнуха Нарсеса, уже руководившего войсками в Италии во время первого похода и притом умевшего искуснее простодушного Велисария достигать своих целей среди непрерывных козней и интриг константинопольского двора. Ему была дана достаточная военная сила, с которой он с севера подошел к Равенне, где еще держался греческий гарнизон. Соединив здесь все свое войско, Нарсес сразился с Тотилой в открытом поле. Сражение произошло при Тагине, деревеньке в окрестностях Рима. Здесь готы понесли тяжкое поражение, более гибельное вследствие того, что в битве пал их король. Нарсес победителем вступил в Рим, который, таким образом, пятый раз в течение царствования Юстиниана перешел из рук в руки (552 г.).
 

 
      Остготский воин. Мраморный рельеф первой половины V в. Равенна. Часовня гробницы экзарха Исаака.
      Тем временем готы, отступившие на север, избрали себе в Павии нового короля Тейю, решившегося еще раз вступить в битву с римским войском. В Кампании у подножия Молочной горы (Монте-Латтаро) близ реки Сарн (Сарно) произошла последняя битва римлян с готами, закончившаяся сокрушительным поражением последних. Их новоизбранный король выказал себя достойным представителем своего мужественного народа. По рассказу римского летописца, он бился в самой середине ожесточенной сечи; все метательные копья римлян были направлены в него, и пока он менял щит, отягощенный засевшими в нем дротиками, роковой удар поразил его насмерть. Дружина, верная германскому обычаю, согласно которому дружинники считали позором пережить своего господина, продолжала биться, пока ночь не положила конец битве, длившейся и весь следующий день. Только на третье утро оставшиеся в живых готы вступили в переговоры (553 г.). В следующем году угасающий жар войны нашел поддержку в толпах франков и аламаннов, нахлынувших на театр войны под предводительством своих герцогов, желая грабежа и крови. Неудержимо стремились они вперед, все опустошая и разоряя: аламанны, еще язычники, не щадили и христианские храмы. Один из их герцогов мечтал даже, подобно Теодориху, захватить в свои руки власть над всей Италией, т. к., действительно, на некоторое время они завладели чуть ли не всем полуостровом, почти не встречая сопротивления. Однако Нарсес понимал, что их воинственность будет уменьшаться по мере возрастания добычи. Он напал на них в Кампании, на реке Вольтурно, и здесь произошла такая же битва, как некогда при Теламоне и Верцеллах — битва правильно устроенного и хорошо обученного войска против храбрых и многочисленных варварских полчищ. Говорят, что из всех германских хищников, участвовавших в этой битве, только пятеро успели спастись и уцелеть (554 г.). После этой победы Нарсес отпраздновал в Риме триумф — последний воинский триумф в этом городе. Последние толпы готов и их необузданных союзников, которые еще появлялись то тут, то там, были уже не страшны; часть их успела изъявить покорность и слилась впоследствии с остальным населением Италии; часть выселилась из Италии. Дольше всех сопротивлялся готский отряд в 7 тысяч человек, засевший в крепости Компса. В 555 г. война могла считаться оконченной.

Экзархат

      Нарсес, сумевший при константинопольском дворе внушить к себе уважение или страх, дал Италии новое внутреннее устройство, т. к. она теперь вновь превратилась в провинцию Восточной Римской империи. Еще 10 лет правил Нарсес Италией в качестве экзарха, и этот период итальянской истории носит название экзархата, т. к. в это время Италия была подчинена Константинополю и управлялась на греческий лад. Один из германских писателей того времени восхваляет Нарсеса за его благочестие и щедрую раздачу милостыни бедным и утверждает даже, что его победы следует скорее приписывать его ночным бдениям и молитвенным подвигам, нежели воинскому искусству. При Нарсесе духовенство, неохотно подчинявшееся германскому владычеству, вновь получило преобладающее значение: Нарсес сумел ему угодить. Однако восстановление Рима в его прежнем значении не входило в расчеты константинопольской политики. Экзарх избрал своей резиденцией укрепленную Равенну, которая уже по положению на восточном берегу способствовала облегчению отношений с восточной половиной империи и ее столицей. Нарсес, оставаясь экзархом, пережил своего предшественника Велисария, скончавшегося в 565 г. в опале, и императора Юстиниана, с именем которого связано восстановление господства Восточной Римской империи в Африке, Италии и некоторой части Испании. Юстиниан скончался в один год со своим великим полководцем, после 37 лет правления, на 93-м году жизни. Впрочем, и Нарсесу впоследствии пришлось испытать на себе превратности дворцовой милости. Новый император Юстин II (565–578) отозвал его, вняв жалобам провинциалов на его притеснения. Он умер в 567 г. в то время, когда новая, последняя волна великого переселения народов надвигалась на Италию, чтобы еще раз наводнить ее полчищами германских воинственных пришельцев.

Вторжение лангобардов 568 г.

      Этим народом были лангобарды, которые и раньше упоминались среди германских народов (первоначально в составе государства Маробода). Впоследствии они, вероятно, были покорены гуннами и вместе с другими племенами освободились после смерти Аттилы. Во время остготского господства они жили в Паннонии, на юге среднего течения Дуная, на месте, указанном Юстинианом для их поселения, и переселились сюда со своих прежних поселений на севере среднего Дуная. Ближайшими их соседями на востоке были гепиды, которые ближе, чем лангобарды, соприкасались со слабыми местами Восточной Римской империи. Таким образом, между лангобардами и Восточной Римской империей завязались благоприятные отношения, основанные на некоторой общности интересов. При покорении готов лангобарды даже помогали империи: многие из них служили в войске Нарсеса. Лангобардский король Альбоин отправил в помощь Нарсесу отборный отряд. Готы во время властвования в Италии, несомненно, возбуждали зависть остальных германских племен, т. к. обладание Италией для всех варварских народов представлялось высшей целью стремлений и лучшей наградой; следовательно, можно было задать вопрос: который из германских народов займет место готов в Италии? Мужество лангобардов давно уже было прославлено всюду, да и их король Альбоин пользовался славой беззаветного храбреца. Она особенно возросла с тех пор, как в 566 г. он закончил длинный ряд усобиц с гепидами победой, после которой даже имя этого народа почти исчезло: их король Кунимунд пал в битве, его дочь Розамунду победитель взял в жены и велел сделать себе из черепа тестя пиршественную чашу. Непосредственно побудил Альбоина к походу в Италию сам Нарсес. Озлобленный назначением нового экзарха Лонгина, Нарсес решил избрать этот дикий и храбрый народ орудием мести. Как бы то ни было, в 568 г. они отправились в поход. Писатели того времени упоминают о длинных холщовых одеждах, о короткой обуви с кожаными завязками, о прическе, как у женщин, разделявшейся пробором посередине. К полчищам лангобардов примкнули многие удальцы из других племен, потому что никто не сомневался в успехе Альбоина. В его войске были и гепиды, и болгары, и сарматы, и паннонцы, и свевы, и норийцы; к нему присоединилась и значительная по числу толпа саксов (около 20 тысяч человек с детьми и женами), которые, по замечанию историка того времени, звались «старыми друзьями Альбоина». В общем, силы его были не слишком многочисленны. Когда они перешли через Альпы и появились в Северной Италии, они нигде не встретили войска в открытом поле. Только Павия, сильно укрепленная еще при готах, оборонялась в течение трех лет от осаждавших ее лангобардов. Когда же, наконец, город сдался, Альбоин основал здесь свою резиденцию.
 

 
      Железная корона лангобардских королей. Монца (Италия). Сокровищница.
      Внутри короны зачеканено железное кольцо, сделанное, по преданию, из гвоздя с креста Христа.
      Господство лангобардов было гораздо более суровым, нежели господство готов; война и охота были их излюбленными занятиями, при этом даже соседствующие области Галлии нередко подвергались их разбойничьим набегам. Римских подданных они заставляли заботиться о доставлении им всего необходимого для жизни и в виде дани взимали третью долю жатвы.

Господство лангобардов в Италии

      Целый ряд трагических преступлений, рассказ летописца о которых читается как эпическая поэма, в самом корне положил предел власти, соединившей лангобардов в грозную силу. Опьяненный вином Альбоин однажды так забылся на пиру, что заставил свою супругу Розамунду пить за его здоровье из кубка, в который был оправлен череп ее отца. Павел Диакон, описывающий это событие, утверждает, что он сам видел этот кубок, и клянется в том «именем Божьим». Розамунда отомстила супругу за эту безобразную жестокость: подговорила его оруженосца Гельмигиса и одного из его дружинников Перидея и ввела их в опочивальню, где Альбоин спал в опьянении. Летописец прибавляет, что меч Альбоина был заклепан, и он был убит, лишенный всякой возможности сопротивляться. Но Розамунде не впрок пошло ее злодейство: все лангобардские князья восстали против нее. Ей удалось бежать со своими сокровищами в Равенну и там запутать в свои сети экзарха Лонгина. Ее любимец, бывший оруженосец мужа, мешал ей в достижении цели, и она попыталась поднести ему яд. Однако он догадался, что она дала ему отраву, и силой заставил ее выпить остаток яда (573 г.).

Лангобарды и римляне

      Король Клеф, наследовавший Альбоину, также был вскоре убит. Больше лангобарды не избирали короля, и каждый из 35 князей или герцогов (duces) правил известным округом, в котором он был полным властелином при помощи своей дружины. Это господство не представляло собой правильного строя, как господство готов, и не могло быть прочным. Прибрежная полоса Италии — Романья, Лигурия, Сицилия, Сардиния, Корсика — подчинялась власти экзарха и составляла часть Восточной Римской империи, при этом религиозная рознь между романским местным населением и пришлыми завоевателями, ярыми арианами, давала себя чувствовать еще резче, чем прежде, т. к. лангобарды стояли на более низкой ступени развития, нежели остготы. Постепенно лангобарды осознали свою разрозненность и опасность, которой ежечасно мог грозить союз между единоверными соседними странами, Франкским королевством и Восточной Римской империей. В 584 г. дело опять дошло до выбора нового короля. Это был сын Клефа Автари (584–590), который прошел через всю Италию со своими полчищами, и, коснувшись копьем столба, поставленного на берегу Мессинского пролива, горделиво произнес: «Доселе простирается земля лангобардов». Автари был женат на франкской княжне Теоделинде, воспитанной при дворе Гарибальда, герцога баваров.
 

 
      Золотая корона Теоделинды, королевы лангобардов, супруги Автари (584–590), впоследствии супруги Агилульфа (591–616).
      Привезена в Париж Наполеоном, впоследствии похищена и в настоящее время известна только по старинным рисункам.
 

 
      Золотая корона Агилульфа (591–616).
      Вотивная корона, аналогичная коронам вестготских королей в музее Клюни (Париж). Привезена в Париж Наполеоном.
      После смерти Автари она избрала себе в мужья герцога Агилульфа Туринского, который был провозглашен королем. Она была ревностной христианкой католического исповедания, и летописцы представляют ее женщиной выдающейся не только по красоте, но и по образованию. Вследствие религиозных побуждений и отчасти политических соображений она стала всеми силами обращать лангобардов из арианства в истинную веру. Она была очень близка с римским епископом Григорием I (590–604) и состояла в частых отношениях с Римом, который для всего порабощенного романского населения был естественным центром их угнетенной веры и национальности.